Текст книги "Страна Мудрецов"

Автор книги: Алексей Кирносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ТЕТРАДЬ 3

Ночевали в Митькином доме.

– Вот вам сено, мешок и одеяло, – сказал Митька. – И спите как умеете.

Одеяло отдали Лидке, а мешком мы с Петькой прикрылись вдвоем, и я сразу заснул, как провалился, и спал без всяких сновидений до самого утра.

Дома, просыпаясь, я слышал запах кухни. Как раз в это время бабушка готовила завтрак. А здесь, проснувшись, я почувствовал запахи травы, теплой земли и полевых цветов. Это было здорово, как в сказке. Ночью Петька, конечно, стащил с меня мешок. Но мне было тепло и радостно от утреннего солнца, от беспредельной свободы, и я не щелкнул по носу Петьку. Я был добр просто до неприличия. «Пусть, – подумал я, – спит, пока сам не проснется. Пусть спит, пока не надоест. Может, ему сейчас снится интересный сон. Пусть смотрит и веселится. Спи, Петька, спи, глотатель фиолетовых чернил, тысячу раз поротый материнским ремнем угнетенный землекопатель, а ныне вольный житель страны Мурлындии Петька! Сопи носом, подлец Петька, стащивший мешок с товарища и завернувшийся в него сам! Спи, дуралей, я тебя прощаю».

Постель Митьки-папуаса была пуста. Лидка сидела у входа, гляделась в зеркальце и расчесывала свои желтые волосья. Услыхав, что я поднимаюсь, она сказала:

– Хозяин дома оставил нам лепешку и соли в тряпочке.

– А сам куда делся?

– Пошел собирать грибы-поганки, – сообщила Лидка. – Ему доктор заказал целое ведро жидкости от клопов и паразитов.

– Неужели в Мурлындии так много клопов?

– Меня не кусали.

– Меня тоже. Давай выкладывай Митькину лепешку!

– Сперва умойся, – сказала Лидка, не переставая глядеться в свое зеркальце. – Ручей рядом.

Мне не понравился ее тон. Я произнес строгим голосом:

– Днем пойдем купаться. Гони лепешку!

– Топай, топай, – спокойно сказала Лидка. – Не хватало мне еще с немытыми за стол садиться.

Раздался Петьким голос:

– Где стол? Какой стол? Уже завтракают, что ли?

– Поднимайся, лодырь! – скомандовал я. – Пошли умываться.

Когда мы, умытые и голодные, прибежали домой и хотели схватить куски, Лидка снова нас остановила:

– Мальчишки, сделайте костер. Согреем водички и попьем, как будто чай…

– А в чем согреем?

Лидка показала сверкающий медный котелок.

– За домом нашла. Сама вычистила! – похвасталась она.

Мы кусали посыпанную крупной солью лепешку и по очереди прихлебывали из котелка. Таких вкусных завтраков я не ел никогда…

– Исполнились мечты! – воскликнул Петька и растянулся на траве. – Можем делать все что захотим! Жаль, нет гитары. Я бы сел посреди улицы и заиграл. Пошли купаться? – предложил он.

– Сегодня нам надо сперва поступить в Лабаз, – сказала Лидка.

– Что бы это могло быть такое? – задумался Петька.

Лидка сказала:

– Я знаю только одно: там дают еду и всякие вещи. Я договорилась с Митькой, что он после поганок отведет нас к Главному коменданту.

– Тогда подождем, – сказал Петька. – Это хорошее дело.

Мы дождались Митьку и напомнили ему, что надо отвести нас к Главному коменданту.

– Ладно, – сказал он. – Пойдем к Главному. Жидкость потом сварю.

Дом Главного коменданта выглядел среди других самым оригинальным, потому что он был обыкновенной формы и некрашеный. Внутри дома тоже все было обыкновенно и привычно: стулья, лавки, стол, деревянная кровать и даже шкаф. На столе пыхтел медный самовар, кое-где помятый и начищенный до блеска. Три жителя сидели у самовара и гоняли чаи.

– Опять ты, Митька, оригинальничаешь, – сказал один с нечесаными волосами, похожий на цыгана. – Кого привел?

– Новенькие, из-за канавы, – сказал Митька. – Знакомьтесь.

Мы познакомились.

Похожий на цыгана оказался важным лицом – занимал в Мурлындии должность зампотеха, и звали его Федя.

– Что такое «зампотех»? – спросила любопытная Лидка.

– Наверное, заместитель по технической части, – сказал Петька.

Кудреватый Федя громко рассмеялся:

– Какая тут может быть техническая часть? Зампотех значит: «Заместитель Главного коменданта по потехам»!

Глядите…

Федя вытащил из-под стола старенький патефон, накрутил его и поставил пластинку. С двумя другими жителями мы знакомились под визгливые и хриплые звуки музыки.

Лысого старичка с острой бородкой звали доктор Клизман.

– Митька, ты выполнил задание? – спросил доктор.

– Сырье уже принес, – сказал Митька. – Осталось сварить.

Лидка задала вопрос:

– Скажите, доктор, неужели в Мурлындии так много клопов и паразитов?

Доктор Клизман отхлебнул чаю и сказал невесело:

– Паразитов везде предостаточно, мое дитя…

Главный комендант Степан Кузьмич, пожилой, со строгим, коричневым от загара лицом, сразу мне понравился, хоть и глядел сердито.

– Ты зачем ногой дрыгаешь? – спросил он у Петьки.

Тот не растерялся и заявил:

– Может, я чаю хочу!

– Если хочешь, – строго сказал Степан Кузьмич, – так попроси, а не дрыгайся. Садитесь к столу, жители!.

Вот так, благодаря Петькиному нахальству, мы еще раз позавтракали. Я пил настоящий вкусный чай и думал: "Может, излишняя деликатность только вредит в жизни? Может, надо так, как Петька? Говорят же, что нахальство – второе счастье… "

После чая мы пошли поступать в Лабаз. Много не разговаривая, по лесным тропинкам и ухабистой дороге мы дошли до громадного древнего дуба. Такой дуб и впятером, наверное, не обхватить. Меж его узловатых, удавообразных корней зияло мрачное отверстие, обложенное нетесаными каменьями. Обросшие мохом ступени вели вниз, в холодную глубину земли. Стало зябко…

На поляне перед дубом тлело несколько сложенных костром сосновых стволов, рядом валялась груда смолистых палок. Главный комендант Степан Кузьмич зажег палки от костра, построил нас шеренгой и перед каждым воткнул в землю факел. Федя заиграл на патефоне медленную, торжественную музыку.

– Теперь ступайте, – сказал Степан Кузьмич, – к доброму волшебнику.

Степан Кузьмич достал из карманов три стеклянные банки, емкостью граммов по семьсот пятьдесят, наполненные живыми, копошащимися муравьями, и вручил нам. Зампотех Федя переставил пластинку, и зазвучал бодрый марш. Доктор Клизман махал платочком.

Мы, взяв факелы, пошли за Главным комендантом вниз по замшелым ступеням…

– Как интересно!.. – прошептала Лидка.

– Жутковато… – поежился Петька.

Я сказал:

– В самом деле, припахивает волшебством!

Лестница кончилась. Мы ступили на сырой земляной пол пещеры и пошли вглубь, мимо стен, поблескивающих в свете факелов. На стенах чернели аккуратные четырехугольные дырки. Над каждой дыркой было что-то нарисовано.

– А зачем картинки? – спросила у Степана Кузьмича Лидка.

– Личный знак каждого жителя, – объяснил он. Чтоб не путали камеры. Вы тоже что-нибудь нарисуете.

– Мы подпишем, – сказал Петька.

– Без новшеств, – сказал Степан Кузьмич. – Все рисуют, и вы нарисуете.

Он подвел нас к стене и указал на три отверстия без картинок.

– Ставьте в камеры свои баночки и просите то, что вам сейчас больше всего нужно. Не забудьте сказать «спасибо», иначе ничего не выйдет.

Лидка затолкала в отверстие банку, зажмурилась и сказала:

– Добрый волшебник Лабаз, я новенькая, и у меня ничего нет, кроме зеркальца и расчески. Дай мне, пожалуйста, полотенце, зубную щетку и немножко конфет «Золотой ключик». Спасибо, добрый Лабаз!

Петька сунул банку и произнес замогильным голосом:

– Я тоже новенький, но не стану просить пустяков…

– Проси гитару! – шепнул я.

Петька отмахнулся и сказал тем же голосом:

– Добрый Лабаз! Мне больше всего не хватает одеяла. Дай мне его, пожалуйста. Спасибо, добрый Лабаз.

Петька отошел от стены довольный и уверенный. А мне все еще не верилось, что это серьезно, а не игра. Но я поборол неловкость, решительно сунул банку и сказал:

– Добрый волшебник Лабаз! Если это не надувательство, дай мне складной нож с двумя лезвиями, отверткой, шилом и напильничком. Вот и все. Спасибо, добрый Лабаз.

Мы нарисовали над камерами личные знаки. Лидка изобразила птичку вроде вороны. Петька нарисовал кораблик, а я – звезду.

– Ни еды себе не попросили, ни посуды, ни спичек, – упрекал нас Степан Кузьмич на обратном пути. – Как жить будете, если Митька не покормит?

– Перетерпим! – выразился Петька, который меньше всех умел терпеть. – В стране Лотарингии один житель пятьдесят шесть дней голодал, только нарзан пил. И ничего. Выжил.

Вечером Митька дал нам картошки, и мы пекли ее на костре подальше от Митькиного жилья, потому что он заварил свой клопомор и отравил всю окрестность тухлым, едучим запахом. А утром, даже не умывшись, мы помчались к волшебной пещере.

– Все будет, как заказано! – кричал Петька. – Вот увидите!

– Я с вами поделюсь конфетами! – пообещала Лидка.

А меня одолевали сомнения, и я молчал.

Пещера дохнула на нас холодом и мраком. Нервное пламя факелов металось и трещало над нашими головами.

Чем дальше шли, тем меньше оставалось у меня надежд на волшебство. Облапошили нас мурлындские затейники.

Теперь вся страна будет потешаться, проходу не дадут…

– Мне страшно, – пропищала Лидка. – Может, пойдем обратно?..

Я взял Лидку за трепещущую руку, чтобы она не так боялась.

– Ладно уж, дойдем. Надо убедиться своими глазами…

Наконец мы добрались до наших камер. Лидкина птичка, кораблик и моя звезда были на своих местах.

– Ну, смотрите… – басом прошептал Петька.

– А сам? – прошептала Лидка дрожащим голосом.

– Чего сам? Пусть Мишка первый, – пробасил Петька.

Я сунул руку в черную дыру, нащупал баночку и вы тащил ее. Баночка была пуста.

ТЕТРАДЬ 4

Кроме пыли и одного дохлого муравья, ничего нигде не было.

– Пусто, – пискнула Лидка. – Нас надули.

Жарко трещали факелы, на стенах шевелились длинные тени. Я размахнулся чертовой банкой, но тут Петька крикнул:

– Постой! Может, он не в банку кладет?

– Конечно, не в банку! – обрадовалась Лидка. – Разве одеяло поместится в банку?! Посмотри еще!

Я не решался попробовать второй раз… Вдруг Лидка закрыла глаза и запустила руку в камеру.

– Есть… – сказала она сдавленным голосом, немного помедлила и вытащила полотенце.

Петька мгновенно кинулся к своей камере – и вытащил оттуда одеяло. Через секунду у нас в руках были и зубная щетка, и конфеты «Золотой ключик», и даже мой прекрасный складной нож с двумя лезвиями, отверткой, шилом и напильничком.

– Он еще и зубную пасту приложил, мятную! – вопила Лидка.

Мы орали и плясали, как дикари на празднике полнолуния. Мы размахивали факелами и обнимались. Лидка засовывала в наши рты конфеты «Золотой ключик». Мы убедились, что есть на свете настоящее волшебство. Мы были счастливы.

– Ты больше всех выгадал! – кричал Петька, раскрывая лезвия моего ножа. В свете факелов лезвия сверкали оранжевыми искрами.

– Согласен на ночь меняться, – сказал я. – Ты мне одеяло, а я тебе – нож!

– Фига!

Лидка первая пришла в себя.

– Мальчики, – сказала она очень добрым голосом. – Видите, как все хорошо получается. Принесем волшебнику еще муравьев и попросим, наконец, еды и посуды. Не пить же втроем из одного котелка. Это негигиенично.

– Плевал я на еду! – орал Петька, который еще никогда не плевал на еду. – Попрошу у волшебника гитару, сяду посреди улицы и буду играть! Хватай банки!

Треща и дымя, догорали наши факелы. Мы выбежали из пещеры окончательно счастливые.

Первого муравья изловил Петька.

– Есть один рыжий! – крикнул он и отправил зверя в баночку.

Пока они попадались по одному, собирать было даже интересно. Но по солнечным поляночкам они ползали десятками, сотнями и целыми колониями. Это, конечно, красиво – смотреть на сверкающий золотой ручеек, но охотничий интерес пропал. Сразу заболели спины, а баночки наполнялись медленно, и конца этому делу не было видно.

– Наверное, у жителей есть какой-нибудь способ, – сказала Лидка. – По штучке и за день банку не наберешь.

Подумаем?

– Ну, подумаем… – согласились мы с Петькой.

Брели дальше, подбирали муравьев, обливались потом и думали. Ничего путного не придумывалось. Лидка смотрела на нас с презрением. Счастье жизни стало меркнуть.

Вскоре вышли на одну полянку, а там стоял, расставив ноги, низкорослый житель и глядел на Солнце.

– И думать не надо! – обрадовался Петька. – Возьмем и спросим.

– Привет! – сказали мы низкорослому жителю.

– Наше вам… Небось новенькие? – спросил он, взглянув на наши утомленные физиономии и почти пустые баночки.

– Новенькие, – признались мы. – Лида, Петька и Миша. А тебя?

– А меня Аркадиус, – важно сказал житель. – Красивое имя?

– Звучное, – согласилась Лидка. – А для чего ты, Аркадиус, на Солнце смотришь из-под руки?

– Изучаю, как Солнце по небу ходит, – сказал Аркадиус.

Петька презрительно фыркнул:

– Это не Солнце по небу ходит, а Земля поворачивается, простота ты деревенская!

– Что поворачивается? – спросил Аркадиус, округлив глаза.

– Земля! – повторил Петька.

– А как ты докажешь? – потребовал Аркадиус.

Петька долго думал, чесал в затылке, но никакого доказательства вращения Земли так и не вспомнил. Мы, кстати говоря, тоже…

– Чудеса… – прошептала Лидка. – А может, она и не вертится?

В ее синих глазах появился страх, а изумление Аркадиуса прошло. Он снова посмотрел на нас свысока и заявил:

– Не может Земля вертеться. Ты в уме ли, житель Петька? Представь себе только, что Земля чуть-чуть повернулась. Мы бы все покатились, как по косогору.

– Верно… – ужаснулась Лидка.

– Море вместе с рыбаками выплеснуло небо, как похлебка из перевернутой миски.

– Правда… – пискнула Лидка.

– Развалились бы дома, покатились камни, бревна и лошади, сметая все на своем пути. Одни только птицы летали бы в небе… Впрочем, куда они будут садиться на ночь, если Земля перевернется вверх тормашками? Теперь ты понял свою глупость, Петька?

– Понял, – сказал Петька, ошеломленный картиной катастрофы.

– А все-таки она вертится! – прошептал я в сторонку.

– Земля стоит незыблемо, – заявил Аркадиус, – а Солнце ходит по небу своими путями. От каждой елки и от каждой палки падает тень, и ползет она по земле с равномерной скоростью…

Возле Аркадиуса было воткнуто в землю несколько палок.

– Если Солнце восходит в шесть утра, а заходит в шесть вечера, то тень от палки ползет по земле двенадцать часов, – продолжал умный Аркадиус. – Я намечаю эту линию колышками, а потом делю ее на двенадцать частей. Вот тебе и час! Мудро?

Я думал, Петька закричит, что солнечные часы изобрели еще древние греки, но он, посрамленный, молчал. Тогда я сказал:

– Это называется «солнечные часы».

– Подходящее название, – одобрил Аркадиус. – Спасибо, Миша, что подсказал. Все умею, а вот названия не умею выдумывать…

Не стоило объяснять, что название придумал не я…

– Теперь, – сказал Аркадиус, – я знаю, что такое час. А вот который час, – этого я еще не знаю.

– Мудри дальше, – буркнул обиженный Петька. – Может, когда и узнаешь…

– Аркадиус, – сказала Лидка. – Объясните нам, как жители ловят муравьев? Штучками, или есть какой-нибудь способ?

Мудрый Аркадиус рассказал нам:

– Они собирают муравьев очень непроизводительным способом. Тыкают палкой в муравейник, а потом стряхивают муравьев с падки в баночку. Много ли их вцепится в палку? От силы три десятка. У меня нет времени так собирать муравьев…

– И что ты изобрел? – спросил я, уверовав в Аркадиуса.

– Это моя тайна. Но за то, что ты мне подкинул название, могу сообщить. Только не рассказывайте жителям! – попросил Аркадиус.

– Ни за что! – поклялись мы.

– Тоща слушайте… Я заметил, что у муравьев очень развито чувство дружбы. Если один попадает в беду, остальные бросаются его выручать.

– Какие хорошие муравьи! – воскликнула Лидка.

– Очень хорошие, – согласился Аркадиус. – Но умный и хитрый враг может употребить твои добрые качества в своих интересах. Так часто бывает…

– И ты употребил? – спросила Лидка с укоризной.

– Что поделаешь, – вздохнул Аркадиус. – И вот – я вставляю банку в муравейник и бросаю в нее одного муравья. Он пищит, зовет на помощь. Приятели бегут выручать и друг за дружкой валятся в банку. Когда банка наполнится, я беру ее и, посвистывая, отношу в Лабаз. Это ли немудро?

– Гениально! – воскликнул Петька. – Теперь мы обеспечены!

Лидка всхлипнула и сказала:

– Это безнравственно. Как не стыдно!

– Аркадиус прав, – решил я. – Пошли искать муравейники. Не все ли равно, каким образом попадет муравей в мою банку.

– Браконьеры безжалостные, – простонала Лидка, но все-таки пошла вслед за нами.

Мы нашли три муравейника и вставили в них баночки. Дружные, но глупые муравьи посыпались туда водопадом. Банки наполнялись, а нам делать пока было нечего.

– Есть охота, – пожаловался Петька.

– Пожуй кончик одеяла, – предложил я.

– Дубина, – выразился Петька. – Я страдаю, а ему хоть бы что. Лидочка, у тебя не осталось конфетки?

– Ты больше всех моих конфет слопал! – сказала Лидка.

Петька притих и стал жевать веточку. А банки скоро наполнились.

У костра около волшебной пещеры сидел симпатичный доктор Клизман. С уважением посмотрев на наши полные банки, он дал нам по факелу и похвалил за старательность, потому что знал, каким мудрым способом мы собрали муравьев.

– А как вы на них охотитесь? – ядовито спросил Петька.

– А я и не охочусь, – покачал головой доктор Клизман. – Потому что я занят в сфере медицинского обслуживания жителей.

– А материальные блага из пещеры вы получаете? – спросил я.

– Когда все здоровы, тоща получаю. Но если кто так серьезно заболеет, что не сможет собирать муравьев, тоща не получаю, пока не вылечу жителя.

– Значит, когда не работаете, тоща получаете, а когда работаете, тоща не получаете? – удивился Петька.

– Вот именно, – сказал доктор Клизман и потряс бородкой.

– Поразительная страна! – воскликнул Петька и пошел в пещеру.

Мы спустились в сырое подземелье, и снова стало жутковато. Но теперь мы знали, что волшебник работает честно.

Петька сунул банку в камеру и произнес замогильным голосом:

– Дорогой Лабаз! Я со вчера ничего не ел, у меня живот к спине прилип и кишка кишке бьет по башке. Я набрал полную банку муравьев, затратив необыкновенное количество труда и усилий. Дай мне за это кило колбасы, полкило сыру, кило вареного мяса, кило шоколадных конфет «Мишка на севере», три пачки печенья «Мария» и жареную курицу. Не очень много за полную банку, да? Завтра я тебе еще наберу. Спасибо, добрый Лабаз.

– Это ты на всех попросил? – поинтересовалась Лидка.

– Вот еще! – сказал Петька. – У вас свои языки есть.

Поставив баночку в камеру, Лидка сказала:

– Дорогой волшебник Лабаз! Я очень люблю вкусные вещи, но я понимаю, что ты все даешь даром, и мне стыдно только за одно спасибо просить слишком много. Дай только большую сладкую булку, еще конфет «Золотой ключик», немножко чернослива и пачку чая. Спасибо, добрый Лабаз!

– С такой пищи ноги протянешь, – сказал Петька.

– Как бы кому-то из нас не пришлось протягивать руку! – сказал я, поставил в камеру банку и, подумав, попросил: – Добрый Лабаз, во-первых, дай мне спичек. А из пищи: картошку, сахар, хлеб и помидоры. Я их очень люблю. Дай еще мяса и лопату. Все. Спасибо.

Переночевали мы опять у Митьки. Голод терзал жестоко, потому что вечером съели только по две картофелины и одну лепешку на троих. Утром кое-как сполоснулись в ручье и отправились в волшебную пещеру. Было тепло и тихо. Приветливо светило невысокое еще солнышко, и настроение у нас было, в общем, хорошее. Даже шкодник Петька подобрел и не сломал по пути ни одной ветки. Он свистел красивые песни, а когда уставали губы, мечтал вслух, как вынесет из пещеры всю еду, разложит вокруг себя на полянке и будет лопать, лопать и лопать, пока живот не раздуется шире дивана. Слушая его завлекательные речи, мы глотали слюнки и начинали жалеть, что попросили так скромно. Конечно, мы не надеялись, что Петька с нами поделится.

Около костра никого не было, он едва тлел. Петька опять удивил нас: набрал хворосту и подкинул в костер.

После этого мы запалили факелы и спустились в подземелье. Петька сунул руку в свою камеру, долго там шарил – мы подумали, что ему никак не вытащить, и вдруг заорал:

– Нету!!!

Он повернулся к нам. Оранжевый огонь факела освещал растерянное лицо и трясущуюся нижнюю губу.

– Надувательство… – пробормотал Петька. – Так не игра!

– Сейчас я посмотрю, – сказала Лидка и вытащила из своей камеры пачку чая и кулек с конфетами «Золотой ключик». – Больше ничего. Ни булки, ни чернослива.

Миша, а у тебя что.

Мне повезло больше всех. Волшебник дал мне корзину с картошкой, пакеты с сахаром, мукой и сошло и еще лопату.

– Вот так! – сказал я, очень довольный. – Волшебник не одобряет баронские замашки. Жареные курицы в Мурлындии не полагаются. Удовлетворюсь жареной картошкой!

– А я что буду есть? – завыл Петька, поднял глаза кверху. По его лицу катились крупные слезы. – Ребята, вы не дадите мне умереть с голоду? Мне ведь еще только тринадцать лет!

– Конечно, не дадим, Петенька! – воскликнула Лидка. – На, родной, съешь конфетку!

– Ладно, от голодной смерти мы тебя спасем, – сказал я. – Поделимся всем, что имеем. Но в другой раз будь скромнее.

– Еще бы! – обрадовался Петька, и слезы его высохли. – Теперь я знаю, чем тут кормят.

Он засунул в рот две конфеты и даже улыбнулся.

Вот так мы и узнали, что добрый Лабаз ограничивает свои дары самыми простыми продуктами и предметами первой необходимости самого низкого качества – из тех, что лежат у нас на прилавках под вывеской «уцененные товары». Покладистые жители не обижались. Только мой нож внес в мурлындские умы некоторую сумятицу: все знакомые в один голос заявили, что с ножом мне здорово повезло. Многие пытались повторить операцию, но красивых ножей с двумя лезвиями из нержавеющей стали добрый Лабаз никому не выдал. По Мурлындии разнесся слух, что я любимец волшебника. Благосклонность великих персон окружает тех, на кого она падает, некоторым ореолом. Жители издалека кидались, чтобы со мной поздороваться.

Как-то раз я получил за полную банку муравьев новенький топор. Я насадил его на топорище и заточил об камень. Забавляясь новой вещью, мы с Петькой порубили зазря много деревьев, но скоро одумались и решили сотворить что-нибудь полезное. Лидка просила построить дом, но это показалось скучным, и мы построили качели. Нехитрый снаряд произвел могучее впечатление. Мы успели покачаться только с полчасика, потом набежали жители и стали умолять дать и им попользоваться новой потехой. Жители выстроились в длинную очередь. Они качались даже ночью при свете факелов. И тут я впервые в жизни понял, что тот, кто делает что-то новое, обязательно наживет себе врага.

Зампотех Федя отвел меня в сторону и сказал мрачным голосом:

– Миша, это нечестно. У тебя должно быть чувство товарищества. Потехи – моя специальность. Выбери себе другое.

Сперва я не очень понял, что он имеет в виду, и спросил:

– Как это понимать?

– Понимать это надо так, – растолковал зампотех Федя: – Если у тебя возникает подобная мысль, приди и скажи: так, мол, и так, знаю, как устроить какую-то потеху. А я тебя угощу.

– А потеху сделаешь сам и скажешь, что это ты продумал?

– Ну конечно, – беззастенчиво согласился зампотех Федя. – Значит, мы с тобой договорились?

– Договорились, – согласился я, и Федя пожал мне руку. Но я заметил, что недобрый блеск в глазах его не пропал.

Пришел и король Мур со своей королевой Дылдой. Сперва король качался в мантии, потом разгорячился, скинул ее, а заодно и корону. Дылда не решалась скинуть тяжелое, длинное платье. Она не качалась, а просто мучилась в этом музейном наряде. Помучившись, она отошла и села на травку с печальным выражением на лице.

– Надо помочь бедной королеве! – сказала Лидка. – Посмотрите, тетенька чуть не плачет.

Она подошла к горюющей Дылде и стала ей что-то рассказывать. Королевино лицо постепенно прояснялось. Лидка с королевой обнялись и быстрым шагом пошли в сторону дворца.

Дожидаясь очереди, жители коротали время по способности. Одни играли в чехарду, другие пели песни, тут же и боролись, и латали драные одежки. Зампотех, чтобы примазаться, приволок патефон. Доктор Клизман залез одному бедняге в рот и расшатывал большими блестящими щипцами зуб. Из-за солидности возраста доктор не качался на качелях, но наблюдал забаву с любопытством. Он же оказывал срочную медицинскую помощь поспорившим изза очереди.

Короля Мура пропускали через пятерых. На качелях он развеял свою постоянную печаль и подошел ко мне почти веселый.

– Голова у тебя, любезный Миша, несмотря на странное увлечение, работает хорошо, – похвалил меня его величество. – Подумать только, изобрел такую потеху!

– Мне кажется, – ворчливо произнес доктор Клизман, – что сегодня добрый волшебник получит намного меньше муравьев.

– Чепуха, любезный доктор, – улыбнулся король. – Ему-то какая разница – больше или меньше?

– Существенной разницы, конечно, нет, – сказал доктор. – Но дело в том, что жители получат меньше продуктов. Их организмы похудеют, ослабнут и расположатся к заболеваниям, которые…

Внезапно доктор ахнул и стал тереть глаза кулаками.

– О великий Лабаз! – воскликнул он, зашатался и рухнул на землю в глубоком обмороке.

Я тоже чуть не обалдел: по дороге шли королевы с Лидкой. На королеве уже не было тяжелого платья до земли, на ней были голубые брючки и пестрая кофточка с короткими рукавами. Королева помолодела лет на двадцать, и выражение лица у нее было счастливое-счастливее. Она скинула какого-то жителя с качелей и стала качаться сама, заливаясь радостным смехом. Пораженные жители сперва молчали, потом опомнились и стали кричать, что пора и соскакивать. Королева показывала им язык. Она подхватила Лидку, они долго еще качались вместе на зависть стонавшим от нетерпения жителям. Я и не заметил, как пришел в себя доктор Клизман. Он поднялся, отряхнул брюки и строго сказал:

– Это называется: скандал в благородном семействе!

– Сперва я тоже так решил, – произнес король Мур, любуясь своей помолодевшей королевой. – А потом я подумал: а почему бы и нет? Смелый поступок – королевский поступок. Мне нравится!

Расстроившийся высоконравственный доктор только покачал головой.

Королева вовремя почувствовала королевским инстинктом, что ропот народа по поводу ее беззакония сейчас превратится в бунт. Она подмигнула Лидке, и обе спрыгнули с качелей. Тут же завязалась свалка. Жители не могли решить, кто следующий. Доктору пришлось много поработать.

– Мурик, ты не сердишься? – Королева игриво погладила щеку своего короля.

– У нас можно делать все что хочешь, – сказал Мур, приподняв подбородок. – Должен сказать, что в брючках ты очень мила.

– Спасибо! – обрадовалась королева.

– Пожалуй, теперь ты сможешь ездить верхом, – добавил король.

– Я попробую, – сказана королева. – Вели Феде, чтобы он поймал мне лошадь!

– Сейчас поздно, – удержал ее король. – Попробуешь завтра.

– Я тоже хочу на лошади! – сказала Лидка капризно.

– А я разве не хочу? – заявил Петька.

– Я тоже не рыжий, – сказал я. – И мне лошадь!

Король принял гордую позу и произнес:

– Я велю зампотеху пригнать завтра утром ко дворцу пять лошадей. Поедем кататься.

– Вот умница! – воскликнула королева Дылда и чмокнула своего короля в щечку.

А когда наступило утро, мы хорошенько умылись в ручье и пошли к королевскому дворцу. Сторож Кирюха лежал в будке и надраивал ногти тряпочкой. Заспанный зампотех Федя привязывал лошадей к ограде.

– Кто эту потеху придумал? – спросил Федя и посмотрел на меня неприязненно.

– Королева придумала, – ответил я Феде.

– Ну ладно, – зевнул Федя. – Патефон вам не понадобится?

– Патефон нам не понадобится, – сказала Лидка. – Иди, Федя, досыпай.

Зампотех Федя еще раз зевнул и удалился. Королева пригласила нас завтракать. За стоном, попивая черничный компот, король Мур сказал нам такую вещь…