Текст книги "Некромант по вызову (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

   Признаться, при виде ТАКОГО источника у меня впервые за много лет что-то дрогнуло в груди.

   Нет, отнюдь не от вида окровавленной кожи. Не от жутковатого зрелища запавших щек и провалившихся внутрь, бешено двигающихся под закрытыми веками глаз мальчишки. Не от вида беззвучно распахнутого рта, откуда не доносилось ни крика, ни даже короткого вздоха. А от внезапного осознания того, что так красиво говоривший о своей нелегкой судьбе барон рискнул... вернее, посмел поднять руку на своего... сына, наверное? Потому что только родная кровь могла дать ему такой поразительный отклик. И только над ней он мог так легко повелевать.

   Мне, по воле случая не успевшему зачать собственного ребенка и в силу былой одержимости работой не сумевшему даже толком выкроить время на женщин, а теперь вообще лишившемуся возможности продолжить род, было дико видеть проявление такой чудовищной практичности.

   Родная кровь... что может быть дороже?!

   Конечно, мы бываем жестокими и равнодушными. Мы почти всегда невозмутимы, нечеловечески спокойны, хладнокровны и абсолютно безжалостны при проведении обрядов. Этого требует от нас наша профессия. Так нас воспитывают с детства и приучают к своей и чужой боли. Поэтому же мы никогда не смотрим в глаза своих добровольных или обреченных на это правосудием жертв. Не думаем о том, кем они были и за какие прегрешения попали на плаху, чтобы потом согласиться стать помощником некроманта... за нас все решала королевская воля. И воля Совета. А все наши жертвы... по крайней мере, МОИ жертвы... не имели ничего общего с тем, что я видел сейчас.

   А тут барон сам... своими руками... обрек родное чадо на ТАКОЕ?!

   Нет. Этого я никак не могу понять. И принять, наверное, тоже никогда не сумею. Хотя бы потому, что своих детей у меня уже никогда не будет. И потому, что за последние пятьдесят лет я успел много о чем подумать и самым решительным образом пересмотреть свои давние заблуждения.

   Непроизвольно замерев напротив жертвенника, я стиснул кулаки. Какое-то время невидящим взглядом смотрел на обреченного мальчишку. Затем услышал быстро приближающееся клацанье по полу когтей. С трудом очнулся. Наконец, принял решение и, резко наклонившись, рывком выдернул из окровавленной груди чужой кинжал.

   Мальчик слабо качнулся и сразу обмяк. Его шея расслабилась, исхудавшие руки, вяло шевельнувшись, застыли уже навсегда. Многочисленные энергетические нити, исходящие из покрытой бурыми разводами рукояти, тут же поблекли. А когда я мстительно сжал ее в кулаке и, высушив до дна, шарахнул о ближайшую колонну, окончательно угасли.

   – Вот так, – мрачно обронил я и обернулся на звук шагов, впервые за долгое время чувствуя нечто, смутно похожее на ненависть. – Вот теперь, господин барон, мы, наконец, поборемся на равных...

Глава 18
   «На пороге смерти даже последний упрямец становится удивительно сговорчивым»
 Граф Экхимос.

   Остатки кинжала я уничтожил тут же – мстительно прошептав короткое разрушающее заклятие, благодаря которому тончайшее, покрытое сложным рисунком из охранных заклинаний лезвие истаяло в моей руке, словно дым, не оставив после себя ни праха, ни пепла, ни даже крохотной пылинки.

   Да... вы правы: вопреки голосу разума, я использовал запретное знание, считавшееся давно утерянным и сохранившееся, вероятно, только в архивах АВМ. Но мне, если честно, было уже все равно, что по данному поводу мог бы сказать Совет. Главное, что это освободило душу прикованного к алтарю мальчика и ослабило убившего его некроманта. А все остальное уже не имело значения.

   По этой же причине я не стал дожидаться, пока хозяин кинжала приблизится на расстояние удара, а впервые за последние пятьдесят лет позволил трансформе взять верх и добровольно устранился от процесса управления телом. Ничуть не сомневаясь, что она справится лучше меня, и справедливо рассудив, что в моем нынешнем состоянии это будет наиболее разумный выбор.

   Надо сказать, эта трансформа изначально создавалась так, чтобы в случае непредвиденной ситуации суметь взять контроль над большинством жизненно важных функций моего сложно устроенного организма. На тот случай, если хозяин вдруг потеряет сознание, его душа напрочь вылетит из искусственного тела или, что гораздо неприятнее, сойдет с ума. Оставшись без "руководства", трансформа должна была самостоятельно сориентироваться по обстоятельствам и, исходя из внешних условий, начать действовать максимально эффективным образом. Будь то простое бегство от заведомо более сильного противника или же смертельный бой при наличии хотя бы одного уверенного шанса в безоговорочной победе.

   Я очень долго изучал живых существ. Годами наблюдал за зверьми, птицами и, особенно, за поведением людей в самых разных условиях. Поставил немало экспериментов, следя за их реакцией на всевозможные раздражители, в том числе такие, как сильная боль или всепоглощающий страх. И еще задолго до встречи с магистром Твишопом понял одну простую вещь: оказывается, хорошо подготовленное к тому или иному действию тело наиболее эффективно действует БЕЗ участия разума. На одних инстинктах. Причем, чем выше его специализация в том или ином вопросе, тем лучше получится результат. И тем успешнее будет выполнена задача.

   Чтобы пояснить свою мысль, должен еще добавить, что мой учитель немного ошибся, когда говорил о способности магов управлять обеими сторонами силы. На самом деле это так, но есть одно крохотное дополнение: некроманты действительно могут использовать большинство заклинаний "светлых", это факт, и я тому – прямое подтверждение. Вот только затраты энергии у нас оказываются несопоставимо больше, чем у талантливых мастеров. Это – особенность нашего дара. Точно так же, как "светлые", в принципе, способны работать с заклятиями "темных", но при этом истощатся во много раз быстрее, чем самый слабенький некромант.

   Собственно, именно по этой причине "темные" и "светлые" практически не лезут в область "чужого" искусства. Даже в АВМ молодым некромантам преподаются лишь основы "светлого" мастерства, да и то – коротким ознакомительным курсом. А "светлым", наоборот, рассказывают ключевые моменты нашей работы, не забивая им голову деталями и ненужными, как до сих пор считают учителя, подробностями.

   Более того, арсенал заклинаний "светлых" в силу определенных причин весьма богат на боевые заклятия. Их магия более конкретна и обладает высоким "дистанционным" запасом. Они легко работают на больших расстояниях, способны почти мгновенно отреагировать на любое нападение. С завидной скоростью плетут свои атакующие заклинания и весьма хороши во всем, что требует быстрого ответа.

   Тогда как мы, по большей части, используем силу своих созданий и ею же, как правило, ограничены. Наша магия не знает, что такое файерболы или водяные хлысты, она неспособна к мгновенному мощному удару по врагу. Для нашей работы всегда нужно время, серьезная подготовка и сочетание многих благоприятных условий, которых никогда не добиться во время скоротечного боя... но зато наша магия более мягкая. Она коварна, почти незаметна, обладает высоким защитным потенциалом, склонна к накоплению и умеет бить точно в цель, не требуя при этом больших усилий. При этом она может работать годами, сама по себе, не нуждаясь в подпитке создававшего ее мага. И способна самостоятельно обеспечивать себя энергией, как это бывает, к примеру, с тяжелыми проклятиями.

   Собственно, именно поэтому во время создания боевой трансформы мы с учителем приложили максимум усилий, чтобы свести на нет наши общие недостатки. Собранное нами тело стало быстрым, сильным, выносливым и обладало не только собственной волей, но и редкой способностью подпитываться от внешнего магического источника. Правда, пока оно было привязано лишь к одному-единственному источнику, но это – дело поправимое. Главное, что оно лучше меня знало, что нужно делать в подобной ситуации.

   А сейчас я был зол. Мне, как никогда, хотелось крови. Причем, настолько сильно, что чуткая к моим эмоциям трансформа восприняла это желание как прямой приказ и, получив полную свободу действий, утробно взревела. После чего шумно выдохнула, бодро отряхнулась и со всей доступной скоростью ринулась в атаку.

   Остальное я помню довольно плохо, потому что на какое-то время добровольно превратился в стороннего наблюдателя. Хотя, наверное, это и ни к чему: вид сцепившихся друг с другом гигантских тараканов вовсе не то зрелище, на которое я мог смотреть с взволнованным придыханием. Мне было противно, не более того. И как-то отстраненно все равно, какой ценой удастся остановить этого гада. Так что я, по большому счету, ничего не потерял, когда отказался на него смотреть. Да и на что, скажите на милость, там можно было увидеть интересного?

   Оскаленную пасть, чужие клыки, сверкающие прямо возле моих глаз? Кривой острый коготь, с поразительной легкостью вспарывающий кожу на моем плече? Едкую слизь, толчками выливающуюся из широкой раны? Или, может, кому-то страстно хотелось услышать бешеный рев, переходящий в самый настоящий визг, когда мой ответный удар тоже прошел и серьезно повредил личу заднюю правую лапу?

   Я смутно помню, как мы с воем и грохотом носились по склепу, попутно снося с предназначенных для них мест каменные постаменты, роняя тяжелые гробы, разбрасывая повсюду старые кости и с трудом уворачиваясь от сыплющихся со всех сторон ударов. Помню, как бегал по стенам и потолку в попытке уйти от настойчивого преследования. Как, изворачиваясь подобно опытному гимнасту, прыгал на горбатую спину дико хрипящей твари, тщетно пытаясь добраться до ее бронированного загривка. Как остервенело грыз чужую кость, когда сумел-таки вцепиться клыками в баронью лодыжку. Как мстительно хохотал, лишив-таки врага подвижности. И как сдавленно захрипел, когда вывернувшийся из захвата и навалившийся сверху лич буквально вмял меня в холодный каменный пол.

   На то, чтобы перекусить сухожилия на моих верхних лапах, у него ушло меньше секунды. Будучи в заведомо более выгодном положении, он успел глубоко вонзить когти в мою нагрудную пластину и даже добраться до второго слоя защиты. Разодрал спрятанную под экзоскелетом чешую. С жадным урчанием вгрызся в нежное нутро. Торжествующе взвыл, предвкушая быструю победу. И не особенно волновался из-за лихорадочно бьющегося под ним тела или острых когтей, которыми оно тщетно пыталось пробить его броню на обманчиво уязвимом животе.

   В тот момент, надо признать, я как никогда оказался близок к поражению. Трансформа отчаянно сопротивлялась, судорожно дергалась, пытаясь ослабить захват, неистово рвалась на свободу, используя для этого все отпущенные природой и создателями способности. Она даже смогла вцепиться зубами в плечо лича, с хриплым ревом вырывая оттуда целые куски мертвой плоти, однако точный удар чужого хвоста, пришедшийся в основание ее шеи, мгновенно прекратил все ее попытки к сопротивлению.

   Все еще находясь в стороне, я с грустью признал, что мое творение оказалось далеко не таким совершенным, как когда-то казалось. Жаль, конечно, было терять его в этой схватке. Но за эту ночь трансформа сделала все, что могла. И я сделал все, что мог, чтобы не мешать ей выполнять мое пожелание. Так что, наверное, у нас уже не осталось иного пути?

   Вполне возможно. Вот только я хотел бы уточнить еще одну вещь.

   – Это твой сын? – хрипло прошептал я, ненадолго перехватывая управление обмякшим, потерявшим большую часть своих сил телом. – Ты сделал источник из собственного сына? Почему?!

   Не особенно надеясь на ответ, я кинул быстрый взгляд в дальний угол, чтобы убедиться, что мальчик действительно мертв, и с сожалением отвернулся: увы, я не заметил сразу, но в то время, пока мы портили убранство склепа, ограждающие тот угол колонны тоже не устояли. И, не выдержав одного из ударов, все-таки обрушились вниз, завалив неподвижное тело мальчика и став для него своеобразной могилой.

   Что ж... он хотя бы умер свободным. В то время как я... я, кажется, слишком близко подобрался к последнему рубежу.

   – Это не сын, – совершенно неожиданно отозвался в этот момент некромант, уже нацелившийся закончить схватку единственным верным ударом. – Всего лишь бастард... бестолковый, ни к чему не пригодный сопляк, который в кои-то веки смог стать мне полезен.

   – И ты обрек его на бесконечное умирание ради того, чтобы стать сильнее?

   – Я сделал то, что посчитал нужным! – отрезал барон. – А мальчишка лишь послужил моим целям! Ведь для этого он и был рожден!

   Вот, значит, как?

   У меня внезапно открылись глаза и едва не перехватило дыхание от новой мысли, а неверящий взгляд сам собой остановился на матово-серой стене за спиной лича.

   Демоны... ну как же я мог забыть?! Получается, что все ЭТО: разрушенный замок, построенный на переплетении мощнейших силовых линий... весьма удачно разорившееся баронство... оскудевшие торговые тракты, погибшие люди... поразительно быстро расплодившаяся нежить... вовсе не являлось последствиями необдуманных действий одного свихнувшегося некроманта! Не зря же Экхимос обратился именно ко мне. Не зря встревожилась хотя бы какая-то часть Совета. И не зря Лиурой что-то там лепетал про Велльскую чуму... ох, чует мое сердце, совсем не зря. Да еще дневники эти треклятые не вовремя выплыли...

   – Дурак, – едва слышно прошептал я, когда на морде обрадованного моим озарением лича расплылась понимающая усмешка. – Ну какой же ты наивный дурак...

   – Думаешь, я поведусь на эту нелепую уловку? – на мгновение скосив глаза, ухмыльнулся некромант. – И повернусь посмотреть, что ты там увидел за моей спиной?

   – Не поворачивайся, – покорно согласился я, закрывая глаза. – Только заканчивай уж быстрее... я слишком давно не спал, чтобы тянуть с этим важным делом лишние пару минут.

   – Как пожелаешь, – издевательски поклонился лич и потянулся вперед. Вот широко распахнул смердящую пасть, обдав меня тяжелым дыханием. Напрягся весь в предвкушении. Едва не задрожал, неотрывно глядя на беспомощно распластавшуюся жертву, которая больше не пыталась сопротивляться...

   А потому не заметил, как позади что-то коротко вспыхнуло и, мгновенно разросшись в полноценный файербол, с силой шарахнуло его по темечку. Да так удачно, что от этого удара голову лича буквально разнесло на куски. Щедро облив меня липкой зеленоватой слизью, изгадив пол на несколько шагов в округе, живописно уляпав большую часть опрокинутых гробов и гарантированно испортив всю красоту покрывающих их надписей.

   В склепе мгновенно завоняло отменной тухлятиной. Да так сильно, что даже к моему горлу подкатился тошнотворный комок. Который стал особенно тревожным, когда обезглавленное тело медленно повалилось на меня сверху и умудрилось выплеснуть из обожженной, мерзко воняющей горелой плотью шеи еще одну, весьма немаленькую порцию этой дряни.

   Я машинально сжал губы поплотнее, чтобы не сглотнуть ненароком. Затем попытался было подняться или хотя бы отшатнуться, но быстро вспомнил, что у меня сломаны шейные позвонки, и лишь с отвращением сплюнул.

   – Тьфу! Вот же гадость!

   – Гадость, конечно... но все же не такая, как та, которую ты сотворил со мной, – сварливо отозвался из темноты подозрительно знакомый голос, а мгновением позже на труп некроманта с легкостью запрыгнул огромный черный таракан. Который, с удобством усевшись на мертвом личе, удовлетворенно хмыкнул, а потом вперил в меня гнетущий, тяжелый, на редкость недовольный взгляд.

   Я слабо улыбнулся.

   – Доброй ночи, учитель... и – спасибо за помощь.

   – Не смей называть меня учителем! – мгновенно взвился мастер Люборас Твишоп, бывший магистр Гильдии "светлых" магов, когда-то – ректор Академии Всеобщей Магии и, по совместительству, мой бывший наставник. Упрямый дух которого волею судьбы и моими, конечно же, стараниями оказался заперт в теле таракана. – Как ты посмел так со мной поступить?! Как у тебя хватило наглости запихать мою душу в какую-то мерзкую книгу?! А потом еще превратить ее в это гадкое, мелкое, совершенно отвратительное существо, когда я всю жизнь НЕНАВИДЕЛ насекомых?!

   Я устало прикрыл веки – единственное, чем мог еще хоть как-то шевелить.

   – А разве вы не помните, как это произошло?

   – НЕТ!

   – Жаль, – искренне вздохнул я, с облегчением подумав о том, что все-таки сдержал свое обещание. – Но если вы сумели вспомнить себя, то, вероятно, просмотреть мою память для вас не составит проблемы. Заклинание возвращения памяти – это же ваше любимое детище... я его всего лишь усовершенствовал.

   Таракан с подозрением оглядел мою покрытую слизью морду и странно хмыкнул.

   – Да. Это я как раз хорошо помню, а остальное – как в тумане. Особенно тот момент, когда это тело заняла ТВОЯ душа, а не моя, как планировалось. Хотя, если ты готов открыться...

   – В любое время, – тихо сказал я и, твердо встретив пристальный, невероятно острый взгляд учителя, мгновенно провалился в темноту.

   ...Эксперимент шел так, как я и прогнозировал: медленно, осторожно, постепенно набирая силу. Полный до краев источник, который мы с учителем годами разрабатывали, а затем старательно наполняли нужной нам энергией, работал стабильно, без срывов, охотно откликаясь на движения моих пальцев и с каждой минутой раскрывая резервы все больше.

   Признаться, им я горжусь чуть ли не больше, чем созданием искусственного тела. В первую очередь, потому, что именно я придумал, как преодолеть известный порог силы, который является нашей вечной проблемой. И я же нашел отличный способ безопасно его наполнить, хотя для этого мне пришлось не только годами сидеть в королевских пыточных и лечебницах для безнадежно больных, но и вложить немало собственных сил, чтобы уравновесить скапливающуюся внутри энергию смерти.

   Учитывая наши запросы, величиной он получился с детскую головку, хотя обычные источники не превышают по размерам человеческий кулак. А простые амулеты-накопители, от которых мы заимствовали принцип сложения сил, и того меньше. Но мы специально сделали его именно таким: в виде сферы, обладающей максимальной устойчивостью, которую снаружи покрывало охраняющее заклятие. Потому что именно оно позволяло расходовать накопленные силы постепенно, сдержанно, не допуская ни резкого сброса, ни рывков в текущей от него к образцу энергии, ни чрезмерного уменьшения потока.

   Нам требовалось именно медленное наполнение ауры объекта. И медленное течение основных фаз эксперимента. Для того, чтобы я успел привязать к образцу нового хозяина, при этом полностью отделив его от собственной ауры и, таким образом, полностью устранив свое влияние на образец.

   Но мастер Твишоп был удивительно терпелив. Он не мешал мне работать, никак не комментировал наши действия и даже не подал голоса, когда я слишком резко дернул одну из привязывающих меня к образцу ниточек и едва не испортил весь рисунок. К счастью, я вовремя заметил ошибку, и трагедии удалось избежать. На что учитель отреагировал лишь беззвучным вздохом и легким подрагиванием век, которое я, тем не менее, все же заметил. После чего постарался более внимательно следить за собой и за ним, хорошо понимая, что со стороны может быть виднее.

   Собственно, именно благодаря этому мне удалось избежать предательского удара в спину – увидев, как дернулся в частичном стазисе учитель и как диковато расширились его глаза, я понял, что происходит что-то нехорошее. Заподозрив неладное, резко повернулся и едва успел уклониться от нацеленного точно мне в сердце ритуального кинжала. В итоге, заполучил глубокую рану на левой стороне груди – чуть выше крупных сосудов, и вместо того, чтобы рухнуть плашмя, заливая дорогой образец своей кровью, с тихим стоном пошатнулся. А затем тяжело оперся на угол секционного стола и, зажав рукой кровоточащую рану, неверяще посмотрел на проворно отскочившего назад ученика.

   – Нев... что ты делаешь?!

   – А разве это непонятно, УЧИТЕЛЬ? – с издевкой отозвался последний на тот момент представитель славного рода Невзунов, который нередко давал миру превосходных некромантов. – Неужели вы забыли золотое правило некромантов – верить только мертвым?

   Проклятье!

   Я ошарашенно моргнул, с трудом веря в то, что мой собственный ученик, который годами... десятилетиями!.. перенимал у меня сложную науку и которого я, вопреки всем нашим правилам, старательно берег, ни разу не уложив на ритуальный жертвенник, чтобы прочувствовал, так сказать, на собственной шкуре всю сложность и жестокость нашей профессии. Я верил ему... демон меня побери! Действительно верил! Передал ему все свои дела... даже дела Гильдии, с удовольствием видя, что он управляется с ними гораздо лучше, чем я! Я был готов рекомендовать его на свой утомительный пост в качестве заслужившего такую честь преемника! И даже уже подготовил приказ о назначении, который всего лишь требовалось заверить у главы Совета! И только ему... единственному из всех... позволил... доверил!.. тайну своего хитроумного, предусмотрительного, уставшего от смертной жизни наставника!

   И вот что я за это получил?!

   – Мне надоело постоянно выглядывать из-за вашей спины, учитель, – спокойно подтвердил мои подозрения Нев, выразительно качнув на руке окровавленный кинжал. – Нет... не старайтесь дотянуться до ограждающих заклинаний – сегодня утром я их отключил. А все ваши вспомогательные заклятия обезвредил. Управление стазисом я тоже перекинул на себя, поэтому магистр вам ничем не поможет. Да и образец я заранее отключил от источника, чтобы у вас не возникло соблазна им воспользоваться. Склеп я тоже проверил. Ваши ловушки убрал. Телепорт закрыл. Так что, если у вас в запасе не осталось какого-нибудь совсем уж неожиданного козыря, уйти вам не удастся.

   Я сжал челюсти.

   – Чего тебе не хватало в жизни? Денег? Власти? Разве я мало тебе ее дал?

   – Аппетит, как вы любите говорить, приходит во время еды. А я больше не желаю быть вашей тенью. Двадцать лет в услужении... двадцать проклятых лет, за время которых я так и не достиг своего потолка... вам не кажется, что даже для некроманта это многовато?

   – Наше ремесло не терпит спешки, – сухо заметил я, чувствуя, как разливается по телу отвратительная слабость.

   Нев же только расхохотался.

   – О да! Конечно! А может, дело просто в том, что вам не нужны конкуренты?!

   Я устало опустил плечи.

   – Дурак... какой же ты все-таки дурак... и как ты собираешься объяснить Совету мое исчезновение? Думаешь, у них не возникнут вопросы? Или полагаешь, тебя не подвергнут проверке?

   – Скоро начнется война, учитель, – снисходительно усмехнулся Нев. – И вы станете ее первой жертвой. А потом никто уже не станет разбираться, что там и как произошло. Я спокойно вас убью, заберу вашу силу, потом подкину ваш труп поближе к тому месту, где любят собираться горячие головы из числа "светлых"... вы ведь знаете, что в столице уже начались первые волнения? Слышали, что пророчат оракулы?

   – Они несут бред, – поморщился я. – Я только сегодня говорил об этом на Совете и убеждал коллег, что для этих слухов нет никаких оснований.

   Нев покровительственно улыбнулся.

   – ПОКА – нет. Но вот если в подвале одного из мест для тайных сборищ молодых "светлых" дураков, которые уже сейчас кричат о грядущей войне и предательстве "темных" найдут ваш хладный труп... как считаете, сколько времени пройдет, прежде чем Гильдия поднимется мстить за вашу смерть?

   Я побледнел.

   –  Ты... хочешь начать войну?! Безумец!

   – Не-е-ет, – с нескрываемым удовольствием протянул Нев, с мстительной радостью всматриваясь в мое искаженное лицо. – Это не я хочу ее начать... но она непременно скоро начнется. И вы... именно вы!.. станете ключевой фигурой для многолетней вражды между Гильдиями. Старого пердуна уже не хватятся – для всех он умер еще несколько лет назад, так что я смогу спокойно забрать и его силу тоже и не объяснять потом, почему ее стало так много. А вот вы, учитель... вы со своими странными принципами и совсем уж неприемлемым стремлением избегать политических дрязг... вы скоро прославитесь. О вас будут говорить на каждом углу, в каждом доме Сазула... и абсолютно ВСЕ будут в курсе, что вас убили "светлые". Точно так же, как ВСЕ будут СОВЕРШЕННО ТОЧНО знать, что это именно ваша рука нанесла последний удар по хрупкому здоровью магистра Твишопа. Я об этом позабочусь.

   – Мразь! – тихо выдохнул я, шалея от мысли, что не заметил в этом ублюдке опасной ереси.

   Нев издевательски поклонился.

   – Благодарю. Я очень старался пойти по вашим стопам. Хотя для человека, руки которого запятнаны кровью тысяч каторжников и ни в чем неповинных жертв, вы чересчур эмоциональны.

   Я мрачно сверкнул глазами.

   – Ах, да... – вспомнил внезапно Нев и широко улыбнулся. – Ваше изобретение я тоже заберу себе. Дневники ваши у меня есть, основы мне тоже известны, так что не сомневайтесь – я доведу этот эксперимент до конца. В своих, разумеется, интересах. Правда, с ним придется повременить... думаю, пятидесяти лет будет вполне достаточно, чтобы мир позабыл о вашем существовании и о ваших драгоценных для науки трудах. А когда срок стазиса... да, я продлил его, вы знаете?.. наконец, истечет, я смогу обнародовать результаты нашего совместного труда и внесу свой посильный вклад в развитие нашего ремесла. Что, надо полагать, принесет не только существенную выгоду, но еще и упрочит мое положение в Гильдии... если, конечно, к тому моменту она еще будет существовать. Как вам такой план, учитель?

   – Дерьмовый у тебя план! – прохрипел неузнаваемым голосом учитель, и в то же мгновение мою спину ожгло огнем.

   Не удержавшись на ногах, я все-таки осел на пол, успев вытащить из потайных ножен на правом предплечье свой ритуальный кинжал. Однако этого уже не понадобилось, потому что разозленный до предела магистр... а мастер Твишоп, хоть и стал немощен, но, вопреки моим заявлениям Неву, все-таки сохранивший какую-то часть своих сил (будь благословенна его маниакальная подозрительность и дикая недоверчивость, которую даже я не сумел до конца преодолеть!), к огромному удивлению Нева смог не просто приподняться, находясь в поле стазиса, но еще и швырнул в предателя свой знаменитый файербол. С которым и тридцать лет назад не мог соперничать ни один "светлый" и который, чудом не задев меня, сочно влепился в грудь моего ученика, буквально швырнув его на противоположную стену.

   Я не знаю, каких усилий стоило учителю совершить этот невероятный подвиг – стазис отбирал так много сил, что мне трудно представить, какой силой воли надо обладать, чтобы СЕСТЬ под его воздействием. Пусть даже и частичным. Но в тот момент я об этом не думал – завидев, что поразительно быстро опомнившийся, заживо горящий, но все еще не сдавшийся Нев поднял руку с кинжалом, я буквально подпрыгнул на месте и, взвившись на ноги, загородил собой престарелого наставника. Вот только до меня слишком поздно дошло, что проклятый упрямец целился вовсе не в него... нет. Он метнул свой кинжал прямиком в созданный огромной ценой источник! Тот самый, разрушение которого делало бессмысленным все наши приготовления! И которого зависела жизнь магистра!

   Я испуганно замер, когда увидел, как медленно, будто во сне, разлетается вдребезги все то, что составляло смысл моей жизни. Как щедро выплескивается из пробитой сферы копившаяся десятилетиями сила. Как бессмысленно она разливается вокруг, неумолимо утекая в никуда. И как страшно меняется лицо мастера Твишопа, до которого тоже начало доходить, что в скором времени он безвозвратно умрет.

   – Будьте вы прокляты со своими экспериментами! – злорадно взвыл Нев, когда под неподвижным взглядом магистра его тело охватил бешеный огонь. – НАВСЕГДА! Без силы! Без знаний! Без памяти! Пусть у вас никогда не полу...

   Я вздрогнул, заслышав слова ритуального проклятия, и машинально взмахнул левой рукой, затыкая безумцу рот. Затем медленно повернулся к смертельно бледному учителю, который без сил опускался на ложе. Встретил его обреченный взгляд, в котором неожиданно появилось какое-то странное смирение. Понял, что жить ему осталось всего несколько коротких вздохов, и со злостью сжал зубы. После чего решительно стиснул кулаки. Отогнал от себя ненужные мысли. Хладнокровно подсчитал, сколько у меня осталось времени и, наложив кратковременный стазис на собственную рану, быстро шагнул в сторону.

   Погасить извивающегося от боли ученика не потребовало много сил. Гораздо сложнее оказалось поднять его обмякшее, обгоревшее до неузнаваемости, но еще живое тело в воздух и аккуратно опустить на место разбитой сферы. Затем – подключить к нему оборванные кинжалом нити заклятия. Заново подготовить их к работе. Воссоздать структуру управляющего заклинания, принести новые инструменты и, вспомнив тонкости жертвоприношений, шагнуть к распятому телу.

   Что ж... он сам выбрал свою смерть. Предательство не прощается нигде и никогда. А я, хоть и считал его когда-то своим, сейчас был не способен ощущать даже смутный намек на жалость. В конце концов, теперь это – лишь подопытный материал. Не хуже и не лучше обычного, впрочем, нет. Он все-таки лучше, чем те бедолаги, которые добровольно, надеясь на избавление, ложились на мой алтарь: все-таки некромант в обряде – это знатная добыча... а его происхождение меня уже не волновало.

   Первый надрез на обгоревшей коже я сделал сам, умело отделяя еще живую плоть от костей. Не обращая внимания на слабый рывок под ритуальным кинжалом и сдавленное мычание над головой, аккуратно разметил места для секции. Нанес все необходимые руны. В полном молчании обработал сперва одну руку бешено бьющегося ученика, затем вторую. Перешел на грудь, живот и, наконец, ноги, испытывая даже нечто вроде приятного удивления от того, что крови из спекшейся от жара кожи вытекало совсем немного. После чего закончил с предварительной подготовкой. Не глядя на уже хрипло воющего предателя, зачаровал нужные мне инструменты, позволив им продолжить мой кровавый труд. И, на мгновение холодно взглянув в выпученные, полные ужаса глаза, в которых с удовлетворением прочел понимание, равнодушно отвернулся.

   – Я нашел для вас новый источник, учитель, – безжизненно бросил я, осторожно коснувшись ладони магистра. Больше не чувствуя в ней биения жизни... не слыша его дыхания и не видя больше света в бессмысленно глядящих в потолок глазах. – Как вы уже знаете, долгое умирание – прекрасный способ наполнить емкость почти любой величины качественной энергией смерти. Я знаю, вы этого не слышите, но тут уже ничего не поделаешь – посмертное проклятие некроманта нам придется нести вместе. Тем не менее, я попытаюсь разделить его поровну: отдам вам свою силу, потому что без этого вам не выжить, а взамен заберу память о прошлом; себе же возьму то, что осталось – вечную немощь... однако я выполню свою клятву – вы будете жить. Хотя бы потому, что для меня всегда было делом чести – отдавать такие долги.