Текст книги "Хозяин"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Зверь. Настоящий зверь. И не нужно было видеть его правое предплечье, чтобы точно определить: Гончая. Настоящий вожак, который наконец исполнил обещание и вернулся к тем, кого клятвенно пообещал дождаться.

При виде него Урантар неверяще ахнул, а Гончие опустили оружие и расступились в стороны, давая ему дорогу, безропотно повинуясь и склоняя головы так, как привыкли делать перед вожаком.

– Ну, здравствуй, малыш, – тихо сказал Сар’ра, и Белка, вздрогнув всем телом, впервые в жизни выронила свои родовые клинки. – Вот мы и встретились снова.

ГЛАВА 7

Полуэльфы не были на Лиаре редкостью. Особенно в последние несколько веков, когда связи со смертными перестали считаться чем-то из ряда вон выходящим. Сложность была лишь в том, что полукровки были исключительно мужского пола и, как в насмешку, рождались самыми обычными младенцами, пачкающими пеленки и кричащими от голода точно так же, как остальные. Никаких белых волос, никаких страшных глаз… ничего, что напоминало бы согрешившей девице об утомительной ночи. Разве что чуть более длинные, чем у остальных, ушки могли насторожить внимательного наблюдателя, но обычно до совершеннолетия симпатичные и прекрасно сложенные юноши, как правило, не догадывались, от кого им досталась эта утонченная и изысканная красота.

Однако в пору взросления все менялось настолько стремительно, будто природа отыгрывалась за безмятежное детство и подаренные годы покоя. От этого кошмара не спасало ничто: ни магия, ни краска, ни волшебные эликсиры. В один прекрасный день вчерашние мальчишки переставали узнавать себя в зеркале, потому что откуда на них смотрел жутковатый, красноглазый и бледный, как упырь, альбинос. Чудовище со смутно знакомыми чертами лица и шевелюрой, от которой бежали прочь, как от чумы.

Да, многим матерям после этого приходилось каяться в совершенной ошибке. Много слез проливалось темными ночами в подушку, после чего все постепенно возвращалось на круги своя… или же менялось прямо противоположным образом. Кого-то из полукровок продолжали любить, от кого-то отказывались, кого-то жестоко били, а кто-то уходил сам, не в силах вынести злорадных взглядов… сколько людей, столько и судеб. Однако если подобное происходило в благородной семье, неминуемо случался скандал. Особенно если ребенок – первенец, наследник знатного рода, как это произошло с Сар’рой.

Полукровкам редко сочувствовали, еще реже они могли назвать кого-то другом. Их не любили, презирали, их гнали, как паршивых собак из господской псарни. Они никому не были нужны, кроме собственных матерей. Ни среди людей, ни тем более среди перворожденных, потому что последние предпочитали в лучшем случае не замечать полукровок, а в худшем – с легкостью очищали мир от красноглазых уродцев. Короткий взмах меча, и несчастный избавлялся от проблем, причем те, кто послабее, нередко считали, что такой исход – еще не самый плохой. Полукровка – это как божья кара, как позорная метка или клеймо, от которого не удастся избавиться. Это как знак предательства для мужа, язвительная насмешка над несчастной матерью, издевка над совершенной ошибкой и вечное напоминание о ней же.

Никто не знал, чего стоило Сар’ре покинуть взбудораженный дом и отправиться на поиски настоящего отца – светлого эльфа, про которого он сумел узнать лишь одно: это был перворожденный, имевший неосторожность соблазнить чужую невесту.

Гончие не спрашивали у новичка, как он попал в пределы. Сперва косились, конечно, поражаясь про себя манерам, несомненному мастерству мечника и бесспорному благородству, от которого порой становилось не по себе. Но вскоре признали, а спустя пять лет полуэльф заслужил славу превосходного и удачливого вожака. Забыл свое прежнее имя и только однажды признался, как получил свой удивительный меч. Только одному близкому другу доверил тайну гибели одного из высокопоставленных лордов из свиты владыки Светлого леса. И только ему мог доверить этот клинок даже после смерти.

– Здравствуй, – сглотнула Белка, с болью глядя на знакомое лицо.

Сар’ра мягко улыбнулся.

– Как видишь, я не нарушил слово.

– Да, – прошептала она, а Таррэн медленно отступил на шаг. – Но как ты смог?!

– Случайно. Наткнулся на плоды тиррта, когда уходил, и решил закончить все одним махом – быстро и безболезненно. Хватанул сгоряча, сколько получилось, но раздавил и чуть не половину сока выплеснул на себя. – Полуэльф все с той же мягкой улыбкой откинул полу плаща и показал бледное предплечье, на котором рядом со знаком Гончей уже подживала глубокая язва. Когда-то она наверняка прогрызла его тело насквозь, но теперь рана почти затянулась, и только в центре виднелась небольшая ямка, вокруг которой уже исчезала нездоровая краснота. – Как видишь, от «чумы» все же нашлось лекарство. И мне очень повезло на него наткнуться в самый последний момент. Я даже хотел вернуться… но потом решил дождаться, пока результат не закрепится. Прости, что я ушел раньше, малыш. Я не мог по-другому. Понимаешь?

Белка едва заметно кивнула, и на какое-то время на поляне воцарилась неестественная тишина. Гончие жадно разглядывали своего прежнего вожака, которого считали погибшим. Вслушивались в интонации голоса, с трудом привыкали к мысли, что он сумел продержаться в Проклятом лесу целый месяц, но это действительно был тот самый Сар’ра, которого они знали! Не призрак, не фантом! Вон как трава пригнулась под его ногами! Да и Траш с Каррашем отчего-то молчали и не торопились атаковать, как сделали бы с любой нежитью!

А он смотрел на Белку так, как смотрит мужчина на любимую женщину. Смотрел с надеждой и вместе с тем с уверенностью, что все понял правильно. А еще он улыбался. Причем так, как никогда раньше себе не позволял, – открыто, мягко и столь красноречиво, что даже болваны сообразили бы, в чем тут дело.

– Я пришел за тобой, – тихо сказал полуэльф.

Белка снова кивнула:

– Я вижу.

– Бел…

– Не надо. Я поняла, что ты хотел сказать. Просто не знала, как давно тебя зацепило.

– Давно, – понимающе улыбнулся Сар’ра, осторожно придвинувшись к ней на шажок и тем самым вынудив остальных отступить еще дальше.

Гончие хорошо знали: он не любил помех. Особенно в таких делах, как этот странный, полный намеков и почти откровенных признаний разговор, которого он ждал целый месяц. Один, израненный, умирающий, проклинающий свое невезение и гнусную хворь, день заднем превращающую его в беспомощного калеку. Он так не хотел, чтобы Белка запомнила его слабым, так стремился избавить ее от этой боли, что добровольно ушел умирать в Проклятый лес, но вот случилось чудо и у него вновь появилась надежда.

– Когда? – снова спросила Белка, поджав губы, словно ей что-то не понравилось.

– В твой первый рейд, когда мы отделились от остальных и я принес тебя сюда на руках. Зверг порвал тебе бок… и спину. Нужно было срочно перевязать, и мне пришлось вмешаться. Но кто ж знал, что рисунок так сильно изменится? И кто знал, что время уже пришло? Я… прости, я не смог удержаться.

Белка обреченно опустила плечи.

– Сколько ты видел?

– Две. Только поэтому я еще жив.

– И ты столько времени молчал?

– Если бы я сказал, разве тебе было бы легче?

– А тебе?!

– Мне уже все равно, – еще тише отозвался полуэльф и, будто не выдержав напряжения, слегка качнулся навстречу. – Я больше не хочу ждать.

Он жадно вдохнул аромат эльфийского меда и сделал еще один шаг.

Боже, как она пахла! Как потрясающе пахла этой ночью! Хотелось взять ее за руку и просто стоять рядом, наслаждаясь ее близостью, глубоко вдыхать этот божественный нектар и ждать, когда все успокоится!

У него ярко вспыхнули глаза, но за прикрытыми веками этого никто не увидел. Возбужденно затрепетали ноздри, а на лице проступило странное, неестественное для полуэльфа умиротворенное выражение, словно он наконец-то нашел то, что так долго искал. Да и Белка не думала противиться, она просто ждала и молчала. Но ведь и она не железная, правда? И она тоже умеет чувствовать, страдать и… любить?

Таррэн неслышно вздохнул.

Вот, значит, как? Вот кто тот единственный, кто сумел тронуть ее сердце? Ее друг. Учитель. Тот, кто уже очень давно испытывал к ней отнюдь не дружеские чувства… Небо! Эльф никогда не думал, что можно так на кого-то смотреть и одним взглядом сказать то, что не всегда выразишь словами. А Сар’ра сумел, потому что были в его глазах и надежда, и мольба, и терпеливое ожидание. Были тщательно скрываемая боль и даже тоска, причины которой темный эльф пока не нашел. И ему не нужно было видеть лицо Белки, чтобы понять: она не осталась равнодушной. Наверное, в этот миг ей следовало броситься вперед, обнять чудом выжившего полукровку, расплакаться от счастья и невыразимого облегчения… но она не стала. И все еще медлила, хотя Таррэн прекрасно видел, каких трудов ей это стоило. И неожиданно почувствовал жгучую ненависть к белобрысому недоумку, из-за которого ей было так больно.

– Почему ты меня не дождался? – шепнула Белка, когда молчание стало невыносимым.

– Это было бы печальное зрелище, – сделал еще один шаг Сар’ра.

– Почему открылся только сейчас? Почему молчал?!

– Это был мой выбор, малыш.

– Сар’ра…

– Все хорошо, – мягко улыбнулся он, находясь на расстоянии вытянутой руки от Гончей. – Я так решил, и тебе не нужно себя винить. Это моя кара за любопытство, я принял ее и нес столько, сколько смог. Я радовался от того, что могу просто быть рядом, а теперь вернулся, чтобы сказать все как есть, потому что я… Знаешь, Бел…

Белка чуть вздрогнула, когда холодные пальцы бережно коснулись ее щеки и тихонько погладили. Он был так осторожен, что едва дотронулся, но она все равно не смогла сдержать дрожь, а затем медленно, все еще неуверенно качнулась навстречу.

Гончие стыдливо отвели глаза. Элиар досадливо поморщился, а Танарис и вовсе отвернулся, продолжая следить за развернувшейся драмой только краешком глаза. Так, из любопытства. Старый воевода понимающе и как-то невесело улыбнулся, а эти двое никого не замечали. Стояли друг напротив друга и медленно сближались.

– Как твое имя, отшельник? – неслышно прошептала Белка слова старой эльфийской песни, которую они любили когда-то напевать вместе. Здесь же, под сенью старого ясеня, когда луна только-только всходила на небо и красиво высвечивала вырезанную на коре руну.

– Сар’ра, малыш, и больше никто. – Он наклонился и взял ее лицо обеими руками, обняв, как нежный и трепетный цветок.

– Где ты живешь?

– Там же, где ты.

– Где твое сердце?

– Оно рядом с твоим.

– Где душа твоя, Сар’ра? – беззвучно выдохнула она, уже ощущая на губах легкое дыхание склонившегося полуэльфа.

– Ушла за тобой.

– А твой меч?

«Он всегда у твоих ног», – печально закончил про себя Таррэн старую песню и опустил глаза. Все было ясно без слов: Сар’ра и так сказал больше, чем мог.

Полуэльф снова улыбнулся, дразняще обнажив белые зубы, и вдруг покачал головой.

– Я оставил его тебе.

– Нет, – прошептала Белка и печально улыбнулась. Ее правая ступня зарылась в густую траву, словно что-то нащупывая, но глаза по-прежнему не отрывались от непонимающего лица полуэльфа. Даже тогда, когда пальцы подцепили что-то длинное, спрятанное до поры до времени под рыхлым слоем почвы, и с силой подбросили вверх, разделяя Гончую и стремительно отпрянувшего альбиноса блестящей полосой холодного металла. – Мне жаль, но ты ошибся… отшельник.

Все остальное случилось так быстро, что никто не успел даже вздрогнуть. В темноте коротко блеснула отточенная сталь и легонько чиркнула забывшегося вожака по горлу. Белка в тот же момент отскочила назад, сжимая в руке эльфийский меч дивной работы, а Сар’ра, жутковато захрипев, пошатнулся. Миг спустя его голова с гулким стуком упала и, прокатившись по траве несколько метров, замерла, таращась в темноту алыми глазами. А лишенное опоры туловище медленно завалилось на бок.

И снова на поляне воцарилась неприятная тишина.

Гончие оцепенели, с нескрываемым ужасом разглядывая убитого бывшего вожака. Как же это?! За что?! Сар’ра же вырастил, выучил, заботился как никто! Он любил ее всем сердцем, хоть и понимал, что в этом виновата проклятая магия! Это он ее закрыл от «Серой чумы»! Пожертвовал собой, а затем ушел, чтобы не причинять ей беспокойства! И вот чудом вернулся, открылся, сумев это сделать с потрясающей выдержкой и настоящим благородством, а она…

Белка с тихим стуком задвинула эльфийский меч в нашедшиеся здесь же, у нее под ногами, ножны. Легко подбросила на ладони и, быстро обернувшись, небрежно кинула.

– Элиар, держи. Сар’ре уже не понадобится, а тебе пригодится. Пес знает, с чем еще придется столкнуться у Лабиринта, так что бери и носи. Там ваша магия, светлая, должна тебя признать.

Эльф машинально поймал меч и оторопело воззрился на невозмутимую Гончую, которая снова стала холодной, равнодушной и не больно-то озаботилась тем, что только что убила влюбленного в нее мужчину лишь за то, что он посмел ее коснуться. И теперь смотрела так, словно ничего страшного не случилось!

Спокойная, бесстрастная, будто не замечающая, как передернуло остальных от этой нечеловеческой жестокости. Голос ровный. Глаза сухие. Ни малейшего волнения, ни капли сомнения, ни толики жалости. Будто и не она сейчас смотрела на альбиноса, не она шептала слова полузабытой песни, не на ее ресницах дрожали слезы. Неужели снова игра? Всего лишь искусная ложь? Очередная маска?

Неподвижная голова полуэльфа молчаливым укором смотрела на вздрогнувших от леденящего ужаса мужчин. И от ее неподвижного взгляда души окаменели у всех без исключения. Таррэна же словно в холодную воду окунули.

– Что? – недобро сузила глаза Белка, подметив побледневшее лицо светлого. – Не нравится подарок?

Элиар медленно покачал головой и отступил на шаг: у него словно пелена с глаз упала, а всякие неподобающие мысли, если когда и были, стыдливо убежали в никуда. Эта стремительная расправа сказала ему гораздо больше, чем все остальное. Наглядно продемонстрировала, что бывает с теми, кто рискует нарушить ее добровольное одиночество. А брошенный меч до боли походил на преходящий трофей, который, как какое-то ничтожество, перешел из рук прежнего фаворита в его разом взмокшие ладони.

– Ясно, – спокойно отвернулась Белка. Затем подобрала свои клинки и привычно пристроила на спине. Делано не замечая неподвижного лица дядьки, на глазах у которого только что убила его лучшего друга, подошла к отрубленной голове и, уперев руки в бока, насмешливо спросила:

– Ну? Теперь что-нибудь скажешь?

Голова угрюмо промолчала.

– Ладно, – пожала плечами Белка и, не побрезговав, приподняла трофей за длинные белые волосы, после чего поднесла к лицу и с любопытством уставилась. – А сейчас?

Таррэна передернуло, но Гончая словно не заметила, так и продолжала изучать мертвого поклонника с интересом опытного некроманта.

– Молчишь? А недавно прямо соловьем заливался…

– Хватит! – хрипло велел очнувшийся от ступора воевода. – Бел, прекрати немедленно!

– Почему? Я хочу знать, что ему понадобилось.

– Кому, сумасшедшая?! – не сдержался Урантар, сжав громадные кулаки. – Как ты могла?!

Белка нахмурилась и повернулась к убитому горем опекуну, мельком оглядела красноречивые лица своих Гончих, едва скрывающих отвращение чужаков… а потом досадливо поджала губы и едва не плюнула в мертвое лицо Сар’ры.

– Сволочь белобрысая! А ну отвечай, пока цел! Или думаешь, я пересмешника от человека не отличу?!

Люди и нелюди непонимающе воззрились на мертвеца, а у Таррэна снова екнуло сердце, словно предупреждая о чем-то, потом быстро-быстро заколотилось от неожиданной мысли, но в этот миг мертвая голова дрогнула и с усилием моргнула. В потухших глазах снова разгорелся недобрый алый огонек, немые губы вяло шевельнулись, а из несуществующего горла вырвался долгий хрип, как из простуженного дупла.

– Дура! – проскрипела мертвая голова, неестественно громко щелкнув удлинившимися зубами. – Ну чего тебе стоило поверить?!

– Я никому не верю, – холодно парировала Белка, предусмотрительно держа внезапно ожившую гадость на вытянутой руке. – Ни одному человеку не выжить в Проклятом лесу больше суток. Даже Сар’ра не смог бы. Неужели ты думал, что он откроет тебе всю свою память до конца?! Где ты его нашел, кровосос?

– Не твое дело!

– Говори, а то спалю к Торковой матери!

Красные глаза зло прищурились и буквально впились в неподвижное лицо Гончей: Белка не шутила. Раз уже решилась башку ему снести, то и спалить может. И тогда от него не останется даже воспоминаний: огонь для таких, как он, был смертелен.

– Ну?!

– Здесь и нашел, – свирепо выдохнул пересмешник, косясь на повторно побледневшие физиономии Гончих. – Под деревом, когда он уже издыхал! И я укусил его с радостью, а потом взял его тело!

Белка сверкнула глазами.

– Это ненадолго.

– Но как?! – с досадой простонал он. – Я же все правильно сказал! Он не мог соврать!

Таррэн медленно выдохнул, привыкая заново дышать, потому что о пересмешниках кое-что слышал, но даже подумать не мог, что когда-нибудь наткнется на подобную тварь.

Бездна! Как же так? Разве может кто-то так точно скопировать мертвеца? Его походку, голос, движения… даже запах! Обычно кровососы берут только внешность, как мимикры, и лишь на время, чтобы добраться до жертвы. А этот не просто пришел, но открыто наслаждался своей победой и лишь в самый последний момент оплошал! Не зря бдительные Гончие не дернулись. Не зря не заметил подмены Воевода. А Белка… потрясенная, пораженная до глубины души и вроде растерявшаяся Белка… неужели она знала?!

Эльф только сейчас подметил, что из раны на шее нежити не вытекло ни капли крови.

– Дурак, – холодно известила вампира Гончая. – К твоему сведению, Сар’ра никогда бы не посмел до меня дотронуться без разрешения. Он был физически не способен причинить мне вред. И уж конечно, не открылся бы так, как это сделал ты: он был слишком благороден и горд для этого. Он бы предпочел молчать дальше и не тревожить меня чувствами, как делал последние десять лет.

– Ты что, знала об этом?! – гневно вскинулась голова, стремительно утрачивая черты полуэльфа.

– Догадывалась. По вам нетрудно понять, что происходит. Но он молчал, и я на какое-то время успокоилась… Как ты его нашел? Вздумаешь юлить, учти: костер все еще горит.

– Он ждал меня, – с ненавистью процедил пересмешник, нервно покосившись на разгоревшееся пламя. – На том же месте, где стоишь ты. Он хотел умереть! И он сам искал меня! Но разве ты это поймешь?

– Почему же? Я как раз все прекрасно понимаю… Это ведь ты ранил нашу Вейну? Ты лишил ее магии, верно?

Пересмешник грубо расхохотался.

– Жаль, что я с ней не покончил!

– Значит, ты дважды дурак, – невозмутимо сообщила ему Белка. – Неужели думал, наш бывший вожак упустит шанс поквитаться? Неужели полагал, что уйдешь безнаказанным?

Мертвое лицо неожиданно застыло и как-то странно поплыло. Белесые брови сошлись на переносице, багровые глаза закатились, а Гончая ядовито улыбнулась.

– О-о-о, вижу, ты начинаешь понимать! Разумеется, если бы не «чума», Сар’ра бы не стал этого делать, но болезнь не оставила ему выбора, и он нашел способ умереть достойно: позвать урода, поранившего нашу магичку, и лишить его возможности позлорадствовать. А заодно не позволить ему стать в будущем вожаком. Интересно, что он пообещал взамен?

– Тебя!

– Достойный обмен, – спокойно кивнула Гончая. – Ты сохраняешь частичку его памяти и не трогаешь раньше времени тело, а взамен получаешь еще один кусочек свежего мяса… А ты хоть подумал, что он мог утаить от тебя часть своей жизни? Хоть раз взглянул на руну, что начертана на этом ясене? Подумал, почему сегодня она светится твоей кровью?!

– Что? – непонимающе моргнул Урангар.

– Он знал, что я вернусь сюда, – ровно сказала Белка. – И оставил три подсказки, чтобы я не ошиблась: вторую руну, которой здесь раньше не было, свой родовой знак, чтобы я не засомневалась, и свой меч, чтобы я смогла наконец отомстить и вернуть ему покой. А слова… Он обманул тебя даже после смерти, болван. Заставил прийти сюда, как овцу на заклание, зная, что ты не сможешь коснуться эльфийского клинка. Он оставил его здесь, у моих ног, как мы когда-то уговаривались. И позволил нам еще раз на него взглянуть, не боясь, что я отшатнусь от ужаса. Он сделал все, что задумал, и ушел, как настоящий Страж. И теперь может спокойно спать, зная, что даже смертью своей принес заставе благо. Сар’ра всегда любил красивые жесты. Он использовал тебя, кровосос, потому что хотел умереть именно так: от своего же меча.

Пересмешник вдруг дико завыл и бешено завращал глазами, но она уже не обращала внимания. Ухватив горящую ветку из разгоревшегося костра, Белка швырнула ее на неподвижное тело, убедилась, что мертвая плоть стремительно вспыхнула, а потом без жалости бросила в огонь и беловолосую голову, на которой вдруг яростно вспыхнули ядовитой зеленью глаза.

– Я сказал тебе правду! – взревел пересмешник из глубины бешено полыхнувшего пламени. Длинные волосы затрещали и задымились, кожа на лице лопнула, мгновенно почернела. Зато глаза, как показалось людям, разгорелись еще сильнее. – Он тебя любил! Он жил для тебя! Все делал, лишь, бы ты никогда не узнала! Все его сны были о тебе! А ты убила его! Это из-за тебя он искал смерти! Из-за тебя коснулся «Серой чумы»! Он не хотел, чтобы ты стала похожей на то, во что потом он превратился сам! Он устал молчать, слышишь?! Устал делать вид, что ему все равно! Он берег и десять лет хранил тебя как мог! Он отдал тебе все! Свое тело, сердце и даже жизнь, а ты…

Белка резко отвернулась.

– Чудовище! – донеслось злобное ей в спину. – Бездушная тварь! Тебе здесь самое место! Рядом с ним, в Проклятом лесу! Потому что у тебя самой нет души и нет сердца-а-а…

Его яростный вопль перешел в отвратительный визг и больно резанул по ушам.

– У тебя тоже, – неслышно бросила Белка, а затем окрепшим голосом велела: – Все. Уходим. К северу есть еще один «секрет» – переночуем там. До него всего два часа ходу, так что до полуночи успеем. У меня нет никакого желания ночевать рядом с этим…

Голова в последний раз выплюнула что-то неразборчивое и наконец заткнулась. Костер вспыхнул чуть не до небес, погребая под собой останки Гончей. Но почти сразу опал, оставив после себя лишь кучку золы, остатки черного плаща, пару заклепок и отвратительный запах паленого мяса. Причем запах несвежего мяса, от которого начало мутить даже ко всему привыкших Стражей.

– Чего встали? – внезапно посуровела Белка. – Шевелитесь! Траш, покажи им дорогу! Карраш, присмотри!

Воины послушно, но все еще на одеревеневших ногах, двинулись следом за исчезнувшей в темноте хмерой. Мысли их явно бродили где-то далеко, глаза невидяще смотрели прямо перед собой, не в силах забыть ужасающее зрелище полуживой-полумертвой плоти, что едва не удостоилась чести заполучить славный ужин в виде тугодумных болванов, парочки ошарашенных эльфов и одного старого дурного воеводы, который вздумал усомниться в своей воспитаннице.

Белка не смотрела ни на кого. Просто стояла возле костра, молча глядя на стремительно угасающие искорки. Затем подняла голову, отыскала созвездие Дикого пса, с невероятным облегчением увидела падающую звезду, игриво подмигнувшую ей с небес. И наконец медленно стянула с шеи кожаный шнурок с треугольным камешком.

– Спи спокойно, Сар’ра, – тихо шепнула Белка, блестящими глазами следя за огненным хвостом кометы. – Теперь ты действительно свободен.

Она постояла еще какое-то время, дожидаясь, пока напарники оставят ее одну. Затем вытянула руку над тлеющими углями и с силой сжала кулак. Камешек вздрогнул, осыпавшись пылью, которую тут же подхватил ночной ветерок и невесомой пыльцой развеял по любимой поляне Сар’ры. Так, как он хотел. Теперь он наконец-то обретет достойное упокоение. Красивое, очень тихое место под сенью громадного ясеня, рядом с тем самым кустом, где он впервые спас ей жизнь.

Белка постояла еще немного, отдавая дань мужеству своего единственного учителя, что даже в смерти сумел проявить удивительный такт и потрясающее благородство. Смахнула непрошеные слезы, которых, к счастью, никто не увидел, подождала, пока просохнут глаза, и, шмыгнув носом, с почтением поклонилась. После чего окончательно успокоилась и, больше ни разу не оглянувшись, ушла.