Текст книги "В начале пути [сборник рассказов]"

Автор книги: Алексей Глушановский

Соавторы: Станислав Лабунский,Павел Торубаров,Владимир Задорожный,Яна Саушина,Никита Мищенко,Владислав Малышев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 2

На ночлег мы расположились у костра на свежем воздухе. Места получше, в будке и в салоне разбитого вертолета, были заняты бандитами. За ночь дождик два раза начинал накрапывать, телогрейка, перепавшая мне от щедрот хозяйских, отсырела к черту. Раскинул ее на железном ящике, рубашку снял и начал крутить комплекс два – защитные блоки без оружия. Эх, автомат бы мне в руки нормальный! Через минуту меня пот пробил, а я темп увеличил. Лучше нет средства для вывода сивухи из организма.

Закончить не дали. Выполз из будки хмырь и завопил гнусным фальцетом:

– Утренняя перекличка!

Вчера вечером такая процедура уже проводилась, только темно уже было. Нас объявили просто – пятеро новичков. А других я и не увидел. Сейчас погляжу.

Одиннадцать бандитов в подобие шеренги встали. Сам Йога – двенадцатый. Позади него еще двое болтались. С палками. Псы цепные, знаю таких. Пайку жирную отрабатывают. Работники толпились безо всякого подобия строя. Четверо по одному в стороне стояли – бригадиры. Венец карьеры, погонщики этого сброда.

Пошептались о чем-то, в бронетранспортер рядом с автобусом в центре этого кладбища техники два автоматчика залезли, и через минуту через люк механика свежий труп вытащили. Еще один отъехал, тормознулся во сне, ему приснился ништяк, его встретил зацеп. Скучно здесь не будет – однозначно.

К нашей группе подошел старый знакомый с обрезом.

– Одежды только на троих есть в наличии, двое в лагере остаются – покойника в аномалию сбросите, топлива натаскать на кухню, уборка территории. Ты и ты, – ткнул стволом в крайнюю парочку, – в распоряжение Хлебореза.

Толстяк с палкой им отмашку дал. Обрадованные простой работой бомжи радостно кинулись к новому начальству.

– А вы переодевайтесь. Здесь дожди бывают обычные, кислотные и радиоактивные. С голым торсом через три дня также не проснешься. А вы Йоге недешево достались. Два блокпоста задобрить, машина, милиционерам по сотне евро за голову. Надо отрабатывать денежки. Вы сейчас в самой глубокой Зоне, на автомобильном полигоне Свалки. На западе – Агропром, на востоке – поле радиоактивное с собачками слепыми, Темная Долина, там своя банда, не дай вам Черный Сталкер к ним в лапы угодить – лучше сразу в аномалию прыгнуть. И река ещё там – Полынь. Бывшая Припять, мать ее. На юге Киев и солдатиков немеряно и несчитано. И у всех приказ: стрелять на поражение. Все ясно?

– А на севере что? – спросил доходяга, которого мы вчера тащили.

– Сердце Зоны. Четвертый реактор ЧАЭС, слышишь – рокочет?

Вот что за гул мне ночью поначалу слегка мешал. В Чернобыль меня занесло. Украина. Что-то здесь случилось давным-давно. Редкое говно. Люди погибли, город бросили. Мутанты, значит. Да, ведь утечка радиации, как же без мутантов?

– А мы тут что забыли? Мы что, в МЧС записались последствия ликвидировать? – продолжал любопытный брат по каторге.

«Буду его, такого мастера вопросы задавать, звать Паганель» – решил про себя.

– Кроме радиации, аномалий, зверей злобных, военных патрулей, наемников и людоедов из «Монолита» здесь есть артефакты. И это перевешивает все остальное. Добыть их больше – ваша задача. Завтра учиться будете, а сегодня я вам у Йоги выходной выпросил. Вот вам две банки тушенки и водочки бутылочка. Сухарей мало, по одному на нос. Сейчас из лагеря уйдем, засядем на остановке автобусной, чтоб внимание не привлекать, вы расслабитесь, а мы с пацанами в кустах спать будем. Ночью из-за храпа глаз не сомкнули. Сегодня в БТР переберемся, раз освободился, – наш главный конвоир задачи на день наметил.

Оживились мои товарищи по несчастью. Так можно в рабстве жить, можно. Тебя кормят, поят и охраняют. И делать ничего не надо. Красота!

– Гитару пусть возьмут, – сказал неожиданно подошедший со спины Йога. – Что за посиделки сталкерские у огня без гитары?

Переодели нас в одежду с чужого плеча, и я уже почти решил простить ребят и не убивать их до смерти, так, настучать им по личику, чтобы знали, что рабовладение и работорговля считаются преступлением против человечества и не одобряются мной лично, когда на своей новой куртке дыру под лопаткой увидел. Под левой. Пристрелили ее бывшего владельца в спину. Все-таки нехорошие ребята мои новые знакомые. Придется их в удачный момент кончать.

– При атаке собак или кабанов сразу на крышу остановки запрыгивайте, – Йога последнее напутствие дал.

И рукой махнул. И что? Да, я со всеми вместе радостно заорал:

– Ты справедлив, Йога!

Убиться мне о стену. Завтра я ему носки кинусь стирать, что ли? Взяли мы гитару и пошли на пикничок. По дороге обломки досок и сучья собирали, прошли меньше километра и когда к автобусу на дороге подошли, стало вдруг понятно, что две горы до самого неба насыпаны из мусора. Тут металла на миллион евро лежит мертво.

– Сразу после выброса артефакты можно прямо на дороге дня два собирать. А потом их уже искать надо. В тоннеле за ангаром их полно, только туда даже опытные одиночки не рискуют лазить, – наш охранник обстановку пояснял.

– Кто такие «одиночки»? – это я уже успел первым спросить.

– Что такое «выброс»? – с секундной задержкой поинтересовался Паганель.

– Выброс надо пережидать в укрытии – на открытом месте сдохнешь не за понюх табаку. Раз в три недели бывает. До следующего дней десять. Наше место надежное, увидите сами. Одиночка – просто опытный промысловик, один ходит. Все, что добудет, все его. И ногу если где подвернет или бинты у него кончатся, тоже один свой конец встретит. У дороги сидим, увидите кого – бутылкой машите. Подойдет – новости расскажет. Все, пейте, ешьте, песни только вполголоса пойте.

Мы у костра уселись, а бандиты за заднюю стенку залегли. Досыпать.

Народ сразу за бутылочку схватился, а мне гитара досталась. Сначала я армейским репертуаром пробавлялся, а потом на классику перешел.

– Мне не нужно награды, не нужно венца; мне не нужно спать с ведьмой, чтоб дойти до конца. Мне б весеннюю сладость да жизнь без вранья; ох, Самара, сестра моя… Бьется солнце о тучи над моей головой. Я, наверно, везучий, раз до сих пор живой; над рекой кричит птица, ждет милого дружка – а здесь белые стены и глухая тоска.

– Хорошо поешь, – одобрительно сказал человек в зеленом защитном костюме.

Уж пластинки кевларовые морской пехотинец сразу увидит.

Хлопнуло что-то сверху, одиночка за глаза схватился, сверху с крыши на него автоматчик спрыгнул, а с боков остальные «спящие» кинулись.

– Глаза не три, мать, брать, ерш твою медь! – наш добрый погонщик кричит.

Взяли они его под микитки, все содрали, даже поясом не побрезговали. Твари. Потом стали его в порядок приводить. Воду лить на руки и глаза промывать. Минут через пять новый пленник был свеж, как только что срезанный с грядки огурец, и так же весел. Меня только что поимели, словно пьяную шлюху. За банку консервов и выходной день. Обидно, однако. Пока я тут концерт устраивал, группа захвата рассредоточилась и в засаде удобно устроилась. Потом, когда человек подошел, на него сверху из полотенца или мешка небольшого сыпанули смесь мелко толченого табака с перцем – средство старое, но действенное. Глаза моментально выводит из строя. И не крикнешь. Вдохнешь лишний раз – и будешь чихать полдня. И все – приехали. Так языков казачки еще при Наполеоне брали. Не подвел древний способ и сейчас.

– Где вы таких артистов в подсадные утки взяли? Совершенно на бандитов не похожи. И песни не ваши поют, – пленный поинтересовался.

И смотрит лютым волком.

– Возвращаемся в лагерь. Один день – один сталкер. Четыре артефакта. Пусть дурачки по аномалиям бродят, а мы будем на дороге охотиться.

Да, приманили человека сладкоголосые сирены. Надо будет выручать. Глаза у парня свежепойманного все еще слезились, но наши бандиты подстраховались: на кистях наручники появились, и петлю на шею накинули. Проявили уважение по полной программе.

– Молодцы, – похвалы мы дождались, – самого Проводника с вашей подачи взяли. Легенда Зоны. Сейчас из одиночек пятеро на пике славы. Дракон с «Монолитом» войну ведет, съели они там кого-то без спросу. Призрак артефакты таскает из Мертвого города, все ему завидуют. Этот, Проводник, тайные тропы знает, всех короткими путями водит – правда, за деньги и долю в хабаре. Серый в Ангаре засел, как заноза в заднице, ни одна банда его выбить не может, и Информатор в баре засел, байками торгует. Хорошо устроился, но мы ему завидовать не будем. Мы его тоже лучше поймаем. Когда-нибудь, – развеселился главный ловец.

Буду звать его Обрез. Все равно недолго осталось. Опытный человек рядом есть, пора прощаться с хозяевами. Плечи ломило со страшной силой – ночевка на земле сказывалась, только это не повод в драку не лезть.

– Продукты у него в рюкзаке были? – спрашиваю.

– Лежало что-то, – Обрез отвечает.

– Ну, так давай сюда, Йога-то на нас за это в обиде не будет. И водочки можем все тяпнуть за успех. Ты разливай, а мне нож дай – сало порежу.

Не хотелось мне его в людях разочаровывать, поэтому, как он мне нож передал, я его сразу ему в шею, под ухо, и вогнал. Надеюсь, он сразу умер, не успев расстроиться. Некогда мне было в глаза смотреть, наблюдать, как душа с телом расстается – кровь хлещет, и ладно. Не жилец, и ладно. Обрез сразу левой рукой цапнул, одному автоматчику в упор в голову заряд картечи вогнал, все вокруг забрызгал мозгами и кровью. Последний живой бандит дернулся, но тут Проводник не подкачал – сбил его в прыжке. Катаются они, бандит в петлю вцепился, душит человека. Замерли они на секунду, разобрался я, какая нога вражеская, приставил к коленке ствол и выстрелил. Осел клиент резко – сразу веревку бросил. Только рот раскрыл для крика, а я ему с размаху ручкой обреза в лоб заехал. Хрустнула косточка. Все – прошла у него ножка, уже не больно.

– Эй, вас там долго ждать? Мы уже разлили, – сказал обиженно Паганель. – Водка выдохнется.

Ржем мы с Проводником, как два коня заправских, а наши бичи его сухарики догрызают. Соскучились по хлебушку. Не теряются в сложных ситуациях. Я ключи нашел от браслетов, освободил пленного, веревку он сам смотал.

– Давно в Зоне? – спрашивает.

– Вчера утром привезли, – Паганель ему отвечает.

– Значит, вы еще совсем никто и зовут вас никак.

– Его будем величать Паганелем, – встреваю я в беседу, – очень ему все знать хочется.

– Да хоть горшком назови, только налить не забудь, – смеется бомж.

Тут мы все припасы и прикончили. Ну, почти. Последняя банка тушенки осталась и четыре ржаных сухаря. Армейская пайка. Такими неопытный салага может язык в кровь стесать. Стали решать, как дальше жить будем. У меня никаких дел на этом свете нет, четвертый год живу просто по привычке, а тут первый раз за все время интерес проснулся, и хочется Йоге доказать простую вещь. Люди – не скот безмолвный. Только Паганель с напарником для переходов по этой местности явно не годились.

– Народ вооружаем автоматами трофейными, – предлагает Проводник, – и отводим в ангар, к брату Серому. У него сейчас людей нет, один Сема Вентилятор с ним. Там каждый ствол на вес золота. Встанут ребята под его начало – с голода не умрут. С нами им нельзя. Не ходоки они по Зоне. А за тремя сразу мне не уследить. Покойников в аномалию скинем, пусть Йога в догадках теряется. Мы с тобой на Кордон пойдем, там клиент дожидается. Только чтобы ты на серьезного сталкера походил, надо хорошее оружие раздобыть. А то сейчас ты совсем пустой.

Это так. Обрез последнего удара тоже не пережил – цевье пополам сломалось. Стволы отдельно, спусковой механизм отдельно.

– Остальных бы тоже освободить, – говорю Проводнику. – Не дело это – людей в рабстве держать. Работорговля приравнена к пиратству и за нее петля положена сразу.

Согласен он, кивает. От нашего полевого лагеря на остановке брошенной стена вокруг ангара сразу была видна. Рукой подать. Минут пять ходу налегке и двадцать с грузом. Взялись порядок наводить. Кровь затерли, трупы и обрывки одежды в аномалию перед воротами в ангар по пути сбросили. Нет их, как и не было никогда. Серый подкреплению обрадовался и стал нас уговаривать у него задержаться. Я пистолет в карман сунул, две обоймы запасных, толку от него немного – так, для уверенности. Да и весит железка почти килограмм – если в зубы дать кому, все не голой рукой.

– Пойду на прогулку, – сообщаю честной компании.

– Только за забор не выходи, – Проводник мне говорит.

Ага. Джентльмен без галстука со двора поместья не выходит. Они там печень жарят на решетке, а мне сегодня пить не хочется. Понять надо, прочувствовать шкурой, куда занесло. И сколько не пой, сколько не ори, сколько не пей и сколько не торчи, дважды два будет два, трижды три будет три. Арифметика проста и ты со мной не крути. Здесь не время любить, не время любить. А теперь для души налети ураган, зацепи меня с собой, зацепи всех ребят, вознеси до небес и возьми из нас яд, на четыре стороны; кто куда, кто с тобой, а кто совсем не понял – отнеси их домой. Наша личная жизнь – как сплошной некролог, не время любить – это только предлог, пока будет темно, мы раскурим и свет, если солнце взойдет – с наших крыш съедет снег.

Достал я из кармана пачку сигарет «Прима» и стал их в мелкую пыль перетирать. Здесь ничем разбрасываться не стоило, а курить я только что бросил. Вышел морской пехотинец на тропу войны.

Первым делом решил с местностью слиться: нарезал травы с синеватым отливом, весь ей покрылся, прямо клумба из городского сада. Лягу на землю, с десятка шагов враги не заметят. Крошкой табачной посыпался. И не учуют. Огляделся по сторонам. С юга мы пришли – там лагерь Йоги и продажные блокпосты. А через дорогу видны цистерны промышленные стационарные и развалины непонятные. Для тренировки ставлю себе задачу – сходить туда на разведку и назад вернуться. И пошел я как тигр амурский: неслышно на мягких лапах, и в любую секунду к прыжку готов. Мы, морская пехота, – настоящие бойцы, в отличие от всех прочих. Десантники в спор лезут, подвыпив, только я их резко осаживаю. «А где, – спрашиваю, – проводилось боевое десантирование, а? Дай ответ». Не дает ответа. Нет, я не спорю: ребята геройские, если они в соседях фланг прикрывают, ты за него спокоен, но реально, в боевых условиях они ни разу не прыгали. Немецкий десант Мальту и Крит с воздуха взял, а наши «голубые береты»? Ничего. А за нашей бригадой Керченский десант, Измаил и тысяча километров боев по Дунаю. Да и в мирное время мы неплохо по Азии и Африке гуляли. Вот и пусть молчат в тряпочку, пижоны.

Под ноги и вокруг смотреть за мыслями не забываю. Поэтому двойку засек первым и сразу на землю пал. Далековато до них еще было, ползу аккуратно, с пистолетом в кармане я для них мишень простая, а не противник. Минут через пять добрался до мешанины из плит и блоков. Такое впечатление, будто в дом полутонной фугасной бомбой засадили. Одна стена стоит в чистом поле. Так, что мы здесь имеем? Будем смотреть.

С гуся люди получают пух и шкварки, с раззяв можно поиметь более ценные предметы. Метрах в десяти предо мной стояла и манила снайперская винтовка СВД. Одного отчетливо вижу, на площадке сидит, на север в бинокль смотрит. Снайпер – позицию себе выбирает. Второй номер должен подходы контролировать, только меня он проспал. За стеной звук раздался – подошва по бетону шаркнула. Хо, секунд тридцать есть в запасе, пока он стену обойдет.

Метнулся я стрелой и схватил неожиданный подарок судьбы в руки. Главное в профессии вора – это вовремя смыться. И кинулся я скачками в тень между цистернами.

– Поднимайся! – сверху командует снайпер. – И винтовку не забудь. Тут на площадку прыгать надо, подашь ее мне, я приму.

– А где ты ее к блоку прислонил? – второй номер расчета спрашивает. – Я ее не вижу.

«И вряд ли увидишь, – думаю я, отползая, – Мне она самому пригодиться. Буду крутым бобром работать». Если СВД на что-то и годна, так это перед народом глупым понты колотить, как орехи грецкие королевской печатью. Скорострельность у нее никакая, ствол после выстрела отдача уводит, зато выглядит красиво. И большая она, многих это впечатляет.

Обогнул цистерну, на четвереньки встал, так все быстрее, чем ползком, винтовочку трофейную на шею повесил, и ходу, от развалин подальше. А оттуда мат еще долетает – поиски идут. Уже не винтовку, а виновных ищут. Командир найдет, у него работа такая.

До асфальта добрался – на бег перешел и сразу в кусты шмыгнул. Все, ушел. Буду себя звать Колобок. Ото всех удрал. И с добычей. Здесь говорят «с хабаром». Давным-давно на Дальнем Востоке работал лихой разведчик Стругацкий, позывной – «Самурай». Как он там с японскими пленными общался, какие результаты вербовок у него были, все еще секрет, но кое-что ему за труд тяжкий власть позволяла. Коньяк пить и книги писать. Он по этому поводу со знанием дела так сказал: «живым вернулся – удача, с хабаром вернулся – чудо, патрульная пуля мимо – везенье, а все остальное – судьба». Хорошо сформулировал, можно в бронзе отлить.

Протиснулся я в щель между створок ворот и пошел к костру. Сразу у стены Сема сидел, часового изображал. Только последняя стопочка явно лишняя была, и глазки у него закрылись. Да уж, как они еще живы? Непонятно. Присел к огню, винтовку проверил, полный магазин, десять патронов бронебойных.

– Где разжился? – Проводник глаза от удивления широко открыл.

– Там больше нет, одна была, – отвечаю.

Тем не менее, слово за слово, они с Серым из меня отчет выдавили. Паганель с нашим третьим спутником отсыпались впрок за всю свою бродяжью жизнь. Они мой рассказ пропустили.

– Неплохо для новичка. Трех бандитов убил и у снайперского расчета «Свободы» винтовочку увел. Они за заставой «Долга» наблюдали, ее с развалин хорошо видно. Не ладят кланы между собой – не сошлись идейно. Льют кровь задаром.

– Начальство деньги не поделило, а расплачиваться за все рядовым. Вышли бы генерал с Лукашем на Арену и решили все вопросы разом. Нет, так нельзя. Слепым псам кушать будет нечего, если мир в Зоне настанет, – выругался Серый.

– Для показухи у меня ствол есть, – говорю. – Может, для боя чего в запасах найдется? – у хозяина ангара спрашиваю.

В нашем арсенале много всякого оружия, но нет совсем специалистов применить. Открывает он сундук, и я… Короче, сильно удивлен. Морпех в изумлении – это редкое зрелище, господа и товарищи, не проходите мимо, остановитесь, послушайте, проникнитесь и законспектируйте. Минут через пять я понял, что повторяюсь и заткнул фонтан своего красноречия. И начал весь этот металлолом сортировать. Пистолеты, обрезы налево, укороченные «Калашниковы» направо, три нормальных автомата перед собой положил и стал один рабочий из них делать. Почти получилось. Чуть-чуть хуже заводского – износ ствола никуда не денешь. И обрез взял, благо патроны были. Наследство от конвоира, ныне покойного. И даже не скажешь – пусть земля ему будет пухом – лично в аномалию тело забросил. Да и черт с ним.

Вот сейчас я стал на человека похож: автомат на плече, винтовка за спиной, пистолет в кармане, нож на поясе и обрез в руках. И голова с похмелья не болит.

– Что делать будем? – Проводника спрашиваю.

– Сам решай, – отвечает он уклончиво. – Ты сегодня при фарте, с тебя и спрос.

Офицер

В части мы со всеми делами к десяти закончили. На караул заступил взвод из комендантской роты – выпросили по дружбе; наши демобилизованные солдаты документы получили и уехали с деньгами за работу и советом не болтать – враг подслушивает. Все они уезжали за границу: один в Прибалтику, остальные в Белоруссию и Украину. Так и выбирались по личным делам, максимально осложняя жизнь будущей комиссии по разбору полетов. А она будет. Рапорты свои об отставке в общую пачку вложили; генерал и его свита заранее написали, и в штаб округа отправили на подпись. Пусть все будет формально правильно. По бумагам нас в армии уже сутки как нет. С позавчерашнего дня. Не самое большое чудо в армии, которая каждый год празднует неизвестно что и называет это «Днем защитника отечества». Я-то знаю, что в этот день товарищ Троцкий приказал расстреливать дезертиров из Красной Армии, и товарищ Сталин это знал, когда праздник утвердил официально. Большого чувства юмора был человек. Любил веселые незатейливые шутки. Заскочит, бывало, в отдел кадров Генерального Штаба, выдернет наугад десяток папок.

– Расстрелять, – кричит, – мерзавцев!

– За что, товарищ Сталин? – народ недоумевает.

– Нашей армии не нужны неудачники! – отвечает.

Только некоторые все равно выжили. А жаль, в сорок первом это сильно сказалось. Веселю себя историческими байками, а сам уже к Железнодорожному подъезжаю. Заехал в «Мособлбанк», поговорил с управляющим дополнительного офиса, и стало нам с ним счастье. Он неплохо на комиссии заработал, а я через два часа дальше налегке поехал. Только смерть всего мира за спиной в прицепе, мелочь в сумке и три карточки банковских в офицерской книжке. Паспорта у меня за всю мою жизнь никогда не было. Витя Самоделкин шел давно к Брянску, перегонял трофейный прицеп. Дверки и стекло нам быстро поставили, и он сразу двинулся. Пусть руководители операции движение на трассе через спутник навигации наблюдают. А режим радиомолчания в таких акциях – вещь обычная. Не выходят на связь, значит, так командир решил. Хуже, когда эфир хрипит: «Все пропало, ведем бой, мы все погибли, выполняя приказ». Надеюсь, мы этой группе не дали тревожный сигнал подать. Пока все тихо. Обогнул я Москву областными дорогами, близко не приближаясь. Только мне встречи с патрулем городской комендатуры не хватало для полного счастья. Вышел на Смоленск и поехал на законсервированную базу. До ближайшей деревушки двадцать километров, должна была уцелеть.

Прицеп в гараж загнал, плиту входа опустил, для надежности электродвигатель подъема ворот отсоединил. Здесь в ручеек гидростанцию маленькую пристроили – ток всегда будет, пока вода течет. Вот прицеп с маячком затащим в место гиблое, можно будет с Самоделкиным сюда вернуться. Тихо здесь, по-домашнему хорошо. Маскировку восстановил, совсем свободен. От всего! Сейчас Вите карточку с его долей отдать, машинами поменяться, и на Припять, в болота непролазные. В сорок первом там десять тысяч танков советских пропало. Дернули они на четыре тысячи немецких танкеток по бездорожью и пропали в трясине бесславно. И наш прицеп там исчезнет бесследно. И все, кто ее захочет найти, пусть готовятся к неприятностям заранее.

За десять километров до Брянска на площадке стояночной я машину знакомую увидел. И две легковушки потертых рядом с ней. Подъезжаю вплотную, стая из пяти особей Вите знаки делает. Типа выходи, биться будем.

– Здорово, пацаны, какие проблемы? – спрашиваю с пулеметом наизготовку.

Главное при переговорах – уважительное отношение к собеседнику. Ты к нему по-хорошему, и он к тебе со всей лаской. Сразу парни вспомнили о делах неотложных, попрыгали в свои машинки и быстро уехали.

А мы с Витей обнялись. Отдал я ему карточку с его половиной.

– Пересаживаемся, – предлагаю. – Ты наш тягач или в часть любую сдай или продай незадорого, и езжай в свою Турцию. Тебе денег на всю жизнь хватит, если модель не заведешь. А то придется товар опять на продажу выставлять.

– Продать можно, и цену дадут настоящую, и по пути нам до Турции. Приятель у меня автоколонной заведует на Украине. Военный городок Чернобыль–4. Поехали вместе, – Самоделкин отвечает и карту разворачивает.

Те же болота, вид с юга. То ли мне не один черт, откуда в трясину заезжать?

– По машинам! – ору.

Движки ревут, а к парковке орлы милицейские с сиренами летят. Стукнули пацаны, что здесь у водителей пулемет есть. Да, не будем скрывать. Дали пару очередей – сразу мигалки погасли. Догадались, что руки здесь никто поднимать не будет. А мы кювет переползли не торопясь и по мелколесью прямо на юг и двинули. Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна ментов. Пока, наше вам с кисточкой. Так мы вдоль Сожа до Белоруссии и дотянули. Границы не заметили, а у Кричевска на трассу вышли.

Кофе попили, рубашки льняные с воротниками вышитыми купили, натянули сразу, шляпы соломенные нахлобучили, смотрим друг на друга, смеемся, сил нет, а остановиться не можем. Истерика, короче, у товарищей офицеров. Бывает после заработков крупных и спасения мира.

– В Чернобыль, – говорю, – а то за следующий обед придется в евро рассчитываться. Последние рубли на заправке отдали. И опять дорога под колесами и мысли в голове. Пенсию я получил всю сразу. И премиальные, и за выслугу, и за паек. С северным коэффициентом и боевыми надбавками. Плюс три боеголовки – бонус за дерзость. Пусть лежат, запас карман не тянет. С оружием у нас все хорошо. У меня в спальнике пулемет и патронов битком, «Стечкин» в кобуре. У Самоделкина автомат и «Дрель» генеральская. Пистолет – он оружие статусное, как кортик парадный. Ранг хозяина определяет. А если все идет не по плану, то и застрелиться можно. Прицеп и тягач трофейные надо утилизировать надежно, без следа. Пусть покупатели никогда не узнают точно, в чем дело. Нас с Витей тоже будут искать, пока не поверят, что погибли. Года два надо в тиши отсидеться, пока накал не спадет. Генетического материала для опознания у них нет. Стерильно за нами. Ни плевка, ни волоска в наших комнатах, плюс ключи от комнат «замку» взвода оставили. Там уже дым коромыслом и пьянка армейская гуляет. А если завтра война? Солдат должен все пригодное для питья выпить сразу – это закон. От машин освободимся, и подумаем куда дальше направиться. Может, действительно, по курортам поездить? Кто там нас в миллионных толпах на побережье найдет? Документы надо чужие. Буду я, допустим, Забейнога. Или Голопупенко. Или Нихренасебефамилия. Главное – не броско. Скромность – она сильно жизнь облегчает. Шли мы ровно: восемьдесят в час держали, остановок не делали, и, хоть и затемно, но до места добрались. Витин приятель, с профессионально красной физиономией, встретил нас по-царски. Душ с дороги, борщ с галушками и шкварками – мы же на Украине!

– В Украине, – он меня поправил.

– Да ты тоже можешь говорить «на Руси». Никаких нареканий не вызовет. Так и спрашивай: «Как дела на Руси святой?». У нас свобода, однако. Мы тебе все разрешаем.

Поржали дружно, доели и к делам перешли.

Карту развернули. Болота непроходимые начинались километрах в пятнадцати за Припятью. «Сорок километров. Час, ну, максимум, – два, на машине. Велосипеды складские мы прибрали, к завтрашнему вечеру обратно вернемся» – постукивая карандашом по карте, я свой простенький план озвучил, и был слегка поражен реакцией собеседника.

– Вы, парни, совсем ума лишились! – поставил он нам диагноз. – Вам и километра не проехать. Уже под мостом железнодорожным все плитами и трубами завалено. Там последний армейский блокпост. И до него мутанты стаями носятся, кабаны и псы слепые. Псевдособаки тоже встречаются. Аномалии повсюду, а уж дальше, в глубокой Зоне, смерть на каждом шагу. К вечеру захотел вернуться из-за Мертвого города! Да ты шутник, парень! Ты до него доживи, до вечера.

– А теперь все то же самое, только спокойно и в подробностях, – говорю сдержанно.

Я, вообще, человек неконфликтный, все проблемы стараюсь устранить тихо, мирно. Вздохнул Витин приятель и достал из сейфа карту с привычным грифом «Совершенно секретно».

– Смотрите и ужасайтесь, что с землей делается. Ровно четыре года назад, в 2006 году, количество человеческой глупости опять перешло в качество, и громыхнул второй взрыв и первый выброс. Тогда в Зоне было населения тысяч пятьдесят – выжили единицы счастливчиков. Что там произошло, точно никто не знает, а если кто знает – ни за что не скажет. Четыре года выясняем – выяснить не можем. Потихоньку отступаем. Мы сейчас в Чернобыле–4. Там, где когда-то был первый базовый военный городок, сейчас южная застава «Кордон». Граница Зоны отчуждения. Внутри, за периметром, работает лагерь ученых «Янтарь» и поисковые группы военных разведчиков. А все остальные там незаконно. Нарушители закона. Работяги, бандиты, группировки различные, людоеды и зомби – ходячие мертвецы. Им, правда, арест не грозит – вдоль периметра все минами было утыкано, да и в Зоне поля ставили. Особенно вокруг бывших военных складов. Там сейчас вообще неизведанная земля.

Пододвинул я карту и прямо по ней написал: «Здесь водятся драконы». Хрустнул пальцами и кинул щепки от карандаша в топку «буржуйки». Печка такая, кто не в курсе, применяется славянскими народами вместо камина. Видел на севере мертвую тундру до горизонта, полигон «Таймыр – 13». Здесь, в центре Европы, значит, тоже такая же хреновина. Ну, люди, ну, твари!

– Твои предложения? – спрашиваю у местного товарища, в смысле – пана.

– Спать идите – утром разберемся.

– Некогда нам спать, запросто могут гости незваные нагрянуть. Не знаю, насколько у них еще терпения хватит. Уходить нам надо. По крайней мере – тягач с прицепом убрать. На них наверняка маячок стоит спутниковый, – поясняю я обстановку.

– И все?! Не нервируйте меня по пустякам. Сейчас загоним его на стенд, весь по винтику разберем, потом соберем и продадим. А маячок в расплав термический бросим. Там три тысячи градусов, все сгорит к черту. Спать! – закончил дискуссию местный автомобильный начальник.

Уснул я раньше, чем ухо подушки коснулось. На лету. Недолгим было счастье. Зевота челюсти сводила намертво, часа два сна мне перепало.

– Четыре маяка с машины сняли, все чисто. Полчаса назад закончили, а десять минут назад нас две дивизии российских окружили. Сейчас решают вопрос о досмотре городка, – доложил краснолицый пан.

Понятно. Кто-то с большими погонами хотел на боеголовках заработать. Скажи мне, где ты работаешь, и я скажу тебе, что ты воруешь.

– Пулемет с патронами прибери надежно, – говорю. – Витя, по велосипедам! Нас ждут драконы! Поехали, разомнемся.

Карту секретную в карман, сгребаю со стола остатки былой роскоши в рюкзак, Самоделкина друг его тоже собирает быстро, через две минуты мы уже педали крутим. Спортсмены. На блок посту часовой было дернулся.

– Ударим велопробегом по радиации! – кричу ему. – Гонки по приказу командира в честь дня космонавтики! Ура!

Пока он пытался своим расстроенным разумом смысл слов постичь, мы уже мимо проехали. И метров через пятьдесят скрылись от мира в густом утреннем тумане.

– Стоп. Берем технику в руки и идем пешком. Здесь ехать можно до ближайшей ямки, а потом будет короткий, но быстрый полет. С непредсказуемым финалом.

– А госпиталя тут нет, – согласился со мной Самоделкин. – Ну, вот, от машин мы отделались. Денег много, жизнь прекрасна.

– Дня три здесь проведем, и можно будет выходить, – прикидываю наше будущее. – Давай на местности определимся. Здесь поселок на карте указан. Временный лагерь сталкеров. Пошли, домик найдем, велосипеды спрячем и выспимся по-человечески за все эти дни.