Текст книги "Значение Православия в жизни и исторической судьбе России(СИ)"

Автор книги: Алексей Царевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

213. Церковное песнопение содействует религиозно-нравственному христианскому настроению.

Православные песнопения церковные, как создания вдохновенных христианских поэтов, заключают в себе удачнейшие выражения чистых и святых христианских чувствований. Доставляя верующим высокое эстетическое наслаждение, песнопение церковное могущественно возбуждает в них также и молитвенное благоговение, подъемлет душу их на более высокий и священный строй. Русский народ вместе с православием, в ряду прочих духовных сокровищ христианских, воспринял от Византии и дар христианских песнопений, усвоил себе это искусство и развил потом его самостоятельно во множестве особых ладов, напевов. Значительно впоследствии искаженная и обессмысленная в новых композициях, неподражаемая музыка наших старейших церковных напевов, уберегшаяся доселе только в некоторых наших обителях, при всей своей простоте и музыкальной безыскусственности, дышит удивительною силою и за душу хватающею поэзиею. И старые русские люди, очевидно, скоро вошли во вкус этой величавой музыки, с восторгом упивались ею и ревниво оберегали ее высокое достоинство и истый священный ее характер. В старинной богослужебной книге «Всенощник» читаем, например, следуюшее мудрое наставление, к сожалению, сплошь и рядом нарушаемое в наших современных храмах: «вся мирская попечения оставльше и ум на небо вперивше, возжегше светильники своих душ, сокрушенною душею приступим ко Всемогущему Богу, моляще Его благочинно, не сильне ревый, не вереская, но со умиленным гласом воспевая» [5]. Народ русский, на первых порах и не постигавший всей глубины содержания христианской вдохновенной поэзии, тем не менее, чрез эти «умиленные» напевы, душою своею свыкался с нею и упрочивал ее в памяти своей, незаметно в ней воспринимал себе уроки веры, христианские понятия, – так что песнопения церковные, несомненно, много содействовали русскому человеку слагать в душе своей прочный фундамент религиозно-нравственного христианского настроения.

214. Присуствие в храме питает духом христианского благочестия. Православный храм деятельно воспитывал на Руси идеал христианства и жизни православной.

Словом, все, находящееся и происходящее в храме православном, производило на юную и открытую душу русского человека, так сказать, сплошное впечатление святыни; все умиляло сердце и устремляло мысль к Богу, очищало и освящало душу. Как, по удачному сравнению св. Иоанна Златоуста в Слове его о пользе посещения храма, человек, присутствовавший в мироварнице, без всякого сознательного намерения обязательно уносит с собою, на одежде своей, благовоние мира, так новопросвещенный народ русский в храме православном напитывался духом христианского благочестия уже в то время, когда еще ум его не вполне понимал значение всех церковных действий и обрядов. Во всяком случае, то несомненный факт, что народ русский, с самого начала своего христианства, полюбил святые храмы, с самой заботливой любовью украшал их и с радостною охотою стремился в них. Выражая, без сомнения, общее впечатление и убеждение лучших русских людей, один из древних первосвятителей церкви русской сказал, что «ничто так не радует душу и жизнь христианина – якоже в церкви красование! В церкви печальным веселие, труждающимся успокоение, насилуемым отдохновение; церковь и брани разрушает, и рати утоляет, и бури утишает, и бесы отгоняет, и болезни врачует, и напасти отражает, и небесные двери отверзает, и всем покой дарует» [6]. Посредством богослужения вера Православная проникала в душу народную; в храме по преимуществу воспитывался тот библейский примирительный взгляд русского человека на жизнь, который так дорог для человека всегда, а тем более необходим был в ту отдаленную пору, когда темная сторона жизни особенно выступала со всеми своими невзгодами. Уясняя все непонятное, разрешая жизненные недоумения, храм православный главным образом действовал на сердца верующих, очищал и возвышал их, уготовлял их к принятию таинственной благодати Божией, – словом, храм православный деятельно воспитывал на Руси идеал христианства и жизни православной.

* Школа и образование *
215. Школа является дочерью Православной Церкви. Церковь основала, взлелеяла и на первых порах приютила школу.

Православное христианство, куда бы ни проникало, везде оно порождало грамотность, возбуждало и поднимало просвещение. И у нас на Руси, одновременно с Православием, является школа. Искони, с первых самых дней своего существования, школа русская является родной дочерью церкви Православной. Церковь основала и взлелеяла, а на первых порах и приютила школу под своими священными сводами. При храмах, а особенно при монастырях, возникают училища – первый и на очень долгое время единственный, исключительный рассадник книжного просвещения на Руси. Правда, эти училища в течение долгого времени были не очень блестящи в своей внешней постановке и с мирской точки зрения; но они были мощны своею внутреннею силою, были жизненны, потому что вполне удовлетворяли запросам раскрывавшейся русской мысли; они были велики по тому достойнейшему и серьезному направлению, которое в них царило, по тому дельному и насущному знанию, которое в них преподавалось. Сосредоточенное в руках духовенства и монашества, все образование школьное естественно и неизбежно получило религиозную печать и «побожный» характер. Вера Православная стала путеводным началом учения и главным, существенным предметом, целью его. Все грамотное занятие построено тут было исключительно на религиозных началах; и по направлению, и по программе своей образовательной древнерусская школа исключительно способствовала более разумному усвоению того, что преподавалось в храме, за богослужением. Школа служила к знанию истин веры, к насаждению правил христианской нравственности, к охранению православных обычаев. Даже и те немногосложные светские знания, которые попадали в школу, носили всепроникающую здесь религиозную христианскую окраску, так как составился даже взгляд на все, не относящееся к вере, как на что-то постороннее, излишнее и во всяком случае не необходимое. Таким образом, школы на Руси явились, так сказать, очагами религиозного сознания и ведения; в них воспитывались и образовывались знаменитые пастыри и учители народа, из них выходили не только великие проповедники и столпы церкви русской, но и общественные, даже политические деятели, – в школах духовно созревали вообще все люди, которые были светом древнерусского мира, солью русской земли.

216. Школа помогала Церкви в воспитании русских людей.

Влияние школ неизбежно отражалось и на массе темного, неграмотного русского люда. Через посредство лиц, прикосновенных книжной мудрости, школа руководила понятиями и убеждениями народными, школа управляла народ на путь того поведения и настроения нравственного, на который призывала всех церковь Православная. Вера святая, усвояемая в школах людьми просвещенными, чрез дух, мысли и чувства последних, чрез их слова и дела переходила в мысли, чувства и жизнь всего народа, хотя и незаметно, но тем не менее действительно образовывала и этот темный народ по духу и свойствам своим. Как и церковь, школа воспитывала на Руси ту религиозно-нравственную духовную силу, которая сдерживала юный народ, успешно противодействовала силе естественных страстей его; как и церковь, школа русская имела целью точное и полное усвоение Православного христианства и, без сомнения, очень много способствовала уяснению на Руси христианского идеала и воплощению его в русской жизни.

217. Духовные книги – любимые книги русского человека. Богатейшая и единственная в мире духовная литература.

Наконец, одновременно с Православием являются у нас на Руси и книги, литература. Это – третий, после богослужения и школ, рычаг, которым так неотразимо и так благотворно Православие действовало на юный народ русский. Очень рано появляется у нас, в переводах на славянский язык, целая богатейшая и по своей внутренней ценности единственная в свете литература. Кроме книг священных и богослужебных, на Руси являются сочинения святых отцов и учителей вселенской и Православной церкви, – является, таким образом, все бесценное богатство христианского ума, таланта. Книги эти были чужие по своему происхождению, но, кажется, нигде в мире не получили они такого распространения и не встретили такого внимания в народе, как у нас на Руси. Новопросвещенный народ славяно-русский возлюбил эти книги всею душой и беззаветно предался их просветительному влиянию и нравственному водительству. Библия стала родною, домашнею книгой русского человека. Ее и прочие «божественные» книги народ списывал во множестве экземпляров, с благоговейным прилежанием упивался чтением их, приспособлял содержание их к своему пониманию, пользовался ими как достовернейшим, непререкаемым источником всяких благопотребных знаний и как незаменимым педагогическим пособием. А книги эти заключали в себе ведь всю сумму православного христианского просвещения; они сразу и так неизмеримо много давали еще ничего не имевшему народу русскому, в такую высокую, именно небесную мудрость посвящали они этот, еще ничем не тронутый, сильный и молодой народ. Это православное христианское просвещение принесло в себе для мира славянского первое условие правильного развития и всестороннего образования; оно созидало у нас на Руси начало всякого знания, даровало нам ту философию Православного христианства, которая одна только и может составить правильный, прочный фундамент вообще человеческого просвещения и всякого земного прогресса.

* Язычество и Православие *
218. Православная вера перерождает человека.

Православное христианство явилось к русскому народу не как только известная сумма догматов, а как всеобъемлющее начало жизни и деятельности. Оно не есть только учение, но и самая, так сказать, жизнь, жизнетворная сила, дарующая человеку просветление ума и энергию воли. Как истая закваска новой жизни, Православное христианство таинственно совершает процесс внутреннего брожения в душе человеческой. Охваченный новою благодатною атмосферой, верующий христианин, непостижимо для себя самого, делается иным, перерождается из ветхого человека в нового, оказывается сильным и способным оставить позади себя свою прежнюю жизнь, как ему уже не свойственную, и свои прежние убеждения, как для него уже чужие. Чрез благодатное прикосновение к душе человека Духа Божественного человек может возродиться в самой сушности своего бытия, во внутреннейшей глубине своего сознания. Конечно, не всегда и не везде с принятием христианства совершается эта видимая, осязательная перемена в человеке; но ведь это единственно потому, что христианство, как сила нравственная, как религия духа, не тянет человека насильственно к своим высоким целям, не вгоняет его в потерянную им первозданную его чистоту, а, просвещая внутренне, делает его только способным к святой деятельности, восприимчивым к чистым убеждениям, возвращает свободному человеку только полнейшую возможность и дает благодатную помощь – возвратиться к своему нормальному состоянию и уже стремиться к прямому и истинному своему назначению.

219. Промысл Божий и самые благоприятные обстоятельства сопровождали пришествие Православия.

По воле таинственного промышления Божественного о России, благодаря и видимому содействию самых благоприятных обстоятельств, сопровождавших пришествие Православного христианства на русскую землю, благодатные семена Православия пали в России на почву благую и восприимчивую и скоро принесли должные, святые плоды.

220. После принятия Христианства русские переродились.

Привившись к Православию, живя Христовым духом и дыша Его святым учением, быстро и решительно перерождается русский человек. Удивительная, непостижимо быстрая перемена произошла под благодатным воздействием Православного христианства в личности русского человека, в его жизни, поведении и убеждениях – уже сразу, с самого начала, после крещения. Как бы чудодейственно, русский человек изменяется в христианстве до неузнаваемости. До принятия христианства молодой и живший почти исключительно только физическою жизнью «Росс» в Европе слыл диким и воинственным хищником, считался грозою и наказанием Божиим. Известно как, например, православные греки боялись русских славян. Еще незадолго до принятия русским народом христианства патриарх Фотий, в окружном послании своем (867 г.), говорил, что русские жестокостию и кровожадностию превосходят все другие народы. Об избавлении от русских греки тогда обращались с горячей молитвою к Богу и слагали особые молитвенные гимны Защитнице Константинополя – Божией Матери.

221. Дикие нравы до христианства.

И такое отношение к руссам едва ли было несправедливым и напрасным. По крайней мере наш собственный бытописатель преподобный Нестор вполне подтверждает мнение о русских-язычниках как о дикарях. Нестор кратко, но и не менее того ясно сообщает, что руссы «живяху, яко же всякий зверь». Такая звероподобная жизнь еще совсем дикого народа, очевидно, определялась и направлялась под исключительным влиянием инстинктов плоти и борьбы за существование, – вся она исчерпывалась непрестанною борьбою с природой и нуждою, зверями и врагами, борьбою, наконец, взаимною. Недаром у древних руссов, как свидетельствует древнеарабский писатель Ибн-Даст (Х век), существовал обычай – класть перед новорожденным ребенком обнаженный меч [7]: русс, действительно, всю жизнь не расставался с мечом. Другой древнеарабский писатель (тоже Х в.) Ибн-Фодлан еще определеннее подтверждает эти сведения, сообщая свои собственные, личные наблюдения: «Я видел русских; они высокого роста, стройны, как пальма; у каждого топор, большой нож и меч: они никогда не ходят без оружия» [8] племенные старейшины и князья русские, отдаваясь склонности рубить и грабить, в дикой отваге не щадили никого и ничто, часто, по делу и без дела, губили и себя, и свою удалую дружину. Очень характерно автор «Слова о полку Игореве» говорит, например, про князя Всеслава, что он «кидался зверем, бросался волком, головы стлал снопами, стальными цепами вымолачивал души из тел, реки кровью затоплял, берега костями засевал» и т. д. Наш отечественный историограф Карамзин, описывая хищность и жестокость славян-язычников, справедливо заключает, что «храбрость их была злодейством». Известны также и прозвища народные старых языческих князей: князь-богатырь, князь-буйтур, князь-леопард, князь-волк и т. п., служившие, очевидно, характеристикою этих диких воителей. В отчаянной отваге, увлекаясь делом «вымолачивания» душ из человеческих тел, князья языческие не останавливались, как известно, ни перед каким насилием, не смущались никаким злодейством.

222. Христианство укротило русских язычников.

Но вот русские принимают христианство. Именно сверхъестественною силою своею оно укротило неукротимую натуру русского человека; наложило самую надежную и твердую узду на чувственные инстинкты его и дикаря превратило в гуманное существо. Христианство обуздало грубый эгоизм, честолюбивые и властолюбивые стремления и подвиги старорусских богатырей; оно внушило народу, что есть иные и гораздо более высокие подвиги – в победе над своими нечестивыми похотями и вожделениями, и что эти подвиги неизмеримо выше прежних, языческих, и достойнее человека, так как они часто не удаются и могущественнейшим богатырям, величайшим воителям народным. Христианство внесло собою в общество русское величайшую силу, недоступную никаким правилам земным и предписаниям человеческим – усовершать человека не во внешней только его деятельности; но по духу и сердцу, исторгать зло жизни в самом его корне, поднимать и очищать нравственный закон, изначала запечатленный Творцом в сердце человеческом.

223. Перемена в князе Владимире.

И вот, чтобы далеко не ходить за примером, самый тип князя русского тотчас, с принятием православного христианства, изменился до неузнаваемости. Дивная перемена происходит в самом Владимире, первом православном князе русском. Из грубого и чувственного язычника он превращается в целомудренного ревнителя воздержания и чистоты христианской; из жестокосердного правителя преобразуется в благодушного и милосердного христианина. Воинственный властитель, не щадивший крови русской в своих воинственных предприятиях и потехах, он становится «князем ласковым, красным солнышком» для своего народа, который не решается теперь казнить даже и злодеев. «Для чего ты не караешь злодейства!» – спрашивали его современные пастыри церкви. – «Боюсь гнева небесного!» – было ответом Владимира.

224. Русские князья, цари и императоры были боголюбцы и внушали взаимную любовь и милосердие как основу общественной жизни. Они покровительствовали служителям Церкви и всегда с ними советовались.

Как мирно и кротко утвердилась вера Православная на Руси в качестве господствующего вероисповедания, так точно тихим словом мира и любви покоряла она себе и сердца народа. Этими средствами старалась она скрепить не только религиозную, но и общественную, гражданскую жизнь народа русского. Святую любовь и взаимный мир примером своей жизни и деятельности завещал всем и каждому сам равноапостольный просветитель России. Те же святые чувства завещал своим сынам и достойный преемник его благочестия и мудрости Ярослав: «Се аз отхожу света сего», – говорил он детям на смертном одре своем: имейте в себе любовь, понеже вы есте братья единаго отца и матери. Аще будете в любви между собою, и Бог будет в вас, и будете мирно живуще. Аще будете ненавистно живуще, то погибнете сами и погубите землю отец своих... Пребывайте мирно, брат брата послушающе» и т. д. Тот же простой и глубоко трогательный голос веры Православной, внушающий взаимную любовь и милосердие как основу общественной жизни и источник, благоденствия людского, слышим мы потом в «Поучении» благочестивейшего нашего князя древнерусского Владимира Мономаха: «0, дети мои, любите человечество! Не пост, не уединение спасет вас, но благодеяния. Не забывайте бедных, будьте отцами сирот, не давайте сильным губить слабых; не убивайте ни правого, ни виноватого, поелику жизнь и душа христианина священны». Дотоле ничем и никем, кроме физической силы, неукротимые, самоуправные князья русские в христианстве благоговейно подчиняются уставам и власти церковной; они покорно выслушивают наставления от духовных лиц, не предпринимая без совета с ними никакого важного дела. «Совещал благий совет с митрополитом», – повторяет, например, неоднократно летопись, повествуя о государственных делах святого Владимира. Ярослав также постоянно советовался с духовными лицами, так как, по словам летописи, он «по велику любяще попы, преизлихаже черноризцы». Сыновья Ярослава, Изяслав и Святополк, тоже, известно, имели ближайшим своим советником и руководителем великого угодника Божия преподобного Феодосия Печерского. И так далее, более или менее о всех князьях и царях, а впоследствии и императорах русских известно, что это были боголюбцы, христолюбцы, строители церквей, любители чина духовного, почитатели монахов, – во всех важных государственных предприятих они, обыкновенно, считали за правило прежде всего испрашивать благословение Божие и «советовати со епископы». Князья старались расширить пределы власти духовной (напр. в Уставе Владимира), ущед-ряли духовенство и церкви богатыми пособиями (напр. Десятинный храм в Киеве); часто сами князья старались примкнуть к духовенству, принимая непосредственное и живейшее участие в богослужении, в украшении церквей, в построении монастырей, а в старости многие из них сами умиротворяли душу свою приятием иноческого сана, в каковом и отходили в вечность, как например: св. Александр Невский, Андрей и Даниил Александровичи, Иоанн Данилович Калита, Симеон Гордый, Михаил Тверской, Александр Ростовский и др., а также княгини: Ефросиния, мать Александра Невского, Анастасия, жена Симеона Гордого, Евдокия, жена Димитрия Донского и др.

225. Былины отражают сперва языческие, а потом христианские идеалы.

Если не столь резкая и заметная, как в первых князья христианских, то не менее существенная перемена наблюдается в настроении и дружинников княжеских и всего народа русского. Например, былины и песни времен Владимира Святого, подробно повествуя о битвах, подвигах, пирах и т. п., воспроизводят перед нами еще богатырский дух древней Руси, носящий на себе печать язычества; но весь этот старый внешний строй русской жизни видимо проникается уже и новыми началами, внутренне начинает видоизменяться. Хотя языческие обычаи и поверья долго еще сохраняют свою живучесть в народе, тем не менее, русский человек несомненно начал уже стремиться к нравственному, христианскому идеалу. Как олицетворение идеалов народа, богатыри его, оставаясь еще носителями силы физической, в то же время отражают в себе некоторые черты и силы духовной: они величаются уже «святорусскими», в представлении народа они мыслятся уже православными и даже «богомольными» [9]. Некоторые из них, как, например, особенно излюбленный народом и близкий, симпатичный душе его, крестьянский богатырь Илья Муромец, являются даже поборниками возвышенных христианских чувств. Илья Муромец – покорный сын родителей; он не только не проливает напрасно крови христианской, но щадит даже разбойников; он сражается за народ и за веру, он, например, защищает землю русскую от Батыя – ради «бедных вдов и малых детей» и т. д. Точно так же и другой богатырь народный, «крестовый братец» Ильи Муромца Добрыня Никитич велик в глазах народа тоже не физическою только силою, а «тишиною, уговором и смиреньицем», т. е., очевидное дело, христианской кротостью; во имя этой кротости Добрыня в былине сетует даже на свое богатырство, которое вынуждает его ездить по полю и убивать невинные души. Зато, с другой стороны, представители старых эгоистических качеств теперь уже совсем теряют цену и понижаются во мнении народа русского. Таков, например, богатырь Алеша Попович, по нелестному очень представлению о нем народа «глаза завидущие, руки загребущие», буйный, дерзкий гуляка и бессовестный самохвал. Народ русский, уже разборчиво оценивающий излюбленных героев своих с христианской точки зрения и со стороны их нравственных качеств, очевидно, не любит его и явно издевается над ним. Недаром и солидный богатырь Добрыня, по словам былины, позволил жене своей, когда она овдовеет, выйти замуж за кого ей будет угодно, только не за Алешу Поповича.