Текст книги "Сердце Крима (СИ)"
Автор книги: Александра Пухова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
«То есть сильно напуган» – подумала Робин и с лёгким удивлением посмотрела на юношу.
– Я видел как птицы склевали тело человека. – тихо и аккуратно произнёс Девид.
Робин молча посмотрела на стаю воронов, кружащих над зданием. Она не сомневалась в словах друга, он в отличие от Алиссы, никогда не преувеличивал и не выдумывал что видел. Если он говорит, что видел как птицы склевали тело человека, значит так и было. Страх Девида передался и Робин. Она перепугалась, смотря на птиц-мясоедов, и почувствовала запах дыма. «Пожар!» – панически подумала Робин и повернулась к Девиду. Он курил.
– Девид, ты что из себя возомнил? Ты разрешения спросил, чтобы при мне курить! – вспылила старшая Бертли и несколько раз ударила юношу по плечу.
– Ладно, ладно! В следующий раз спрошу. – с улыбкой сказал Метзон и потушил сигарету.
– Надымил здесь… Всё! Вези меня домой!
– Как скажешь. – с той же улыбкой произнёс юноша и завёл мотор.
Морозная ночь.
В тёмном небе, усыпанном звёздами, сияла полная луна. Своим ледяным, мерцающим светом, она освещала дома и улицы Александрии, застывшей в снегу. Не было ни ветра, ни падающего снега, только ледяной воздух и прохлада. Весь город погрузился в сон, кроме пары людей, беспокойно ворочающих в своих постелях от присутствия ужаса и странного ощущения неизвестного. Одним из этих людей оказался Девид Метзон, его мучила головная боль, жажда, озноб, жар и мысли о страшном проклятии передаваемое от сумасшедшего человека в больнице. Девид помнил о нём, и ни как не мог выбросить эти мысли из головы. Его пугало то, что он проклят.
Не различая дня и ночи, не осознавая сна и реальности, Девид (то ли сам поднялся с постели, то ли скатился с неё) оказался на полу, но у него возникло ощущение, что он застрял между полом и постелью. Юноша попытался подняться на ноги, упёрся руками о постель и пол, и ощутил как его ладони погрузились внутрь, как будто всё что его окружало состояло из мягкого материала, подобия пластилина или густой грязи. Странное ощущение сменилось другими чувствами, более ужасными и отвратными с привкусом телесной и ноющей боли.
Тело Девида стало изменятся, за место рук появились большие, мощные лапы с чёрными когтями, тело полностью покрылось густой, грубой шерстью. Позвоночник продолжил расти вниз, он стягивал кожу на спине и становился длинным, волчьим хвостом. Из спины, разрывая кожу человека и шкуру зверя, вырывались большие, птичьи крылья. Как птенец вылупляется из яйца, так и крылья пробивали себе путь на свободу. Голова юноши переформировалась в голову волка с большими клыками, но ещё с карими глазами Девида, которые беспокойно с непониманием и страхом смотрели из тела странного существа. Юноша отрывками осознавал, что это теперь не его тело и он в чём-то находится. Он чувствовал как глубоко бьётся новое сердце и по свежим жилам бежит огненная кровь. Девид не понимал что это: сон или явь, он постепенно стал терять осознанность реальности и чувство присутствия в этом кошмаре. Расплывчатым взглядом, он смог увидеть пятна крови на полу, клочки кожи, меха и перья, парившие в невесомости. Девид почувствовал боль в каждой клеточке своего отнянного тела и увидел что он куда-то идёт. Метзон перестал понимать, что происходит, картинка перед его глазами то появлялась в расплывчатом виде, то исчезала и погружала его в бездонную, непроглядную тьму.
Окрылённый зверь беспокойно бегал по комнате квартиры Девида, он разрушал и ломал всё на своём пути. Зверь пытался выбраться на свободу, его сдавливало пространство, он искал выход. Комната становилась всё меньше и зверь сильнее паниковал. Либо он стремительно рос, либо стены сужались – это приводило зверя в немыслимый испуг и тревогу, он искал выход. Он отчаянно искал спасение. В миг решение и спасение предстало перед ним в виде одинокого окна, зашторенного тёмными шторами, а сквозь вертикальную щель пробивался луч холодной луны. Зверь бросился к окну и, разбив его, вырвался на свободу. Зверь или Волк оказался на улице, холодный воздух быстро обжог его розовые, детские лёгкие, а капли крови на шкуре быстро заледенели. Волк попытался взмахнуть крыльями, чтобы взлететь, но они упрямо не слушались, и зверь упал в сугроб. Не прошло и секунды как невиданный зверь снова попытался овладеть своими крыльями и взлететь. Его старания оказались не напрасны, и он смог укрепить и укротить свои крылья.
Наступило перемирие во внутренней борьбе Волка и Девида. Зверь овладел телом и разумом, а юноше досталось лишь воспроизводящие события, которое тот не в силах предотвратить или изменить. Волк остановился на крыше высокого здания, неподалёку от дома Девида и молча сидел на крыше. Полной грудью, он вдыхал леденящий воздух, который для него был новым, непривычным и необычным. Зверь не боялся того, что его заметят или увидят, он чувствовал себя спокойно. Чувствовал свою власть над городом и над людьми. Он знал, что люди в этом городе станут обедом для него и ему никто не сможет помешать. Волк приступил к первой охоте. Первой его жертвой стала толпа ни в чём неповинных подростков, которые спешили домой после ночного сеанса в кинотеатре.
Волк напал в открытую, но охотился не на всех подростков, а на одного единственного, который первый попал в его поле зрения. Мальчик был обречён на смерть. В два прыжка, зверь преодолел расстояние между собой и мальчиком. Окрылённый зверь повалил его на дорогу и приковал своими огромными лапами тело юноши ко льду. Друзья мальчика пытались как-то помочь своему товарищу попавшему в беду, но Волк наводил на них ужас и панику, и они не могли подойти ближе.
Зверь вонзил свою лапу в спину мальчика, разбил хребет и вырвал из тела ещё бьющееся сердце. Мальчик сразу умер, не произнеся ни слова и ни крика боли. Восхищённый красотой ещё тёплого, бьющегося сердца, Волк взмахнул крыльями и плавно впарил ввысь, а после, чувствуя свободу и безграничную власть над городом, вернулся в квартиру Девида. Там в образе человека, но ещё с разумом зверя, он накрыл стол, постелил белую скатерть, достал серебряный сервиз, зажёг свечи и приступил к ужину. Перед ним на серебряном блюдце лежало сердце убиенного мальчика. Зверь в обличии человека не спеша поедал его, резал на кусочки и тщательно прожёвывал. От первой невинной жертвы, от пролитой первой крови, карие глаза Девида стали кроваво-красными с налитыми кровью капиллярами, тянувшимися веткой к самой радужке.
На утро, Девид проснулся бодрым и отдохнувшим, он всё помнил ни так чётко и разборчиво и ему казалось, что это был сон. Даже порядок в квартире говорил ему, что ночью ничего не происходило, даже разбитое окно было цело и без единой трещинки.
Спустя некоторое время, Девид стал сомневаться в том, что всё происходящее ночью было лишь сном. В каждом доме, в каждом подъезде, на каждом этаже, в каждом дворе были развешены листовки о том, что в городе Александрии блуждает окрылённый хищник и вырывает сердца из тел людей. Власти города убедительно просят жителей быть осторожными, бдительными и не выходить на улицу в позднее время, пока зверь не будет пойман. Девид долго смотрел на листовку о городском хищнике и не мог поверить, что это он. Юноша стал осознавать, что он проклят. Во дворе дома где жил Девид раздавались громкие восклицания, речи и голоса, юноша решил проверить, что случилось. Во дворе толпились люди, все они были напуганы происходящим, так как в их районе было совершено зверское убийство в лице таинственного зверя. Девид заметил в толпе знакомых людей и ему стало неприятно, чтобы не сталкиваться с ними он решил вернуться домой.
Следующей ночью, Девид Мезон попытался не спать, он не хотел снова становится зверем с крыльями. Он не хотел в бессознательном состоянии убивать людей, а после чувствовать вину за их смерть. Девид долго сидел в кресле перед выключенном телевизоре и видел в дисплее своё отражение. «Сегодня не полнолуние» – размышлял юноша. Он думал, как зверь возрождается из плоти? Может, как оборотень в полную луну или оно что-то неизвестное и появляется по собственному желанию.
Девид долго смотрел на своё отражение на дисплее телевизора и размышлял, его размышления внезапно стихли и он услышал шум за окном, походивший на рёв-лай собаки и всплеск крыльев. Юноша прислушался, слух его не обманывал. Метзон поднялся с кресла и подошёл к окну. Окно распахнулось перед человеком и исчезло, открыв перед собой красивый пейзаж райского места. Всё было укрыто зелёной травой, кустарниками и цветущими деревьями. Веял прохладный ветерок, и стоял аромат свежей земляники. Неподалёку находился водопад и озеро с прозрачно-голубой водой. Около водопада находились большие, плоские камни, а на них лежали звери.
Звери были везде и на траве и парили в невесомости, легко поддерживая свои массивные тела взмахами крыльев. Девид увидел стаю окрылённых волков с разной окраской шкур: от золотисто-бежевого, до угольно-чёрного цвета. Все звери были повёрнуты к одному главному волку. Главный зверь отличался от всех, он имел большую массу тела в два раза больше, чем простой окрылённый волк, его тёмная шерсть блестела светом серебра, а глаза горели ясным пламенем. Только он один носил на передних лапах золото-серебряные широкие браслеты и диадему на голове. Зверь был необычайной красоты и грации, и все присутствующие волки чтили и уважали его. Они поклонялись ему и любили. Девид почувствовал огромную тягу к этому прекрасному созданию, созданной неизвестной вселенной. Против своей воли и понятию, юношу тянуло к главному волку, как будто зверь и есть бог… бог для окрылённых волков… Девид резко проснулся и понял, что уже утро. Он уснул. Юноша тревожно оделся и выбежал во двор, там уже собрались люди.
«Чёрт, всё стало намного хуже» – нервно подумал Девид и, отойдя в сторону, закурил. Людей во дворе дома становилось всё больше и больше, если сравнивать со вчерашним днём, то сегодня их в семь раз больше. Люди: и боялись, и возмущались и ликовали одновременно. Среди них нашёлся смелый и волевой человек, который поклялся уничтожить зверей и защитить город от нападений нечисти. Жители Александрии ликовали и поддакивали этому смелому человеку, а сам Девид с глубоким удивлением смотрел на него и молча курил. «Зверей?» – непонимающе подумал Метзон. У Девида было два ответа на этот вопрос: либо на город напала стая окрылённых волков, либо появился ещё один зверь. Юноша огляделся в поисках информационного стенда и, найдя его, пошёл к нему через толпу людей. На стенде висела информация о двух необычных, гибридных зверях. Одним являлся большим волком с крыльями – Девид не сомневался, что это он. Второй зверь был сильно диковинным, он походил и на птицу и на большую кошку, а именно у него было туловище пантеры, голова орла и хвост скорпиона. Его тело полностью покрывали белые птичьи крупные перья и чёрная глянцевая шкура пантеры. Под изображением страшного чудовища виднелось имя «Скарлин».
По жителям города пронёсся слух, что учёные ставили опыты на зверях и скрещивали особи друг с другом. И несколько опасных хищников сбежали из лаборатории или хуже – их отпустили, чтобы они растерзали жителей города.
– Мы убьём чудовищ! И Александрии нечего будет боятся! – воскликнул лидер людей, по виду смелый охотник. – Власти бессильны и теперь защита города и граждан в наших руках! Кто со мной?!
– Я! – закричали люди.
«Меня сейчас стошнит» – про себя сказал Девид и с недовольством посмотрел на человека ставшего лидером и защитником для всех.
Этого мужчину юноша знал, он являлся отчимом Девида – Майкл Хакдос: сильный, смелый, уверенный охотник на диких и разъярённых зверей. Славился тем, что мог голыми руками убить медведя и вырвать клыки из пасти тигра. Но сейчас, отчим Девида перешёл на менее опасную охоту – охоту на женщин. Завоёвывание женщины – это не борьба с медведем и тигром, здесь надо иметь чутьё и ум, а не телесную силу. Не смотря на все эти предрассудки, гора мускул победила здравый рассудок и у Девида появился новый папа.
Родного отца, юноша тоже помнил… кстати, он тоже в толпе. Среди толпы людей Метзон заметил своего отца – Бен-Джея Метзона. Он: брюзга, нытик, непоседа, трус и праведник. Отец юноши с открытым ртом слушал «гору мышц», которые увели у него супругу. Старший Метзон всё время поправлял свои круглые очки, спускающиеся на нос и молча поддакивал лидеру толпы. Только из-за двух этих мужчин, Девид в первый день собрания ушёл домой, он не хотел не видеть их и тем более разговаривать с ними.
В их семье выходило так, что ненависть пасынка с отчимом была взаимной и натянутой. Родной отец пытался сохранить семейный контакт с мальчиком и старался поставить его на правильный путь в жизни, но всё было тщетно. Девид не принимал ни отчима, ни биологического отца – одного считал тупым ублюдком, а второго трусливым слабаком. Только одну маму, он любил и уважал, но с каждым днём, он чувствовал что из-за Хакдоса она отдаляется от сына. Если бы не было этого Хакдоса… если бы он уехал куда-нибудь навсегда… если бы оставил их семью в покое… если бы исчезли отчим и отец, то всё было бы спокойно и комфортно.
– Девид, – раздался чей-то мягкий голос.
Юноша обернулся на голос и увидел Робин Бертли, она выглядела немного напуганной, бледной и усталой. Скорее всего, она не спала всю ночь, ведь столько бед и потрясений свалилось на неё: сестра в коме, нападение зверей-убийц и появление маньяка похищающего девушек. Старшая Бертли, как и все жители города, пришла на собрание.
– Робин, ты тоже здесь. – произнёс Девид.
– Да… Что вообще творится? – начала Робин. – То маньяк появился, который похищает девушек, теперь на город напали огромные хищники, а что будет дальше? Нас уничтожат корабли пришельцев?
– Не думаю, что пришельцы существуют. – скептически отозвался юноша. – А вот маньяк и звери – это естественно.
– Я слышала, что маньяка растерзал один из хищников…
– Поделом ему. – усмехнулся Девид.
– Здесь почти все жители города. – сказала Робин, осмотрев толпу собравшихся людей. – Даже твой отец и отчим здесь.
– Я заметил… Куда же без них. Если что случается, то они в самом центре событий. – с недовольством произнёс Девид и отыскал в толпе своих родных.
Отец Девида Бен-Джей Метзон по-прежнему стоял в толпе людей и слушал могучих лидеров, среди которых был Майкл Хакдос, который считал себя лидером и первопроходцем. Хакдос пылко и убедительно уверял всех, что нужно самим идти в бой и не надеяться на власть и полицию, так как они не смогут защитить народ от нападения хищников.
– Так ни кто не собирался, когда в Александрии объявился маньяк. – заметил Девид Метзон.
– Просто хищники оставляют после себя трупы своих жертв, а это уже доказательства их преступлений. А маньяк… может его и не было. Кто знает? Может девушки сами собой пропали или молча уехали ничего и никому не сказав. Их таинственное, необъяснимое исчезновение проще списать на непойманного маньяка. – объяснила Робин своё понимание о случившемся.
Девид снова посмотрел в толпу людей и его взгляд уловил отца и отчима. Что они замыслили? Юноша тяжело вздохнул и посмотрел на Робин. Девушка одета по-зимнему: в тёплую куртку, в полусапоги со светлым мехом и шапку из под которой вылезали её светлые локоны волос. Она держала руки в карманах куртки и иногда вздрагивала либо от холода, либо от страха.
– Ты в перчатках? – неожиданно спросил Девид у неё.
Робин посмотрела на него и отрицательно покачала головой. Она очень спешила на собрание и забыла захватить с собой перчатки. Девид недовольно посмотрел на неё и увидел, что она о чём-то встревожено думает.
– Тебе звонили из больницы по поводу сестры? – спросил Девид у Робин.
Девушка отрицательно покачала головой и скривила губы в презренной «улыбке».
– Твоих родителей здесь нет? – снова спросил юноша у неё.
Бертли снова отрицательно покачала головой, и призрение сменилось печалью, она произнесла: «Нет».
Родители Робин и Алиссы совсем недавно уехали за границу по делам, уехали в тот день, когда их младшая дочь попала в аварию. Робин в первые дни пыталась до них дозвонится, но ничего не вышло: то линия занята, то помехи, то автоответчик. Оставалось только электронная почта. Старшие Бертли забрасывали дочерей письмами, но сами читали ответные письма, когда появлялось время. Родители думали что у Алиссы и Робин всё хорошо.
Робин не знала как сообщить родителям о том, что их младшая дочь превратилась в изуродованный овощ без признаков пробуждения сознания. Как сказать родителям, что она не уберегла Алиссу от беды. Если родители узнают эту страшную новость, то тут же вернутся в Александрию, а это говорит что они не докончат свои дела, потеряют важных людей, большие деньги, время, нервы и здоровье… Разумеется здоровье родных ценнее любых дел и денег, но нет гарантии в том, что потом это не вспомнится и они не станут говорить: «Если бы не эта авария, мы бы закончили свои дела и заключили контракт с важными людьми…». Робин собиралась сообщить родителям о трагедии, но только тогда, когда они доделают свои дела, может к этому времени Алисса очнётся и будет не так страшно рассказывать им о случившемся.
– Добровольцы! – раздалось в стороне лидеров.
Все кто мог сражаться или считал, что может идти против хищников, пошли вперёд к лидерам, чтобы записаться в добровольцы. В этой толпе случайно затерялся отец Девида. «Он-та куда? Одна беда с ним» – подумал Девид и пошёл через толпу к отцу, чтобы спасти того от неминуемой гибели быть разорванным Волком или другим хищным зверем.
– Пожар! – раздались крики из толпы.
Девид остановился и не дошёл до своего отца.
На окраине города, охваченная огромным столбом огня, полыхала больница для душевно больных людей. К небу поднимался чёрный, смолистый дым и, клубясь, растягивался над зданием. Именно в этой больнице находилась Алисса Бертли…
За пару минут до пожара.
Я находилась в глубокой коме, напоминающей сон во сне. Просыпаясь во сне, я думала что это наяву – реальность, где всё, как в жизни: моя элитная школа, семья, друзья, кот Радик, дом… Осознавая, что это не явь, а сон, я просыпалась в очередном сне и так же думала, что это реальность. В моём бесконечно-коротком сне не было сотен дверей, там была всего лишь одна и длинный коридор, напоминающий туннель-кольцо, извиваясь символом «бесконечность». Я ходила по искривлённому кругу, заходила в одну комнату и выходила из другой.
Проснувшись, я открыла свои сонные, карие глаза. Моё пробуждение оказалось бодрым и здравым. Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в комнате родительского дома. Всё, как в детстве: мебель, игрушки и лёгкие, розовые шторки на окнах. Параллельно моей кровати стояла постель моей сестры, она была убрана и накрыта зелёным покрывалом. Я поднялась с постели и ударилась головой об потолок. Спальня стала мала мне, либо она быстро уменьшалась, либо я увеличивалась, а может одновременно: спальня уменьшалась, а я увеличивалась. Последняя мысль навеяла на меня страх, так как это в двойне неприятно. Я быстро прошла к двери и протиснулась в её проём, который оказался больно узким для меня… Все неудобства и страх остались позади, и я оказалась в саду.
«Я сплю» – печально вздохнув, подумала я. Как я поняла что это очередной сон? Резкое уменьшение комнаты, дало мне ясный факт, а ещё сад, который был вовсе не садом, а безжизненной трассой или шоссе. Шоссе было необычным, по середине него простиралась бесконечная дорога, которая вела строго вперёд и сливалась в одну маленькую точку на горизонте, по её сторонам росли друг за другом ряды высоких хвойных деревьев. По обе стороны дороги стояли лавочки, сплетённые из костей людей и накрытые большими шкурами животных. Сон стал таять и я очнулась, то есть проснулась. Я огляделась и увидела, что сижу на лавочке на шкуре медведя на необычной, хвойной трассе. Я удивилась. Никогда за всё время, что я здесь проходила и пробыла, ни разу не просыпалась в одном сне дважды. Всегда было так: если я понимаю что это сон, то он сразу тает и я просыпаюсь в другом сне. Сейчас, я знаю, что это сон, но не просыпаюсь в другом сне. Может это конец, я дошла до края бесконечности. Но у меня был и другой вариант пояснение всего происходящего – фантазия моего мозга иссякла.
Я огляделась. Посмотрела на право и на лево, как будто ожидала какое-то движение из-за горизонта, но кроме уходящей дороги ничего не увидела.
– Алисса. – раздался чей-то пожилой, слабый голос.
Перепугавшись, я обернулась, но никого не увидела. «Алисса» – снова кто-то меня окликнул. Мне стало страшно. Со мной кто-то говорит, но я не вижу кто. Может это смерть зовёт меня. Я насторожилась и притихла, сидя на лавочке из человеческой кости. Параллельно мне стояла огромная, непроходимая, не просветная стена хвойного леса, которая своими острыми верхушками бесконечно тянулась вверх. Не смотря на две стены деревьев закрывавшие небо, на алее было светло, как будто свет излучался из воздуха. Свет излучался повсюду и поэтому от меня и от предметов на землю падало очень много теней. Я молча и бдительно смотрела на зелёную стену и думала, что из неё выйдет что-то, что окрикивало меня. Моя бдительность через пару минут ослабла, и тогда я увидела как по иголкам деревьев пробежала чья-то длинная и огромная тень. Тень не была обычной, тёмного цвета, а походила на увидавшие осенние листья светло-коричневого цвета.
– Алисса! – снова раздался тот голос.
Я ещё сильнее перепугалась, так как голос прозвучал совсем близко от меня. «Вот она смерть» – подумала я.
– Можно присесть рядом? – продолжил голос.
Только сейчас, я увидела кто разговаривал со мной всё время. На моём лице появилась довольная, облегчённая улыбка, когда я увидела знакомого мне человека.
– Дедушка Севиар! – обрадовалась я и посадила старика на своё место, а сама присела на человеческие костяшки лавочки.
Дедушка Севиар – вымышленный друг моего сознания. Севиар очень старый мужчина, высокий и сутулый, худой и болезненный, как все пожилые люди: морщинист, седовлас, глуховат и слеповат. Он пах ни так как обычные пожилые люди, а лесом, орехами и свежеиспечённым хлебом, как будто он на самом деле жил по середине леса среди деревьев, цветов, птиц и зверей и каждое утро выпекал хлеб в старой, каменной печи. Старик постоянно носил одну и туже одежду: посеревший, порванный плащ с большими дырками и с заштопками; старую, поношенную рубаху с оторванными пуговицами; брюки с заштопками и маленькими дырками; и башмаки, перевязанные верёвкой, чтобы подошва держалась и где-нибудь не потерялась. При нём всегда была длинная палка из белого, сухого дерева, он на неё опирался, так как сильно хромал. У Севиара очень длинные седые волосы и борода, иногда я расчёсывала его волосы, а бороду заплетала в косу. Иногда, старик бывает беспомощным и забывает как и что делать.
– Алисса… где это мы? – решил поинтересоваться старик и перепугано огляделся, обеими руками опираясь на палку. – Мне это не нравится. Совсем не нравится.
– Это сон… – начала я.
Старик перепугано перебил меня:
– Сон? Чей сон? Мы в чем-то сне? В чужом сне?
– Нет, нет. – сказала я, пытаясь успокоить старика. – Дедушка Севиар, помните… На краю земли…
– На краю земли постою дом
И поселюсь я в нём… – произнёс старик и стал успокаиваться, повторяя это двустишье.
Я тяжело вздохнула и провела рукой по седым волосам Севиара, который стал для меня единственным реальным другом в этом мире-сне. Бывает, что дедушка падает в задумчивость, забывчивость, тревогу и испуг… и мне кажется, что это разрушается мой разум и гибнет сознание. Может Севиар – это олицетворение моего больного, раненного и потерянного рассудка.
Не все мои сны проходили гладко и спокойно, были и полные ужаса, боли и страха – это говорило что где-то за пределами сна со мной творятся страшные вещи. Точнее над моим телом проводили опыты, процедуры, пичкали лекарствами, смесями и жидкостями или меня кусали постельные клопы и блохи. В такие моменты сны казались тугими, кривыми и тяжёлыми и в них всегда присутствовала пара мерзавцев, называемых себя: Ворон и Ангел. Они два брата-близнеца, воплощение молодого, красивого мужчины, брюнета с голубыми глазами.
Ворон мерзавец номер один, он и лидер среди их двоих. Он грубый, жестокий, самовлюблённый, брутальный и эгоистичный, ходил в чёрном, кожаном костюме с цепями и шипами, а обувал тяжёлые сапоги на шнуровке.
Ангел не сравним с Вороном. Тёмный брат задира, а светлый – равнодушен ко всему.
Ангел – блаженный мерзавец, следовал своей религии, то есть никакой. Так же самовлюблённый, как и его брата-близнец, чересчур высокомерный, насмешливый, эгоистичный и холодный. Носил, Ангел костюм из белой ткани, расшитый золотом и золотыми лентами. Обувь, совершенно, не носил. Светлый брат отличался от тёмного тем, что у Ангела есть белые крылья за спиной и длинный перистый хвост, а у Ворона их нет. Когда, я видела эту парочку во все, то у меня от испуга чесалось всё тело, даже глаза, весь сон превращался в тяжёлый ужас, но самое обидное, что они издевались над несчастным стариком Севиаром, а я ничего не могла сделать.
Сейчас у меня чувство тяжелого больного сна и это означало, что мерзавцы-братья где-то рядом. Я решила, что надо убежать в безопасное место, но как скрыться от братьев, они часть сна. Повернувшись к дедушке, я в ужасе замерла. Ворон и Ангел нещадно избивали и издевались над дедушкой, били его ногами по животу, по спине, по лицу, ломали руки, ноги, вставляли острозаточенные палки ему в бока, забивали гвозди в его седую голову. В разные стороны плескала кровь, Севиар с трудом держался, а мерзавцы продолжали над ним издеваться… а я нечего не могла сделать, даже не могла подойти и хоть как-то защитить мой исчезающий рассудок.
Я заплакала и закрыла глаза… В безысходности, я часто плакала. В не сна надо мной что-то делали и это причиняло мне боль и мучения, а я не могла предстоять этому, защитить себя. Могла только плакать…
Внезапно, я почувствовала чьё-то тепло… необычное, живое, человеческое тепло. Кто-то взял меня за руку и потащил вперёд в густой непроходимый лес. Деревья расступались перед нами, а впереди просвечивался яркий свет.
– Обратно ревёшь. – раздался недовольный голос мужчины, который держал меня за руку и вёл вперёд. – Тебе вроде бы шестнадцать лет, уже стоит прекратить реветь из-за всякой ерунды. Когда мне было шестнадцать, я уже имел стойкость духа и не знал, что такое слёзы…
Я молчала и слушала незнакомца, широко раскрыв глаза. Я не знала кто он. Его голос, не смотря на недовольство, суровость и раздражение, был очень красивым, звучным и бархатным, в нём звучала бесконечная тревога и забота обо мне. Обо мне… Кто бы мог подумать. Что кого-то будет охватывать тревога и беспокойство за меня, кроме семьи и друзей.
– Когда же ты повзрослеешь. – продолжал незнакомец отчитывать меня.
Незнакомец, который сильно сжал мою руку, вёл меня вперёд. Его хватка была сильной, крепкой и уверенной, как будто, он вёл меня уже сотню раз. Я внимательно посмотрела на него. Я шла, точнее бежала, за его спиной и могла увидеть не многое, но это тоже что-то. Незнакомец оказался высоким, подтянутым, широкоплечим мужчиной с прямой, величественной осанкой; жгучим брюнетом лет не больше тридцати. На нём надет тёмный костюм, сапоги и длинный чёрный кожаный плащ с поднятым вверх воротом. На спине его плаща золотыми нитями расшито изображение птицы с распахнутыми в сторону крыльями.
– Вот это, я себе преемницу выбрал… – в недовольстве произнёс незнакомец и постучал себя кулаком по лбу. – Сам же сглупил. Не думал, что ты будешь такой упрямой…
– Преемницу? Преемницу для чего? – спросила я, внимательно смотря на него, и надеялась увидеть его лицо.
– Сколько можно тебе повторять… Где твоя память? Каждый раз одно и тоже. Может… всё таки она мешает. Я устал ждать! Если в этот раз ты не придёшь ко мне, то я сам приду к тебе, а это будет страшнее и ужаснее для всех. – говорил незнакомец и крепче сжал мою руку, как будто хотел, чтобы я извинилась или что-то пообещала. – Ты заставляешь моё сердце бешено биться.
Я не понимала о чём говорит мужчина.
– Проснись уже, Алисса! – сказал незнакомец и остановившись повернулся ко мне.
На миг, я увидела его лицо, но не смогла разглядеть, так как всё растворилось в белой пелене, а после резко наступил мрак и темнота. Я почувствовала боль в не шевелящемся теле, неприятный запах лекарств, гнойных повязок, крыс и чего-то ещё терпкого и дурно пахнущего. Видя лишь темноту, я попыталась открыть веки или поднять руки, чтобы потереть глаза, но не сразу поняла, что у меня нет зрения. В темноте, я не могла пошевелится и подвигать глазными яблоками и пришла в ужас от заключения, что у меня их нет. В испуге, я закричала и услышала в тишине комнат свой хриплый, корявый голос, а после почувствовала сильный удар по своему лицу. Сразу ощутила резкую, ноющую боль и треск разорвавшихся рубцов, из образовавшихся ран потекла кровь. «За что?» – обидно вымолвила я, но в ответ получила сильный удар кулаком в живот и ещё один по лицу. Я прохрипела и закашляла от боли, глотнула клочок воздуха и с трудом проглотила свою слюну вперемешку с кровью.
– Ещё один урод. – жестоко и холодно сказала женщина и отошла от моей койки.
Женщина что-то взяла и шумно вышла из моей палаты. Она не была рада тому, что я пришла в сознание, больше всего ей хотелось, чтобы я упала в кому и там умерла. Я и сама не обрадовалась пробуждению, когда узнала, что со мной стало. Не видеть, не перевернутся, не двигать руками и ногами, не ходить, я не могла… больно и страшно, когда стоишь в тёмной комнате и не видишь кто тебя поедает: человек или крыса. Но я не сразу упала духом, я верила, что через минуту ко мне придут мои родные и заберут меня от сюда. Ведь они меня не бросят… не бросят…
Я молча лежала на своей койке и боялась произнести, хоть, слово. Боялась, что меня обратно изобьют за не что. В моей голове пробегали простые мысль, что сейчас: день или ночь, какое число, год, день недели, месяц? Спросить… но в ответ получу сильный удар кулаком по лицу или по животу от медсестры или санитарки – я не знала кто она была… и не хочу знать!
В больнице царила тишина и покой. В дальних комнатах тихо плакали пациенты, они просили: кто о помощи, кто о смерти, кто о чём-то немыслимом, как: «Отрежьте мне язык!» или «Выколите мне глаза!». Я их молча, отчётливо слушала. После моего пробуждения прошёл минимум час, а мне казалось, что около шести часов. Время в больнице тянулось очень долго и неспокойно. За этот час, я услышала грубые разговоры людей, звон и щелчки тяжёлых амбарных замков (на них запирали двери самых буйных пациентов), быстрые шаги по коридору, скрежет-шуршание крыс и мурлыкание кошек, которые ловили непослушных грызунов. Меня успокаивало то, что в больнице находились кошки, я люблю кошек, но в мою палату не ступала ни одна лапа пушистого зверя. Почему? Я не знала.
