Текст книги "Синдром отмены (СИ)"
Автор книги: Александра Ронис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 12
– Все готово, – крикнула Аня в сторону зала, когда тарелка с горячим опустилась на стол. Она окинула взглядом результат своего труда и осталась довольна. Диме должно понравиться.
Но он все не шел. Тогда Аня выглянула из кухни и увидела, что майор спит, полулежа на диване, откинувшись на спинку. Во сне он выглядел расслабленным, не таким неприступным и суровым как обычно. Аню как магнитом потянуло к дивану.
Затаив дыхание, она остановилась от мужчины на расстоянии шага и жадно разглядывала его. Как бы хотелось укутаться в эти сильные руки с длинными пальцами, слегка вздутыми венами, темными волосками на тыльной стороне ладони. Прижаться к крепким плечам и спрятаться от жизненных невзгод на его груди. Почувствовать тепло его рук на своем теле, а на губах – вкус его губ.
Аня и сама не заметила, как очутилась рядом с ним на диване, потянулась к нему всем телом. Закрыв глаза от нахлынувшего внезапно незнакомого, но очень приятного чувства, она ловила сводящий ее с ума мужской запах – любимый ею аромат его парфюма с привкусом сигарет и намеком на алкоголь. Не таким отвратным, каким всегда благоухала мать, а дорогим, хорошим, вкусным. Не вызывающим отторжения.
В какой-то момент ей показалось, что она чувствует губами его дыхание. Теплое, приятное, щекочущее. Сразу же закружилась голова, и Аня окончательно потеряла контроль над собой. Она понимала только, что ей очень хорошо. Нет, не хорошо, а мучительно сладко, когда где-то внутри что-то сильно, ритмично сжималось в такт поцелуям.
– Поцелуям?! – озарило ее вспышкой стыда, а затем вспышка превратилась в ровное, горячее пламя.
Пламя стыда и позора!
Калинин резко открыл глаза, секунду смотрел на нее недоумевающе, а потом отшатнулся и ее оттолкнул от себя.
Аню словно ветром сдуло с дивана. Инстинктивно отскочив на несколько шагов от мужчины, она все еще пребывала в смятении. Ничего не видела и не слышала. Единственное, что она понимала, это то, что она совершила ужасную глупость, которая может стоить ей хорошего к ней отношения.
– Ань? – позвал ее Калинин, но у нее не хватило смелости взглянуть ему в глаза.
Лицо пылало огнем, в голове шумело, отнимая способность мыслить, и очень хотелось плакать. Поэтому она просто закрыла глаза и тупо молчала.
– Ань, ты чего? – мягко, очень мягко спросил он, без намека на упрек. – Зачем?
Только от этой его мягкости и доброты становилось еще хуже.
– Простите, пожалуйста, – затрясла она головой, все так же не смея поднять на него глаз. – Я… я не знаю, что на меня нашло… – чтобы скрыть свое смущение, она бросилась на кухню.
Он пришел за ней следом и без слов устроился за столом.
– М-м-м, как аппетитно выглядит, – он увлеченно рассматривал сервировку стола и блюда на нем. – А можно мне чаю? – воскликнул так, как будто ему не терпелось приступить к ужину.
Аня поставила перед ним кружку, а сама сбежала к себе в комнату. В буквальном смысле сбежала и не смела выходить оттуда до самого утра. Позволила себе выбраться из своего укрытия лишь раз, чтобы убрать со стола и сходить в туалет, и то только тогда, когда решила, что опер уже крепко спит.
И ночью она плохо спала. Ворочалась всю ночь, постоянно проигрывала эту сцену в зале в голове, отменяла ее мысленно, придумывала другое продолжение. Корила себя, а потом с замиранием сердца гадала, что было бы, поведи он себя по-другому, ответь ей взаимностью.
Утром она проспала, но это и к лучшему – не пришлось за завтраком краснеть, глядя в глаза Калинину. Хватит с нее ночных мучений, а ведь еще предстояли дневные и, хуже всего, вечерние. Впервые Аня желала, чтобы он задержался на работе как можно дольше. Потом напал страх – а вдруг он решит избавиться от нее, прогнать? Зачем ему такая неадекватная жиличка? Одни проблемы от нее...
Когда в обеденное время Калинин позвонил ей и попросил спуститься вниз, Аня занервничала еще больше. Хорошо хоть не сказал: «вместе с вещами». Им предстоит серьезный разговор? Когда он скажет, что между ними нет ничего общего, и никогда не будет никаких чувств? Что она просто глупая дурочка, слишком юная для него, неспособная вызвать в нем мужской интерес? Она знала все, что он скажет ей, и от этого мучилась еще больше.
Но Калинин ее звал не за этим.
– С отцом хочешь встретиться? – огорошил он ее, как только она вышла из подъезда.
Аня по инерции сделала шаг вперед и остановилась.
– С отцом?! – душивший ее стыд был отброшен в сторону, она наконец-то смогла посмотреть на него.
– Ну да, с отцом, – майор распахнул перед ней дверцу машины. – Я разговаривал с ним сегодня. Он будет рад увидеть тебя.
Как во сне Аня позволила усадить себя в салон и всю дорогу силилась вернуться мыслями в детство, вспомнить хоть что-то об отце. Как он выглядел, как звучал его голос, как он вел себя с ними. Но тщетно – память выдавала лишь обрывочные, туманные воспоминания, и Аня была не уверена, что они правдивы.
Автомобиль свернул на парковку торгового центра, и Калинину снова пришлось «выводить» ее из салона – сама Аня словно потеряла способность самостоятельно передвигаться. И к столику в кафе он вел ее чуть ли не за руку. К столику, за которым сидел незнакомый мужчина возрастом далеко за сорок.
При виде них мужчина поднялся, вышел из-за столика им навстречу. Он не сводил глаз с Ани, и по мере их приближения волновался все больше и больше. А когда и вовсе обнял взрослую дочь, не смог сдержать слез.
– Анечка, девочка моя, как же ты выросла, – прошептал он ей на ухо, крепко обнимая, и в душе у нее что-то задрожало. А потом и память отозвалась на знакомый тембр голоса. – Как же я виноват перед тобой, доченька моя, – новообретенный отец откровенно плакал и не скрывал этого.
Калинин оставил их на несколько минут, ушел к стойке бара сделать заказ, а когда вернулся, увидел, что отец все еще не может отпустить руки дочери, не может оторвать от нее глаз. Пришлось ему вмешаться, усадить обоих за столик.
– Расскажите Ане то, что вы рассказали мне, – попросил опер Сергея, и тот, тяжело вздохнув (видимо, непростая предстояла задача), приступил к повествованию.
Сначала сбивчиво, постоянно запинаясь, а потом уже ровнее поведал печальную историю своего первого брака. Нет, когда они с Натальей поженились, он был на седьмом небе от счастья. Красавица жена, которую он любил, и которая безумно любила его, единственная дочь обеспеченных родителей, благоустроенный быт с первого дня женитьбы, никаких проблем с финансами или работой. Только эта безумная любовь разрушила все. Даже рождение детей не спасло брак от мучительной ревности со стороны Натальи, ее желания все контролировать, от безумных капризов и жутких скандалов. А потом она начала выпивать.
Сначала за компанию с подружками, затем – чтобы снять стресс, а потом – просто потому, что не могла не пить. Напившись, она начинала упрекать его во всем, в каких-то выдуманных изменах, в том, что он всем обязан ее родителям, и если бы не они – быть бы ему нищим. Выгоняла его из дома. Родители многое сделали, чтобы искоренить эту пагубную привычку, но безуспешно. Самое интересное – она выгоняла его, завязывала с алкоголем, потом сама же звала мужа обратно, устраивала скандалы и снова начинала пить. В итоге тесть поставил жесткий ультиматум – Сергей должен уйти, насовсем, чтобы не губить ни Наталью, ни жизнь детей. Он отказался, в последний ее запой принял решение развестись и забрать детей к себе, но вмешалась злодейка-судьба, иначе и не скажешь. Сергей попал в аварию, оказался надолго прикован к инвалидному креслу – ему самому понадобилась помощь сиделки и долгая реабилитация. Он узнавал потом – вроде бывшая жена пролечилась, завязала с алкоголем, взялась за ум. Вот и побоялся тогда снова появиться в ее жизни, чтобы она опять не сорвалась. Начал новую жизнь, женился на медсестре, помогающей ему в его реабилитации, и отчаянно надеялся, что в первой семье без него все сложилось.
Нет, конечно, он был неправ, что не пытался позже узнать, как там дети, но… как-то закрутила жизнь, развела по разным берегам. А сейчас он очень счастлив, что вновь обрел детей.
– А Дима как? – встрепенулся отец в предвкушении скорой встречи с сыном. – Наверное, уже совсем мужчина?
Аня опустила голову, она не могла говорить. Все это время в горле стоял комок, мешающий не только хоть что-то сказать, а даже дышать нормально.
– Ваш сын погиб, к сожалению, – снова Калинин пришел ей на помощь. – В начале лета. Примите мои соболезнования.
– Димка, сынок, как же так?
Лицо отца скривилось, он снова заплакал, но опер не дал ему отгоревать прямо сейчас в полной мере.
– Сложилось так, что Ане сейчас негде жить, – не глядя на нее, он одной фразой решил ее судьбу. – Вы можете ей как-то с этим помочь?
Отец не колебался ни секунды.
– Да, конечно, – твердо ответил он. – Она может жить у нас.
Глава 13
Странно, всего лишь день-два без Ани, а он уже скучал. Скучал по ее стряпне, уюту, который она умудрилась создать как-то ненавязчиво, по ее теплой заботе вокруг себя. Скучал, но понимал, что отдалить ее от себя было все-таки лучшим решением. И в первую очередь, лучшим для нее. Он сам испытывал не самые приятные эмоции и чувства из-за невозможности быть с Лерой и не хотел, чтобы так же мучилась и страдала Аня. И меньше всего хотел быть причиной ее страданий. Пока она окончательно не влюбилась в него, необходимо было от нее избавиться.
Неожиданно Калинин понял, что выкинуть Аню из головы не так-то просто. На работе он, конечно, отвлекался, но вот дома… Так что хорошо, что по «делу» Воронова наметились подвижки, и времени на вечерний отдых не осталось.
– Сань, мне тут адресок подвезли, по которому может отсиживаться твой «клиент», – набрал он Воронова сразу же, как только записка с вожделенным адресом оказалась в его руках. Выслушав ответную реплику главного опера Москвы, успел сказать только: – Ага, – а затем уставился удивленно на замолчавшую трубку. – А я-то вам зачем? – пожал печами в недоумении. Ну ладно, вечером так вечером. Скатаюсь с вами по адресочку.
Местом для сбора полковник назначил пустырь на выезде из Москвы как раз по дороге к поселку, где и отлеживался «беглец». Пустырь вдали от основной дороги. Калинин еще удивился про себя, зачем здесь? Вопросы отпали сами собой, когда на подъезде к месту сбора он увидел Влада и Сашу у старого, подержанного опеля. Смена машины, понял майор.
– Ты на стреме, – проинструктировал его Воронов, когда они в только-только начинающих сгущаться сумерках вылезли из машины у кирпичной кладки забора выше человеческого роста. – Влад со мной. Твоя задача – проследить, чтобы нас никто не побеспокоил. Он точно там один? – уточнил на всякий случай.
– Точно, – кивнул Калинин. – За все это время к нему никто не приезжал. Он даже за продуктами сам ходит в местный магазинчик.
– Ну, все тогда, – Саша вытащил пистолет, передернул затвор. – Вперед.
– Э, стой, – удержал его Димон за рукав. – А это не лишнее? – он указал глазами на оружие в руках Воронова.
Влад и Саша переглянулись, обменялись долгими взглядами, затем и Демидов вытащил из-за пояса пистолет и проделал то же самое, что и Воронов.
– Ну что ты, – криво улыбнулся полковник, – мы идем просто поговорить, а это для облегчения понимания.
Дом стоял слегка на отшибе, очень удачно для того, чтобы зайти внутрь незамеченными, даже если и «официально», с главного входа. И главное – камер нигде не было, видимо, хозяева еще не успели разжиться.
Воронов нажал на звонок, и далеко внутри дома заиграла мелодичная музыка. Вскоре послышались шаркающие шаги, и веселый голос с легким восточным акцентом прокричал:
– Иду-иду.
Еще несколько секунд, и дверь забора распахнулась. Воронов вскинул пистолет, ткнул дулом в удивленное лицо мужика и пихнул того внутрь дворика.
– Только пикни, убью! – не церемонясь, он толкал того перед собой по направлению к дому. – Есть еще кто внутри?!
– Никого, – испуганно лепетал Курбанов-старший, грузный мужчина пятидесяти с лишним лет.
В том, что это был именно он, ни Воронов, ни Демидов нисколько не сомневались. Оба видели его фотографию, оба понимали, почему он здесь скрывается. Пока Саша «сопровождал» старика в дом, Влад аккуратно прикрыл за собой калитку, еще раз удостоверившись, что на улице, кроме Калинина на небольшом отдалении, никого нет.
– Что вы творите?! – тяжело дыша, Курбанов с трудом поднимался с пола, куда его швырнул Воронов. – Вы кто такие?!
– А ты не догадываешься? – ядовито ухмыльнулся Саша, стоя перед Курбановым с опущенным пистолетом. – А чего тогда здесь прячешься?
Демидов в это время по периметру обходил гостиную, окидывая внимательным взглядом проходы в другие комнаты.
– Я-я … не прячусь, – старик попятился к центру комнаты, стараясь удержать в поле зрения обоих «гостей». Он начал понимать, что это не грабители, забравшиеся в дом с целью наживы.
– А щенки твои где? Остальные Курбановы? Улетели в родные края? – разъяренный Воронов наступал на перепуганного главу семьи. – Ты же всех их отправил домой. Никого возле себя не оставил. Даже для собственной охраны.
Теперь Курбанов все понял. Его лицо вытянулось, потемнело. Он расправил плечи, принял горделивый вид. В глазах мелькнуло презрение, когда он попеременно уставился сначала на Демидова, потом на Воронова.
– Я понял, кто вы, – произнес он совсем другим, уверенным тоном, в котором больше не было и тени испуга. – И что вы собираетесь делать? Убьете меня? Как и моих племянников?
– Это зависит от того, что ты нам скажешь, – равнодушно бросил Воронов и внезапно заорал: – Записка с угрозами моей жене ваших рук дело?!
Курбанов опустил голову, устало опустился на диванчик позади себя. Горько усмехнулся.
– Я же говорил им, чтобы они даже не думали ничего такого. Чтобы не лезли никуда. Эх, молодежь…
– И что теперь делать, а? – вкрадчиво поинтересовался Воронов, опускаясь в кресло перед диваном и направляя пистолет на Курбанова. – Кто вернет покой моей жене?
– Если нужно, я могу извиниться, – выдавил из себя старик и замолчал. – Объясню, что это была дурацкая шутка…
– Шутка? – нехорошо заулыбался Саша. – Шутка, значит?
– Да, шутка, – вспылил Курбанов, но тут же осекся, заговорил тише: – Я обещаю, слово даю, что такого больше не повторится, – он взглянул в глаза Воронова и повторил: – Слово даю…
– Слово даешь? – Саша выпрямился во весь рост, хотел что-то сказать еще, но тут со стороны одной из комнат в глубине дома раздался оглушительный грохот.
Все находящие в гостиной напряглись, Курбанов вскочил с дивана. Грохот теперь превратился в невнятный шум, что-то похожее на шепот или ругательство. Демидов с пистолетом в руках быстро пошел в сторону источника шума.
– Слово даешь?! – рассвирипел Воронов. – А какова цена твоего слова?! Ты же говорил, ты тут один!
– Вперед, – скомандовал Влад, ведя перед собой на мушке неизвестного мужчину. Тот явно пребывал в шоке – он не рассчитывал оказаться свидетелем бандитских разборок. Переводя испуганный взгляд с Воронова на Демидова и обратно, он не заметил ковра под ногами и чуть не упал, запнувшись об него.
– Это кто? – качнул головой в его сторону Саша, не сводя немигающего взгляда с Курбанова.
Тот начал нервничать.
– Послушайте, – он выставил перед собой руки, словно пытаясь жаром ладоней растопить броню жесткости и неприступности Воронова, – он здесь совсем не при чем. Он просто пришел договориться насчет работы.
– Еще в доме кто-нибудь есть? – от глаз Саши не укрылось, какими взглядами обменялись мужчины перед ним, и дал знак Владу.
Тот понял просьбу без слов. С пистолетом в руке пошел исследовать все комнаты. Коридор – пусто, кухня – никого. В спальне – мертвая тишина (Влад не поленился распахнуть платяной шкаф, заглянуть за шторы и под кровать). Туалет – пусто, дальше ванная. С минуту он постоял посреди просторной ванной комнаты, отведя в сторону душевую шторку, а затем тихо и осторожно вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Теперь зашумели в гостиной: злые вскрики, звуки борьбы и выстрел. Потом еще один. Демидов сорвался с места, готовясь к самому худшему. И не обманулся в своих предчувствиях.
На полу под ногами Воронова в конвульсиях дергался Курбанов, из его безвольной руки вывалился непонятно откуда взявшийся пистолет. А второй незнакомый им мужчина лежал, уткнувшись ничком, возле самого дивана. На ковер под ним натекала кровь.
Влад невольно обернулся в сторону ванной комнаты, а затем неотрывно посмотрел на Сашу. Снова в голове крутился тот самый вопрос – «зачем?», который он много лет назад задал ему после убийства и тайных похорон Курбанова. Как оказалось, первой, но не последней их жертвы из этой семьи.
– Надо уходить, – бросил он Саше, оставив на потом то, что так хотелось сказать. – Времени в обрез.
Они молча дошли до ограды забора, не боясь, что их заметят – забор был глухой, и уже почти стемнело. Так же без слов Воронов достал из багажника канистру и под встревоженными взглядами Калинина и Демидова вернулся в дом. Влад последовал за ним и напряженно наблюдал за тем, как Саша обильно поливает трупы на полу и мебель в комнате бензином. Чиркнула спичка, и по комнате заплясали озорные огоньки, моментально превратившиеся в жадных, ползучих змей. Влад не удержался и еще раз кинул взгляд в ту сторону, где располагались туалет и ванная комната.
– Уходим.
Воронов уже был на пороге, и Влад больше не стал задерживаться в пылающей жаром комнате.
Ну что ж, либо повезет, либо нет…
Глава 14
– Вы сразу ехали его убивать, – спокойным, без особого удивления или возмущения в голосе, сказал Калинин и по очереди посмотрел на Сашу и Влада.
Саша стоял на берегу протоки и вглядывался в то место, где только что утонул пистолет, бывший при нем. Они остановились здесь по пути к тому пустырю, где их ожидали собственные машины. Влад сидел на корточках чуть в отдалении и всматривался в густую темноту перед собой. После фразы майора он обернулся, кинул короткий взгляд на Воронова и без слов снова отвернулся. Сорвал травинку, засунул ее в рот, глубоко погрузился в свои размышления.
– Левый ствол, бензин. Хорошо подготовились, – криво усмехнулся Калинин.
– Ты удивлен? – Воронов подошел ближе, отряхиваясь, стаптывая с обуви размокшую землю, впился в него серьезным взглядом.
– Не особо, – вздохнул Калинин и проводил глазами Демидова, который направлялся к машине, не глядя на них.
– Поехали, – это была единственная реплика, брошенная Владом за весь их обратный путь.
Воронов повернул голову в его сторону и громко произнес:
– Он кинулся на меня с пистолетом, пока второй отвлек мое внимание, – увидев, что его слова заинтересовали Влада, по тому, как тот замер у распахнутой двери, продолжил: – а еще грозил «крышей» наверху. А она у него есть, поверь мне. Еще тогда с ними проблемы были, до суда…
– Я понял-понял, – оборвал его Влад и поторопил: – Уезжать надо. Время идет.
Когда они выезжали с проселочной на главную дорогу, навстречу им с громким воем и мельтешащими проблесковыми огнями промчалась пожарная машина.
– Что-то быстро они, – помрачнел лицом Саша.
– Вас точно никто не видел? – обеспокоился Димон. – Может, в доме еще кто-то был?
– Никто нас не видел, – ответил с заднего сиденья Влад, продолжая вглядываться в ночную тьму за окном.
Калинин только головой покачал.
Старый опель, после того как все отпечатки в нем были уничтожены, был брошен на том самом пустыре. Вдали прогрохотал гром, сообщая о надвигающемся дожде, а это означало, что все следы заезжавших на пустырь машин вскоре будут уничтожены. Молодая трава распрямится, пойдет в рост и никто никогда не узнает, когда и кто пригнал сюда эту ржавую колымагу.
Дождь, даже не дождь, а ливень встретил их на подъезде к Москве, и там же и остался. Скорее всего, ушел в ту сторону, откуда они все и приехали. Поодиночке, растянувшись в цепи следующих в город машин на некоторое расстояние.
Дома Калинин сходил в душ, за просмотром новостей хапнул немного водки, закусив тем, что осталось от Аниных блюд, и пошел спать. Сон пришел быстро. Он успел только подумать о том, что, оказывается, забыл, каким может быть Воронов, как талантливо он может «жестить». Оставалось надеяться, что все обойдется, и дело уйдет в «висяки», в противном случае – им всем придется несладко. Особенно Владу – одна ходка уже есть.
Под утро его разбудил раскат грома. Неожиданный, оглушительный, ворвавшийся в комнату сквозь приоткрытый балкон. Потянуло холодом. Легкие шторы заплясали причудливый танец. Калинин встал, чтобы закрыть балкон и услышал, что в дверь кто-то стучится, долбится в безумном порыве.
Как только он распахнул входную дверь, готовый сказать «пару ласковых» неурочному визитеру, на руки ему в буквальном смысле упала Аня. Грязная, зареванная, пребывающая в глубоком шоке.
Он оттащил ее на диван, а потом долго отпаивал водой, прежде чем она смогла сказать хоть что-то вразумительное. Грешным делом подумал, что на нее напали, избили, изнасиловали, но нет – никаких характерных травм или повреждений одежды не было. Зато был очень стойкий запах дыма, а на лице и руках, ему показалось, можно было разглядеть следы копоти.
– Ди-им, – захлебываясь рыданиями, провыла Аня, – папу убили!
Видимо, плакала она уже давно – глаза опухли, голос был чужой, севший. Ее всю трясло. Вода здесь не поможет, нужно что-то покрепче. Пока он ходил на кухню за коньяком для нее, в душе невольно вознегодовал – почему же судьба так жестока к ней?! Только нашла отца, нормального отца, не какого-то там алкаша подзаборного, как тут же его потеряла.
– Что случилось? – спросил он, заботливо укутывая ее принесенным одеялом.
Она снова зарыдала. Он едва смог разобрать ее заикающиеся слова:
– Его уб-били! Как Д-димку!
– Где это произошло и как? Ань? – позвал он ее, когда понял, что без наводящих вопросов сама она ничего не расскажет.
– Я не знаю, где-то за городом.
– Название?
– Не помню, – понемногу Аня начала успокаиваться, но то, что она не могла собраться с мыслями, Калинина нисколько не удивляло. Она была в жутком стрессе. – Мы ехали по шоссе минут тридцать, – запинаясь, наконец-то начала она: – потом съехали, где канал Москва-реки, там церковь недалеко от берега, я запомнила. Парк, смотровая площадка. Сначала новые дома были, затем частные потянулись. Пруд какой-то был, – она снова всхлипнула. – В-восход, кажется.
– Левобережный район, – нахмурился он, чувствуя, как внутри зашевелились смутные подозрения. Да ну! Не может быть такого! – Вы по какому шоссе ехали? – спросил, чтобы разогнать сомнения.
– Там подвесной ресторан на мосту, а потом тоннель длинный.
Ну, ни хрена себе! Его сначала обдало жаром, а потом бросило в холод.
– А что вы там делали?! – ужаснулся собственной догадке.
– Там п-папин друг, или знакомый, я не п-поняла. У него ресторан есть. Папа хотел меня туда на работу устроить. Друг с-сказал приехать.
– И?!
– А потом туда ворвались какие-то люди, – она снова заплакала. – Начали бить этого папиного друга.
– И?! – майора выводило из себя, что информацию из нее надо вытягивать. – А вы с отцом были там?!
– Мы были на кухне. Они нас не видели – там на дверях в коридорчике какие-то шторы были, я плохо помню. Мы спрятались за шторами, а потом … потом, – она с трудом, но взяла себя в руки, – папа сказал, чтобы я спряталась в ванной.
Калинин слушал внимательно, напряженно, не сводя с нее глаз. Но Аня не замечала в этом ничего необычного. Она вообще ничего не замечала вокруг себя.
– В коридоре была еще этажерка, и я случайно ее задела, – она на мгновение спрятала лицо в ладонях, сделала глубокий вздох и продолжила срывающимся голосом: – Ваза с нее упала. Разбилась.
– Дальше…
– Папа меня втолкнул в ванную, сказал спрятаться, – губы ее задрожали. – У них было оружие, и мы очень испугались.
– Дальше, – Калинин больше не давал ей делать паузы. Он хотел знать все. Таких совпадений не бывает!
– Я спряталась в ванной, душевой, и дальше не знаю! Мне было так страшно! Тот человек, один из них, зашел в комнату, но меня не видел – я была за шторкой! Он долго стоял! Я думала, он меня убьет!
– Ты его видела?!
– Нет! – затрясла головой Аня. – Мне было страшно, и я зажмурилась! Сидела там и молилась, чтобы он меня не заметил! – она вдруг замолчала, а потом леденящим душу тоном произнесла, почти прошептала: – Но я видела того, другого! В гостиной! Его я запомнила!
Пришла очередь Калинина пить коньяк для снятия стресса. Напряжение от новостей зашкаливало. Он отхлебнул прямо из горла.
– Что было потом? – спросил он, не глядя на девушку, и не узнал собственного голоса.
Она снова закрыла лицо руками.
– Потом были выстрелы, – ее слова глухо доносились из ладоней. – А потом повсюду был дым. Они сожгли их, они убили и сожгли папу!
Она зарыдала, но Калинин ее больше не успокаивал. Он сидел и тупо смотрел на бутылку в своих руках.
– Как ты спаслась? – наконец до него дошло, что он знает еще не все.
– Через окно в кухне, – Аня вытерла слезы со щек и из глаз. – Потом вызвала пожарных, полицию и скорую.
– Ты вызвала полицию?! – у него зашевелились волосы на голове. Но не от того, от чего они бы шевелились у нормального человека.
– Да, но они никого не спасли! – и снова море слез.
– И ты им все рассказала? – да, он мог бы и не спрашивать, и так все понятно. – И описала того, кого видела?
Она кивнула.
– Меня отвезли в полицию и попросили составить фоторобот.
– И ты составила?
Еще один кивок.
Калинин больше не мог усидеть на месте. Ноги сами понесли его к окну. Он смотрел на штрихи дождя, полосовавшего стекло, и не мог поверить, что все это правда. Он был просто в шоке.
