Текст книги " Паханы, авторитеты, воры в законе"

Автор книги: Александр Кучинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

С Японцем считались даже отпетые беспредельщки. Известны случаи, когда он ставил на место чеченцев, грубо одергивал зарвавшихся грузинских воров, улаживал самые сложные конфликты.

«Верните нам Японца, и мы очистим город от мелкой уголовной нечисти, – заявили воры милицейским чинам. – Преступность будет жить вечно, но она должна быть организованной. Из двух зол выбирают меньшее».

Два океана, разделяющие континенты, не мешали Вячеславу Иванькову частично контролировать уголовную империю столицы и быть в курсе основных событий. После очередной ликвидации в 1993 году очередного вора в законе он немедленно позвонил своим наместникам и потребовал разобраться. По оперативным данным, именно Японец организовал в конце марта 1994 года крупнейшую сходку, которая проходила в Австрии и которая несколько упорядочила уголовный мир Москвы.

30 сентября 1994 года из США в Россию прибыл слух, что Иванькова убили в центре Нью-Йорка. Якобы Японец и вся его семья взорвались в собственном джипе по дороге домой. Информационные агентства сразу же обратились в пресс-центр управления департамента полиции Нью-Йорка, криминальным авторитетам хватило звонка в ресторан «Распутин» (любимое заведение Иванькова), а ближайшие друзья просто набрали номер сотового телефона и услышали знакомый голос. Одним из первых, кто позвонил лично Японцу, был Леонид Завадский.

3. «Откройте, ФБР!»

Арестовали Иванькова в Бруклине рано утром. На Серф-авеню, где жил законник,прибыла группа задержки из десяти агентов ФБР. Приказ по-русски «Откройте, ФБР!» остался без внимания. За дверями слышалась возня и женский голос. Приказ повторили трижды, но с тем же успехом. Агенты принялись ломать дверь, которую тотчас же отворили. На пороге стояла женщина. Отстранив ее, агенты забежали в квартиру. Иваньков и незнакомый мужчина стояли на балконе. Японцу предъявили ордер на арест, зачитали его гражданские права и отвели к автомобилю. При обыске трехкомнатной квартиры агенты изъяли пять сотовых телефонов, 80 тысяч долларов, два бипера, прибор, позволяющий изменять голос при телефонном разговоре и пачку фотоснимков. На снимках фигурировал Япончик в компании знаменитостей – владельца московского салона «Роллс-Ройс» Феликса Комарова, хоккеиста Фетисова, певцов Вилли Токарева и Иосифа Кобзона. Оружия ФБР не нашло. Под окнами дома в кустах нашли пистолет, но доказать, что он принадлежал обвиняемому, не смогли. В квартале проживало большинство русских семей, и во время облавы кто-то мог перестраховаться и поскорее избавиться от оружия. Изъятый фотоархив окончательно поставил крест на многоразовой американской визе Иосифа Кобзона. Ранее агенты ФБР при обыске номера гостиницы в Пуэрто-Рико, где останавливался Кобзон, изъяли из мусорной корзины клочок бумаги с номером сотового телефона Япончика. Спустя три недели после событий на Серф-авеню госдепартамент США официально сообщил о запрете на въезд российского певца в эту страну. Подобные совпадения случаются нечасто, и газеты тотчас поставили рядом две известные фамилии. Иосиф Давидович возмутился и заявил:

«Кое-какие журналисты сразу же попытались связать это дело с делом Иванькова. Дескать, я нахожусь с ним в тесных отношениях, занимаюсь контрабандой наркотиков… Да, я действительно был с ним знаком. Получилось это так: году в 93-м я был в Америке, обедал в ресторане на Брайтоне. Приятель сказал: „Вон за соседним столиком сидит сам Япончик“. Мне стало любопытно, я подошел к нему, познакомился. Скажу честно: с ним было интересно. По своему интеллекту он превосходит многих известных людей. Япончик – неглупый человек, с очень сильным характером, наизусть знает Есенина. В отличие от меня не употребляет матерных слов. Он много рассказывал о лагере, об этой ужасной системе, ломающей людей. Мы виделись с ним несколько раз. Но это еще ни о чем не говорит. Я – артист. По своей работе мне приходится общаться и с бандитами, и с проститутками, и с космонавтами. В конце концов, Иваньков жил в США совершенно легально. И кто знает, если бы его не преследовали, он вполне бы мог быстрее разобраться с чеченцами, чем это делают власти».

О связях Кобзона с Иваньковым пресса упоминала не раз, и не только по поводу аннулированной визы. Еще в 1992 году, после знаменитой декабрьской облавы в мотеле «Солнечный», когда шестерых воров в законе прямо со сходки отправили на Петровку, в «Советской России» (19 декабря 1992 года) появилась статья Ларисы Кислинской «Под опекой О.В.». Она была далека от прозрачных намеков:

«3 декабря в коридорах прославленного здания на Петровке, 38 появились два известных всему нашему народу телегероя. Иосиф Давидович Кобзон, думаю, в представлении не нуждается. Его спутник <…> – президент благотворительного фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина Отари Витальевич Квантришвили (бывший президент ассоциации „20-век“).

Напомню читателям, что имена этих знаменитостей накрепко связаны у оперативников и следователей ГУВД Москвы с историей досрочного освобождения известного вора в законе Иванькова по кличке Япончик. Впрочем, Иосиф Давыдович хлопотал не только о нем, но и о молодом воре в законе, ныне покойном Викторе Никифорове по кличке Калина… За кого же болела душа на этот раз? Среди задержанных я назвала Сливу, а это – ближайшая связь Япончика, его эмиссар в Москве (поскольку сам Иваньков благополучно отбыл в США)».

Почти одновременно с Иваньковым агенты ФБР арестовали и пятерых его помощников – Леонида Абелиса, Владимира Топко, Сергея Ильгнера, Валерия Новака и Якова Воловника. Начинался процесс «Соединенные Штаты против Вячеслава Иванькова». ФБР предъявило ему обвинение в сговоре с целью вымогательства и попытку самого вымогательства. По двум пунктам обвинения законникугрозило 40 лет лишения свободы. Американский закон назначает сроки в ином порядке, нежели в России, где менее строгое наказание поглощается более строгим. Во многих странах, в том числе и в Америке, тюремные сроки по каждому пункту обвинения часто плюсуются.

Японец отказался отвечать на вопросы без участия адвоката. Ему великодушно разрешили связаться с известными нью-йоркскими защитниками Барри Слотником, Майклом Шапиро и Сэмом Рейсером. Барри Слотник популярен тем, что ранее отстаивал интересы уголовных авторитетов, прибывших из России и обосновавшихся на Брайтон-Бич (в последний раз он защищал Марата Балагулу, контролировавшего операции с бензином и дизтопливом. И хотя Балагула все-таки сел в тюрьму, исходом процесса адвокат остался доволен: его клиенту светило намного больше).

Самым неудобным для защиты оказалось прошлое их подзащитного, который на своей родине был четырежды судим. Материалы о легендарных похождениях Иванькова Федеральное бюро расследований получило из МВД России. Еще в начале 1993 года из России поступила информация, что в Нью-Йорк прибыл вор в законе Вячеслав Иваньков для укрепления преступных связей на западном полушарии. Была передана вся информация о возможных контактерах Дедушки (с возрастом вор заимел еще одну кличку): фамилии, адреса, телефоны. Агенты ФБР взяли Иванькова под наблюдение и уже через год знали об «объекте» больше, чем тот подозревал. Но улик у федерального бюро не имелось, были лишь отчеты сексотов.

Оперативные материалы ФБР, базирующиеся в основном на донесениях секретных информаторов, выглядели следующим образом. Группировка Япончика внедрилась в Нью-Йорк, Лондон, Торонто, Вену и, конечно же, в Москву. В нее входят убийцы, рэкетиры, мошенники, наркодельцы. Группировка имеет два боевых отряда для силового вмешательства в конфликтные ситуации. Первый возглавил Алексей Петров: вор в законе по кличке Петрик. Его короновал сам Япончик благодаря каким-то старым связям. Многие считают, что именно Петрик «убрал» московского законника по кличке Глобус. Другой столичный авторитет Мамсуров незадолго до своей кончины (самоубийство при аресте) утверждал, что «добро» на ликвидацию Глобуса дал Иваньков.

Вторая бригада подчиняется Иншакову и считается «ударной». В ее составе находится бывший кадровый сотрудник КГБ Виктор Сергеев. Иншаковский отряд, по мнению ФБР, получает 100 тысяч долларов США в месяц из кармана солнцевской группировки и имеет в своем активе ликвидацию, по крайней мере, шестерых криминальных авторитетов.

По тем же оперативным данным ФБР, Вячеслав Иваньков является одним из лидеров крупнейшей международной наркомафии. Отмыванием ее денег занимается Геннадий Иваньков, сын московского вора в законе. Второй его сын – Эдик проживает в Австрии, отмывая финансовые средства в Центральной и Западной Европе. Он проводит различные торговые и инвестиционные операции через московское похоронное бюро «Ритуал» и фирму «Арбат Интернэшнл», а также венскую компанию «Атком». Крупные суммы переправляются в Венгрию, где находится помощник Японца, некто Всеволод Могикевич по кличке «Сева».

С таким прошлым и таким «оперативным» настоящим уповать на симпатии присяжных не приходилось. Но в адвокатах Иваньков не ошибся. Они убедили судью Эмон оградить присяжных от всей информации, которая не имеет отношения к конкретному делу о вымогательстве. Итак, один из козырей окружной прокуратуры был бит. Но лагерную эпопею Японца утаить уже было невозможно: рецидивист из Москвы стал героем газетных полос и телепрограмм. На судебном процессе Япончик был представлен как жертва коммунистического террора.

4. Это грозное слово «Дедушка»

В 1994 году российский коммерческий банк «Чара» доверил 2,7 миллиона долларов нью-йоркской инвестиционной компании «Саммит интернэшнл», которая обязалась их вложить в ценные бумаги и выплачивать дивиденды. Но руководили и основатели «Саммит интернэшнл» Александр Волков и Владимир Волошин распорядились деньгами не очень расторопно. А именно: просадили на скачках, в ресторанах, туристических круизах и супермаркетах.

Спустя полгода, в октябре разразился грандиозный скандал. Прием и выдачу вкладов «Чара-банк» прекратил (именно прекратил, а не приостановил). Банк объявили банкротом. А 25 ноября внезапная смерть настигает сорокапятилетнего председателя правления банка, президента компании «Чара-Холдинг» Владимира Рачука. Его труп нашли в ванной комнате. По мнению судмедэкспертов, причиной смерти послужила сердечная недостаточность. Сердце Рачука не было готово для таких финансовых катаклизмов.

Ноябрьские новости особой грусти у американских партнеров не вызвали, но, как оказалось, «хоронить» миллионные долги было рановато. Начальник отдела ценных бумаг и внешнеэкономических связей «Чары» Рустам Садыков, вооружившись договорами, вылетел в США и потребовал вернуть долг. Волков и Волошин отказались. Тогда Садыков обратился к Дедушке, который пообещал помочь восстановить справедливость. В офисе «Саммит интернэшнл» на Уолл-Стрите раздался телефонный звонок, и Волкову сообщили, что в 17.30 к нему приедут гости. Руководители компании, чуя опасность, за полчаса до стрелкиспрятались за деревьями возле входа и стали ждать. Ровно в полшестого подъехал автомобиль, из которого вышли двое. В одном из гостей должники узнали Японца, российско-американскую знаменитость, постоянно возникающую то в газете, то на телеэкране. Такой поворот событий привел компаньонов в ужас. Страх перед вором в законе был настолько силен, что они, даже не заезжая домой, улетели в Майями. Там Волошин позвонил знакомому авторитету люберецкой группировки и попросил подмоги. Узнав, что придется вести разборки с Дедушкой, тот деликатно отказался. Тогда руководители «Саммит интернэшнл» явились в местное представительство ФБР.

Впервые в жизни Иванькова его авторитет и звание вора в законе оказали медвежью услугу. Панику «Саммита» прокурор Бриджит Роди использовала на суде в пользу обвинения. Доказательством вины подсудимого стал его авторитет. Сама его репутация уже была орудием вымогательства. Один из членов группы Японца Леонид Абелис в процессе следствия заметил, что «лишь упоминание о Японце уже было угрозой». Для признания Иванькова преступником не нужно было доказывать, что он применял насилие или угрожал. Достаточно одного страха, то есть, «чувства тревоги и озабоченности в связи с возможностью получения физического ущерба». Обвинение построили таким образом, что стоило присяжным признать статус Японца, перед которым «Саммит» чувствовал не страх, а ужас, как Иваньков уже был бы на полпути к тюрьме.

После обращения руководителя «Саммит-интернэшнл» в ФБР, за Иваньковым и его нью-йоркским окружением было установлено наружное наблюдение. В стены офиса Волкова и Волошина вмонтировали телепередатчик и системы аудиоконтроля («жучки»)…

Вернувшись из Флориды, хозяева фирмы решили пообедать в манхэттенском баре «Хилтон». Едва они успели присесть за столик, как к ним подошли пятеро молодых людей. У двоих из них подозрительно оттопыривались карманы (там находились пневматические пистолеты, которые изъяли при обыске). Волкову и Волошину сообщили, что их ждет «Кириллович» для серьезного разговора. Отсутствие же на беседе может заметно отразиться на их благополучии.

Должников усадили в автомобиль и повезли в Нью-Джерси. Там они в ресторане «Тройка» вновь встретились с представителем «Чары» Садыковым и подписали контракт о возвращении денег. Согласно этому договору «Саммит» в течение двух месяцев должен перечислить на счет Садыкова уже не 2,7, а 3,5 миллиона долларов {долг плюс проценты). Пересмотр суммы прошел практически без боя. Такая подозрительная уступчивость должников объяснялась просто: они не собирались платить вообще. После делового разговора началась неофициальная часть вечера: шашлык, пиво, биллиард.

Спустя несколько дней Волкову и Волошину сообщили, что с ними желает встретиться сам Дедушка. Стрелкавновь проходила в ресторане. Иваньков был немногословен. Он сказал, что нужно переадресовать будущие платежи на другой счет. Другими словами, Садыкова просто кидали.Возможно, такое решение Дед принял после того, как узнал об обмане Садыкова (якобы утаившего от него крупную сумму).

Через два дня Иваньков и его бригада были арестованы. Все эти дни подручные Кирилловича вели переговоры по сотовой связи, которые прослушивались агентами ФБР. Считая, что доказательств более чем достаточно, ФБР обратилось за ордером на арест и обыск. При обыске квартиры одного из подручных Японца Сергея Ильгнера агенты изъяли оптические прицелы, резиновую дубинку, сканер для обнаружения закладных устройств («жучков»), различные прослушивающие устройства.

Адвокаты Вячеслава Иванькова оправдали доверие и процесс вели блестяще. С самого начала они ринулись в бой, собирая всю компруна истцов. Ее нашлось в избытке и хватило бы на четверых. Оказалось, что «Саммит-интернэшнл» обманул не только «Чару», но и тысячи других вкладчиков. Некоторые из них приходили в офис и попросту били его хозяев. На свет вытащили все прошлое Волкова и Волошина. Особенно досталось Волошину, который когда-то похитил колхозную лошадь и поджег обитель своего дебитора. Не забылась ему и давняя дружба с люберецкой «братвой». Защита разорвала истцов в клочья. Казалось, еще немного, и на скамью подсудимых сядут они сами.

Главный обвиняемый Вячеслав Иваньков выглядел настоящей жертвой коммунистического произвола и народным борцом за справедливость. Суду предъявили характеристику из Тулунской тюрьмы, в которой осужденный Иваньков предстает в облике примерного узника, вставшего на путь исправления. Именно он навел порядок в зоне крытого режима, усмирив строптивых зэков и заставив их блюсти режим.

Священник Великодворской православной церкви Владимиро-Суздальской епархии Иаков Гравин также письменно высказался о подсудимом. Еще, будучи священником Тулунской тюрьмы, отец Иаков приметил Японца и после недолгого общения пришел к выводу, что тот осужден незаконно. Письмо священника могло бы растрогать кого угодно:

«…В земной жизни человека бывают моменты, когда наше молчание может принести много вреда ближнему, и даже одно сказанное слово может послужить доброму делу. Доброе дело – оправдание человека. Господь знает душу и дела каждого человека. Перед богом никого оправдывать не надо, но есть суд человеческий. Правдивым он быть не может. Люди подвергаются страстям, эмоциям, обстоятельствам жизни и, наконец, корысти. Сегодня я вынужден говорить в защиту одного из близких мне людей – Вячеслава Кирилловича Иванькова.

Зная его хорошо как человека, с которым промысел Божий свел нас в трудный период его жизни в тюрьме, встречаясь с ним и на свободе и, наконец, принимая его Исповедь как духовник, как священник, – я и моя семья были потрясены той лавиной клеветы, праздных домыслов и злобного шума прессы, которые обрушились на этого человека. Не берусь судить, кому и зачем это нужно. Для священника нет ни „вора в законе“, ни „члена Госдумы“, ни „Президента“, есть человек, который доверяет свою душу, открывая ее сокровенные уголки в Таинстве Исповеди. Еще в Тулунской тюрьме, где я был тюремным священником, мое внимание привлек этот человек. Он там отбывал незаслуженное наказание, а я приходил к заключенным: крестил, исповедывал, причащал.

Удивительно было слышать от совершенно разных людей одно общее мнение: „Вячеслав Кириллович – редкой души человек“. Начальник тюрьмы (Сенотрусов Валерий Александрович) в откровенной беседе говорил мне, что с приходом этого человека в тюремных стенах прекратилась вражда и резня между заключенными. Следующий начальник (Остапенко) говорил, что этот человек умеет сохранять мир и держать порядок.

Когда из тюремных стен на волю выходили люди, многие посещали наш Покровский храм, и от них мы с матушкой слышали об удивительных качествах души Вячеслава Кирилловича. Он отстаивал права всех без исключения заключенных, даже из самых тюремных низов, которые произволом местных властей лишались своих и так немногих прав.

Один несчастный, которого подозревали в унизительном пороке и которому предстояла страшная жизнь в тех стенах, со слезами говорил моей матушке: „Спаси его Господи, душа человек! Если бы не его вмешательство, кто стал бы меня слушать…“ Всеобщее уважение к этому человеку было удивительным. „В его присутствии дурное слово было стыдно сказать“, – это тоже было сказано одним из заключенных о Вячеславе Кирилловиче.

И вот, наконец, наша встреча – я был приглашен для Исповеди. Она меня не разочаровала, наоборот, я встретил человека верующего, честного, близкого мне по духу. Вячеслав Кириллович помог открыть первый тогда еще в Советском Союзе тюремный храм. И это в то время, когда запрещалось даже ношение нательного креста. Вернее, он открыл его, опираясь на наши общие молитвы. Именно это событие послужило началом духовной поддержки и проповеди православия для находящихся в тюрьмах по всей России. Сдержанный, немногословный, мягкий в общении человек, всегда подтянут, строг к себе, человек дисциплины и мягкого юмора – таким я видел его в тюрьме, в камере. Каждый день зарядка, чтение и, конечно, молитва.

И вот встреча на свободе. Совсем другая жизнь. Внешнее благополучие, но Вячеслав Киррилович все тот же: какая же дисциплина, внимание к людям, глубокая религиозность…».

Для освобождения Иванькова под залог адвокаты собрали огромную сумму – почти два миллиона долларов. В качестве залога даже фигурировала недвижимость уважаемых американских граждан. Несмотря на это, Япончик остался сидеть в тюрьме. Судья была насторожена уверенностью федеральной прокуратуры, что подследственный пустится в бега (во время июньского обыска в доме на Серф-авеню были найдены три паспорта на разные фамилии, но с фотографиями Япончика. Один из них, международный, был выдан Организацией Объединенных Наций. Паспорта могли быть не последние).

Адвокаты, не сомневавшиеся в своей победе, отказались идти на компромисс с обвинением и согласились на присутствие присяжных заседателей. Хорошим козырем для защиты мог бы стать представитель «Чары» Рустам Садыков, по инициативе которого и начались наезды на «Саммит интернэшнл». Но тот успел вылететь из Нью-Йорка в Москву.

Несколько раз адвокаты Иванькова встречались с Рустамом в Москве, предлагая участвовать в процессе, но тот отказался, боясь ареста американских властей. Тогда защита предложила провести телемост «Нью-Йорк – Москва» и допросить свидетеля по каналам спутниковой видеосвязи. После недолгих раздумий судья и представитель федеральной прокуратуры согласились, но воспротивилась Генеральная прокуратура России, решившая, что такой беспрецедентный метод допроса противоречит российскому закону.

Процесс «Соединенные Штаты против Вячеслава Иванькова» выиграли Соединенные Штаты. Когда подсудимому огласили решение присяжных, которые признали его вину по двум пунктам обвинения, он разразился в их адрес матерщиной. Прокурор и присяжные по-русски не понимали и за личное оскорбление брань не приняли. Знакомые слова уловили лишь переводчики и журналисты русскоязычных газет. Больше всех переживал главный адвокат Барри Слотник, но Япончик его успокоил, похвалил за усердие и сказал, что борьба еще не окончена.

Примечательно, что Александр Волков на судебном процессе не присутствовал. Больше года его охраняли агенты ФБР от возможных покушений. По просьбе прокурора слушанье дела началось и закончилось без Александра Волкова.

Двенадцать присяжных заседателей, знающие далеко не все буквы уголовного права, но чувствующие свою моральную ответственность перед державой, доверились стереотипу. Уголовная биография Япончика, где почти двадцать лет приходилось на скитания по тюрьмам и лагерям, впечатлит любого. Образ политзаключенного и заложника коммунистических репрессий начал таять после того, как обнародовали фотоснимок Иванькова. Тюремный фотограф запечатлел его голым по пояс с татуировками в виде восьмиконечных звезд на плечах. Американские знатоки русской мафии, среди которых оказались и журналисты, не замедлили расшифровать смысл наколки.

Предательский удар по Иванькову нанес и его титул «вор в законе» (от него он не отрекся ни в американской тюрьме, ни во время следствия, ни на судебном процессе). Законопослушные граждане США так и не смогли понять, что (точнее, кто) стоит за этим понятием: в США такого нет и в помине. Если ты вор, то должен сидеть в тюрьме. Удивляла и сама словесная связка – если вор, то при чем здесь закон? Или это очередное лингвистическое чудо советских политиков, создающих «демократический централизм», «активное невмешательство», «частичная цензура» и тому подобное. То, что стало привычным явлением в России, оказалось диким на «диком Западе». И уж совсем смутила присяжных кличка «Япончик». ФБР не преминуло донести до суда прошлое «тезки» Иванькова, знаменитого одесского налетчика Миши Винницкого, застреленного чекистами. Защита же истолковала судьбу Япончика-одессита на свой лад, выдав его за пламенного борца с коммунистическим террором. Те, кто близко знал Вячеслава Иванькова, утверждали, что такое прозвище он получил за свой веселый нрав и особенно за разрез глаз.

После ареста Вячеслава Иванькова пресса и телевидение Соединенных Штатов Америки объявили о наступлении русской мафии. Десятки газет и журналов не жалели страниц для «крестных отцов», «воров в законе», «паханов» и «российского спрута». На то имелись определенные основания: все чаще в повседневной криминальной хронике мелькают фамилии представителей «третьей и четвертой волны». Штат «русского отдела» ФБР все расширяется, а нагрузки все возрастают.

Но были не только трезвые и компетентные публикации. Некоторые издания объявили Япончика эмиссаром КГБ, посланным для налаживания контактов с резидентурой и расширения агентурной сети. Но всех наверняка перещеголяло «Дейли Ньюс», сообщившее 10 марта 1996 года о том, что Вячеслав Иваньков отдал приказ своим головорезам перестрелять агентов ФБР, засадивших его за решетку.

5. Последняя арифметика

В начале 1997 года Вячеславу Иванькову объявили окончательный приговор. Сорок лет он, естественно, не получил, но и назначенный срок был далек от символического.

Последние десять лет в Соединенных Штатах сроки приговоров по федеральным делам зависят от числа баллов, в которые оценено конкретное преступление. Скажем, вымогательство суммы более чем в 1,5 миллионов долларов тянет на 23 балла. Отягчающие и смягчающие обстоятельства тоже измеряются баллами. Обвинители стремятся их приплюсовать, а защитники – вычесть. Чтобы перевести полученные баллы в месяцы, используют специальную таблицу.

Настал час для торговли за будущее узника. Обвинение начислило Япончику 34 балла и просило 240 месяцев. Защита же признала лишь 22 и настаивала на 41–51 месяце тюремного заключения.

Прокуратура опять вспомнила прошлое Иванькова (судимость 1982 года, когда суд приговорил его к 14 годам строгого режима) и предложила накинуть еще 4 балла. Адвокат Иванькова в очередной раз поставил под сомнение справедливость советской Фемиды и вспомнил печальную судьбу Буковского, Солженицына и Щаранского. Так как свою правоту ни одна из сторон доказать не смогла, сомнение истолковали в пользу подсудимого. Для суда Иваньков уже не был вором-рецидивистом, и это уже означало крупную победу. В красноречии адвокаты явно превосходили своих оппонентов. Судья решила не добавлять и 4 балла за похищение Волошина и Волкова. Не без помощи Барри Слотника похищение превратилось в дружеское приглашение поужинать в ресторане.

Обвинению пришлось довольствоваться компенсацией в 2 балла: Иванькова признали главой преступной группы «из 5 и более человек». В конце концов Япончику насчитали 30 баллов, которые таблица истолковала как 99–121 месяц (8–10 лет) тюремного заключения. Тогда Барри Слотник нанес последний удар и сообщил о готовности его подзащитного добровольно депортироваться в Россию. Но ему напомнили, что преступники-иностранцы вначале отбывают свои сроки в Соединенных Штатах, и лишь затем рассматривается вопрос об их депортации.

Когда Вячеславу Иванькову предоставили последнее слово, он вновь заговорил о коммунистическом терроре и провокациях со стороны российских спецслужб. Досталось и русскому отделу ФБР.

Итог всей торговли подвела судья Эмон: 115 месяцев тюрьмы, то есть 9 лет и 7 месяцев. 19 месяцев Вячеслав Иваньков уже отсидел во время следствия и судебного процесса. Как и в России, в Соединенных Штатах действует система досрочного освобождения. За примерное поведение осужденному могут скостить 15 процентов. Иваньков имеет шанс освободиться к концу 2003 года.

Тюремная изоляция Японца может сказаться на благополучии воровского мира. Прогнозы на этот счет неоднозначны. Многие пророчат комплексное наступление кавказских воров и бандитов, другие уверены в активизации славянскогокрыла. А специалисты силовых ведомств по-прежнему придерживаются мнения, что изолировать преступность государственными границами, колючей проволокой и тюремными стенами невозможно.