Текст книги "Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля"
Автор книги: Александр Тюрин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Начало русско-турецкой войны 1768–1774 гг. продемонстрировало тесную связь восточного и западного вопросов для России. Французский дипломатический агент уговорил польскую Барскую конфедерацию, ведущую борьбу с русскими войсками, уступить османам Волынь и Подолию – в обмен на выступление Турции против России. Порта заключила русского посла в крепость и предъявила России кучу претензий, в том числе и по поводу ограничений польских «вольностей».
В ходе войны в 1769 г. состоялся последний крупный набег крымского хана на русские земли, на Новую Сербию, жертвами которого стали более 20 тыс. человек. Что интересно, набег проходил практически на глазах французского посланника в Бахчисарае барона де Тотта. Просвещенный европеец, называвший хана «татарским Монтескье», превращал в шутки подробности насилия над пленницами. [146]146
M?moires du baron de Tott sur les turcs et les tartares 1781 a. sec. partie, 153–154.
[Закрыть]
Несмотря на поддержку Франции и действия Барской конфедерации (от которых больше всего пострадало православное население Речи Посполитой), Турция потерпела поражение.
Военные победы русских были прямым следствием упорного освоения степей и движения фронтира к югу. Возникавшие поселения составляли естественный тыл русской армии.
Согласно Кючук-Кайнарджийскому мирному трактату, русско-турецкая граница на Западном Кавказе устанавливалась по реке Кубань. Крымское ханство политически отделялось от Османской империи. К России переходила часть черноморского побережья между Днепром и Бугом, а также Большая и Малая Кабарда. [147]147
Дружинина Е. И.Кючук-Кайнарджийский мир 1774. М., 1955.
[Закрыть]
Пункт 2 артикула 16 данного трактата обязывал турок разрешить беспрепятственный выезд из Турции христианских семей со всем имуществом. Это сыграет немалую роль в колонизации российского Причерноморья.
Трактат накладывал на Османское государство многочисленные обязательства по гуманизации его отношения к христианским подданным. Заметим, что ни Франция, ни Англия, имевшие на турков большое влияние, даже не пытались как-то оградить от произвола и постоянного насилия жизнь христианских «райя».
Трактат открывал Черное и Азовское моря, как и Черноморские проливы для свободного плавания российского флота.
В 1785 г. был утвержден первый штат Черноморского флота. Россия стала черноморской державой и в военном, и в торговом плане.
С созданием Черноморского флота существование Крымского ханства теряло свой внутренний смысл – крымцы более не могли бы сбыть ни одного раба туркам.
Следствием победоносной войны было заключение в Георгиевской крепости договора о протекторате с Картли-Кахетией. 26 января 1784 г. царь Ираклий II и грузинский народ в тифлисском Сионском соборе принесли присягу на вечное подданство российской государыне.
Следствием Кючук-Кайнарджийского мира был переход под контроль России всего Днепровского водного пути – вернулись времена князя Игоря.
Россия могла приступить к освоению Южного Причерноморья (позднее составившего части Херсонской и Екатеринославской губерний) и побережья Азовского моря – все это получило многообещающее название Новороссия.
Несмотря на то что это был юг, он весьма отличался от того средиземноморского юга, который был известен европейцам, что они охотно отмечали в свои путевых заметках.
Климат Причерноморья XVII–XVIII вв. характеризовался резкой континентальностью, напоминая современный североказахстанский.
Зимой здесь нередко свирепствовали морозы. Боплан описывал их с непритворным ужасом: «Обыкновенно стужа охватывает человека вдруг и с такой силою, что без предосторожностей невозможно избежать смерти».
Осталось описание очаковских холодов: 13 октября (по старому стилю) выпал большой снег, 7 ноября началась настоящая зима с метелями, убийственная для скота, не имевшего теплого хлева, а накануне 12 июня мороз убил огородные овощи.
Быстрое испарение почвенных вод из-за сухих ветров было причиной частых засух.
Засушливыми оказались черноморские берега от Днепра до Днестра. Родники и колодцы в юго-восточной части Новороссийского края находились только у речных берегов, в степи их не было, поэтому и дороги проходили лишь возле рек.
Летом вся трава в степи выгорала, и она обращалась в пустыню. Если не случалось сильной засухи, то растительность истреблялась саранчой.
Цитата из изрядно напуганного Боплана: «Саранча летит не тысячами, не миллионами, но тучами, занимая пространство на 5 или 6 миль в длину и 2 или 3 мили в ширину… она пожирает хлеб еще на корне и траву на лугах…»
А реки были, по словам Боплана, богаты на другие «дары природы»: «Берега днепровские замечательны бесчисленным количеством мошек… в полдень являются большие, величиной в дюйм, нападают на лошадей и кусают до крови…»
Укушенный насекомым француз получил такую опухоль на лице, что почти не мог видеть.
Чума гуляла по причерноморским степям тогда, когда в Европе о ней уже забыли.
Три большие реки, протекавшие через причерноморские степи, Днепр, Буг и Днестр, были перерезаны порогами, что делало судоходство возможным лишь ниже их. Речки, впадавшие в Днепр и Буг, оказались мелководны, непригодны для судоходства…
Еще во время войны в 1769 г. были образованы казачьи полки из воронежских и белгородских крестьян, переселившихся в Азов и Таганрог (крепость Троицкая). А в 1770 г. протянута Днепровская оборонительная линия – от впадения в Днепр Мокрой Московки к Азовскому морю по р. Берда и Конские Воды.
На ней встало 8 крепостей, последняя, Святого Петра, находилась близ места, где позднее появится Бердянск. Охраняли ее три казачьих полка, а первыми мирными поселенцами были отставные солдаты.
Благодаря ей поселения около Украинской линии стали глубоким тылом.
Еще большее значение для колонизации причерноморских степей имело присоединение Крыма к России (1783).
Если ранее оседлое население Причерноморья держалось речных берегов, где могло как-то укрыться от степных хищников, то теперь отправилось создавать земледельческие поселения в чистом поле.
В1784 г. начата была новая военная линия, призванная служить обороне уже не от крымцев, а от польских конфедератов, османов и кочевников Западного Причерноморья. Прошла она через место впадения Синюхи в Буг (позднее г. Ольвиополь), Ингула в Буг (здесь возникнет Николаев), Кинбурн, Херсон, крепость Днепровскую на Збурьевском лимане и крымские укрепления. Не все укрепления новой линии были отстроены до конца ввиду бюджетных дыр, свойственных екатерининскому времени, однако слава русского оружия уже устрашала противника более, чем крепостные стены.
При воцарении Екатерины II города на Слободской Украине были ограждены деревянными стенами с башнями, земляными валами и рвами. [148]148
Багалей.Материалы. С. 220.
[Закрыть]А к концу ее царствования они совершенно потеряли военно-оборонительный характер. Осыпались их валы, заполнялись всяким мусором рвы, сгнивали деревянные стены. Город зачастую превращался в заурядное земледельческое поселение, село, слободу. На его сонных улочках вряд ли вспоминали, как еще тридцать лет назад гудел вестовой колокол и пели в воздухе смертоносные стрелы кочевников…
В 1778 г. был основан на Днепровском лимане первый русский черноморский порт Херсон, с крепостью и верфью. Через пару лет сюда уже приходили корабли за зерном, предназначенным для французских, итальянских, испанских портов.
Появление морских портов благоприятно подействовало на колонизацию степей – здесь стали создаваться крупные товарные хозяйства, сбывающие зерно на внешний рынок.
Сотрудник Потемкина купец Фалалеев в 1783 г. смог провести речными путями из Брянска в Херсон барки с железом и чугуном, а также провиантом.
В1784 г. прибыло 20 судов из Херсона в Марсель, 15 из Марселя в Херсон. Торговля велась также со Смирной, Ливорно, Мессиной и Александрией.
На херсонскую верфь нанимались плотники из далекого Олонца и с петербургской Охты, кузнецы-немцы из Москвы, работали здесь и солдаты, но за вознаграждение.
Три пехотных полка расчищали днепровский фарватер. Тем не менее с задачей полностью справиться не удалось, что отразилось на развитии херсонского порта. Мешало развитию порта и мелководье речных гирл, по которым суда должны были выходить в море.
Если в новороссийских городах первенствовали русские военные и бойкие иммигранты из средиземноморских стран, то в сельской местности преобладали малорусы, выходцы из левобережной Малороссии и Слободской Украины, и великорусы-крестьяне из самых разных областей.
Среди великорусских поселенцев были казенные и экономические (бывшие монастырские) крестьяне, однодворцы, казаки, отставные солдаты и матросы, староверы.
В потоке переселенцев немалое число составляли беглые из числа «поспольства», то есть крепостные люди польской шляхты. Они преобладали в Елисаветградском уезде.
Весьма успешно в колонизации степей при р. Орели и Самаре проявили себя бывшие запорожцы и зависимые от них люди: «подданные», наймиты, хлопцы, мальцы, челядь (первобытного равенства у «Козаков» давно уже не было). Князь Потемкин предусмотрительно превратил войсковую и старшинскую казны в так называемый городской капитал, используемый для выдачи ссуд запорожским переселенцам.
Причерноморские степи подходили для скотоводства, и самыми крупными скотоводами первое время были представители запорожской старшины. Крымские татары во время набега 1769 г. отогнали у кошевого атамана 600 лошадей, у полковника Колпака – 1,2 тыс. овец и 300 голов крупного рогатого скота, у казака Ф. Руди – 5 тыс. овец, у казака Ф. Горюхи – 2 тыс., у писаря Глобы – 4 тыс. Всего крымцы увели ни много ни мало 100 тыс. овец и 10 тыс. лошадей – очевидно, порадовав французского посла де Тотта.
На казенных землях, в слободах, селились по своему желанию или вызову правительства государственные крестьяне и близкие им категории сельского населения. По указу императрицы от 1781 г. велено было переселить в Новороссию до 20 тыс. экономических крестьян и еще выбрать из их среды 24 тыс. добровольных переселенцев для создания государственных деревень.
Азовский губернатор Чертков, распоряжавшийся восточной Новороссией, оказывал денежную и административную помощь так называемым осадчим, которые искали место для новых государственных слобод и созывали туда народ.
Некоторые из осадчих, преимущественно малороссийские дворяне, и сами вскоре обзаводились поместьями на новых землях.
Такие активные новороссийские губернаторы, как Каховский, Синельников и Зубов, посылали комиссаров в губернии центральной России для вербовки переселенцев любого социального статуса. Особые усилия прилагались для привлечения в преимущественно мужскую Новороссию лиц женского пола. Вербовщикам платили по 5 руб. за завербованную девицу! Офицеров за вербовку 80 «лебедушек» даже повышали в звании.
Каховский стремился занять новую западную границу именно казенными селениями. «Из сих поселян можно будет устроить военную цепь в свое время и при селениях построить небольшие редуты… Буде же сии селения поступят в отдачу помещикам, то все они разбредутся». [149]149
Багалей.Материалы. С. 74.
[Закрыть]
Зубов зазывал мастеровых из Ярославской, Костромской, Владимирской губерний.
Политика освоения Причерноморья, которая велась при Екатерине II, была далеко не единообразной для разных категорий переселенцев. Наилучшие условия создавались для иностранцев.
С 1770-х гг. в Новороссию мигрировали греки из Крыма и островов Эгейского моря. Жалованная грамота императрицы отводила им земли для поселений по берегам Азовского моря с исключительным правом рыбной ловли в ближних водах, предоставляла казенное жилье, ссуду на хозяйственное обзаведение, податные льготы и освобождение от воинской повинности.
Близко к грекам было положение армянских переселенцев с Кавказа и из Крыма.
После первого раздела Речи Посполитой в Новороссию стали переселяться польские паны; получая от Екатерины громадные имения, переводили туда своих крестьян.
В 1769 г. добились разрешения на переселение в Новороссию польские евреи. Им разрешалось привезти беспошлинно товаров на 300 руб., держать винокурни и пивоварни.
Представители Западной Европы составляли наиболее привилегированную группу переселенцев. Их пригласили в Новороссию двумя правительственными манифестами от 1762 и 1763 г.
Во втором манифесте императрица выдвинула целый космополитический проект по заселению Российской империи при помощи всего прогрессивного человечества.
«Мы, ведая пространство земель нашей империи, между прочим усматриваем наивыгоднейших к населению и обитанию рода человеческогополезнейших мест, до сего праздно остающихся, не малое число…»
Цивилизованным европейцам предоставлялось право селиться в России, как в городах, так и в сельской местности, отдельными колониями, где им сохранялась собственная юрисдикция.
Деньги на путевые расходы европейцы получали еще на старой родине, от российских представителей за границей.
Самым приметным и массовым переселением из-за границы было немецкое.
Начиная с 1789 г. в Новороссию текли потоки меннонитов из Западной Пруссии (это секта происходила от анабаптистов, последователей Мюнцера, подвергавшихся в Германии XVI в. страшным преследованиям и уничтожению).
Успешность меннонитов в новых краях объяснялась не только немецким Ordnung [150]150
Ordnung (нем.) – порядок.
[Закрыть]и сектантской сплоченностью, но и огромными льготами и пособиями – ничего подобного великорусские и малорусские переселенцы не могли и желать.
Земли меннонитам сперва отводились на правом берегу Днепра, включая остров Хортицу, здесь появилось 8 немецких деревень, затем в Павлоградском и Новомосковском уездах. Но положение немцев в этих районах оказалось неудовлетворительным; из-за засушливости земля не давала хлеба, необходимого даже для их собственного пропитания.
Меннонитов стали переселять в более благоприятные места, на реке Молочные Воды и в окрестности городов. Списали и часть предоставленных им ссуд.
С родины, из окрестностей Данцига, меннониты привезли хорошие земледельческие орудия труда, лошадей-тяжеловозов и скот улучшенных пород – это вместе с волной дарений от государства помогло им справиться с трудностями…
Староверы, эти живые осколки Старой Руси, «третьего Рима», не имея особых привилегий, добились в Новороссии не только цветущего земледелия, но и продуктивного садоводства, виноделия и огородничества. И тут играла роль сплоченность родственных душ.
Изрядно поспособствовал их переселению князь Потемкин. Указ Екатерины предоставил старообрядцам свободу вероисповедания при поселении в «местах, лежащих между Днепром и Перекопом».
В 1785–1786 гг. на реке Белозерке в Таврической губернии поселились знаменские староверы, получившие по 50 руб. на двор и пятилетнюю налоговую льготу.
В отношении беглых крестьян правительственная политика оставалась, как говорится, разнонаправленной. Сочетались, словно инь и ян, два вектора – охранение владельческих прав помещиков и содействие заселению новых земель.
Беглых в Новороссии спокойно принимали и помещичьи, и казенные селения. В секретном письме графа Зубова к екатеринославскому наместнику Хорвату указывалось, что к беглым надо иметь снисхождение, «дабы строгостью законами повелеваемую не доводить их до отчаяния», что их надо «приписывать к городским и сельским обществам, смотря по их состоянию, чтобы они могли таким путем снискать себе пропитание», однако делать это нужно «скромным образом, под рукой и без всякой огласки».
Даже в самый расцвет дворяновластия, когда помещики в центре рвали и метали по поводу каждого беглого крестьянина, в государстве российском сохранилось старое понимание того, что колонизация новых земель – чрезвычайно важный процесс, дающий стране будущее.
Екатерининское правительство начиная с 1762 г. несколько раз прямо санкционировало в Новороссии «право убежища» и освобождение от наказаний для беглых, которые селились там как на государственных, так и на частных землях.
В общем, знаменитая поговорка «С Дона выдачи нет» вполне относилась и к Новороссии.
Среди беглых всплывали, легализовывались и даже поступали в купечество новороссийских городов совсем уж темные личности, неизвестно как разжившиеся капиталом. [151]151
Багалей.Новороссия. С. 60.
[Закрыть]
Правительство переселяло в Новороссию и превращало в вольных поселенцев арестантов из Московской, Казанской, Воронежской, Нижегородской губерний. В 1792 г. под Очаков перевели жителей с. Турбаев с Полтавщины, умертвивших своего несносного помещика. [152]152
Багалей.Новороссия. С. 65–67.
[Закрыть]
Однако дворяновластие проявило себя в полной мере в той ретивости, с которой новороссийские земли раздавались помещикам, – после 1775 г. земельные пожалования приобрели особо крупные размеры.
Полторы тысячи десятин были минимумом (такой «минимум» выглядел бы умопомрачительным во времена Московского государства).
В десятилетний срок владельцы должны были населить землю из расчета 13 дворов на 1500 десятин – цифра весьма умеренная. После чего земля обращалась в их полную собственность.
Естественно, что счастливые землевладельцы готовы были селить в своих владениях кого попало, включая беглых каторжников.
Поселенцы, которые сами приходили на помещичьи земли, вначале обрабатывали свои наделы, отдавая землевладельцу лишь десятую часть урожая (и назывались поэтому десятинщиками), но мало-помалу закабалялись. В крепостных крестьян у помещиков-малороссов были обращены «подданные» или челядь бывшего запорожского войска.
В 1776 г. в Екатеринославском уезде 94 лицам было выдано 400 тыс. десятин государственной земли, то есть по 4 тыс. на брата.
Обзавестись латифундией могли даже мелкие чиновники.
Земельные пожалования некоторым «новым аристократам» были огромны. Например А. Вяземскому, генерал-прокурору, выдано было 200 тыс. десятин новороссийской земли, после чего он стал напоминать какого-нибудь польского магната. Наследники прокурора продали эту землю, населенную уже 3 тыс. крестьян, коллежскому асессору Штиглицу, нажившемуся на откупах соляных озер в Тавриде. «Новым аристократом» стало совсем уж безродное лицо, что было символом эпохи дворяновластия, эпохи масштабной приватизации земель и роста власти денег.
Ясский мир. Расцвет НовороссииВойна 1787–1791 гг. фактически велась Россией ради обеспечения положений Кючук-Кайнарджийского мира, попранных Османской империей.
Немирные закубанские племена, турецкие подданные, ходили воевать на Донскую область. Со стороны турецких владений шли постоянные набеги на грузинские земли. Порта требовала от русского правительства отказа от протектората над Грузией и владения Крымом, возвращения 39 соляных озер возле Кинбурна. Наконец турецкие требования были предъявлены в ультимативной форме, и, когда Петербург не удовлетворил их, русский посол был заключен в тюрьму.
Ситуация осложнялась очередным воспламенением Польши и началом военного противоборства со Швецией, «скучавшей» по потерянному ей Выборгу. В очередной раз действия южных и западных врагов России были вполне скоординированы.
Не буду останавливаться на многократно описанных событиях этой войны, когда просияли военные таланты Суворова, Румянцева, молодого Кутузова, проявилась инициативность русских офицеров, энергия и мужество русских солдат.
Промышленность, созданная Петром, все еще обеспечивала техническое преимущество российских войск над всеми ближайшими соседями; дворянство пока не отвыкло от старого правила, что за земельное владение, обеспечиваемое крестьянским трудом, нужно служить государству. Российская рекрутская армия, сочетая профессионализм и народность, оставалась сильнейшей армией мира. Ни в открытом бою, ни при осаде крепостей, ни турки, ни европейские армии не могли противостоять ей.
Эти факторы перевешивали полное расстройство российских финансов и слабую централизацию управления.
Мирный договор, завершивший русско-турецкую войну, был подписан в Яссах 29 декабря 1791 г.
Он восстанавливал действие Кючук-Кайнарджийского мира и Георгиевского трактата. Турция соглашалась с потерей Крыма, отказывалась от претензий на земли Картли-Кахетии, признавала российский протекторат над дунайскими княжествами. К России отходили земли между Южным Бугом и Днестром. [153]153
Договоры России с Востоком политические и торговые // Сост. Т. Юзефович. СПб., 1869. С. 41–49.
[Закрыть]
Русская реконкиста подходила к концу, к Руси вернулись земли времен Ярослава Мудрого и Мстислава Тмутараканского, реки и степи Северного Причерноморья. Русские суда снова белели парусами в Черном море.
Несмотря на замечательные победы, Российская империя ограничилась умеренными территориальными приобретениями и отказалась от взыскания с побежденных контрибуции.
С окончанием войны для причерноморских степей исчезала проблема кочевых нашествий. Но до настоящей дружбы с трижды побитой Турцией оставалось еще очень далеко, поэтому в 1792 г. была построена Днестровская линия. Западная ее сторона прошла по Днестру, от впадения в него Ягорлыка, южная – по морскому берегу до Очакова.
На линии был заложен ряд крепостных сооружений – занималась этим «Экспедиция строения южных крепостей» во главе с екатеринославским губернатором Каховским. На Днестре, против Бендер, появилась Тираспольская крепость, на Днестровском лимане – Овидиополь, на месте турецкой крепости Хаджибей родилась «красавица» Одесса.
В Николаеве, созданном у впадения Ингула в Буг, решено было построить верфь. Этот город развивался успешнее, чем Херсон, за счет более удачного местоположения. Строительство шло бойко, лес доставлялся за казенный счет из Киевской губернии. Казна выкупила у ярославских помещиков крестьян, сведущих в каменном строительстве, они стали одними из первых николаевских граждан.
Вдобавок к верфи были построены литейный и канатный заводы; на бугских порогах поставлены водяные двигатели для кузнечных работ.
Сюда перевели правление Черноморского флота, затем кадетский корпус и некоторые судоремонтные мастерские и, наконец, в 1824 г. – адмиралтейство.
В Николаеве разместились кораблестроительное и штурманское училища.
Здесь базировался приморский гренадерский корпус, составлявший морскую пехоту для гребных судов, в мирное время занимавшийся работами в порту или перегонкой леса по лиману. Семейных солдат учили плотничьему и другим ремеслам, необходимым в адмиралтействе. Три тысячи гренадер получили земли для поселения, в том числе участки, выкупленные у частных лиц.
Для распашки земель в казенных селениях вокруг города водворяли беспаспортных выходцев из Польши и русских бродяг.
Домом престарелых для отставных одиноких офицеров стал монастырь Спасо-Николаевской лавры. Для остальных страждущих построили инвалидный дом и госпиталь.
Для услаждения глаз соорудили фонтаны, отделанные мрамором, для здорового услаждения тела устроили турецкую баню.
Доходы от лавок, выстроенных у биржи, от винных погребов, трактиров и кофеен, употреблялись на содержание монастыря и церквей.
И вся эта бурная деятельность по созданию образцового города была чисто казенной, старт ей дал инициативный причерноморский наместник князь Потемкин, который не собирался ждать до второго пришествия частной инициативы. Так что торговые люди приходили на все готовое. [154]154
Багалей.Новороссия. С. 49.
[Закрыть]
Но все же жемчужиной Новороссии стал не Николаев, а Одесса, основанная в 1794 г.
2 млн рублей было ассигновано на устройство здесь порта и верфи.
В 1802 г. в Одессе, имевшей выборный магистрат и два форштадта, военное и греческое, насчитывалось 9 тыс. жителей. Для дальнейшего развития она получила 15-летнюю налоговую льготу, освобождение от постоев, новые земли.
Торговый оборот Одессы в 1814 г. достиг знатной цифры в 20 млн руб. Главным товаром вывоза являлась пшеница. С Одессой Новороссия твердо вступила в мировой рынок.
Одесский порт быстро стал ведущим в России по вывозу и удерживался в этой роли вплоть до заката империи. Греческие торговцы от начала до конца крепко держались на верхушке одесской торговли. [155]155
Хобсбаум Э.Век капитала. 1848–1875. Ростов-на-Дону, 1999. С. 247.
[Закрыть]
Местный градоначальник герцог де Ришелье, не слишком отличившийся на военном поприще, в строительном деле показал себя наилучшим образом. И вкус, конечно, ни разу не изменил французу.
Под его чутким руководством русские мужики построили торговый порт, карантин, таможню, воспитательно-учебное заведение, театр, госпиталь, две тысячи домов для частных лиц, на казенные, кстати, деньги. Были разведены сады, высажены белые акации, каштаны и прочее – для озеленения городской территории. В общем, дюк [156]156
Дюк – от французского duce, герцог; прозвище Ришелье в Одессе.
[Закрыть]вполне заслужил себе памятник в самом красивом месте Одессы.
Из других городов Новороссийского края выделялись Мариуполь, населенный греческими колонистами, и Ростов вместе со своим многолюдным армянским пригородом, именуемым Нахичевань. Армяне, издревле торговавшие по всей Передней Азии, принесли сюда свои обширные торговые связи. Здесь было устроено несколько фабрик и заводов, обслуживавших бурно растущее сельское хозяйство Донской области.
Таганрог к началу XIX в. насчитывал 8-10 тыс. жителей, имел биржу, гавань, его торговля находилась в руках греков – но с Одессой тягаться он не мог уже ввиду своего географического положения.
После Ясского мира усилилась иммиграция в Новороссию молдаван из-за Прута, причем Екатерина особо способствовала переселению молдавских бояр. Императрица не изменяла своему правилу увеличивать привилегированный чужеземный элемент в зонах освоения. [157]157
Багалей.Новороссия. С. 16–18, 33–35.
[Закрыть]
Молдаван селили по Днестру, возле Овидиополя, Дубоссар, Тирасполя. Бояре получали поместья на несколько тысяч десятин, в их владениях селились русские и молдавские крестьяне, которые тут же попадали в зависимое положение, хотя до полного крепостного права не доходило. Правительство издало «Положение об обязательных поселениях», ограничивающее власть помещиков. Крестьяне должны были отрабатывать на барщине 12 дней в году, также нести отработочную повинность на виноградниках и уплачивать землевладельцу десятину.
26 молдавских бояр и чиновников получили в Тираспольском и Ананьевском уездах 260 тыс. десятин земли. Но почему императрица увидела в них цивилизованных европейцев, остается загадкой. [158]158
Там же. С. 93.
[Закрыть]
К меннонитам добавились и другие прусские переселенцы, которые пользовались еще более широкими льготами. Возврат ссуд для них отсрочили на 30 лет. Немцы-колонисты жили замкнуто, работая на себя и на внешний рынок, и никакой культурной миссии (о чем, видно, мечтала Екатерина) не осуществляли – в отличие от немецких мастеров, селившихся в российских городах.
В 1795 г. из Турции переселилось в Очаковскую область более 6,5 тыс. старообрядцев.
Староверы обладали наилучшими навыками ведения земледельческого хозяйства из всех русских поселенцев Новороссии. В успешности «старые русские» уступали разве что меннонитам, получившим море льгот, ссуд и безвозмездной помощи.
В1802 г. на основании манифеста Александра I на реке Молочной в Мелитопольском уезде Таврической губернии поселились духоборы, где им предоставили в полную собственность земельные участки, а также за ничтожную арендную плату – бывшие ногайские земли.
Духоборы были христианскими коммунистами с общественной обработкой земли и равным распределением продуктов.
В 1820-х гг. переселялись в Новороссию молокане из Тамбовской и Астраханской губерний.
К 1830-м гг. в Новороссийском крае насчитывалось более 36 тыс. старообрядцев и русских сектантов. Все они отличались коллективистским духом, взаимопомощью. Почти все их селения были зажиточны.
Русский крестьянин научился бороться с такими бедами новороссийских земель, как засуха и засоление почв.
Здесь он стал применять осеннюю зяблевую вспашку – чтобы сохранить «зимнюю сырость». Осваивал новые устойчивые к зною сорта зерновых, например пшеницу-арнаутку, которая в Приазовье давала в первые 4–5 лет урожаи до сам-30.
Переселенцы переходили на орошаемое и богарное земледелие. Засоленные поля «лечились» водой из подведенных каналов.
Многие многоземельные крестьянские хозяйства использовали сложные севообороты. Например, сеяли после пшеницы ячмень, затем овес, гречу и озимую рожь. После гречи, умевшей подавлять сорняки и увеличивать плодородие почвы, поле не пахали, сеяли в стерню, а потом уже запахивали семена.
Но природа создавала ситуации, которые невозможно было пережить при помощи терпения и труда. Одна только суровая зима 1812 г. убила половину всего скота в Новороссии – 1,25 млн голов. [159]159
Багалей.Новороссия. С. 98, 102, 105.
[Закрыть]
В императорском манифесте от 1804 г. говорилось уже о том, что ввиду размножения населения в центральных губерниях необходимо оставить новые земли для переселения русских крестьян, принимать иностранцев не каких попало, а семейных и зажиточных хозяев из числа тех, кто занимается земледелием, скотоводством, виноградарством, разведением шелковичных червей и некоторыми ремеслами (кузнечное дело, ткачество, портняжничество).
Теперь европейцы, желавшие переселиться в Россию, должны были являться к российским резидентам, имея свидетельства от магистратов о своем хорошем поведении и предъявляя капитал в размере 300 гульденов. До водворения на месте европейцев обеспечивали только подводами на сухопутном участке пути и кормовыми деньгами.
Для них сохранялось освобождение на 10 лет от податей, они по-прежнему не несли наиболее тяжелых повинностей – рекрутской и постойной. Им предоставлялось бесплатно по 60 десятин земли, до первой жатвы выдавалась беспроцентная ссуда на хозяйственное обзаведение по 300 руб. и более.
При Александре I размах земельной приватизации в Новороссии несколько уменьшился, но освобожденное дворянство все еще требовало «свое».
В 1803 г. прокатилась волна пожалований: штаб-офицерам – по 1 тыс. десятин земли, обер-офицерам – по 500. Многие брали землю только для того, чтобы затем перепродать.
С середины XIX в. крупные земельные собственники Новороссии, стремясь к увеличению товарности, расширяли посевы сахарной свеклы, кормовых и технических культур и нуждались уже в меньшей по численности и к тому же сезонной рабочей силе. Землевладелец хотел оперативно отводить продуктивное поле под ту или иную культуру, затребованную на рынке. Для него батрак являлся более удобным работником, чем крестьянин. Владельцы специализированных хозяйств стали избавляться от «излишков» крестьянского населения на своей земле, захватывая крестьянские наделы, как и их собратья английские лендлорды. В общем, история вполне показала, что крупное землевладение хорошо для товарного производства, но для колонизации подходит плохо…
Несмотря на все издержки сомнительной земельной политики, в начале XIX в. Новороссия стала новой житницей России.
В 1804 г. Екатеринославская губерния дала 2387,7 тыс. четвертей хлеба, на продажу пошло 45 %.
Освоение Новороссии открыло еще одно окно для демографического роста российского населения, почти на столетие сняло ограничения, которые возникали из-за оскудения запаса удобных земель в старом Черноземье.
В 1768 г. в Новороссии жило 100 тыс. чел., в 1797 – уже 850 тыс., в 1823 – 1,5 млн.
