Текст книги "Корсары Таврики"

Автор книги: Александра Девиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Дом Ринальдо, одноэтажный, каменный, с высоким крыльцом, выходил окнами в сад. Во дворе Веру встретила лаем собака, которую быстро придержал садовник, возившийся на грядке. Вокруг буйно цвели вишни, почти заслоняя пышными ветками находившиеся в глубине двора хозяйственные постройки.

Вера повернулась к крыльцу, на ступенях которого уже стояла Клаудия. В первый момент молодая женщина не сдержала настороженного удивления, но тут же приветливо улыбнулась и пригласила гостью в дом, хотя эта приветливость почему-то показалась Вере фальшивой. Ступив на порог, девушка оглядела дом, в котором не была уже месяца два, и отметила, что за это время здесь прибавилось дорогой посуды, а из раскрытого сундука в углу виднелась шелковая и парчовая одежда. Как видно, Ринальдо не скупился на подарки своей любовнице.

В услужении у Клаудии были две служанки и садовник, которыми она с удовольствием командовала. «Гм, эта бывшая куртизанка, видно, чувствует себя знатной дамой», – с неприязнью подумала Вера, хотя у нее не было никаких оснований считать Клаудию бывшей куртизанкой.

Оглядев придирчивым взглядом дорогое платье Клаудии, узорчатый пояс и нить жемчуга, которой были перевиты ее рыжие волосы, Вера с усмешкой сказала:

– А ты хорошо живешь, дядя щедро тебя одаривает.

– Ты будешь жить гораздо лучше меня, когда выйдешь замуж, – лучезарно улыбнулась Клаудия. – Ринальдо соберет тебе такое приданое, что ты сможешь выбрать себе лучшего жениха в Монкастро. Или даже уедешь в Константинополь. Ринальдо мечтает, чтобы его племянница жила в большом городе и чувствовала себя королевой. Оно и понятно: своих детей у него пока нет, а ты ему вместо дочери.

В словах Клаудии Вере послышалась не то скрытая зависть, не то какие-то неприятные намеки. Впрочем, девушке некогда было разбираться в особенностях характера дядиной любовницы, от которой ей сейчас нужна была некоторая помощь.

– Знаешь, Клаудия, почему я к тебе пришла? – спросила она напрямик. – Просто я вдруг догадалась, что веду себя как мальчишка и мне не хватает женственности. Вот я и решила появиться на празднике королевы мая красиво одетой и украшенной. Платье мне сошьет Невена, а украшения, духи и всякие помады я хочу взять у тебя. Тем более что моя шкатулка с драгоценностями – здесь, в этом доме.

– Давно тебе пора заняться собой! – хлопнула в ладоши Клаудия. – Ты ведь не босоногая девчонка из рыбацкого поселка, а девушка благородной фамилии. Разумеется, я с радостью помогу, да и Хлоя тоже, она мастерица делать прически! – Клаудия кивнула на молодую служанку.

И в этот момент Вера подумала, что, может, возлюбленная Ринальдо вовсе и не плоха, просто с ней надо чаще видеться и разговаривать о тех вещах, которые ей понятны.

Клаудия самолично сходила за драгоценностями, принесла девушке жемчужное ожерелье и серебряный браслет с бирюзой, пояснив, что для белого атласного платья такие украшения подходят более всего. Затем Клаудия с Хлоей тщательно расчесали волосы Веры деревянным, а потом костяным гребнем, украсили их обручем с подвесками, после чего обрызгали девушку лавандовой водой и слегка подкрасили ей щеки румянами. Клаудия отступила на шаг и, оглядев Веру, с довольной улыбкой заметила:

– Ну вот, все эти женские хитрости будут отличным дополнением к нарядному платью. На празднике тебя непременно выберут королевой мая!

А Хлоя восторженно добавила:

– Такой красивой девушке, как она, и белила с румянами не нужны! У нее лицо прямо как у греческой статуи!

– Это правда, – подтвердила Клаудия. – Только надо еще научиться вести себя как женщина: ходить плавно, слегка приподняв юбку, улыбаться скромно, но с тайным призывом, разговаривать певучим голосом. И пора тебе зваться полным именем – Вероника.

– А еще надо смотреть на мужчин таким вот взглядом, чуть искоса и лукаво! – подхватила болтливая Хлоя. – И конечно, научись танцевать, ведь на празднике будут танцы!

– Да, королева мая должна хорошо танцевать, – кивнула Клаудия. – Ты ведь видела, как пляшут на городских праздниках?

– Мне кажется, танцевать я сумею, – заявила Вера, которой не хотелось, чтобы эти две наставницы считали ее совсем уж дикаркой.

Она еще немного побыла в доме, угостилась сладким вином, сыром, яйцами и фруктами, поговорила о Ринальдо, обещавшем вернуться в конце июня, и ушла, преисполненная искренней благодарности к женщине, еще недавно глубоко ей неприятной.

После удачного преображения своей внешности, а может, отчасти и под влиянием выпитого вина, мир казался Вере таким радостным и просветленным, что она не захотела сразу возвращаться в крепость, а пошла на морской берег и там, найдя уединенное место, принялась танцевать, вспоминая все движения танцоров, какие наблюдала во время праздничных гуляний.

Ей казалось, что она совершенно одна на этом берегу, но каково было ее удивление, когда за спиной вдруг раздался веселый мужской голос:

– Эй, прелестная плясунья!

Вера быстро обернулась, раздосадованная и слегка смущенная. Из-за прибрежной ивы вышел юноша лет восемнадцати. Он был строен, хорош собой, а бархатный камзол и золотая пряжка, скреплявшая полы плаща, указывали на его принадлежность к богатому сословию. «Должно быть, сын какого-нибудь приезжего купца», – успела подумать Вера, а юноша тут же спросил:

– Для кого вы танцуете, красавица? Для этого пустынного берега? Если бы я случайно сюда не пришел, то некому было бы и полюбоваться на ваш танец.

– А разве танцевать надо только напоказ? – пожала плечами Вера. – Я это делаю просто по зову души.

– Как чудесно вы это сказали! А почему я вас раньше не видел в Монкастро, прелестная незнакомка? Или вы приезжая?

– Нет. Скорее, это вы чужеземец, потому что я вас тоже никогда не видела, хотя живу здесь с детства.

– Чужеземец? Гм, можно сказать и так. Я в Монкастро только полгода – с тех пор, как мой отец назначен сюда консулом.

Вера тотчас вспомнила сплетни местных кумушек о том, что у консула, принадлежавшего к знатной фамилии Торселло, есть сынок по имени Федерико – молодой красавчик и щеголь, успевший вскружить голову не одной девице. Ей стало лестно, что он выразил восхищение ее красотой, и она подумала, что наверняка многие девушки сейчас хотели бы оказаться на ее месте. До сих пор Вера не придавала значения похвалам мужчин, теперь же, почувствовав себя женщиной, начала их ценить.

Она не привыкла теряться даже перед знатными господами и скоро болтала с Федерико как с равным и смеялась его незамысловатым шуткам. Но, когда юноша попытался обнять ее за талию, Вера выскользнула из его рук и рассерженно взглянула исподлобья:

– Хоть вы и сын консула, а я не позволю вам вести себя развязно со мной! Я умею за себя постоять!

Она уже хотела идти прочь, но Федерико удержал ее со словами:

– Неужели такую красавицу до сих пор никто из мужчин не обнимал? Ни за что не поверю! Ты ведь не дикарка и не монашка?

Несмотря на внешнюю браваду, Вера была неопытна и сейчас подумала о том, что наверняка ведет себя неправильно, а то и глупо. Она тряхнула головой и заявила с вызовом в голосе:

– Я не дикарка и не монашка, но требую к себе уважения.

– И ты его получишь! – заверил ее Федерико. – Только не убегай, я ведь даже не успел спросить твоего имени, хотя ты знаешь мое.

– Меня зовут Вероника, но больше я ничего не скажу. Прощайте, мне пора домой!

– Приходи завтра ближе к вечеру на это же место! – Он умоляюще, но вместе с тем дерзко посмотрел ей в глаза. – Я буду ждать тебя, Вероника! Я расскажу тебе много интересного!

– Не знаю, приду ли. – Она с бессознательным кокетством стрельнула в него глазами и, подобрав юбку, кинулась прочь. Но, взбежав на крутой берег, оглянулась и небрежно добавила: – Впрочем, я не запрещаю тебе меня ждать. Может, и приду. Только не вечером, а днем.

В девушке стремительно пробуждалось женское начало. Несколько слов, сказанных Карло, заронили зерно в подготовленную почву ее здоровой и непосредственной натуры, и теперь Вера наверстывала то, в чем отстала от других девушек. Дома она пела и кружилась, вспоминая восхищенные взгляды Федерико, и мысленно говорила кому-то невидимому: «Я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы мне искали жениха! Он сам меня нашел! И это не кто-нибудь, а сын самого консула, молодой генуэзец знатной фамилии, о котором другие девушки могут только мечтать!»

Невена удивилась беспричинной веселости девушки, но ни о чем не расспрашивала, только качала головой, считая причиной такого настроения игру молодой крови и бурный нрав Веры.

На следующий день болгарка напекла пирогов и понесла их Стефану, корабль которого готовился к отплытию. Ее отсутствие было кстати для девушки: не пришлось ничего объяснять строгой наставнице. Одевшись как можно тщательней и украсив себя полученными от Клаудии драгоценностями, Вера помчалась на свидание с юношей, которого по наивности уже готова была считать своим женихом.

Теперь, проходя мимо внутренней оборонительной стены города, она с особым интересом посматривала на консульский замок, хотя раньше он казался ей довольно угрюмым строением, обиталищем важных чиновников, от которых лучше держаться подальше. Но знакомство с сыном консула заставило ее смотреть на мрачноватые башни по-другому.

Выйдя из городских ворот, она легким шагом заспешила на берег, к пустынной бухточке, где вчера так неожиданно встретила юношу, занимавшего теперь все ее мысли.

Прячась за прибрежными кустами, она еще издали заметила лиловый плащ Федерико и нарочно помедлила, чтобы он несколько лишних минут потомился. В ней пробуждался природный инстинкт женского кокетства, хотя она сама еще этого не сознавала.

– Как славно, что ты пришла! – воскликнул Федерико, протягивая к ней руки. – А я, признаться, уже и не надеялся. Ты вчера так строго себя повела...

– Благородные девушки должны держать себя строго, – заявила Вера, вспомнив наставления, которые слышала от падре Доменико.

Юноша слегка улыбнулся:

– Да, в тебе чувствуется благородство, Вероника. Хотя я до сих пор не знаю твоего происхождения. Может, присядем и ты немного расскажешь о себе?

Он расстелил плащ на плоском, нагретом солнцем камне у прибрежного обрыва и, усадив девушку рядом с собой, положил руку ей на плечо. Она не стала отстраняться, только с усмешкой спросила:

– А вы всегда так самонадеянны, сын консула?

– Для тебя я не сын консула, а просто очарованный тобой юноша, – сказал он, приблизив свое лицо к ее лицу. – Но ты держишься так гордо, словно дочь генуэзского дожа.

– Хотя я и не дочь дожа, но принадлежу к уважаемой генуэзской семье Сантони.

– Сантони? Не слышал об этой семье.

– Наверное, потому, что мы давно покинули Геную и с тех пор претерпели много бедствий.

– А как твои родители очутились в Монкастро?

– Мои родители погибли. Меня вырастил дядя Ринальдо, брат матери.

– И кто же твой дядя?

– Он купец, ходит в торговые плавания на своем корабле. У него есть дом в южном предместье.

– Да? И его корабль останавливается в бухте напротив южного предместья? – Федерико усмехнулся. – Говорят, это излюбленная гавань корсаров. Впрочем, если корсары генуэзские, а не турецкие или валашские, то их вполне можно терпеть.

Веру оскорбил снисходительный тон юноши, и она вспыхнула:

– Мой дядя не морской разбойник, а...

– Знаю, знаю, он честный корсар, – со смехом перебил ее Федерико. – Многие генуэзские и венецианские мореходы так себя называют. Но я ведь их не осуждаю. Даже крестоносцы частенько превращаются в корсаров. Особенно когда охотятся на турецких разбойников, которые с каждым годом становятся все наглей. – Федерико помолчал, продолжая одной рукой обнимать Веру за плечи, а другой поправляя пышную прядь ее темных волос. – Но мне нравится, как горячо ты защищаешь своего родственника. Должно быть, он заботится о тебе, о твоем будущем...

Вера усмотрела в словах юноши вполне объяснимый интерес к семье предполагаемой невесты и с гордостью ответила:

– Да, мой дядя никогда не допустит, чтобы я чувствовала себя бедной сиротой. Он сказал, что скоро у меня будет свой дом и самые роскошные наряды.

– Гм... наверное, когда это случится, он подарит тебе не фальшивый жемчуг, а настоящий, – сказал Федерико, перебирая бусины ожерелья, украшавшего шею Веры.

Девушка вскинулась:

– Ты хочешь сказать, что я ношу фальшивый жемчуг?

– Думаю, да. В лучшем случае он речной, но не морской, уж точно. Поверь, я в этом разбираюсь.

– Ринальдо никогда не подарил бы мне подделку, – пробормотала Вера, и вдруг ее осенило: – Клаудия! Это она подменила ожерелье! Я так и думала, что она лживая притворщица!

– Кто такая Клаудия? – полюбопытствовал Федерико.

– Это... это жена дяди, – ответила девушка, постеснявшись употребить слово «любовница».

– Обычная история: мачехи всегда обижают падчериц, а тетки – неродных племянниц, – развел руками юноша. – Но ты не огорчайся: я подарю тебе настоящее украшение. Если, конечно, ты будешь мила со мной.

Он вдруг запрокинул голову девушки, целуя в губы, но уже через несколько мгновений оторвался от нее и удивленно спросил:

– Почему ты не разжимаешь губ? Или тебя еще никто не целовал?

Строгая Невена всегда учила Веру, что целоваться и обниматься честная девушка может только со своим женихом, а потому вопрос Федерико показался ей неуместным, и она с вызовом ответила:

– Конечно, никто! У меня ведь еще нет жениха!

Он тихонько рассмеялся и повторил свой поцелуй, продолжая все крепче стискивать девушку в объятиях.

Вера, всегда находчивая, сейчас не знала, как себя вести. Ей незнакома была мужская страсть, хотя она с детства много времени проводила на корабле среди мужчин. Но даже грубые матросы, ощупывая взглядами девичью фигурку, не смели касаться ее руками, испытывая невольное почтение к племяннице своего капитана. Так и получилось, что девушка, не чуждая мужскому обществу, была менее искушена, чем иные воспитанницы монастыря. А Ринальдо и Карло ей говорили, что любой мужчина будет рад назвать ее своей женой.

И теперь, находясь в объятиях Федерико и слушая взволнованные похвалы своим прелестям, Вера не сомневалась, что юноша намерен сделать ей предложение.

Но, когда рука Федерико скользнула под вырез ее платья и сжала упругую девичью грудь, Вера немедленно отстранилась и решительно заявила:

– Так нельзя! Это я могу тебе позволить только после свадьбы!

– Что?.. – опешил Федерико. – После какой свадьбы?..

– Как это после какой? Ведь если юноша просит девушку о встрече, говорит,-что она ему нравится, целует ее и обнимает – значит, он хочет на ней жениться?

– Кажется, ты совсем дикая! – рассмеялся Федерико. – По правде говоря, я не думал, что в этом портовом городишке могут быть такие наивные девушки. Ты всерьез считаешь, что если я тебя поцеловал, то обязан жениться? Ну, подумай, разве такое возможно? Я сын консула, принадлежу к знатной семье, и у нас принято выбирать жен из своего круга. А ты девушка неизвестно какого рода, хоть и красивая. Мне и не позволят на тебе жениться, даже если я буду очень просить. Но, поверь, стать моей возлюбленной ничуть не хуже, чем женой. Я умею быть щедрым. У тебя будут такие наряды и украшения, что все девушки в Монкастро тебе позавидуют.

– Не надо мне твоих подарков! – в ее голосе зазвенело негодование.

Он снова потянулся к ней, но она оттолкнула его и вскочила на ноги.

– Ого, какая ты сильная! – воскликнул Федерико и тоже встал с камня. – Руки у тебя грубоватые, как у прачки. Наверное, лазаешь по канатам на дядюшкином корабле?

Вера посмотрела на свои руки – изящные, с длинными тонкими пальцами, но с жесткими ладонями, – и тут же спрятала их за спину.

– Да, я достаточно сильная, чтобы дать отпор любому нахалу! – заявила она, откинув с лица растрепавшиеся волосы. – Если бы я знала, что у тебя нечестные мысли обо мне, то не пришла бы сюда, хоть ты и сын консула.

– О, какая гордость у племянницы корсара! – засмеялся Федерико. – Кстати, передай своему дядюшке, что за пиратский промысел можно и в тюрьму угодить.

Это уже была явная угроза, и Вера внутренне содрогнулась. Она помнила рассказы о незавидной судьбе Яунисио, прежнего хозяина галеры, на которой теперь плавал Ринальдо. Не поладив с консулом Кафы, Яунисио оказался в крепости, откуда корсары тщетно пытались его вызволить. Пробыв в застенках больше года, Яунисио был убит при попытке побега.

Вера не знала, насколько слова Федерико серьезны, но даже само предположение о том, что Ринальдо может оказаться в тюрьме, было для нее нестерпимо. И потому девушка, уже устремившаяся бежать, остановилась и, вздохнув, примирительным тоном сказала:

– Кажется, я ничем не заслужила, чтобы меня и моего дядю обижали.

– А разве я тебя обидел, красавица? – пожал плечами Федерико. – Но чем? Тем, что все честно объяснил? А мог бы обмануть, наобещать лишнего.

– Спасибо за честность, благородный синьор. – Она невесело усмехнулась и пошла прочь.

– Но хотя бы дай слово, что будешь танцевать со мной на празднике королевы мая! – крикнул он ей вдогонку.

– Даю слово!

Быстро удалившись от берега, Вера в два прыжка вскарабкалась на песчаный склон, потом сбежала по тропинке вниз и скоро скрылась за зарослями ракитника.

Теперь путь ее лежал к дому Клаудии, у которой девушка непременно хотела выяснить насчет поддельного ожерелья.

По дороге Вера обдумывала свою короткую и бурную встречу с Федерико. Самолюбие не позволяло девушке признать себя наивной простушкой, вообразившей, что так легко может стать невестой знатного юноши. Но это же самолюбие побуждало ее к новым действиям: она решила непременно доказать себе и другим, что она всех лучше, и на празднике королевы мая будет такой красивой и веселой, что покорит заносчивого красавчика. К пробудившемуся в ней женскому тщеславию прибавилось еще и опасение за судьбу Ринальдо, которому раздосадованный ее гордым поведением юнец может, чего доброго, навредить.

«Какая спесь! – думала она, вспоминая слова Федерико. – Он не считает меня достойной парой, смотрит как на продажную девку, годную лишь для развлечений. И все потому, что с моей семьей случилось несчастье и я оказалась среди простых людей».

Проходя мимо рыбацкой заводи, она скользнула взглядом по фигурам рыбаков, которые или чинили снасти на берегу, или, закатав штаны, возились в воде возле своих лодок. Эти бедные морские и речные труженики вызывали у нее сочувствие и уважение, потому что она знала, сколь нелегка и опасна их доля.

Вера вспомнила Терезу, которая тоже была рыбачкой, но Ринальдо ее не презирал и не кичился своей родовитостью. Невольно сравнив Ринальдо с Федерико, Вера отметила, насколько ее дядя лучше, потому что он истинный христианин, хоть и занимается непочтенным промыслом. Цепкая память девушки вдруг подсказала слова из старинной книги, которые однажды ей зачитал Ринальдо: «Природа создает людей одинаковыми, как это видно при их рождении. Нет подлых иначе, как по своим порокам, и благородство зависит от доброго сердца, без которого ничего не стоит родовое дворянство» [22]22
   Жан де Мен. Роман о Розе.


[Закрыть].

Девушка с горечью подумала о том, что судьба несправедливо обделяет счастьем такого человека, как Ринальдо: честолюбивая Гайа его предала, добрую и любящую Терезу забрала смерть, а теперь вот лицемерная Клаудия льстит в глаза, но старается хитрить даже в мелочах.

Сообразив, что не знает толком своих украшений и не сможет отличить их от тех, которые принадлежат Клаудии, Вера явилась в дом к дядиной любовнице в воинственном настроении, желая сразу же разоблачить ее обман с ожерельем.

Но боевой порыв девушки мгновенно остыл, как только она увидела на пороге дома двух растерянных и оборванных матросов с «Вероники» – Фабио и Габриэле. Их появление могло означать только одно – дурную весть.

– Что случилось? Почему вы вернулись из плавания так рано? А где Ринальдо? – кинулась она к ним с тревожными расспросами.

Фабио устало опустился на ступеньку крыльца. Даже весельчак Габриэле выглядел измученным и, закашлявшись, выдавил из себя:

– Попали мы в переделку...

Появилась Клаудия и, распахнув дверь перед гостями, сказала:

– Входите, только снимите свои грязные башмаки.

Вера последовала за матросами, продолжая спрашивать:

– Какая беда случилась? Что с Ринальдо? Что с Карло?

– Жив твой дядя, только ранен, – скривился Фабио. – Я вот тоже ранен, но легче. – Он показал на повязку, уже довольно грязную, которой была обмотана его рука выше локтя.

– Хлоя, позаботься о них, дай вина, воды и хлеба, – приказала Клаудия.

Служанка захлопотала вокруг матросов; особенно старалась помочь Фабио, который был недурен собой и пользовался успехом у женского пола. Пока она меняла ему повязку, Габриэле, напившись вина, слегка приободрился и принялся рассказывать:

– Мы уже возвращались из Трапезунда с ценным грузом на борту, когда Ринальдо заметил корабль Ихсана – того самого турецкого пирата, за которым он охотился много лет...

– Это тот, который погубил нашу семью! – воскликнула Вера, подавшись вперед и сверкая глазами.

– Да, только нападать на него было некстати, когда на нашем корабле имелся дорогой товар, – хмуро заметил Габриэле. – Но разве капитана Ринальдо остановишь! Он велел атаковать турка. А Ихсан, видно, был уверен в себе – даже не стал от нас убегать, хотя корабли находились ближе к таврийскому берегу. На турецкой галере оказалась бомбарда – уж не знаю, где они ее раздобыли. Впрочем, она успела сделать только один выстрел, который не нанес нам ущерба. Зато потом, когда корабли сблизились и мы уже приготовили абордажные крючья, турки пустили в нас несколько зажженных стрел. И пока мы вели бой на палубе турецкой галеры, на «Веронике» вспыхнул пожар, и у нас уже не было возможности его потушить. Ринальдо заботил только поединок с Ихсаном, которого он все-таки убил, хотя и сам был тяжело ранен. Но командование турецким кораблем тут же взял на себя брат Ихсана. Неизвестно, чем бы закончился бой, особенно после того, как раненый Ринальдо упал, если бы Карло не догадался выпустить из трюма галеры невольников, которых пираты везли на продажу. Освобожденные пленники и помогли нам одолеть турок. Но наш корабль сгорел, и нам пришлось оставить его, чтобы пожар не перебросился на турецкую галеру, куда все мы перешли. На ней-то и доплыли до таврийского берега. Зато с Ихсаном и его разбойниками Ринальдо наконец покончил.

– А ценный груз, значит, пропал? – вскрикнула Клаудия, хлопнув себя по коленям. – Как же глупо поступил Ринальдо! Погнался за турком, словно сумасшедший мальчишка! Безумец!

Она встала и нервно зашагала по комнате. Женщина была так сердита, что даже оттолкнула ногой свою любимую собаку, и та, взвизгнув, отбежала прочь.

– Ты только о товарах и думаешь?! – набросилась на Клаудию Вера. – А то, что Ринальдо ранен, что он в опасности – это тебя не волнует?

– Ранен... но ведь он ранен не очень серьезно? – опомнившись, спросила Клаудия.

– Серьезно ранен. Когда мы с Фабио отплывали, он был в горячке, – хмуро ответил Габриэле. – Нам пришлось бросить якорь в маленькой бухточке возле мыса Ай-Тодор.

– А кто его лечит? – забеспокоилась Вера. – Карло?

– Да. И Гоффо тоже разбирается в снадобьях.

– Этого недостаточно! – воскликнула девушка и тут же решила: – За Ринальдо нужен уход, за другими ранеными тоже. Я должна немедленно ехать туда! А ты со мной поедешь, Клаудия?

– Но... – замялась любовница Ринальдо, растерянно оглядываясь по сторонам. – Я не думаю, что это будет правильно. Да и на чем мы поедем? По правде сказать, я никогда на кораблях не плавала и боюсь моря...

Ее поддержал Фабио, которому Хлоя уже сменила повязку:

– Ринальдо только рассердится, если вы к нему приплывете. Да и кто в Монкастро возьмет вас на корабль, женщины?

– Я знаю кто! – тут же нашлась Вера. – Невена говорила, что ее племянник Стефан завтра отплывает в Кафу. Значит, его путь будет проходить мимо мыса Ай-Тодор.

– Так это просто удача! – оживился Габриэле. – Ведь Карло прислал нас сюда не только затем, чтобы сообщить о случившемся, но и чтобы как можно быстрей привезти помощь. Галера, которую мы захватили, после боя нуждается в починке, нужны канаты, кожа для снастей, смола, да и много чего еще. Также требуется продовольствие, ведь все наши запасы остались на сгоревшей «Веронике». А сидеть в бухточке возле мыса нам придется еще долго, пока раненых поставим на ноги и починим корабль. Мы с Фабио добрались сюда на рыбацкой барке, едва дотянули до лимана. Нам велено было взять денег у Клаудии, найти попутный корабль и привезти на нем хотя бы самое необходимое. Остальное уже купим там, на месте.

– Денег? – Клаудия нахмурилась. – Я, конечно, дам вам денег, но где у меня уверенность, что вы их довезете?

– А то, что я буду их спутницей, тебя не убеждает? – вспылила Вера. – Или ты думаешь, что я тоже могу деньги пропить и проиграть? В конце концов, деньги и драгоценности ты получила от Ринальдо, значит, обязана отдать все, что нужно, если настала трудная минута. Сейчас главное – чтобы дядя выздоровел, а уже после он будет думать об остальном.

– Он уже показал, как думает о будущем, пожертвовав состоянием ради глупой мести, – проворчала Клаудия.

– Не тебе судить об этом! – воскликнула Вера. – Ринальдо поклялся отомстить тому, кто сломал его и мою жизнь, и он бы потерял к себе уважение, если бы не выполнил клятвы! Не забывай, что он дворянин, человек чести!

– Честный корсар, – хмыкнула Клаудия. – Но, должна сказать, что денег у меня не так много, как вы думаете. Недавно мне пришлось дать большой куш консульскому чиновнику, который утверждал, что Ринальдо ограбил его знакомого купца.

– И чем же ты откупилась от чиновника? – с язвительной насмешкой спросила Вера. – Уж не моим ли жемчужным ожерельем, взамен которого ты отдала мне подделку?

– Что?! – возмущенно вскрикнула Клаудия. – Да я не прикасалась к твоей шкатулке! А штраф отдала из тех денег, которые Ринальдо оставил мне! А иначе чиновник грозился отобрать у нас участок земли!

– Довольно вам ссориться, не время, – вмешался Габриэле. – Ты, Клаудия, будешь объяснять все свои расходы Ринальдо, а пока дай нам столько, чтобы хватило на необходимые покупки.

– И немедленно! – добавила Вера. – Нам сейчас же надо бежать в гавань и договариваться со Стефаном.

– Прямо сейчас? – поморщившись, спросил Фабио. – Я не могу, у меня рана болит. Да и, потом, мы еще не пришли в себя с дороги, ведь правда, Габриэле?

Вера метнула в сторону Фабио хмурый взгляд, потом выжидательно посмотрела на Габриэле. Но, к ее удивлению и облегчению, весельчак ответил вполне серьезно:

– Если мы будем долго приходить в себя, то, боюсь, останемся ни с чем. Вероника права: надо спешить. Чем раньше успеем, тем лучше. А твоя рана не так уж тяжела.

– Но она воспаляется, а это опасно! – возразил Фабио, и его тут же поддержала заботливая Хлоя.

– Ладно, пусть остается, обойдемся без него, – решила Вера. – Главное – поскорей договориться со Стефаном, пока он не уплыл.

Клаудия принесла кошель, который Вера буквально выхватила у нее из рук, заявив напоследок:

– По-моему, Ринальдо заслуживает более любящей и преданной подруги, чем ты.

За спиной она услышала глухое ворчание Клаудии:

– Наглая девчонка, чертово отродье...

Но Вере некогда было вступать в пререкания, и она, не останавливаясь, направилась вперед, увлекая за собой Габриэле.

По дороге к пристани девушка наконец догадалась спросить, как здоровье Карло, не ранен ли он в бою, и, получив ответ, что не ранен, вздохнула с облегчением: значит, можно быть спокойной за дядю, верный помощник о нем позаботится.

Также Вера вспомнила слова Федерико о корсарах, прозвучавшие с явной угрозой, и высказала опасение, как бы консул не начал преследовать судовладельцев, подозреваемых в корсарстве.

Габриэле даже рассмеялся:

– Откуда в твоей юной голове такие серьезные мысли, Грозовая Туча? Могу тебя успокоить: консул Монкастро не так силен и влиятелен, как хочет показать. Ведь город хотя и управляется генуэзцами, но находится на землях Молдавского княжества, так что за пределами крепости власть консула невелика. А с местными купцами наш капитан хорошо ладит.

Успокоившись на этот счет, Вера вскоре перестала даже думать о дерзком юнце Федерико.

Корабль, на котором Стефан собирался в торговое плавание, не принадлежал ему; он арендовал его у генуэзского судовладельца. Это была галера, настолько похожая на «Веронику», что у девушки при взгляде на нее невольно защемило сердце: ведь гибель парусной тезки казалась ей горька почти как потеря близкого человека.

Стефан, руководивший погрузкой корабля, удивленно оглянулся на Веру и Габриэле, которые окликнули его еще издали. Как и тетушка Невена, он был неулыбчив, но добродушен, и, с сочувствием выслушав весть о несчастье, постигшем Ринальдо, не колеблясь, согласился помочь. Однако, когда Вера заявила, что тоже собирается в плавание, он решительно отклонил ее просьбу:

– Негоже одинокой девушке находиться на корабле. Я не твой дядя и не хочу за тебя отвечать. Лучше оставайся дома. Ринальдо и Карло меня не поблагодарят, если привезу тебя в бухту Ай-Тодора. Место там небезопасное.

Но Вера не хотела слушать его возражений. Она просто не воспринимала отказа, считая его чем-то нелепым и невозможным. Вначале девушка настаивала на своем спокойно, потом перешла на крик и топанье ногами. Матросы и грузчики уже стали посматривать на нее с усмешкой, а один что-то выкрикнул на валашском наречии, и Стефан хмуро ему ответил. Но Вере и дела не было до того, как ее поведение выглядит со стороны.

В конце концов Стефан, знающий своевольный нрав девушки, усталым голосом произнес:

– Хорошо, так и быть, я возьму тебя на корабль. Но только после того, как ты предупредишь тетушку Невену и она соберет тебя в дорогу. И помни: мы отплываем завтра на рассвете. Если опоздаешь – ждать не будем.

– Да я... да я еще сегодня прибегу! – воскликнула Вера. – И заночую на корабле, мне не привыкать. Ведь эта галера – точно как наша сгоревшая «Вероника».

– «Вероника»... – вздохнул Стефан. – Одна «Вероника» сгорела, другая появится. Небось, Ринальдо все свои корабли будет называть этим именем.

– Ну, я лечу собираться, мне еще и лекарствами для дяди надо запастись! – сказала Вера и повернулась к Габриэле: – А ты, весельчак, купи все, что нужно для починки корабля.

– Об этом не беспокойся, – пообещал Габриэле, и Вера успела заметить, как он переглянулся со Стефаном.

Впрочем, девушке было все равно, что о ней скажут и подумают; сейчас главным было поскорее добраться туда, где в ее помощи нуждается единственный на свете родной ей человек. Она вдруг остро ощутила свою незащищенность, свое одиночество в этом жестоком мире, где лишь Ринальдо всегда был ее надежной опорой. Правда, был еще Карло, не связанный с ней родством, но верный друг ее и дяди. Она вспомнила слова Карло о том, что ей, как и всякой девушке, нужен муж, который будет спутником жизни и защитой. Вера невольно вздохнула при мысли о прерванном знакомстве с Федерико и о несостоявшейся мечте стать королевой мая.