Текст книги "Развод в 47. Я тебя никогда не любил (СИ)"

Автор книги: Александра Багирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22

Влад

Он рассказывает отцу о родственниках, о том бедламе, что они устроили. Влад не сдерживает себя в выражениях, у него все внутри клокочет и это он хочет выплеснуть на отца, разделить свое негодование.

– И? Что ты от меня хочешь? – сухо интересуется отец.

– Надо их выгнать. Так чтобы кипиша не было. Если это стадо попадет в руки блогеров, журналистов, то знаешь, что они наплетут? Как очернят нашу семью? Во век не отмоемся! И соседи! Ты знаешь, какие у меня влиятельные соседи! Если они узнают… что у меня тут творится, – Влад аж задыхается от праведного возмущения.

– Ты предлагаешь мне приехать и разгонять родственников? – не нравится ему голос отца.

– Помочь, да.

– Тебе сколько лет, Влад?

– Что за дурацкий вопрос!

– Какая просьба. Такой и вопрос.

– Если они устроят кипиш, тебя это тоже коснется, – восклицает Влад.

Отец у него очень сложный человек. Он предпочитает с ним лишний раз не пересекаться и не контактировать даже на работе.

– Вот и сделай, чтобы не устроили. Шевели мозгами. А облажаешься, так я с тебя и спрошу, – выдает приказным тоном.

Влада аж передергивает.

– Без твоей помощи обойдусь, – бурчит. – Только не пойму, кто их впустил. Как они так приехали все синхронно вместе?

– Пораскинь мозгами, а то они у тебя ржаветь начали. Жену на одноразовую прокладку променял, – чеканит с презрением. – Жена – это константа. Ты ее выбрал, под себя сделал, на ней держится стабильный уклад жизни.

– Я сам разберусь со своей жизнью! – рявкает Влад.

Отец и не догадывается, почему он решился на такой шаг и пусть не знает!

– Разбирайся, – отключает вызов.

Единственное, что Влад может сделать в этой ситуации, так это взять Азалию и сбежать в отель.

– Они все врут! Моя бы мама никогда! – говорит она в машине и надувает губы.

– Естественно, врут, – соглашается.

Только подумать, где его идеальная Злата, а где деревенский сортир. Могли придумать ложь и убедительней!

Утром он отправляет Азалию к матери на день, а сам едет на работу.

Но все его не покидает какая-то мысль, за которую он никак ухватиться не может, и слова отца подливают масла. К вечеру все же он возвращается в дом. Подлавливает какую-то тетку, хрустит у нее перед носом купюрами. Оказывается, это родственница со стороны Азалии. И она ему выбалтывает все. Ольга с недалекой сестрой Златы постарались.

Все… Влада клинит. Красный свет.

Так какой сегодня день? Кажется, он знает, где она.

Он звонит тренерше Оли. Просит если жена его появится, задержать ее. Пока он по пробкам доберется. Обещает вознаграждение.

Это же надо так напакостить! А ведь он с ней по-хорошему. Сколько всего для нее сделал. Позаботился об ее благополучии.

Это Оля потом поймет, что он для всех старался. Но поздно будет!

Сейчас его просто кроет. Он обязан ее увидеть.

– Где? – влетает в фитнес-зал.

– В душе? – девушка смотрит на него с испугом. – Но вам туда нельзя…

– Тебя забыл спросить, – рявкает.

Мчит в раздевалку. Распахивает дверь, рука ложится на ее шею.

– Ты что, дрянь, творишь?!

Смотрит в глаза бесстыжей, неблагодарной твари, там нет испуга. Рука еще сильнее сжимается. А взгляд скользит по обнаженной фигуре жены. К ярости примешивается совсем ненужное вожделение.

Ольга не отвечает, смотрит на него… диким, неизвестным ему взглядом. Доля секунды и его пах пронзает адской болью.

Глава 23

Влад сжимает мое горло, а сам по моему телу шарится. Я слишком долго прожила с ним в браке, чтобы не понять, как он завелся. Мгновенно.

Хм… а как же Азалия? Что ночка не удалась? Что-то голодный мой почти бывший муженек. Такой голод в глазах, будто у него пару лет этого самого не было.

Что ж… его проблемы. Пока он сжимает сильнее мое горло и облизывается на мое тело, я одним четким ударом бью его коленом в пах. Вкладываю всю свою ярость.

– Ой… – Влад тут же отпускает меня, сгибается пополам. – Офигела, что ли?! Дурная бабища!

Недолго думая, бью его локтем между лопаток. За «дурную бабищу» и не только.

Прохожу мимо, к своему шкафчику.

– Говорить разучилась, как гопница дерешься? Стыдно должно быть, Оль. Я был у тебе лучшего мнения.

Так и стоит согнутый в три погибели. Едва не падает. С ноги на ногу переминается.

– Ты наглый извращенец, который влез ко мне в душ. Всего лишь самозащита, – вытираюсь полотенцем.

Стеснения нет. И поджав хвост я бежать не буду.

Стоит сгорбившись, от боли кряхтит, а тело мое все равно глазами пожирает

– По самому сокровенному ударить! Родного мужа!

– Ты не муж мне, а мерзкий, озабоченный мужик. А ту тухлятину, что у тебя там болтается мне не жалко, – безразлично пожимаю плечами.

Внезапно делает резкий выпад, за руки меня хватает и всем телом наваливается, так чтобы пошевелиться не могу.

– Ты какого этот сброд в наш дом притащила? Ты знаешь, что они там устроили? – а сам носом ведет, мою кожу нюхает. – Тухлятина… врешь ведь, Ольга… я знаю, как ты подо мной стонала…

– Дом больше не мой. А тебе с твоей ксерокопией давно пора узнать свои корни. Веселитесь. Не благодарите. И если ты сейчас меня не отпустишь, я напишу заявление в полицию, о попытке изнасилования. А мои стоны, оставь себе как воспоминание, больше ты их не услышишь, – смотрю на него с презрением, пусть прочувствует его в моем взгляде.

– Ты чего, мы же… мы родные люди. Усмири свою ревность. Я никогда не планировал расставаться врагами. Мы обо всем, – проводит языком по моему обнаженному плечу, – Можем договориться.

И если раньше от одного такого прикосновения я таяла. То сейчас у меня тошнота к горлу подступает.

– А ты чего к сифилитичке пристаешь? – выплевываю ему в лицо.

Он ошарашен. Хватку ослабляет. Я пользуюсь моментов и отталкиваю его.

– Заразиться не боишься?

Сама отворачиваюсь, лезу в сумочку, при этом попку выставляю, она у меня подтянутая, Владу всегда нравилась, верчу ей, внимание отвлекаю. А сама быстро на телефоне диктофон включаю.

Разворачиваюсь. Как я и думала, он мою пятую точку пожирает, и за причинное место рукой держится.

– Льда бы… принеси, Оль. Поговорим.

– Теперь эти функции официально переданы ксерокопии, пусть она тебе носит все, лечит, и твои потребности удовлетворяет, – натягиваю трусики, затем джинсы.

– Это все случайно получилось с болезнью. Я не хотел. Это недоразумение.

– То есть ты хочешь сказать, что оболгал меня? – делаю голос более миролюбивым, даже подобие улыбки из себя выдавливаю.

– Я не специально. За это реально извини.

– Это ты так объяснял ксерокопии, что со мной не спишь?

– Это не из-за Азалии. Раньше. И за это прости. Не хотел.

– Влад, а что мне с твоим «не хотел» делать? Если родные дочери считают, что у меня сифилис? Как мне с этим жить? – надеваю лифчик. Затем свитер.

– Латентный между прочим! И ты его уже почти вылечила!

– О, – всплескиваю руками. – Так мне надо тебя поблагодарить, что ты сначала придумал мне позорную болячку, а потом от нее же почти вылечил! Браво! Низость высшей категории!

– Зато к тебе ни один мужик не подойдет, – вдруг выдает и снова на меня озабоченный взгляд бросает.

– А тебе какое дело? Иди к своей ксерокопии, живи для себя, со мной ты мучился, я в курсе. Так наслаждайся. Исчезни из моей жизни.

– Не исчезну, – как-то очень уверенно цедит.

– А ты планировал, меня как собаку на цепи держать. Не получится. Для этого у тебя молодая жена будет, вот с ней в какие хочешь игры играй.

– Ты потом поймешь, что я это и для тебя сделал.

– Сифилитичкой? Для меня?

– Нет, я о разводе. Про болезнь я извинился. Два раза, между прочим! Сам сто раз пожалел, что это ляпнул. Но, – в глазах ярость загорается. Снова на меня надвигается. – Прекрати чудить. Я дам тебе время успокоится. Потом мы все обсудим.

– Обсуждать мы ничего не будем, – беру свою сумочку, захлопываю шкафчик. – Для этого есть адвокаты. Тебя я из своей жизни вычеркиваю, как старый и ненужный хлам. А в новой жизни, потрепанному старью места нет.

Резко разворачиваюсь и иду к выходу.

А в коридоре около раздевалки странная картина. Моя тренер держит за руку охранника. Что-то усиленно ему объясняет.

Она что не пускает его в раздевалку?

Картинка быстро в голове складывается.

– Уберите там мешок мусора, – киваю охраннику на раздевалку. – Это было мое последние занятие у вас, – бросаю продажной тренерше.

Глава 24

Выбегаю на улицу. Достаю телефон и такси вызываю.

Злость внутри клокочет. Мало ему врезала. Надо было бы больше. Но ничего, буду бить иначе, больнее. По карману и по репутации.

Машина быстро приезжает. Водитель уточняет адрес.

Стоп!

А почему я до сих пор на такси? Неправильно это.

Называю адрес своего бывшего дома. Вряд ли Влад туда сегодня поедет. А мне надо машину забрать.

Наверное, мне надо бы задуматься, как мой муж превратился в ничтожество? Вспомнить счастливые моменты совместной жизни, его заботу…

Нет.

Я решительно отрезаю все воспоминая. Это в прошлом. Не позволю себе впадать в ностальгию. Если он так поступил, он все перечеркнул. Нечего сожалеть.

Захожу во двор дома.

Там жарят шашлыки. Дом гудит. Родственники неплохо так обжились.

– А ты кто? – ко мне подходит высокий мужчина, заросшая щетина, копна взлохмаченных волос, в руке металлическая фляга.

– Оля, бывшая жена Влада.

– Ого! – присвистывает, разглядывает меня. – Во он долбень. Какая женщина!

– Я машину забрать.

– И это тебя он променял на ту, – морщится, делает глоток из фляги. – А я Федор. Его брательник. Но у меня мозгов поболе. Ты если отомстить ему хочешь… так я это к твоим услугам! Проси, что хошь!

– Спасибо!

Он за мной по двору идет. По путно с людьми здороваюсь. Не хочу тут задерживаться. Атмосфера давит. Все равно невольно перед глазами картина, как меня выкидывали.

Отгоняю ее.

– Мож тебе че в доме надо? Я так поглядел, ты вещички-то не забрала.

– Нет, – мотаю головой. – Хотя… – быстро направляюсь к дому. – Ты прав, кое-что надо.

Мужик за мной следом. Родственники в доме устроили кавардак. Почему-то в прихожей вода и прилично так.

Меня это больше не волнует.

Направляюсь к нам в спальню. К своему ящику. Там у меня документы на квартиру бабушки. Забираю все бумаги, что там лежат. И не оглядываясь пулей вылетаю из дома. Мой сопровождающий за мной.

– Че так ничего и не взяла? Там вещичек добротных много? Но мы не трогали… мы ж не ган… не ворюги.

– Нет. Я все взяла.

Не хочу в новую жизнь тащить старые вещи. Я не суеверная, но тут запрет в голове.

– А вот цацки девахи забрали. Это чтобы ты на нас не подумала, – выдает Федор.

– Девахи? – хмурюсь.

У меня было достаточно много красивых и дорогих украшений. Муж дарил мне, не скупился.

– Ага, три девахи. Ну одна такая, высокая, статная, чернявые волосы до зад… попы. На тебя чем-то похожа. А вторая, блондиночка, меньше ростом, круглолицая, фигуристая. Они с той приходили, что с твоим мужиком околачивается. У которой сиськи на лоб лезут.

– Ясно, – сжимаю зубы.

Ира… Эрика… Азалия… троица…

Мать из дома, а они мои украшения деребанить… Мда… без комментариев.

– Ты мой телефончик чиркани. Если что надо организовать, ты только свисни, – широко улыбается Федор.

– Да, конечно. Спасибо, – записываю номер.

Возможно, реально пригодится.

Сажусь в машину и уезжаю. Мысленно для себя навсегда закрываю туда двери.

Дома Таисия уже ждет меня на кухне. Но я сразу в душ. Слишком мне гадко от полученной информации. Отмыться хочется.

Позже рассказываю последние новости Таисии. Немного болтаем, душу облегчаю и иду спать.

А с утра я уже у адвоката. Передаю ему пленку. А он мне сообщает, что на развод подал. С его связами разведут раньше, чем через месяц. А за раздел имущества, клевету, за все это будем бороться.

– Так же я дал указание своим людям немного покопаться. Интересные факты всплывают, Ольга Петровна, – быстро-быстро шевелит пальцами, перебирает бумаги.

– Какие факты?

– Я вам полную картину сообщу. Скоро, – хитрющая улыбка на губах. – Дело мне все больше нравится. Не скучно будет.

– Ваш энтузиазм мне тоже нравится. Еще один момент, Аркадий Борисович, – он вскидывает брови, с места вскакивает. У него реально будто шило в одном месте. Постоянно в движении.

– Внимательно вас слушаю.

– Мой тренер вчера меня подставила. Это из-за нее бывший в моем душе оказался. Она меня специально задерживала, пока он не придет. Надо бы наказать, – склоняю голову набок.

– Опасная вы женщина, Ольга Петровна, – подмигивает мне. – Не вопрос, сегодня лично переговорю с хозяином, могу вас уверить, что с карьерой тренера в этом городе она может попрощаться.

– Спасибо. Еще мне нужен нотариус. Квартиру продать.

– Он в соседнем кабинете. Нет, проблем.

Договариваюсь с нотариусом на следующий день. Чем быстрее я продам квартиру, тем скорее смогу начать свое дело. Мне надо двигаться. Не останавливаться ни на минуту.

Потому оставшуюся часть дня я езжу по объявлению и смотрю разные помещения для своего фитнес-центра.

Об остальном запрещаю себе думать. Глушу боль в зародыше. Не позволяю ей разрастись и затуманить разум.

Вечером приезжаю уставшая домой. Подхожу к подъезду, а из машины неподалеку, выбегает моя младшая дочь Эрика. И с криком:

– Мамочка, – виснет у меня на шее. – Я так переживала! С тобой все хорошо?

Глава 25

Родная дочь, а запах от нее чужой. Предательством несет.

Руки так и остаются висеть плетьми. И сама будто каменею.

– Мам! – дочь голову на бок склоняет, в глаза мне заглядывает. – Не переживай так. Все наладится. Я вот приехала тебя поддержать и не одна, – указывает пальцем на машину, из которой выходит ее муж Давид.

Здороваемся с ним кивками головы. Парень топчется на одном месте, к нам не подходит.

– Как вы меня нашли? – отстраняю дочь.

– Мы не знали точно. Звонить я тебе не рискнула, – опускает глаза. – Папа говорил, ты сложно все это переносишь. Он и подсказал, поискать у этой, – морщит свой немного вздернутый, курносый носик, усыпанный веснушками, – Таисии.

В детстве все умилялись Эрикой, девочка куколка. Задорная, веселая, добрая. Как из нее выросла предательница?

Из-за болезни разбаловали? Мы знали, как дочкам плохо, они болеют и старались скрасить их дни. Покупали все, что они хотели. Невыносимо слышать, как твой ребенок плачет от боли, хочется сделать все, чтобы ему стало легче.

Перестарались…

Хотя бывшему нормально, его же пока не предали.

– Какой у тебя папа молодец, все знает, все подсказал, – замечаю не без сарказма.

– Мам, я знаю, как тебе сейчас. Понимаю. Но ты связалась не с той. Таисия очень опасный человек! – и рожицу корчит скорбную, глаза округляет.

Я могу ей сейчас высказать все. Развернуться и уйти. Но мне интересно, зачем приехала, что она от меня хочет. Потому пока сдерживаюсь. Хотя… надолго меня не хватит.

– Ты ее даже не знаешь лично. Откуда такие выводы? Папа тоже рассказал? – выгибаю бровь.

– Мам, да я давно про нее слышала, еще до этого всего. И Злата рассказывала, и Давид, и Азалия. Ты думаешь, они просто так с ней не общаются? За дело! – поднимает вверх указательный палец.

– А Злата с Азалией у нас же ангелочки, – склоняю голову набок.

– Пойдем, отойдем, – берет меня за руку и ведет к беседке, что напротив дома. – Нечего чтобы соседи тут уши грели. Райончик то бомжицкий. Мам, ты сейчас не в себе, на них злишься, это все понятно. Но зачем ты устроила тот цирк с родственниками? Как там говорится, с кем поведешься, от того и набралась. Это Таисия тебя надоумила?

– Мне интересно, Эрика, а как ты сама относишься к тому, что твой отец собирается жениться на младшей сестре твоего мужа? Все хорошо? Вы с ней подруги? А теперь она станет твоей новой мамочкой? – произношу спокойно, с насмешкой. И дочери мой тон явно не нравится.

Она вертит глазами. Оглядывается на своего Давида. Потом на лице появляется та улыбочка. С которой она обычно все у нас с мужем просила. Такая ангельская, что никак не отказать.

– Так бывает. Папа полюбил. Да, немного странно, но на то мы и семья, чтобы понять и поддержать. Люди разводятся. Но при этом мы всегда остаемся вашими детьми. Мы любим и тебя, и его. Ведь папа так и хотел, сохранить дружеские отношения.

– Ага, чтобы я ходила к ним в гости по праздникам. Мило сплетничала с Азалией, и сидела с Ириной дочкой.

– Так да! – всплескивает руками. – Расстаться культурно, полюбовно и без скандалов. И Давид к тебе очень хорошо относится! Он очень переживает, что мы едва поженились, а уже у нас в семье такое случилось. Мам, мы даже медовый месяц отложили, – надувает губы.

– Отложили вы потому, что Давид сейчас работу не может бросить, – выдаю, а Эрика рот от удивления открывает. Не ожидала, что я знаю. Мне Ира же и рассказала, что сестра ее расстроилась, что на месяц позже на острова полетят.

Мне в принципе шокировала новость, что Эрика выходит замуж за Давида. Со Златой породниться мне как-то меньше всего хотелось.

Давид был для меня темной лошадкой в ее семье. Если Азалия постоянно мелькала рядом с мамой, то мальчик в возрасте семи лет был отправлен в пансионат за границу. Там же он закончил институт. А тут он не появлялся. Так что о нем я ничего не знала и практически не слышала.

Когда же он вернулся, то сразу стал во главе фирмы, которая сотрудничает с фирмой Влада. Парня я как-то даже не особо сыном Златы воспринимала. Слишком долго его не было.

А вот месяца три назад новость – Эрика и Давид решили пожениться. Хотя я даже не знала, что они встречались.

Все произошло молниеносно. Меня уверяли, что у них вспыхнуло так, что они не могут друг без друга. Я на них смотрела, всегда вместе, обнимаются, Давид ни в чем дочери не отказывает.

Кто я такая чтобы вмешиваться в выбор дочери? Хоть кошки внутри скребли. Но я постаралась их запереть у себя в душе. И не концентрироваться на факте, что Давид сын Златы.

– Он бы мог! – восклицает. – Но я не могу уехать, когда ты не в себе. Я слишком тебя люблю, мамочка.

– И папу, Азалию, Злату, всех.

– И их. Да, я разрываюсь! – морщит носик, глаза опускает, будто плакать собирается, и скорбное такое выражение на лице. Ранее я на все была готова, только бы дочь успокоить, едва завидев эту вселенскую скорбь на кукольном личике.

Сейчас не трогает.

В этот момент, я невольно бросаю взгляд на машину. А там нет Давида.

– Где твой муж? – спрашиваю.

Дочь оборачивается. Скользит рассеянным взглядом по машине, двору.

– Не знаю, наверно кофе пошел выпить. Ему скучно стоять и меня ждать. А нам с тобой поговорить надо, хоть меня послушай! Ире ты уже нагрубила! Как так можно? Мы же твои дети? – продолжает скорбно вещать Эрика.

Глава 26

– Мои дети, которые обворовали родную мать? Которые за моей спиной обсуждали мои слезы и сопли? И так восхищались новой пассией своего папаши? – смотрю ей в глаза. Давлю взглядом, так что она делает два шага назад.

Открывает рот. Губы вытягиваются буквой «О», но звука не издает. Моргает. Глаза беспорядочно бегают по сторонам. Она лихорадочно соображает, что ответить.

– Я тоже удивилась, что это мои дети, Эрика.

– Ты все не так поняла, мама! Мы спасали твое добро. Ты же сама притащила сброд в наш отчий дом! Они бы все продали. А так мы постарались уберечь, – улыбка на ее губах выходит насквозь фальшивой и неестественной.

– Поэтому ты, – протягиваю руку, откидываю волосы от ее уха, – надела мои серьги? Так их спасала?

– Блин… – срывается с ее губ тихое. – Поносить взяла. У тебя же такие красивые украшения. Папа, выбирал. А тебе что жалко для родной дочери?! Для тебя те отщепенцы шпионят в доме, да? Мам, с кем ты связалась? Не позорь нас! Мы же приличная семья.

У меня в душе тревога нарастает. Давид так и не появился, и я решительно направляюсь к подъезду.

– Ма, ты куда? – дочь бежит следом. – Мы же еще не договорили!

– Не вижу смысла в бессмысленном разговоре. Вы с Ирой свой выбор сделали, – ускоряюсь, бегу по лестнице.

Дочь за мной не отстает.

– Мам, да подожди ты, мне надо тебе кое-что сказать, – пытается меня схватить за руку, остановить.

Чем больше она пытается, тем сильнее у меня сердце колотится.

Вбегаю в квартиру. Прямиком на кухню. Там Таисия сидит на стуле, Давид стоит около нее. Внимательно изучаю лицо подруги, она не напугана, скорее растеряна.

– Что ты происходит? – интересуюсь жестко.

– Давид решил меня предупредить, чтобы я не лезла в вашу семью, – говорит Таисия. – Я все порчу, и забиваю тебе голову. Я завистливая неудачница, которая решила напакостить.

– Все так и есть! – говорит дочь. – Давид просто переживает! Как и мы все!

– Так переживаете, что считаете нормой обворовать родную мать. Я в курсе!

– Ольга, что вы такое говорите? – парень недоуменно бровь выгибает.

– Мама, все не так поняла. Не обращай внимания. Ты же видишь в каком она состоянии, – торопливо лопочет Эрика.

– А ты не в курсе, – злорадно скалюсь. – Так вот твоя жена, вместе с твоей и своей сестрами вчера заехали в мой дом. Рылись в моих вещах и стянули все мои драгоценности.

– Чего? – он издает смешок, смотрит на меня как на полоумную. – Ольга, зачем это им? Я в состоянии купить жене все, что она хочет, моя сестра тоже не обделена.

– Я и говорю, мы спасали мамино добро! А нас обвинили, оболгали! Теперь ты видишь, как она, – тычет пальцем в Таисию, – Влияет на маму. Она уже считает нас предательницами! – снова корчит скорбную мордашку.

Она в этот момент очень милая. Не раз мы с Владом умилялись и потакали ее хотелкам. И Давид тает, подходит, обнимает жену, целует, утешает.

– Не расстраивайся, зайка. Я уверен, Ольга скоро поймет, как ошибалась. Я знаю, как ты любишь маму.

– Пошли вон, – говорю ровным, стальным голосом.

– Что? – поднимают на меня головы.

– Чтобы завтра украшения мне привезли. Все. Я прекрасно помню, что там было. Иначе я заявлю в полицию о пропаже. А сейчас, на выход, – киваю головой на коридор.

– Мама! – Эрика делает ошарашенное лицо. Ей бы в актрисы, столько разнообразных эмоций и все картинные, милейшие. Такие натуральные. – Ты на родную дочь в полицию? Мама… что они с тобой сделали… – подбегает. Берет за руки, даже две слезы катятся по щекам. Такие крупные, с душком фальши. – Пару слов наедине. Мамочка… – тащит меня из кухни.

– Я все сказала, Эрика.

– Это же аферистка, мам. Неужели ты не понимаешь, что она хочет у тебя отобрать все, что ты от папы получишь! Мамочка, я тебе помогу, – лезет ко мне обниматься, но я руку вперед выставляю. – Перепиши на меня квартиру бабушки. Я все сохраню. Ту, что папа подарил, тоже лучше переписать. Когда эта интриганка поймет, что с тебя нечего поиметь, она изменится! Она покажет свою настоящую рожу!

– Эрика, куда тебе столько? У тебя богатый муж, отец никогда ничего для тебя не жалел. Тебе все мало?

– Я же для тебя! Как ты не понимаешь! Забота! А как захочешь, я все отдам, по первому требованию! Просто чтобы ты увидела, что Тая за человек! Пойми одно, чтобы ни происходило у вас с папой, мы все остаемся семьей!

– Завтра мои украшения должны быть у меня. Иначе…

– Полиция, – перебивает меня и морщит нос. – Ты ничего не докажешь.

– Я могу рассказать. Думаю, медиа очень заинтересуются скандальной историей, как дочери мать обворовывали, – говорю, копируя ее заботливый тон.

Эрика в лице меняется, черты жесткими становятся, губы поджимает, уголки вниз, потом смотрит на меня снисходительно, с чувством собственного превосходства.

– Мама, какая ты идиотка! Хотя таковой меня считаешь, – сейчас ее голос звучит максимально стервозно. – У нас с папой все под контролем. И когда ты поймешь наши масштабы, будешь локти кусать и прощения просить. Только, – тычет меня пальцем в грудь, – Поздно будет!