Текст книги "Из имперских архивов"

Автор книги: Александр Кулькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

К. К. К

Первое К

В темном коридоре раздались возмущенный мяв и грохот. Невольно удивленно поднял бровь – странно. В квартире я один, ночь на дворе, входная дверь закрыта. Первым в кухню влетел рыжий Куся, за ним, щурясь, вошел незнакомый военный. Хотя…, если этот тип военный, то из какой-то опереты. Ярко-зеленый мундир, сверкающие, как бриллианты, погоны, и лимонно-желтые петлицы, в которых кровенели «кубики». Все страньше и страньше, как говорила одна умная девочка. Цирк из города уже уехал, а этот клоун что, отстал?

Наконец-то отморгавшись, вояка строго и торжественно провозгласил:

– Ты избран! Тебе доверена важнейшая миссия…

– По наливанию чая. – Невозмутимо продолжил я и встал из-за стола за чашкой.

– Нет! – возмутился непрошенный гость, но потом смущенно спросил: – А что такое чай?

– Напиток такой, тонизирующий. Очень вкусный. – Я деловито расставлял на столе чашки, блюдца, масло. Достал и батон.

– Наркоти-и-к? – Вояка нахмурился, и демонстративно полез в карман. Но, заметив мой заинтересованный взгляд, смутился и сделал вид, что просто поглаживает роскошный лампас.

– А почему наркотик? – лениво спросил я, наливая заварку в чашку.

– Так в ваше время все употребляют наркотики, особенно в таких странах.

– Ага. – Удовлетворенно констатировал, открыл сахарницу, подумал, но все-таки не решился насыпать. Сахар, это же «белая смерть», так что пускай самостоятельно травится.

– Что, «Ага»? – насупился гость, пытаясь аккуратно столкнуть с табуретки рыжего Мусю. Коту это нравилось, он также деликатно отталкивал руку, и поощрительно мурлыкал. Куся, тем временем зализывал хвост, и явно строил планы жестокой мсти.

– «Ага», это ага. С какого века в наших краях? Небось, проголодались в дороге?

– Я из далекого будущего! – гордо ответствовал военный, победивший кота и устроившийся на сиденье.

Кот поднялся, оценивающе посмотрел на этакого невежду, и удалился на военный совет. Ничего не подозревающий гость, тем временем выдавал страшные тайны о счастливой жизни в очень далеком времени, где даже кухонные табуретки саморегулируются для удобства. Наконец-то отхлебнув чаю, он потрясенно посмотрел на меня, и заявил:

– ОН горький!

– А вот сахар, и ложечка есть. Зачерпываешь сахар, насыпаешь в чашку, размешиваешь до полного растворения. И так столько раз, сколько надо.

Пока растерянный товарищ выполнял алгоритм действий, достал сигареты, посмотрел на потомка, и решил не рисковать. Примет еще за газовую атаку, и ремонтируй потом кухню.

– В общем, мы решили поручить тебе великую и тайную миссию! – он вернулся к цели своего визита, сделав второй, но уже удачный глоток.

– И какая такая миссия? – зевнул я, посмотрев на часы.

– Ты назначаешься Корректором Реальности!

– Зачем?

– Как зачем!? Мы пришли к выводу, что наше время нуждается в защите.

– Понятно. Двоечники. – Я показал кулак Пусе, который своей черной блестящей шубкой, внес разнообразие в генеральное совещание котобанды.

– Кто-о-о?

– Вы. Двоечники, потому что знаете ответ задачи, и пытаетесь подогнать под этот ответ решение.

Потрясенный моей логикой, суперпрапорщик (мне наконец-то удалось рассмотреть две маленьких звездочки на переливающихся погонах) попытался отхлебнуть из пустой чашки, не смог, и, решительно поставив ее на блюдце, все же ответил:

– Неправда! Время нужно корректировать, а будущее незыблемо и оно – единственное! Наше!

– А зачем его тогда корректировать? – резонный вопрос, похоже вызвал у него сбой программы, потому что он замолчал на целую минуту, и вновь пытался испить из своей чашку. Отобрав у него посуду, я внимательно посмотрел на котов и отрицательно покачал головой. Налив чая, и вновь пододвинув сахарницу, задал вопрос:

– А кто это «Мы»? Правительство?

Суперпрапоршик очухался, и категорическим тоном возразил:

– У нас никакого правительства нет! Мы свободные люди, и все решения принимаются на референдумах!

– Как вам повезло. – Вежливо восхитившись, я продолжил: – Ну допустим, соглашусь стать корректором. И что я с этого буду иметь?

– Как что? – Искренне удивился вояка. – Почет, уважение потомков. Занесение имени на Почетную стену…

– Это все потом, – вновь зевнул я, – а сейчас, что?

– Ничего. – Растерялся гость, но потом вдруг радостно рассмеялся: – А, вспомнил! Это называется «шутка»?

– Никаких шуток! – строго ответил я, и спросил у вошедшей кошки: – Так ведь, Мыша? Нам зверей кормить надо!

– Но это очень почетно. – Проблеял потомок, старательно поднимая ноги, которые инспектировала кошка.

– А кто это все затеял, раз правительства у вас отродясь не было?

– Ну, у нас «Служба коррекции времени», клуб такой общественный. Но он очень почетный!

– Ясно. Мало того, что двоечники, так ещё и на общественных началах. Короче, мил человек, двигай ты обратно, а то мне утром на работу рано вставать. Хлеб свой насущный зарабатывать в трудах тяжких. У нас не будущее, а суровое настоящее.

– Но…

– Двигай, двигай. Так и скажи своим друзьям, что послал я тебя в светлое будущее.

Великий суперпрапорщик удалился в темноту коридора, что-то грустно бормоча себе под нос. Запахло озоном, чихнула кошка.

– Подождем еще Мыша. Думаю, что это только начало.

Второе К

Вечер спокойно взрослел и тихо переходил в ночь. Чего, увы, нельзя было сказать о моей котобанде. Именно сейчас я сидел и воспитывал рыжих бандитов. Жертва скособочилась в глиняном горшке. Очередном. Кто именно грохнул с подоконника бедный кактус, я не знаю, но при составлении протокола попались, как обычно, золотистые брательники. Пуси предсказуемо не обнаружилось, так что сейчас он сидел у меня на плече, время от времени обличительно мурлыкая.

Неожиданно он прервался и выгнул спину. Хвост моментально превратился в верстовой столб, а глаза сверкнули лазерным огнем.

– Спокойней, котик. Ну, кого на этот раз принесло, на ночь глядя?

В самом темном углу комнаты сверкнули белки глаз, и кто-то ответил с неуловимым акцентом:

– Я сейчас покажусь. Разрешите?

– Раньше надо было спрашивать. А если уже в квартире, то зачем задаешь глупые вопросы? Выходи уж.

На свет выплыло лицо, всего остального не было видно. Лицо было черным, как душа мытаря. Вначале я одернул Пусю, сделав ему замечание за нецензурное шипение, потом прикрикнул на рыжиков, которые вообще мявкали такое, что невозможно повторить при дамах. За компанию досталось и маме. За плохое воспитание. Только потом я поднял глаза и спокойно сказал:

– Слушай, потомок. Порядочные люди, даже если они негры, в гости в «Хамелеонах» не ходят.

– Я не негр! И вообще это расизм, так неполиткорректно выражаться!

– А мне хоть девятижаберный пятиног! В моем доме матерными словами могу только я говорить!

– Я же не ругался. У нас никто не ругается.

– Я повторяю. В моем доме, обратите внимание, «в моем», никто и никогда не произносит матерное слово «политкорректность». В русском языке вполне достаточен слой нелитературных выражений, так что незачем заниматься словотворчеством!

Лицо возразило:

– Ну ведь нельзя называть негра негром. Это языковой расизм.

– Это признание факта, что ты являешься представителем негроидной расы. Если назвать тебя «афрохроносом», белее ты не станешь.

– Почему? – и в полумраке стремительно материализовалась белая фигура. Черное лицо, обрамленное капюшоном, вообще провалилось за границы цвета.

– Тьфу! – в сердцах я сплюнул в пепельницу. – Сколько можно это старье использовать? Неужели на складах вторсырья гравитационных «невидимок» не нашлось?

Путешественник во времени заметно растерялся:

– А в каком я веке?

– В начале двадцать первого, – любезно ответил я, подумал и добавил: – От рождества Христова.

– А откуда такие знания о спецкостюмах? – насторожился собеседник.

– Фантастику читать надо! – назидательно ответил я. – Гравиневидимку описал ещё Снегов полвека назад.

– А-а-а. – С облегчением, протянул гость, потом добавил: – Все-таки я просил бы называть меня «афрогуманоидом». Надеюсь, просить-то я могу?

– Сколько угодно. – Милостиво разрешил я. – В этом вопросе у меня сплошная, даже не побоюсь сказать, махровая демократия. Проси, сколько хочешь.

– И?

– И останешься негром. Здесь и сейчас командую я. Вопросы?

– Это автократизм! Я заявляю решительный протест!

– Заявляй! Я тоже заявляю, или говори, зачем пришел, или проваливай куда хочешь!

– Ах, да. В общем, я пришел, чтобы предложить тебе ответственную работу.

– Опять?! – Я повернулся к котенку. – Пуся, ты слышал? Да, я тоже так думаю. Нет, чтобы предложить что-нибудь хорошее, миллиард баксов к примеру. А то – работу… Опять, что ли, корректором?

– Нет, что ты! Тот посланник был самозванец. Мы просто не уследили.

– Я так и подумал. Сразу, как услышал про все эти демократические референдумы. Достаточно задать правильный вопрос, чтобы получить нужный ответ.

– Точно сказано! – восхитился негр.

– И что мне будет предложено теми, кто задает правильные вопросы?

– Место Координатора.

– И какие бонусы положены координатору?

Иновременник восхищенно закатил глаза:

– Власть! Неограниченная ничем и никем власть над целым континентом! Вернее, над корректорами, но через них можно влиять на кого угодно!

– И только? – Разочарованно протянул я. – Над одним континентом? Фи.

Посланник несколько раз открыл и закрыл рот, не в силах чего-либо сказать. Сверкание белоснежных зубов сильно напоминало, полным отсутствием звука, далекие зарницы.

– Разве этого мало?

– Мало. Не забывай про моих котов. Я, может быть, хочу назначить их своими наместниками над континентами. Пуся будет Африкой командовать, по цвету подходит. И политкорректность не вспоминает. Рыжих в Америки, они у меня «не разлей вода». Мама Мыша будет Евразией руководить, она самая большая.

– А Австралия кому? – в полнейшей растерянности от моих мегапланов поинтересовался хроноэмиссар.

– А в Австралии будет моя штаб-квартира и личный домен. Давно мечтал кенгуру погонять по бушу.

– Буши же все в Америке, я специально историю изучал…

– Ерунда. Рыжики мне в такой мелочи не откажут. Вывезу всех бушей в Австралию, пускай кенгуришки порезвятся.

– Это я не могу решать. Но я же предлагаю такую власть! Ты не можешь отказаться!

– Слушай ты, «ужас летящий на крыльях ночи». Нелитературное выражение тебе по всей морде лица! Тебе русским языком сказано: или все, или пошел вон! Задолбали эти крохоборы, шатаются, спать не дают, котят матерным словам учат. Давай хроноковыляй отсюда по холодочку. Пока я ещё дальше не послал.

Гость удалился без спецэффектов. Не было ни вспышки, ни запаха серы, только котята во главе с мамой собрались у меня на коленях, и хором начали мурлыкать.

– Спокойно, ребята, спокойно. Я знаю в чем тут дело.

Третье К

Третьего вечера ожидал с мрачной решимостью. Сегодня должно все решиться. Не знаю, конечно, что мне предложат на этот раз, но явно пряник будет очень большим. Коты тоже чувствовали это. Поэтому старались держаться возле меня, время от времени подбадривая мурлыканием.

Тем не менее звонок в дверь прзвучал неожиданно. Покосившись на настороженные уши Мыши, пошел открывать. На площадке стоял невысокий человек с какими-то смазанными чертами лица. Одет он был в классический костюм-тройку, вот только галстук не гармонировал с белоснежной рубашкой. Эти супермодные узкие «селедки» с нарочито неправильным узлом никогда мне не нравились.

– Вы позволите?

– Проходите. – вздохнул я, отступая вглубь коридора.

«Элегантный, как рояль» гость прошел в комнату, снисходительно похвалил котят, настороженно сверкающих на него глазищами, и остановился около кресла.

– Присаживайтесь. – Вновь вздохнул я и уселся сам.

– Я вижу, что вы догадываетесь, кто к вам пришел.

– Догадываюсь. – Помрачнел я. – Но не пойму, зачем я вам так сдался? Если вчерашний, кгхм, гуманоид целый материк обещал, так значит, людей вам хватает.

– Вы о «шоколадке»? Не стесняйтесь, я ваши чувства разделяю, и можете говорить откровенно. Видите ли, уважаемый… Слишком много узелков завязано именно в вашем времени. Именно сейчас формируется наше, я повторяю, наше время. И именно в вашем месте. И нам очень нужен умный человек, потому что те дебилы, которых мы могли привлечь к сотрудничеству, годны только для выполнения разовых акций.

– Ну не прибедняйтесь. За океаном вы уже победили.

– А-а-а! – Он махнул рукой. – Тех даже побеждать неинтересно. Парочку технических идей, мечту о мировом господстве и, самое главное – абсолютный эгоизм, слегка замаскированный защитой всех справедливо и несправедливо обиженных. Вот с вами гораздо сложнее и, значит, интереснее.

– Понимаю. – Вставая с кресла, обратил внимание, как напрягся гость. – Не понимаю только одного, почему именно я?

Гость сделал вид, что задумался:

– Понимаете, у вас очень раскованная фантазия. Вы спокойно отнеслись к явлению гостей из будущего, этот факт не вызывает у вас отторжения. Вы, в принципе, разделяете наши ценности. И кроме того, здоровый эгоизм – это тоже очень важный фактор.

– Кстати, об эгоизме. Надеюсь, вы сможете предложить мне что-нибудь интересное.

Вновь усевшись в кресло, я посмотрел на собеседника. Тот обозначил улыбку и одобрительно кивнул:

– Разумеется. В этом времени место Консула, главы всей организации.

– В этом…?

– Браво. Вы зрите в корень. В этом, да. А когда подойдет ваш биологический срок, перенос в наше время и место Консула, но, согласитесь, не первого.

Мы добродушно рассмеялись. Пуся потянулся, потерся об меня пушистым бочком и спрыгнул на пол. Эмиссар-вербовщик не сводил с меня глаз:

– Что вы еще хотите?

– Всё!

Рыже-черная тень, материализовавшаяся в углу, в стремительном броске уронила кресло моего собеседника на пол и окутала его сетью. На ковер с глухим стуком упала кобура с чем-то явно смертоубийственным. Огромный кот, почти с меня ростом, повернулся ко мне и басовито сказал:

– Мря.

– Ты уверен?

– Мря-я-я…

– Ну, смотри, брат. Тебе его тащить.

– Что это? – наконец-то очухался консул.

– Не «что», а кто. – Я присел на корточки. – Мультикот, а имени его вам знать не обязательно. Позвольте представиться, Алексей Листвин, инспектор хроностражи Основного потока времени. Вы обвиняетесь в хронотерроризме и создании нелегальной развилки Истории. Для дальнейшего следствия и суда вы будете препровождены во время нахождения центральной базы Хроностражи.

– Это невозможно! – от недавнего лоска не осталось и следа. Брызгая слюной, это существо орало, что они отследили каждую секунду моей жизни и я – человек этого, только этого времени! Я только улыбнулся, чувствуя, что знание делает мою улыбку грустной:

– Да. Именно на это мы и рассчитывали, внедряя матрицу в еще не рожденного младенца. Я родился в этом времени, в этом и умру. Поэтому прощайте. И ты прощай, брат. Мне будет скучновато без тебя.

Мультикот на секунду смазался, и вот в мою ладонь уже тычется розовый носик маленького черно-рыжего пушистого чуда.

– Ты уверен?

– Мур-р-р…

– Благодарю. Теперь мне есть ради кого жить.

Проводив мультика вместе с грузом и стараясь не потревожить мурлыкающий клубочек на своих коленях, я налил себе чаю и задумался. Сколько мне осталось в этом времени? Не знаю, но обратный переход невозможен. Моя биография уже легла небольшим камушком в фундамент Основного потока, и изъять его никто не сможет. Невозможно просчитать все изменения, и всегда существует опасность, что именно этот камушек является краеугольным. Что же я знал на что шёл. Значит, будем ждать…

За други своя…

Всеслав с огромным трудом поднял голову. От надёжных дубовых досок голова отрываться не хотела, но надежда на светлое будущее поборола тяжесть. Светлое будущее, слава предкам, было совсем рядом. Дрожащая рука с трудом ухватила ручку здоровенной кружки и вот он, рассол… Выхлебав полкружки, Всеслав наконец-то пришёл в согласие с коварно подкравшимся утром и смог оглядеться.

Под дубом-великаном, где издавна стоял вкопанный стол с парой лавок, и где, по причине летнего времени, проходили вечерние заседания кружка борцов с зеленым вином, плавно переходящие в ночные битвы и позднее пробуждение, всё было как обычно. Но чего-то не хватало. Опустевшая тара, кости обглоданного кабанчика, снова кости, на этот раз игральные, кружки, стройные ряды шибко уставших витязей на траве-мураве, шлем с правой головы… Стоп! А где хозяин данного шлема? Прочно оперевшись о дубовую столешницу, Всеслав приподнялся, и вновь огляделся. Раз, два, три… много. Нет, Змия не было. Странно, и куда он мог деться? Уж в чём-чём, а в привычке с похмелья шататься где-нибудь, почтенный представитель оборотней замечен не был. Следовательно, он должен быть где-то рядом. Но его нет. Эрго, (как говорил тот латынянин, которого пригласил князь, надеясь чему-нибудь научить дружину. Ага, как же. Сам латынянин быстро научился пить горилку без закуски, и пропал. Женился, бедолага) значит Змиюшка куда-то влип. Как обычно. Так, чем же дело закончилось-то вчера?

Всеслав вновь уселся, и задумчиво отхлебнул рассола. Значит так. В зернь играть прекратили быстро, сразу после того, как головы Горыныча в очередной раз погрызлись между собой. Превращаться в человека Змий, как обычно, отказался, и стал орать (в три горла) похабные частушки. Но тут сотник Сергий (между нами говоря, редкий зверь, когда на службе) удачно наступил ему на хвост, и частушки закончились. Вместо них в воздухе повисли такие слова, от которых испуганно смолк последний соловей. Даром, что разбойник. До кулаков дело не дошло, так как удачно подвернулся волхв. Всеслав поморщился, дружинного волхва он не любил. Уж больно тот стремился ко всему новому. Нет, чтобы по дедовски, привычно сказать слово, а потом подмести, где вражины стояли. А то, таблицы заклинаний, цепочные молнии, и такие словеса… Даже бедный латынянин, когда трезвый ещё был, от волхва прятался. В общем, волхва хотели по привычке побить. Но, так же по привычке ошиблись, и напоили. Последнее, что помнил воин перед тем как дубовая столешница приняла его буйну голову, это Змий и волхв хватающие друг друга за грудки.

Допив живую воду, богатырь (один из трёх, состоящих в дружине) поднялся и потянулся. Кольчуга заскрежетала, изо всех своих железных сил сопротивляясь растяжению, но уцелела. Всеслав, задумчиво оглядел стройные ряды вольготно почивавших на травушке, и безошибочно врезал окованным носком сапога. Новомодный панцыр на широком торсе Ольгерта загудел как барабан, и открывшийся один глаз обратил на Всеслава внимание:

– Пошто буянишь, сотник? Аль дымы увидел? – только эти слова и услышал богатырь. Остальное привычно пропустил мимо ушей.

– Дымов нет. На границе всё спокойно. А скажи воевода, ты Змия не видел? – вой присел на корточки чтобы лучше слышать. Воевода проникся, и даже попытался открыть второй глаз. Потом решил слишком не рисковать, но ответил на удивление мирно:

– Ночью он с волхвом шибко лаялся, а потом они выпили мировую, и куда-то вдвоем ушли. А беда-то какая? Хай гуляют, пока молодые.

– Да Змий шелом свой оставил, похоже, что с правой головы.

Воевода рывком сел, это было действительно странно. Пусть в дружине был и не дракон, как у богатых и заносчивых киян, но справу воинскую ихний Змий никогда не бросал где попало. Всё было за Змием Горынычем, и хорошее, и плохое. Второго даже поболе, молодой ещё, зелёный. Но воин был справный, и когда подступившие прошлой зимой степняки, напустили на детинец целую тучу желтомордых тварей, дико визжащих всякую непотребщину, Змей сражался за десятерых.

– Хм-м-м, непорядок. Как думаешь, всех поднимать?

Всеслав задумался, шуметь совсем не хотелось. Хотелось похмелиться, и полежать в тенёчке.

– Нет, дядько. Пойду к волхву схожу, а там решим. Может быть Змиюшка по чистке кольчуг просто соскучился.

– Ну дык, дело-то привычное. – С облегчением Ольгерт вновь завалился на лужайку, – И не в службу, отправь кого-нибудь из молодых за рассолом. Совсем старый стал, всё время засыпаю от бочонка вдалеке.

К своему большему удивлению, Змия в жилище волхва Всеслав не нашёл. Впрочем, хозяина тоже. Сняв шелом и почесав буйну голову, воин решительно направился к тайной поляне, где волхв обычно занимался своими опытами. Искомый кудесник был там. Сидя на здоровенном пне, оставшимся после неудачного опыта, он задумчиво вертел в руках какую-то чёрную фиговину. Завидев богатыря, было дернулся, но потом обреченно махнул рукой, и остался сидеть. Сердце тревожно заныло.

– И где Змий Горыныч? – Всеслав был груб и намеренно не стал желать здравия. А то неувязочка может получиться. Пожелаешь кому-нибудь здравия по вежеству, а потом приходиться лишать, и здравия, и живота.

Волхв замялся:

– Да ты понимаешь, поспорили мы с ним. И крепко же поспорили…

– Ты не юли. Говори прямо, где сейчас друг мой пребывает?

– Не знаю. – понурился кудесник, и стал упорно рассматривать траву. Всеслав покосился на траву и засопел. В давно нестриженую голову представителя магов сразу пришло понимание, что его сейчас будут бить. Причём больно и умело. Поэтому он решительно схватился за свою фиговину. И что-то там надавил. Чёрная штука немедленно отозвалась человеческим голосом, да так неожиданно, что богатырь невольно замер.

– Ну и какого … тебе надо? Я же сказал, что ты лимит исчерпал.

– Да оплачу я, – взмолился волхв, обращаясь к своей штуковине, – Слушай, посмотри трассировку последнего трафика…

– Ой, ей-ей. – издевательски ответила фиговина, – Это когда ты ночью, в вырожденный мир объект под сотню кэгэ закинул? Ну ты брат, влетел, причём по полной. Знаешь, сколько это стоит?

– Ай. – бедняга даже выронил свою хреновину, и уставился на неё как на гадюку.

Богатырю вдруг страшно надоели все эти колдовские штучки, и он широко замахнулся. Впрочем, инстинкт самосохранения маг не потерял, и даже смог увернуться от нарочито замедленного удара. Богатырь честно предупредил:

– Второй раз не увернешься. Говори, где товарищ мой воинский! А не то, всей дружиной придём.

– Живой он. – мрачно ответил представитель местной интеллегенции, подумал, и добавил: – Только не здесь, а в другом мире.

– Это я понял. – Всеслав присел на пенёк, и вопросительно взглянул на колдуна: – Только вот не понял, какой такой мир. Как его, «вырожденный»?

Волхв скривился как от зубной боли:

– Колдовать там нельзя, магии совсем не осталось. А я, хучь убей, не помню в каком облике я его отправил.

– А что тут такого? – искренне удивился богатырь, – Лучше бы конечно, в его настоящем. Ведь хоть почти дракон, но не из последних, отмахается в случае чего.

– Да нет в том мире драконов! – взвыл кудесник.

– Мда-а… – протянул воин, потрясенный до глубины души отсталостью неведомого мира, потом почесал шлем (снимать было лень), и заявил: – Давай, заводи свою катавасию.

– Как-ую, катавасию? – недоуменно возрился волхв.

– Какой ты Змиюшку отправил. – с сожалением посмотрел Всеслав на непонятливого, и пояснил: – Товарища завсегда выручать надоть. На том стояла и стоять будет земля наша!

– Не могу я! – взмолился несчастный, и попытался ногой запихнуть свою чернотень, в расщелину пня. Но богатырь оказался быстрее. Схватив штуковину, он с удивлением обнаружил вкрадчивую гладкость и ненашесть этого механизма. Он был неживой. Не чувствовалась ласковая теплота древесины, или холодное спокойствие железа. Даже поющие раковины, привезенные из-за дальних лесов, радовали глаз своей радужностью, и нежили ладонь хрупкостью. А это… леденило руку, и жадно выпивало человеческое тепло. Это было Чужое. Брезгливо отбросив чёрную штуковину, богатырь вытер ладонь травой и спокойно пообещал:

– Зашибу.

Нервно вздрогнув, волхв схватил своё сокровище, и торопливо забубнил:

– Я всё оплачу… Ну, в последний разок… Да нет, около сотни… Ну, согласен на двойной тариф… Только мнемокоррекцию не забудь… Согласен, согласен… Хорошо, пусть тройной тариф, трассировку не забудь… Без ножа режешь… Хоп.

Подняв голову, он продолжил:

– Ты, Всеслав не удивляйся. Я договорился, только вот обратно… Постарайся найти место, где… в общем вот тебе талисманчик, как кольнет, значить нашёл. А там, как уж повезёт.

Всеслав задумчиво покачал на руке кошель, отстёгнутый от пояса:

– Тебе, может быть, гривен подкинуть? Кажется, тебя обдирать собираются?

– Оставь себе, они тебе очень будут нужны. Только не удивляйся, впрочем, мнемокор тебе сделают, так что всё сам поймёшь. Желаю тебе удачи, ох, как она тебе нужна будет…

Удивиться дружинник не успел, мягкой лапой его схватило Ничто, и увлекло за собой. Очнулся Всеслав в лесу. Впрочем… На лес это походило так же, как палка на меч. Редкие березки стояли как на смотре у князя, а на земле, лежали какие-то чёрные тропинки. «Асфальтовые» всплыла подсказка. Воин сплюнул, и оглядел себя. Куда-то исчезла кольчуга, и меч. Уютная сорочка сменилась на жёсткую и колючую рубашку, а шаровары, шириной с речку в разливе, стали какими-то «джинсами». Тьфу, дерюга – дерюгой, даром что крашенная. Только сапоги, остались сапогами, но и тут постарался неведомый мнемокор, добраться бы до него. Несуразно высокий каблук. Застёжки, невесть что застегивающие. «Молния» какая-то. Ну совсем на блесницу не похоже. Ладно, ходить в них можно, пора и за дело браться. Как же тут Змиюшку искать? Знания хлынули в голову с таким напором, что богатырь невольно схватился за виски, опасаясь, что она лопнет. Пошто так можно?!

Бронислава Ершова с увлечением раскладывала пасьянс. Сегодня был удачный день и «Могила Наполеона» должна была сойтись. В дверь постучали, и отработанным движением, Броня, как называл её отец, подполковник милиции, вызвала на экран экселевскую таблицу.

– Войдите.

Дверь отворилась, и в комнату с трудом протиснувшись вошёл… Ой, мамочка, да таких не бывает!! В комнату вошёл волот [1]1
  Волот (бел.) – великан, богатырь


[Закрыть]. Такого размаха плеч, Бронислава не видела даже в фильмах, а соломенные кудри, а глаза… Ах не видно, какого цвета. Ой, девичье сердечко бешено заколотилось, а вдруг… Волот тем временем, огляделся, и украдкой покосившись на аляпово-кричащие краски рекламной газеты, густым басом спросил:

– Девочка, а где здесь частный детектив Б. Ершов?

«Ах, так?!!!». Бронислава небрежно щелкнула «мышью» переключая страницу, и лениво протянула:

– Я вас внимательно слушаю. Что вы хотели?

Парень, уже не скрываясь, внимательно изучил газету, потом скептически взглянул на девушку:

– Здесь написано «Б. Ершов».

– В газете опечатка, – Броня начала злиться, – вам лицензию показать?

– Не надо. – волот вздохнул, и с надеждой посмотрел на стул.

– Садитесь пожалуйста. – Бронислава стала вежлива и убийственно холодна. – Если вас устроят расценки, то я постараюсь найти время в своём рабочем расписании.

Хлипкое на вид пластиковое изделие из областного центра предсмертно заскрипело, но, как ни удивительно, сразу не развалилось. Всеслав не стал рисковать, и постарался шевелится поменьше. Пигалица доверия не внушала, но остальные «дефективы» дружно отказывались, и потихоньку юношу охватывало злое отчаяние. Таинственный «Б. Ершов» оказался совсем юной девчонкой, и что ж теперь делать? Ничего, кроме как рассказать о пропаже, не оставалось. Побегав по городу, Всеслав понял, что Змия сюда перекинуло в человеческом облике, потому что явление трёхглавого дракона вызвало бы здесь такой шум, что найти бы его труда не составило. Обращаться в учреждения богатырю сильно не хотелось, уж больно ему не понравились местные стражи. Какие-то хлипкие, таких князь бы и конюхами не взял бы. Как можно порядок охранять с такой комплекцией, совершенно непонятно. Да и вообще народ какой-то мелковатый, вот что значит – «вырожденный мир».

Слово за словом, но Бронислава поняла, что от неё хотят. Нужно было найти какого-то друга этого чурбана. Нет, вы на него посмотрите! Полчаса распинается о Змиеве, и даже ни разу не попробовал заглянуть в вырез блузки. Зря она что ли сегодня такой комплектик одела?! «Ой, а вдруг он модной ориентации?» Она выпорхнула из-за стола, налить кофе, и с искренним облегчением почувствовала на своих ножках украдкой брошенный взгляд. «Какие глупости! О работе надо думать! А не об этом бревне с глазами! Кстати, серого цвета…» «Нескафе» клиент выпил одним глотком, и несколько минут сидел с отсутствующим видом, стараясь отдышаться. Впрочем, договор он подписал безропотно, и аванс выплатил сразу, причём в долларах, небрежно достав из джинсов толстенный «лопатник». Решительно выключив компьютер, и забыв о «Могиле Наполеона» Бронислава заторопилась. До окончания работы информационного центра милиции оставалось мало времени, а пароль отец категорически не говорил. «Для розыска собачек и кошечек он тебе не нужен». Ну, ничего, сегодня она ему это припомнит! Ускользнув, «попудрить носик», Броня по возвращению, обнаружила клиента рассматривающего постер с «Блестящими». Обломки стула лежали в углу комнаты. Перехватив её взгляд, волот покраснел, и потянулся за портмоне.

– Это мелочи. Потом расплатитесь, сразу за все. Ну как, нравятся красотки?

Ответ был неожиданный, и даже заставил Ершову на мгновение замереть.

– Нет. Они неживые.

– Так откуда я тебе, ой извините, вам, живых поп-звезд в нашем городке возьму?! – совершенно искренне возмутилась Броня.

Парень не обратил внимания на её специальную оговорку, и терпеливо, как ребёнку, объяснил:

– Что такое фотография, я знаю. Не в этом дело. Вот вы живая, маленькая, шустрая, как лисёнка. Но про вас, боян сможет спеть, что «стройная как ивушка». А они… они худые как засохший сорняк. Нет в них жизни, жадность есть, смазливость тоже. А вот жизни-то как раз и нет.

Девушка почувствовала, как кровь приливает к щекам. «Лисёнка», с какой лаской и теплотой произнёс это слово, грубый, противный чурбан!

Захлопнув дверь частный детектив зацокала каблучками по фальшивому мрамору коридора. Немного позади, даже в своих понтовых ковбойских сапожках бесшумно спешил Всеслав Плотников, так по крайней мере он расписался в договоре. Бронислава даже несколько раз обернулась, не потерялся ли он в коридорах бывшего дома культуры? И вдруг она поняла, нет, такой никогда не потеряется. Если только она сама не прогонит.

В просторном и сияющем зеркалами вестибюле на Брониславу было чуть не «наехали» гопники, ожидающие открытия какой-то лавочки, приторговывающей просроченным, но импортным, пивом. Впрочем, Всеслав быстро встал перед девушкой, и молча обвел взглядом разудалую компанию. Веселье мгновенно смолкло. Старательно глядя себе под ноги, все эти «крутые» быстро расступились, освобождая проход. Так, поджав хвосты, расползаются шавки под внимательным и холодным взглядом алабая. Видела Бронислава такого пса, у отцова друга был, привезённый из далеких мест, где дядя Сережа был «по делам службы».

В ярко-розовый «Пежо-406» Всеслав втиснулся с огромным трудом, и вновь девушка подумала о том, какой же он большой. И какой же он ненашенский. Как гранитный утёс, возникший в незапамятные времена, стоит на берегу реки, и его видишь, но не чувствуешь. Он вне времени, вне пространства, он – вечен. Так и этот клиент, не по-человечески спокоен, и не по-современному надежён. «Он? Или снова ошибка?» Впрочем, глаза боятся, а руки делают. Хотя, в этой вечной, как человечество игре, делали своё дело совсем не руки. Руки привычно повернули ключ в замке зажигания, и схватили «баранку». Перекосившийся «Пежик» тем не менее, бодро рванул с места, и заколесил в направлении ГРОВД города.