Текст книги "Нолат: Безумие Силы (СИ)"

Автор книги: Александр Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Кстати о дверях. Если камера наблюдения куда-то реально посылает сигнал, или у очкарика внутри мастерской есть тревожная кнопка, то сейчас в мою сторону выдвинулся тот самый «народный патруль» из четырех амбалов в машине на перекрестке. Поэтому, прежде чем действовать дальше, опускаю массивную задвижку на входную дверь. Если у «дружинников» нет с собой газового резака, что очень вряд ли, то они будут сюда ломиться довольно долго.

– Эй! – Делая попытку все решить миром, стучусь в мастерскую. – Верни накопитель и разойдемся бортами.

– Пошел ты! – Ответ в общем-то вполне прогнозируемый.

– Меня эта хлипкая дверца надолго не задержит.

– А надолго и не надо. Попал ты, студентик. – Храбрится голос за стенкой. – Готовь свою жопу!

Не успел он договорить, как снаружи раздался топот, и чье-то массивное тело врезалось в стальную дверь.

– Ага! – Видимо, и очкарик услышал характерный звук, а также громкий мат, доносящийся с улицы.

– Тебе это мало поможет. – Приноравливаюсь, чтобы пнуть получше и один раз. – Потерпи малыш, недолго остало…

Договорить я не успел. Сзади лязгнуло, и железный запор упал на пол, сам собой, вот просто приподнялся и вывалился из пазов. Сам вывалился!

Как?!

В распахнувшуюся входную дверь мгновенно влетело крепкое тело: накачанный, немного за сто килограмм весом мускулистый мужик лет тридцати, у которого шеи вообще не было видно, казалось, его голова сразу переходит в плечи. Сбитые костяшки, а также сломанный в нескольких местах нос недвусмысленно намекали на то, что драться влетевший в мастерскую не только любил, но и умел. Круговое движение левой рукой убирает в сторону жадные чужие загребущие руки, которые пытаются схватить мою шею. Одновременно шаг в сторону. И правый кулак бьет точно под селезенку. По-прежнему остаюсь в рамках нормала, но и этого хватает, чтобы, болезненно хрюкнув, массивное тело пролетело мимо по инерции. Пролетело и врезалось в хлипкую дверь, ведущую внутрь мастерской, снося её к чертям. Это не нокаут, он сейчас встанет, но уже не будет столь нагл.

Еще двое, чуть на столкнувшись в дверях, вваливаются в и так тесное помещение. Причем, эти новые противники по массе и комплекции не уступают первому. Натуральные быки улиц, как их рисует народная молва.

Самый простой вариант – разбить камеру и все решить парой точных ударов. Но тогда рядовой разборкой может заинтересоваться кто-то посильнее, нежели эти уличные бойцы. В среднесрочной перспективе выгоднее показать себя хорошим рукопашником, но не Супером или Измененным.

Приняв подобное решение, бью правого под колено так, чтобы он немного завалился на своего напарника. И как только это происходит, провожу классическую прямую двойку левому, тот как раз не может закрыться, так как стеснен в движениях товарищем. Результат моей атаки – сломанный нос, не критично, но боевые возможности подобная травма снижает, заставляя быть осторожнее.

Не успевает правый восстановить равновесие, как буквально ввинчиваюсь в него, атакуя локтями и коленями. Моя задача – не дать связать себя борцовскими приемами. Потому как, если позволю себя схватить, то без демонстративного применения моих реальных возможностей уже не выберусь.

Почему их трое? В машине же был четвертый. Ага, вижу его тень на лестнице. Он меня нервирует больше всех, так как, скорее всего, самооткрывающийся запор – это именно его работа.

Жесткими короткими встречными ударами парирую контратаку, но для того, чтобы не дать себя схватить, приходится сделать шаг назад. Что приводит к тому, что я оказываюсь в объятиях первого бойца, который уже поднялся на ноги.

Удар затылком назад. Одновременно пяткой резко под сгиб стопы, туда, где расположена ладьевидная кость. И добавляю локтем по печени, как только захват ослабевает. Подбить руки противника вверх, извернуться, окончательно освободившись из захвата, и коленом в пах. Почти тут же, подловив инстинктивное движение головы противника вниз, которое происходит от боли в яйцах, провожу мощный апперкот, одновременно распрямляя ноги. От встречи кулака с чужой челюстью отдача чувствуется даже в пятках. О противнике и говорить нечего. После таких попаданий встают и продолжают бой только в кино.

Заваливающееся бессознательное тело первого бойца грех не использовать, прикрываюсь им от более-менее слаженной атаки второго и третьего.

Нет не пойдет, слишком тесно в этом предбаннике. Уйдя в глухую защиту, отступаю в мастерскую, благо дверь туда выломана, и проход открыт. Едва переступаю порог, как мне в затылок летит монтировка, зажатая в тощих руках очкарика. Ручки-то у него может и хлипкие, зато бьет грамотно, резко, хлестко, явно умеючи.

Пригибаясь, пропускаю удар слева от себя. Вот же мелкая тварь, если бы попал, и на моем месте был обычный человек, то убил бы, так как целил в висок. Ненавижу таких крысят, которые от страха готовы убивать не задумываясь. Понимаю, что они выросли в таком месте и в таких условиях, что быть «крысой» – единственный путь к выживанию. Но это понимание не значит, что я прощу подобные удары.

Резкая подсечка, и парень теряет равновесие. Подбиваю его руку снизу, перехватывая монтировку. Пара ударов, два перелома. Был бы я злее, то раздробил колено и локоть, но ограничиваюсь голенью и предплечьем. После чего открытой ладонью вырубаю мальчишку. Скорее всего, это его ничему не научит, но может все же возьмется за ум. На нем не было никаких тату или иных знаков уличных банд. Обычный школьник, живущий в не самом благополучном районе и окруженный друзьями-гопниками. У него есть шанс стать нормальным человеком, а не отбросом. Мои удары болезненны и ломают кости, но они не отразятся на будущем здоровье, не приведут к инвалидности, две недели в гипсе, и будет как новенький.

«Ты излишне оптимистичен» – Влезает не к месту со своим мнением Сеф. – «Не исправится тот, кто бьет сзади, чтобы убить. Нормальный паренек его возраста в такой ситуации бил бы по ногами или рукам, а не целился монтировкой в висок».

Слушаю «напарника», отражая навал пары ирландских «быков».

«Завязывай с этим цирком! В самой мастерской нет камер» – Переходит на бурчание живущий со мной.

А ведь он прав.

Ускорение!

Пара почти неразличимых из-за скорости для обычных людей ударов, и два боевика, один из которых уже успел достать устрашающего вида нож, падают на грязный пол. Жить будут. Не любитель я убивать.

Силуэт четвертого ирландца показывается в проеме, и в него летит монтировка. Судя по всему, он слабый телекинетик, так что следом за столь полезным во многих делах инструментом, бросаюсь вперед я. Но мое движение лишнее. Так как последний из четверки «дружинников» оказался едва на что-то способным Супером. Он даже полет монтировки остановить не смог, только замедлил, да и то недостаточно. Та плашмя врезалась ему в лоб, вызвав звонкий гул, отчего ноги этого «мини» Одаренного подогнулись, а глаза закатились. Добавляю еще ребром по шее.

Отлично, все противники лежат в отключке и будут в ней пребывать по меньшей мере минут пять.

Вагон времени.

Оглядываюсь. Мастерская выглядит, как филиал свалки. Горы различных железок, проводов, рухляди. Длинный стол вдоль одной из стен завален так, что столешницы вообще не видно. Единственное чистое место – небольшой пятачок, где расчищен пол, и стоит обычная деревянная табуретка, на которой примостился видавший лучшие дни, но работающий ноутбук. Причем на табуретке этот мобильный компьютер остался стоять только по большой случайности. Так как тело очкарика после моего прощального пинка как раз улетело в ту сторону и валялось сейчас как раз у табурета.

Дальний угол мастерской огорожен натянутой под самый потолок плотной ширмой. Небольшой такой закуток получился, метра на три квадратных не больше. Из-за ширмы доносился очень тихий, но при этом отлично мне знакомый звук. За плотной тканью кто-то был и сейчас пытался сдерживать дыхание.

Поднимаю монтировку, так, на всякий случай, и делаю шаг в сторону закутка.

«Да, мать вашу!» – Вдруг орет Сеф. – «Посмотри под ноги!».

Смещаюсь так, чтобы выполнить просьбу «напарника», но и не упускать из виду ширму.

Черт! Ну как так?! Моя планка М2 валяется около ног очкарика, и её состояние еще хуже, чем было до того, как я её сюда принес. Падая, парень, видимо, что-то задел и вырвал накопитель из пазов, отчего сломались даже те «ножки», что до этого были на месте.

Не злиться! Нельзя проявлять сильных эмоций в боевом режиме, иначе можно потерять контроль над своими реакциями. Ударить прежде, чем подумаешь, или просто отмахнуться инстинктивно и бесконтрольно от чего-либо. А при скорости и силе движений подобное может привести к плачевным и неисправимым результатам.

Меня обучали искусству боя не столько, чтобы сделать из меня бойца, а чтобы я мог контролировать свое тело на таких скоростях.

Поднимаю планку и бросаю её в рюкзак. После чего резким движением отдергиваю штору.

Вжавшись в стену, будто желая слиться с бетоном, на корточках сидит мальчишка. Реально мальчонка совсем, азиатского происхождения, весь в обносках, босой, с сорванными до крови ногтями. На его шее металлический ошейник, от которого тянется прочная цепь, вбитая в стену. Выходцы из юго-восточной Азии могут выглядеть гораздо младше своих лет, но даже делая скидку на этот факт, пареньку не больше тринадцати. Рядом с ним низкий столик, на котором лежат различные приборы: вольтметр, кабельный тестер, точечный измеритель напряжения, универсальный мультиметр, весь перетянутый изолентой, видавший виды потертый паяльник. Около столика в кучу свалено то, что требует починки, в основном бытовая мелочь, да пара смартфонов.

«Что-то мне кажется, что ремонтник-Супер, это вовсе не тот очкарик» – Комментирует очевидное Сеф.

Сбрасываю боевой режим.

– Спокойно. – Приседаю и, положив монтировку на пол, показываю пустые руки. – Эту вещь ты чинил? – Достаю М2. Испуганный мальчишка судорожно кивает в ответ. – Еще раз починить сможешь? – И вновь жест согласия. – Если обещаешь сделать, я тебя вытащу отсюда. – Никакой реакции, только зажмуривается со всей силы. – Тебе нравится сидеть на цепи? – Опять молчание.

Тухлое дело, если он не будет мне помогать, то я не смогу его вытащить из Белого Гетто, а значит придется искать другой способ починки накопителя. Обидно. Да и юнца жаль, сидит тут в реальном рабстве. Но он сам не хочет освобождения.

Он Супер, а значит априори в его голове что-то сдвинуто. Может ему тут нравится? Может сидеть на цепи для него не так и плохо? Откуда я знаю?

– Я тебя не трону. И не причиню вреда.

Мои слова делают только хуже. Он еще плотнее закрывает глаза и начинает раскачиваться, как болванчик. Плохой признак.

– Черт с тобой. Сиди здесь.

Мне реально хочется ему помочь, только нельзя спасти человека, если он того не желает. Сними с такого цепь, эта цепь все равно останется у него на душе. Будь я более рационален, то запугал бы его и добился исполнения того, чего мне надо. Но смотрю на этого совсем мальчишку и понимаю, что если сделаю ему еще хуже, то в зеркало не смогу смотреть как минимум года два.

– Твой выбор. Сиди здесь, раз хочешь.

Качаю головой и тянусь к занавеске, чтобы её закрыть вновь.

– Просьба одна, когда эти очнутся или придут другие и начнут расспрашивать, ты ничего не видел. Ок?

Опять ноль реакции с его стороны. Можно, кончено, вырубить его одним ударом, сорвать цепь, закинуть парня на плечо и дать деру. Только вот бежать с висящим у тебя на плече враждебно настроенным Супером неясного Дара и Возможностей – не лучший выбор, если хочешь пережить этот день. Возможно, он почти безобиден, возможно, но нет, я не готов так рисковать. Да и рука не поднимется его ударить, даже «во благо», совсем же малыш. Ему в школу ходить надо, причем не в старшую, а не на цепи сидеть.

Задергиваю штору. Меня начинает немного потряхивать. Хочется поднять монтировку и переломать все кости что очкарику, что татуированному. Рабовладельцы современные выискались! Вот же мрази. Уже сожалею, что не сломал коленную чашечку, может исправить сие недоразумение? Рука сама тянется поднять монтировку.

Честно, не знаю, как бы я поступил, но едва мои пальцы коснулись металла, из-за ширмы послышалось:

– Вы меня правда тут оставите?

Какой хороший английский, с легким бостонским акцентом! Такое произношение можно получить, только обучаясь в элитной школе и проживая в Штатах. Я его за сбежавшего из-под надзора эмигранта принял, но это явно не так. Не трогаю занавеску, может ему так удобнее говорить, не видя собеседника.

– Это твое решение. Мне очень нужно починить М2, вот совсем нужно. От этого зависят жизни людей. Но я не буду насильно тебя хватать и куда-то вести. Ты не единственный Техник в Арк-Сити, найду другого.

«Ага! Найдешь! В Городе три Супера с даром на технику. Первый в банде Черных Ягуаров, второй работает с Желтым. А где искать третьего никто не знает, кроме его куратора из Торговой Лиги. Найдет он…» – Бурчит Сеф.

Когда уже встаю, слышу робкое.

– Постойте. Я вам починю эМку, если вы заберете меня отсюда и пообещаете…

– Что?

– Как только я починю вам накопитель, вы меня отпустите. И я не буду вам ничего должен за свое освобождение!

О, как! Ничего себе, какое правильное условие, может он выглядит намного младше, а сам постарше, чем кажется, слишком разумные слова для тринадцатилетнего.

– Договорились. – Тут же соглашаюсь.

– Уберите штору и скажите мне это, глядя в глаза!

Ничего себе требование! Он же буквально несколько секунд назад дрожал, как осиновый лист. Но у меня нет за душой никакого обмана, и, отдернув занавеску, присаживаюсь и, глядя мальчишке в глаза, произношу:

– Ты чинишь М2, чтобы я мог извлечь из него информацию. После чего ты волен идти куда хочешь. Я или кто-то иной по моему приказу мешать этому или как-то задерживать тебя не будем.

– Хорошо!

Осторожно пожимаю хрупкую всю в царапинах и ссадинах маленькую ладонь.

– Закрой глаза.

Мальчишка послушно зажмуривается. На его ошейник пущена сталь миллиметровка, поднапрячься:

«Дзынь…».

– Готово! Пошли отсюда. И брось этот хлам. Мы купим новые инструменты!

Глава 21

Уходил бы я один, это было бы просто. Вышел из мастерской, недалеко пробежался, сменил личину и переоделся в те вещи, что лежат в рюкзаке, и все, только высококлассная Ищейка, с умением чуять астральный след, могла бы что-то в результате найти. Но мне нужен этот мелкий, без него придется искать упыря методом тыка, что в случае с городом-миллионником задача, основанная на везении, а не расчете. Да и бросать практически ребенка в таком положении как-то не по мне.

Мальчишка без обуви, это плохо. Оглядываю ноги очкарика. Нет, не вариант, у ирландца ступня размера на четыре больше. Можно все равно снять его кроссовки и набить тряпьем, но не думаю, что сильно поможет.

Пока приглядывался, веки юнца затрепетали. Вот же, тощий, мелкий, а уже в себя приходит. Не стал дожидаться, пока очкарик откроет глаза, и прописал ему прямой в лоб, отчего его голова впечаталась в тумбочку, стоящую рядом. Ловлю на себе после этого удара немного испуганный взгляд спасенного и говорю.

– Если относишься к людям, как к животным. – Киваю на цепь в стене. – То будь готов, что и к тебе будут относится, как к зверью.

Произнося это, я не кривлю душой, возможно потому столь простые слова находят отклик в мальчонке, и испуг пропадает из его взгляда. Прежде чем покинуть мастерскую, подняв поломанный тостер, который первым попался под руку в груде хлама, кидаю его в камеру наблюдения, разбивая её. Что-то мне подсказывает, что татуированный с напарником не выставляли своего мастера на всеобщее обозрение. Даже уверен в этом, потому как в ирландской диаспоре отношение к рабству крайне негативное. Сказывается то, что во времена освоения Америк ирландцев считали белыми неграми и толпами гнали в рабство для работы на плантациях. А значит и светить мальчишку перед видеонаблюдением не следует.

Удостоверившись, что камера выведена из строя, обыскиваю карманы «дружинников». Мне не нужны ни деньги, ни оружие, я ищу ключи от машины. Нахожу их у телекинетика в кармане джинсов. Попутно вытаскиваю у всех мобильники и разбиваю о стены.

Судя по состоянию бессознательных тел, у нас в запасе как минимум минут пять. А это уйма времени, если у тебя под рукой машина, и тебе всего-то надо проехать не больше километра, чтобы выехать из опасной зоны.

– Держи. – Кидаю мальцу куртку-ветровку, которую нашел на спинке одного из стульев. – Знаю, что велика, все равно надень.

Скорее всего, одежда принадлежит очкарику. Но меня это мало волнует. Мелкий послушно натягивает, практически утонув в ней, а подол куртки достает ему до голени. С рукавами проще, я их ему подвернул, чтобы не выглядел, как Пьеро из старых мультфильмов. Да, смотрится нелепо, но все равно лучше, чем те обноски, которые на нем. Еще бы босые ступни прикрыть, жаль, что нет ничего подходящего.

– У тебя здесь ничего нет? Документы, памятные вещи, амулеты?

В ответ отрицательное мотание головой. У меня к мальчишке много вопросов, но сейчас явно нелучшее время их задавать.

– Идем быстро, но спокойно, не бежим. – Еще раз поправляю рукава куртки, и, чтобы не тратить время, инструктирую. – Хорошо будет, если возьмешь меня за руку.

Лучше спросить предварительно, а то не знаю, как он отреагирует, когда протяну руку? Вдруг бежать бросится от испуга.

– Хорошо.

Несмотря на тихий шепот, которым произнесено это слово, я отмечаю прогресс. Так как паренек говорит уже более расслабленно, чем ранее. Хороший признак.

– Пошли! – Немного подталкиваю ладонью замершего на месте мальчишку.

Не думаю, что он провел много времени в этом полуподвале. Самое больше недели две, иначе то место, где он был прикован, выглядело бы иначе, да и сам он был бы куда более забит. Тем не менее, первые шаги на свежий воздух дались мальчонке нелегко.

Можно было взять его за шкирку и протащить до машины или, взвалив на плечо, донести до неё. Да, это легче, но мне нужно, чтобы он восстановил SSD не за страх, а на совесть. К тому же теми двадцатью секундами, которые паренек преодолевает три ступени, пока можно пренебречь, запас времени вполне позволяет.

Немного повезло, четверка «быков» не бежала до мастерской от перекрестка, а подогнала машину почти к её входу, бросив всего в трех десятках метров.

Уже вечереет, тени удлиняются, а уличное освещение еще не включено, да и людей на узкой улочке между двумя приземистыми и длинными пятиэтажками совсем немного. Эти факторы играют нам на руку, к тому же, я иду немного впереди и прикрываю своим телом мальчишку. Если в нашу пару не вглядываться с расстояния полсотни метров или ближе, то никто и не заметит азиатское происхождение мелкого паренька. А так как в таких местах излишнее внимание могут принять за вызов и повод для драки, то местные жители часто ходят, не поднимая взгляда от земли. Особенно в такое предзакатное время.

Автомобиль – темно-синий седан угловатого дизайна, модного в середине девяностых. Надо же, брелок на ключах не обманул, самый настоящий Кадиллак. Плевать, что машина старая и потрепанная. Начихать, что стоит на самом деле не больше пары тысяч, зато Кадиллак! Пыль в глаза. Впрочем, что это я, для рядовых бандитов, понты – это святое!

Хочу предложить мальчишке сесть на заднем сидении, но он опережает мою просьбу и забирается на место рядом с водительским. Ну и ладно.

Вставляю ключ в зажигание. Поворот. Ничего себе! Я удивлен. Во-первых, авто завелось с первого раза, а во-вторых, звук мотора как у нового. Да и передачи переключаются без рывков и зацепов. Внешне этот Кадиллак может и выглядит на свои года, но за его техническим состоянием явно следили с особым чаянием или даже любовью.

Моё мнение подтверждает и малец. Он секунд пять прислушивается к рокоту движка, а затем удовлетворенно кивает. Не мне кивает, а своим мыслям. Подобную реакцию я не раз видел у Михаила, когда незнакомая вещь в его присутствии работала правильно. Хороший знак, который говорит о том, что машина поедет как надо, и не подведет в самый ответственный момент. С другой стороны, проехать-то всего десять минут, а потом пусть хоть взрывается.

Можно было бы втопить газ в пол и постараться выскочить из Джунглей как можно быстрее. Но местная полиция тесно переплетена с диаспорами, я-то сбегу полюбому, а вот мальчонка рискует опять оказаться на цепи, если машину остановят. Поэтому никаких перегазовок, от которых дым из-под колес. Все чинно и размеренно. Сдать назад, развернуться в тесном двором проезде и, соблюдая все правила, включив поворотник, влиться в общий поток движения по проспекту Свободы.

– Пристегнись.

Если придется все же уходить от погони, то лучше пусть паренек будет перестрахован ремнем безопасности. Сам же я пристегиваться не собираюсь, потому как может потребоваться быстро покинуть машину.

– Ремни не работают. – Через пару секунд отвечает мальчишка. – Заблокированы намертво. Специально.

И почему я не удивлен? «Настоящие мужики не пристегиваются» – много раз слышал что-то подобное. Что ж придется вести авто более аккуратно и иметь ввиду данный нюанс.

Краем взгляда наблюдаю за мелким, он и до этого держался не лучшим образом. Внешне-то лицо сохранял, но пульс в небеса, да и потоотделение повышенное, так что меня было не провести. После того, как ему не удалось пристегнуться, мальчишка мертвой хваткой вцепился в ручку двери, хотя на спидометре показывало не более сорока миль в час.

Остановившись на красном сигнале светофора, поворачиваюсь к бывшему подвальному заключенному.

– Самое страшное позади. Сдержишь обещание, починишь накопитель и свободен. Хочешь, иди на все четыре стороны. Хочешь, могу тебе трансфер прямо до родительского дома заказать! Или если ты извращенец, то можешь обратно на цепь вернуться. – Последнее я предложил в шутку с улыбкой, чтобы разрядить атмосферу.

– Не надо… – Вжавшись в спинку, прошептал побледневший как мел мальчишка.

– Спокойно, я пошутил про цепь. – Видимо, неудачная шутка получилась.

– К родителям не надо. – Мотает головой паренек.

– А?

– Лучше на цепь, чем к отцу. – На одном дыхании выдает мальчишка.

Он сказал «к отцу»? Лучше на цепь? Я же ничего не перепутал?

Воспоминания подобно молнии впиваются в виски:

«Тренировка, затем спарринг, будет больно, но я все исправлю. Вперед!».

И была тренировка. И с болью он не солгал. Потому как, когда у тебя сломано больше двадцати костей, это и правда больно. А затем? Затем меня убили. Но он всегда держит слово, так что вскоре я снова жив. Не обманул – исправил…

И еще одно: неяркий свет заливает огромный зал, размером с баскетбольную площадку. Все помещение заполнено самой современной медтехникой. Никакого персонала. Только манипуляторы, свисающие с потолка, дроны, катающиеся по начерченной на полу разметке. И ровно сто медбоксов стоят ровными рядами. В каждом спит женщина. Беременная женщина. Я знаю, когда они проснутся, то будут благодарить Фарм-Индастриал за излечение от какой-нибудь смертельной болезни. И ни одна из них не вспомнит, что рожала. Ни одно исследование не покажет, что кто-то из них когда-то выносил ребенка.

Чувствую себя далматинцем. Не сто первым, как в мультфильме. А первым из ста одного…

Новое воспоминание.

Еще одно.

И еще.

Они следуют бесконечным каскадом.

«Бро!! Очнись!! Бро!!!».

Понимаю, что Сеф меня зовет так уже давно. С этим пониманием в сознание врывается и все остальное.

Оглушительный рев клаксонов сзади и сбоку. Мат, несущийся из проезжающих рядом машин. И зеленый от страха мальчишка рядом, который кажется забыл, как дышать и моргать.

«На сколько я выпал?».

«На два светофора!!» – Орет «напарник».

Ого! Никогда такого со мной еще не было. Надо признать, слова паренька об отце на меня подействовали, как удар кузнечного молота по затылку. Не думал, что я настолько впечатлителен, и меня можно вот так пронять, но факт есть факт. Поток давно загнанных в самые глубины воспоминаний прорвался, и мой разум буквально затопило старыми кошмарами.

– Спокойно. – Отворачиваюсь от мальчишки, чтобы не пугать его еще больше направленным в себя взором. – У меня тоже с отцом не все ладно. Вот и вспомнилось… Разное. Важнее другое. Я тебя понял. Выбор твоего будущего за тобой.

– Обещаете?

– Да.

Из-за моего своеобразного зависания на перекрестке образовалась пробка. Логичный результат того, что в вечерний час пик один из двух рядов был намертво занят стоящей машиной.

Тряхнув головой, огляделся и раздал характерные жесты всем орущим и бибикающим мне водителям. Так как снова горел красный, то получилось это сделать с толком, чувством и расстановкой. В ответ негативный шум в мою сторону многократно усилился. При этом понимаю, что те, кто сигналят и злятся, в своем праве, но разве от их мата и гудков что-то изменится?

Прежде чем светофор переключается на зеленый, позади раздается вой полицейской сирены. А затем еще один с параллельной улицы, и тут же спереди точно такой же.

«На девяносто процентов по нашу душу» – Выдает Сеф. – «Отсекают район. Видимо, кто-то из «дружинников» очнулся, а машина приметная. Если бы ты не завис, то мы бы уже были вне зоны перехвата».

«Плохо» – Отвечаю односложно, так как занят обдумыванием ситуации.

«Еще хуже то, что полиция – это верхушка айсберга. Сколько патрулей ирландцев активировалось, даже я точно не скажу».

«Выводи нас, желательно без активной погони с проворотами и тому подобным» – Отдаю приказ «напарнику», с учетом того, что малой рядом не пристегнут.

– Держись крепче. – Предупреждаю мальчишку. – Эти сирены почти наверняка по нашу душу.

Паренек немного побледнел, но быстро взял себя в руки и, схватившись за ручку двери и уперевшись другой ладонью в дверцу бардачка, серьезно кивнул.

«Машин много, час пик. Если уходить по основным магистралям, вероятность аварии больше пятидесяти процентов. Вероятность травмы попутчика – двадцать пять процентов».

«Ищи другой вариант».

«Прямо и сразу налево, во дворы» – Дает команду Сеф.

Едва «напарник» завершает мысль, как меняется сигнал светофора. Плавно и равномерно нога давит на педаль газа. Скорости переключаются идеально, да и мотор ревет свою мелодию безупречно. Никакого дыма из-под колес, но при этом старенький «Кадиллак» уходит со светофора первым, оставляя позади всех недовольных и сигналящих. Поворот через разделительную будет явным нарушением правил, но раз Сеф говорит надо, значит «надо».

Небольшой просвет во встречном потоке. Отлично.

– Держись! – И сказав это, закладываю крутой поворот налево.

Периферийным зрением отмечаю, что мальчонка удержался, правда для этого ему пришлось еще и ноги использовать в качестве дополнительной опоры. Но справился, не навалился на меня, а значит не настолько слаб, как мог бы быть после длительного сидения на цепи.

«Прямо до конца дома. Затем на север» – Продолжает играть роль навигатора Сеф.

Ему легко просто говорить, мне же приходится выполнять его приказы. Это на дороге можно объехать едущую или криво припаркованную машину, во дворах же подобное провернуть бывает куда как сложнее. К тому же, ваши маневры всегда должны учитывать спешащих по своим делам пешеходов. Даже пришлось частично ускориться, чтобы не сбить случайно выбежавшего под колеса человека.

«Проезд прямо, затем налево. Там нет дороги, гравийка, идущая до замороженной стройки» – Кажется, я помню эту местность по карте.

Помню потому как не проходит и недели, как кто-нибудь из репортеров поднимает тему «вечной муниципальной стройки». Её начали пятнадцать лет назад. Предполагалась большая «школа для всех». Громогласно заявлялось, что данный проект решит все проблемы со школами в этих районах Арк-Сити. Сами чертежи и правда впечатляли. Комплекс, рассчитанный на пять тысяч учеников. Спортивные площадки, даже свой стадион. Под это снесли цеха какого-то умирающего завода.

Снесли, котлованы вырыли, где-то залили фундамент, у пары второстепенных зданий даже стены возвели, и все. Вроде, и деньги из года в год выделяются, а стройка как застыла, так и не двигается. Прокуратура уже сотни дел завела на меняющихся, как картинки в калейдоскопе, подрядчиков. Десятки людей сидят за хищения, но ничего не двигается. Несколько раз в год нагоняют технику, рабочих, создают суету под приезд какого-нибудь проверяющего. Даже что-то построят второстепенное, а потом все возвращается на круги своя.

«Черная дыра» городского бюджета, а точнее, одна из подобных дыр, коих в Арк-Сити не так и мало. Благополучный с виду городок давно погряз в коррупции по самую макушку. Берут все и всегда, и часто не деньгами, а услугами. Иногда мне кажется, что даже Герои Ассоциации и фанатики Службы и те не против погреть свои руки. Этот город меняет людей, затягивает, как в трясину, а затем постепенно подменяет внутренние ценности на те, что приняты в местной среде.

Как не старался, но пару раз вскользь зацепил припаркованные машины. Не сильно, но царапины на них будут вполне заметные. Судя по звукам сирен, Сеф не ошибся, это по наши души. Тем более уверен, многим знаком этот «Кадиллак» и, заметив в нем неизвестные лица, люди делают звонок «дружинникам». Как не крути, а местный криминал, построенный на принципах землячества, опирается на население и пользуется его массовой поддержкой. Случись какие-то проблемы, большинство проживающих в этих длинных серых разваливающихся пятиэтажках пойдут со своими проблемами не в полицию, а к бандитам. И надо признать, если поляк придет к полкам, ирландец к ирландцам, а итальянец к итальянцам, то и правда помощь скорее всего будет оказана. Причем, почти всегда помощь бесплатная, ведь «собратья должны помогать друг другу». Да, потом за эту помощь спросят, потребовав ответную услугу, но это потом, да и «своим помогать не зазорно». Полиция? А что полиция? Здесь на все вызовы простых людей один ответ «вот убьют, тогда и звоните». А что еще ждать от участка, который сформирован по тому же национальному признаку, что и банды? И где у всех копов или брат, или сват, или бывший одноклассник и хороший друг состоит в группировке. При этом по криминальной статистике Джунгли – один из самых благополучных городских районов. По документам все так и есть, потому как не любят местные «выносить сор из дома».

«Поворот направо. Затем вдоль котлована прямо. У недостроенной оранжереи крутой поворот налево» – Указания «напарника» сыпятся, как из рога изобилия.

«Вечная» стройка, если не знать её историю, не впечатляет. Я подобных мест за время своего побега повидал немало. Гравий, песок, котлованы, кучи щебня и кирпичей, какие-то полуобвалившиеся заборчики.