Текст книги "Уроки географии (СИ)"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Александр Тюрин. Уроки географии

1. Мы живем внутри географии

Наша страна пережила две геополитические катастрофы за один 20 век, притом значительная доля вины на тех, кто не видел ее цивилизационной особенности и ценности, и выступили вольно или невольно в роли пособников врага. В первую очередь, надо признать, что нет никакой универсальной схемы с передовыми и отсталыми формациями, или предустановленными передовыми и отсталыми нациями, или историческими и неисторическими народами, которые представлены в западных доктринах, а есть большие пространственно-​временные организмы, цивилизации, определяемые конкретными условиями среды, места и времени.

Всякая историческая сущность начинается с географии. Различие цивилизаций было предопределено уже природно-​​климатическими и прочими географическими особенностями того или иного региона планеты, где они возникли. У географии ведущая роль в жизни цивилизаций, она определяет их начальные и граничные условия.

Первые цивилизации появились в бассейнах больших незамерзающих рек, разливающих плодородный ил на окрестных полях – Нила, Ефрата, Инда, Ганга, Янзцы. Несколько урожаев в год и транспортная связанность. Эффективное производящее хозяйство, дающее излишки для создания госаппарата, религии, философии, астрономии, математики, литературы, архитектуры, кораблестроения. В некоторых областях, например, философии, эти цивилизации достигли такого уровня, что далее были только перепевы. В европах, тем временем, аборигены еще крошили друг другу черепа каменными топорами в рамках присваивающего хозяйства.

Что интересно, «передовой» Запад отставал от некоторых из этих первых  (Китая, к примеру) вплоть до Нового времени. Компас и секстант-​цяньсинбань, многомачтовые корабли с водонепроницаемыми переборками и астрономические навигационные таблицы, порох, ракеты, доменные печи и применение кокса, чугунное литье, производство стали прямым получением из чугуна, бумага, печать, в т.ч. с подвижным шрифтом, фарфор, плантационные с/х культуры (хлопок, сахарный тростник, чай, кофе) – все это появилось там на 500-1000 и более лет раньше, чем на Западе. Кстати, цель у западной колонизации периода великих географических открытий – зацапать богатства того самого Востока, в первую очередь Китая и Индии (мы все помним, как назвали обитателей Нового света конкистадоры – Indios) или создать там плантации с дармовой рабочей силой – рабами, и наконец заиметь то, что имеет богатый Восток.

Римская империя погибла в климатический пессимум, когда с холодными зимами пришли неурожаи и переселения народов, пришел феодализм, который не есть более передовая общественно-​экономическая формация, как говорят доктринеры, а деградация, распад больших рынков, натуральное хозяйство, коммендация, когда слабые отдают себя под власть сильных, чтобы как-​то выживать, ну и жесткий территориальный контроль мелких паханов (феодалов-​рыцарей).  Последствия этого цивилизационного краха Европе удалось преодолеть только 1000 – 1200 лет спустя, вместе с колониальными захватами.

Климатический оптимум IX-​XII вв. сместил сроки замерзания рек Русской равнины и открыл балтийско-​черноморский и балтийско-​каспийский пути для более продолжительной навигации. Что стало началом русского государство, которое можно назвать Русь Речная.  (В то же время ныне ледяная Гренландия, как и Шпицберген-​Грумант, представали зелеными островами.) Что совпало и с тем, что сарацины прервали торговое общение недоразвитой феодальной Европы с развитой нефеодальной Византией через Средиземное море, в котором одним из важнейших экспортных европейских товаров являлись рабы. (Анри Пиренн. Империя Карла Великого и арабский халифат. Конец античного мира. М., 2011) Это, естественно, увеличило интерес к водным путям, ведущим в Византию и проходящим через территорию Русской равнины, в том числе у варварских сообществ на побережьях Балтийского моря.

Почти 1200 лет назад на самый восточный берег Балтики, являющийся ближайшей точкой доступа в систему рек Русской равнины – вступила группа лиц, которая оказалась способна дать начало русскому государству и стала правящим домом Земли русской на последующие 750 лет.

А монгольские нашествия начались с многолетней засухи в степях, и монголы пошли, загребая с собой или уничтожая племена и народности по всей полосе евроазиатских степей, заканчивающихся в Паннонии. Применяя инженерные достижения высокоразвитой китайской цивилизации – мощные осадные орудия, пороховые бомбы, качественную оружейную сталь, понтонные мосты и др. В результате на Руси было аннигилировано множество городов, на сто лет прекратилось каменное строительство, черноземы на 300 лет стали Дешт-​и-кипчак – местом кочевий, страна было отрезана от мореплавания на Черном море. А на Балтийском, воспользовавшись нашим разорением от степняков и феодальным дроблением, стали господствовать немцы-​ганзейцы, снимавшие большую часть прибыли с морской торговли русскими товарами. И сделалось оно из Варяжского моря германским Остзее – собственно, отсутствие нашего собственного судоходства и стало причиной столь длительной паузы в появлении Петербурга. (Новгород никогда не был членом Ганзейского союза, ибо это исключительно немецкие города.) Страна наша оказалась, по сути, в континентальной изоляции, в медвежьем углу, на неплодородных почвах, с коротким сельскохозяйственным сезоном – вдвое меньшим, чем в Западной Европе, с длинными зимами и замерзающими на полгода речными путями, со скованными льдами северными морями, редким населением, и сильно отстала в ряде материальных факторов от хищных западных соседей, хотя, безусловно, и приспосабливалась к тяжелой внешней среде, и развивалась даже в этих условиях, и территориально росла направлением на холодный северо-​восток. Кстати, первые антирусские санкции относятся к 1229 году – послание папы Григория IX к готландским, шведским и любекским иерархам с запретом поставлять что-​либо русским – в голодный год, между прочим, а первая блокада устья Невы к 1445 – ливонским орденом, тоже в голодный год. Кочевые набеги будут мешать новому освоению потерянных пространств на юге еще почти 600 лет – заметим, что одному кочевнику для прокормления нужно порядка 100 гектаров, а одному земледельцу полгектара-​гектар.

Уничтожение европейскими завоевателями развитого интенсивного с/хозяйства доколумбовой Америки, в частности Мексики, массовые убийства и принудительный труд в копях и энкомьендах, привело не только к гибели там 90% коренного населения – оно сократилось там с 75 млн. чел (почти столько же, сколько и в Европа) до 9 млн. за последующие 150 лет, но и колоссальному притоку на европейские рынки южноамериканского серебра, с рудников Потоси и Сакатекаса. (Zeiten und Menschen. Paderborn: Schoeningh, 2011) А малая выносливость коренных американцев во время принудительных работ натолкнула европейских колонизаторов на мысль о завозе дармовой рабочей силы из Африки.

Италия, затем Швейцария, Нидерланды поднялись за счет своего географического положения на путях, ведущих из богатого Восточного Средиземноморья, где находилась долгое время не тронутая феодализмом Византия, которой Запад дико завидовал, через альпийские горные перевалы в бассейн Рейна. Тем же путем пройдут богатства, разграбленной в 1204 Византии и начнется Ренессанс. Потом колониальные богатства из испанских колоний потекут по тому же пути в Европу, в том числе южноамериканское серебро.

Плантационное хозяйство европейцев в Вест-​Индии потребовало огромное количество выносливой рабской силы, привело и к обезлюживанию Африки, и к возрождению «белого» рабства. А «революция цен», вызванная притоком американских драгметаллов в Западную Европу, вызвала «второе издание крепостничества» к востоку от Эльбы. Паны, магнаты и бароны гнали зерно и прочее сырье из своих имений и фольварков на рынок в обмен на предметы роскоши, им нужны были новые земли и новые крепостные. Половина голландского торгового флота – крупнейшей морской державы того времени – работало на Балтике. Немцы, поляки, шведы вели свой Дранг нах Остен на русские земли, самым печальным эпизодом которого стала Смута начала 17 века, стоившая жизни половине населения московской Руси. Было и еще одно последствие европейской колонизации в Америке. После разрушения интенсивного сельского хозяйства индейских цивилизаций, увеличилось количество кислорода в атмосфере планеты и это еще более понизило температуру в Малый ледниковый период, который в 14 веке вызвал неурожаи и эпидемии чумы, а в начале 17 века привел в России к гибели посевов на протяжении четырех лет – в июне ездили на санях, –  и наступлению того самого Смутного времени.  Из которого Русь вышла разоренной, разграбленной и бедной. Единственный способ содержать войско, а оно нужно большое, до 200 тысяч на 6 млн. населения в середине 17 в. – прикрепление значительной части крестьян к поместьям воинов. Притом и значительное число помещиков в этой бедной Руси сами пашут землю – особенно на опасном пограничье, где имелись в немалом числе деревни, населенные детьми боярскими с общими полями, выпасами и сенокосами.

Старинные русские земли достались полякам, снова взявшим торговый днепровский Смоленск, и шведам, захватившим уже все Приневье и Приладожье, полностью отрезав Россию от Балтики. Русские и православные карелы с ижорой бегут из оккупированных земель от «цивилизованных европейцев», и русское правительство платит шведам за каждого убежавшего. Шведы богатеют на русских товарах, которые перепродают в Европу. Шведские оружейники как раз совершили военную революцию, введя скорострельную легкую пушку, стреляющую картечью и сопровождающую пехоту в атаках. Шведы вводят эффективную воинскую повинность и систему обеспечения indelta – «поселенные войска», хотя главной системой обеспечения осталось мародерство. Швеция – ужас центральной Европы в Тридцатилетнюю войну; ее войска, выходя со своих балтийских баз, разоряют по 600-800 немецких деревень. Германия теряет от трети до половины населения и дробится на десятки мелких государств, что сыграет огромную роль в ее исторической судьбе (догоняющее развитие, объединение через милитаризацию, «железом и кровью»). А Швеция становится великой державой 17 века, в ее руках устья всех рек на Балтике, лучшая в Европе металлургия, благодаря железорудным месторождениям и гидроэнергии.  Богатая колониальная Голландия много инвестирует в шведских собратьев-​протестантов. Швеция даже обзаводится заморскими колониями и начинает вести работорговлю.

В это время великодержавная Швеция создает и мощную пропагандистскую машиной, которая производит национал-​романтические мифы, в частности о прежнем владении русской землей. (Другое ее «изобретение» – придумывание древних шведских королей.) Известен год, издание и автор, сочинивший этот миф – по-​нашему Петр Петрей, он же Пер Персон де Эрлезунда, в «Истории о великом княжестве Московском» («Regni muschovitici sciographia»), опубликованной в 1614–1615. «…От того кажется ближе к правде, что варяги вышли из Швеции». Заодно Петрей объявил, что Рюрик мог изначально прозываться Erich, Frederich или Rodrich (все эти имена, кстати, в шведском именослове являются заимствованными). Однако опубликованный двумя годами ранее трактат того же Петрея «Краткая и благодетельная хроника обо всех свеярикских и гетских конунгах», фантастически прославляющий деяния шведских конунгов, в том числе повествующий о завоевании ими чуть ли не всей Азии, ни слова не говорит о шведском происхождении Рюриковичей, а лишь скупо сообщает о приходе Рюрика, Синеуса и Трувора из Пруссии. Потом из highly likely шведского мифотворца российские западники состряпают норманнскую теорию.

Историческая граница русской цивилизации (которую я бы назвал Северной, учитывая исключительное ее распространение по просторам северной Евразии) проходит по изотерме января -8° и большая часть её территории уже около 500 лет находится за изотермой января -20°. Русская цивилизация долгое время как бы убегала от Западной. А Западная в античное время не могла преодолеть границу изотермы января 0°, лишь в зрелое средневековье пересекла январскую изотерму -4°, и только в Новое время, с индустриализацией, железными дорогами и накоплением огромных средств от эксплуатации колоний стала забираться в пределы изотермы января -8°. Но если не брать моря, а лишь сушу, то русская цивилизация – самая растущая, самая путешествующая, совсем не слабая. Увеличение её ареала и населения почти в сотню раз за 400 лет, причем там, куда веками никакие другие цивилизации и не пробовали забираться, если не считать грабительских набегов. Наша цивилизация – своего рода машина по освоению пространств Северной Евразии.  За 60 лет мы прошли расстояние от Урала до Тихого океана – и зимой в минус 40° тоже шли, потому что дорога тверже. (А англосаксы по куда более короткому и климатически-​приятному пути с Атлантического побережья Америки до Тихого, начав в то же время, прошли только двести лет спустя.) В середине 17 в. на самую большую в мире страну, распростершуюся от Днепра до Тихого океана, приходится всего 100 дьяков и 1000 подьячих. Ее единство держится не бюрократией, не бизнесом и рынком, не удобством транспортных путей – они тяжелые (волоки), сезонные (зимники) и очень долгие. И не войском – от центра страны до ее края пару-​тройку лет ему странствовать. А русской идеей, русской верой, которая шире, чем то, что понимается под религиозным культом. Не выдумки Бердяева про «тоталитарное московское царство», а способность постоять и умереть «за други своя», идея необходимого участия всех сословий в государственной работе, исходящая из географических особенностей нашей страны. Так, к примеру, «Уложение о службе» 1556 года четко ставило любое владение землей в зависимость от государственной службы. Территориальному расширению, конечно, способствовали низкая биологическая продуктивность почв, требующая новых земель, и общинная низовая самоорганизация, эффективная в суровых условиях выживания, и сильное государство, должное обеспечить всеобщие условия безопасности, и православная мораль. Она обеспечила вхождение в наше государство многих племен и народностей без тех масштабных мерзостей, что демонстрировала история Запада с ее многочисленными геноцидами.

Типовой русский город, которых немало строили на фронтире с конца 16 века – это прямоугольник со сторонами 200 – 300 метров, который защищен срубами, заполненными землей (тарасы), в этой стене несколько глухих и несколько проезжих башен. Всё деревянное – каменный кремль еще не скоро и не везде, и то если имеется доступный строительный камень поблизости, который тоже был дефицитом. Здесь съезжая изба с выборными от городских людей, приказная и воеводская изба, дом церковного причта, несколько десятков дворов служилых людей, детей боярских, стрельцов. Остальные служилые в слободах уже за городской стеной, которые защищены стоялым острогом из плотно поставленных бревен с горизонтальными скрепами. Город окружают земляной вал и ров, частик (заостренные колья), надолбы, поваленные крест-​накрест деревья, для защиты от разнообразных врагов. Далее пригородные и отъезжие поля, где городские жители, в т.ч. служилые, выращивают себе пропитание. Между городами-​крепостями валы, засеки, срубно-​земляные фортификации, острожки.

И не надо думать, что граница с Диким полем была много хуже, чем границы на востоке, севере, западе. Нашествия и набеги шли отовсюду. Даже там, где и людей почти не было, шведо-​финнами в 1590 вырезан полностью самый северный в мире монастырь, Трифоно-​печенгский. Русское северное Поморье было залито кровью в Смуту, когда шведы нанимали банды черкасов и поляков для резни и грабежа.

Единственным вариантом развития для Руси является быстрый территориальный рост. Путь на восток, на север, здесь добыча пушнины – единственной нашей валюты. И путь на юг, где идет отчаянное освоение Дикого поля, его черноземов – новые и новые засечные черты, оборонительные линии, крепости; Приговор о станичной и сторожевой службе 1571 года создает пограничную службу с глубиной действия до 400 верст, с далеко выставленными в степь постами-​сторóжами и патрулями-​станицами, покрывавшими сотни верст,«с коня не сседая». Служилые люди становятся первым населением русского фронтира; они и воины, и пограничники, и крестьяне, и торговцы, и ремесленники – всё в одном флаконе. Освоение Дикого поля дает результат, неурожай и голод уже не могут охватить всю территорию Русского царства – к концу 17 в. освоенная степь уже дает миллион пудов зерна в закрома родины и там проживает 1,8 млн. чел.

У Руси появляется некий жирок, с которым Петр начинает свою модернизацию.

Ак. Л. Милов так характеризует исторические условия нашей цивилизации: «Мобилизационно-​кризисный режим выживаемости общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта».  Государство и община должны обеспечивать всеобщие условия безопасности и выживания, больше некому.

2. Межцивилизационные контакты бывают разными

В Англии нет ни одного пункта, удаленного от незамерзающего моря более чем на 70 километров, и вся элита этой страны выросла из хищных торгово-​ пиратских сообществ, занимающихся присвоением чужого: средств производства и рабочих сил, ресурсов, результатов чужого труда. Собственно, вся ее история с 16 века – это охота на чужое. Начиная с грабежа испанских кораблей, перевозящих сокровища колоний (рейды «Золотой Лани» королевского пирата Дрейка покрыли все долги английской короны и создали устойчивый фунт стерлингов). Как замечает Фернан Бродель, капитал вырастает из высокоприбыльной дальней торговли (добавим пиратства, работорговли), которая дает до 700-1000% прибыли. Как гриб. И дальше этот гриб прорастает во все и подчиняет своему метаболизму, своему росту. Бродель, один из основоположников мир-​системного анализа, считал, что экспансия капитализма была б невозможна без использования соответствующей машины насилия, когда он «идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством». Экономическое и внеэкономическое принуждение слиты и неразделимы. Только тогда капитал становится способным к «территориальному завоеванию мира и созданию всесильного и по-​настоящему глобального капиталистического мира-​экономики». Более того, Бродель утверждал, что капитализм является антитезой рыночной экономике, зоной «противорынка», где господствует право сильного. Отнюдь не свободная конкуренция, снижающая норму прибыли, а монополии и олигополии – цель капитала. Собственно, с использования, а иногда и создания государственного аппарата принуждения, и начинался настоящий капитализм. Как всё многообразие химических элементов появляется из роста атомной массы, так и все аспекты западной цивилизации, начиная от плантационного рабства и работорговли, грабежа колоний, уничтожения сотен племен и народностей, которые снижали прибыльность активов, и, кончая корпоратократией, новомодными ЛГБТ и трансгендерством, появляются из потребностей роста капитала. Капитал является источником власти и подчинения, смыслов, целеполагания.

Представьте себе общество, в котором существует некая группа лиц, что заставляет работать на себя 10% населения, и примерно такое же количество населения потреблять то, что произведено. А спустя двести лет примерно такая же группа лиц заставляет работать на себя 90% населения и примерно такое же количество населения потреблять то, что произведено. Еще двести лет спустя примерно такая же группа лиц заставляет работать на себя 90% населения почти на территории всего земного шара. Западный капитал, пересекая океаны, вторгается в традиционные социумы, ведущее натуральное и мелкотоварное хозяйство, разрушает их внутренний рынок, привычную систему хозяйства и товарообмен, истребляет племена и народности, которые снижают стоимость новых активов. Что немаловажно, за туземным населением не признавалось никакой субъектности, никаких прав на земли; их обитатели фактически считались частью животного мира. Если на этих землях находились какие-​то государства, то все туземцы объявлялись собственностью местного «тирана»-​правителя. Затем «тиран» уничтожался, а его собственность становилась собственностью колонизаторов. (Забавно, что это колониальный расистский принцип действует до сих. Для Запада нет никакого русского народа с его национальными интересами, есть только «путинская армия», «путинская экономика», «путинские спортсмены», «путинский балет» и т.д.)

Западная цивилизация (с 16 века это, фактически, машина накопления капитала) начинает играть роль центра капиталистического мира-​экономики (КМЭ) и методично поглощать другие цивилизации и культуры. Колонизационные процессы – суть Нового времени.  Отсюда наши смуты, реформы, гвардейские перевороты, привилегированная дворянская корпорация, заимствованные идеологии и доктрины, антигосударственные течения, масонство, декабризм, снова реформы, волны террора, революции и т.д. Это всё проблемы контактного характера.

К концу 17 в. Россия напоминала огромного динозавра с медленным метаболизмом, вокруг которого снует много теплокровных хищников с большими челюстями. Для начала надо было победить Швецию, ведущую военную и промышленную державу, балтийского тигра. Победить, чтобы предотвратить прямую колонизацию России Западом, вернуться на Балтику – к мировым торговым путям. На юге выйти в мировой океан было сложнее, для начала надо преодолеть и освоить Дикое поле. Там быстротой и натиском не возьмешь.

Для нового витка борьбы нужна новая мобилизация. У России слабый капитал – на таких пространствах с низкой плотностью населения и низкой интенсивностью хозяйственных взаимодействий он не может быть сильным. Медленно оборачиваются деньги, оборотные средства, медленно идет накопление капитала. Товары идут долгими месяцами, где-​то можно проехать только зимой, по зимникам, где-​то в начале лета, по воде, пока не обмелело. В демографическом центре страны пустовато с залежами полезных ископаемых. У России перед началом реформ Петра низкий выход прибавочного продукта, ничтожная промышленность, в том числе и потому что мало кто хочет работать на заводах, нет туда перетока людей из с/х сектора; и несколько предприятий, затеянных нашими и голландскими предпринимателями, загибались именно поэтому. Нет пролетариата, нищего экс-​крестьянина, согнанного с земли-​кормилицы и готового работать за любые гроши у первого попавшегося предпринимателя, чтобы не угодить под плети или на виселицу – как в Англии. В Черноземье накануне петровских реформ поденная плата наемного работника составляла 20 кг зерна, в московском регионе – 10 кг. Никакой тут завод никому не нужен. Тут вспомнят, что Петр начал приписывать крестьян к заводам и мобилизовывать на стройки. Но иного варианта не было. Это было мобилизация в интересах всего государства.

А на Западе шла трудовая мобилизация в интересах капитала, за счет недавнего крестьянского населения. И еще какая, в несравнимо больших масштабах. Фактически насильственное прикрепление к шахтам, заводам и фабрикам. К плантациям и копям в колониях.

Совокупность английских законодательных актов на протяжении трех столетий сводилась к тому, что пролетаризированный труженик, то есть согнанный с земли крестьянин, фактически, является рабом капитала, не имеющим даже права выбора и обязанным наняться на любых условиях в кратчайшие сроки. В случае, если трудящиеся пытались искать более подходящего нанимателя, им угрожали обвинения в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний, длительное бичевание, заключение в исправительный или работный дом, где их ожидала порка и труд от зари до зари, а за украденный хлеб или курицу – казнь.

Акт Генриха VIII «о нищих», изданный в 1530-1531, предусматривал, что нищего за сбор милостыни в другой сотне (мелкая территориальная единица) раздевали, приковывали к заднему краю телеги и били на протяжении всего пути через то торговое селение (market town) или какое-​нибудь другое место, где производилась экзекуция, "до тех пор, пока тело его (паупера) не будет всё покрыто кровью". После этого окровавленный нищий давал клятву в том, что немедленно возвратится на то место, где родился или проживал до своего наказания в течении последних трех лет, и "там примется за работу, какая ему приличествует". Если нищий не мог или не хотел вернуться к предписанному месту жительства, то наказание повторялось снова и снова.

Писавший в 70-х годах XVI в. У. Гаррисон, ссылаясь на подсчеты итальянского врача Кардана, служившего при дворе Эдуарда VI, сообщил колоссальную цифру воров (то есть согнанных с кормилицы-​земли и обреченных на нищенство крестьян), которых казнили при Генрихе VIII: до 72 тысяч. И это в стране с населением, едва ли достигающим тогда 2,5 млн. чел. То есть, 7% мужского взрослого населения казнено. При Елизавете еще больше, 90 тыс. (W. Harrison. The description of England prefixed to the Holinshed's Chronicles, vol.I, 1807, p.186)

В статуте "о бродягах и упорных нищих" от 1598 к таковым отнесены рабочие, "способные к труду, но праздно шатающиеся и отказывающиеся работать за ту разумную плату, которая им установлена в их местности..." "Каждый такой бродяга должен быть обнажен до середины тела и выше и публично высечен, пока его и или ее тело не будет окровавлено". Затем высеченного высылают в тот приход, откуда он родом. Если неизвестно, где он родился или проживал ранее, то его отправляли в исправительный дом (house of correction), где прежде всего секли; "лениво" работающего держали исключительно на хлебе и воде, приковывали к рабочему месту. Если бродяга снова убегал с того места жительства, к которому он был прикреплен, то его должны были присудить к смерти ("as in case of felony") (Tanner. Tudor Constitutional Documents, 1922, p. 443-444; 485-487)

Согласно английскому закону «о поселении/оседлости» от 1662 г. (действовавшему до начала XIX в.), любой представитель простонародья – а это 90% населения – мог быть подвергнут аресту, наказанию в виде порки и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился.

И вот оказывается, что «родина свободы» является страной кнута, виселицы, прикреплении и порабощения, в том числе детского: дети, получив бирку с номером на шею, работают в шахтах, таскают вагонетки в узких штреках, где взрослому рабочему не разогнуться. Даниэль Дефо (автор «Робинзона» и огромного числа морализаторских трудов) встречал детей «едва достигших четырех лет, которые могли содержать себя своим трудом».  Так что безмерные похвалы либеральных авторов в честь ранней отмены английского крепостничества сильно натянуты. Нет в Англии свободы передвижения, ограбленного пролетаризованного крестьянина прикрепляют, да только не к земле, которой у него уже нет, а к капиталистам по месту жительства. Вплоть до пожизненных контрактов в шахтах Шотландии.

Высокорентабельной и дармовой рабочей силой для западного капитала становятся африканцы, притом на каждого доставленного на плантации приходится 3-4 африканцев, погибших при отлове и транспортировке (в начале 18 века англичане добились и монопольного права поставки рабов в испанские и португальские колонии в Америке). Для Африки это означало минус 60-80 млн. населения. Дармовая рабочая сила, как я уже писал выше, включает и белых рабов, которые ценятся дешевле черных, потому что быстрее умирают. «Правительство высылало туда (Вест-​Индию) осужденных, а позже – пленников гражданских войн. Эти несчастные, а также молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии, зарабатывали себе свободу, если жили достаточно долго...» Торговали белыми рабами прямо на улицах портовых городов. (Тревельян Дж.М. История Англии от Чосера до королевы Виктории. Смоленск, 2001, с.229.)

В Ирландии (где численность населения была почти такая же, как тогда и в Англии) всё еще жестче, там шли plantations, конфискации земель коренного населения в пользу колонистов-​англосаксов, причем с невероятной жестокостью. Согласно Акту малого парламента от 27 сентября 1653 к 1 мая 1654 года ирландцы-​католики должны были выселиться поголовно за реку Шеннон, в западное неплодородное графство Коннаут. Кто из ирландцев, к указанной дате, останется по эту сторону Шеннона, будет казнен, как «шпион и враг».  «Гражданская опись», произведенная английским правительством в 1654 свидетельствует: «Массы бедняков кишат во всех частях этой страны, некоторые нередко питались кониной и травой, другие умирали от голода на больших дорогах; много раз бедные дети, которые теряли родителей или были брошены родителями, оставались на произвол судьбы, некоторые из них становились добычей волков и других хищных животных и птиц». В ходе кромвелевского покорения Ирландии полмиллиона ирландцев убито, 100 тыс. продано в рабство. К концу 17 века 85% земли у ирландцев конфисковано. (Афанасьев Г.Е. Судьбы Ирландии. В кн:Записки Новороссийского университета. Т.46. Одесса, 1888)

"Треть ирландской арендной платы тратится в Англии, что вместе с прибылями, пенсиями и прочим составляет добрую половину доходов королевства, всё – чистая прибыль для Англии. Эта арендная плата выжимается из крови, жизненно важных органов, одежды и жилищ арендаторов, которые живут хуже, чем английские нищие", – читаем у Джонатана Свифта в статье "Краткое обозрение государства ирландского".  Земля у ирландцев отнята; всё, что им позволено это, арендованные клочки – чтобы заплатить за аренду уходит почти весь доход, плюс та же барщина, т.е. отработочная рента до 80 дней в год. «На каждые пять акров земли, сдающейся в аренду, выступает 20 претендентов». Лендлорд может в любой момент согнать арендатора и захватить все его имущество, от коровы до собранного картофеля. Прокормиться на таком участке, да и то не полную часть года можно картофелем, но и у него болезни. Это не тот «культурный Запад», который рисовали российские западники от Карамзина до Ленина. Ирландский арендатор хотел бы оказаться на месте русского крепостного. Если нормальный помещик-​​крепостник хочет, чтобы его крестьянин жил и работал дальше, то для английского лендлорда главное содрать побольше; если этот арендатор сдохнет, на его место тут же найдется другой.

В относительно плодородной стране Ирландии голод с тысячами смертей стал привычным явлением задолго до знаменитого картофельного голода 1840-х. В "Письмах суконщика" Джонатан Свифт писал, что "все дороги, улицы и двери домов осаждаются нищими женщинами, за которыми следует 5-6 детей, прося и моля прохожего о милостыне", в "Скромном предложении" об ирландцах, которые "продают себя на Барбадос", чтобы рабством спастись от голодной смерти. А его современник, лорд-​наместник Ирландии, докладывал в Лондон, что в городских рвах лежат трупы людей, рот которых покрыт зеленью от травы, которой они пытались утолить свой голод в последние минуты жизни.