Текст книги "Две проекции одинокого мужчины (СИ)"

Автор книги: Александр Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

*** (2)(7) Екатерина Строева
Квартира Екатерины Строевой

Через месяц и девять дней после точки отсчета. Понедельник. 21.41

Успела! – Екатерина Строева довольно улыбнулась. Еще минут сорок назад она была в офисе – принимала от подрядчика «монтажки» (монтажные станции), когда поступило сообщение от Смолякова, что Железнов сел в машину и поехал, судя по маршруту, в сторону дома. Катя на полуслове оборвала презентацию подрядчика, извинилась, перенесла продолжение презентации на завтрашнее утро и рванула домой. Влетев в квартиру, первым делом включила компьютер: вот тогда-то, увидев раздевающегося в своей квартире Железнова, у нее и появилась обрадовавшая ее мысль: «Успела!».

По вечерам Катя занималась тем, чем и всегда в последние две недели – смотрела сериал под названием «Железнов»: Home Video – в прямом и в переносном смысле. Смоляков в точности выполнял указания своей хозяйки – картинка с камер, установленных в квартире Железнова, в режиме on line транслировалась на домашний компьютер Строевой.

Неудобство состояло в том, что рекламные паузы в этом кино были не предусмотрены, а потому Кате приходилось совмещать свою деятельность с активностью Железнова, которую, надо признать, нельзя было назвать высокой. Правда, это относилось только к скорости перемещений Железнова из комнаты на кухню и обратно. Что касается его деятельности, то тут картина была с точностью до наоборот: складывалось ощущение, что он изводит себя работой.

Вот и сейчас Железнов прошел на кухню, открыл холодильник, несколько секунд равнодушно изучал его содержимое, после чего вяло захлопнул дверцу и включил кофеварку, которая за двадцать секунд выдала всего-то полчашечки, но зато очень (!), как в свое время Катя могла лично убедиться, крепкого кофе. «Опять есть не будет, – констатировала про себя Катя. – Полночи просидит на десятке-другом чашек кофе. Сколько же так (!) можно! Желудок угробит и сердце загонит. И вообще, ощущение, что запущена команда на самоуничтожение. Ну же, Железнов! Встряхнись! Я не дам тебе себя уничтожить!» Екатерина немного понаблюдала, как Железнов пьет кофе под сигарету (одно без другого у него не водится) и поняла, что у нее есть минут пятнадцать – после кофе Железнов, как правило, принимает душ. Слава Богу, видеокамеры в душевой не было, тем не менее Кате нравилось наблюдать обнаженного Железнова, растирающегося полотенцем после душа в коридоре либо в комнате, – накачанное мускулистое тело, не зря он по утрам не жалел времени на поддержание формы. Надо признаться, что поначалу она немного смущалась, прятала взгляд, но потом любопытство взяло верх, а уж потом… В общем, иногда она видела его тело в своих снах. А она – рядом, проводя пальцем по его мускулатуре и не решаясь разбудить…

Во время «рекламной душевой паузы» Катя успела также принять душ, перехватить пару бутербродов, и когда она вернулась к компьютеру, Железнов уже разложился на кухне с компом на столе – проводил анализ своих математических моделей, торгующих в автоматическом режиме на Forex – мировом валютном рынке. Катя иронично усмехнулась, это сейчас она такая «умная» – понимает, что зелененькие графики на экране – это движение валютных пар, а «экселевские» таблички в другом окне железновского монитора предназначены для регистрации результатов работы торгующих на рынке компьютерных моделей, которых Железнов понапридумывал штук десять. Для того чтобы понять все это, пришлось вновь обратиться к Смолякову – это его специалисты разобрались, чем занимается Железнов по вечерам, о чем Смоляков лично доложил Строевой, специально приехав в ее офис. Катя мысленно усмехнулась: по-видимому, Смоляков теперь уверен, что ее интерес к Железнову обусловлен исключительно его моделями для торговли на Forex. Занятно. Ну да ладно. Катя зафиксировала текущее время – у нее есть около часа – приблизительно столько Железнов уделял каждый вечер анализу своих моделей. Кроме выходных. Как выяснилось, мировой валютный рынок работал круглосуточно, с перерывом на один час ночью по Москве, зато свято соблюдал выходные дни.

Через час, когда Катя поднялась от Валентины (выбирали в инете офисную мебель и напольные покрытия для офиса), Железнова она «нашла» в комнате, лежащим на животе на диване, подложив кулаки под лоб, что, как уже знала Екатерина, свидетельствовало о том, что Железнов о чем-то напряженно размышляет. Напряженно – потому что кулаки под лоб. Как правило, за этим следовало перемещение к компьютеру на кухню и работа либо с Forex, либо над сценарием.

Железнова сдернул с дивана телефонный звонок. Услышал он его не сразу, с третьего или четвертого звонка, не спеша поднялся, тряхнул головой, возвращаясь в реальность, прошел на кухню и тыкнул пальцем в «громкую» связь:

– Няма, привет!

Возмущенно-встревоженный Наум сразу же пошел в атаку:

– Саня, ты чего это так долго трубку не брал?!. Я уж решил было, что ты опять в отключке… – Наум взял легкую паузу, явно подбирая слова – …из-за писем издалека.

– Ааа… Да нет. Это просто мы с телефоном лежали в разных комнатах: я – на диване, а он – на зарядке.

– Ага, – несколько секунд Наум вникал в услышанное. – Но лучше бы вы лежали вместе, – ехидно закончил он.

– Кому лучше, Няма, мне или телефону?

– Мне.

– Ты – эгоист. Предлагаешь с телефоном спать. Ради тебя. Извращенец.

– Не согласный я, – чувствовалось, что Няме хочется слегка покуражиться. – Я же не предлагаю тебе заниматься репродукцией с телефоном. Хотя… представляешь, Железнов – с кнопочным набором… Человек-телефон. Мечта!

– Няма, ты как всегда все спутал. Что касается репродукции, – Железнов решил подыграть Науму, – то до сегодняшнего дня еще ни один мужчина не смог стать матерью. Несмотря на обещанный миллион.

– Чего? – в голосе Наума слышалось явное непонимание.

– Долларов. Если ты не в курсе, Чарли Чаплин оставил завещание, по которому первый мужчина, выносивший и родивший ребенка, получит миллион долларов, – Железнов немного подумал и резюмировал. – Тьма ты, Няма. Так вот, термин «репродукция» в широком смысле и в первую очередь относится к женщинам и звучит следующим образом: «Все женщины делятся на две категории: женщины репродуктивного возраста и… – Железнов взял небольшую паузу – …женщины нерепродуктивного вида».

Наум, не ожидавший такого продолжения, несколько мгновений усваивал смысл сказанного:

– В принципе верно. Но жестко. «Женщины нерепродуктивного вида», – процитировал Наум Железнова. – Ты что, исключаешь право некрасивых женщин иметь детей? Это не гуманно. И на тебя не похоже, – Наум взял секундную паузу. – Ты что, обозлился на весь женский род?

– Есть немного, – Железнов грустно улыбнулся. – Но, думаю, это пройдет. А по поводу права иметь или не иметь детей… Это твое ложное философское обобщение, относящееся ко всем некрасивым на твой взгляд женщинам. Я же имел в виду мужчин, которые на сознательном и подсознательном уровнях делят всех женщин на ту, от которой он хотел бы иметь детей и всех остальных. Как бы этим всем остальным ни было обидно. В твоей терминологии это выглядело бы так: «Мир многолик… – Железнов взял небольшую паузу и выдал. – …и многожоп».

Наум неприлично заржал:

– И что я этим, по-твоему, хочу сказать?

– Только то, что сказал. Многолик и многожоп. Соответственно и пропорционально. Одно предполагает наличие другого. Равновесие.

– Поясни убогому.

– Это означает, – продолжил Железнов, – что, в принципе, выбор велик, многолик то есть, но далеко не всегда удается встретить то, что тебе хочется. Или ту, от которой ты хочешь иметь детей. А пока ты ее не встретил, ты находишься в… в общем, сам знаешь, где. В поиске, в общем.

– Да я, собственно, и не очень ищу.

– Это я знаю. Ну да ладно, Няма, а ты чего, собственно, звонишь?

Катя поймала себя на мысли, что ей безумно интересен разговор этих двух охламонов. С одной стороны, вроде бы треп. А за ним – вторым слоем – глубина и искренность. Она не привыкла к такому. Странно, но ей хотелось бы, чтобы они не останавливались. Но исполнение желаний – есть вещь необязательная, если они зависят не от тебя.

– Да я, собственно, по делу. Посоветоваться надо.

– Советуйся.

– Меня тут регионалы достали по поводу отбора участниц для нашего федерального кастинга… Для того, который проводим мы с тобой здесь, в Москве…

– Ну, Няма, не тяни.

– Если коротко, они в растерянности и просят помощи и демократии.

– Это ты уж чересчур кратко. Давай по пунктам. Первое – растерянность.

– У них – огромный наплыв желающих участвовать в региональном кастинге…

– И они боятся ошибиться в отборе, послав к нам не самых конкурентоспособных, – Железнов в очередной раз продемонстрировал, что они с Наумом практически всегда понимают друг друга с полуслова.

– Верно. А они, региональные станции, хотят точно отбирать самых-самых, чтобы выиграть, и чтобы региональная элита их не разогнала.

– Это понятно. Помощь. В чем они ее видят?

– Просят объективную методику отбора, единую для всех регионов.

– Няма, самая объективная методика – это игра. Подиум. Претендентки. Судьи. Статистически объективный выбор. Пусть организуют ее на своем уровне.

– А права? Ты, – в голосе Наума опять прорезалась ехидность, – единоличный владелец формата.

– Продадим по сходной цене. Обещай им. А что ты там по поводу демократии заворачивал?

– Они требуют участия своих представительниц в каждой третьей игре. Правда, я не понял, почему.

– Математики. Думаю, что тут все просто. В нашей стране около девяноста регионов. В каждой игре принимает участие тридцать две участницы. Вот и вычислили, что каждый регион имеет возможность выставлять свою участницу приблизительно в каждой третьей игре. Но я не согласен.

– Ты против демократии!?. Всем расскажу, – Наум явно улыбался. – Сатрап! Почему?

– Потому что в Москве живет пятнадцать миллионов, а в еврейской автономной области – сто семьдесят тысяч. В сто раз меньше.

Почувствуйте разницу. То, что они предлагают, может существенно снизить качество отбираемых участниц.

– Ну и что будем делать?

– Думать.

После того, как Железнов дал отбой, сварил очередную чашку кофе и уселся за компьютер, судя по картинке, работать над сценарием, Катя решила, что с активностью Железнова на сегодня покончено.

Итак, особо нового она сегодня ничего не узнала – Железнов по вечерам никуда из дома не выходит, отношений, кроме Наума, ни с кем не поддерживает и продолжает пахать над форексом и над сценарием.

Каждый день до двух – трех часов ночи. Иногда – до утра. А, собственно, зачем? Катя впервые поймала себя на мысли, что раньше она себе этот вопрос не задавала. Катя взяла телефон, валявшийся тут же, рядом с компьютером, набрала номер:

– Валя, это я. Извини, что поздно. Скажи мне, а зачем играют на Forex?.. Ага, поняла. Спасибо тебе.

Итак, на форексе играют спекулянты в надежде заработать денег на разнице курсов. Не очень понятно, за исключением того, что Железнову нужны деньги. Зачем? Казалось бы, глупый вопрос, но не в отношении Железнова. Железнов равнодушен к деньгам – ни одной значимой реакции за все время общения. А Катя уже научилась видеть в глазах окружающих либо подобострастие, либо уважение, а чаще – откровенную зависть. Даже в глазах Наума она иногда видела восхищение, правда, Катя про себя усмехнулась, скорее всего, от той суммы, которую он не сможет правильно написать. А для Железнова ее миллиарды не имеют никакого значения, абсолютно. Она это точно знает – блеск в его глазах при разговорах с ней проявлялся только в отношении ее внешности и характера. И, как это ни грустно признавать, для него она, в первую очередь, – статистическая аномалия, стержень, а во вторую – человек, которому очень не повезло из-за того, что она неожиданно для себя стала очень богата и в силу этого будет лишена искренности во взаимоотношениях с окружающими ее людьми. Круг замкнулся. Вопрос остался. Для чего Железнову нужны деньги? Может, хочет купить остров посреди океана и уехать туда от всех? С него станется. Нет. Есть другие способы уединения. Безденежные.

Размышляя, Катя так и не выпустила телефон из рук после звонка Валентине и на автомате открыла список входящих звонков – с десяток. Да, Железнов был прав: количество людей, желающих к ней приблизиться или войти в контакт, увеличилось многократно. Женихов объявилось всяких и разных… противно. Завтра с ними будут работать. Еще накануне Катя дала Смолякову указание привлечь юристов для урезонивания всех этих проходимцев угрозой суда под эгидой вторжения в ее частную жизнь. Смыть всю эту пену… Нет, она, конечно же, достаточно часто ловит на себе искренние восхищенные взгляды, но эти люди не звонят и не пытаются вторгаться в ее жизнь…

Размышления Кати были прерваны звуковым сигналом со стороны монитора: alarm (тревога!) – телефонный звонок у Железнова. Она взглянула на часы: за полночь. Да кто же это? Неужто опять Наум? Катя напряженно всматривалась в экран.

Железнов отреагировал не сразу – дописал какую-то известную ему фразу из сценария, поднялся из-за стола и сделал пару шагов в сторону газовой плиты, на которой, собственно, и возлежал телефон в режиме зарядки. Эту странность – заряжать телефон на плите, Катя заметила давно, но спросить у Железнова «почему так?» не могла в силу известных обстоятельств, а потому решила воспринимать это как данность.

Глянув, кто звонит, Железнов секунд на десять застыл, потом решительно сбросил вызов. Абонент оказался настойчив – телефон зазвонил вновь. Железнов вновь сбросил звонок и, уже не задумываясь, на автомате включил кофемашину и развернулся лицом к камере наблюдения. Катя отпрянула от экрана – лицо Железнова было перекошено болью, желваки ходили под скулами. Железнов взял пачку со стола и жадно прикурил сигарету, как раздался сигнал о получении sms. Железнов отбросил крышку, прочитал сообщение, некоторое время смотрел пустым взглядом в пол, затем решительно захлопнул телефон и, так и не вспомнив о кофе, захлопнув крышку компьютера, прошел в комнату, где и рухнул на диван, накрыв голову руками.

Катя срочно отбила sms Смолякову: «Кто сейчас звонил Железнову? Текст sms?». Буквально через пару минут пришел ответ: «Телефонный номер зарегистрирован на Азарову Марию Николаевну, вызов шел из Новой Зеландии. Сообщение поступило от нее же. Текст сообщения: «С днем рождения мог бы и поздравить».

«Боже мой, какая же я дура! – Катя захлопнула монитор своего компа. – Как же я раньше не поняла! Это из-за нее Железнову нужны деньги! Деньги… Нет! Не деньги ему нужны! Это ей он хочет доказать, что он ей пара! Что он может быть так же богат, как и она! Нет. Что-то не вяжется… Железнов ее не простит, – мысли сумбуром проносились в Катиной голове. – Представить, чтобы Железнов у кого-то выпрашивал любовь? Стоял с протянутой рукой? Нереально. Умрет, но просить не будет! И он ей не ответил! – почему-то эта мысль вызвала у нее радость.

– И, судя по всему, с днем рождения не поздравил… Да-а… Что же он такое, этот Железнов?!»

*** (1)(7) Железнов
Квартира Железнова

Через месяц и десять дней после точки отсчета. Вторник. 00.17

Сегодня у Маши День рожденья. Вернее, у Нее сегодня День рожденья. Железнов дал себе слово не называть Ее по имени. Несмотря на тотальный запрет на воспоминания и мысли о Маше, человеческий мозг – это не вполне управляемая машина. Подкорка Железнова периодически выкидывала на уровень его сознания и Ее имя, и Ее глаза, и «любимая моя». Это происходило практически каждую ночь в снах Железнова, где он был бессилен хоть как-то противостоять самому себе.

За последние полтора месяца Железнову удалось разработать всего два метода подавления мыслей о Маше. В реале он старался в перманентном режиме придумывать и придумывать – что угодно: программы для форекса, форматы новых телевизионных программ, идеи новых сериалов, ситкомов и скетчкомов – все что угодно, с детальной проработкой и мельчайшими нюансами – лишь бы до последнего нейрона заполнить, загрузить свой мозг мыслительной работой. Чтобы ни одна (!) ячейка памяти не высвободилась бы для воспоминаний. А вот в снах…

Сны Железнов пытался исключить из своей жизни – работать по ночам до такой степени изнеможения, чтобы рухнуть на диван и провалиться, чтобы мозг только и мог, что заниматься самосохранением, восстанавливая и восстанавливая перегретый за день и начало ночи мыслительный ресурс…

Железнов взглянул на часы – первый час ночи. Вчера. Уже вчера у нее был День рожденья. Вспомнилось, что на предыдущий День рожденья он подарил ей очень нежное четверостишье и букет из ста одной белой розы – абсолютного символа искренности и чистоты в понимании Железнова… Как она там? День рожденья… В этот день она должна слышать много теплых слов – от друзей, родителей, детей, любимых…

Так, хватит, Железнов! Не заводись! – одернул он сам себя. – Она тебе все, что хотела, уже сказала! А сегодня наверняка даже не вспомнила о том, что ты есть на свете. Работаем!

Еще по дороге домой ему пришла в голову достаточно интересная идея: размышления Железнова о современных технологиях, используемых отдельными агентствами национальной безопасности для прослушки всех и вся, вывели его на мысли о соотношении правды и лжи в повседневной жизни человека. Железнов в свое время был сражен тем фактом, что, как выяснилось, люди очень много врут друг другу, по различным оценкам от пяти до двадцати пяти раз в день. Последняя цифра его просто потрясла. Причем люди в большинстве своем врут, чтобы врать, то есть абсолютно ничего в их жизни не изменилось бы, если бы вместо своей фантазии они говорили бы правду. Конечно же, люди зачастую обманывают друг друга и преднамеренно, с каким-либо умыслом, из корысти, чтобы скрыть от кого-то что-то и так далее и так далее. Ясно одно – это неотъемлемая составляющая нашего человеческого социума. И вот на мысли: «А как бы мы жили, если убрать из нашей жизни эту составляющую», Железнову пришла в голову идея, что это могло бы стать темой для сериала. Причем тема достаточно широкая – можно развернуть и в сторону юмора, и в сторону детектива, и в социальную сферу.

Горизонтальная линия сериала (то есть общая сюжетная линия, которая тянется через весь сериал) у Железнова сложилась практически сразу же: во внутреннюю сеть одной из крупных компаний, занимающей отдельное здание, проникает вирус правды. На мониторы некоторых сотрудников компании от неизвестного адресата приходят «письма правды», в которых сообщается, что в некоторых других письмах, полученных ими сегодня, содержится неверная, лживая информация. Хотите знать правду? Нажмите «Да». Если сотрудник изъявлял желание знать правду, то в течение 5-ти минут на его монитор приходит опять же из неизвестного источника письмо, в котором документально (видеофайлы, записи телефонных разговоров, тексты писем электронной почты и т. д.) доказывается, что информация, полученная сотрудником от абонента (логин, адрес) является лживой. А правда (факты) состоит в том, что… Постепенно «вирус правды» охватывает все компьютеры компании и существенно усложняет привычную и внешне очень благополучную жизнь компании.

Железнов практически безальтернативно для себя придумал рабочее название проекта – «Сноу-дом» – производное от Сноудэн, и подумал, что смысл горизонтальной линии должен состоять в расследовании и поиске источника «вируса правды», которое, естественно, должен проводить главный герой сериала.

Пытаясь уйти от размышлений о Маше, Железнов решил сегодня же сформулировать предложения по развязке, то есть в конце сериала дать ответ на вопрос, откуда же на самом деле взялся «вирус правды»?

Перебрал с десяток вариантов, однако большинство решений показались ему плоскими и тривиальными. В связи с чем для дальнейшего обсуждения с Наумом решил оставить пока два варианта под условными названиями «Акунин» (фанат правды, цельная, сильная личность, идущая к своей цели, невзирая ни на «кто», с идеологией «Цель оправдывает средства») и «Сверхцивилизация» (стерильная, правильная цивилизация, пытающаяся доказать человечеству, что врать – это не рационально, так как приводит к принятию решений на основе искаженной информации). В конечном итоге выясняется, что путь, пройденный человечеством за десять тысяч лет, «стерильные» прошли за миллион. То есть вранье – это уникальное качество человечества, способствующее развитию фантазии и, как следствие, способствующее ускоренному развитию цивилизации. Вспомнив свое военное прошлое, Железнов ехидно улыбнулся и решил добавить еще один вариант для обсуждения: «Вирус правды» – гуманное глобальное оружие, созданное «Оком государевым» для разрушения социума вероятного противника.

«Что ж, с горизонталкой более и менее ясно. По крайней мере, есть от чего оттолкнуться. А вот с вертикалкой… (вертикальная составляющая сериала, это когда каждая отдельная серия – это самостоятельная история, которая развивается на фоне общей горизонтальной линии всего сериала)… пока как-то не срастается. Ну да ничего, все равно что-нибудь придумается», – в этом Железнов ни секунды не сомневался.

Размышляя о возможных направлениях вертикалки, Железнов, как-то не напрягаясь и несколько неожиданно для себя, набросал на компе несколько своих определений лжи.

Ложь – исключительно человеческая категория искажения информации, требующая участия как минимум двоих человек.

Ложь, существующая в пределах одного человека, называется самообман.

Ложь возникает только при материализации информации в виде слова, текста, бита, изображения и т. д.

Ложь искусственного интеллекта называется сбоем программы и лечится перезагрузкой.

«Что ж, может быть, что-то из этого можно будет использовать в качестве эпиграфа или использовать текст в качестве «нравоучительных» ироничных титров».

Железнов дописывал последнее определение, когда раздался звонок телефона. «Это Она», – у Железнова не возникло и тени сомнений – все тело пробила знакомая дрожь, как и раньше, когда он разговаривал с Ней по телефону. – «Нет!» – Железнов сцепил зубы и продолжил набирать фразу, продираясь через желание бросится к телефону и услышать Ее голос. – «Саша, нет!»

Телефон продолжал звонить с все увеличивающейся громкостью. Впервые в жизни Железнов был взбешен и выведен из себя мелодией собственного телефона. «Саша, нет! Если ты возьмешь трубку, я возненавижу тебя!» Трель телефона в ночной тишине била набатом и заполняла все пространство кухни. Железнов медленно поднялся из-за стола и сделал пару шагов к телефону, который по старой привычке лежал на зарядке на плите. «Да, это Она» – на внешнем экране телефона бегущая строка «Маша… Маша… Маша…» отображала идентификатор абонента. Железнов внутренне сжался, как перед прыжком в бездну, и сбросил вызов. После чего застыл изваянием, глядя на свой телефон. Через несколько секунд пошел повторный вызов.

«Нет!» – Железнов повторно сбросил вызов. Наступившая тишина ударила Железнова по ушам.

Стоя у плиты в безумном напряжении от совершенного им Поступка с большой буквы, Железнов рефлекторно нажал на кнопку кофемашины с изображенными на ней кофейными зернами – он впервые сказал Маше «нет», впервые дал Ей понять, что он ее никогда не простит, что он не желает и не будет больше общаться с ней.

Железнов развернулся, взял пачку со стола и жадно прикурил сигарету, когда раздался сигнал о получении sms. Саша отбросил крышку, прочитал сообщение: «С днем рождения мог бы и поздравить». Мозг Железнова взорвался от такого вероломства. «В качестве кого поздравлять?!» – на языке вертелся десяток ответов, саркастичных, один язвительнее другого. Но. У Нее сегодня – День рожденья. И нести человеку негатив в День его рожденья, любого человека, не только Ее, Железнов считал неприемлемым для себя.

Кроме того, ответить – негативно, позитивно, не важно – это значит вступить в диалог. Диалог с Женщиной, которая тебя предала. «Нет. Если уж Ты приняла решение расстаться, то я буду его уважать. Если Ты мне посмела сказать, что я недостоин тебя, то нам не о чем разговаривать. Полный информационный вакуум. Общайся с достойными».

Чтобы отпустило, Железнов по максимуму набрал воздуха и задержал дыхание. Шумно выдохнув секунд через тридцать, Железнов некоторое время пустым взглядом смотрел в пол перед собой, затем решительно захлопнул телефон, и, так и не вспомнив о кофе, захлопнув по ходу крышку компьютера, прошел в комнату, где и рухнул на диван, накрыв голову руками.