Текст книги "Княжич варяжский (СИ)"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 9

Глава девятая. Справедливость по-новгородски

К воротам тысяцкого Людина конца Житовида Сергей подъехал утром следующего дня. Не один. С восемью десятками дружинников, конных и оружных. С собственным развернутым знаменем, на котором прыгал на ветру гривастый морской конь – красный на синем.

Остановить его не рискнул никто: ни стража Людина конца, ни тем более стража конца Загородского, разделявшего Неревский и Людин. Княжьи дружинники в Детинце тоже препятствовать не стали. Во-первых, наверняка узнали знамено, во-вторых, самому Детинцу Сергей никак не угрожал, да и не стал бы. За ними же великий князь.

А вот наместнику о происшедшем наверняка доложили.

Но пока тот раскачается, дело будет уже сделано.

Подъехали. По знаку Сергея ехавший рядом Дёрруд привстал на стременах и, резко выдохнув, метнул в дубовые, усиленные бронзой ворота швырковое копье. Хорошо вошло. На полную пядь.

Сторож в башенке немедленно заколотил в било. Над воротами показалась голова в косовато сидящем шлеме.

– Чего на… – начала голова, но оценив, пусть и с задержкой, диспозицию, быстренько спряталась.

Примерно через минуту наверху появился персонаж посолиднее. С двумя воями поддержки. Но повел себя немногим лучше:

– Кто такие? Зачем тут? Вот я сейчас в набат ударю!

– По башке себя ударь, межеумок! – гаркнул в ответ Наслав, которому было поручено вести переговоры. – Хозяина своего зови, как его там… Живодера, что ли! Скажи: княжич варяжский Вартислав Дерзкий требует его сюда немедля! Ответ за татьбу держать!

– Это по какому такому праву какой-то варяг от господина тысяцкого чего-то там требует, ты, горлодер? Да знаете ли вы…

– Машег, щелкни ему по шлему, – попросил Сергей. – Только не сильно. Мы с ним не договорили.

Банг!

Голова новгородца дернулась, и он умолк.

– Следующая – в глаз, – пообещал Сергей, лишь немного повысив голос.

Но на стене он был услышан.

– Тысяцкого зови! – потребовал Сергей. – Или он приходит со мной говорить, или я прихожу к нему.

Но звать не пришлось. На забороло вскарабкался новый переговорщик. И не один, а в компании с несколькими десятками воев, которые тут же распределились по стене.

– Ты забылся, варяг!

Раньше Сергей с Левотой не встречался, но узнал сразу. По общему описанию и по характерному щербатому оскалу.

– Ты забылся! С Господином Новгородом решил повоевать?

– Ого! На ловца и зверь бежит! – Сергей засмеялся. – Левота! Ты-то мне и нужен! Выходи, боярин! Буду с тебя виру кровью брать!

– Сейчас ее с тебя возьмут! – пообещал Левота. – Народ городской придет – все вы кровью умоетесь!

– А при чем здесь народ? – демонстративно удивился Сергей. – У меня на люд новгородский обиды нет! И на Людин конец тоже! Это ты, тварь беззубая, меня подло убить пытался! Слышишь, люд новгородский! – Сергей повысил голос, потому что уже начали прибывать местные. Пока в качестве зрителей. И хотелось бы, чтобы они в этом качестве и оставались. – Знай, люд новгородский, боярин этот, Левота, тварь подлая и трусливая, о делах торговых поговорить меня пригласил! Словом своим купеческим поклялся! А сам вместо себя нурманских головорезов заслал! Вместо себя! На торговые переговоры! И знамо мне: не первый я такой, кого он на честных переговорах погубить вздумал!

Вот так, по самому больному. Тут каждый третий если не купец, то хотя бы лавочник, своим товаром торгующий.

– Так с тобой разве не такие же нурманы? – крикнул кто-то с улицы.

– Не такие! – Сергей привстал, пытаясь разглядеть крикуна. – Не такие. Лучше! Потому мои нурманы здесь со мной, а его, – Сергей показал на Людоту, – в подвале у наместника сидят, ждут суда справедливого! А что это за суд, если слугам за хозяйскую волю одним ответ держать? А хозяин, вот он! – голос Сергея разошелся вокруг, набрал звонкость и силу, будто на поле битвы. – Вот он, пес лживый и подлый! Дрожит от страха и думает, как бы так сделать, чтобы мне вашу кровь, люд новгородский, отдать вместо своей! Продать, как тех нурманов! Как он подручника своего Поджара… Знаете такого? Вот он его вместо себя хотел отдать! На казнь и муки! За то, что волю своего господина исполнял! По правде ли это, люд новгородский⁈

Сергей сделал паузу, и в нее немедленно вклинился Левота.

– Лжа все! – заорал он. – Выдумки! Гоните его! Бейте! Разбойник он!

– Вот и я о чем говорю! – Тренированный голос Сергея покрыл вопли боярина. – Поджар этот ко мне прибежал! Казни меня за господина, просил! Только родню тронуть не дай! А этот кричит: нет никакого Поджара! Вот скажите мне: знаете Поджара или я его придумал?

– Знаем Поджара! – закричали в толпе. – Знаем! Первый подручник у Левоты!

– Вот! – подхватил Сергей. – Слышишь, облуд, что люд новгородский говорит! Выходи, подлюга, ответ держать! Не хочу ворота вышибать и людей зазря губить за тебя, тварь лживую!

Пока Сергей взывал к справедливости, вторая сторона активно готовилась к обороне. Забороло заполнилось людьми тысяцкого, а улица – новгородцами. В основном – здешними, Людина конца.

Появился наконец сам тысяцкий Житовид. Взобрался наверх с помощью подручных, встал с сыном рядом.

Городской люд зашумел, придвинулся. Задние напирали на передних. Передние же вперед не спешили. Никому не хотелось поймать случайную стрелу, когда начнется заварушка.

– Ты кто такой? – крикнул тысяцкий. – Зачем тут?

Сергей не сомневался, что вопрос риторический. Старику уже наверняка доложили, кто он и что требует.

Но Сергей хамить не стал. Назвался. И повторил обвинение.

– Сына не отдам! – сипло каркнул тысяцкий. – Разберу, есть ли на нем вина! Коли все так, как ты сказал: заплачу откупное! Если вранье – ты заплатишь!

В принципе, разумное предложение. Сергей, конечно, сильно сомневался, что разбор будет. Поджара объявят лгуном – и вопрос исчерпан. И наместник точно такой вариант поддержит. Ему проблемы не нужны. Максимум, чего удастся добиться, это прокатить Левоту на выборах в неревские тысяцкие. Но устраивать резню после того, как ему сделали внятное предложение, Сергей тоже не планировал. Тем более надеяться на то, что противник сам начнет драку и тем примет ответственность за последующее, больше не стоит.

– Что ж, – сказал он. – Пусть будет так, как ты сказал. И прими мои соболезнования твоему горю.

– Какому еще горю? – удивился Житовид.

– Ясно какому! Когда твой сын – не муж, а трусливая лживая шавка! За спиной тебя, старика, прячется! А тебя не станет, мамке под юбку залезет. Такой сын – великое горе, старик! – И, разворачивая Мара, бросил своим: – Уходим!

– Что? Что ты сказал, мальчишка⁈ – возмущенно заорал Левота. – Да ты сам трус и лжец!

Ну надо же. Такой взрослый дядя, а так легко повелся.

Сергей глянул через плечо:

– Глядите-ка! Как женовидный ротиком беззубым нам плямкает. Верно, прельстить хочет? Не повезло сучке. У нас по этой части никого нет, – произнес он по-нурмански.

Дружинники грохнули. Хорошая шутка помогает сбросить напряжение.

– Что, что он сказал? – воскликнул кто-то в толпе новгородцев.

– А ну стой, щенок варяжский! – заорал Левота. – Стой, трус, кусок дерьма!

Мар недовольно ржанул, когда всадник заставил его развернуться на месте.

– Может, я и ошибся, – произнес Сергей во внезапно наступившей тишине. – Может, в тебе, Левота, осталось чуток храбрости. Что ж… – Сергей с ловкостью степняка стек с седла на мощенную деревом землю. – Ты и я. И пусть боги решат, кому из нас уйти за Кромку!

Ой! Не ожидал, боярин? Точно не ожидал. А надо думать, что орешь. Тем более – публично. Не выйдешь – конец твоему авторитету. Даже здесь, среди своих, не говоря уже о неревских.

Левота замешкался. Управляться с оружием он умел, и неплохо. Но как-то уже привык, что рискуют другие, а он только прибирает победные трофеи.

Народ безмолвствовал. Сергей чувствовал, как нарастает напряжение.

С какой стороны ни посмотри, он был здесь чужаком, а Левота – своим. Однако брошенные Сергеем обвинения затрагивали всех. Если твой лидер не держит слова, если он предает своих… Да ну нафиг такого лидера! Изрядная толпа, заполонившая улицу с двух сторон, с напряженным вниманием ожидала, как поступит Левота. Он ответно обвинил чужака в трусости, тот предложил божий суд… А боярин молчал.

– Ну я так и думал, – сказал Сергей и положил руку на седло, собираясь вскочить на коня.

– Божий суд! – Это сказал не Левота, а его отец. – По нашему новгородскому обычаю. Без железа!

Интересный вариант. Неожиданный. Хотя… Почему бы и нет? Да, новгородцы все поголовно кулачники. Левота наверняка тоже. И правила боя здесь гибкие. Например, можно пользоваться дубинкой. И кистенем, если шар деревянный.

– Добро! – согласился Сергей. – У нас, варягов, другой обычай, но я сейчас в Новом городе и готов оказать вам, люди новгородские, уважение! Будем биться тем оружием, с которым родились!

Он снял воинский пояс и передал его Милошу. Снял шлем. Потом шубу. С помощью Наслава стянул через голову бронь, оставшись в вязаной подкольчужной рубахе.

– Выходи, беззубая шавка! – позвал Сергей. – Я тебе и лапки переломаю, и зубки оставшиеся вышибу! Будешь ползать, тявкать и юшку сосать!

– Жди, щенок! – крикнул Левота. – Ты у меня вообще ходить не будешь! Только под себя!

Эко взбодрился. Решил, надо полагать, что в рукопашной сделает Сергея запросто.

– Вечно ты вперед лезешь, – проворчал Дёрруд. – Там, где и не надо. Вот зачем это?

– А я тебе не говорил разве? – Сергей снял перчатки, закатал рукава рубахи. – Нравится мне, вот почему. А тебе не скучно, когда другие вместо тебя твоих ворогов сокрушают?

– Мне – нет! – отрезал Дёрруд. – Ты глянь, какой здоровый кабан! И кольчугу не снял, свинячий сын!

Последнее заметил не только Дёрруд.

Среди зрителей-новгородцев нашлись сторонники равных условий, о чем они не замедлили сообщить Левоте.

Тот замечания проигнорировал.

А вот Сергей ничуть не огорчился. Левота – мужик крупный. Весомый. И кольчуга сделает его тушу еще увесистее. Зато у Сергея обувь хорошая. Верховые сапожки с твердыми заостренными носами и крепкой подошвой. На заказ сделаны по его личному эскизу. Чтобы и в стремя вдеть легко, и пнуть, если потребуется. С седла. Здесь в пешем варианте ногами бить не принято. Разве что подсечь или подножку поставить. Поэтому на противнике обувка – сапоги валяные, кожей подбитые. На утоптанном снегу не скользят – и только.

Образовали круг. Со стороны боярского двора – стена дружинников. Со стороны Сергея – его конная гридь. Слева и справа – новгородский люд. Эти тоже порядок знали: хоть и теснились, а на «ристалище» не лезли.

На заборах, а кое-где даже на крышах, разместились зрители второго и третьего «яруса».

Левота встал в классическую стойку новгородского кулачника, ухмыльнулся щербато:

– Иди сюда, недомерок!

Это он зря. За год Сергей очень даже прилично вытянулся. Наверное, уже сантиметров сто семьдесят или около того. Для здешних – вполне неплохой рост. И этот Левота – не особо выше. Массивнее, да. Но это его проблемы.

Сергей ринулся в бой, имитируя полного неумеху в рукопашке. Левая рука впереди, словно бы со щитом, правая внизу, будто с оружием.

Левота стоял, ухмылялся. Готовил сокрушительный удар. И нанес, едва Сергей оказался рядом. Мощный такой, размахаистый. Как у новгородцев принято. Разок попал – и унесли готовенького.

Не попал. Сергей поднырнул под кулак и очень качественно долбанул боярина в колено. Последнее было отчасти защищено меховыми штанами. Но только отчасти: штаны – не броня. И мимоходом, тычком, приложил Левоту в ухо. Пинок прошел мимо внимания большинства зрителей, а вот в ухо да, увидели все. Завопили.

Оказавшись у Левоты за спиной, Сергей бить не торопился. Подождал, пока противник развернется и сам бросится в атаку.

И опять по той же схеме: пинок в правое колено, тычок в то же самое ухо. Остановка.

Разозлился новгородец. Но не рассвирепел. Сообразил, что срубить варяга, как деревце, не получится. Деревце, оно ведь от топора не уворачивается. И сдачи лесорубу не дает, если тот не совсем криворукий.

Левота криворуким не был. И в драках тоже был не новичок. Укротил ярость и пошел не спеша. Сергей не убегал. Ждал, что придумал боярин.

А придумал тот – подловить. Обозначил удар левой, а правой, растопырив пальцы, сунул в лицо, в глаза. Удар подлый, но допустимый. Сергей легко уклонился, поймал неосторожно выставленный мизинец и от души крутанул, одновременно в третий раз пнув по избранному колену. Да, ногами в Новгороде бить не принято. Но и запрета нет. Пинайся, если желаешь и равновесие потерять не боишься. А вот выкручивать всякое – это дело обычное. Многим нравится. Выкручивать. Но только когда ты, а не тебе.

Левота взвыл. Неприятно, когда тебе пальчик вывихивают. Взвыл и тут же рубанул левой. И еще раз, и еще. Стойкий оказался, подлец. Боль в вывихнутом мизинце терпел, а может, и вообще на адреналине не чувствовал. Дергал правой рукой так, что легкого Сергея мотало, как повисшую на кабане лайку. И бил метко, так что Сергей вынужден был отпустить мизинчик, чтобы не угодить под молотилку. Еле увернулся. Да и то потому, что три пинка сапогом не прошли для боярского колена даром. Снизили прыть.

Левота ухватил вставший под прямым углом к ладони мизинец, рывком вернул кость в суставную сумку…

И воспользовавшийся моментом Сергей влепил новгородцу прямой в нос. Хорошо так, с корпусом, и бесхитростно. Почти по-новгородски. Почти, потому что удар был все-таки прямым.

Левота принял удар хорошо. В смысле – выдержал. Все-таки веса в Сергее было маловато для этакой башки и шеи. Левота выдержал, нос – нет. Громко хрустнул.

И новгородец расстроился окончательно. Пошел махать взбесившейся мельницей. Сергей же, хоть и считался с прошлого лета полноценным рыцарем, донкихотствовать не стал: уворачивался и уклонялся. Ну и привычно пару раз достал злосчастное колено. Минуты полторы усиленной физической нагрузки – и недобрый молодец новгородский притомился. И захромал всерьез.

Тут то наступила очередь Сергея поработать с «грушей». Именно что с «грушей». Защищаться Левота не умел. Во всяком случае, от техничного противника. Бой закончился и началось избиение. Причем валить Левоту сразу Сергей не собирался. Обойдется. Пара минут – и у боярина рассечены обе брови, рожа начала стремительно расти от множественных гематом, губы превратились в лепешки, борода и волосы в крови. Ну и уже сломанному носу досталось: теперь его совсем скособочило.

О колене Сергей тоже не забывал. Но теперь уже о левом.

Левота держался исключительно на силе воли. Ну или потому, что совсем поплыл. Теперь Сергею ничего не стоило его свалить. Однако Сергей не торопился. Хотел, чтобы боярин попросил пощады…

Первым сломался папа.

– Довольно! – заорал он. – Остановите его!

Его – это Сергея.

Послушные воле тысяцкого дружинники сунулись вперед…

И путь им преградило воткнувшееся копье.

– Божий суд! – рявкнул Наслав, с которого никто не снял обязанностей глашатая. – Кто влезет, тому смерть!

– Сдавайся! – предложил Сергей Левоте.

Боярин стоял. Молча. Может, не слышал, потому что ушам его тоже досталось. Похоже, совсем ничего не соображал. И со зрением у него точно были проблемы. Глаза у него превратились в крохотные щелки, а еще кровь из рассеченных бровей.

– Он сдается! – вместо сына крикнул тысяцкий.

Сергея это устраивало.

– Ты сказал, все услышали! – провозгласил он. – Боги подтвердили мою правоту! Вы все видели, люди новгородские! Боярин Левота хотел забрать мою жизнь, теперь я забираю его. Скегги, Ярпи, берите этого, грузите на лошадь!

– Не сметь!!! – взревел тысяцкий. – Бей их, вои!

Ага, уже побили. Большая часть дружины снаружи, ворота открыты. Пока дружинники тысяцкого топтались на месте, не решаясь атаковать, тяжелая нурманско-варяжская пехота быстренько спешилась и выстроилась в клин, а оставшиеся в седлах стрелки… Им требовалась только команда.

А Левоту тем временем подхватили и в четыре руки закинули на лошадь.

Что же до простых новгородцев, то эти, несмотря на весь свой патриотизм, вписываться за тысяцкого не спешили. Во-первых, кому хочется умирать в такое хорошее утро? А во-вторых, суд был варягом выигран и выигран честно: на новгородских условиях, да еще и с начальным преимуществом Левоты, который не снял кольчугу. Боги высказались однозначно. Какие вопросы?

– Что стоите⁈ – ярился Житовид. – Они сына моего уво…

И вдруг поперхнулся, застыл, покачнулся и пропал с заборола.

И шум стих. Только кто-то позади упорно спрашивал:

– Ну что там? Что там?

А потом кто-то из новгородских громко и отчетливо произнес:

– Боги покарали!

И снова все зашумели, а дружинники Житовида, которые и раньше-то драться не хотели, теперь подняли копья вверх, и один из них, пегобородый в круглом бронзовом шлеме, шагнул вперед и сказал:

– Так вы идите, вои варяжские. Все честь по чести. – И повысил голос: – Люди, пропустите их подобру!

– Уходим! – крикнул Сергей по-словенски. И повторил по-нурмански для тех, кто еще не вполне овладел здешней правильной речью: – Vér förum!

И они ушли. Вернее, уехали, увезя с собой изрядно отлупленного, но живого Левоту. Пока живого.

А после обеда к Сергею, вернее формально к Прибыслу на подворье заявился Прокуй Перятыч. Ну кто бы сомневался?

– Покажи мне его! – с ходу потребовал наместник.

Сергей спорить не стал. Предъявил арестованного.

Выглядел тот не ахти. Из самых неприятных гематом кровь выпустили, нос на место поставили, брови зашили. Сергей лично и зашивал. Продезинфицированной в зимнем пиве льняной ниткой. Тогда они с Левотой и поговорили. Осознав, что проиграл, Левота повел себя правильно: никого, тем более Сергея, винить в произошедшем не стал, принял новые обстоятельства и попытался выйти из ситуации с наименьшими потерями. Главное же: он резко зауважал Сергея. Это не редкость, когда качественно набитая морда помогает поправить мировоззрение.

Тем более Левота был потомственным купцом, а здешние купцы привыкли стоически принимать неудачи. Жив – уже хорошо. В следующий раз отыграюсь.

Так что говорили спокойно. Без лишних эмоций. Сергей сразу дал понять, что жизнь Левоты – всего лишь товар, который следует выкупить. Так-то крови на Левоте нет, только намерение. Потому – выкуп, и разошлись краями. Причем выкуп будет состоять не только из золота, но и из различного рода уступок, в числе которых был отказ баллотироваться на должность тысяцкого неревского.

К этому времени Сергей уже знал, что папа Житовид не помер. Однако насколько тот пострадал и восстановится ли, было неизвестно. Сердечко сдало у тысяцкого. Неудивительно. Перенервничал.

Однако в Новгороде никто не сомневался, что Житовида наказал бог. За нарушение правил божьего суда. Спорили только о том, кто именно: Перун ли, которому приносили жертвы варяги, или Волох, особо в Новгороде почитаемый. Были, правда, и иные варианты: Сварог, например.

Но кто бы ни был, все были ему благодарны: вовремя встряла высшая сущность. Не допустила кровопролития.

То, что Житовид жив, Сергея полностью устраивало. Если сразу два конца потеряют лидеров, вполне может начаться хаос и противоправный передел власти.

Той же позиции придерживался и наместник. За беспорядки в Новгороде Олег с него голову снимет, и не факт, что приделает обратно.

Потому, увидав, что Сергей не собирается пускать Левоту в расход, Прокуй Перятыч расслабился.

Принял большую чару хмельного меда, закусил пирожком, поинтересовался: как себя чувствует боярин новгородский?

Оказалось: лучше, чем выглядел. Реальных повреждений Левота не получил. Разве что правое колено распухло и не гнулось. Ну да заживет. Может быть. И лицо тоже. Останется пяток новых шрамов да левое ухо будет выглядеть как недомятое тесто. Но это вообще поровну. Все равно под волосами не видно.

Разомлевший наместник поинтересовался, кого уважаемый княжич желает видеть неревским тысяцким. Уж не Прибысла ли?

Сергей успокоил. Сообщил, что его ставленник – боярин Радила. Человек, уважаемый всеми и практически всех устраивающий. Теперь, когда Левоту вышибли с арены.

С Радилой Сергей уже поговорил. Обозначил свою поддержку. Причем еще до того, как навалял Левоте.

Радила дураком не был. Пообещал стать другом не хуже, а даже лучше покойного Хвалибора. Потому что Хвалибору Сергей всего лишь жизнь спас, а с Радилой у него бизнес налаживается, что куда серьезнее. Так что договорились. Радила в случае избрания пообещал сделать Прибысла соцким, а Сергею помочь с расширением новгородской базы. Со свободной территорией внутри городских стен было сложно. Точнее, ее просто не было. Но если к делу подключался тысяцкий, то варианты чудесным образом появлялись. Еще Сергей намеревался прикупить кузницу. Тем более что основное кузнечное производство располагалось именно здесь, на Неревском. Выкупить или, если не получится, войти в дело. Зачем возить элитное боевое железо из Белозера, если можно ковать его прямо здесь, в главном торговом центре? Да и с сырьем будет попроще. Город стоит прямо на главном торговом направлении.

Не то чтобы у Радилы совсем не было конкурентов. Тот же давний Сергеев недруг Грудята тоже был не прочь вписаться в выборы. Раньше – на стороне Левоты, а теперь и самостоятельно… И у него уже имелась группа поддержки. Уже без поддержки боевиков Людина конца, но все равно немало.

– Знаю, что он твой недруг, – сказал Сергею Прокуй Перятыч. – Но убивать его нельзя. Сейчас и здесь нельзя, – уточнил он.

Это было огорчительно. Сергей так и не смог прибить гадину. Надеялся, что купчину прибьет Осмол, варяжский сотник, для которого Грудята стал кровником. Но у Осмола не получилось. Укусил пару раз, разобрав несколько мелких Грудятиных караванов, но и только. Знавший, что его крови ищут, Грудята отнесся к собственной безопасности всерьез, не жалея денег. Своей же дружины, с которой можно потягаться с большой купеческой охраной, у Осмола не было. Вот он и ушел на юг. Осмол ушел, решив забыть о мести ради новой жены и новой жизни. Сергей – другое дело. Он не простит. Но и торопиться не станет. И Грудята пусть пока живет и страшится. Жить под гнетом неминуемого возмездия, видеть, как твой враг набирает силу… Тоже своего рода месть.