Текст книги "Особенности национальной рыбалки"

Автор книги: Александр Рогожкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Александр Владимирович Рогожкин
Особенности национальной рыбалки
Литературная обработка К. Б. Елгешина

Шёл ливень. Да такой, что пирс и пришвартованные корабли еле просматривались сквозь сплошную стену воды. Казалось, что небо сознательно смешалось с землёй, стараясь ввести в заблуждение тех немногих, кто рискнул покинуть домашний уют.

Одинокий матросик пролетел мимо. Именно пролетел, как ангел или дух, ибо ливень не только смешал землю с небом, но и поглотил все звуки в мире, кроме собственного неистового рёва. В общем, пролетел матросик мимо сержанта Семёнова и пропал, стёртый потоками воды. А самому милиционеру хотелось отделить воду от тверди, чтобы хоть немного оглядеться вокруг, понять, где он находится… Но такое не под силу и высшим милицейским чинам, а Семёнов пусть и был наделён определённой властью, но носил скромные погоны сержанта. Это был ещё совсем молодой, – видно, недавно из армии – приземистый крепыш в подчёркнуто ухоженной форме. Он вздохнул, осознав своё бессилие перед стихией, и пошёл вперёд, пока не уткнулся в борт своего милицейского автомобиля. Втиснулся в салон, мгновенно залив сиденье стекаюшей с форменного брезентового дождевика водой.

– База вызывает Орла. Орёл, отвечайте… – бубнил в микрофон рации егерь Кузьмич, устроившийся на переднем сиденье. В одной руке он держал микрофон рации, в другой – открытую и уже початую бутылку водки с весёлым названием «Урожай». – Заснул он там, что ли! Орёл! Ты где?

Эфирные помехи, и ничего человеческого в ответ.

– Водку, наверное, твой Орёл кушает, – повернулся к Семёнову Кузьмич. – Под тёплой крышей и в приятной компании.

Егерь, долговязый мужичонка в длиннополом брезентовом плаще и мятой фуражке с форменной кокардой, вздохнул и приложился к бутылке под неодобрительным взглядом милиционера.

– Сам его попросил подежурить, – вступился за коллегу Семёнов. – В такую погоду хороший хозяин и собаку не выгонит на улицу…

Кузьмич многозначительно посмотрел на сержанта:

– Так то собаку… – и снова в рацию: – Орёл, дальнозоркий ты наш! Отзовись! Ответь Кузьмичу!..

…За сплошной пеленой дождя шоссе еле просматривалось.

Сергей Олегович совсем ничего не видел перед собой – только судорожное и бесполезное движение дворников на лобовом стекле машины. Он почти вслепую вёл свой «форд», уткнувшись лицом в лобовое стекло и всматриваясь в тёмную пелену перед капотом. Неожиданно на подъёме мотор чихнул, автомобиль остановился и плавно покатился назад. Сергей Олегович достал из кармана сотовый телефон, набрал номер:

– Михалыч, я заглох… На подъёме заглох… Придётся меня на тросе тащить…

– Что там опять? – спросил генерала Иволгина Лёва Соловейчик, услышав в трубке знакомый голос.

Он удобно расположился в кресле рядом с этим солидным мужчиной, который и без формы выглядел настоящим генералом: плотного телосложения, но без заметного, как обычно бывает, брюшка, коротко стриженный, с маленькими умными глазами под густыми бровями. Говорил он только по существу: односложно и всегда значимо. Иволгин аккуратно вёл свой джип и, казалось, совсем не обращал внимания на разбушевавшуюся стихию.

– Сергей встал… – как само собой разумеющееся пояснил генерал и сказал в трубку: – Готовь трос…

Он изменил курс машины, направив её к пострадавшему.

Тем временем Сергей Олегович вздохнул и вышел, как нырнул, наружу из своего, так некстати заглохшего «форда». Он сразу промок до нитки, словно на него кто-то сверху вылил несколько вёдер воды. Суетливо обежав машину, он достал из багажника буксировочный трос. Увязал конец под передним бампером.

Ждать под проливным дождём ему пришлось недолго.

Из потоков воды, стеной обрушивающихся с неба, показались задние габаритные огни автомобиля; он бросился к ним, поскользнулся и выронил конец троса. Чертыхаясь, стал искать его.

Из дождя выплыла фигура Лёвы Соловейчика, юркого худого мужика с большим носом и редкими курчавыми волосами.

– Давай! Чего копаешься? – поторопил он, приплясывая под бойкими струями.

Сергей Олегович наконец нашёл мокрый кончик – протянул. Лёва побежал вязать его.

Сергей Олегович забрался в промозглый салон «форда». С его светлого костюма цвета «сафари» ручьями стекала вода. Он пригладил на голове мокрый рыжий бобрик, двумя сырыми пальцами достал из одного среди многочисленных карманов жилетки свою «мобилу» и набрал номер на телефонной трубке:

– Михалыч! Я готов – можно трогать…

В ответ послышалось лишь невнятное бормотание и эфирные помехи.

В салоне просторного генеральского джипа чисто и сухо, витают лёгкие облачка сигарного дыма.

– Ничего не слышу… – сказал в трубку генерал. – Не волнуйся, дотащим.

– Готово! – плюхнулся рядом Соловейчик. – Ну, погодка!

Иволгин оглянулся – горы вещей закрывали заднее стекло.

– Разобрал бы вещи – ничего не видно, – посетовал он.

– Нормально, поехали, – успокоил его Лёва. – И так опаздываем.

Машина, мощно взревев мотором, плавно тронулась. Лёва приоткрыл дверь и посмотрел, как натянулся трос.

– Потащили родимую… – прокомментировал он.

Сергей Олегович всматривался вперёд – трос плавно натянулся, но его машина почему-то осталась стоять на месте. Мимо, громко стуча копытами по мокрому асфальту и размахивая громадным выменем, пронеслась корова и скрылась в пелене дождя вслед за габаритными огнями джипа.

Сергей Олегович пребывал в растерянности лишь несколько секунд.

– Михалыч! Михалыч! Вы не меня потащили… Я на месте остался!.. На месте стою!.. – заорал он в телефонную трубку.

– Понял… Не волнуйся! – ответил ему Лёва. – Слышно плохо! Почти ничего не понять! Отбой!

– Серёга просит набрать ход, – передал он генералу, – говорит, на месте стоит.

– И так хорошо идём, – посмотрел на спидометр Иволгин: стрелка дрожала где-то у отметки пятьдесят километров в час. – Ну, можно, конечно, и быстрее.

Он добавил газа, стрелка медленно пошла вперёд…

Кузьмич продолжал вызывать по рации «Орла».

– Отвечай, Орёл! Кузьмич вызывает Орла… Орёл!

В естественном шуме эфира возникли звуки, имеющие явно искусственную природу:

– Генерал… машина… корова…

– Какая корова? – выхватил микрофон Семёнов. – Орёл! Генерал проехал?.. Орёл, мы тебя не поняли – какая корова?

– Проехал… ш-ш-ш… минут назад… ш-ш-ш… с… ш-ш-ш… коровой…

Слово «корова» опять прорвалось в эфир очень чётко.

– Это генерал тебе в подарок корову везёт, – высказал предположение Семёнов. – Ты же свою так и не поймал…

– Зачем мне корова? – посмотрел в окно Кузьмич.

– Лучше, конечно, страуса или обезьяну, – выдержав недолгую паузу, отозвался Семёнов. – Сейчас модно держать странных животных. А с коровой – без изыска, тривиально… Вон, наш участковый Кирюхин поимел коалу. Собирается эвкалипты разводить на своём участке: они, коалы, очень листья эвкалиптов любят. Кирюхин попробовал эвкалиптовой настойкой пропитывать наши отечественные берёзовые, так тот – ни в какую! Теперь вот эвкалипты посадил.

– На Руси, слава Богу, дураков лет на сто припасено, – прервал фантазии сержанта егерь и вновь приложился к бутылке.

Милиционер косо посмотрел на Кузьмича, но тот сохранял вид серьёзный и невозмутимый. Семёнов ничего не ответил.

Ливень, как это часто бывает в таких местах, упал последней стеной вниз и умер. Моментально открылся мир, даже солнце осторожно стало поглядывать на землю.

Кузьмич и Семёнов выбрались из машины. Вокруг было чисто и светло, Вдоль пирса стояли военные корабли, рядом бродили бравые матросы, весело кружили чайки, и витал особый запах флотского борща.

– Едут! – первым заметил Семёнов. – Точно, корову тащат. Я думал – шутка или не расслышали…

В ворота КПП въехал джип. За ним на длинной верёвке бежала корова. Машина тормознула неподалёку от милицейского «уазика», за ней остановилась и корова. Она тяжело дышала.

Из машины выбрались Лёва Соловейчик и генерал Иволгин. Обнялись по-мужски с Кузьмичом, дружно похлопывая друг друга по спинам.

– Ну, как тут? – поинтересовался Соловейчик.

– Судак отошёл, зато лох гуляет! – заорав от перевозбуждения, пояснил ситуацию Кузьмич. – Рыбалка будет – заглядение!.. Зря вы её волокли, – он посмотрел на животное за спинами гостей.

– Почему зря? – удивился Лёва. – Не бросать же на дороге?

– Конечно, бросать не надо, – согласился с ним Семёнов. – Жалко. Как её зовут?

– «Форд», – ответил Соловейчик.

– Оригинально, – после некоторой паузы сказал Семёнов. – У нас так старшину Василюка звали, он носил тёмные рубашки, потому что справедливо полагал, что их надо реже стирать…

Лёва наконец обернулся… и замер. Вслед за ним обернулся и генерал.

– Да… – многозначительно произнёс Иволгин, разглядывая животное. – Мистика… То-то, я смотрю, нас на поворотах в сторону заносило.

– А где «форд»? Где наш Серёга?! – растерянно спросил у коровы Соловейчик.

Животное молчало, тяжело дыша.

– Где машина? – Соловейчик шагнул к корове. – Где наш «форд», скотина?! Ты что тут делаешь?!

– Лёва, осторожнее! – предупредил Кузьмич. – Они очень ловко копытом бьют.

– Она за нами километров двадцать отмахала, у неё сил на удар уже нет, – сказал Соловейчик, но к корове не стал подходить. Та подозрительно жевала толстыми губами, явно готовясь к чему-то.

К ним стали подтягиваться моряки. Рассматривали животное. Кто-то принёс хлеба и ведро воды. Корова стала жадно пить.

К пирсу подкатили с ревушими сиренами и включёнными мигалками две машины ГАИ. Передняя тянула на сцепке «форд», задняя замыкала кавалькаду. Первым из патрульной машины вышел человек тщедушной наружности в строгом светлом костюме и большой летней шляпе, в руке он держал мятый портфель. Из «форда» показался Сергей Олегович.

– Прокурор приехал, – кивнул на человека в штатском сержант. – Он у нас в районе новый. Принципиальный.

– Серёга! – рванулся к машине Соловейчик.

– Стоять! – приказал Иволгин. – Семёнов, пошли.

Генерал в сопровождении сержанта двинулся к представителям Госавтоинспекции и местной прокуратуры. Те молча стояли у машин – неприступные и строгие, как и закон, который они блюли.

– Ты верёвки перепутал, когда страховку вязал, – зашипел Сергей Олегович, подходя к Лёве и Кузьмичу. – Привет, Кузьмич…

– Я, что мне дали, то и привязал… Ты сам конец подал… – попытался пойти в наступление Соловейчик.

– Ливень-то какой был? Ничего не видно, что там на конце привязано… – оправдывался Сергей Олегович. – Верёвка она и есть верёвка, а что к ней привязано, мне некогда было проверять. Я на тебя понадеялся…

– Кончайте спорить, – строго посмотрел на них Кузьмич. – Лучше накрывайте – чувствую, к этому дело идёт…

Сидели в тени деревьев, наслаждаясь необъяснимой тишиной вечера. Водная гладь пламенела в последних лучах солнца. На брезенте было накрыто: всё, как положено.

– Ну, за разум! – провозгласил Иволгин.

Звон стекла соединённых стаканов нарушил тишину вечера.

– В смысле? – не понял прокурор Чердынцев тоста.

На него посмотрели как на больного.

– В смысле – да здравствует разум, да сгинет маразм! – серьёзно пояснил Лёва.

Против этого прокурор не возражал. Выпил.

Рядом над углями жарился шашлык из белорыбицы. Чуть в стороне кормилась корова, вяло отгоняя хвостом мух. Спецтранспорт остывал под кронами деревьев.

– Можно сказать, что эта корова поставила рекорд скорости. Генерал шёл никак не менее пятидесяти километров в час, – говорил Семёнов. – Жалко, официально не зафиксировали для Гиннесса. То есть зарегистрировали, но протокол по взаимному соглашению сторон уничтожили. А так бы в Книгу рекордов попали…

– Я новый протокол составлю, – пообещал прокурор. – Для Книги рекордов… У меня по одному делу сейчас кандидат биологических наук проходит, он свидетелем будет. Пора нашему району на международный уровень выходить. Отстоять честь Отчизны.

– Ну, за Родину! – вновь провозгласил тост Ииолгин.

Все молча и торжественно поддержали генерала. Даже строгий прокурор Чердынцев. Задумались, глядя в даль необъятных водных просторов. На Родину.

– Хочу выпить за сопли… – неожиданно проникновенно, со слезой в голосе, сказал прокурор и, видя, что собравшиеся у костерка его не поняли, пояснил: – Деревня моя… родная… между двух речек стояла… Большая и Малая Сопля назывались…

Баркас легко рассекал водную гладь. Было ещё светло тем призрачным маревом белых ночей, которые погружают природу в самосозерцание и приводят души к умиротворению и покою.

Кузьмич стоял за штурвалом. Рядом лежал прокурор Чердынцев и сладко спал. Егерь неодобрительно смотрел на него:

– Не наш человек прокурор. «Слишком много пьёте!» – передразнил он его. – А сам… Две по сто и осетринка… Зря его на рыбалку взяли. Весь праздник поломает. Говорит: «Слышал, что вы на кордоне своём чудеса творите, такой сервис и условия быта, каких и на фешенебельных курортах нет». Во сибарит! Сервис ему подавай! Я действительно знатно отстроился на кордоне, увидите – ахнете. Пирс зимой поставил, технику прикупил. Беседку для наблюдения и любования луной выстроил…

– Эта беседки начали строить в конце периода Хэйан, с развитием нового стиля в архитектуре под названием «синдэн-дзукури», что было обусловлено интересом к миру чувств человека, – объяснил генерал, важно попыхивая сигарой.

– Какой, какой стиль?.. – заинтересованно переспросил Лёва.

– Синдэн-дзукури… Это по-японски…

– Не знаю, как у них, а у меня за луной наблюдать душевно, – сказал егерь. – Полное отторжение от бреда нашего…

– Всё-то тебя, Кузьмич, в восточную мистику тянет, – на свежий воздух вылез на палубу баркаса Сергей Олегович. – Ты бы лучше по-нашему, по-российски, занимался медитацией.

– Если по-нашему – никакого здоровья не хватит, – возразил после некоторого раздумья егерь.

Прокурор зашевелился, попытался приподняться:

– Дом тринадцать, квартира три, два звонка… зовут Люся…

– Тот не лих, кто во хмелю тих, – неодобрительно посмотрел егерь на Чердынцева. – С чего его развезло так? Вот до него был прокурор – наш человек! – из полведра через край до дна, а потом ещё лекции в клубе читал о культуре отдыха и о вреде алкоголизма.

– Кузьмич, не нарушай покоя, – попросил Соловейчик, указывая на красоты проплывающей мимо природы.

– Во-во! Рули внимательно, а то ещё заплутаем в темноте, – посоветовал Сергей. – Я уже ни черта не понимаю, куда плывём. Скоро совсем стемнеет…

– По звёздам пойдём… – ответил Кузьмич. – Два пальца левее от Алголя…

– Какого Алголя? – не понял Сергей Олегович.

– Это звезда в созвездии Персея, – пояснил генерал. – Вон она, еле виднеется. Там вот – Полярная звезда, выше – Кассиопея, в левой стороне – Алголь.

Баркас резко повело в сторону. Соловейчик бросился к рулю – тело Кузьмича плавно сползло вниз, он уже лежал рядом с прокурором. Раздался солидный храп.

– Кузьмич! – стал тормошить егеря Лёва. Тело того безвольно моталось, не отзываясь ни на какие призывы. – Готов. Он ещё жаловался, что, пока нас ждал, весь на нервы изошёл…

– На другое он изошёл, – проворчал Сергей, берясь за штурвал баркаса. – На какой Алкоголь править надо? «Два пальца левее»…

– Алголь. Алголь вон там, – показал Соловейчик. – Правильно, Михалыч?

Генерал что-то буркнул.

Сергей Олегович посмотрел на звезду Алголь. Вытянул руку:

– Лёва, а пальцы как надо ставить – вертикально или горизонтально? Если даже по вертикали, то у Кузьмича толще будут. Как бы нам с курса не сбиться…

Лёва поднял безвольную руку егеря, примерил два пальца по вертикали от еле заметной звезды.

– Туда правь! – показал Соловейчик в темноту.

– Лёва, ты уверен? – засомневался мнительный Сергей Олегович.

Соловейчик посмотрел вперёд – вдалеке замерцал сначала один огонёк, потом другой.

– Да точно – его это кордон! Он мне ещё на Новый год открытку прислал с видом – похоже очень… Правь на огни!

Деревянный настил пирса под ярким светом мощных прожекторов сверкал чистотой гладко строганных досок. Рядом стоял аккуратный сарай, на его стене висело несколько спасательных кругов.

Баркас тихо выплыл из мёртвенной мглы белой ночи, мягко стукнулся о сваи пирса. Сергей Олегович выскочил первым, привязал канат.

Встречали их три здоровенных раскормленных кота. Сидели вальяжно на пирсе и смотрели на прибывших сонными сытыми глазами.

– А ничего! Кузьмич не врал, смотри, как всё толково и чистенько… – огляделся вокруг Сергей Олегович.

На склоне пологого холма приветливо светились окна дома. К строению прямо от пирса вела заботливо ухоженная дорожка.

– Кузьмич, приехали! – пытался растолкать егеря Соловейчик. – Домой приехали! Серёга, помоги, – попросил он, потеряв надежду разбудить хозяина.

– Вещи пока можно в сарай выгрузить, – посоветовал генерал. – Я к дому, а вы тут сами разберитесь.

Иволгин пошёл на огни строений, прихватив с собой два рюкзака. У входа в дом он огляделся, задумался…

– Что-то не так… – подумал вслух генерал и вошёл внутрь.

Сергей Олегович вздохнул, оглядев забитый грузом баркас.

– Лёва, давай в сарай всё сгрузим. Потом разберёмся, кого куда, – сказал он, открывая створки дверей строения.

Включил свет – в сарайчике стояли новые водные мотоциклы, лодочные моторы. Всё сверкало чистотой, кругом царил порядок.

– На самом деле – Кузьмич обрастает сервисом, – заметил Лёва, осматривая технику, – Я уж подумал, что пули отливает. Молодец, не хуже, чем…

– Где? – поинтересовался Сергей Олегович. Он завозился в баркасе, перебирая груз. – Господи! Это-то зачем? И в таком количестве!

Соловейчик посмотрел – под брезентом, который отогнул Сергей Олегович, располагались коробки с водкой.

– Пять, десять… Шестнадцать коробок!.. – сосчитал Соловейчик.

Посмотрел на Серёжу. Тот под внимательным и строгим взглядом засмущался:

– Я Кузьмичу позвонил, говорю, много не бери – всё же отдыхать едем. Не больше шестнадцати. Но я имел в виду, конечно, бутылок, но никак не коробок… Лёва, неужели ты думаешь, что я ему мог такое посоветовать! – указал он на коробки.

– Будем надеяться, что он купил всё это не для нас, – сделал вывод Соловейчик.

– Конечно, у него же и другие бывают… Вон прокурор приехал, может, ещё кто соберётся отдохнуть, – живо поддержал версию Сергей Олегович.

– Кузьмич, зачем столько водки?! – склонился над телом егеря Лёва. – Тебя сколько просили взять?

– Сколько заказали – столько и есть, – чётко проговорил егерь, не открывая очей своих. – Я не враг своему здоровью. Культурно отдыхать умею. Чарка вина прибавит ума.

– Сомневаюсь… – прокомментировал Соловейчик.

Кузьмич в ответ засопел с удвоенной силой.

Лёва и Сергей Олегович переглянулись, стали молча сносить в сарайчик коробки с водкой.

Когда они внесли тело Кузьмича в дом, генерал, сидя за столом напротив круглолицего, немного растерянного человека, провозглашал очередной тост:

– Ну, за молчание! За солидное мужское молчание…

Кузьмича положили на диван. Лёва и Сергей огляделись – вокруг чисто и очень уютно, в европейском духе. Даже камин был. Резная мебель, всюду – некрашеное дерево, за углом – пологая лестница вела на второй этаж. Стояло пианино. И даже коврики на полу лежали…

– Всё время молчит, – показал генерал на своего улыбающегося собеседника. – Видно, Кузьмич своих сотрудников держит в ежовых рукавидах.

Румяному молчуну было где-то под пятьдесят. Одет он был скорее по-городскому, чем по-деревенски. Подойдя к телу Кузьмича и по-прежнему не произнося ни слова, он стал снимать с него дождевик. Затем заботливо положил ему под голову подушку. Снял сапоги. Это последнее действие, вероятно, и разбудило егеря – он открыл глаза и огляделся вокруг.

– Уважает… Вон как ухаживает, – умильно наблюдал за происходящим Соловейчик. – Любит, наверное…

– Кузьмич, как твоего сотрудника звать? А то он всё молчит и молчит… – поинтересовался генерал.

– Он не мой, – проговорил егерь, поглядев на суетливого человека и снова погрузившись в сон.

– Я так и понял, что немой, – вздохнул генерал. – Бывает, что же делать. Для мужика это плохо, но не так, как для женщины. Для них, женщин, это трагедия. У них же всё общение на словах построено. Мы ведь и без слов можем общаться. О своём, о мужском. Мы ведь поймём друг друга, а?

Генерал улыбнулся, потёр щёку, непроизвольно провёл тыльной стороной руки по горлу:

– Побриться бы не мешало…

Он поскрёб щетину вокруг кадыка – сотрудник тут же понял, заулыбался и наполнил рюмки. Иволгин с удивлением посмотрел на него.

– Михалыч, ты горло своё почесал, а он подумал, что выпить собираешься, – подсказал Соловейчик. – Ты уж впредь с жестами осторожнее…

– Не будем обижать, – решил Иволгин, поднимая рюмку. – Ну, за понимание.

Сотрудник кивнул головой, улыбнулся.

– Всё понимает… – одобрительно заметил Сергей Олегович, рассматривая странного помощника Кузьмича. Он широко зевнул и спросил его: – Слушай, где тут можно поспать и помыться?

Жестами он попытался всё это показать, для убедительности даже засопел, как егерь. «Спать и мыться». Второе действие Сергей Олегович изобразил активным почёсыванием тела. Сотрудник сочувственно посмотрел на него и жестом попросил следовать за ним.

– Чистенько… – огляделся вокруг Соловейчик, оставшись наедине с генералом в обширной столовой. – Молодец, Кузьмич…

* * *

Сотрудник затащил Сергея Олеговича на второй этаж, провёл в комнату, где стояло несколько удобных кроватей. Он протянул ему таблетку, повторил жест сна. Затем указал на стакан с водой – последовало активное почёсывание тела. Сергей Олегович с сомнением взирал на предложенный набор. Но сотрудник настаивал. Сам опустил таблетку в стакан, поднёс к губам. Сергей Олегович посмотрел на него, вздохнул и послушно отпил один глоток – пол ушёл из-под ног, он полетел куда-то. Сотрудник еле успел подхватить его на руки и понёс, как ребёнка, на кровать…

Лёва втащил в комнату тело прокурора. Положил на соседний угловой диванчик, рядом с Кузьмичом. Устало присел напротив сотрудника.

Соловейчик машинально почесал горло – тут же рюмка его была наполнена.

– Это я случайно, – стол оправдываться перед сотрудником Лёва. – Машинально поскоблил горло… Я приехал ловить рыбу. Отдохнуть и поймать большую рыбу…

Соловейчик для убедительности отчаянно жестикулировал, даже показал, какую рыбу он желает поймать. Сотрудник понимающе кивнул. Удалился и принёс большой бокал, который и наполнил привезённой рыбаками водкой.

Лёва тяжело вздохнул, взглянул на ёмкость, затем на внимательного и заботливого сотрудника – тот с интересом наблюдал за ним.

– Только я такие тосты, как генерал, не умею говорить, – признался Лёва. Приподнял бокал, легко склонил голову, подумал и залпом выпил. За что и заслужил одобрительное похлопывание по плечу и увидел поднятый вверх большой палец руки.

Соловейчик уже ласково глянул на сотрудника.

– А ты ничего, соображаешь. Ну, плесни ещё, да и себе накапай, – предложил он.

Хотя жесты не сопровождали его слова, он был прекрасно понят.

Генерал Иволгин подошёл к окну мансарды – внизу влажно блестела тропинка к пирсу. Сам причал в сероватом утреннем мареве плавно растворялся в зеркале воды. Было необыкновенно тихо и тепло.

От сарайчика на пирсе пробежал к дому Соловейчик, его шаги гулко раздавались в тишине утра. Он нёс в руках очередную коробку с водкой.

Заметил генерала.

– Михалыч! – остановился Лёва внизу. – Михалыч, сейчас червей накопаем и пойдём на зорьку. Спускайся вниз – мы завтракать собрались.

Лёва поудобнее перехватил коробку, нежно пропело стекло.

Иволгин вздохнул и прикрыл окно.

Кузьмич неожиданно проснулся: прямо в нос ему упирались прокурорские носки. Он с шумом втянул в себя воздух, поморщился брезгливо и поднялся с диванчика. Вышел на поляну перед домом, огляделся…

– Где это я?.. – прошептал он с ужасом и закричал во всю глотку: – Лёва! Посмотри, Лёва!..

Соловейчик не отзывался. Кузьмич махнул рукой и отправился на прежнее место – досыпать.

Кузьмич и Лёва завтракали. На диване, где прежде спал егерь, теперь лежал, пьяно сопя во сне, сотрудник.

– У тебя хлеб есть? – спросил Лёва, осматривая стол. Не только хлеба, но и ничего другого, кроме бутылок, не было.

– Там… где-нибудь… – вяло откликнулся Кузьмич.

– Где это там?! Ты что, Кузьмич? – возмутился Лёва.

– Ну, там… Это… На кухне посмотри, – уныло посоветовал егерь.

Соловейчик послушно направился на кухню. В ней царили чистота и порядок. Холодильник был пуст. В шкафчиках ничего не было, Лёва нашёл только пачку кофе.

Он посмотрел на часы – 3 часа утра.

– Кузьмич, придётся в посёлок за хлебом сгонять! – крикнул Лёва.

Сергей Олегович лежал на широком постели, сложив руки на груди. В длинной ночной рубашке и вязаном колпаке. Его поза очень напоминала покойника.

Соловейчик взглянул на странный наряд, толкнул:

– Серёга, тебе что на завтрак брать?

Молчание.

– Серёжа, как ты?.. – встревожился Лёва, глядя на неподвижное тело приятеля. Тот был бледен и, казалось, совсем не дышал…

Лёва склонился над телом, протянул руку и поднёс её ко рту Сергея Олеговича. Ничего не лоняв, дотянулся пальцами до левого уха, пощупал пульс – тот был на месте – и только тогда успокоился:

– Спит…

Соловейчик заметил на столе среди часов, носового платка, зажигалки – богатое портмоне с вензелем SOS.

– Серёжа, я у тебя денег немного возьму? На хлеб… – еше раз толкнул он Сергея Олеговича.

Снова молчание. Приняв это за знак согласия, Лёва сгрёб портмоне со стола и заглянул внутрь. Там была стопка долларов, немного рублей и кредитная пластиковая карта VISA.

– Я сейчас!.. – пообещал Лёва и выбежал из спальни, забрав портмоне.

– Лёва! Ты скоро?! – Кузьмич уже стоял на крыльце. Заметив генерала на пирсе, у лодочного сарая, он крикнул ему, объясняя столь ранний подъём:

– Михалыч, мы быстро – за хлебушком и обратно.

Генерал смотрел, как егерь и Соловейчик усаживаются в джип, Взревел мотор. Машина странно дёрнулась, затем вылетела на дорогу, оставив после себя клубы дыма.

Иволгин взглянул на часы – 3 часа 15 минут – и продолжил осмотр водных мотоциклов.

Через лес шла ровная асфальтированная дорога. Машина мчалась легко.

– Хорошая дорога, – произнёс Кузьмич. Он сидел за рулём.

– Научились делать, – согласился Лёва.

Соловейчик приложился к прихваченной с собой бутылке водки. Сделав слишком большой глоток, он поперхнулся от неожиданности. Начал надсадно кашлять.

– Кузьмич, похлопай! – судорожно, сквозь кашель, попросил он.

Кузьмич оторвал руки от руля и несколько раз хлопнул в ладоши. Соловейчик дико посмотрел на егеря. Кашель, как ни странно, прошёл сразу же после хлопков…

Они въехали в посёлок. Одноэтажные аккуратные строения утопали в зелени. Влажное шоссе пело под широкими колёсами джипа.

Кузьмич притормозил у припаркованного автомобиля.

– Мужики! – выглянул Лёва. – Где тут магазин? Хлебушка хочется купить.

Те, увешанные тяжёлыми цепями и радиотелефонами, оглядели странную парочку, особенно Кузьмича в егерской фуражке с кокардой. Но после того, как Лёва так оглушительно икнул, что руки их непроизвольно дёрнулись к просторным пиджакам, указали:

– Туда езжай – там заправка, а при ней лавка…

– Спаси… – Лёва вновь икнул, – …бо! – Мужики вновь нервно дёрнулись.

Джип умчался.

Прокурор Чердынцев проснулся и попытался приподнять голову, что стоило ему неимоверных усилий. На голове у него по-прежнему сидела мятая шляпа, а руки сжимали мятый портфель, Рядом с ним валетом лежал незнакомый мужчина. Это был не рассчитавший своих сил сотрудник. Прокурор внимательно рассмотрел его – нет, раньше не видел. На столе стояла бутылка водки. От одного взгляда на неё прокурора судорожно передёрнуло.

Он вышел на крыльцо – по зеркальной глади воды носился на водном мотоцикле Иволгин. Больше ничего знакомого Чердынцев не обнаружил.

Подъезжая к заправке, они увидели огни магазинчика. Кузьмич лихо затормозил, подогнал машину поближе к входу.

Осматривали традиционный набор продуктов на стендах.

– Странно: спиртного нет… – заметил Лёва и вновь оглушительно икнул, привлекая к себе внимание продавщиц.

– Пардон… – галантно склонил голову Соловейчик. В ответ получил заученные понимающие улыбки.

– Это же для автомобилистов магазин, – объяснил егерь. – За рулём пить нельзя…

– Что, и хлебушек есть за рулём тоже нельзя? Гляди, его нет нигде!

Лёва попытался ещё что-то сказать, но новый приступ икоты поглотил его фразу. Егерь посмотрел на него и положил в корзинку, которую он катил перед собой, пару бутылок воды.

Протянул на кассе портмоне с вензелем SOS. Продавщица достала кредитную карточку VISA, ловко протащила её через аппарат. Улыбнулась.

– Вы любите ловить рыбу?

Лёва улыбнулся и икнул так громко, что продавщица вздрогнула:

– Ловить?

Кузьмич потащил его на выход:

– Лёва, ты сначала выпей водички, а потом начинай знакомиться.

Прокурор, не обнаружив в доме туалета, выскочил на воздух, оглядел окрестности и забрался в заросли каких-то растений. Зашёл за сарайчик, где и решил остановиться…

Место было тихое и укромное. Прокурор даже замычал от удовольствия и облегчения. Закрыл глаза. Вдруг, сквозь шум струи, он расслышал чьи-то шаги, Чердынцев поднял голову – прямо перед ним стояла особа женского пола в большой соломенной шляпе и лёгком летнем платьице. Ростом она была, пожалуй, выше прокурора на целую голову… И весила раза в полтора больше. Незнакомка с удивлением взирала на Чердынцева.

Он быстро повернулся к ней спиной.

– Извините, – пролепетал он. – Не нашёл туалета. Ничего, что я к вам спиной стою? – он осторожно оглянулся – незнакомка оставалась на месте. Смотрела. Выражение её лица было отрешённым; казалось, она чего-то ждала. А может, просто удивлялась тому, как долго прокурор писает…

Чердынцев и сам удивился – выход жидкости никак не прекращался. Нужно было заполнять паузу…

– Вечер добрый… или утро? – растерялся Чердынцев.

Прелестное создание улыбнулось в ответ.

Он оглядел её крепкое, пышущее здоровьем тело. Чердынцев судорожно сглотнул.

Наконец смог повернуться к незнакомке лицом. Она, продолжая улыбаться, протянула руку… Неожиданно для себя прокурор галантно поцеловал ей ручку. Это было принято без излишнего жеманства. Чердынцев запихнул неразлучный с ним портфель под мышку, освободившейся рукой обнял даму и звонко чмокнул. Звук лихо прокатился над гладью воды. Прокурор осмелел – он уткнулся лицом в могучую упругую грудь и жарко зашептал:

– Вы верите в любовь с первого взгляда? – молчание и виноватая улыбка в ответ. Он понял это по-своему. – Я тоже не очень верю… Сначала надо убедиться в своих чувствах, разобраться в них, а затем уже принимать решения… – прокурор профессионально осматривался – сарай подходил для задуманного, двери его были приветливо распахнуты…

– Я сейчас… за шампанским, чтобы веселее было, – быстро протараторил он, вталкивая незнакомку в темноту сарая.

Закрыв дверь, он предупредил:

– Не волнуйтесь, я скоро…

Подумал и для надёжности набросил солидный замок. Ключ от замка повесил рядом на стенку, на видное место, – чтобы не потерялся. Потом он бодро побежал к дому в полной уверенности, что теперь-то незнакомка никуда не денется.