Текст книги "Мой друг тролль (сборник)"

Автор книги: Александр Мазин

Соавторы: Анна Гурова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Глава сорок пятая,
в которой команда из пары огров, сида и двух людей отправляется искать Катю, а кое-кто проявляет неожиданную храбрость

Что может быть лучше, чем весь день спать?

Всю ночь есть.

Троллиная поговорка

– Они там жрут, а с Катькой в это время все что угодно могут сделать! – сердито сказал Дима.

Он нервно кружил по Карининой гостиной, каждые пять минут глядел на часы и бормотал ругательства.

Лейка, скинув туфли, устроилась, поджав под себя ногу, на диванчике и дымила Гошиными сигаретами. Вообще-то она не курила, только иногда – когда выпьет, за компанию. И когда очень-очень нервничала…

Из кухни доносилось щебетание Карины. Время от времени – басок Гоши. Оклемавшись, дружок Карины на удивление легко воспринял не только Карлссона, но и Хищника, от которого, впрочем, старался держаться подальше.

«Удивительно, – подумала Лейка. – Вот жили мы жили, и понятия не имели, что рядом существует такая вот фантастика. И можно всю жизнь прожить – и не узнать».

В дверном проеме возник Хищник. Перемахнул через журнальный столик, задев головой хрустальные висюльки «музыки ветра», завалился на ковер, потянулся всеми четырьмя лапами – здоровенный, на полкомнаты, потом перевернулся на спину, ткнувшись мохнатой башкой в Лейкину ногу, закрыл глаза. Лежа, он совсем не походил на человека, намного больше – на громадную тощую обезьяну.

И цвет шерсти у него был обезьяний – серо-зеленоватый.

Дима посмотрел на него неодобрительно.

– Пойду потороплю их, – сказал он и двинулся на кухню.

Хищник, не открывая глаз, выбросил ручищу и ухватил его за лодыжку – Дима едва не упал.

– Отпусти, придурок! – зашипел он.

Поросшие короткой шерстью пальцы разжались. На морде Хищника появилась довольная ухмылка.

«Он совсем как мальчишка», – подумала Лейка, выпростала из-под себя ногу и почесала Хищнику пониже большого мохнатого уха.

Тот заурчал, а потом легонько куснул Лейку за ногу. Словно кот. И такой же теплый.

– Хорошо покушал? – по-шведски спросила Лейка.

– Плохо. Невкусно, – проворчал Хищник, не открывая глаз. – Сида съесть – вот это хорошо.

Лейке было трудно представить, что этот, пусть и здоровенный, но такой приятный домашний зверь мог бы съесть Карину.

– А меня?

Хищник открыл один глаз, лизнул Лейкину голень…

– М-р-р-р… Вкусно!

Лейка не испугалась. Она уже начала понимать его своеобразный юмор.

– Тебя – не съем, – рыкнул Хищник. – Я не ем друзей. Когда ты родишь сида, – вот его я съем! Сид!.. – Хищник снова зажмурился. – У-р-р! Так вкусно!

– Огр! – Карлссон, как всегда, появился неожиданно.

Хищник вскочил. Раньше, чем Лейкина нога, покоившаяся на его мохнатой шее, коснулась пола, Хищник уже стоял, подпирая головой потолок.

– Уходим, – сказал Карлссон. – Лейла, тебе лучше остаться.

Лейка тоже вскочила, энергично мотнула головой:

– Я с вами!

Карлссон не стал спорить. Лейка уже заметила, что он почти никогда не возражал, если то, на чем она настаивала, относилось только к ней самой. Это было немножко обидно: как будто Карлссону она безразлична. А может, так оно и есть?

«Он не человек, – напомнила себе Лейка. – И вообще, надо любить его таким, какой он есть. Любить или забыть. Так говорила Лейкина мама. „Мужчину не переделаешь“. Лейкиного папу уж точно не переделаешь, тут мама права. Лейка вдруг подумала, что Карлссон похож на ее отца. Тот тоже невысокий, кругленький, крепкий… Конечно, папа не такой здоровенный, как Карлссон. И волосы у него почернее. Зато голос похожий… Такой же тихий, спокойный…»

В микроавтобусе Карины было семь мест и довольно много свободного места – сзади. Там устроился Хищник. Поехали впятером: Хищник, Карлссон, Карина и Лейка с Димой. Гошу оставили. Он протестовал, но его протестам не вняли.

Доехали быстро. Ехать было – всего ничего. Пешком можно было дойти. Карина загнала микроавтобус во двор, прервав на самом интересном месте кошачьи разборки. Выключила фары. Все, кроме Карины и Хищника, вышли из машины.

– Вот его подъезд, – сказала Лейка. – Я позвоню, мне, наверное, откроют… – предложила она не слишком уверенно.

– Я – с тобой! – заявил Дима. – Только я не уверен, что Сережкин папаша нас пустит. Он воров боится. Видала, какие у них двери? Сейф, а не квартира.

Во время этого разговора Карлссон разглядывал стену, на которой светились лишь несколько окон.

– Какой этаж? – спросил он.

– Третий.

– Там, где окно открыто?

Дима прищурился, пытаясь разглядеть это самое открытое окно… Не разглядел.

– Их окна от лестницы через два, – сказал он.

– Угу, – Карлссон чуть слышно свистнул.

Рядом возникла тень. Хищник. Если Карлссон в темноте напоминал каменную глыбу, то Хищник был тенью.

Карлссон что-то сказал, Хищник рыкнул в ответ, сорвался с места, стремительно взлетел вверх по стене, зацепился за что-то между третьим и вторым этажом, свесил вниз лапу… Разглядеть его можно было только потому, что из окна напротив падал свет. И только если заранее знать, что именно хочешь увидеть.

– Иди, – сказал Карлссон Диме. – Он тебя поднимет, а ты откроешь дверь.

– Как это – поднимет, куда? – Дима опешил.

– Наверх, в квартиру. Сам он не справится. Ну, давай! – Карлссон подтолкнул его, и Дима оказался около стены.

– Но… – начал он.

– Руки подними, живо! – приказал Карлссон.

– Ой! – пискнул Дима совсем не по-мужски, чувствуя, что отрывается от земли.

Это Карлссон ухватил его за ноги и подбросил вверх. Но прежде чем сила притяжения утянула Диму обратно, Хищник ухватил его за поднятую руку, рванул вверх, едва не вывихнув плечо, перехватил на уровне колена и закинул в открытое окно. Как мячик в корзинку.

Дима, успевший сгруппироваться, обрушился на что-то мягкое, испустившее короткий тонкий визг, перешедший в хрип, потому что ввалившийся следом за Димой Хищник сдавил кричавшему горло. Вспыхнули страшные глазищи… И в воздухе ощутимо запахло дерьмом.

Дима, за пару секунд успевший прийти в себя после своего «чудесного вознесения», посветил фонариком-брелоком… И с облегчением обнаружил, что приземлился на Сережу, а не на его мамашу.

Выглядел Сережа не блестяще, что неудивительно, учитывая ситуацию.

– Отпусти его! – строго сказал Дима, похлопав Хищника по мохнатой лапище.

Тиски на Сережином горле разжались. Он тут же закхекал и заперхал, а Хищник скользнул к двери и замер.

«Резонно, – подумал Дима. – Если сейчас кто-то примчится на Сережкин визг…»

Никто не примчался. Как выяснилось, в квартире Сережа был один-одинешенек. Спустя минут десять, сменив белье, он торопливо отвечал на вопросы, которые задавали ему Карлссон и Лейка. Хищника Сереже решили больше не показывать.

Выяснилось следующее: Сережин папашка звонил сыну вечером. Сообщил, что заночует на даче.

– С матерью? – уточнила Лейка.

– Не-а, – замотал головой Сережа. – Мама тоже звонила. Узнала, что папа на даче, и сказала, что переночует у подруги.

– Одевайся, – сказал Карлссон. – Поедешь с нами, покажешь, где дача.

– Не надо, – вмешался Дима. – Я знаю, где их дача. Я там был. Сережка какой-никакой, а друг. Если он поедет с ними, папаша с него потом шкуру спустит.

– Ладно, – согласился Карлссон. – А ну-ка пойдем…

Он ухватил Сережу за шкирку и поволок в соседнюю комнату. Свет там не горел, но и того, что падал из гостиной, хватало, чтобы разглядеть разлегшегося на кровати Хищника, который при их появлении привстал и оскалился…

– Кушать? – без особой надежды спросил он по-шведски.

– Не сейчас, – тоже по-шведски ответил Карлссон. – Может быть – потом.

– Посмотри на него! – велел Карлссон Сереже.

– К-кто это? – заикаясь, проговорил Сережа.

– Неважно. Но если ты кому-нибудь проболтаешься или захочешь предупредить своего отца, он к тебе вскоре придет. Учти: ему нравится есть живую пищу. Ты все понял, человечек?

Сережа быстро-быстро закивал.

– Думаешь, он не позвонит отцу? – вполголоса спросил Дима у Лейки, когда они спускались по лестнице. – Я бы, например, позвонил…

Лейка фыркнула:

– То ты, а то Сережка! Не беспокойся. Он сейчас или штанишки стирает, или в отцовском баре шарится. Медуза и есть медуза!

Лейка была неправа. Именно в этот момент Сережа держал в руке телефон и мучительно размышлял о том, что следует сказать отцу. Это была очень серьезная проблема. С одной стороны, надо было придумать что-то такое, чтобы папа понял серьезность положения, а с другой – ни в коем случае нельзя было говорить правду. Услышь папа про мохнатое чудовище с клыками леопарда – и за Сережей приедут люди в белых халатах. Возможно, вместе с ними приедет и отец, тем самым избежав общения с кровожадным шведом и его чудовищем, но… Но Сережа был не готов к такому самопожертвованию. Нет, надо придумать что-то другое…

Сережа набрал номер отцова мобильника.

– Пап, это я… – проговорил он извиняющимся голосом, услышав раздраженное: «Да! Слушаю!» – У меня сейчас были бандиты… Они к тебе поехали…

Глава сорок шестая
Кулак против автомата, допрос с пристрастием и снова – мертвая девушка

– У моей троллихи отвратительная память, – говорит один тролль другому.

– Что, всё забывает?

– Наоборот, всё помнит!

Девушка сдавленно пискнула. Сдавленно, потому что рот ее накрыла ладонь.

– Молчи и не шевелись, – шепнули из темноты почти ласково. – Ты ведь не хочешь умереть?

Девушка быстро-быстро замотала головой.

– В доме только ты и он, верно?

Девушка кивнула.

– Ложь, – шепнул ласковый голос. – Еще одна ложь, и я тебя убью. Сейчас я уберу руку. Ты понимаешь, что кричать не стоит?

Девушка закивала, и рот ее освободился.

Она повернула голову, но увидела только неясный силуэт.

– Сколько их?

– Двое. Хозяин и еще один, приехал десять минут назад. У него автомат!

– Ты с кем там болтаешь, Катерина?

Дверь открылась. В проеме возник мужчина с ружьем в руке. Но собеседник девушки успел укрыться за стулом, на котором ворохом лежала одежда.

– Я? Ни с кем. Кошмар приснился, наверное… – Она ни на секунду не забывала, что обладатель ласкового голоса – рядом.

– Ладно, спи, – бросил мужчина и удалился.

– Тебя зовут Катя? – спросил незваный гость.

Девушка кивнула.

– Спи, Катя, – сказал обладатель ласкового голоса, и его пальцы сомкнулись на шее девушки, а сам он, навалившись сверху, распластал ее на кровати. Он был ужасно тяжелый, у девушки не было ни малейших шансов ни вырваться, ни привлечь внимание тех, кто снаружи. Вскоре сознание ее угасло, незваный гость разжал пальцы и встал.

Он прислушался. Да, в доме были двое. Один расхаживал из угла в угол в соседней комнате. Судя по дыханию и походке (скрип половиц был неритмичен) – этот человек нервничал. Второй сидел тихонько у входной двери. С автоматом. Очень хорошо, что незваный гость сначала подобрался к дверям, услышал по ту сторону человеческое дыхание и решил не лезть напролом. Было бы очень неприятно получить внутрь порцию свинца.

Незваный гость прокрался к двери, слегка приоткрыл ее. В щелку он увидел средних лет мужчину с ружьем в левой руке. Мужчина как раз дошел до противоположной стены и двинулся обратно. Прямо к двери, за которой спрятался замерший гость. Дошел, развернулся, перебросил ружье в правую руку…

Гость приоткрыл дверь пошире и бесшумно (несмотря на его изрядный вес, ни одна половица не скрипнула) проскользнул в комнату. У него не было оружия, но оно ему и не понадобилось. Тяжелый кулак пришел в соприкосновение с затылком человека с ружьем, и тот мгновенно отключился. Гость удержал его одной рукой, другой перехватил ружье. Аккуратно уложив на пол оружие и человека, он приблизился к двери, ведущей на лестницу, и прислушался.

Девушка не обманула. В доме было только двое мужчин. И вторым был тот, под дверью. Гость не только слышал его дыхание, но даже чувствовал запах. Он мысленно представил внутренность дома, прикинул, сможет ли достать второго в прыжке. Решил: сможет.

Затем гость повернулся и поглядел на того, кого оглушил. Мысленно сличил с описанием: да, это тот, кто ему нужен. Значит, со вторым можно не церемониться. Впрочем, убивать его тоже не обязательно. Гость никогда не убивал людей, если не было причины убить.

Чтобы успокоить того, кто внизу, гость прошелся по комнате, подражая шагам оглушенного, затем, так же шумно, не скрываясь, затопал вниз по лестнице. Лестница была винтовая, поэтому засевший внизу увидел гостя слишком поздно. Автомат лежал у него на коленях, а нападающий двигался слишком быстро. Человек не успел воспользоваться оружием.

Гость распахнул дверь.

– Идите сюда, – позвал он. Потом взял автомат, которым так и не успел воспользоваться его хозяин, и сунул в ящик для обуви. На всякий случай.

* * *

– Я не знаю, где его искать! – нервно выкрикнул Илья Всеволодович. – Я же говорю: он всегда сам звонил! И вчера он тоже позвонил. Сказал, чтобы я срочно вызвал ее в офис… Нет, не надо! Я видел, видел, что он с ними сделал! Да не помню я ничего! Не знаю!

Дима и Лейка сидели в соседней комнате и очень хорошо слышали визгливый голос Сережиного отца. В соседней, потому что решено было, что им лучше остаться «за кадром». Это предложил предусмотрительный Дима, а Карлссон – одобрил. Присутствие друзей сына могло заставить Сережиного папашу усомниться в серьезности намерений его ночных гостей. Так что допрашивал его Карлссон, в присутствии Хищника (для психологического воздействия) и Карины, которую Карлссон считал необходимым постоянно держать в поле зрения. Даже если сид очеловечился настолько, что отказался от своей двуполой природы, он всё равно оставался сидом. А сидам Карлссон не доверял.

– А ты подумай, – негромко произнес Карлссон. – Повспоминай. Видишь ли, человечек, если ты не поможешь нам найти своего хозяина, нам придется тебя убить. Чтобы ты не рассказал ему о нас раньше времени.

При слове «убить» Хищник, развалившийся на диване, встрепенулся – это слово было ему знакомо – и негромко зарычал. Илья Всеволодович нервно сглотнул, как будто снова ощутив на горле цепкую лапу. В начале их беседы Илья Всеволодович решил похорохориться, и Карлссон разрешил Хищнику немного с ним поиграть.

– Я думаю, думаю! – выкрикнул Илья Всеволодович. – Он всегда звонил мне с мобильника, но номер не высвечивался. А живет он где-то за городом…

– Вспоминай, человечек…

Хищник привстал с дивана…

– Я вспомнил кое-что! – воскликнул Илья Всеволодович, чувствуя, как по спине течет холодный ручеек. – В позапрошлый понедельник мы криминальную хронику смотрели, как раз когда он приехал. И там рассказывали про мертвую девушку. Ее труп нашли где-то за городом, не помню где, но партнер Селгарина еще пошутил: «Труп прямо у порога. Надеюсь, не ты его нашел». А Селгарин отшутился: мол, даже если бы и я нашел, на меня никто бы не подумал. У меня там все схвачено.

– И где нашли труп?

– Да не помню я!

– А что за партнер? – спросила Карина.

Это была ее первая реплика. Илья Всеволодович вопросительно взглянул на Карлссона: надо ли отвечать? Тот кивнул.

– Думаю, это его «крыша», – сказал Илья Всеволодович. – Такой, знаете, скрытный. Слова лишнего не скажет, а посмотрит – сразу хочется по стойке смирно встать. Я его первый раз года два назад увидел. У нас тогда проблемы с бандитами были… Он появился – и проблемы решились. Я думаю – он из органов. И еще: я сам не заметил, но Людмила, это секретарша моя, сказала, что у них с Эдуардом, ну, как бы это выразиться, ну не совсем чисто дружеские отношения… Ну типа – интимные. Но я лично ничего такого не видел! – тут же открестился Илья Всеволодович. – А бабам, им вечно все такое на ум приходит. Я думаю: глупости это. Два таких мужика…

Карлссон буркнул что-то не по-русски. Карина мелодично рассмеялась.

– Простите, что вы сказали? – с беспокойством спросил Илья Всеволодович.

– Неважно. Значит, мертвая девушка. Еще подробности!

– Она голая была, – завспоминал Илья Всеволодович. – Вроде как наркоманка…

– Я знаю! – вдруг заявил Дима. – Та убитая девушка. Ее нашли в Дубках.

Илья Всеволодович его не услышал, но у Карлссона слух был намного острее.

– Присматривай за ними, – бросил он Хищнику и вышел из комнаты.

– Я знаю это место, – повторил Дима. – Мы с Катей там были, как раз когда ее нашли. И еще там был один, типа, доктор. Так он сказал, что девушка – не наркоманка. Может, она и умерла от передозировки, но регулярно наркотиков она не колола.

– По-твоему, он убил ее и просто выкинул за ворота? – скептически заметила Лейка. – Не верю!

– А почему бы и нет? По-моему, отличный ход. Все будут думать так же, как и ты. Тем более, вспомни, что он сказал: у него там все схвачено! Карлссон, что скажешь?

– Дубки… – пробормотал Карлссон. – Там дубы растут, да?

– Ну да, там реликтовая роща.

– Может быть. Сиды любят дубы. Мне нужна эта мертвая девушка! – решительно заявил он. – Если на ней метка сида, значит, это он. Где она может быть?

– В морге, очевидно, – сказал Дима.

– В каком?

– Откуда мне знать! – воскликнул Дима.

– Я могу выяснить, – подала голос Карина в соседней комнате. У нее тоже был не по-человечески острый слух.

– Иди сюда, – приказал ей Карлссон. – И еще раз повтори, что ты сказала.

– Я могу выяснить, где труп, – повторила Карина. – Если у меня будет телефон.

– У этого должен быть мобильник, – сказал Дима.

Мобильник нашли. И сразу выяснилось, что последний звонок на него был сделан Сережей.

Карлссону это не понравилось.

– Слушай, это же все-таки его отец! – вступилась за Сережу Лейка. – Представь, что у тебя есть сын. Как бы ты хотел, чтобы он поступил в такой ситуации?

– Ладно, пусть живет, я его не трону, – мрачно пообещал Карлссон.

Телефон вручили Карине, и она, сделав около дюжины звонков, выяснила, в каком морге хранится тело девушки, найденной в Дубках. Узнала и адреса: особняка в Дубках и морга.

– Что теперь? – спросила Лейка.

– Пошлю Хищника, – сказал Карлссон. – Жалко, что уже рассвело. Ему будет трудновато…

– Зачем – Хищника? – вмешалась Карина. – Тебе же не нужен сам труп. Тебе нужно узнать, есть ли на нем метка. Давай я съезжу и посмотрю.

– Так тебе его и покажут, – буркнул Карлссон.

– Покажут, – уверенно заявила Карина. – Можешь не сомневаться.

– Вместе поедем, – сказал Карлссон. – Пусть его покажут мне, а я проверю подсказчиком.

– Я и без подсказчика все увижу, – заметила Карина.

– А я – нет! – отрезал Карлссон. – Поедем вдвоем. А вы все останетесь здесь. За пленными присмотрит Хищник.

– Надо бы их покормить, – сказала Лейка. – Хотя бы девушку – она-то уж ни в чем не виновата.

– Пусть думает, с кем ложится в постель, – возразил Дима. – Кормить их не обязательно – человек без еды месяц может прожить, а вот напоить надо. И в туалет сводить. И лучше, Карлссон, если это сделаешь ты. Чем меньше людей увидят Хищника, тем лучше. Если, допустим, Сережин отец решит заявить в милицию: одно упоминание о Хищнике – и его сочтут психом. А если эти двое тоже подтвердят…

– Меня ваша милиция не волнует, – заявил Карлссон.

– А меня – волнует. Нам тут жить. Хватит того, что у Кати с милицией неприятности.

– У Кати неприятности не с милицией, а с сидом! – возразил Карлссон.

Но просьбу Димы уважил, так что в город они выехали минут через двадцать.

А еще через час прибыли на место.

Договориться с санитаром оказалось совсем просто. Карина заявила, что они ищут пропавшую дочь, представила в доказательство двести рублей – и им предъявили тело.

– Есть, – чуть слышно шепнула Карина. – Его тавро, я узнаю.

Но Карлссон все равно проверил подсказчиком. Карина не соврала: метка была. Правда, какому именно сиду она принадлежала, подсказчик не показывал, так что в этом Карлссону пришлось довериться Карине.

– Нет, не она, – сообщили санитару «родители». Тот принял еще сто рублей, пожелал найти дочь живой и здоровой и выпустил их на улицу.

– Поехали обратно, – сказал довольный Карлссон.

Он еще не знал, что допустил серьезную ошибку: забыл забрать у Карины мобильник.

На дачу ехали долго, часа два, – из-за пробок. За время их отсутствия ничего не произошло.

Когда все загрузились в автобус, Карлссон освободил пленников. Молча. И так же молча ушел.

И это молчание произвело большее впечатление, чем любые угрозы. И Илья Всеволодович, и его охранник поняли ситуацию так: ночной гость мог их прикончить играючи, но оставил в живых. Надо полагать, потому что уверен: вреда от них не будет. И во избежание неприятностей разочаровывать его не стоит. Что же касается девушки Катерины, то Илья Всеволодович счел необходимым ее предупредить: помалкивай. Впрочем, ее по-любому вряд ли кто стал бы слушать.

Глава сорок седьмая,
в которой Катя снова надевает свадебное платье

Одному фермеру из Уэльса очень досаждали птицы – склевывали всё зерно. И пошел он к колдунье:

– Сделай мне такое пугало, чтоб всех птиц отпугнуть. А я тебе за это четыре мешка муки принесу.

Колдунья согласилась – и забыла.

Пришел фермер за пугалом, а пугала нет.

– Я тебе завтра принесу, – пообещала колдунья.

Пошла она к соседу за помощью. А соседом у нее старый тролль был.

– Слушай, – говорит ему колдунья, – вот тебе мое платье, в котором я замуж выходила. Надень-ка его и постой у фермера недельки две посреди поля пугалом. Ты же каменный, тебе всё равно. А я тебе за это два мешка муки дам.

Тролль подумал – и согласился.

А через две недели приезжает к колдунье фермер, очень довольный.

– Уж такое ты хорошее пугало смастерила, – говорит, – страшное! Я тебе там на телеге шесть мешков муки привез.

– Мы же на четыре договаривались, – говорит колдунья.

– Да, – говорит, – но по-честному – шесть. Птицы твоего пугала так перепугались, что половину склеванного урожая за прошлый год вернули.

Катя проснулась от вспыхнувшего света. Когда она осторожно выглянула из-под одеяла, то увидела, что ее спальня полна каких-то несообразных вещей, вроде слепящего фонаря на треноге и гигантского белого зонтика, вокруг которых суетятся незнакомые люди.

«Где я? Что со мной? Ах да, квартира Селгарина… А эти что тут делают?»

– Уберите дневной свет, – недовольно произнесла женщина лет сорока с короткой стрижкой, которую Катя видела впервые в жизни. – Что? Как хотите. Тряпку повесьте, это не мои проблемы… Леночка, зеркало вот туда…

Незнакомая девушка с деловитым видом поволокла по паркету двухметровое прямоугольное зеркало. Вообще Кате показалось, что спальня существенно уменьшилась. У окна появилась вешалка, на которой висел полиэтиленовый сверток с очертаниями человеческой фигуры. По полу были раскиданы пакеты, коробки и сумки. Неподалеку от вешалки препирались Итлинн и тетка со стрижкой. Предметом спора было громадное окно, в которое лился утренний свет. Тетка требовала свет устранить. Итлинн доказывала, что без позволения хозяев с окном ничего делать нельзя.

– Доброе утро, – застенчиво сказала Катя, садясь в постели. – Который час?

– Четверть двенадцатого, – Итлинн взглянула на часы-браслет. – Долго спишь.

Тетка сдержанно улыбнулась:

– Невесте можно. Вылезайте-ка, деточка, из постельки, умывайтесь и быстренько ко мне.

– А вы кто? – поинтересовалась Катя, спуская ноги на пол.

– Это Илона Андреевна, стилист, – объяснила Итлинн. – А та девушка – ее ассистентка. Они тебя разукрасят к сегодняшнему вечеру. Прическа, макияж и прочее, сама знаешь. Работы много, так что пулей в ванную.

– Вы не беспокойтесь, у меня почасовая оплата, – любезно сказала Илона Андреевна.

– Э… Итлинн, – с беспокойством сказала Катя, оглядываясь по сторонам. – Где моя одежда?

– Одежда тебе не понадобится, – заявила Итлинн. – Ты поедешь отсюда прямо в концертном платье. Вон оно, там висит, в чехле.

– Где моя одежда? – упорствовала Катя.

– В стиральной машине. Иди, умывайся, времени мало! Скоро Эдуард Георгиевич приедет, а ты еще не готова…

Катя, ворча, выбралась из кровати и, как была, в одном нижнем белье отправилась в ванную.

«Врет, как сивый мерин, – думала она об Итлинн, плеща себе в лицо холодной водой. – Ни слову не верю. Что же тут творится? Вот и одежду отобрали… И суп у них ненормальный. Наверняка намешали в бульон каких-нибудь наркотиков…»

Катя вспоминала сон, и ее не оставляло ощущение, что того беловолосого убийцу с окровавленным мечом она уже где-то видела.

В комнате ее ждали. Итлинн куда-то убралась. Ассистентка прилаживала на окно простыню. Илона Андреевна кивнула Кате и указала на стул под прожектором. У самой визажистки не было ни грамма косметики на лице, и она больше походила на пожилую нянечку из детского сада, чем на стилиста-профессионала. Катя невольно вспомнила Карину. Вот кто был настоящим мастером!

– Шевелитесь, деточка, шевелитесь, – поторапливала ее тетка. – Нельзя же спать на ходу. У вас сегодня будет тяжелый день, так соберитесь с силами!

Катя послушно села на стул. Ассистентка тут же направила фонарь ей прямо в лицо.

– Во сколько у вас мероприятие? – спросила визажистка, принимаясь за работу.

– Не знаю… вечером.

– Как не знаете? Наверно, жених заедет?

– Вы что, думаете, я замуж выхожу? – сообразила Катя.

– Разве нет? – удивилась Илона Андреевна. – Мне сказали – подготовить невесту. Я на этом специализируюсь. Мне и карточку вашу дали, чтобы сделать все в точности, как там…

С этими словами визажистка продемонстрировала Кате фото с изображением самой Кати в свадебном платье, с кроваво-красными губами и сияющими глазищами. Катя догадалась, что фотка была сделана из зала во время памятного конкурса.

– Нет, – захихикала она. – Это просто показ мод.

– А, понятно, – несколько растерянно протянула визажистка и вернулась к работе.

Процедура затянулась часа на полтора. Илона Андреевна все делала медленно, тщательно и скучно. Катя едва не заснула на стуле. Но когда замученная и замерзшая Катя взглянула на себя в зеркало, то испытала разочарование. Мастерица честно пыталась скопировать фантазии Карины. Макияж был безукоризненным… и мертвым. Он не преображал, а откровенно старил. Волосы, начесанные и залитые лаком, выглядели как безвкусный парик. Каринино волшебство исчезло. Но Илона Андреевна была довольна.

– В точности как на фото, – не без гордости заметила она, собираясь упаковывать кисти.

– Но… – начала Катя и замолчала.

Что тут скажешь…

– Наряжаем невесту? – спросила ассистентка, осторожно выуживая из чехла то самое кружевное платье, в котором Катя выступала на конкурсе.

В коробках на полу оказалось несколько пар белых туфель.

В спальню заглянула Итлинн.

– Вы заканчиваете? – крикнула она. – Хозяин приехал!

Катя пискнула, прикрылась руками и попыталась спрятаться за зеркало.

В ту же секунду в двери показался Селгарин – как всегда, элегантный и неотразимый. Он был в превосходном настроении.

– Доброе утро, дамы, – чарующе улыбаясь, сказал Селгарин. Илона Андреевна кокетливо сморщилась в ответной улыбке.

Ассистентка простодушно вытаращилась на роскошного господина.

– Катенька! – Селгарин направился прямо к полураздетой «невесте». – Как идет подготовка?

Катя смутилась.

Единственное, чего ей хотелось, это спрятаться. Но Селгарин к Катиной полуобнаженности отнесся равнодушно. И сразу заявил, что работа визажистки ему не нравится.

– Мне тоже, – пробурчала Катя.

– В точности как на фото! – всполошилась визажистка. – Лучше никто в городе не сделает!

– Помолчите! – оборвал ее Селгарин.

– Что именно вам не нравится? – спросил он у Кати.

– Неживое лицо получилось. Тон неверно подобран. У Карины был другой – еще бледнее, но он как будто светился изнутри…

– «As red as blood and as white as snow» [5]5
  Румяная как кровь, и белая как снег.


[Закрыть],– задумчиво процитировал Селгарин сказку о Белоснежке. – Понимаю.

– А надо было пригласить Карину, – сварливо сказала Катя. – Я же говорила, что она лучше всех.

– Пригласить Карину – абсолютно исключено, – отрезал Селгарин. – Она работает на наших конкурентов. Катенька, у вас есть вкус и чутье. Поправьте-ка вы этот макияж сами.

– Ну не знаю, смогу ли, – засомневалась Катя. – будет некрасиво… криво…

– Это мелочи. Действуйте так, как будто вы – Карина. Главное – образ.

Илона Андреевна снова подняла крик. Катя подумала, что тетка боится, что ей не заплатят.

– Вы сделали все, что могли, – успокоил ее Селгарин. – Пусть девочка немного поэкспериментирует. В конце концов, это ее праздник. Давайте, Катенька, приступайте.

Катя, подчиняясь его бархатистому голосу, машинально набрала на салфетку немного крема и начала снимать со лба густой грим…

– …Примерно так, – сказала она через полчаса.

Селгарин с полминуты пристально смотрел ей в лицо. Наконец морщинка на его лбу разгладилась и он улыбнулся.

– Неплохо, – одобрил он. – Вы восстановили нужный образ. Левый глаз подведен кривовато, и контур губ прерывистый, но это мы сейчас поправим…

Итлинн по указанию Селгарина твердой рукой подрисовала Кате то, что нужно.

На Катю надели платье. Оно оказалось немного не по фигуре. Наверно, его тоже шили по фотографии. Селгарин остался доволен и под конец подарил Кате крошечный флакончик духов. Их аромат неуловимо напоминал давешний суп.

– Образ должен быть целостным, – сказал Селгарин.

– Я хочу есть, – вздыхая, пожаловалась Катя.

– Сосисок сварить? – спросила Итлинн.

Селгарин задумался.

– Не надо, – решительно сказал он. – Мы с вами перекусим по дороге. Итлинн, нам зеленого чаю в ясеневую гостиную.

Катя и Селгарин перешли в другую комнату, попросторнее и посветлее, где возле журнального столика стояли два хрупких плетеных стула. Вскоре Итлинн принесла на подносе фарфоровый чайник и две тонкие чашки. Селгарин собственноручно разлил чай. Прозрачная зеленая жидкость мистически попахивала все тем же супом.

– Во сколько показ? – спросила Катя.

– Начало около восьми. Но прибыть надо заранее. Это необычный показ, там будет довольно сложный сценарий…

– Эдуард Георгиевич, а можно поподробнее?

– Хм… представляете себе, Катенька, что такое перформанс? Тематическая…

Селгарина прервала трель мобильника.

– Слушаю, – холодно сказал он, и вдруг его лицо преобразилось.

– Это ты?

Ресницы Селгарина затрепетали, на губах промелькнула нежная улыбка. Катино сердце сжалось от восторга и необоснованной ревности – она даже не представляла, насколько может быть обаятелен ее настоящий босс.

– Да, выезжаем. Через пять минут, – сказал он и сунул мобильник в карман.

– Всё, пора ехать, – сказал он.

В холле Селгарин выдал Кате длинный легкий плащ. Но на нее все равно оглядывались – и в холле, и на автостоянке.

– Меня все принимают за невесту! – развеселилась Катя. – Только букета не хватает. А вас, наверно, принимают за жениха…

– Скорее, шафера, – непонятно улыбаясь, отвечал Селгарин.

– Вы меня похищаете? – Катя кокетливо стрельнула глазками, забыв о предположительно нетрадиционной ориентации шефа. – Тайный брак, как в «Кавказской пленнице»?

Селгарин только посмеивался, выводя машину на трассу.

– Я просто хочу, чтобы кое-кто был сражен вашей красотой. А насчет букета вы полностью правы – купим его по дороге. Это важно. Образ должен быть целостным.