Текст книги "Праймзона"

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ну хорошо, она гений, а мы недоумки, – Рутгер не любил спорить с чьей-либо точкой зрения при отсутствии весомой выгоды от спора. – Что делать-то будем?

– А кто у вас главный специалист по исцелениям?

– Самый главный, к сожалению, в ларце с каталистами остался... Но Людвиг, пожалуй, подойдет.

– Тогда зовите!

Однако не успел Людвиг сделать и нескольких шагов, как в трюме корабля раздался громкий хлопок и оттуда повалил вонючий зеленый дым.

– Это что еще такое?! – возмутился Рутгер.

Иманд развел руками.

– Увы. Без постоянного присмотра госпожи механика эта штука долго в воздухе не держится. Слишком сложная начинка.

– Так что, будем опускать корабль на землю?

– Придется.

Вдруг из темноты трюма раздался слабый голос Одри:.

– Сигнал... Подайте сигнал... Нашим... Сигнал Имиру...

– Бредит? – спросил Рутгер.

– Да нет... Нет, не похоже, – Иманд потер лоб, словно бы что-то припоминая. – Ах я осел! Ну конечно! Она хочет сказать, что пока мы еще в воздухе, нам следует послать “крик летучей мыши”.

– Но позвольте, летучие мыши не кричат!

– Кричат, только люди их не слышат, – сказал Людвиг, пролезая мимо Рутгера в люк, лечить госпожу механика.

– Вот именно, – поддакнул Иманд. – Мы истратим последний прайм из корабельных запасов, зато наш безмолвный крик Имир услышит и за сотню километров! Тогда ближайшие к нам охотники из его отряда сразу же направятся к месту нашего приземления.

– Ну давайте кричать тогда, – согласился Рутгер.

– Давайте. Насколько я помню, за “крик летучей мыши” тут отвечает специальное устройство в носу корабля...

Разумеется, Рутгер настаивал, чтобы, бросив корабль вместе с раненой Одри (благодаря стараниям Людвига той стало несколько лучше и бедняжка заснула умиротворенной), отряд немедленно отправился дальше.

– Вообще-то мы уже в Праймзоне, – заметил Иманд. – Передвигаться ночью здесь категорически нельзя. Давайте отдыхать, а утром разберемся.

– А погоня? – не унимался Рутгер. – Если они выслали погоню?!

– Вообще-то гвардейцы обычно в Праймзону не суются. Но даже если – даже если – на этот раз погоня будет, мы опередили их на двенадцать часов.

– Так много?

– Спасибо летающему кораблю. Мы пересекли особо мерзопакостную местность между фортом и Болотом, которая именуется Гремящими Ключами. Там всего лишь километра три, но даже опытному охотнику – в одиночку, налегке – чтобы преодолеть Гремящие Ключи требуется полный суточный переход. Так что насчет погони до середины следующего дня можно не беспокоиться.

Поскольку все, не исключая и самого Рутгера, валились с ног от усталости, с предложением Иманда согласились без долгих дебатов.

Определили порядок смены караулов и легли спать.

Поскольку Иманд стращал ползучей чудью, которой кишат окрестности Болота, ночевать устроились прямо на палубе корабля.

Рутгер на правах лорда в ночном карауле не стоял и проспал куда дольше обычного – тем более, что ему снилась Анабелла, неожиданно сговорчивая и непривычно болтливая, а поцелуи ее были такими сладкими...

Его разбудил Людвиг. Рутгер в первую секунду подумал – к завтраку, но оказалось, что...

– Вставайте, хозяин, охотники за кораблем пришли. Просят покинуть их собственность.

– Хороша благодарность, – проворчал Рутгер, протирая глаза. – Мы им эту самую “собственность” из лап гвардейцев спасли... А они нас еще поторапливают!

– Им надо срочно раненую госпожу механика к какому-то своему особому врачу везти. Говорят, только он может ее спасти. Так что корабль взлетит прямо сейчас...

Хотя Рутгер и был спросонья, но проявил деловую хватку:

– Какие шустрые! А они не хотят нас отблагодарить? Не на словах, а как-нибудь весомо и зримо?

– Иманд уверяет, что получил с них целый мешок всяких полезностей, которые помогут нам в хождении по Праймзоне, – сказал Людвиг.

– Неужели?

– По крайней мере, сам мешок я видел. Что внутри – не знаю.

– Ну и хвала прайму, – легко сдался Рутгер. – Я, честно говоря, так, для порядка насчет благодарности вредничаю. Анабелла любила говорить, что мне следует бороться с непрактичностью. Вот я и борюсь...

Глава 10. На Болотах

“Прекрасны болота весной, во время цветения багульника. В остальное же время болота на редкость непрекрасны.”

Из “Настольной книги любителя естественной истории”

В те минуты Иманд был бесконечно серьезен.

Даже не верилось, что всего десять минут назад этот человек травил развеселые соленые анекдоты и бросал на Фриду недвусмысленные взгляды ловеласа.

– Еще раз повторяю, – сказал охотник. – Мы с вами находимся в Праймзоне. Это означает, что каждый из вас, кому дорога жизнь, должен слушаться меня беспрекословно. И более того, каждый из вас, кому собственная жизнь не дорога, но дороги жизни ваших товарищей и вашего лорда, – Иманд выразительно посмотрел на Дитера с Буджумом, – тоже должны слушать меня беспрекословно. Поскольку неверный шаг одного может погубить всех! Ровно один шаг. Может погубить всех. Ясно?

– Мне представляется, вы избыточно драматизируете, – сказал изобретатель Шелти бесстрастным голосом человека рассудительного и никогда не теряющего головы. .

– А мне представляется, – басом прогудел Буджум, – что господин охотник держит нас за детей! И совершенно напрасно. Ведь каждый из нас прошел через столько смертельных боев, что хватило бы на десяток охотников!

Иманд даже бровью не повел.

– А мне представляется, – спокойно сказал егерь Людвиг, – что мы уже не дети. И не следует думать, будто мы не понимаем, что Праймзона – опасное место.

– Самое главное на болоте – это четко следовать тропе, ну или проводнику, идти след в след, – устало пожала плечами Фрида. – Именно так я идти и собираюсь.

Рутгер, хотя и был согласен со своими героями, обижать охотника не хотел. Поэтому счел нужным приструнить своих удальцов.

– Друзья мои, я высоко ценю ваши соображения, но все-таки замечу, что мы не дали уважаемому Иманду закончить! Нам всё ясно, – это Рутгер сказал уже охотнику. – Мы готовы подчиняться любому вашему приказу. Продолжайте, пожалуйста.

Иманд кивнул – мол, благодарю. И вновь заговорил, обращаясь поначалу к Фриде:

– Вы всё верно сказали насчет тропы. Благо, она здесь есть – а это в Праймзоне уже за счастье. Идти в основном будем по остаткам старой имперской дороги. Дорога эта, некогда мощеная и ухоженная, проходила раньше по насыпи. Насыпь изрядно размыли дожди, подкопала всякая чудь и разрушили аномальные вихри прайма, но все же Болото не поглотило ее целиком. В Болоте трясины и топи, а по старой дороге грунт надежный, да и глубины в худшем случае по грудь.

– По гру-у-удь? – вытаращилась Фрида.

– Это в худшем случае. Обычно – по щиколотку, а то и совсем сухо. Так что пройти можно. Однако здесь, в Праймзоне, в отличие от более благословенных земель, короткий путь не всегда самый надежный... Здесь из-за особых скоплений прайма имеется множество странных мест, которые ученые зовут мудреным словом “аномалии”...

– Чего? Ненормалии? – переспросил Буджум и тут же сам расхохотался над своей шуткой.

– Если вам так удобней, пусть будут “ненормалии”, – кивнул Иманд. – Их опаснейшей сути это не меняет. Если человеку не повезет попасть в такую ненормалию, с ним могут произойти ужаснейшие вещи! В него может ударить невесть откуда взявшаяся молния – при абсолютном ясном, без единого облака, небе. Его может подбросить вверх, выше верхушек деревьев, невидимая рука, а может расплющить невидимым прессом. Наконец, человек может услышать странные, зловещие звуки, которые сведут его с ума... Аномалий очень много. Некоторые из них выдают себя дрожанием воздуха, мерцанием подозрительных искорок и огоньков. Но большинство для невооруженного взгляда невидимы. Только я при помощи тренированной интуиции, специальных очков и некоторых секретных приспособлений, вроде моего компаса, умею распознавать аномалии загодя и выбирать маршруты обхода.

– Но если аномалии обусловлены скоплениями прайма, значит они пахнут праймом, так ведь? – полюбопытствовала Фрида.

– Некоторые – пахнут. Но я вам не рекомендую полагаться в Праймзоне на свое легендарное чутье героя. Я видел немало героев, которые расстались с жизнью из-за того, что не унюхали “ведьмино кольцо” или “красный смех”... Я понимаю, что вы, в отличие от людей, бессмертны... Поэтому небытие не страшит вас так сильно, как обычных людей. И все же: подумайте о том, что в случае вашей гибели лорду придется продолжить свой путь без вас – без вашей помощи, без вашей защиты...

– А что делать, если ты все-таки угодил в эту... ненормалию? – спросил егерь Людвиг со своей традиционной ангельской улыбкой.

– Бежать как можно быстрее в том направлении, откуда пришел, – ответил Иманд. – Но многие аномалии, увы, просто не предоставят вам такой возможности. В иных вы стоите как приклеенный, иные – убивают в мгновение ока... А в некоторых случаях самое правильное – это не шевелиться и уповать на то, что приду я и спасу вас! – сказал Иманд.

Герои молчали. Только волк егеря Людвига Зубан нюхал воздух и тревожно поводил ушами. Как видно, чувствовал на Болотах что-то недоброе.

– Если вопросов больше нет, предлагаю выступать, – сказал Иманд и уверенно двинулся вперед.

Первые два часа прошли спокойно.

Настолько спокойно, что Рутгер даже начал насвистывать песенку. Хотя и давал себе зарок служить примером дисциплины и бдительности для своих героев.

“В стране чужедальней жил старый король

С красавицей дочкой своею...”

Эту песню, весьма популярную в родных землях лорда Данзаса, знали все герои. Начать с того, что по легенде ее сочинил далекий предок Рутгера, имя которого тот успел позабыть, а брат Рутгера Бардольд прекрасно исполнял ее под звуки механического клавесина.

А от Бертольда мысли Рутгера невольно перешли к Клариссе, дочери девяностолетнего лорда Фрогга, к девушке, с которой он встречался давным-давно, еще до Анабеллы. Кларисса была стройной рыжеволосой красоткой с дивными глазами цвета морской волны и осиной талией. И целовалась она с неожиданным для своего малого возраста энтузиазмом! Жаль, что замок Клариссы располагался в шести днях езды от замка Рутгера. И их роман... можно сказать не выдержал испытания расстоянием!

При звуках песни, суровые, напряженные лица героев расцвели улыбками. В конце концов, болота болотами, а есть ведь места, где пьют вино и наслаждаются жареной бараниной в сырном соусе!

Двигались они следующим порядком.

Впереди какой-то особой, невесомой походкой вышагивал Иманд.

Он опустил на глаза специальные очки с разноцветными стеклами.

Хитроумное устройство позволяло менять стекла, выставляя на каждый глаз тот цвет, который Иманду представлялся оптимальным для обнаружения соответствующих аномалий.

Какие именно аномалии могут встретиться на каждом отрезке пути, охотник определял, сверяясь с картой и какими-то мудреными таблицами, коими был туго набит его видавший виды кожаный планшет.

За охотником вышагивал Буджум – самый энергичный из героев отряда.

Было уговорено, что по первому же знаку Иманда Буджум стремительно выдвинется вперед на своем летающем мече и произведет разведку. Если понадобится – разведку боем.

Действия Буджума готовилась поддержать своими меткими стрелами лучница Фрида. Поэтому она шла третьей.

Несмотря на немалый ратный опыт, походка у лучницы была очень женственной, как бы пританцовывающей, а узкая юбка лишь подчеркивала упоительную гладкость ее бедер.

Рутгер невольно залюбовался своей героиней. Она была так похожа на отважную и в то же время чувствительную дочь старого короля из баллады, которую он напевал! Как жаль, что он поклялся отцу никогда не ухаживать за героинями!

Сам Рутгер шел четвертым. И, стало быть, занимал центр их походной колонны.

Вслед за лордом, верхом на своем верном Зубане, ехал егерь Людвиг. Перед егерем стояла задача прислеживать за Рутгером. При возникновении опасности для жизни лорда Людвигу было велено Имандом подхватить хозяина в седло и умчать в то место, которое покажется ему самым безопасным.

Пока же все шло мирно, а потому волк Зубан выполнял роль вьючного мула – на его спине висели мешки с припасами.

Предпоследним двигался изобретатель Шелти, в тот день задумчивый более обычного.

Сильной стороной этого героя, как известно, являлась его способность материализовывать различные виды тяжелых, стационарных вооружений.

В каждой руке изобретатель держал наготове по “искре прайма”. Энергии, заложенной в каждом из этих артефактов, было достаточно, чтобы призвать из небытия турель с быстрострельной пищалью.

Таким образом, при нападении превосходящих сил чуди либо лихих людей предусмотрительный и умелый Шелти должен был создать ту заранее оборудованную позицию, на которую после авангардного боя отступили бы Буджум с Фридой.

Замыкал колонну крысолов Дитер.

И этот выбор арьергардного героя тоже был не случаен!

Именно крысам Дитера было поручено наблюдение за тылом.

Ветер над Болотом дул устойчивый, северный – стало быть, почти ровно в спину отряду. А потому чуткие зверьки Дитера должны были унюхать любого врага, который взялся бы красться за ними следом.

Тем временем Рутгер дошел до слезливого финала:

“И вот они крепко обнялись,

И умерли тотчас вдвоем...”

Герои дружно повздыхали над словами баллады. Некоторое время никто не решался нарушить молчание.

Затем заговорила Фрида:

– Все-таки женщине не следует властвовать другими, как принцесса из этой грустной баллады, которую только что исполнил наш господин... Женщина должна служить своему лорду. Ну или на худой конец мужу... Таково мое мнение.

– А по-моему, женщина никому и ничего не должна, – бросил через плечо Буджум. – Пусть что хочет, то и делает! Я разрешаю!

– Вот заведешь себе жену, поглядим, как ты будешь ей “все разрешать”! – глумливо бросил из хвоста колонны Дитер.

– Я конечно своей точки зрения никому не навязываю, – сказала Фрида. – Но предназначение женщины – подчиняться...

“Не девушка, а клад!” – умиленно подумал Рутгер. Однако озвучивать свою мысль лорд Данзас не стал. Он чувствовал: отважная лучница Фрида сплачивает их маленький отряд. А значит, в некотором символическом смысле, принадлежит всем им. И не должна думать, будто нравится своему лорду больше, чем другим.

Вдруг в разговор вступил изобретатель Шелти. В тот день он вспомнил о своем кратком и злокачественном романе со служанкой соседнего поместья по имени Виола, которая не только обманула доверие Шелти, но и ославила его на всю округу занудой и ревнивцем. И от воспоминаний об этой краткой и несчастливой любви в голове Шелти зазвучали боль и досада, которые даже он, мастер самообладания и умолчаний, не сумел скрыть.

– А я вообще считаю, что женщина – это ошибка природы. Именно поэтому в них неискоренима тяга себя украшать – все эти ленточки, оборочки, каблуки... Они всё время как бы доказывают всем и каждому, что нужны! Доказывают, что хороши!

Фрида поглядела на инженера с плохо скрываемым недоумением.

– Ошибка природы? – усмехнулся егерь Людвиг. – Позволь полюбопытствовать, а ты... – щеки Людвига покраснели от смущения, – ...а был ли ты когда-нибудь с женщиной?

– Бывал. И при том гораздо чаще, чем мне самому хотелось! И значительно чаще, чем оно того стоило! – с обескураживающей честностью ответил Шелти. Фрида прыснула со смеху. Да и остальные заулыбались. Все они хорошо относились к Шелти и воздавали должное светлому уму, такту и внутреннему благородству. Но это его записное женоненавистничество, которое овладело им с недавних пор Что с ним делать? Как исцелить от него товарища?

– А как же дети? Женщины не могут быть “ошибкой природы”! – вступился за женщин Буджум, повелитель молний и громов. – Потому что без них и люди, и мы, герои, перестанем существовать!

Шелти задумался. По всему было видно, что о детях он думал меньше всего. Он лишь хотел сказать, что ненавидит пустых и тщеславных вертихвосток, ветреных и неверных, таких, как Виола! Но, конечно, о том, чтобы признаться товарищам в своих истинных мотивах и капитулировать в споре перед невежественным Буджумом, не могло быть и речи!

Наконец изобретатель подобрал аргумент.

– У тебя устаревшие сведения, старина, – сказал Шелти делая самое авторитетное лицо. – Я слыхал, что ученые экспериментировали с выращиванием людей в стеклянных колбах и уже получили первые обнадеживающие результаты! А это, в свою очередь, значит, что в будущем мы, мужчины, сможем отказаться от услуг женщин в деле деторождения!

– Может мы и сможем! – громко сказал Дитер. – Но даю тебе руку на отсечение, мы от них никогда не откажемся! Потому что не захотим!

Все герои – кроме Шелти – громко расхохотались. Расхохотался и Рутгер. И только Иманду, похоже, было совсем не до смеха.

Он остановился и сдвинул на лоб очки. Лицо его было искажено сердитой гримасой.

– Вы что, с ума сошли? – строго сказал он. – Забыли, о чем я говорил? Я же просил вас, по-человечески просил, соблюдать тишину! Здесь, над топями, прекрасная слышимость. И полным-полно чуди!

– Да расслабься ты, – спокойно сказал Людвиг. – Сколько можно нас стращать?

– И где, кстати, твоя чудь? – поинтересовался Буджум, сгибая правую руку и демонстрируя внушительный бицепс. – Уверен, если бы к нам приближалось какое-нибудь вредоносное чудище, наш Зубан уже унюхал бы его и обнажил клыки!

И в этот момент, как назло, Зубан... жалобно заскулил!

Даже егерь Людвиг, знаток волчьей натуры, и тот опешил.

– Это что еще такое? – спросил он, наклоняясь из седла к волчьей морде.

– Учуял чудь? – предположил Рутгер.

– Нет, это не чудь, – сказал охотник упавшим голосом. – Я же предупреждал вас: не шумите... Вы разбудили ее!

– Кого “ее”?

– Кочевую аномалию...

С этими словами Иманд установил в своих чудо-очках красные стекла и повел себя с точки зрения непосвященного весьма странно.

Он достал из нагрудного ягдташа несколько стальных звездочек. И принялся что было сил швырять их во все стороны.

В общей сложности Иманд бросил девять звездочек. При этом, как заметил Рутгер, траектории некоторых звездочек отличались от привычных человеку по его повседневному опыту.

Так, шестая стальная звездочка, пролетев шагов двадцать, заметно приняла вправо.

А седьмая в полете будто бы ударилась о невидимую преграду, подскочила вверх и вдруг исчезла с едва заметной глазу вспышкой.

Что же до последней, девятой звездочки, то она – отправленная охотником почти строго назад, через головы крыс Дитера – тоже исчезла. Но на этот раз с громким, похожим на звук выстрела, хлопком.

Это, видимо, предоставило пищу для ума Иманда, поскольку он тотчас истошно заорал: “Бежим!”

И – первым подал пример!

Охотник бросился вперед по старой имперской дороге – благо, перед ними простирался возвышенный участок и ему не пришлось хлюпать по щиколотку в жиже – да так шустро, что только пятки засверкали.

Большинство героев тут же последовало его примеру.

Замешкавшийся на секунду Рутгер увидел страшное: одна из крыс Дитера сделала пару неуверенных настороженных шажков в том направлении, где исчезла девятая стальная звездочка.

Вдруг дорожная пыль вокруг нее полыхнула призрачным голубым огнем. А само несчастное животное, вмиг обуглившись и обильно дымясь, скорчилось в пыли. Предсмертная конвульсия – и конец...

Не то чтобы Рутгеру было так сильно жаль крысу, пусть даже и славную помощницу. Но он вдруг понял: на ее месте очень даже запросто может оказаться он сам! И, в отличие от крысы, уже бы не возродился из небытия по первому зову флейты своего хозяина!

От этих мыслей лорд Данзас на пару мгновений впал в своего рода столбняк.

Но спасибо егерю Людвигу! Бдительный герой сразу заметил, что хозяин не в себе, и сделал именно то, что требовалось: подхватил своего лорда в седло!

Волк Зубан, хотя и был отягощен поклажей и двумя ездоками, достаточно легко догнал бьющего все рекорды скорости Иманда.

– Внимание! – прокричал охотник на бегу. – Сейчас!.. Будет!.. Крепкая оплеуха!..

Рутгер не понял сразу, что за оплеуху имеет в виду охотник.

Но прошло три секунды и эта ясность пришла к нему... вместе с оплеухой!

Окружающий воздух вдруг показался Рутгеру холодным и плотным. Он словно бы собрался в толстую резиновую дубину, которая с невероятной силой ударила лорда по спине.

От полученного удара лорд Данзас вывалился из седла. И полетел вперед, в вонючую болотную воду. “Какое счастье, что Анабелла, чистюля Анабелла, не видит этого!” – только и успел подумать Рутгер.

Рядом с ним, поднимая фонтан брызг, приземлился Людвиг в своем красивом походном камзоле.

А в двух шагах слева – сам волк Зубан, в чьих недоуменных, почти щенячьих глазах читался немой вопрос: “Что это было?!”

Та же участь постигла и охотника, и всех других героев.

И, как стало ясно сразу же, им невероятно повезло.

Гнавшаяся за ними со скоростью галопирующего жеребца тепловая аномалия врезалась в цепь мохнатых кочек на границе дороги и болота.

В один миг испарились сотни ведер болотной воды.

К небесам рванули гигантские фонтаны густого белого пара.

Запахло пожаром на сеновале и жареными лягушками. Зато почти вся энергия аномалии ушла в это увлекательное и зрелищное представление!

Так что до незадачливых покорителей Праймзоны докатилась лишь волна теплой и грязной воды напополам с горячей ряской.

– Правильно ли я понимаю, – первым подал голос любознательный Шелти, никогда не упускавший случай узнать что-то важное и потенциально полезное, адресуясь к Иманду, – что вы заранее определили местоположение той аномалии, которая столь беспардонно и более чем вовремя зашвырнула нас в болота?

Охотник медленно обтер лицо от ряски.

Выплюнул воду.

И, глядя на Шелти, глаза которого лучились жаждой знания, как учитель глядит на смышленого школьника, сказал:

– Вы правильно понимаете... И, добавлю, что если бы я это местоположение заранее не определил и не отдал бы команду “бежать”, мы уж точно не отделались бы полетом над топями... Эта штука обожгла бы нам спины, спалила волосы, поджарила пятки! Вряд ли хоть один из нас смог бы выжить с такими страшными ожогами! А ваш волк – он просто вспыхнул бы, как шкура, политая маслом...

Егерь Людвиг с запоздалой отеческой тревогой посмотрел на Зубана, который первым выбрался на кочку. Как хорошо, что Иманд проявил бдительность! Как здорово!

Отдышавшись, решили сразу двинуться дальше... Но не тут-то было!

Одежда была мокрой насквозь. В обуви хлюпала болотная жижа. Блочный лук Фриды нуждался в разборке, чистке и просушке. То же касалось и чудо-очков Иманда, и заговоренного щита Рутгера, болотная вода в котором дымилась, как суп в тарелке.

А ведь это деликатное изделие, знал Рутгер, не выносит промокания и отсыревания, теряя большую часть своих защитных свойств!

– Выбрав местечко посуше и попросторней, Иманд развел костер.

Да-да, среди топей нашлись и сухие сучья, и даже пара подходящих бревен!

Хотя та часть Праймзоны, которая именовалась Болотом, представляла собой в основном обещанные самим названием болота и топи, в ней все-таки встречались небольшие возвышенности, островки, останки староимперских постоялых дворов.

В таких местах – помимо гнуса, черепов, скелетов и ядовитых лишайников – попадались и кустарники, и деревья.

Большинство растений было мертво. Однако случались и удивительные уродцы, испытавшие на себе губительное воздействие прайма, но не умершие, а изменившиеся, и существующие уже в новом качестве этакой растительной чуди.

К примеру, на краю облюбованного Имандом глинистого острова торчал куст барбариса с шипами таких устрашающих размеров, что на них можно было насадить рыцаря вместе с лошадью!

Члены отряда принялись сушить вещи и припасы.

А когда – спустя четыре часа – все более-менее обогрелись и, главное, привели в порядок все виды вооружений, Иманд потребовал свернуть лагерь и идти вперед.

– Болота – не лучшее место для ночлега. Согласно моему плану, мы должны были покинуть эти топи до наступления темноты... Понятно, что из-за купания сделать этого мы не успеем. Но и ночевать здесь я тоже никому не позволю! Сейчас мы должны пойти как можно быстрее. Если потребуется, побежим, как то делают на марше легкие егерские роты Его Императорского Величества... Наша цель – Змеиная Дамба! Если где и можно ночевать посреди Болота, так это только там.

– Но вокруг дамбы наверняка водятся змеи! Это явствует уже из самого названия! – заметила Фрида, очень стараясь казаться спокойной. Однако легкая дрожь в голосе ее тревогу всё же выдавала.

– Да, там действительно полно змей... В том числе и ядовитых! Но это-то и хорошо, – сказал Иманд. – В отличие от прочих тварей, змеи Болота не подвержены изменяющим воздействиям прайма. По крайней мере, в физическом плане, – добавил охотник загадочное уточнение.

– Что вы имеете в виду? – сразу же насторожился Рутгер.

– Не важно, – Иманд спешил и не хотел вдаваться в детали. – Главное, что обитатели Змеиной Дамбы терпеть не могут чудь, безжалостно с нею сражаясь... Так что в этом участке Праймзоны змеи – наши союзники.

Фрида пожала плечами. Мол, союзники или нет, а все равно ненавижу гадин!

Но других героев и Рутгера такие мелочи, похоже, не беспокоили. Они оканчивали одеваться, подгоняя на себе перевязи, ремни и ягдташи.

Выступив, почти сразу же побежали, следуя за порывом Иманда.

Тяжелее всех пришлось, конечно же, погруженному в раздумья Шелти.

Искусный во всяком знании, образованный и даже утонченный, когда речь заходила об атлетических утехах, Шелти сразу же скучнел. Не то, чтобы он не любил физические нагрузки как таковые или был хил. Скорее иногда они делались ему невыносимо скучны! Так случилось и в этот раз.

– Пусть будут прокляты эти болотные аномалии! Вместе с чудью! Ведь из-за них моя жизнь превратилась в одну большую скачку! В то время как в мозгу у меня как раз созрела отличная концепция новой метательной машины, подобных которым нет ни у одного лорда нашей благословенной империи! Осталось обдумать кое-какие детали – и можно делать первые эскизы! А вместо этого.... А вместо этого я, Шелти, вынужден заботиться о вещах малозначительных! Как будто я не герой, венец природы, а какая-то лошадь! Старая загнанная кляча!

– Кстати, лошади нам бы очень не помешали, – невпопад заметил Буджум.

– Если бы всякий, кто хотел, мог заезжать в Праймзону верхом, это была бы не зона, а палисадник моей бабушки, – проворчал Иманд. – Разрешаю в порядке отдыха перейти на шаг!

– Я думаю, путешествовать верхом на лошадях по Праймзоне все равно невозможно, – тяжело дыша, рассудительно сказал Рутгер. – Даже если убрать заслоны Особого Корпуса.

– Совершенно справедливо, – поддержал лорда Иманд. – Лошадь слишком большое и пугливое животное для Праймзоны. Аномалии и орды чуди не дадут вам уехать на ней далеко...

Змеиная Дамба ко всеобщему облегчению показалась впереди даже быстрее, чем все рассчитывали со слов Иманда.

Это было основательное сооружение времен Старой Империи. Длиной добрых метров восемьсот, а то и целый километр!

В отличие от основной территории топей, где для прокладки дороги достало обычной насыпи высотой в метр-полтора, в этом месте еще до Катаклизма у строителей были резоны сделать кое-что посолиднее.

Почти по всей длине дамбы сохранились и подкрепы из красного кирпича, и даже чугунные столбики с гербом императора Александра.

Но вместо того, чтобы призвать всех ускорить шаг, Иманд вдруг резко остановился и предупредительно выставил ладонь:

– Ни шагу вперед! – мрачно сказал он.

– Что, аномалии? – понимающе осведомился Рутгер, который потихоньку вживался в реалии Праймзоны.

– На этот раз нет, – ответил охотник. – Змеи.

– Змеи? Но ведь змеи – наши союзники! Вы же сами это говорили! – Фрида, кажется, была обескуражена.

– Змеи – враги наших врагов. Но это еще не значит, что они наши друзья, – ответил Иманд. – Я должен договориться с ними о проходе! Не исключаю, они потребуют плату.

– А что будем делать мы? – спросил Рутгер от имени всех.

– Пока ждите здесь.

– Это называется “не чудь”, – вполголоса сказал никогда не забывающий про сарказм Шелти, наклонившись к уху Дитера; достаточно, впрочем, громко для того, чтобы было слышно лорду Данзасу. – “Не чудь”, ты понял? Но плату они, понимаешь ли, потребовать могут! Это нормально?

– А что такого? – Дитер, как и большинство героев, не мог похвастаться остротой ума.

– Змеи. Плату. Потребовать, – раздельно произнес Шелти с самым озорным выражением на красивом лице. – Нормально? Это же змеи, брат! Ты когда-нибудь видел, чтобы змеи в нашем нормальном мире от кого-то что-то требовали?

– А, ты вот о чем! – сообразил наконец Дитер. – Когда Иманд оговорился, что змеи Праймзоны не менялись именно физически, я понял, что тут не всё так просто. Смекаешь? Физически они не менялись. Но в каком-то другом плане, значит, изменились, да?

– Точно. Освоили азы торговых операций, ростовщичество...

– Или просто азы разбоя на большой дороге, – вставил Буджум, который тоже прислушивался к разговору. – И теперь успешно обирают прохожих.

Внимательно вглядываясь себе под ноги, выверяя каждый шаг, Иманд пошел вперед.

Вдруг рыжая непроглядная болотная водица по обе стороны от тропы забурлила, словно бы закипела, и из нее показались головы и тела десятков, сотен змей!

Да каких! Здесь были и крупные, величиной с адорнийского питона, и мелкие, похожие на разъевшихся червей. Легко различались и ужи, и гадюки, и полозы – обычные обитатели местных болот. Но виднелись и совсем экзотические – лилово-синие, красно-черные, пятнистые, будто зажившие своей собственной жизнью хвосты адорнийских леопардов...

Охотник сразу же остановился и громко произнес:

– Меня зовут Иманд! Хочу говорить с Верховным Нагом о праве прохода на дамбу для себя и своих людей!

Змеи зашелестели и принялись клубиться, словно о чем-то своем совещаясь.

Как вдруг из их тел начала собираться... одна большая, исполинская змея! Точнее сказать, ее визуальное подобие.

Сотни змей наползали друг на друга, свивали свои тела в нечто вроде морских канатов, канаты сплетались с канатами и вот все выше и выше поднималось над болотом это удивительное сверхсущество. Р-раз – и вот уже раскрылся в обе стороны необхватный капюшон очковой кобры, шириной со ствол векового дуба!

– Это и есть Верховный Наг! – догадалась Фрида.

– Смотрю, Верховный Наг у них хорошо кушал, – иронично заметил Шелти, его красивые глаза его сияли.

– Вообще-то нормальные наги, конечно, это совсем другое, – сказал Людвиг. – Наг – это такая разумная чудь.

– Да мы знаем, – отмахнулась Фрида. – Вон в замке Зальцберг один из героев, кстати, из числа нагов. Ты разве не заметил?

– Это кто? – полюбопытствовал Буджум.

– Да ты не знаешь его, наверное. Некто Фанг.

– Не слыхал.

Один Дитер помалкивал. Поскольку вся его жизнь была связана с крысами, он, вслед за своими питомцами и помощниками, до судорог ненавидел питонов и прочую пресмыкающуюся сволочь, которая этими самыми крысами охотно обедает!