Текст книги "Дело о любви до гроба"

Автор книги: Александра Жавжарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Александра Жавжарова
Дело о любви до гроба

* * *

Проснулся Ярослав оттого, что его будто током ударило. Чужая смерть, близкая ли, далекая, неизменно ощущалась им почти на физическом уровне. А в том, что нынешнее дело вновь таит в себе смерть, «шеф номер два» особого отдела «Т.О.Р.» уже ни секунды не сомневался.

Ярослав поднялся с дивана и тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Бросил взгляд на флуоресцентный циферблат наручных часов, хотя и так примерно знал, сколько времени. Биологические часы, по раз и навсегда заведенной хозяином привычке, поднимали его в восемь утра без всяких будильников. От офисного дивана ломило спину, но вчера Ярослав твердо предпочел его удобной кровати в служебной квартире. Несмотря на то, что он успел обжить свою новую холостяцкую берлогу, иногда экстрасенс предпочитал ночевать на работе, даже если того не требовали срочные дела. И он догадывался, почему. Не было в его жизни человека, женщины, которая сделала бы его жилище настоящим домом.

Входная дверь офиса легонько скрипнула как раз в тот момент, когда Ярослав допивал кофе, пытаясь сосредоточиться на заголовках вчерашних новостей.

– Припозднился ты, Николай Васильевич, – улыбнулся из-за пара, курившегося над чашкой, Краснов. – По моим ощущениям, уже минут двадцать, как зайти должен был.

Горячев хмыкнул, снимая куртку.

– Ключи в машине оставил, пришлось возвращаться. Парковки у нас, сам знаешь, поблизости не найти. А ты бы лучше вместо того, чтобы меня с утра поджидать, женился, да ночевал дома.

Ярослав криво улыбнулся. Он уже давно привык к менторскому тону шефа, когда дело доходило до семейных ценностей, но иногда подобные лекции все-таки задевали за живое.

– Так ведь не зовут, – дежурно отшутился Краснов, отставив чашку с кофе. – Ты лучше по делу давай. Даром что ли оно меня с самого утра подняло?

– Да кто его знает, – Горячев положил на рабочий стол Ярослава довольно пухлую папку. Он давно привык к тому, что экстрасенсы отдела «Т.О.Р.» часто заранее знали, о чем пойдет речь. – С одной стороны история мутная, конечно, а с другой – ничего особенного. Ну, сбежала невеста после свадьбы. Глупость несусветная, что правда, то правда.

– Вот с этого места подробнее, – Краснов подошел к столу, с интересом открыв первую страницу дела.

Горячев, не слишком уважавший кофе, зато весьма любивший крепкий чай, зашел в офисную кухню и, тихонько позвякивая кружкой и заварочным чайником, принялся рассказывать:

– Нужно помочь коллегам из Дмитрова. Год назад у них оказалось заявление об исчезновении некоей Анастасии Фатеевой. Подал его муж – Дмитрий Фатеев. Причем свадьбу они сыграли только накануне. А тут – на тебе, исчезла.

– Угу, – отозвался Краснов, одновременно слушавший и листавший материалы дела.

– Этот муж ее по всему городу сутки разыскивал. Всех друзей поднял на ноги. Но так ничего и не нашел. И, если верить материалам, наши коллеги – тоже. Как сквозь землю провалилась. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. В итоге, как говорится, нет тела – нет дела. Уголовку возбуждать не стали, а передали дело в розыск, как это обычно и бывает.

Горячев сделал небольшую паузу, видимо, заливая в чайник кипяток.

– А чего тогда к нам только сейчас обратились? – Ярослав бегло просматривал страничку с перечнем следственно-розыскных мероприятий.

– Мать этой Анастасии какие-то вещи разбирала и нашла дневник. А там что-то про смерть написано, ну и всполошилась. Муж у нее подполковник в отставке – надавил на свои рычаги, и завертелось. А зацепок у них – ноль без палочки. Поэтому, получи, Горячев, и распишись.

Старший следователь наконец появился из кухни с чашкой горячего чая. Несмотря на уже «прижившийся» в офисе аромат кофе, Ярослав уловил терпкий запах свежезаваренного напитка с мятой и лимонником.

– По мне, так это просто глупая блажь молодой девчонки. Нашла себе еще кого-то, а мужу сказать побоялась. Вот и сбежала. Нет все-таки в нынешнем поколении основательности. Насмотрятся голливудщины и творят черт те что, – Николай Васильевич недовольно сдвинул брови и отхлебнул своего чая.

– Погоди. А фотография этой Анастасии тут есть? – Краснов принялся перелистывать дело. – Нужно кое-какие ощущения проверить.

– В самом начале почти. Только она не слишком хорошая.

– Ничего, для меня сойдет.

Ярослав аккуратно достал вложенную в дело копию фото. Оттуда ему открыто улыбнулась симпатичная светловолосая девушка лет двадцати с небольшим, сидевшая на летнем газоне. Краснов потер руки, настраиваясь. Медленно провел ладонью над изображением.

– Я редко ошибаюсь, Николай, – негромко произнес экстрасенс, повернувшись к старшему следователю. – Девушки на фотографии нет среди живых.

Горячев как-то грустно хмыкнул, сделав еще один глоток из своей чашки.

– Значит, зря ее все это время родственники ждали… Получается, снова Сочиной отдуваться?

– Получается, ей, – кивнул Ярослав. – Я прослежу, чтобы на нее не свалилось слишком много, но после этого дела все равно лучше дать Але отдохнуть. Столько смертей на себе вытянуть – не каждый экстрасенс сможет.

– Это конечно. Что ж я, зверь какой? – улыбнулся Горячев. – Осталось только решить, кого из моих ребят с Сочиной отправить.

– Сам напросится, – улыбнулся Краснов, кивая на дверь.

Через минуту раздалась трель звонка. Экстрасенс, решив не отрывать шефа от его чая, сам открыл входную дверь. На пороге уже расстегивал куртку чем-то очень довольный Игорь Валуйский.

– Ну, здорово, ранняя пташка, – Ярослав пропустил следователя внутрь, захлопнув за ним дверь.

– Это, по-вашему, рано? – весело отозвался Валуйский. Он весь будто излучал энергию и готовность действовать, и Краснов даже чувствовал, откуда у коллеги такое настроение.

– Ты это ромалэ нашей скажи, – усмехнулся он, – ей и к двенадцати на планерку рано бывает.

– Что-то больно веселый, Игорь, – подозрительно сдвинул брови Горячев, – опять в казино вчера заглядывал?

– Да ну, что вы, Николай Васильевич, – Ярослав заметил, что Игорь спрятал улыбку, но радоваться чему-то не перестал, – я всего-то пару раз туда заходил. А вы уже из меня игромана какого-то сделали.

Игорь и впрямь весь свой азарт предпочитал тратить на экстрим, работу и завоевание женщин, а уж никак не на кабаки или казино. Вот и сейчас Краснов отчетливо улавливал легкий шлейф женского аромата, тянувшийся за Валуйским. Не того, что придают духи или другие парфюмерные изыски, а того, что может учуять разве что собака-ищейка носом или ревнивая жена шестым чувством.

– И чего ты, Николай Васильевич, парня бог весть в чем подозреваешь? Может, у него команда любимая выиграла, – улыбнулся шефу Краснов.

– Знаю я вас, молодых. Оно всегда так сперва – сладко да гладко. А потом глядишь – один спился, другой проигрался, третий из дома ушел, – проворчал Горячев, унося допитую чашку на кухню. Потом выглянул оттуда, пригрозив Игорю. – Смотри мне!

На такие замечания Горячева уже давно никто не обижался – знали, что иногда у педантичного и спокойного шефа случались приступы отеческой заботы обо всех членах отдела «Т.О.Р.»

Иногда, в отсутствие Горячева, Ярослав объяснял его непосредственным подчиненным суть новых дел, но на сей раз, поскольку старший следователь был на месте, решил дождаться его.

Впрочем, тот не заставил себя долго ждать. Из кухни вышел уже привычно собранный и спокойный руководитель, который сразу перешел к обсуждению главного.

– Игорь, поскольку ты сейчас свободен, возьмешь новое дело. Предстоит командировка. Правда, недалеко. В Дмитров. Скорее всего, с тобой отправится Сочина, но окончательно этот вопрос решится на планерке. Там же можно будет подробно ознакомиться с материалами. Хотя, раз уж ты пришел раньше, можешь изучить дело вместе с Ярославом Олеговичем.

Горячев указал Валуйскому на пухлую папку, лежавшую на столе, и повернулся к Краснову.

– Слава, я в Управление. Постараюсь до двенадцати обернуться. Если не успею, прими отчеты у Лещинской и Марченко, и узнай, как дела у Скрипки продвигаются. Ну и, конечно, поставь Сочину в известность о новом деле. Ну да когда ты меня подводил? Справишься.

Дверь за шефом, тихонько скрипнув, закрылась.

– Симпатичная, – Краснов обернулся. Игорь держал в руке фотографию погибшей Насти.

* * *

Поездка как всегда оказалась не ко времени. В салоне накопились заказы, а квартира уже давно просила если не генеральной, то хотя бы обычной уборки, которую Аля как всегда затягивала. А еще… да мало ли что еще? Как всегда, перед незапланированной поездкой у Сочиной оказалось столько маленьких и больших дел, что покидать Москву не было совершенно никакого резона.

И ведь был шанс спихнуть все на Скрипку, неплохо себя зарекомендовавшего в деле маньяка-«доктора». Но с плохой фотографии на Алю глянули пустые глазницы молоденькой девочки, погибшей напрасно и нехорошей смертью. Глянули и не отпустили.

Сочина нехотя вынырнула из воспоминаний о том, как впервые узнала о своем новом деле. Действительность была не краше. Небо за окошком гостиничного номера заволокли тучи, заставив и без того маленький городок еще больше съежиться, словно в предчувствии беды. Их с Игорем встретили на вокзале какие-то младшие чины, которые помогли добраться до гостиницы и немного сориентироваться в городе. Сам следователь, который вел дело пропавшей девушки, не смог приехать из-за неких очень важных дел, хотя Аля подозревала, что это либо лень, либо нежелание общаться с непрошеными столичными гостями.

Сейчас Валуйский уехал брать машину напрокат. До Дмитрова они добрались поездом, поскольку это обходилось Следственному комитету дешевле, чем бензин для автомобиля сотрудников. Однако уже на месте без своего транспорта обойтись было довольно затруднительно. Местным сотрудникам оперативно-розыскного отделения, конечно, полагалось содействовать следователю и «консультанту», прибывшим из Москвы, но всюду возить их на служебном транспорте они обязаны не были.

Аля достала сигареты и закурила, снова обдумывая порученное ей дело. Что-то здесь было странным. Вот только что? Гибель девушки она почувствовала, едва взглянув на фотографию. Гибель нехорошую. С какими-то резаными ранами. Но по плохой копии было очень сложно определить хоть что-то еще. Значит, придется встречаться с родными, чтобы взять Настины вещи, и снова становиться черным вестником. Такое уже случалось несколько раз, когда люди надеялись на Сочину, как на чудо. А вместо чуда получали страшное известие.

Кое-кто после этого становился совсем невменяемым, обвиняя во всех своих бедах самого экстрасенса. Кто-то просто не верил. Но страшнее всего было, когда человек будто впитывал страшный удар, на глазах съеживаясь, превращаясь в один сплошной комок боли. Привыкнуть к этому Аля никак не могла.

Стук в дверь прервал ее размышления.

– Алевтина Юрьевна?

Сколько она пыталась отучить Игоря от дурацкой привычки называть ее по имени – отчеству, так ничего и не вышло. Упрямый следователь продолжал именовать цыганку исключительно официально.

– Сколько можно говорить, Игорь? Не настолько я старая, чтобы по батюшке величать.

– Не старая, а опытная, – как обычно, подмазался следователь, приоткрывая дверь.

– Да заходи уже. Была бы раздета, заранее предупредила бы. Как съездил?

Игорь, наконец, открыл дверь достаточно широко, чтобы войти, и шагнул в комнату.

– Нормально съездил. «Логан» взял. Машинка приличная, и бензина много не ест. А вы как устроились?

– Устроилась… – Аля вздохнула и затушила сигарету. – Но ты же не чаю зашел попить?

– Вообще, да. В смысле, нет. Я тут собрался к коллегам смотаться, получить информацию из первых рук, наладить контакты. Да и вообще – раньше начнем, раньше закончим. А потом подумал, что вам, может, тоже захочется на месте сориентироваться.

– Я бы с удовольствием сейчас в ванной сориентировалась, – пошутила Сочина. – Но в одном ты прав – раньше сядем, раньше слезем. Так что запрягай, поехали.

Здание местного уголовного розыска оказалось небольшим кирпичным строением недалеко от торгового пятачка. Внутри, видимо, недавно проводили ремонт, и идти по светлому коридору было даже приятно. Молодой лейтенант Миша, встретивший гостей из столицы, проводил Сочину и Валуйского в маленький кабинет, похоже, служивший недавно то ли каптеркой, то ли архивом. Теперь здесь на скорую руку провели уборку, поставили приличный стол и несколько стульев. Кто-то даже заботливо примостил на подоконник явно принесенную из дома герань.

– Только что кружевных занавесочек не повесили, – умилилась Аля, когда их с Валуйским оставили одних.

– Вы бы потише, а то ведь сейчас принесут, – в тон ей откликнулся Игорь.

Но вместо занавесок через пару минут дородный следователь, работавший по делу пропавшей Насти, принес целых две пухлых папки с материалами следствия и розыска.

– Птицын Эдуард Павлович, – представился он, пожав руку Валуйскому и кивнув Сочиной.

– Валуйский Игорь Александрович. Следователь по особо важным делам. А это – Сочина Алевтина Юрьевна, наш консультант.

Птицын кивнул еще раз, сгрузив на стол принесенные папки. Алю он не узнал. Видимо, известный телевизионный проект прошел для него незамеченным.

– Вот здесь все материалы. Я так полагаю, вы уже и так в курсе дела?

– В общем, да, – кивнул Валуйский. – Но было бы неплохо узнать подробности из первых, так сказать, рук.

– Да я ничего нового и не скажу. Все в деле есть, – с некоторым раздражением произнес Птицын. Ему явно не терпелось отвертеться от общества столичных гостей, вернувшись к своим служебным обязанностям. – А если вдруг что-то непонятно будет, зовите, я уточню.

– А что это мы все о деле да о деле, – вдруг расцвел Игорь. – У вас же обед, Эдуард Павлович. Есть тут где перекусить?

– Есть недалеко, – настороженно протянул следователь.

– Вот и пойдемте. Алевтина Юрьевна, вы с нами?

– Нет, Игорь, я лучше дело еще раз гляну, – Аля повернулась ко все еще недоумевающему следователю. – Эдуард Павлович, курить тут можно?

– Да. Пепельница вроде в столе была…

– Спасибо. – Сочина не стала дожидаться, когда следователи оставят ее одну, и направилась к указанному столу за пепельницей.

– А нам пора, обед ждать не будет, – Валуйский распахнул дверь и, пропустив вперед Птицына, подмигнул Але.

– Тридцать лет уже, а все как мальчишка, – хмыкнула Сочина в закрывшуюся дверь, доставая из ящика керамическую пепельницу. Хотя тут же вспомнила своего Лешку, который для нее до сих пор оставался ребенком.

Вспомнила, и тут же руки зачесались ему позвонить. После недавнего инцидента с египетской поездкой Аля стала куда чаще звонить сыну, опасаясь, что с ним может еще что-нибудь произойти.

Вот и теперь пришлось усилием воли заставить себя вернуться к делу, хотя и Валуйский, и Сочина за время поездки изучили его от корки до корки. Новая папка ясности, конечно, не добавила. Тем более, что заковыристым формулировкам, принятым в судебно-процессуальной системе Российской Федерации, Аля предпочитала фотографии или вещи, которые рассказывали ей куда больше, чем машинописный или даже от руки написанный текст.

Валуйский вернулся через час.

– Наглость города берет, – с порога заявил он, явно довольный чем-то, – а уважение – людей завоевывает. В общем, поговорили мы с этим Птицыным по душам. Нового он, конечно, маловато рассказал. Но круг причастных лиц очертил. К тому же лишняя помощь нам совсем не помешает.

– Это все замечательно, яхонтовый ты мой, но ехать нам с тобой к родителям, – Аля не отказала себе в удовольствии отпустить на волю немного развязный говор табора, привычный с детства. – Пора девушку искать. Давно пора.

– А, кстати, родители уже в курсе. Ждут нас на днях. Им только позвонить, и, если они готовы нас принять, можно ехать, – обрадовал Игорь.

– Тогда чего тянуть? – Аля стряхнула пепел с сигареты. – Звони.

Позвонил родителям Насти, конечно, не Игорь, а Птицын, ответственный за ведение дела, но те согласились быстро и без проблем. Будто только и ждали звонка. Смириться пришлось и с тем, что тучный Эдуард Павлович отправился к родителям девушки вместе с сотрудниками отдела «Т.О.Р.». Аля сразу устроилась на заднем сидении, предоставив мужчинам наслаждаться дорогой и возможностью пообщаться, а сама постаралась настроиться, что не всегда хорошо удавалось после ранних подъемов и утомительных переездов. «А что ты хотела? – мысленно усмехнулась Аля. – Ведь не девочка уже».

Слегка визгнув тормозами, машина остановилась у длинной пятиэтажки. По двору прохаживались молодые мамы с колясками, обсуждали кого-то бабульки на скамейках. В общем, ничем не примечательный российский дворик. Некоторое разнообразие в окружающий пейзаж вносил только старый кряжистый вяз, верхними ветками почти касавшийся нескольких окон пятого этажа. И вот этот вяз привлек очень пристальное внимание Али.

– Это их окна? – указала она Птицыну туда, где ветки почти скребли стекло.

Тот сперва недоуменно посмотрел на Сочину, но спустя секундную заминку все-таки кивнул. В Следственном Комитете причастных к делу лиц всегда предупреждали о том, какого рода консультант будет помогать в расследовании. Иначе было не избежать вопросов или двусмысленных ситуаций. Впрочем, всех их, конечно, предупреждали и о том, что эту информацию не следует афишировать в интересах следствия.

– Тогда мне нужно будет с ними поговорить еще и о мальчике.

– Мальчике? – переспросил Игорь. Но Аля, не ответив ни слова, уже направлялась к нужному подъезду. Следователям ничего не оставалось, как пойти за ней.

Настина мама, Мария Григорьевна, оказалась невысокой полноватой блондинкой. Она тут же принялась хлопотать о чае для гостей. Отец же – седеющий кряжистый мужчина с военной выправкой – скупо поздоровался с гостями, пожав руки обоим следователям, и представился Алексеем Михайловичем.

– Алевтина Юрьевна, чаю или кофе? – выглянула из кухни Мария Григорьевна. Она, кстати, сразу узнала участницу знаменитого телепроекта, еще с порога начав обращаться к Але с уважением, граничащим с благоговением.

– Благодарю, мне ничего не нужно. Я бы хотела взглянуть на вещи вашей дочери, и, если можно, в отдельной комнате.

– Да-да, конечно, – засуетилась хозяйка.

– Я все-таки хотел бы поприсутствовать, – Птицын оторвался от разговора с отцом Насти.

Игорь только вопросительно глянул на Сочину. Мол, если нет, отвадим.

– Хорошо, – вздохнула Аля, которой было уже привычно сосредотачиваться при стечении народа. Тем более, что оказаться наедине с убитыми горем родителями ей совсем не хотелось.

Мария Григорьевна принесла Сочиной какую-то кофточку и тот самый дневник, в котором обнаружила тревожную фразу. Аля сперва положила руку на кофточку. От нее явственно повеяло холодом. А еще… будто пахнуло красками.

– Хорошая девочка была… рисовала, родных любила, мужа своего…. Какие-то повреждения идут, но раньше. Ей операцию делали. Было у нее две связи сильных, больших. Первая много обиды принесла, но обидчика уже нет, – Аля не заметила, как, почти отключившись от реального мира, выдала то, что так боялась говорить родителям Насти.

В нависшей тишине сдавленно охнула Мария Григорьевна.

– А… почему была? – осведомился Алексей Михайлович.

Вот и настала минута, которую Аля так оттягивала. Она перевела взгляд на мужчину, пристально посмотрев ему в глаза.

– Потому что нет ее больше. Давно нет.

– Как давно? – заинтересованно уточнил Птицын. А Сочина краем глаза отмечала метаморфозы на лицах родителей. Непонимание сменилось недоверием, потом страхом и, наконец, появилось то самое выражение, которое отличает всех, кто потерял близких людей – горе.

– Как ищете, столько и нет.

– Значит, год… Это убийство?

– Да. Вот от тетрадки сильнее всего идет. Сама чуть не задохнулась – задушили ее. А вот потом… будто много ран по телу… не могу понять. Извините, – Аля, как могла, мягко обратилась к отцу Насти, присевшему на диван рядом с женой, и теперь положившему руку ей на плечо, будто стараясь поддержать. – Я могу покурить?

До Алексея Михайловича не сразу дошел смысл сказанного.

– Да… на кухне…

Сочина направилась к выходу. И вдруг остановилась на пороге. Ветки вяза, замеченного ею еще во дворе, настойчиво скреблись в стекло. Экстрасенс почувствовала, как ее буквально переполняют чужие боль и ненависть, и чуть ли не бегом бросилась обратно в комнату.

– Мария Григорьевна, Алексей Михайлович, мне нужно с вами поговорить. Сейчас. Это очень важно. И… Игорь, останьтесь с Эдуардом Павловичем здесь, пожалуйста.

Родители Насти и не думали отказываться, хотя по ним видно было, что пережитый только что шок сменился робкой надеждой на то, что экстрасенсы тоже иногда ошибаются. «Хотела бы я тут ошибиться», – про себя подумала Сочина, возвращаясь на кухню вместе с хозяевами квартиры.

– У вас сын еще есть, – без перехода заявила Сочина.

– Да, но… при чем тут…? – Аля не дала Марии Григорьевне договорить. Потом можно будет извиняться за грубость. Сейчас главное – помочь. Предупредить.

– С ним не происходило каких-нибудь аварий? Не было проблем на работе? – Осведомилась Аля.

Видно было, что и мужчина и женщина, с которыми сейчас говорила экстрасенс, немного сбиты с толку. Однако удивление и испуг, отразившиеся на лице матери Насти, оказались настолько явными, что, даже не владея даром читать мысли, можно было понять, о чем она сейчас думает.

– Были. С работы в прошлом месяце уволили, – Алексей Михайлович, судя по всему, уже понял, что Але можно доверять. – И машину разбил недавно. Чудом цел остался.

– Богом прошу, – у Али с религией были довольно специфические взаимоотношения, но иногда, когда дело доходило до чего-то серьезного, она чувствовала, что без помощи свыше никак не обойтись, – спилите эти ветки. Иначе они в ваш дом еще не одну беду принесут. Только за отца может пострадать его первенец.

Теперь Мария Григорьевна смотрела на цыганку с ужасом. Оказалось, жена Кости Дымова лежит в роддоме на сохранении, но врачи дают не слишком утешительный прогноз.

Отец Насти, впрочем, не спешил принимать все на веру. Он недоверчиво глянув на цыганку:

– А что не так в этих ветках?

– Дерево на мертвеца заговоренное. Уж не знаю, кто у вас во дворе такой дрянью баловался. Давний заговор. Только вяз этот успел, пока рос, в себя столько гадости человеческой впитать, что теперь просто смертельно опасен.

– Так ведь тогда дерево спилить нужно, – подала голос Мария Григорьевна.

– Дерево не трогайте, – успокоила Сочина, – я с ним поработаю. А вот ветки уберите – они сейчас как прямая дорожка к вашему порогу. И квартиру освятите.

– Хорошо, – сдержанно кивнул Алексей Михайлович. – А то, что вы про… Настю сказали – это правда?

– Я хочуошибаться, – она действительно этого хотела, но ощущения были слишком четкими, чтобы усомниться, – но, боюсь, не могу сказать вам ничего утешительного.

– Алевтина Юрьевна, – немолодая женщина подняла на экстрасенса глаза, полные боли, – она… успела испугаться? Ей было больно?

Сочина, наконец, вспомнила, зачем вышла на кухню и зажгла-таки сигарету.

– Думаю, нет. Ее задушили сзади. Все очень быстро случилось. Я это хорошо почувствовала. До сих пор будто чужие пальцы на шее…

Экстрасенс предпочла не рассказывать родителям о том, что после смерти тело Насти, похоже, разрезали, чтобы удобнее было спрятать.

– Спасибо, – тихо произнесла мать погибшей девушки.

– Не за что тут благодарить, – немного жестко ответила Аля. – У меня к вам есть одна просьба. Я могу взять на время дневник Насти?

– Да… конечно, – кивнула Мария Григорьевна, чьи мысли были явно далеко от предмета просьбы.

Сочина, как могла, пыталась отгородиться от чужой боли, но до самого участка чувствовала себя вместилищем всех земных скорбей. Птицын, тем временем беседовавший с Игорем, обернулся к Але.

– Вы уж простите, но мне сложно поверить во все эти «нестандартные методы» расследования. Поэтому я не смогу ничего предпринять, пока у меня не будет хотя бы трупа. Сами понимаете…

– Понимаю, касатик, отчего ж не понять, – прищурилась Аля в ответ. – Карта у тебя найдется, яхонтовый?

– Города? – не понял Птицын.

– Района, золотой мой, – сладко протянула Сочина, зная, как людей сбивают с толку, а то и раздражают такие обращения.

– Найдется, – буркнул следователь.

Уже в кабинете перед Алей расстелили на столе большую карту с обозначениями города и местности, прилегающей к нему. Чтобы сосредоточиться, Сочина на сей раз достала карты. Разложила. Вытащила одну.

– Это на юге… – провела ладонью над выбранным районом. Сперва в одну сторону, потом в другую, – километрах в сорока. В лесу.

Экстрасенс быстро обвела ручкой предполагаемый квадрат. Птицын присвистнул.

– Это ж километров десять по периметру. Где я столько людей найду? А главное, чем обосную эту… операцию «ы»?

– Людей не нужно. Я сама пойду. Нужно только несколько человек, чтобы раскопать… Только сегодня я уже никуда не поеду. Отдохнуть надо.

День и правда уже клонился к вечеру, сделав небо над городом ярко-розовым с красными переливами. «Похолодает завтра», – про себя подумала Аля, мельком глянув в окно.

– Вы тогда, Алевтина Юрьевна, отдыхайте, – засуетился Валуйский. – Я вас к гостинице подкину. А мы пока займемся свидетелями. Завтра я с вами, скорее всего, не поеду. Буду друзей и знакомых Фатеевых отрабатывать. Ты как, Эдик, составишь нашему эксперту компанию?

«Так он уже Эдик?!» – восхитилась Сочина. Она умудрилась попустить мимо ушей то, о чем в машине разговаривали следователи. А в квартире у родителей Насти оба мужчины вели себя достаточно официально.

– Куда ж я денусь с подводной лодки? – пожал плечами «Эдик». – Только не рано ты за свидетелей взялся? Их ведь тоже без повода на дознания таскать нельзя.

– Не рано, – хмыкнул Игорь, – сам завтра убедишься.

* * *

Всю ночь Сочина гонялась за черной кошкой. А Роза – названная сестра из табора – смеялась и зачем-то грозила Але пальцем. Утро оправдало вчерашние подозрения: дул прохладный ветер и неприятно моросил дождь. Экстрасенс тут же пожалела, что сама напросилась накануне на прогулку в лес.

Однако выбирать не приходилось. Сама же и говорила – чем раньше получится разобраться, тем быстрее они с Валуйским вернутся в Москву. Аля все-таки не удержалась и прямо с утра позвонила сыну. Лешка ответил бодрым голосом, но мать быстро поняла, что он занят, и, уточнив, хорошо ли он питается, распрощалась. Мужу звонить не стала – не маленький, справится. Тем более, что не впервой уже одному домовничать.

За город решено было выбираться служебным транспортом, и к тому времени, как Сочина собралась, у дверей гостиницы ее уже поджидал «ПАЗик» с водителем, Птицыным, тем самым молодым лейтенантом, который проводил их в кабинет по приезду, и экспертом-криминалистом, представившимся Андреем Ливановым. Валуйский, видимо, уже был на работе и разбирал информацию по свидетелям дела. Поздоровавшись со спутниками, Аля села на свое место.

Тем временем позади остались городские кварталы Дмитрова, промелькнули пригороды, и по обе стороны дороги потянулся хмурый из-за непогоды лиственный лес. Спроси кто Алю о том, сколько они проехали, она не смогла бы назвать точный километраж, но в нужном месте ее будто дернуло на боковую грунтовую дорогу, а еще чуть позже – в сторону лесного массива.

– Здесь, – четко сказала Сочина, и водитель плавно завернул «ПАЗик» к обочине. До этого он только один раз осведомился о цели поездки, но, получив от Птицына краткий ответ: «Скажут, где остановить», больше ни о чем не спрашивал, точно выполняя указания Али. Криминалист изредка перекидывался с Птицыным парой мало что значивших фраз.

Михаил же, видимо догадавшийся, что за консультант к ним пожаловал, всю дорогу косился на Алю, но приставать с расспросами стеснялся. Выходить в стылую морось Сочиной не хотелось, но дело есть дело. Тем более, что Аля уже в придорожном подлеске заметила слабый фантом мужчины, что-то оттаскивавшего в лес.

– Да, подходящее местечко, глухое, – буркнул Птицын, плотнее запахивая ворот куртки. – Миш, лопату возьми и ломик. Мало ли, как далеко нам придется уйти – чтоб потом к машине не бегать.

– Сейчас, Эдуард Палыч, – молодой полицейский открыл багажник, вытащив оттуда заранее приготовленный инвентарь.

– Я надеюсь, мы уже сегодня место отыщем? – полувопросительно обратился Ливанов к следователю. Тот выразительно глянул на Сочину, переадресовав вопрос ей.

– Если мне мешать не будут, – с намеком подтвердила Аля.

Любое место помнит своих посетителей. Особенно тех, на которых лежит печать чего-то страшного. Но и эта память может потускнеть со временем. Фантом то появлялся между серых стволов, то исчезал совсем. Наконец, Аля остановилась. Так дело не пойдет. Нужен какой-то камертон. Сочина даже немного пожалела, что не умела по запаху определять события и людей, как одна из ее коллег по телевизионному проекту. Карты раскидывать в лесу было негде, а свечку под моросящим дождем зажечь, пожалуй, не получилось бы. Рука сама нашарила в полупустой сумке Настин дневник. Экстрасенс поднесла его к самому лицу, зашептав:

– Покажи мне, хорошая моя. Давай, Настенька, помоги нам.

Следователь вместе с помощником и криминалистом терпеливо дожидался, пока Аля вновь отыщет нужный след. И буквально через минуту Сочину опять толкнуло в нужном направлении. Только теперь она уже не убирала дневник. Пока люди пробирались через густой ивняк, то тут, то там перекрывавший дорогу, небо успело немного просветлеть, и дождик, наконец, прекратился.

Здесь.

– Здесь, – выдохнула Аля, обессилено остановившись на небольшой прогалине, поросшей кое-где кустиками брусники. Все-таки по лесу она была неважным ходоком. Да и длинная юбка, которой она редко изменяла, не добавляла женщине прыти.

– Еще бы чуть дальше, и мы бы уже ничего не раскопали, – пробормотал Миша.

– Почему? – дежурно уточнил следователь.

– Мы сюда в прошлом году за грибами ездили. Там дальше – болотце.

– Если тут и правда труп, значит, наш клиент здешних мест не очень-то знает. Ладно, хватит болтать. Пора поработать, – следователь сам забрал у лейтенанта ломик, хотя здесь от него пользы было немного – рыхлая почва хорошо вскапывалась даже лопатой.

Аля указала полицейским на неприметную проплешинку у старой сосны, уже заросшую лесным разнотравьем.

– Там около метра, не больше.

Через полчаса спорой работы лопата Миши на что-то наткнулась. Дальше копали уже очень аккуратно, пока дневной свет не выхватил из земляного плена что-то завернутое в черные пластиковые пакеты. Птицын присвистнул. Миша закаменел лицом. Криминалист покосился на Алю с уважением.

«Думали, я тут в бирюльки играю, что ли?» – раздраженно подумала Сочина. Она стояла у самой кромки поляны, пока мужчины осторожно извлекали из захоронения то, что осталось от пропавшей девушки.