Текст книги "Жертва (СИ)"

Автор книги: Александра Саген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Н-ну...

 

 

 

***

 

 

Ночью мне снилось, как Арктарис, матерясь, перемалывает меня в мясорубке за то, что я посмел возлечь с его дочерью, да не просто возлечь, а даже не подождав и сутки с подписания договора. Пару раз я просыпался в холодном поту, но Мериган успокаивала меня поцелуем. Надо сказать, я засыпал почти моментально. Никогда не замечал за собой подобного легкомыслия. Но когда мы утром нежились в объятиях, браслет Мери тренькнул.

«Жду вас обоих на вершине в семь вечера», – горела на чёрной пряжке надпись.

Ну, если не убил сразу, вряд ли устроит на закате ритуальную казнь, рассудил я.

Первую часть дня я праздно шатался по башне, которая, оказывается, только после заключения сделки признала во мне своего. Мери охотно, в отличие от Арктариса, объяснила, что чужих людей башня замуровывает и пожирает, а «маме потом кровищу с потолка оттирай, ха-ха». Поэтому, собственно, накануне мы шли так долго – избегали таким образом расправы, и поэтому проходили через комнату со стенами из плоти – так выглядели пищеварительные органы башни, а я в тот момент был на волоске от смерти. Мери в таких живых красках описывала мне это за обедом, что я, нервно улыбаясь, сжёг тарелку с мясным рулетом и принялся есть фрукты. Арктарис отсутствовал, а потому мой переход на растительную пищу язвительно прокомментировать не мог. Я вообще не видел его с ночи.

А кроме этих двоих в башне больше и не встречалось живых людей. Работу прислуги выполняла магия. Рассказывая об этом, Мериган произнесла чудное слово «автоматизация».

Ближе к раннему вечеру и Мери Сью покинула меня; она обратилась золотым драконом (так вот кого видел в детстве и боготворил мой наставник Дарьен, понял я), не особенно крупным, но изящным и тонким, как солнечная стрела, и, махнув хвостом на прощание, взмыла в небо и пропала. Из окна своих покоев, почти на вершине башни, будто заточённая принцесса, я наблюдал за собирающимися тучами и проваливался в привычную горечь размышлений. Для полноты образа я даже придвинул к окну табурет и сел, облокотившись о подоконник. Впору бы расчёсывать волосы да говорить с северным ветром.

Пусть слушает мою сказку.

Сказку о том, что где-то в южном приморском городке живёт чародейка Ирнадес.

Как обычный нормальный человек она ходит на рынок с мужем, тоже светлым чародеем – профессором целительной магии из местного университета; как нормальный человек она выращивает в эркере каменного домика цветы, игриво смеётся, флиртует, привлекая мужское внимание, и любит свою кошку. Как обычный нормальный человек она больше не мечтает перебраться со своим другом Хели в глушь у речного залива; как обычный нормальный человек она не строит с ним полусерьёзные планы по захвату мира, как нормальный человек не танцует больше под дождём и не поёт шаманские песни, прожигая Хели огненным диким взором и взывая к природным духам. У неё тёмные длинные локоны и чёрные звериные глаза, и ей бы скользить тенью над лесами подобно тому коршуну, даря ветру хищный крик. Ей бы стать драконом да нырнуть в подпространство, в иные миры.

Но она захотела другого.

Не его.

Подперев щеку ладонью, я смотрел, как танцуют тёмно-алые огоньки на шторе.

«Чувствую фальшь, – пронеслось в голове почему-то голосом Арктариса. – Этот Хели не выглядит так, будто может дать всё из перечисленного. По-моему, он просто дурачок».

«Да, её друг слаб, но они достигли бы величия и могущества вместе, – возразил я. – Если бы она принадлежала ему, только ему, а он – только ей, они смогли бы свернуть горы».

«Неубедительная попытка прикрыть свой эгоизм».

«...знаю».

В последнюю их встречу Ирнадес была в сине-белом полосатом платье.

Она вглядывалась в его лицо тревожным, блестящим взглядом, потому что он едва не испепелил её бархатцы за невинным чаепитием. Ирнадес испугалась не за них, а за него.

– Да что с тобой происходит, Хели? – спросила она, сбивая пламя простым полотенцем. – О тебе такое говорят. Говорят, ты тёмные ритуалы планируешь. Я переживаю. Ты как будто совсем болен. Может быть, тебе целителю показаться? Маркус ведь как раз...

И бархатцы вспыхнули снова. на этот раз сразу же обратившись пеплом.

– Я не больной, меня не нужно лечить, – процедил Хели.

– Да? А что тогда с этим делать?

Ирнадес указала на горстку пепла в горшке. Звякнула стрекоза на её золотом браслете.

– Что делать? Перестать общаться, – с трудом выплюнул он то, что уже давно зрело у него на душе. – Иначе я случайно сожгу тебя или кого-то ещё. А я не хочу так, Ирнадес.

– Нет, подожди, что за чушь? – воскликнула она, и её глаза заблестели ещё пуще. – Я не хочу переставать с тобой дружить, я тебя не брошу, особенно в тяжёлое для тебя время. Мы столько пережили, зачем всё обрывать? Мы же взрослые люди, мы что-нибудь придумаем. Пожалуйста, давай обратимся к Маркусу. Или к кому-то другому, если тебе неприятно.

Вездесущее пламя перекинулось и на полотенце, которое Ирнадес держала в руках. На этот раз она заставила его погаснуть, используя светлую магию, и это далось ей тяжело.

– А ты понимаешь, почему мне неприятно?

– Да, но...

Она осеклась, потому что сказать было нечего; он её прекрасно понимал и сам не знал, зачем вообще брякнул то, что брякнул. От сожаления и злости его сжатые кулаки дымились на столе. Сколько-то они молчали, и из-за стенки слышалось милое лепетание её – но не его – дочери, которая, лёжа в люльке, играла зачарованными сладкоголосыми колокольчиками.

– Не надо, Хели, – с несчастным видом простонала Ирнадес. – Пожалуйста. Я не хочу. Я не могу. Это моя жизнь, и я не хочу меняться из-за того, что ты себе там что-то придумал.

– Можно, я сейчас уйду, Ирнадес?

Она, тоже с досадой и злостью, махнула рукой в сторону двери, за которой шумела мостовая. На пороге сидела кошка, глядя на улицу, и водила по коврику кончиком хвоста.

– Только вернись, – сказала чародейка ему в спину, – когда придёшь в себя.

Он не вернулся.

Теперь, сидя в своих покоях в башне Арктариса у окна, точно заточённая принцесса, он смотрел, как распространяется пламя. Ленивые и тоскливые язычки тянулись вниз по шторе и бежали по ворсу ковра, почти сливаясь с ним цветом. За окном немного размыло ветром облака, и проглянуло пронзительное синее небо ранней осени. Что-то прокричал коршун, завыла каминная труба; пара осиновых, чуть жёлтых листочка пронеслась мимо, на юг, солнце сверкнуло на раме. Тёмно-красный огонь тянулся до комода, всё набирая мощь...

– ХВАТИТ ЖЕЧЬ МОЮ БАШНЮ! – содрогнулось вдруг мироздание.

Меня едва не снесло с табуретки, а из сердца выдуло всякий намёк на меланхолию.

– Кхм... простите, задумался...

– ЗАТКНИСЬ И ТУШИ!

Не в силах сдержать смешок и вновь, как двенадцать лет назад, чувствуя себя бесноватым школяром, я быстро затушил пламя, благо, мне это удалось с первого раза.

– Делать нечего, да? – уже куда спокойнее сказал Арктарис (пол не трясся). – Поднимайся ко мне на вершину. Скоро закат, а тебе ещё нужно узнать кое-что о ритуале.

– Хорошо, сейчас.

Зачем-то сперва надев парадную мантию ордена, расшитую стрекозами, и постояв перед зеркалом, я скривился отражению, взъерошил русые патлы и покинул свои покои.

 

 

 

***

 

 

Поднимаясь на вершину башни, я ожидал увидеть там не только Арктариса, но и жертву, которую он приготовил для ритуала. Воображение живо рисовало мне связанную на алтаре заплаканную девственницу. Но тёмный волшебник, а теперь уже, похоже, и мой хозяин, был наверху один. Он стоял у большого котла, помешивал длинной ложкой что-то сиренево дымящееся и одновременно читал книгу, которая парила чуть в стороне от его лица. Сегодня он был, вот это сюрприз, одет, причём максимально практично: в облегающий чёрный свитер и чёрные же брюки, к которым был пристёгнут вчерашний ритуальный нож.

Я в своей мантии в пол почувствовал себя несколько придурковато.

Как и в зале, где мы сидели ночью, посреди круглой площадки располагалась ниша, здесь – небольшая и более глубокая, похожая на чашу (судя по всему, в неё заливалась кровь или ещё какая-нибудь магическая эссенция для тёмных ритуалов). Высоко над ней прямо в воздухе висел огромный смоляной обелиск, излишне вытянутый кверху неправильный октаэдр; он медленно качался то ли от ветра, то ли от скрытых магических полей, но его назначения я не знал. У перил по краям башни стояли несколько мягких кресел и столы.

Арктарис, заметив меня, приветственно кивнул, но ни от котла, ни от книги отвлекаться не стал. Немного побродив вокруг, я прошёл к креслу с видом на юг и хозяина.

– Не передумал? – спросил он.

– Нет, – ответил я уже из кресла, привычно ожидая лекции о том, что я выбираю самые странные и корявые пути решения проблем, что тёмные ритуалы опасны и нельзя без серьёзных последствий умертвить свои чувства; так, по крайней мере, кончались все мои беседы с наставниками и друзьями – но лекции не последовало. – А что, если бы передумал?

Только тогда Арктарис отвлёкся и внимательно посмотрел на меня.

– Договор заключён, – медленно и строго сказал он. – Подписан кровью. Ритуал проводить всё равно пришлось бы, но – более жёсткую и неприятную его версию, ту, которую ты имел в виду вчера. Для того, что предлагаю тебе я, понадобится твоя добрая воля.

– Вот как, – пробормотал я, слегка озадаченный. – А кого мы принесём в жертву? Тёмный ритуал ведь обязательно требует платы? Я что-то я не вижу здесь... куриц в клетке.

Арктарис не ответил, сосредоточившись на книге и подняв палец в жесте «подожди».

Из котла валил теперь уже красный дым.

Бежали мгновения.

– Жертва – Мериган?! – ужаснулся я.

– Да дери ж тебя Йог-Сотот! – книга круто шатнулась в сторону, будто испугавшись его гнева. – Я только собирался похвалить тебя за правильные вопросы, а ты опять бредишь!

– Уф, слава богам... извините.

– Ещё раз услышу имя дочери и слово «жертва» в одном предложении – повешу, – он щёлкнул пальцами, подзывая улетевшую книгу. – Ты не видишь здесь жертвы, дорогой пироманьяк, потому что её не будет. Точнее, для изменённого ритуала не нужна чужая жизнь.

– А что тогда мне придётся отдать? – ещё больше растерялся я.

– Понятия не имею.

– То есть?..

– Таковы условия, – он вынул ложку из котла, положил её рядом и отошёл к длинному столу с различными магическими ингредиентами; книга в раскрытом виде полетела за ним. – В первоначальном варианте ритуала понадобилось бы существо, вызывающее у объекта проблемные чувства. В твоём случае, полагаю, это была бы светлая чародейка Ирнадес.

Вцепившись пальцами в подлокотники, я дико уставился на Арктариса.

– Но вряд ли ты всерьёз хочешь стать бесчувственным механоидом, да и кишка у тебя тонка, чтобы убить её, – деловито продолжал он, нарезая ромашку с бурой, будто от крови, сердцевиной. – Наш ритуал – хитрее и тоньше. Он организован так, чтобы никто из участников не знал, какой будет жертва – ни объект ритуала, ни тот, кто его проводит, в случае, если это не одно и то же лицо. Что-то тебе придётся отдать, это правда. Наверное, что-то важное. Но что именно – это ты поймёшь сам и, возможно, не сразу.

– Хм, ладно, – хмуро пробормотал я, уже начиная подозревать неладное. – А что я получу за эту жертву? То есть, чем стану, если не... мм... этим вашим «механоидом»?

– Этого я тоже не знаю.

– Да какого...

– Неизвестный результат за неизвестную жертву – логика ритуала не нарушена. Главное – принимай его и не препятствуй мне. Последствия прерывания тоже неизвестны.

– Да вы вообще понимаете, в чём смысл ритуалов?!

Арктарис наклонился над столом, глядя на меня с циничной вкрадчивой улыбкой на губах, накрашенных в стиле моих буйных несовершеннолетних студенток – под тон кожи.

С глазами, подведёнными чёрным, смотрелось сурово.

Студентки бы обзавидовались.

– Может, мне стоит найти Ирнадес?..

– Что? Нет! – забеспокоился я. – То есть, извините, лорд Арктарис, я же так, просто...

– Угу, просто брякнул не подумав. С тобой случается, я помню, – кажется, его мои слова не столько рассердили, сколько позабавили. – Ладно, иди сюда. Поможешь приготовить эссенцию, которая заменит кровь.

Поднявшись, я подошёл к нему. Арктарис дал мне свой нож и объяснил, что и в каком порядке нарезать. Ингредиентов было много, и почти все – отвратительные (вроде измельченного мозга трёхцветной хромой кошки, живьём подвешенной за язык за пять секунд до лунного затмения), смертельно опасные или особо редкие, что ясно намекало на то, что задуманный ритуал и впрямь относился к не самым примитивным. Аккуратно, в заданном порядке – сначала горизонтально, затем по диагонали острием влево – измельчая корень вишни, вымоченный в сукровице серебряной призрачной лисицы с крайнего севера, я убеждался в этом всё больше и больше; тёмная, зудящая магия ингредиентов бежала по лезвию ножа и собиралась на кончиках пальцев, вызывая странное чувство иллюзорного контроля на чем-то гигантским, неповоротливым и неопределённым. Когда я спросил Арктариса об этом, он, бегло улыбнувшись, ответил, что так закрепляется моя тёмная суть.

Время шло, и солнце постепенно краснело, скатываясь к западу. Идеально чистое холодное небо окрасилось над горизонтом в пламя. Издав высокий переливчатый крик, разбудивший стаи ворон в лесу, над нами скользнула огромная тень, и через секунды на площадку приземлилась встрёпанная и мило раскрасневшаяся Мериган. Полностью обнажённая (я ещё вчера твёрдо решил ничему не удивляться в этой башне), она весело подскочила сначала к Арктарису и поцеловала его, затем – ко мне. Отвечая на её нежность, я покосился на хозяина, возле уголка губ которого возникла жёсткая ямочка от ухмылки.

– Точно можно? – на всякий случай спросил я.

– Ничего тебе не запрещаю, тем более, что Мери это нравится. Только не скандаль потом, я не виноват, ты сам сделал то, что сделал.

Его слова возымели надо мной такой эффект, какой был бы от удара мешком соломы по голове. Услышать подобное от тёмного волшебника его уровня – так себе удовольствие.

– А что я сделал? – проблеял я.

Они с озорством переглянулись, и у меня вдруг засосало под ложечкой.

– Может, скажем ему, мам? – спросила Мериган.

– Не, пусть пока радуется, – откровенно развлекаясь, ответил Арктарис и бросил в котёл алмаз с изъяном в виде полумесяца. – Всё равно догадается, когда время придёт.

– Ха-ха, ну да, время оно такое – приходит, даже когда его не ждут.

– Вы о чём?!

Он с издёвкой проигнорировал мою панику:

– Мериган, котёночек, отлипни от него ненадолго, пожалуйста. Хелиадор работает, ему нужны свободные лапки.

Девушка со смехом выскользнула из моих объятий, и я, подавляя дурное предчувствие относительно их туманного разговора, продолжил заниматься своей частью ингредиентов. Лишние мысли, однако, быстро вытеснялись размышлениями о предстоящем ритуале. Случится то, не знаю что, за жертву, не знаю какую – вот, что почти дословно сказал Тёмный Лорд Диких Земель Арктарис. Звучало безумно, и даже мой пресветлый наставник, старый бородатый профессор Дарьен, услышав это, покрутил бы пальцем у виска. А впрочем, ничего нового. Арктарис ещё вчера не вызывал особого доверия к своему рассудку. Мне лишь оставалось надеяться, что этот сомнительный ритуал не отправит меня на тот свет.

Так приблизился условленный час; мы закончили эссенцию минута в минуту и медленно, как сказал хозяин, «не вызывая подозрений» влили её в чашу. Густая жижа, в точности похожая на кровь и даже имеющая похожий запах, жутко замерцала в свете заката.

Арктарис приказал мне раздеться. Парадная мантия в пол была торжественно уничтожена огнём Мери Сью. Стесняться наготы было бы нечестно, я и так уже видел их обоих голыми, следовало восстановить баланс. Странно, конечно, что это произошло всего за сутки, но да ладно, то ли ещё будет (подумал бы я, если бы заранее знал своё будущее).

А затем Арктарис отправил меня в центр чаши, чтобы дополнительно посмеяться надо мной, наверное, потому что спускаясь в неё, я умудрился подскользнуться, приложиться локтем о бортик, вымазаться в крови, да и в целом едва не утоп. И пожалуй, только то, что кровь была ложной, спасало меня от ритуального очищения желудка ровно в чашу.

– Котёночек, приготовь нашатырь, – распорядился Арктарис.

Мери, хихикая, порыскала в ящиках стола и поставила перед собой нужную склянку.

– А это ещё зачем? – с подозрением прищурился я.

– Да мало ли, вдруг непредвиденные обстоятельства какие, – уклончиво ответил он, закатывая рукава. – Ну что, ты готов расстаться с жизнью, которая так гнетёт тебя, Хелиадор?

Я заволновался:

– Эй, секундочку, что это зна...

– Молчать. Начинаем.

И он твёрдо вскинул руки, между которыми скользнула пара горбатых разрядов.

 

 

 

***

 

 

Молния, сорвавшись с воздетых ладоней Арктариса, ударила в обелиск.

Раздался не грохот, но гулкий низкий звон, будто от колокола, и башня завибрировала. Как вчера, под ногами, далеко-далеко внизу под скалой и, наверное, даже глубоко в земле заскрежетало что-то, словно заработал тайный мистический механизм, сердце или мозг башни, как почему-то подумал я; мне на макушку капнуло, и я поднял голову – неправильный октаэдр потёк густой едкой смолью. Медленные нити тянулись с краёв вниз и падали на меня и рядом, в чашу, узорами смешивались с кровью. Я приподнял ладони, принимая смоль, позволяя ей собираться в горстях и стекать сквозь пальцы. Лучи красного солнца терялись в ней безвозвратно. Краем глаза я видел, как Арктарис обходит чашу кругом.

Его шаг приобрёл едва уловимый ритм, делающий его походку рваной, одновременно и похожей на танец, и неестественной, ломающей логику движений двуногого существа.

Губы его двигались, будто в шёпоте.

– ...тебе, тебе, – разобрал я сквозь вибрацию, проходящую через все нервы тела и нарастающую пульсацию гула и скрежета, – о ты, что смотрит из-за грани... неодолимой...

И тут-то я наконец понял.

Надо мной совершали настоящий Тёмный Ритуал.

В смысле, до сего мгновения мысль эта будто не воспринималась мной всерьёз, скорее отрешённо, как интересный и сумасшедший сон. Ведь ещё месяц назад я вёл лекции по боевой магии в университете Кортона – в университете светлой магии, пересекался в аудиториях с Ирнадес, читающей лекции по спиритизму и покупал в булочной хлеб. Теперь я обнажённый стоял в чаше, наполненной ложной кровью, с жуткого обелиска на меня текла сама реальность, и безумный тёмный волшебник взывал к неведомым силам. Первой же мыслью было прервать ритуал. Так встревожился рудиментарный зверь под кожей. Он завыл: «Беги!» – и покрыл всё тело мурашками, охватил его целиком дрожью. Кто знает, что будет дальше, стонал он, может быть, тебя, доктор светлой боевой магии Хелиадор, ждёт кое-что похуже, чем смерть; может быть, из таких, как ты, слишком взрослых наивных детей, и состоит эта живая башня, может, потому она и живая, что состоит из таких, как ты? Беги, пока можешь, беги, пока он не съел твой мозг, мальчик – ах да, ты ведь уже не можешь, твои пятнадцать минут вышли ещё вчера, очень, очень жаль.

Ну тогда стой, стой под смоляным дождём, бойся и смотри, смотри не отрываясь.

Смотри, как трещит по швам твоя жизнь.

Но почему ты смеёшься?..

Нет, серьёзно, почему ты смеёшься, хватит, ты же захлебнёшься смолью, прекрати.