Текст книги "Корсеты и Арбалеты (ЛП)"

Автор книги: Александра Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

О, но он очарователен и красив и имел злую улыбку, которая заставляет пальцы моих ног не шевелиться. Должна сказать, я могла пошевелить ими.

В конце концов, вампиры могут только заставить мой живут скрутиться.

Правда?

Черт возьми. Когда все стало таким сложным? Я даже не могу чувствовать себя оправданной, что я остановила атаку на руководителя Гелиоса-Ра. Я не могу пойти к отцу с этим доказательством, что Лорд Уинтерсон в опасности. Я должна сказать ему только о Данте Коване, но тогда отец запрет меня в моей комнате на всю оставшуюся часть Сезона. Он будет думать, что я сошла с ума, еще больше, чем он считает.

Я не знаю, что и думать. Если бы ты была здесь. Но, возможно, это лучше, что ты не безумна. Тебе не нужно ругать меня, я отлично это знаю. Вы и я, мы знаем, что я пойду с этим дальше, и буду разрушена.

Я действительно дала клятву Лиге, что буду защищать человечество от вампиров, в конце концов. И Данте – вампир.

Я знаю свой долг.

Розалинда.

Июнь 24, 1815

Дорогая Эванджелина,

Я должно быть схожу с ума.

Я знаю, что Вы с этим согласны. Я вышла из дома как раз перед заходом солнца, утверждая, что у нас с Беатрикс пикник. Если наши матери когда-нибудь и обсуждали что-нибудь кроме шелковых платьев и завидных холостяков, то в это время у их дочерей были серьезные неприятности. Они были слишком заняты, чтобы отвлекаться. Как ни странно, но мать заметила мое tête-àtêtes (ПРИМ.ПЕРЕВОД. фр. свидание) с Данте. Может быть, она знает обо всем этом, но предпочитает закрывать глаза. Он сын Лорда, в конце концов, и будет, вероятно, отличным зятем в ее глазах, таким же хорошим, как Перси. Если бы только она знала правду.

Я заняла деньги у Джастина, не сказав ему зачем, и затем наняла кучера снова, не желая, чтобы нашу семейную карету узнавали на улице возле жилья холостяка. Охотник без репутации не охотник вообще. Как еще я получу доступ в гостиные и на балы, на которых ночью рассказывают сплетни? Я должна думать о будущем. Я должна планировать и готовиться выполнять свой долг. Этот унылый перечень пришел мне в голову, когда мы ехали по дорогам, кучеры, кричащие на девушку с кексами, которая сошла с тротуара, не глядя, на лай собак, господа смеялись и поднимали шляпы прекрасных дам.

Все это казалось настолько обычным. Просто еще один летний день в Лондоне. За окном Гросвенор-сквер и приложенные районы, женщины купаются с мылом и лепестками роз, горничные делали свежие локоны и вычищали пятна из нижних юбок. Камердинеры подготавливали шелковые жилеты и осматривали шейные платки. Хозяйки ругали французских поваров, домоправительницы бежали с ног, девушки мечтали вальсировать.

Кроме одного заднего окна, окно выше двери кареты, спал вампир.

Я признаю, что сидела в карете в течение долгого времени. Кучер нетерпеливо постукал по крыше.

– Мисс, Вы здоровы?

– Вполне здорова, спасибо. – Я выскользнула, потому что не было ничего иного, что можно было сделать. – Пожалуйста, подождите за углом.

Он искоса посмотрел на меня, думаю он точно знал, что я здесь делаю. Я прекрасно знала, что это было неприемлемо для леди посетить мужчину, не говоря о том, что он холостой. Но требовались отчаянные меры, Эванджелина. И я должна была снять шляпу, чтобы скрыть свои особенности. Я одела дневное платье с цветочками муслин (ПРИМ.ПЕРЕВОД. Муслин – разновидность неотделанной тонкой мелко-тканой хлопчатобумажной ткани), моя любимая ткань, в радикюле три тонких кола, и у меня был арбалет, привязанный к моей спине под плащом. Это было очень неудобно. От этого бы было меньше внимания, чем от того, если бы я была в брюках. Я не знала дорогу к дому, и я была уверена, что хозяин признал бы меня злоумышленником. Это было почти время ужина, и не было теней, где можно было скрыться.

Я пошла по дорожке назад. Крепкие руки были заняты лошадьми, горничные были на кухне или разносили чай и булочки по всему дому. Я проскользнула в боковой вход и поспешила вверх по черной лестнице, стараясь скрывать свое лицо. Мое сердце колотилось, как пушечный огонь против баррикад из моих ребер. Я чувствовала себя больной.

Но я была полна решимости положить конец с Данте Ковано. Тогда, возможно, мой отец гордился бы мной, и я могла бы требовать свое законное место в Лиге. Это имело значение, потому что Данте вторгался в мои мысли, мне становилось жарко при виде него. Чувствам нет места в жизни охотника.

Я шла по коридору, задаваясь вопросом, какая дверь приведет меня к нему. Настенные подсвечники были хорошо отполированы, полы чистые и помытые. Я могла чувствовать запах лимонного масла, и услышала чьи-то шаги, идущие вверх по лестнице. Все двери выглядели одинаковыми.

Я повернулась на каблуках, хмурясь. Это была самая жалкая попытка, чтобы избавить мир от зла. Одна из дверей открылась, и я повернулась к ней лицом.

– Эй, любимая, кого Вы ищите?

Я узнала Джареда Пиподи, даже с его взъерошенными волосами и кривым шейным платком. У него была щетина на подбородке и он небрежно держал стакан красного вина в своих пальцах.

Я откашлялась и попытался замаскировать свой голос, сделав его хриплым. Вероятно, казавшийся, что мой голос упал.

– Лорда Ковано.

Его брови изогнулись в удивление.

– Обычно не приходят в легкой юбке и одни. – Я могла обидеться на то, что он назвал меня девушкой легкого поведения. Во всяком случае, это имеет теперь значение? – Счастливчик, он умеет общаться с дамами необычным способом. – Он осушил свой стакан с преувеличенным жалобным вздохом. – Ах, ну, что баранет (ПРИМ.ПЕРЕВОД. Баранет – так называется в Англии дворянский титул, составляющий переходную ступень между низшим и высшим дворянством) к сыну Лорда, а? Прямо вниз, рядом с зеленой дверью.

Он смотрел, как я ухожу. Я шла медленно, делая вид, что я поправляю кружева на моей обуви. Я ждала, пока не услышала, что его дверь закрылась прежде, чем я остановилась перед комнатой Данте. Я толкнула ручку, но она была заперта, как и ожидалось. Он был вампиром, а не идиотом.

Я поспешила в гостиную и вышла на узкий балкон. Удача, наконец, улыбнулась мне, поскольку комнаты выходили на заднюю часть дома, и у Данте был собственный балкон, не на расстоянии трех футов. Мне пришлось снять плащ и завязать юбки в узлы по обе стороны, чтобы освободить ноги. Я надежно повесила радикюль на одно плечо и арбалет на другое. Потребовалось некоторое маневрирование, но, в конце концов, я смогла стать на железные перила и переставить ногу на другой балкон, пока я не колебалась между ними. Мое платье было связано на моих бедрах, мое лицо красное от усилий, и я ворчала, как свинья на ее ужине. Я ужасно рада, что никто не поднял голову и не увидел меня там. Мне надо тренироваться для таких обстоятельств в будущем!

Я, наконец, забралась на другой балкон, мои мышцы рук были напряжены. Я обнаружила, что я вообще не любила высоту. У меня слегка кружилась голова и на мгновение мои колени стали, как желе, странно.

Балконные двери Данте когда-то были украшены стеклами, но теперь они были покрыты темным деревом. Я сломала замок, хотя это потребовало несколько попыток. Двери немного скрипели, когда они отворились, и я была обернута в толстые темные бархатные шторы. Внутри я тщательно осмотрелась, там была обычная мебель вокруг очага, часы, умывальник из красного дерева, и чистые льняные полотенца. Была парадная дверь и еще одна дверь, закрытая и запертая, ведущая в спальню.

Все было тихо. Это не была обычная тишина, когда вы знаете, кто находится в доме, даже если они не очень шумные. Это было по-другому. Вы думаете, что я драматизирую, но тишина была другая, когда недалеко есть человек без бьющегося сердца и без дыхания. Дрожь пробежала по моему позвоночнику, как мышь, пойманная в кладовой.

Я вскрыла замок спальни шпилькой, и это получилось лучше, чем на балконе. Внутри все было темно. Занавески были еще толще, и прикреплены ближе к стене, и гораздо тяжелее, повешенный балдахин на кровати из парчи цвета сливы. Он создал своего рода пещеру, безопасную и уединенную. Этого было недостаточно, чтобы не пустить опытного охотника, но тогда ни у кого не было и капли подозрения, что он был совсем неизбалованным джентльменом от своих путешествий за рубежом. Он отсутствовал всю ночь и проспал целый день, наверняка, как и большинство других. Это было достаточно легко, чтобы не быть замеченным на нужных балах и вечерах. Я подкралась еще ближе и раздвинула занавески, ослабив серебряные булавки.

Данте лежал, растянувшись на спине, без рубашки. Его грудь была бледна, как звездный свет. Одна рука лежала на лбу, как будто он боялся солнечного света даже в его мертвом сне. Его волосы в легких завитках падали на подушку и у него был бледный шрам на горле, обычно скрытый под его воротниками или шейными платками. Там было две крошечных точки, блестящие, как будто они зажили несколько лет назад. Но я знаю, что они свежие.

Вы знаете, это была не его ошибка. Он – жертва, точно так же, как он – монстр.

Кол был тяжелым в моей руке.

Возможно, если бы он был уродлив, то это помогло бы в некотором роде, если бы его рот был жестоким или от него пахло бы варенной капустой. Его рот был злым, чувственным. И он пах соком сандалового дерева.

Это ужасно несправедливо.

Ты будешь думать, что я бессовестная, но я не хочу его убивать, Эванджелина. Я слабачка.

Он лгал мне. Он бродит ночью и пьет кровь старых дев, и я еще… люблю его. Есть один способ, вылечить это несчастье, эту болезнь. Вы должны выгнать эту болезнь из тела, как паразита. Этому нельзя позволить проникнуть глубже в вашу плоть и кости и изменить самой себе.

Этого нельзя позволить.

Я провела так много времени, не решаясь, и очарованной его темной красотой, как горошинами мозга, что я не заметила заход солнца. Там не было никакого изменения в свете, никаких удлиненных теней, чтобы сообщить это мне.

Комната была слишком хороша для этого.

Был только сонный вампир, внезапно проснувшийся, почти обезумевший от голода.

Это не преувеличение, Эванджелина. Долгое время я не могла узнать его. Его глаза отливались серебром, его клыки были заточены и блестели. Он был голоден, и я была там в красивом платье, как печенье на десертном подносе. Он пришел в ярость и встал с кровати, я отшатнулась, поставив палец на курок арбалета. Был скрежет металла, и скрип кровати под его весом. Он бросился на меня, рыча.

Но он не тронул меня.

Цепи на его запястье, скрытые под краем подушки, которые я не заметила, придавили его, как мотылька на борту. И я была пламенем.

Он почти всхлипнул от жажды. Слезы жгли мне глаза. Он страдал, Эви, и страдал ужасно. Никто никогда не упоминал эту часть. Но я не забуду это. Не смогла бы, даже если бы попыталась. Какая-то внутренняя сила заставила его идти дальше, так внезапно, что он резко начал двигаться. Тон его голоса так охрип, что был почти болезненным.

– Розалинда?

Я резко кивнула.

– Розалинда, ты дурачишься, иди домой!

Я подняла свой подбородок.

– Конечно, нет.

Он зарычал снова и бросился к столику, железные цепи загрохотали. Он поднял кувшин обеими руками и жадно пил. Как Вы должны знать, это не было вином. Запах крови был волнующе медным. Он пил, как будто это было самым прекрасным бренди на свете, самым теплым горячем сидром в самый холодный день. Несмотря на себя, я была заинтригована и зажгла одну из свеч. Шипение фитиля и вспышка света застала его со скрючившимися плечами, как животное, защищающее свою добычу. Когда он выпил досыта, кувшин был пустым и липким. Он бросил его в сторону, вытирая рот. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, стоящую в свете свечи, в его глазах была ненависть к себе, теперь просто серыми, а не серебряными.

– Вы не должны быть здесь, – сказал он.

– Я знаю, – согласилась я.

– Вы пришли, чтобы убить меня? – Он развел руками в сторону, обнажая голую грудь. Я могла видеть линию его ребер, мышц, двигающихся под его кожей. – Тогда продолжай.

Он дразнил меня. Или себя. Я точно не была уверена кого.

– Почему Вы думаете, что я не убью Вас там, где Вы стоите? – спросила я мягко.

Он выглядел удивленно.

– Розалинда, ты не из тех, кто нападает на безоружного, вампир он или нет.

Черт возьми, он был прав. Я не знаю, что делать, хотя это было до боли ясно. Но это было болезненно.

– Значит Вы не будете убивать меня, тогда Вы не могли бы выпустить меня.

Я сузила глаза.

– Я скорее хотела Вас, как Вас.

Он полу улыбнулся.

– Пожалуйста.

Я наклонила голову, интересно посмотреть на меня.

– Чтобы Вы сделали, если бы Вы были мной?

– Я знал, что Вы придете, – признался он. – Но я приковываю себя каждое утро, на всякий случай. Я предупредил домоправительницу и горничных, чтобы они не беспокоили меня, но я не могу положиться на них. Не тогда, когда я впервые проснулся. Я не… в безопасности.

– Как Вы освобождаете себя каждую ночь?

– Там ключ на краю умывальника. – Я не заметила второй умывальник, вместе с зубной щеткой и зеркалом. – Когда я… пьян… я могу добраться до него, но я предпочитаю не сковывать себя, если не придется. Хозяин не будет доволен, если я снова сломаю кровать.

Я посмотрела на него с опаской и потянулась рукой, чтобы сорвать железный ключ с гвоздя. Он качался на белой ленточке. Я подняла его, рассматривая.

– Я так не думаю, – сказала я наконец, опускаясь в кресло, и скромно скрестила свои лодыжки. Я обернула шелковую ленту вокруг моего запястья. – Я подумаю, мой лорд, – я злобно подчеркнула его титул – мне надо получить от Вас кое-какие ответы.

Он тщательно наблюдал за мной, как будто я была опасной.

– И Вы поверите этим ответам, Розалинда?

– Посмотрим, хорошо?

– Ответь сначала на мой вопрос. – Он сел на край кровати, злобно улыбаясь. – Они сделали Вам татуировку Гелиос-Ра?

Я сузила глаза.

– Прошу прощения, но откуда Вы знаете столько о Лиге? Или наша маскировка так уж плоха? – Это по-прежнему меня раздражало, что они отказались делать мне татуировку солнца, только потому что я женщина, и каждый второй охотник получил ее, когда давал свою клятву.

Он правильно прочитал выражение моего лица.

– Они этого не сделали, не так ли? Конечно нет. Они сказали Вам почему?

– Они опасаются, что если я выйду замуж не за человека из Лиги, – ответила я, противясь.

Он фыркнул, тоже противясь.

– И никому никогда не приходило в голову, что мужчины из Гелиос-Ра женятся на женщинах, которые не из семьи Лиги все время?

– Точно! – Стоит ли удивляться, что я люблю его, Эви? – Но жены не должны задавать вопросы, – добавила я язвительно. Я приподняла бровь, стараясь казаться более собранной, чем было на самом деле. – Теперь я действительно настаиваю, сэр, что Вы должны сказать мне, как много Вы о нас знаете?

Он скрестил руки на груди, выглядя отдаленным и аристократичным. Искусственное освещение выделяет его скулы. Он, возможно, был сделан из лунного света и мрамора.

– Я родился в семье охотников, Розалинда.

Я уставилась на него.

– Невозможно. Нет такого количества семей в Лондоне, по крайне мере, мы даже не знаем их имени.

– Я провел большую часть своей юности с людьми моей матери в Шотландии, – пояснил он. – Они – охотники, не мой отец, Лорд. Он не знает ни об одном из них.

Я сильно выдохнула, расслабляя ум.

– Я едва могу поверить в это. Почему Вы никогда не приезжали в Лондон и не присоединялись к обществу? У них здесь дом, в конце концов, для членов. Ну, для мужчин, – с горечью добавила я.

– Я собирался сделать это, – подтвердил он. – Я планировал поехать в город со всей манерой великолепия и обстоятельств.

– Что случилось?

– Я ездил во Францию в своем Кругосветном путешествии, – ответил он сухо. – И очень поздно ночью я выбрал плохой переулок и споткнулся.

– Но Вы выжили.

– Если Вы хотите называть это так.

– Вот почему Вы никогда не давали свою клятву.

Он резко кивнул.

– И поэтому моя мать выгнала меня из своего дома и велела мне исчезнуть.

Я пыталась не чувствовать сострадание и сочувствие к нему, но потерпела неудачу. Я опустила арбалет даже не осознавая этого.

– Что сказал Ваш отец?

– Мой отец думает, что мы в ссоре. Моя мать остается в Шотландии и отказывается посещать город, пока я здесь. Мой отец недоумевает, но считает, что жизнь без моей матери легче и не расспрашивает нас об этом. Эта семейная ссора его устраивает.

Сострадание или нет, я не могла потерять контроль полностью.

– Мне, конечно, грустно за Вас, – сказала я. – Но это не оправдывает Вас за попытку убийства Лорда Уинтерсона.

Он фыркнул.

– Я спас его несчастную жизнь.

– Я не верю Вам.

Он ударил рукой по своим волосам.

– Ты должна. Ты – единственная, кто мог бы.

– Объясните мне тогда. – Я не была уверена, но мне нужно было услышать остальную часть его истории.

– Один из охотников является перебежчиком.

Я это знала. Я подслушала их разговор во время бала, когда я присела за шкафом в верхней части лестницы.

– Вы не выглядите потрясенными, – заметил он.

– Я нет. Продолжайте.

– Этот перебежчик нанял вампира, чтобы убить Уинтерсона, таким образом, свалив вину на каждого вампира в городе и отправить Лигу в хаос. – Он торжественно улыбнулся, без капли веселья. – Была бы кровавая бойня.

– И кто этот человек?

– Я не могу сказать. Он прячет свое лицо. Я думаю, что узнал бы его запах, но я еще не сталкивался с ним в обычной обстановке. Балы и театры слишком… переполнены. Запах крови и теплой кожи просто сводит с ума. – Его клыки удлинились, и я не уверена, что он это заметил.

Я заметила. Я снова подняла арбалет предостерегающе. Он склонил свои голову, как любой дворянин в суде.

– И он нанял вампира? – подталкивала я.

– Я убил его, – ответил он мрачно. – Я не позволил ему или лживому охотнику начать войну.

– В Воксхолле, – пробормотала я. – Вы убили его в Воксхолле.

Он встретился с моими глазами.

– Так это были Вы.

– Да.

– Вы безрассудны, – сказал он.

– Поскольку я доказывают это с каждой секундой, потому что я сижу и слушаю Вас.

Его улыбка была изогнутой на этот раз, и близкой. Тепло начало покалывать в моем животе. Я снова пригрозила ему колом. Он усмехнулся, прежде чем снова стал серьезным.

– Я хотел заманить охотника в ловушку, раскрыть себя и по-прежнему следить за безопасностью Уинтерсона. Я мог только сделать это, делая вид, что по крайне мере пытаюсь убить Уинтерсона. Несмотря на это предатель более умен, чем мне хотелось бы. Он отправил кого-то еще делать ту же работу.

Я встала так царственно и уверенно, как могла.

– Тогда я должна остановить его.

– Вы не можете остановить его одна, Розалинда. Даже Вы.

Я ненавидела то, что он вероятно был прав.

– Если Вы освободите меня, то я смогу помочь Вам. – Его глаза блеснули, как железо.

Я склонила голову.

– Вы могли бы меня убить прямо здесь на Вашем прекрасном ковре.

– Вы могли бы воткнуть мне в сердце кол, прежде чем кандалы будут сняты.

– Я могла бы.

Но я знаю, что я не сделаю это. Я доверяю ему, несмотря ни на что. Не судите меня слишком строго, Эви.

Я осторожно приблизилась к нему с ключом, который мотался на ленточке у меня на запястье.

– Когда мы идем?

– Сегодня вечером.

Июнь 25, 1815

Самая дорогая, Эванджелина,

Это последнее письмо, которое я напишу.

Вы едва поверить тому, что я Вам собираюсь рассказать. И, надеюсь, Вы не поверите ни одному из слухов, которые Вы услышите. Я не думаю, что Вы когда-либо поверите, что я предатель, но я не очень хотела рисковать этим. Слишком многие проклинают мое имя. Правда, никто не поверит, даже если бы услышали это. Кроме Вас. Никто не должен узнать то, что я собираюсь рассказать.

Ни Лига, ни мои друзья, и ни моя семья.

Ежегодный бал летних охотников проводился вчера вечером в особняке Гелиос-Ра.

Вы еще услышите об этом сейчас. Это началось, как довольно обильное празднование. Данте и я были одеты в наши самые прекрасные наряды. Никто никогда бы не подумал о нас, как о модной паре, которая танцевала вальс и пила шампанское. Даже на балу охотников, никто не подозревал, что шпильки, которые я носила были из черного дерева и заточены для безупречного убийства. Они настоят на том, чтобы рассматривать меня как обычного ребенка и больше ничего, теперь я это знаю.

Бал продолжался, как и обычный бал, пока все не смазалось от сильного напитка. Данте и я бродили по предместьям бального зала, и в конце концов вышли наружу. Я не могу Вам сказать, как много пар было в задних садах особняка. Нас вообще никто не заметил.

Тем не менее, мы заметили свет на чердаке.

Это было ужасно странно, что мы вели расследование. Дом был так переполнен, оркестр и болтовня звучали так громко, что едва можно было услышать собственные мысли, не говоря уже о драках в дальних углах особняка. Мы шли по черной лестнице так быстро, как только могли. Дверь в верхней части особняка была заперта. Из-за наших быстрых шагов мы подняли пыль. Я не могла услышать никакой звук, но Данте был уверен, что мы в правой части чердака. Он сломал замок. Дверь распахнулась, и мы поползли внутрь. Мы не должны беспокоиться об отговорке.

Лорд Уинтерсон стоял посреди комнаты, сложив руки вместе. Он повернулся, чтобы посмотреть на нас, любезно кивая. Дверь захлопнулась за нами, и, когда я повернулась на звук, чрезвычайно мускулистый охранник сердито смотрел. Задняя стена была разрисована крестами и увешана чесноком, как будто они были вечнозелеными ветками на Рождество. Я была сбита с толку. Это вряд ли было похоже на убийство Уинтерсона.

Ноздри Данте вспыхнули, поскольку он нюхал воздух.

– Вы. – Лорд Уинтерсон холодно улыбнулся.

– Вы, – повторил Данте. – Вы наняли меня, чтобы я убил Вас? – Теперь я запуталась еще больше.

– Что это значит? – потребовала я.

– Мисс Вайлд, я сожалею, что Вы оказались замешены в этом. Я предполагаю, что Вы – тот человек, который написал это трогательное письмо, предупреждающее меня насчет обмана и моего убийства?

– Ээ… да.

– И все же сейчас Вы стоите с вампиром.

– Позволь ей уйти, – прошипел Данте.

– Я не понимаю, – сердито сказала я. Я предположила, что должна быть более напуганной, но честно говоря, я почувствовала большую досаду. Как будто все знали всю историю, кроме меня. И Вы знаете, я чувствую, что выгляжу глупо.

– Нет, Вы не захотели, не так ли? – отмахнулся Уинтерсон. – Я знал, что в нашей среде был вампир, как Вы видите. Но каждый раз, когда я приближался к нему, что-то отпугивало его. Вы. – Он печально посмотрел. Свет отражался от его алмаза на кольце Гелиос-Ра. – Вы имели такой потенциал, и теперь Вы позволили себе соблазниться.

Я хотела ударить его по голове его же тростью.

– Данте не сделал ничего плохого, – я ему бросила вызов.

– Он – вампир, ты глупая девчонка.

– Я та, кто думала, что спасаю Вашу жизнь.

– Ерунда, он убил бы меня, если был бы шанс. И теперь он будет развлечением ночи, печальная поучительная история, чтобы ослепить молодое поколение. – В углу была груда цепей.

– Я так не думаю, – отрезал Данте.

– Но ты должен умереть, конечно ты это понимаешь. Ты – мерзость, мальчик.

– Ты – мерзость, – сказала я горячо.

Уинтерсон взглянул на своего телохранителя.

– Заткни ей рот.

Он сделал шаг ко мне, но я уже летела в воздухе. Я приземлилась на некотором расстояние со шпилькой в моей руке.

Телохранитель моргнул.

– Леди не должны так делать.

Он был сильнее меня, и это было до боли очевидно. Он мог бы раздавить мой череп, как дыню одной рукой. Но я была быстрее. Я покрутилась и прыгнула на него, пока его дыхание не задрожало, и он не покраснел от пота.

– Вот теперь игры закончились.

На другом конце чердака, Уинтерсон разобрал свою трость и обостренный кол выстрелил из его основания. Он двигался в Данте. Пламя свечи трепетало. Кол вонзился в грудь Данте, проходя через жилет и сквозь кожу. Кровь капала на половицы. Еще один удар, и он споткнулся, упал на колени так быстро, что свеча опрокинулась.

Пламя перекинулось на рваные занавески и начало сжигать тонкую ткань. Занавески на другой стороне, огонь поймал почти сразу и гнилой деревянный подоконник начал тлеть. Дым заполнял комнату, и я закашлялась. Вскоре там вообще было почти нечем дышать. Я швырнула вазу в окно, разбив его на кусочки. Дым и пламя вышло наружу, на крышу. Кто-то внизу в садах закричал.

– Мы должны выбираться отсюда! – заорала я.

– Иди! – крикнул Данте в ответ, закрывая его кровоточащую рану. Она была около его сердца и ослабила его. – Не ждите меня.

Конечно, я проигнорировала его. Мужчины иногда так глупы.

Уинтерсон протиснулся мимо меня и, прежде чем я поняла, что он собирается делать, он и его телохранитель уже были на лестнице. Дверь закрылась, и я услышала зловещий скрип, они что-то толкали, чтобы подпереть дверь. Лорд Уинтерсон хочет, чтобы мы погибли на этом чердаке.

У меня не было желания потакать ему. Я использовала деревяшку, чтобы разбить другие окна, кашляя от черного дыма в моих легких. Данте подтянулся к краю окна и выглянул.

Гости вываливались из дверей, паникуя в своих тонких шелковых тапочках и сюртуках парчи.

– Я не могу вытащить нас отсюда в таком состоянии, – сказал он, когда я присела рядом с ним и попыталась дышать чистым воздухом.

– Я могу вытащить нас.

– Вы не можете нести меня, Розалинда, – сказал он.

– Но Вы можете превратить меня. – смотрела я на него.

– Пожалуйста, – прошептал он.

Мои пальцы дрожали, но я протянула ему запястье. Он схватился, как будто это было тесто, заполненное клубничным кремом. Его губы были горячими на моей коже, укус клыков был быстрым. Боль вскоре исчезла, и своего рода удовольствие, я почти падала в обморок. Он пил и пил, делая жадные глотки. Этот момент был более опасным, чем какой-то одержимой властью Лорд с колом в моем сердце. Данте мог выпить меня досуха, мог дать своей крови и превратить меня здесь. Никто этого не знал. Я была бы часть пепла сгоревшего дома, оставшийся лоскуток шелка, и кости для детектив, чтобы опознать.

– Данте.

Он медленно глотал, как обжора, проверяющий прекрасное вино.

И потом он оторвался.

Дым был между нами, затеняя его пламенем глаза. И затем его руки обернулись вокруг меня, и он вытащил меня через открытое окно, бросая меня на крышу. Я качнулась в воздухе, шок от этого сжал мои легкие. Я тяжело приземлилась на крыше и заскользила, я, возможно, упала бы, если бы он не последовал за мной, и не схватил меня за руку и поднял меня на ноги. Черепица под нашими ногами стала горячей. Дым ел звезды.

– Поспешите, – попросил он, и мы побежали, прыгая на крышу соседнего дома.

Мы, наконец, наняли работника и сейчас на пути к докам, а потом, возможно, в Испанию, или в Новый Свет. Кто знает? Я знаю, что Вы думаете. Но Данте хороший человек. И я люблю его. Там больше нет для нас места. Ни один из нас никогда не будет принят. Уже сейчас мы слышали рассказы о Данте, сына Лорда, который превратился в вампира и поджег дом, который был полон охотников.

Никто не поверит нам про Лорда Уинтерсона. Он рассказал миру, что я пыталась убить его, потому что влюбилась в вампира и хотела доказать ему, что мы похожи. Вы знаете, что это не так. Но подумайте о позоре. Я никогда не смогу убрать это пятно с себя, и это только повредит моей семье, если я попробую. Мы остановились только, чтобы посмотреть письма в столе Уинтерсона относительно сведений о пожаре. Также мы отправили анонимную записку детективам полицейского суда. После того, как они получили ее, Уинтеросон больше не руководитель Гелиос-Ра. Это лучшее, что я смогла сделать. Я, возможно, могла бы когда-нибудь сюда вернуться, но я не даю надежды на это. Скажите, пожалуйста, моей семье, чтобы они не волновались.

И действительно, у меня есть все, что нужно. Я одета в шелковое платье, испачканное грязью и сажей, и я никогда не чувствовала себя красивее. У меня нет и копейки от моего имени, и я никогда не чувствовала себя богаче.

Только знайте, что я люблю Вас и думаю о Вас с любовью и очень часто. Не бойтесь за меня.

Любите всегда,

Розалинда Кован.

Перевод выполнен Фроловой Юлей специально для группы https://vk.com/thedrakechronicles