Текст книги "Классические тексты дзэн"
Автор книги: Алексей Маслов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
«Монастырь, поразительный в своем величии, построен на самом красивом холме и обильно снабжается свежими водами, что струятся с широких гор, грациозно украшенных и потрясающе возведенных. На плато, примыкая к монастырю, стоит храм, как его называют, «тысяч служителей идолов». Они правители этих владений, унаследованных от нечестивых священников их предков. Начало этому поселению положил человек по имени Лусу около восьмисот лет назад. Рассказывают, что жил он весьма скромно и завоевал доброе имя своим аскетичным существованием» [86, 222].
Так описывает знаменитый иезуитский миссионер Маттео Риччи (1522–1610), одну из величайших святынь чань-буддизма храм Наньхуасы в местечке Цаоси – центре проповеди шестого патриарха Хуэйнэна. Именно он и был «человеком по имени Лусу», т. е. Лу-цзу – «патриарх из Лу». Требуют пояснений и некоторые другие «обидные» для чаньской традиции определения Маттео Риччи. «Храм тысяч служителей идолов» – это «Зал десяти тысяч архатов», который до сих пор можно видеть в монастыре Наньхуасы (Южного цветения). Монастырь Наньхуасы, что располагался в области Цюйчжоу первоначально именовался Баолиньсы (Драгоценного леса), затем был переименован в Хуагосы (Цветов и плодов).
Цаоси быстро превращается в важнейший культовый центр чань-буддизма, сюда стекаются тысячи людей, чтобы поклониться месту, где Шестой патриарх вел свою проповедь и где хранятся его останки.
Цаоси – во многом место удивительное и не совсем обычное для буддийской традиции. Обычно все священные места Китая так или иначе связаны с горными вершинами, как, например, Шаолиньсы с горами Суншань, которым еще добуддийская традиция приписывала много чудесных свойств. Цаоси же – небольшое местечко в уезде Цзюйзян южной провинции Гуандун, ничем не примечательное до того, как Хуэйнэн создал здесь свою школу. Именно здесь он основывает монастырь Наньхуасы (Южного цветения).
В Цаоси Хуэйнэн приходит еще до получения окончательного посвящения, но первоначально ему не удается создать здесь свою школу, поскольку, как говорит сам Патриарх, «там недобрые люди преследовали меня, и мне пришлось укрыться в уезде Сыхуэй (в той же провинции Гуандун – А.М.) среди охотников».
С основанием культового центра в Цаоси связано интересное предание, изложенное в предисловии Фахая к «Престольной Сутре». Хуэйнэн прибыл в Цаоси после своего посвящения, и это была живописная, но в ту пору практически пустая местность. Здесь располагался небольшой монастырь Баолиньсы, построенный еще неким индийским миссионером Цияо, которому эта местность напоминала родные места. В конце V в. монастырь был разрушен, как гласит «Сутра Помоста», какими-то войсками, но затем частично отстроен заново. К Хуэйнэну со всех сторон стали стекаться монахи, и небольшая обитель уже не могла вместить всех. И тогда Хуэйнэн обратился к некому Чэнь Ясаню, которому принадлежала часть местности, с просьбой пожертвовать кусок земли под новые постройки. При этом Хуэйнэн сказал, что возьмет лишь тот кусок, который сумеет покрыть своим монашеским одеянием и Чэнь тотчас согласился. Но когда Хуэйнэн расстелил свои одежды, они покрыли весь Цаоси, и таким образом вся эта земля отошла к монастырю.
До сих пор Цаоси именуют «землей, что покрыта монашескими одеждами Хуэйнэна», т. е. благодатна уже по своему происхождению.
Популярность Цаоси в чаньской традиции несопоставима, вероятно, ни с одним другим местом. Уже в XII в. это место было объявлено величайшим паломническим центром, что в буддийской терминологии звучит как «Место, [где постигают] Путь, [важное для] всей Поднебесной» или «Место просветления» (кит. тянься даоян; санскр. бодхиманда). Популярностью этого места был поражен даже иезуит Маттео Риччи, заметив, что народ стекался сюда со всех концов Китая [86, 222].
Хуэйнэн стал святыней и символом мудрости и для многих представителей интеллектуальных кругов, поэтов и художников. Сохранилась примечательная поэма знаменитого поэта и эстета Су Дунпо (Су Ши, 1036–1101), тяготевшего к буддизму, который посетил усыпальницу Хуэйнэна. Свои строки он назвал «Взирая на истинный облик шестого патриарха», намекая на то ведение, которое открылось ему во время посещения этого священного места. Поэт поселился в небольшой храме неподалеку от монастыря (сегодня он именуется – «место отшельнического уединения Су» – Су чэнань) и здесь же Су Дунпо вел беседы о смысле буддийского пути со своим старым другом Чэн Дэжу [34, цз. 1, 113]
В Цаоси хранятся одни из самых ценных реликвий чаньской традиции: ряса и патра (чаша) Хуэйнэна. Поскольку выражение «передать рясу и патру» означает «передать традицию» или «передать истинное знание», то приобщение к этим двум святыням становится равноценным соприкосновению с самой чаньской истиной. Но, разумеется, важнейшей святыней здесь является прах самого Хуэйнэна, что сделало монастырь Наньхуа в Цаоси культовым местом уже в VIII в., т. е. практически сразу после кончины патриарха. Рядом с ним хранятся мощи двух других чаньских мастеров: Наньшань Дэцина (1546-11623) и Даньтяня (XVII в.?). Маттео Риччи предложили посетить храм, где хранятся останки Хуэйнэна, но он предпочел отказаться и вскоре покинул Цаоси.
Первоначально тело Хуэйнэна хранилось в монастыре Наньхуасы, затем же оно было перенесено в соседнюю область Шаочжоу (сегодня уезд Цзюйцзян) той же провинции Гуандун. Шаочжоу была издавна связана с именем Шестого патриарха, именно здесь располагался монастырь Юлиньсы, где Хуэйнэн произнес свою знаменитую «проповедь с помоста», легшую в основу «Сутры Помоста Шестого патриарха».
Останкам Хуэйнэна издавна приписывались чудесные функции, более того, его рассматривали не только как буддийскую святыню, но и как «домашнего духа» – некого «бога очага». Например, перед телом молились о дожде во время засухи. Мощи неоднократно вынимали из склепа и приносили в ближайший город Шаочжоу, носили по улицам во главе огромной процессии. Считалось, что моление останкам великого патриарха приносит счастье и излечивает многие болезни. О признании самого Хуэйнэна и чудесной силы его мощей говорит хотя бы тот факт, что останки патриарха выносили в город Шаочжоу во время крупных официальных праздников, в частности, во время Пяти династий в период Южная Хань (917–971) в новогодний праздник Шанюань, отмечаемый пятнадцатого числа первого месяца [143, 236].
Даже само название мест «Цаоси» стало обобщенным обозначением истинной передачи учения, не случайно в Чань распространилось выражение «Сердце Цаоси» (Цаоси синь) как указание на школу Хуэйнэна. В этом плане показателен диалог наставника Мацзу с одним из монахов, который пришел к нему издалека. Монах сообщает, что пришел из Наньюэ. Мацзу восклицает: «Так Вы пришли из Наньюэ и не познали основы Сердца Цаоси! Быстрее возвращайтесь обратно, нет никакой нужды ходить куда-либо».
Споры вокруг «Сутры Помоста»«Сутру Помоста Шестого патриарха» можно безо всякого преувеличения назвать ключевым трактатом чаньской традиции, поскольку именно в ней нашли свое воплощение все важнейшие постулаты Чань. И вместе с этим Сутра носит явно переходный, «пограничный» характер, поскольку несмотря на уже индивидуальный, чисто «китаизированный» характер учения Чань, она несет в себе дериваты из раннего буддизма, начиная от индийского понятийного аппарата вплоть до формы построения проповеди именно в виде сутры. Обратим внимание, что позже китайские учителя предпочитали не долгие наставления, а сравнительно компактные диалоги.
Текст сутры безусловно являлся в чаньской традиции текстом сакральным и в определенной степени мистическим. Более того, обладание этим текстом как бы символизировало приобщение к истинной традиции «передачи светильника». Вероятно, начало такому отношению к тексту положил сам Хуэйнэн, в одном из своих последних наставлений сказав ближайшим ученикам: «Вы десять учеников, когда в будущем начнете передавать Дхарму, придерживайтесь того, [что сказано] в одном цзюане «Сутры Помоста» и тогда вы не утратите изначальной школы. Тот же, кто не получил Престольной Сутры не получил и основной сути моего учения. И теперь вы получаете ее. Храните ее и распространяйте среди последующих поколений. И если кто встретится с «Сутрой Помоста» – это будет равносильно, что он повстречался со мной».
Примечательно, что в одном из позднейших сунском варианте сутры (XII в.) этот пассаж был заметным образом изменен. В частности, речь идет не о передаче «Сутры Помоста», а о «передаче учения», которое также «нельзя утратить». Нет сомнений, что такая корректировка обязана желанию, что приблизить высказывания Хуэйнэна к реальной обстановке, поскольку маловероятно, чтобы сам патриарх знал о создании «Сутры Помоста».
Так или иначе, самый ранний дунхуанский текст (IX в.) рукописи утверждает, что обладание «Сутрой Помоста» по сути означает обладание учением, и таким образом Сутра занимает буквально центральное место в чаньской проповеди, становясь равноценной канонической передачи «патры и рясы».
До сих пор идут споры по поводу названия сутры. Не до конца ясно значение иероглифа «тань», который обычно переводят как «престол» или «помост», а отсюда и название «Сутра помоста». Речь идет об особом помосте, обычно возводимом из досок, с которого буддийские монахи читали свои проповеди. Величина помоста могла варьироваться самым различным образом, нередко использовалось просто любое возвышение, служившее временной трибуной для проповеди.
Известный исследователь ранней истории Чань Ху Ши высказал другую версию: «тань» является транслитерацией санскритского слова «дана», что означает «подарок», «поднесение дара», что в свою очередь дает возможность рассматривать слова, произнесенные Хуэйнэном, как особый дар людям [94]. Справедливость этого предположения представляется весьма сомнительной, поскольку из подавляющего большинства буддийских текстов очевидно, что речь идет все же о помосте. Именно в этом значении иероглиф «тань» употребляется и в современных чаньских монастырях, в частности, именно так его трактуют монахи Шаолиньсы (Хэнань), Гуанхуасы (Фуцзянь). Другое значение «тань» – небольшая приступка или подставка из дерева, на которой восседают чаньские монахи во время медитации либо в два ряда лицом друг другу, либо лицом к стене, в зависимости от школы. Дело в том, что полы чаньских монастырей обычно мостятся камнем, и естественно сидеть в многочасовой медитации на таком полу не удобно и к тому же не совсем безопасно для здоровья. Чаньские монахи стали использовать небольшие деревянные подкладки или платформы – «тань», что, в общем, также можно перевести как «помост». Поэтому перевод названия текста как «Сутра Помоста» в любом случае оказывается правильным, хотя более корректно можно было бы назвать ее «Сутра, что произнесена с буддийского помоста Шестым патриархом».
Существует несколько версий или списков «Сутры», которые заметно отличаются друг от друга как по расположению параграфов относительно друг друга, так и по содержанию.
Первым изданием работы Хуэйнэна на европейских языках, точнее ее варианта эпохи Юань (XIII в.), стал перевод на английский язык, сделанный в 1930 г. Вон Моуламом под названием «Сутра Вэй Лана». Этот перевод в простом бумажном переплете был опубликован в Шанхае и прежде всего попал в Англию, где его распространителем стала лондонская Буддийская Ложа, позже переименованная в Буддийское Общество.
По существу этот текст стал первой «презентацией» чаньских идей для европейского читателя, однако в основном он остался незамеченным широкой публикой. Прежде всего, в ту пору Чань или дзэн-буддизм не пользовались столь широкой популярностью, какую они приобрели несколько десятилетий спустя, и «Сутра Помоста» воспринималась не как уникальный чаньский текст, но достаточно стандартное и скучноватое изложение ортодоксальных буддийских идей. К тому же сам перевод ни как нельзя было признать вполне удовлетворительным, не снабженный практически никакими комментариями, он оказался абсолютно темен для европейского читателя. Ряд огрехов перевода объяснялся и тем, что переводчик не очень свободно владел английским языком и не всегда мог подобрать удачный термин. В частности, термин «Дао» в смысле «Путь Будды», «Путь освобождения» был переведен как «Norm», т. е. «норма» [138, 106].
Однако постепенно чаньские идеи стали если не столько интересны, сколько любопытны для западного читателя и завоевывающий популярность, хотя и не во всех местах удачный перевод было решено переиздать в неизменном виде, поскольку Вон Моулам к тому времени уже ушел из жизни. Переизданию активно способствует один из самых известных проповедников дзэнской культуры на Западе Хэмфрис и именно благодаря ему в 1944 г. появляется новое издание Хуэйнэна, а затем оно вновь неоднократно переиздается (1957, 1977).
Существует также крайне слабый вариант Д. Годдарта (1932) под характерным названием «Буддийская библия», многие его пассажи, свидетельствует, что он лишь воспользовался более ранним изданием Вонг Моулама [91].
Позже появляется целый ряд переводов «Сутры Помоста» на английский язык, хотя полных среди них оказалось крайне немного, среди наиболее успешных переводов версии XIII в. следует назвать перевод известного исследователя китайского буддизма Чань Винцзита [67]. Существует также частичный перевод и на русский язык, однако его нельзя признать удовлетворительным вследствие чрезвычайного количества ошибок [57].
Самый ранний дунхуанский вариант (IX в.) был переведен Ф. Ямпольским (1967), чья книга по праву считается лучшим исследованием истории формирования «Сутры Помоста». Канонический вариант 1291 г., вошедший в Трипитаку, был переведен Лю Гуаньюем (Чарльз Люк) под названием «Драгоценность Дхармы Сутры Помоста Шестого патриарха» и стал частью его серии работ «Исследования Чань и дзэн» [107].
Одно из самых полных современных исследований «Сутры Помоста» принадлежит Ф. Ямпольскому, который посвятил практически всю жизнь изучению всего, что связано с историей этого трактата [139]. Ямпольского в основном интересовал не окончательный вариант сутры, но ее изначальный вид – некое ядро, созданное в VII в. и весьма небольшое по объему, которое затем с течением времени к XI превратилось в обширное и многоплановое произведение. Он в основном признавал концепцию Ху Ши о том, что сутра была создана Шэньхуэем, причем могла и не отражать в полной мере оригинальные взгляды самого Хуэйнэна.
Но стоит обратить внимание на тот факт, что в чаньскую традицию вошел именно полный, поздний вариант сутры. Именно он широко почитается сегодня в чаньских монастырях, именно его переиздают буддийские издательства и именно он широко комментируется буддийскими наставниками. Именно текст XI в. (если признать верной периодизацию Ху Ши) стал каноническим, в то время как дунхуанский вариант не вызывает среди буддийских общин особого интереса и его «историческая жизнь» в буддийской сангхе, вероятно, ограничилась несколькими десятками лет.
Китайская традиция знает немало случаев, когда окончательный текст сакрального произведения отличался от того изначального варианта, что был обнаружен в Дунхуанской библиотеке. В частности, существует немало разночтений между двумя дунхуанскими вариантами «Дао дэ цзина» («Лао-цзы») и более поздним текстом, но в сущности ни структура текста, ни тем более его смысл не претерпели заметных изменений. С совсем иным подходом мы сталкиваемся в случае с «Сутрой Помоста» – окончательный текст увеличился почти в три раза, дописанными оказались многие концептуальные и догматические моменты.
Единственный вывод, который мы можем сделать из этого – если в чаньскую традицию входит именно полный, поздний вариант сутры, значит именно он и отвечал основной тенденции развития чаньской мысли и чаньского мистицизма. И поэтому мы будем рассматривать этот вариант не как искаженный, но именно как единственно верный для китайской традиции.
Серьезный спор как среди буддистов, так позже и среди исследователей текста развернулся по поводу того, является ли текст Сутры «истинной передачей» учения Хуэйнэна, или же это, наоборот, – некая популяризация, приведшая к полному искажению изначального учения. На второе указывают некоторые замечания в чаньских текстах, которые вполне можно истолковать как переживания из-за искажения учения Хуэйнэна. В частности, в памятной надписи Вэй Чухоу (пр.818–820) трактуется так, будто лишь Шэньхуэй единственный воспринял истинную суть учения Хуэйнэна, а его же ученики уже не могли постичь этого, в результате чего плодоносящее апельсиновое дерево превратилось в куст колючки», то есть учение засохло. А поскольку сам текст Сутры воспринимался как священная реликвия и символ обладания «истинной передачей», ученики Шэньхуэя, равно как и последователи других школ Чань просто размножили этот манускрипт, превратив его не столько в текст для изучения, сколько в текст «для обладания» [157, т.2, 111–112; 166, 75–76].
Сохранилось интересное замечание одного из последователей Хуэйнэна Наньян Хуэйчуна (ум. в 775), которое приведено в «Записях о передаче светильника»: он считал, что Сутра подвергалась изменениям, и изначальный смысл учения Хуэйнэна искажен. Это значит, что вероятно существовал какой-то подлинный вариант, который был, вероятно, либо уничтожен, либо целиком переписан Шэньсюем и его сторонниками. Несомненно, что вариант, который дошел до нас, является продуктом школы Шэньсюя, равно как и несомненно то, что в нем сохранились какие-то части, принадлежавшие самому Хуэйнэну. Интересно, что в «Сутре Помоста» встречается отрывок, критикующий самого Шэньхуэя за абсолютное непонимание сути его учения. Возможно он был добавлен позже противниками линии Шэньхуэя в ту пору, когда дезавуировать, «отменить» само существование «Сутры Помоста» было уже невозможно, она стала одним из ключевых трудов целого направления Чань и было возможным лишь сделать выпад в адрес самого Шэньхуэя. Это же может являться косвенным свидетельством того, что среди чаньских посвященных было известно о существовании подделки, но отказаться от сутры, полностью слившейся с именем Хуэйнэна, было уже невозможным. И этот факт оказался окружен своеобразным «заговором молчания», который однако иногда нарушался, как это случилось, в частности, с Наньяном Хуэйчунем, прямо заявившем о существовании подделки [47, 438а].
Заметим эту подробность – следуя версии, изложенной Наньян Хуэйчунем, «Сутра Помоста», была не столько написана Хуэйнэном или Шэньхуэем, сколько подделана, переписана относительно своего изначального варианта.
Вообще, предположения о том, что сутра была подделана или сильно изменена, всегда циркулировали в чаньских кругах. Из этого вытекало, что существует некий «истинный» вариант сутры, известный лишь небольшому кругу посвященных, что в свою очередь еще больше подчеркивало эзотерический характер этого произведения. Хотя сегодня нам известна, что ранние варианты «Сутры Помоста» были почти в два раза короче, чем более поздний текст, тем не менее утверждалось, что сутра была сокращена. Например, один из составителей издания «Сутры Помоста» 1291 г. (именно этот вариант вошел в китайское издание Трипитаки) Дэи пишет: «Сутра Помоста» была во многом сокращена последующими поколениями, а поэтому [теперь уже] не увидишь сути учения Шестого патриарха во всей ее великой полноте. Когда я, Дэи, был молодым, я видел старую копию текста, и вот с тех пор уже тридцать лет разыскивал ее. И вот сегодня после поисков я получил полный текст, что передавался через наших предков» [22, 4].
И все же несмотря на все утверждения о «сокрытии» истинного варианта сутры, о ее намеренной подделке, дабы скрыть «тайный смысл», у нас нет никаких оснований утверждать, что кто-то действительно подменил «истинную» сутру неким «ложным» вариантом.
Тем не менее нельзя не заметить, что сутра в течение нескольких веков действительно претерпела заметные изменения. Каноническая версия «Сутры Помоста», вошедшая в Трипитаку, насчитывает 10 цзюаней или 10 частей. До нас дошло около десятка вариантов «Сутры Помоста», однако все они сводимы к четырем основным: самый ранний вариант, обнаруженный в Дунхуанской библиотеке (IX в.); вариант Хуэйсиня (X в.); вариант Цисуна (XI в.); вариант Цзунъюя (XIII в.).
Здесь следует сделать небольшую оговорку. Когда мы говорим о «версиях» или о «вариантах» Сутры, имеется в виду не просто еще один экземпляр текста, но некая новая редакция. Авторство такой редакции достаточно относительно, хотя и указывается рядом с названием сутры, например «вариант Хуэйсиня» или «версия Даоцзуна». Нам не известно, были эти люди всего лишь переписчиками, «издателями» Сутры или действительно проводили определенную авторизацию текста.
Прежде всего, основные изменения Сутры коснулись ее объема. Основные варианты «Сутры Помоста» заметно отличаются друг от друга по объему. Так, самый ранний вариант – дунхуанская версия сутры состоит из 12 тыс. иероглифов. Это – самая компактная версия, в последующих объем Сутры неизбежно возрастал, постоянно подвергаясь небольшим редакциям и добавлениям. Вариант Цисуна содержит в себе уже 2 цзюаня, разбитых на 11 разделов («врат» – «мэнь») и состоит из 14 тыс. иероглифов.
Наиболее ранняя версия «Сутры» была найдена в Дунхуане (обычно ее именуют «дунхуанским вариантом») и позже была несколько раз опубликована, в основном в Японии. Наиболее тщательной принято считать публикацию, сделанную известным проповедником дзэн Д. Судзуки вместе с Кюда Рэнтаро [13], хотя существует и ряд других, не менее полных публикаций дунхуанского манускрипта [30; 28]. Однако Судзуки и Рэнтаро разделили текст «Сутры» на 57 секций или частей и это подразделение, признанное логичным и удачным многими авторами, было повторено в частности при переводе сутры на английский язык [139.]
Дунхуанский вариант Сутры, созданный не позже первой половины IX в., был обнаружен в 1923 в знаменитой библиотеке древних текстов в Дунхуане, где были открыты несколько тысяч буддийских текстов. Будучи опубликован в 1928 г., этот вариант породил новую волну интереса к истории Чань, поскольку давал возможность проследить складывание чаньской традиции и рассмотреть ее в «естественном» виде без последующей редактуры IX–X вв. Полное название дунхуанского текста сутры было достаточно длинным: «Сутра Помоста в один цзюань, прочитанная Шестым патриархом Великим учителем Хуэйнэном Южной школы внезапного просветления Махапраджнапарамиты в области Шаочжоу в монастыре Дафаньсы, составленная и записанная его учеником Фахаем, получившим великое учение о заветах, не имеющих внешних проявлений» («Наньцзун дунцзяо цзуишан дачэн мосы паньжоболомицзин люцзу Хуэйнэн даши Шаочжоу Дафаньсы шишифа таньцзинь ицзюань, цзян шоу усян се хунфа дицзы фахай цзицзи»). Из названия видно, что запись сутры изначально приписывалась именно Фахаю, который и написал предисловие к ней. Вероятно, что столь развернутое название было дано значительно позже и, таким образом, даже сам ранний Дунхуанский вариант текста мог уже подвергнуться редактированию.
В 1943 г. ученые Пекинского университета начали подробное исследование дунхуанских манускриптов, непосредственно связанных с чаньской традицией. Всего им удалось обнаружить четыре текста и среди них – еще один вариант «Сутры Помоста», который ныне хранится в музее Дунхуана. Этот вариант приблизительно датируются эпохой Пяти династий и началом Сун и в основном схож с первым дунхуанским текстом Сутры. Предполагается, что оба варианта относятся к единой традиции и легли в основу танской версии «Сутры Помоста».
Очевидно, что текст дунхуанского манускрипта был составлен в начале IX в., однако ничего не гарантирует от того, что этот, самый вариант «Сутры Помоста» в свою очередь является копией более раннего текста или каких-то разрозненных записей учеников Хуэйнэна.
Более поздний вариант Цисуна был создан в эпоху Северная Сун в 1056 г. Как предположил китайский исследователь Го Ю, в его основе лежал утраченный сегодня вариант Сутры, который назывался «Изначальный вариант Сутры Помоста Шестого патриарха из Цаоси» («Люцзу даши фаюй таньцзин саосиюань бэнь»). Эта редакция Сутры состоит из одного цзюаня, разбитого на 10 частей (пин) и 20 тыс. иероглифов [141, 14].
Наконец, самая последняя редакция текста, ставшая ныне канонической, представлена вариантом Цзунъюя, который был создан в эпоху Юань в 1291 г. Этот вариант также состоит из одного цзюаня, разбитого на десять частей и 20 тыс. иероглифов.
Хотя такой чисто «статистический» фактор еще не может свидетельствовать о каких-то трансформациях по сути, однако увеличение объема Сутры почти в два раза относительно изначального варианта демонстрирует, что случаи добавлений и исправлений сакральных текстов считались вполне допустимыми в китайской традиции.
Несложно заметить, что «Сутра Помоста» увеличилась в своем объеме почти на 40 % относительно самого раннего из найденных вариантов. Скорее всего сам дунхуанский вариант не был самым ранним, до него существовал по меньшей мере еще одна ныне утраченная версия, которая предположительно была еще короче. Таким образом представляется, что Сутра за период своей исторической жизни увеличилась, по крайне мере, в два раза.
Каноническая чаньская версия считает, что автором записей бесед и проповедей Хуэйнэна был его ученик Фахай, при этом неоднократно подчеркивается, что поскольку Хуэйнэн был неграмотным, то он мог лишь устно вещать истину, которую и записал его ученик. Уже в самом раннем дунхуанском варианте Сутры в предисловии явным образом подчеркивается авторство Фахая: «Сутра Помоста была составлена старшим монахом [монастыря в Цаоси] Фахаем, который перед своей смертью передал ее своему ученику Даоцаню».
Поскольку невозможно с известной долей уверенности отстаивать какую-то одну версию появления текста, мы перечислим лишь те основные теории, которые ходят вокруг создания манускрипта.
По одной из наиболее распространенных версий, текст появился сразу после смерти Хуэйнэна, т. е. в 713–714 и первоначально состоял исключительно из записей высказываний Наставника без упоминания биографических подробностей, позже записанных одним из его ближайших учеников Фахаем. В течение последующего столетия текст неоднократно дополнялся, перекомпилировался, обрастал новыми подробностями, зачастую весьма и весьма красочными [157, т. 2, 76-100]. В частности, были добавлены пассажи о противостоянии «северной» и «южной» школ, о преследовании Хуэйнэна со стороны духовных противников и даже подсылании к нему убийцы. Скорее всего, большинство подобных подробностей были добавлены Шэньхуэем или его последователями, которые собственно и создали теорию о вражде между школами «внезапного» и «постепенного» просветления. Окончательного варианта текст Сутры достигает приблизительно к 820 г., и таким образом понадобилось столетие, чтобы подарить китайской истории весьма сомнительную версию о борьбе «южной» и «северных» традиций, подкрепленную авторитетом Сутры Хуэйнэна.
По другой, не менее распространенной версии, ни сам Хуэйнэн, ни его ученик Фахай не имели никакого отношения к созданию Сутры. По сути, это «подделка» (естественно, здесь понятие «подделки» весьма относительно), которая была составлена Шэньхуэем и его последователями, чтобы утвердить приоритет Хуэйнэна как Шестого патриарха. При этом сам дунхуанский текст является копией с какого-то более раннего оригинала [94, 20]. Известный исследователь этого текста Ф. Ямпольский, приводящий в своей работе развернутую систему доказательств, еще более категоричен: «Отсутствие текста в любой более ранней форме, туман, окружающий Фахая, которому приписывается составительство, совпадение во многих частях церемоний с работами Шэньхуэя, тот факт, что в работах Шэньхуэя не встречается упоминаний о «Сутре Помоста», отсутствие надежной информации, касающейся монастыря Дафаньсы, где, как утверждается, и состоялась церемония Хуэйнэна, – все это указывает на то, что «Сутра Помоста» явилась исключительно продуктом школы Шэньхуэя» [139, 97]. Итак, по этой версии, автор Сутры сам Шэньхуэй.
Действительно в некоторых пассажах текста явным образом чувствуется влияние Шэньхуэя и его школы. В частности, многие ритуалы, описанные в Сутре, аналогичны ритуалам в школе Шэньхуэя, идею об абсолютной неразличимости мудрости (праджня) и медитации (дхиана) мы встречаем в работах Шэньхуэя. Явным образом также совпадают отрывки о лампе и свете, об идеи «вне-мыслия», о диалоге, между Бодхидхармой и Лянским У-ди и целый ряд других. Многие цитаты, в частности, из «Праджняпарамита-сутры» повторяются как в работах Шэньсюя, так и в «Сутре Помоста».
Примечательно, что Шэньхуэй в своих сочинениях никогда не цитирует Хуэйнэна. Единственным разумным объяснением этому может быть тот факт, что автором Сутры был сам Шэньхуэй.
Существует и версия, которая примеряет две предыдущие. Следуя ей, изначальный костяк текста был действительно составлен Фахаем на основе реальных высказываний Хуэйнэна. Шэньсюй же добавил к нему ряд пассажей, прямо или косвенно критикующих «северную школу» [148, 283–284].
Единственное, что можно утверждать вне всяких сомнений – дунхуанский текст является самым ранним из обнаруженных копий Сутры. В самом тексте нет никаких прямых указаний на дату его создания, но специалисты, исходя из особенностей написания иероглифов – весьма характерных в этом случае – относят его появление к 830–860 гг. А учитывая также перечисление последователей Хуэйнэна, которое дано в предисловии к Сутре до третьего поколения (Фахай – Даоцань – Учэн), называется и более точная дата – 820 г. [139, 84–85]. На это же указывает и надпись на стеле, составленная между 818–820 гг. Вэй Чухоу (773–838), где упоминается название этой Сутры [5, 9311–9313]. Надпись была составлена в память наставника Эху Тайи («Гусиное озеро, Великая Справедливость»), который являлся учеником Мацзу. Здесь же перечисляются четыре основных школы Чань, которые существовали в то время: Северная школа, школа Шэньхуэя, школа с гор Нютоу, и наконец школа Мацзу Даои.
Вероятно, одновременно во второй четверти IX в. существовало несколько копий текста, в основном аналогичных друг другу, и одна из таких копий и оказалась в дунхуанской библиотеке. В частности, несколько вариантов сутры под различными названиями фигурируют в списках буддийских сутр Энина 847, 854, 857, 859 гг., известны и другие случаи, когда встречались копии рукописи, параллельные дунхуанской [31, 1083в; 139]. В определенной мере все это указывает на то, что в их основе лежала какая-то более ранняя работа. В текстах сохранилось несколько косвенных указаний на то, что дунхуанский манускрипт, действительно, не более чем вторичная переписка какого-то более раннего оригинала, составленного непосредственно после смерти Хуэйнэна. Оригинал, созданный по различным предположениям между 770 и 780 гг. [139, 98] был утрачен, сохранилась лишь его переделка 830–860 гг.
