Текст книги "Помеха на траектории (СИ)"

Автор книги: Александр Харченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Этот последний аргумент возымел неотразимое действие. Командир и второй пилот хлопнули друг друга по вытянутым ладоням и погрузились в сложные расчёты, центральной точкой которых был летящий в неведомой космической пустоте аварийный корабль Максима Невельского.

Восемьдесят один час спустя «СОМ-200» причалил к терминалу «Алания» на околоземной орбите. Пассажиры покинули радиоактивный корабль по аварийной галерее. Пластик, излучавший, как реакторное ядро, проворные снабженцы мигом приспособили для каких-то технических нужд, и подскочивший лихтер погнал оба контейнера, превратившиеся в дырявое сито, куда-то в сторону Меркурия. Отдельно врачи санитарно-карантинного отряда вывели Невельского. Невельский посерел и выцвел; во время полёта ему стало известно, что за самодеятельность его пожизненно лишили визы на выход в космос. Даже то, что его спасителей с позором выгнали из пассажирского флота и перевели на транспортный корабль, никак особенно не радовало несостоявшегося покорителя Седны.

–Перестраховка. Осторожность. Предусмотрительность, – бросил он презрительно, проходя мимо пилотов лайнера. Пилотам тоже крепко досталось; у Сокаля слипались глаза от недосыпания, а Руенга слегка поседел – хотя причиной тому было не нервное напряжение, а биохимические изменения после очередной незапланированной дозы жёсткой радиации.

–Это вы к чему, Невельский? – брезгливо спросил Руенга.

–Да к тому, что если бы не все эти систем дубляжа и сервиса, то чёрта лысого вы бы за мной сунулись в эту дыру! Привыкли перестраховываться во всём, вот и болтаетесь с комфортом по космосу! Борщехлёбы, маменькины сынки!

У Сокаля сжались кулаки, но бывший командир лайнера остановил его – коснулся плеча своего помощника, выдвинулся на полкорпуса вперёд.

–Да, мы маменькины сынки, – сказал он. – Вы правы, Невельский. У каждого из нас есть мать – женщина, родившая своего ребёнка для продолжения человеческого рода, для пользы и счастья людей, а не для славной гибели в выяснении забавных приоритетов. И у нас у всех есть ещё одна мать – наша Земля, наш мир. Земля, которая дала нам жизнь – для жизни, а не для смерти. Мы рискнули жизнями, чтобы спасти жизни; вы рискнули жизнью, чтобы умереть самому и научить умирать других. Мы – помеха на вашей траектории, просто потому, что у вас нет матери, Невельский. Вы не знаете материнской любви, или же отказались от неё. Это невозможно осудить, но нельзя принять как принцип жизни. Просто потому, что у всего живого на свете есть мама...

Невельский помолчал с минуту.

–Вы ничтожны, – сказал он наконец. – С вашими принципами, с вашими устремлениями... Вся цивилизация живёт, как одна сплошная ошибка!

–Ага, – согласился Сокаль. – А вы, значит, получается, д'Артаньян!

–Получается, д'Артаньян, – в свою очередь, согласился Невельский.

–Пошли отсюда, – предложил шефу Сокаль, беря Руенгу за плечо.

Руенга сделал пару шагов, затем вдруг обернулся к Невельскому.

–Извините, Невельский, один-единственный вопрос ещё. Какую книжку вы последней читали в туалете?!

–Вообще-то носить с собой в туалет книги – признак бескультурья... – начал несостоявшийся покоритель Седны, но Руенга предостерегающе поднял руку:

–Вы трое суток летели на моём корабле, и вы были в положении арестованного. Я знаю о вас больше, чем мог бы рассчитывать знать, будь мы просто знакомы. Я обещаю вам, что не поделюсь этими сведениями. Это вопрос чисто личного характера. Мне просто интересно: какую книжку вы носили с собой в туалет последней?

Невельский покраснел до корней волос. С усилием, борясь со спазмом в горле, выдавил из себя хриплое, неуверенное:

–"Графиня де Монсоро"!

–Хорошо, – спокойно кивнул Руенга. – Я так и думал.

Он вновь позволил своему помощнику взять себя под локоть и увести с причальной галереи подальше, туда, где в обзорных иллюминаторах большого транзитного зала медленно вспухал покрытый белыми пятнами облаков светящийся серп Земли.