Текст книги " Паханы, авторитеты, воры в законе"

Автор книги: Александр Кучинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Раздел IV
По обе стороны прицепа

Блатари и спортсмены

Расцвет цехового промысла начинался в конце 60-х годов. «Хрущевская оттепель» выпятила организационные недостатки в экономической структуре страны. Один за другим открывались подпольные цеха по выпуску неучтенной продукции. Сомнительные постановления Политбюро ЦК КПСС и Совета Министров СССР позволяли списывать целые партии изделий с пометкой «брак». Один из таких правительственных документов, разрешающий передачу некондиционного сырья пушнины из легкой промышленности сфере бытового обслуживания, принес трем юристам-хозяйственникам Эпельбейму, Дунаеву и Снопкову миллионный капитал за считанные месяцы. Создав при госпредприятии три цеха по обработке мехов и пушнины, они каждое второе изделие покупали как «некондицию» и после бухгалтерской «обработки» отпускали покупателю под знаком ГОСТа. Цеховики даже поручили доктору юридических наук Леониду К. разработать «теорию подпольного промысла», которая бы учитывала пробелы в законодательных актах государства.

Помимо цеховиков теневой капитал ковали спекулянты, валютчики, расхитители, наркодельцы, сутенеры, проститутки, торговцы антиквариатом. Они и стали основной мишенью для пионеров советского рэкета. Охоту на воротил возглавили воры в законе, имевшие на то все основания. С приходом в тюрьмы и лагеря исправительно-трудовой реформы блатная элита почувствовала себя неуютно даже в «родном доме». Возросла и уголовная ответственность за корыстные преступления. Суды накручивали за кражу такие сроки, что «сидеть» ворам перехотелось.

Воры в законе созвали всесоюзную сходку, которая прошла в Киеве, и внесли поправку в устав блатного братства. Отныне вор не обязан был только воровать. На этой же встрече законник ТоляЧеркасов предложил грабить тех, кто не станет обращаться в милицию. Такой разумный подход к «бобрам» и открыл крупномасштабную охоту на акул теневого бизнеса.

Почин принадлежал банде Геннадия Корькова по кличке Монгол, который в 1969 году гонял подпольных миллионеров по всей Москве. Банда поступала мудро: брала ровно столько, чтобы жертва не впала в отчаяние и не пошла в милицию. Эстафету Монгола принял Вячеслав Иваньков, самый способный его ученик. Японец шагнул дальше своего учителя и подался с братвой на Урал, исконно богатый сырьем и «бобрами».

Латентная (скрытая) преступность выросла до предела. Из всех обобранных жертв в милицию обращались единицы, да и то лишь в тех случаях, когда энергичная братва перегибала палку.

Пик цехового бизнеса пришелся на середину 70-х годов. Воровские боевики быстро находили эти мини-заводы и облагали их данью. Но процесс вымогательства носил хаотичный характер и нередко из-за аппетита воров заканчивался кровью. Одного и того же цеховика могли взять в обработку две или даже три банды. Как правило, воры не утруждали себя финансовой инспекцией подпольной структуры, и размер налога устанавливали наобум. Но самым страшным для жертвы являлось то, что сумма имела тенденцию увеличиваться.

В конце концов осенью 1979 года в Кисловодске состоялась крупнейшая по масштабам сходка воров в законе и цеховиков. Именно в Кисловодске обоюдными усилиями установили единую таксу: десять процентов с прибыли подпольного цеха. В свою очередь воровской мир предоставлял теневикам свои услуги: охрану и возможность разрешать конфликты неправовыми методами.

Постепенно глубоко законспирированная деятельность цехов стала принимать легальные формы. С середины 80-х годов, когда кооперативы росли, как грибы после дождя, помимо государственного рэкета, контролировавшего доходы с помощью ОБХСС и фининспекции, активизировались и воровские быки, выбивающие деньги на общак.С развитием легального частного капитала в поле зрения воров в законе попали председатели кооперативов и директора малых предприятий, пытавшиеся поначалу платить лишь государственным чиновникам. Но очень скоро большинство из них заимели вторую бухгалтерию. Вскоре туда была включена и статья расходов на братву. Процесс слияния бизнеса с преступностью шел обычным порядком. Предприниматель и блатные боевики быстро находили общий язык. Формула была проста: или ты платишь, или перестаешь заниматься бизнесом. Первые предпочитали первое. Но вскоре у воров возникли серьезные конкуренты – бандиты.Они открыли бессистемную охоту на частный капитал, грабя и убивая своих жертв. Бандитские налеты были лишены той продуманности, осторожности и здравого смысла, какие предпочитали пионеры советского рэкета – воры в законе.

В 1986 году в Донецке появилась банда из пяти человек. Ее возглавлял сотрудник уголовного розыска Киевского РОВД старший лейтенант милиции Валерий Коновалов. Жертвами бандитов становились предприниматели, чья уголовная запятнанность позволяла надеяться, что они не заявят в милицию. Бандиты зверски пытали и убивали своих жертв. Центральные газеты уверенно сообщали: «дело лейтенанта милиции Коновалова открыло статистику вымогательства с применением пыток» (о банде Монгола, которая подвешивала жертв за ноги и заколачивала их живьем в гроб, успели забыть).

Это был самый громкий судебный процесс 80-х. В репортажах, информационных сообщениях и интервью Донецк называли «бандитским городом», «местом, наиболее зараженным оргпреступностью», и даже «рассадником мафии». Статьи о банде Коновалова появились в «Комсомольской правде», «Неделе», «Литературной газете», «Известиях». Время от времени о ходе дела сообщало центральное телевидение. Судебный зал был набит до отказа, стояли в проходах и сидели на подоконниках. Перед рядами разместились юпитеры и телекамеры.

Валерий Коновалов родился 19 января 1960 года в Донецке. После школы несколько месяцев проработал на мусоровозе. Вернувшись из армии, стал таксистом. Затем поступил в Донецкую школу милиции. С погонами лейтенанта был направлен в уголовный розыск УВД Донецкой области. Через год получил повышение в звании и был направлен в отдел по работе с несовершеннолетними. Последнее назначение – отдел УР Киевского райотдела милиции. Женился в 21 год. Через два года родилась дочь.

Специалисты считают, что Коновалова надоумил заниматься бандитизмом некто Титаевский, 55-летний горловский уголовник по кличке «Михалыч». Со временем именно Михалыч наводил банду на «объекты», разрабатывал некоторые операции и консультировал Коновалова. После ареста офицера милиции Титаевский внезапно исчез. Правой рукой старшего лейтенанта был заведующий вино-водочным магазином Белицкий, за которым уже числилось убийство мариупольского предпринимателя.

Последней, пятой жертвой банды стал председатель донецкого торгово-закупочного кооператива «Луч» Анатолий Самойленко, который постоянно мелькал на страницах газет и в материалах ОБХСС. Кооператив «Луч», открывшись в мае 87-го и принявшись закупать у населения сельхозпродукцию, за полгода достиг месячного оборота в 300 тысяч рублей. А затем вдруг стал банкротом. ОБХСС и фининспекторы обнаружили уйму нарушений, которые можно было назвать растратой. Выявлялись недостачи, неправильное ведение документации, незаконное списание товара и прочее. За неделю до налета Коновалов получил информацию, что председатель «Луча» Самойленко лично инкассирует дневную выручку и хранит деньги в собственном доме.

Сорокадвухлетний председатель Александр Самойленко в бизнес пришел из армии. В 60-х годах он с блеском начал карьеру летчика-истребителя, закончил Военно-воздушную академию имени Гагарина, но внезапно был отстранен от полетов по состоянию здоровья. После этого майор Самойленко стал трудиться в должности инженера. Однажды он решил отведать водки с солдатами, напился и отдубасил двух рядовых. Офицера исключили из компартии и уволили по состоянию здоровья. Через два года после увольнения Самойленко открыл кооператив «Луч».

28 января 1988 года поздно вечером четверо бандитов прибыли к дому жертвы. Офицер постучал в дверь и приказал: «Откройте, милиция!». Хозяин выглянул в окно и действительно увидел во дворе стража порядка. Он приоткрыл дверь и, спустя несколько секунд, уже лежал в кухне с закованными в наручники руками. Ноги его были связаны шнуром от электрочайника. Били его очень долго. Особо свирепствовал Белицкий, измученный долгими наблюдениями за председателем «Луча». Он был вооружен обрезом. Первым же ударом приклада Белый выбил Самойленко передние зубы. Но тот стойко переносил истязания, молил о пощаде и все твердил: «Здесь какая-то ошибка. Давайте поговорим».

Кроме хозяина и его супруги в доме находилось еще четверо гостей. Но этот факт нисколько не смутил налетчиков. Уложив гостей на пол, они вернулись к истекающему кровью Самойленко. Белицкий взял со стола длинный кухонный нож, которым еще два часа назад хлебосольный хозяин дома подрезал для гостей закуску, и стал методично втыкать его в спину жертвы. Эксперты, прибывшие утром, насчитали на бездыханном теле свыше тридцати различным ранений, одиннадцать из которых – ножевые.

Вконец изуродованный председатель сдался. Деньги находились в подвале. В дипломате, стоящем за консервацией. В подвал спустился Белицкий. Дипломат действительно стоял там, где указала жертва. Белицкий принялся бить стеклянные банки, намереваясь среди консервированных помидоров и огурцов отыскать золото. Но золота не было. Бандит схватил стоящую в углу подвала лопату и стал копать.

Через несколько минут он бросил дурную затею, поднялся в кухню и дважды вогнал нож в грудь истекающего кровью председателя. Оба удара пришлись в сердце. Убедившись, что Самойленко мертв, налетчики начали пытать одного из гостей, некоего Крынкина, который имел неосторожность признаться в своей причастности к кооперативу «Луч». Восемнадцатилетнего парня избили до неузнаваемости, но денег больше не получили…

Банду Коновалова ликвидировали спустя два года. 20 июня 1989 года Коновалов и Белицкий были приговорены к высшей мере наказания. В начале 1991 года этот приговор привели в исполнение.

Законников,пытавшихся сохранить монополию на рэкет, стал оттеснять от кормушки молодой клан рэкетиров, вышедших из спортзалов и колоний, где сидели за разбой. Бандитамбыло наплевать на воровские законы и мораль, а также на порядок, царивший в рэкете. Они вторгались на чужую территорию, бомбили всех подряд и не останавливались перед убийством.

Бандитыстремились работать не головой, а руками. Проблему решали тем, что устраняли ее причину, то есть человека. За стол переговоров они садились редко: зачем терять время, когда можно нанять киллера или самому взять автомат. Если раньше для рэкета искали нечистоплотную фирму, то теперь вычисляют лишь новое предприятие. Не успеет магазин, киоск или колбасный цех отметить месячник своего существования, как в дверях вырастают угрюмые «шкафы». После «Здрасьте» у них идет: «Кому платите?».

Волну отстрелов, которая пошла по России и Украине, приписывают именно бандитам. Многие из них преуспели настолько, что стали уголовными лидерами, а некоторые даже «крестными отцами». После этого понятие «криминальный авторитет» приобрело двойственный смысл. Раньше его относили лишь к блатной элите – ворам в законе и их окружению. С приходом к власти бандитов в авторитеты попал тот, кто стал независим в силу своих материальных возможностей.

Новые авторитеты обзавелись личной охраной, быками, кассой, опытными консультантами. Война между ворами и бандитамидлилась недолго. Законники подвинулись.Им пришлось считаться с бандитами:автомат уравнял шансы.

Оргпреступность, имеющая своих людей во всех органах государственной власти, скрупулезно контролирует свой и чужой бизнес. Ей не выгодна шумиха вокруг своего промысла. До полного согласия между ворами и бандитами далеко.

Законникисчитают бандитовдебилами и называют отмороженнымиили спортсменами.Новые воры уважают такой эффективный инструмент в своей работе, как физическую ликвидацию, но пользуются им осторожно. По воровскому закону насилие должно применяться лишь в крайнем случае – когда задета честь вора, или его жизни угрожает прямая опасность, а также в случае измены. Воры не любят оружия, бандиты же окружают себя целым арсеналом боевых средств, даже бронетехникой.

Известный на Урале бандит,выходец из Кавказа по кличке Казбек, лишился жизни из-за того, что был горяч и не умел держать себя в руках. Во время очередного рэкетирского наезда на свердловского бизнесмена Казбек едва не изнасиловал его жену. Предприниматель сразу же доложил о выходке местному вору в законе. Мол, плачу браткам исправно, но о другом с ними не договаривался. Законникпришел к Казбеку за объяснением, но горячий рэкетир попросту послал вора. Через некоторое время он был убит.

В случае непонятоквор в законе ищет не самих бандитов, а того, кто за ними стоит. Нередко за бандитом стоит такой же бандит. Структура рэкета везде одинаковая, но получателиразные. В Москве, скажем, доминируют воры в законе, в Санкт-Петербурге – бандиты.

Еще труднее ворам и бандитам ужиться в зонах. Колоний и тюрем бандиты всегда боялись, ибо там власть почти всегда воровская. Она наиболее ярко выражена в Сибири и на Урале, исконной родине русских блатарей. Вору достаточно отдать своему быкуприказ. После этого с боксером-рэкетиром может приключиться какая-то хворь. Мышечная масса и навыки рукопашного боя здесь ему не помощники: зона действует «тихой сапой». Во сне спортсмены сваливаются с верхних нар и почему-то всегда падают на голову; или во время смены на них вдруг обрушивается ведро с цементом. После этого бандит ведет себя правильно,если остается жив.

В козлиных зонахситуация выглядит по-другому, не в пользу блатной элиты. Там спортсменыпользуются повышенным спросом: сила и жестокость считается здесь главным достоинством.

Есть лагеря, где отмороженныесоздали свои группировки, призванные противостоять любой власти, кроме бандитской. Это колонии усиленного и строгого режима. Чем жестче режим – тем ярче и устойчивее лагерные традиции. Если на особом режиме сидят рецидивисты, которые мощным здоровьем никогда не отличались, то на строгий попадают рэкетиры, гоп-стопники, разбойники и лица, осужденные за чистый бандитизм.Профессия вынуждает их быть богатыми, но здоровыми. Такие группировки добывают власть силой. Сегодня воровской авторитет держится на полувековых традициях, бандитский – на животном страхе.

Особо крутые спортсменысразу попадают в отрицали,плюя на работу и режим, некоторые, желая досрочно освободиться, могут даже стать активистами, что, однако, не мешает им втихомолку поколачивать зэков. На строгом режиме, где еще наблюдаются блатные законы, спортсменызанимают в отряде круговую оборону и даже выставляют ночной пост, чтобы воровские быкине перекололи их заточками.

На Кавказе и в Средней Азии власть полностью принадлежит ворам в законе. Сотрудники МВД России исследовали тамошние лагеря и признали, что за законникамиидут 90–100 процентов осужденных. Но воровские законы и субкультура кавказских и среднеазиатских лагерей далеки от «славянских» зон.

В бандитских зонахворы на прямые стычки со спортсменамине шли и объявляли холодную войну. Бандитов, которых воры считали дебилами, просто подставляли.Умный вор засылал к дебилу провокатора, который подкидывал ему наркотики или порнооткрытки, и затем тайком стучалв оперчасть. Тот попадал в ШИЗО,а провокатор принимался за другого. На бандитовсобирали компромат, пускали слух, что их пахан —педераст и прочее. Лагерный опыт почти всегда побеждал. Но именно «почти». Были случаи, когда бандиты подстерегали законникаи насиловали, то есть опускали.После такой позорной процедуры вор терял всякое уважение.

В начале 90-х мы перешагнули черту, за которой начинается криминальный беспредел. Многие поют дифирамбы прошлому, где даже уголовный мир был «лучше, благороднее». Блатные с ужасом наблюдали за рождением новой уголовной империи, которая не приемлет старых традиций и понятий.

Воровской мир, создававшийся потом и кровью в течение века, рассыпался за последнее десятилетие. Нынешний криминал даже не поменял окраску. Он изменился практически полностью. Старая уголовная элита, разбитая туберкулезом и язвами, доживает свой век на особом и крытом режимах. Их достойной смене тяжело конкурировать с отмороженными,новой криминальной формацией.

Блатной мир умирает. Он еще держит власть в тюремно-лагерной системе, но на свободе чувствует себя рыбой, выброшенной на сушу. Воры в законе старой формации первыми ощутили ветер перемен. В нынешнем криминальном мире сидетьстало непрестижно. Воровскую коронупокупают за деньги, на смену блатной фенепришел сленг «новых русских», а у руля преступности встали совсем другие люди, брезгливо отвернувшиеся от профессиональных уголовников. Понятия лагерного и криминального авторитета разделились. Чтобы устранить кого-нибудь из них, не обязательно созывать сходку, достаточно заплатить ликвидатору.

В 1986 году незадолго до своей смерти патриарх блатного мира и живая легенда Вася Бриллиант, посаженный в камеру-одиночку, сказал: «Не списывайте все преступления на воров и не делайте из них козлов отпущения. Мы несем свой крест чистоты воровской жизни. Она чище, чем вся ваша государственная конюшня. Сегодня вы нас в петлю толкаете, а завтра, когда мы уйдем, удавка затянется на вашей шее. Я не случайно парюсь в одиночке. Сижу без грева. А все потому, что хотел собрать общий сход. Братва должна понять, что нам грозит разложение, нас хотят натравить друг на друга. Откуда этот ветер дует? Похоже, с Запада. Видно, опасаются нашей идейной сплоченности и хотели бы нас разобщить. Сиволапые (антисоветчики) топтали зоны, потом двинули за кордон. А там сообщили, что значит в России сила нашего братства. Вот вспомнилось! Я встречался с Буковским на централе во Владимире. Он хотел тогда втянуть братву в политику, чтобы преступный мир поддержал диссидентов. Но у нас нет хозяев, а у них у всех хозяева на Западе. Наша позиция пришлась не по вкусу политическим. И теперь для них преступный мир, как и Россия, словно кость в горле».

Сегодняшняя уголовная империя начисто лишена романтизма, эмоционально выхолощена. Становятся другими и воры в законе: холодными, жестокими, беспощадными. Внутри преступного клана идет борьба между блатнымии спортсменами.Ни одна из сторон не собирается сдавать своих позиций, потому что и те, и другие не имеют другой специальности, кроме воровства и душегубства. Страна уверенно шагает к капитализму с бандитской рожей, к диктатуре криминалитета.

Воры в законе продолжают уверять, что еще в состоянии задушить уголовный беспредел, вернуть блатным былую славу. У многих это вызывает сомнение. За последние два десятилетия в блатных рядах произошел раскол. Русские и кавказские воры оказались по разные стороны баррикад. Наблюдаются постоянные стычки между нэпманскими и новымиворами, между старой и новой воровской идеологией. По мнению компетентных структур, конфликт «отцов и детей» рано или поздно завершится полной победой нового воровского поколения, которое уже вряд ли будет называть себя блатарями. Новые воры обладают гораздо большими материальными ресурсами и связями с коррумпированными чинами. Это должно произойти спустя 3–5 лет, после окончательного передела сфер криминального влияния по национально-территориальному признаку.

Сегодняшняя бандитско-воровская Россия лишена единства. В ней нет лидирующей преступной группировки. Есть контроль за определенными видами преступного промысла и контроль за определенной территорией. Специалисты от МВД России уверены, что глобальной войны между бандами нет. Есть конфликты. Воры и бандиты давно привыкли нести взаимные потери. Блатари приспособились к спортсменами все чаще закрывают глаза на блатную мораль. Они не собираются уступать дорогу отморозкам,которые привыкли вначале стрелять, а затем думать.

Приморский передел

В начале 90-х годов на Дальнем Востоке России начался передел промышленных структур, связанных с морем. Рыболовецкая промышленность, судоходные и судоремонтные компании, терминалы попали под пресс большой приватизации. Криминальный мир не мог остаться в стороне от заманчивого передела и попытался его возглавить. Основные события развернулись в Приморском крае, где активно шли аукционы по продаже крупных государственных объектов.

Воры в законе решили взять под контроль основные приморские предприятия. Одним из первых, кто прочно закрепился в этом регионе, был Вячеслав Иваньков, отвоевавший право на опеку крупной судоходной компании. Во Владивосток, центр приватизационных баталий, зачастили законникиЧигирь, Северок, Свирид.

Самым лакомым куском для братвы стала Владивостокская судоходная компания «Востоктрансфлот», имевшая мощную морозильную флотилию, десятки транспортных и ремонтных судов, крупную береговую социальную инфраструктуру. В начале 1993 года компанию должны были пустить «с молотка». Воры и бандиты стали усиленно готовиться к этому событию.

Во Владивосток прибыл эмиссар воровского мира Василий Чехов с полномочиями куратора Первомайского района. С помощью местных бандитов он быстро наладил отчисления в воровской общаки стал вплотную подбираться к «Востоктрансфлоту». Вскоре Чехов бесследно исчез. Его труп нашли спустя несколько недель в загородном овраге. Ворам так и не удалось выяснить, кто же укокошилих полпреда.

Борьба за судоходную компанию продолжалась. На место Чехова приехал очередной смотрящий,но и он пробыл на этом посту недолго: его задушили и похоронили в шлакоотвале. Воровская братия, не привыкшая к таким скорым потерям, берется за расследование, но найти убийц и их работодателей не смогли. Приморский передел становился кровавым. Тем не менее уголовные авторитеты продолжали прессинговать по Владивостоку, продвигаясь к «Востоктрансфлоту». Шли месяцы, дело близилось к летнему аукциону, но законникамвсе еще не удавалось нащупать слабые звенья и выработать тактику по захвату контрольного пакета акций. Неведомая сила разрывала влиятельные связи, завербованные в органах власти чины внезапно отказывались от прежних обещаний, уголовные разведчики исправно получали дезинформацию, источник которой оставался неизвестным.

В конце концов контрольный пакет перекочевал в чужие руки. Кто конкретно стоял за приватизацией «Востоктрансфлота», выяснили не воры, а милиция и спецслужбы. Дело приняло неожиданный оборот. То, что не удалось сделать профессиональным уголовникам, оказалось по плечу выпускнику политехнического института, бывшему комсомольскому активисту Сергею Ларионову. За ним стояла целая бригада высококлассных диверсантов и убийц, прошедших подготовку в спецназе Воздушно-десантных войск России. Такой серьезной криминальной структуры Приморский край еще не знал. Но арестовали Ларионова лишь спустя полтора года. За это время во Владивостоке бесследно исчезли не только лидеры преступного мира, но и некоторые подручные Ларионова.

В середине января 1994 года в горуправление милиции обратилась женщина. В своем заявлении она сообщила о пропаже сына, работавшего в охранной фирме «Румас». Спустя неделю подобное заявление поступило и от невесты некоего Васячкина, охранника все того же «Румаса». Уголовный розыск взял под оперативный контроль подозрительную фирму, и вскоре прокурор подписал ордер на арест ее руководителя Сергея Ларионова.

При обыске в офисе «Румаса», который владел частью рыбного промысла во Владивостоке, изъяли любопытное оборудование. В кабинете Сергея Ларионова хранился арсенал спецтехники для разведывательной деятельности: системы аудиоконтроля и радиоперехвата, портативные передатчики, приборы для прослушивания телефонных разговоров и подслушивания на расстоянии, сканеры по обнаружению закладных устройств и тому подобное.

В отдельном контейнере хранились аудиокассеты с записью телефонных бесед должностных лиц горадминистрации и ГУВД, радиопереговоров между лайнерами, сообщений диспетчерских служб. Столь специфическому оборудованию сопутствовали фирменные инструкции на английском языке. В ящике стола оперативники нашли блокнот с десятками адресов и телефонов, а также ключи от неизвестного пока замка. Хозяин «Румаса» и его помощники хранили гробовое молчание и отказались что-либо комментировать.

Спустя несколько часов уголовный розыск вышел на конспиративную квартиру, ключи от которой хранились в столе Ларионова. Там милицию ждала очередная неожиданность. Двухкомнатная квартира была начисто лишена мебели и хранила лишь ящики. На свет появились автоматы Калашникова, множество пистолетов импортного и отечественного производства, винтовки с оптическим и лазерным прицелами, холодное оружие, тысячи всевозможных патронов. Помимо стрелкового оружия здесь имелись три ящика с гранатами, свыше шестидесяти килограммов тротила и различные инструменты для взрывных работ.

На третьей засекреченной базе Ларионова, в однокомнатной, ничем не приметной «хрущевке» размещался центральный архив банды. В пухлых папках содержалась база данных на многие крупные фирмы Приморья, личное досье на сотрудников милиции, чиновников администрации, губернатора Приморского края Евгения Ноздратенко. Особое внимание уделялось ворам в законе. Каждому «объекту» присваивался индекс, в папку аккуратно подшивались фотографии, перехваченные малявы,отчеты наблюдателей, выписки из тюремных дел, автобиографии, аналитические выводы. Под информационным колпаком Ларионова оказались законникиСеверок, Свирид, Хамзин, Чигирь и даже сам Япончик. Такая серьезная коллекция стала настоящим подарком для органов МВД.

В отдельном досье хранились данные на сотрудников милиции: фотографии, адреса, домашние и служебные телефоны, состав семьи, связи и, если повезет, компромат. В каждом случае указывались степень моральной устойчивости и шансы на предмет вербовки. Благодаря этому досье банда Ларионова нашла общий язык со многими представителями силовых ведомств. Сотрудники местной милиции помогали ликвидировать уголовных лидеров, разыскивали должников, устанавливали наблюдение за «объектом».

Бандиты Сергея Ларионова называли свою организацию не иначе, как «система». Это понятие фигурировало во внутренней секретной переписке, личных записях, а в дальнейшем и во время допросов. При обыске был найден неформальный устав фирмы «Румас». Вот лишь некоторые выдержки из него, взятые, судя по всему, из небезызвестного «Аквариума»:

«Наша система сохранения тайн отработана, отточена, отшлифована. Мы храним свои секреты путем истребления тех, кто способен сказать лишнее, путем тотального сокрытия колоссального количества фактов, часто и не очень секретных. Мы храним тайны особой системой отбора людей, системой допусков, вертикальной и горизонтальной системой доступа к секретам… Закон у нас простой: вход рубль, выход – два. Это означает, что вступить в организацию трудно, но выйти из нее – труднее…».

Официальный свод правил «системы» Ларионова начинался так:

«Устав службы безопасности коммерческой организации.

Цель: обеспечение безопасности коммерческой организации и ее сотрудников.

Главные задачи.

1. Сбор информации с целью обеспечения безопасности коммерческой деятельности.

2. Проведение контрразведывательных действий в целях сохранения коммерческих тайн.

3. Обеспечение физической охраны коммерческой структуры и ее сотрудников.

Частные задачи

1. Сбор информации по коммерческим структурам и их деятельности в районе, городе, регионе.

2. Сбор информации по криминальным структурам и их деятельности в районе, городе, регионе; накопление данных о лидерах криминальных группировок.

3. Сбор информации по структурам и физическим лицам краевых, городских, районных властей, судебно-правовых органов и т. п.

4. Обеспечить режим секретности в собственной структуре, контроль за деятельностью собственных сотрудников…».

Для тридцатичетырехлетнего выпускника политеха такой шпионский и антишпионский размах был слишком крут. Несомненно, что за спиной Ларионова стояли опытные консультанты из спецслужб. Снаряжение для диверсионных работ, найденное при обыске и состоящее на вооружении отрядов спецназа (притом под эгидой Минобороны), развеяло все сомнения: во Владивостоке работала вышколенная и профессиональная группа, прошедшая подготовку на государственных боевых полигонах. В начале следствия еще никто не подозревал, что за спиной «системы» – ликвидации многих уголовных лидеров Приморья.

Ларионова и троих его охранников поместили в следственный изолятор. На остальных бойцов банды, успевших скрыться, объявили всероссийский розыск. Дело приобрело такой серьезный оборот, что им занялась следственная группа по особо важным делам Генеральной прокуратуры России. Спустя несколько дней совместными усилиями МВД, ФСБ и ФСК все члены «системы» Ларионова оказались за решеткой изолятора. Все, кроме тех, кого истребила сама «система».

В конце 80-х годов во Владивостоке началась автомобильная лихорадка, и в регион хлынули японские автомашины. Братья Ларионовы, Сергей и Александр вошли в первые ряды борцов за денежные знаки. Младший брат Сергей, имевший к тому времени репутацию преданного комсомольца и примерного студента, протиснулся в автобизнес и поначалу открыл собственный сервисный центр по ремонту иномарок. С помощью кадровых товарищей по ВЛКСМ он вышел на зарубежные фирмы и создал вместе со старшим братом СП. Деловая карьера Ларионовых у многих вызвала легкую оторопь. За считанные месяцы они открыли двенадцать фирм, активно импортируя японскую автотехнику и делая погоду на городском авторынке. Что стояло за этими успехами, знают немногие. Бой за частный капитал велся настолько точно и умело, что Ларионовым удалось не только выжить, но и сохранить уголовную незапятнанность.

Когда государство начало прощаться с большинством своих промышленных объектов, Сергей Ларионов решил оказать свою посильную помощь в этом процессе. Слово «приватизация» у него ассоциировалось прежде всего с судоходной компанией «Востоктрансфлот». Братья не стали скромничать и сразу же замахнулись на контрольный пакет акций. Такой нешуточный аппетит мог стоить Ларионову жизни. К рыбным и судоходным хозяйствам подступали уголовные массы, руководимые чуткой рукой воров в законе. Не оставляли помыслов заполучить легальный контроль над «Востоктрансфлотом» и крупные приморские предприниматели. Воры в законе своими главными противниками считали крупные банды Приморья. Прошли первые разборки, но после нескольких взаимных ликвидаций лидеры криминальных группировок сели за стол переговоров.

После непродолжительного затишья между ворами и бандитами вновь возникли трения. Каждая сторона надеялась возглавить большую приватизацию. Пока авторитеты выясняли отношения и делили объекты, к «Востоктрансфлоту» подбирался неприметный Ларионов. Чутье и дальновидность позволили ему не «засветиться» и открыто ввязаться в передел. Уровень спора был слишком высок, а ставкой в деловой игре служила жизнь. Столкновение с ворами или бандитами в лоб оказалось бы для братьев фатальным. Сергей Ларионов решил подойти к основному пакету незаметно, со «служебного входа».