Текст книги "Крещенные кровью"

Автор книги: Александр Чиненков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Чекисты загудели, совещаясь, а Маркел задумался.

– Игнат нам приказал сюда скопцов вести и его дожидаться. Напали на нас внезапно, – принялся размышлять он вслух, повернув голову в ту сторону, откуда пришли бандиты. – С чего бы это? Случайность или еще что?

– Намекаешь, что предательство… – бросил раздраженно Гришка.

Но Маркел пропустил едкую фразу мимо ушей и продолжил:

– Можно подумать, что ево бандюки по дороге прихлопнули, – Маркел как ножом рубанул ребром одной ладони по другой. – А я уверен, что жив он и здоров. Почему Игнат нас и всех сектантов за город выпроводил, а сам остался? А остался он потому, что попа скопцов в городе оставил, ему от попа чего-то надо!.. А так как его сейчас нет, думаю, и нам обратно пора. Бандюки обожглися и отступили. А вот ночью, ежели не уйдем, они в самый раз с нами сполна и поквитаются.

Все смолкли, точно по команде. Утихомирились и скопцы. Все вокруг будто сделало передышку. Скопцы засуетились возле раненых, они перевязывали и своих, и чекистов, разрывая рукава рубах.

Маркел взирал на все это внешне спокойно, но на сердце его было тяжело. Он чувствовал горькую двусмысленность своего положения – роковое перепутье. Голова шла кругом от жалости к скопцам, от ненужных мыслей… Беспощадная война на истребление – это поединок двух вооруженных враждующих сторон! Причем здесь жалкие и безропотные сектанты, которые и так сполна наказаны чудовищным увечьем?

Верующие тем временем готовились к смерти, выстроившись вдоль берега реки. Неподвижные в своем молчании, загадочные, они казались уверенными в том, что после расстрела у них вырастут крылья и вознесут всех в небеса.

Маркел вздохнул и зажмурился. Он вдруг почувствовал, что сам взвалил тяжкий груз на душу. А теперь никак не возьмет в толк, что с ним делать. Сбросить с себя и продолжить путь вместе с людьми или безумным поступком завершить падение?

– Ну? Что делать прикажешь, командир? – крикнул Гришка, глядя на небо.

– Ничего. Возвращаемся обратно, – глухо ответил Маркел. – Скопцов оставляем, а сами уходим.

– Ты что, ополоумел? – заорал возмущенно Гришка. – А для чего мы тогда их сюда притащили? В расход их!

– А ну заткнись, горлопан сопливый! – рявкнул на него Маркел, тоже начиная сердиться.

Он, с видом человека только что принявшего очень важное и ответственное решение, повернулся к ожидавшим в смирении своей участи скопцам и громко крикнул:

– Чего ухи развесили, овцы безропотные? Хватит хоронить себя заране! Уносите прочь свои задницы, да побыстрее, покуда мы не передумали!

Чекисты зашумели, удивленно переговариваясь. Такого исхода они не ожидали.

– А может, не стоит эдак, командир? – обратился к Маркелу Прохор. – Вдруг приказ на их расстрел все ж имеется? Ты же голову свою подставляешь!

Маркел горько усмехнулся. Он повернулся и крикнул скопцам:

– Всем пути счастливого, черти убогие! И никогда больше сюда не возвращайтесь!

Не глядя на товарищей и боясь осуждающих взглядов, чекист нахлобучил шапку и пошагал в сторону города.

– Эй, начальник! – услышал он окрик из множества голосов и, не оборачиваясь, остановился.

– Мы никогда вас всех не забудем, братцы! – закричали скопцы. – Век за ваши души бессмертные молиться будем, люди добрые!

– Это что, они нас добрыми назвали? – послышался удивленный возглас Гришки.

– А ты как думал, – ответил ему рассудительный глуховатый голос Прохора. – Это ты у нас еще молодой – не знаешь, что больше к добру стремиться надо, а не к смертоубийству кровавому!

Усталый, но довольный собой, Маркел шагал, тяжело прихрамывая. Ему хотелось одиночества, хотелось побыть одному, но спиною он чувствовал, что все бойцы отряда молча и медленно бредут за ним следом.

9

Будучи не в силах больше блуждать вокруг дома с противоречивыми сомнениями в душе, Аверьян подошел к крыльцу. Дверь оказалась не заперта.

Стеша сидела за столом перед зеркалом и внимательно разглядывала свое отражение. Как только Аверьян переступил порог, она живо обернулась и слегка побледнела от неожиданности.

– Может, я не ко времени? – спросил он срывающимся голосом.

– Заходи, коли пришел, – ответила она без ложного энтузиазма.

Стеша сидела всего в двух шагах от него. Аверьян смотрел на ее спину, на которой знал каждую родинку. От воспоминаний захватило дух. Он подошел к ней и провел ладонью по голове.

– Стеша…

Она обернулась и посмотрела на него. Аверьян тут же понял, что между ними уже не осталось ничего общего. Жена брезгливо поджала губы и увела в сторону глаза, явно не желая его видеть.

– Зря ты заявился, Аверьян.

– Но-о-о… Мы ешо вроде как повенчаны с тобой и ты мою фамилию носишь?

– И што с тово?

– Да вот хотел поглядеть на тебя и детишек, – сказал он. – Как они?

– С ними все хорошо, – ответила Стеша. – А вот о тебе я ужо давно думать перестала. Сызнова у нас ничаво не выйдет, и ты сам, поди, об том прекрасно знаешь.

Пальцы Аверьяна готовы были коснуться плеча жены, но он не решался этого сделать, словно перед ним сидела совершенно чужая женщина.

– Я хочу, штобы ты ушел, – очень тихо произнесла Стеша, глядя в зеркало.

Голос ее дрожал, в нем слышались слезы. Аверьян ждал, что она вот-вот расплачется, а он обнимет ее как прежде, чтобы утешить. А Стеша сдерживала слезы, зная их воздействие на мужа и твердо решив не давать ему повода.

– Прошу, уходи, – сказала она, вставая и отходя к окну с намеком, что разговор закончен.

Рука Аверьяна повисла в воздухе.

– Мы бутто совсем чужие, Стеша… Но у нас дети! Тяжело ведь одной поднимать их на ноги?

– Да, – сказала она. – Но мы всегда были чужими, а жили по надобности.

– А я по-другому мыслил, – признался Аверьян.

– Я тожа, покуда ты не пропал без вести, – вздохнула Стеша. – Я обрадовалася даже, прости меня, Хосподи. Мыслила жизню свою постылую сызнова начать, а ты вот он весь. И под венец нельзя таперя, и ты… Не мужик и не баба.

Аверьяну вдруг захотелось ударить ее. Он отвернулся, чтобы этого не сделать. Он долго молчал, прежде чем произнес:

– Мне ночевать негде. И пожрать бы чево. Уж не взыщи, коли супротив жаланья твово правда эта будет.

Стеше потребовалось некоторое время, чтобы переварить неприятную для нее просьбу мужа.

– Ежели он придет и увидет тебя, то меня бросит, – прошептала она.

– Об ком ты? Об Ивашке Сафронове?

Она покраснела, занервничала, но промолчала.

– Не придет он, не жди. Братцу свому непутевому за то спасибочки скажи.

Стеша посмотрела на него с ненавистью.

– Даже ежели я решу оставить тебя в избе, – начала она… мысль, казалось, вдруг убежала от нее, – я не смогу энтова сделать.

Аверьян пожал плечами:

– Во грехе живешь… Боишься, што явится твой полюбовник и застанет меня у тебя? Но он…

– Он придет нынче, не сумлевайся, Игнатий выпустит ево.

– А я как же? Ведь энто и моя изба тоже? Я што, ужо не имею права занять здесь свой угол?

– Конечно, имеешь, зятек! – послышался голос из сеней.

* * *

Когда действие снотворного закончилось, чекист пришел в себя. Он сразу же вспомнил, что с ним случилось. Анны не было. Увязанных в узлы вещей тоже. Вывод напрашивался сам собой.

– Чертова сука! – выругался Игнат в бешенстве. – Но я еще до тебя доберусь! Мы еще поглядим, чья осилит!

Разбив окно, Игнат выбрался из избы, а четверть часа спустя уже вбежал в городской отдел ЧК. Кивнув дежурному, он спросил:

– Маркел с бойцами с задания не возвращался?

Тот пожал плечами:

– Понятия не имею.

– Ладно, сектанта арестованного ко мне веди. Да, пригляди повнимательнее, чтобы мне никто не мешал!

На допросе Сафронов заявил, что понятия не имеет, про какое золото спрашивает у него «начальник».

– Было бы у меня золото, я бы давно уже заграницу обживал, – усмехнулся он. – То золото, что у меня было, я все на деньги поменял.

Игнат буравил его взглядом, а Ивашка – бледный, невыспавшийся – сидел напротив, лишь изредка поднимая голову и позевывая. Отвечал он на вопросы спокойно, как человек, давно все обдумавший. Но за внешним хладнокровием его чувствовалось внутреннее напряжение, какое-то неврастеническое удовольствие от своего явно выдуманного рассказа.

– Значит, не хочешь делиться по-хорошему?

Ивашка с тревогой взглянул на Игната – «шестым» чувством он ощутил приближение большой опасности.

– У меня нет золота, – твердо решил держаться до конца Ивашка. – Даже ежели ты убьешь меня, тебе это не поможет.

– Не-е-ет, я не убить, а спасти тебя пришел, – заверил Игнат. – Убивать тебя другие будут, те, кто сектантов твоих у реки уже расстрелял. Так вот, ублюдок, как они вернутся, тебе конец!

Ивашка занервничал и замялся.

– Ну-у-у… Я имею кое-что на жизнь безбедную, – признался он. – Только…

– Сколько? – оборвал его на полуслове Игнат, алчно сверкнув глазами.

– Ну-у-у…

– Хрен гну! Говори, не мямли.

– Не могу сказать точно, не считал.

– Так и быть, вместе посчитаем, – взглянув на дверь, перешел на шепот Игнат. – Я тебе и за границу помогу перебраться. Богатым людям, как мы с тобой, нечего делать в этом нищем государстве.

Игнат чувствовал себя, как уставшая собака: все, что он хотел, так это лечь и умереть. Сегодня, после невероятного освобождения девушки из его власти, казалось, все потеряно. Он и надеяться не смел, что так просто удастся разговорить упертого сектанта, а тут… Игнат нервничал. Он все поставил на кон, и ему было что терять. Затеянная им игра более важна, чем вся его карьера или даже жизнь!

С улицы послышалось какое-то оживление. Игнат метнулся к окну.

– Ну вот и Маркел с товарищами вернулся, – прошептал он. – Стало быть, скопцам уже кердык! Но, судя по тому, как они настроены, нам тоже остается жить не так уж и долго!

– Они меня расстреляют? – встревожился не на шутку Ивашка, жизнь показалась ему милее денег.

– Нет, сейчас мы тихо выскользнем отсюда, – ответил Игнат, досадливо скрипнув зубами.

– Ускользнем? Куда?

– В дом к твоей Аннушке. Кстати, кем она тебе приходится – прислугой или любовницей? – Игнат думал, что сбежавшая Анна не оставит своего благодетеля и где-то дожидается его.

Услышав упоминание о девушке, Ивашка сразу же обмяк.

– Как ты пронюхал про нее, аспид? – спросил он, едва ворочая языком.

– Извиняй, но я служебные тайны не разглашаю, – ответил Игнат.

– Так она дома? Не арестована?

– Сейчас пойдем, сам убедишься. У нас нет сейчас времени обсуждать лишнее.

Сафронов посмотрел на Игната. Тот тревожно выглядывал в окно и осторожно вытягивал из кобуры маузер.

– Это что ж получается, – удивился Ивашка, – нынче и ты у своех не в чести?

– Ну что ты! – оскалился Игнат. – Это я из-за тебя стараюсь. Товарищи хотят убить тебя, а я не хочу им этого позволить.

Игнат, приложив ухо к двери, помрачнел.

– Сюда идут, – выдохнул он озабоченно. – Их много. Давай-ка подсоби, друг сердешный – Игнат двигал письменный стол к двери.

– А куда же мы отсюда денемся? – ужаснулся Ивашка, чувствуя внутри себя холод. – Нас же не выпустят живыми? А может, через подземный ход?

– Подземный ход? Даже не мечтай об эдаком благе! – с грустью покачал головой Игнат и вдруг оборвал себя на полуслове, поскольку в голову неожиданно пришла здравая, а может, даже и спасительная мысль.

В дверь кто-то тихо постучал.

– Занят я, – крикнул Игнат, целясь из маузера.

– Это я, Гришка Мантуров, открой, – послышалось из коридора.

– Говори, что надо, и уходи, – крикнул раздраженно Игнат.

– Маркел к начальству пошел на тебя доносить, а я вота упрядить пожаловал.

– Чем же я эту гниду обозлил, не знаешь?

– Он думает, что ты пособник бандитский и банду на нас к реке наслал.

– А скопцов расстреляли?

– Нет, Маркел не велел. Их токо бандиты малость прорядили, а мы и пальцем не тронули!

– Так вот за что Маркел на меня оклычился.

– За все сразу. И бойцов всех, акромя меня, против тебя настропалил!

– А ты? Почему ты за меня заботишься?

– Сам не знаю. Наверное, за то, что вместо фронта в ЧК пристроил!

– Хоть один благодарный нашелся, а все остальные суки тифозные.

– Ты бы уходил, Игнат, от греха подальше, – снова заговорил из-за двери Гришка.

Игнат посмотрел на массивный шкаф, стоявший у стены справа от окна. Решение пришло мгновенно.

– Дверь подопрем, – приказал Игнат. – Только пошевеливайся, Иисус недоделанный. Или, может, прямо сейчас сотворишь чудо и сделаешь нас невидимыми?

Ивашка поджал губы, но промолчал. Он проглотил обиду. Скандалить в логове чекистов не входило в его расчет.

Вдвоем с Игнатом они придвинули шкаф к двери и обернулись к стене, у которой тот простаивал десятки лет: в ней темнел заколоченный досками проем.

– Что, зришь воочию «райские врата»? – прохрипел Игнат, указывая стволом маузера на «открывшееся чудо». – Я, конечно, не бог, как ты, урод мордастый, но, как видишь, тоже кое-что умею!

– Да, – согласился Ивашка и утвердительно кивнул.

– Не веришь глазам своим или ущипнуть для убедительности?

– Не надо. Я вижу доски. Но что за ними?

– За ними подвал и спасение.

– Так чего мы ждем?

– Признания…

Ствол маузера, описав полукруг, остановился нацеленным в грудь Сафронова.

– Я же признался тебе? – пролепетал тот, бледнея.

– Ты только обещал чем-то поделиться, – злобно улыбнулся Игнат. – Осталось выяснить, чем именно и где «это» спрятано.

– Нет, я скажу тебе все только тогда, когда мы выберемся отсюда! – заупрямился Ивашка, не доверявший хитрому чекисту.

Но тот умел дожимать строптивцев.

– Последний раз спрашиваю – где спрятано золото? – «надавил» безжалостно Игнат. – Говори где, контра, и мы сразу же уходим!

– Но ты обманешь меня, по глазам вижу! – упорствовал Ивашка.

– Не скажешь – я уйду, а ты останешься! – пригрозил Игнат. – Тогда тебя расстреляют, дурень.

– Меня? Расстреляют? За что? – прошептал Ивашка полуживой от страха. – Но ведь других отпустили – я же сам слыхал об том только что…

Игнат для устрашения взвел курок маузера, а обомлевший Ивашка уставился на ствол, как на жало скорпиона.

– Других отпустили, а тебя расстреляют, – еще сильнее надавил на него чекист. – Твои скопцы – люди несознательные и проповедями обманутые. Главный враг ТЫ! Так вот думай, вражина.

В дверь забарабанили чем-то тяжелым.

– Будь ты проклят, дурень! – рявкнул в сердцах Игнат и попятился к проходу. – Тут смерть в дверь стучится, а он торгуется, как на базаре!

Едва не лишившись рассудка от сковавшего мозг смертельного ужаса, Ивашка бросился вслед за ним. Он уже плохо отдавал отчет своим действиям и заорал во все горло, цепляясь за Игната:

– Ты куда?! Я жить хочу, ты слышишь меня, рожа бандитская?!

– Ну уж нет, – оттолкнул его мучитель. – Теперь ты тут сам как-нибудь с товарищами разбирайся. А я…

– Чемодан… – не дав ему договорить, зажмурившись, выпалил Ивашка. – В нем все мое состояние!

– Где он? – тут же спросил Игнат, хватаясь за доски.

– У полюбовницы моей в избе спрятан, – ответил Ивашка, весь сотрясаясь от страха.

– Место то где в избе?

– В подполе.

– Стешка знает о нем?

– Мы его сообща с ней в подпол прятали.

– Тогда покойся с миром, душа окаянная!

Игнат нажал на курок и выстрелил. По лицу Ивашки скользнуло недоумение, обеими руками он схватился за грудь и тут же бесформенным мешком рухнул на пол.

– Не обессудь, «Христос» Ивашка, – оскалился Игнат, глядя на распростертое у ног тело. – С тобой бы я не ушел, а без тебя попробую.

Освободив от досок проход, он ужом скользнул в заброшенный угольный подвал. Слыша за собой грохот и треск разбиваемой прикладами двери, Игнат усмехнулся и был таков. Он тут же растворился в кромешной тьме, не оставив преследователям ни единого шанса для своей поимки.

* * *

– А вот и я, сродственнички уважаемые! – воскликнул Игнат, входя в избу. – И муж, и жена – одна сатана, да еще под одной крышей?! Ну-у-у… Любо-дорого поглядеть! Вам щас еще детворы для полного счастья в самый раз недостает!

– Откудова ты, Игнат? – поспешила к нему навстречу Стеша. – Весь в грязи и пылюке. Да хде тебя черти носили?

– В преисподней, ясно дело, – отшутился братец, одаривая сестру улыбкой и чмокая в щечку. – А ты чево пригорюнился, зятек? Али не рад меня зрить? – Он посмотрел на притихшего у стола Аверьяна.

Тот, удивленный неожиданным появлением шурина, не находя слов, пожал плечами и шмыгнул носом.

– Тоже правильно, – подмигнул ему Игнат и протянул для пожатия руку. – Вот видишь, зятек, все у меня ладненько складывается, хотя, гляжу, и у тебя все не так худо.

– У меня все хуже некуда, – возразил, обретя дар речи, Аверьян. – Как оказалося, у меня в избе родной ничавошеньки не осталося. А жана…

– Спохватился поздно, – рассмеялся Игнат. – Женок, чтобы любили, завсегда смертным боем лупить надобно. А ты много со Стешкой сюсюкался! И знаете, что… Сеструха-то моя, Стеша разлюбезная, распоясалась совсем и со мной умолчала кое об чем!

– Э-эй, куды тебя понесло, Игнат? – спросила женщина, обеспокоенно глядя на брата.

– Что, сестра? – уставился на нее холодным враждебным взглядом тот. – Мы же как с тобой уговаривалися… Ты морочишь башку энтому попу и выпытываешь, где он прячет свое богатство. А ты? Сама в него втрескалася, и с ним меня обнести сговорилася?

– Игнат, чего ты мелешь, – попробовал вступиться за жену Аверьян. – Она же…

– А ты, убогий, и вовсе заткнись! – рявкнул на него шуряк. – Энто не твое собачье теперь дело за Стешку встревать! Теперь это наше с ней дело о чем судачить. Ивашка хоть и скопец, но особый, не кастрированный, как вы, дурни. И он не отворачивался от бабьих прелестей, как и от богатства своего, в тайник у ей запрятанного.

– Игнат, ты што, очумел што ль?! – воскликнула Стеша, делаясь белой, как бумага. – Да хто тебе про меня эдакую напраслину наплел?

– А то ты не знаешь! – ухмыльнулся брат. – Ты же тварь хитрющая. С виду здоровая, умная, трудолюбивая. Мечта любова мужика! А вот что касается порядочности, то энто еще вопрос! Ну, могет ли сговор, который она с полюбовничком супротив брата своего замыслила, быть доказательством порядочности? Ты не знаешь, Стеша «преподобная», где чемодан с богатством Ивашки припрятан, а?

– Чемодан какой-то у меня в подполе, – просто ответила вдруг Стеша, и ее признание обескуражило не только Аверьяна, но и Игната, у которого от неожиданности в самом прямом смысле отпала челюсть.

– И… ты заглядывала в него? – проглотив слюну, спросил брат в сильнейшем волнении.

– Даже не притрагивалась, – округлила глаза Стеша. – У чамадана, чай, хозяин есть, вот пущай он сам в нем и копается.

Она вдруг замолчала и напряглась. И это тут же заметил Игнат.

– Ну чего умолкла? – заинтересовался он, разглядывая сестру с подозрением. – Договаривай, что сказать хотела, и не заводи меня недомолвками!

– Щас в подполе, с чамаданом рядом, Анька сидит, – нехотя созналась Стеша.

– Хто-о-о? – чуть ли не в один голос воскликнули потрясенные Игнат и Аверьян.

– Я ее тама заперла зараз, кады она за чамаданом явилася, – сказала Стеша, пряча глаза. – Девка сказала, што за чамаданом ее Петя послал. Но я-то знала, што Петя-то в ЧК сидит арестованный. Теперя она хотела забрать чамадан и сбегнуть с ним.

Шмыгнув носом, Стеша вытерла рукавом увлажнившиеся глаза и замолчала в ожидании.

– Вот это да! – воскликнул Игнат, оправившись от шока, вызванного словами сестры. – Теперь я понял, в кого ты, Стеша моя ненаглядная! Ты в прабабку Химку пошла, Царствие ей Небесное! Та везде свой нос совала, где надо и не надо, и у плетня так и померла, когда за соседским двором подглядывала!

– Нашел с кем сравнить, – поджала обиженно губы Стеша, которой слова брата пришлись не по вкусу.

– Анька и щас в подполе мается?

– Полезай сам туды и погляди. Можа, деньги зараз перещитывает.

– Деньги? – прошептал Игнат, багровея. – А она… – Он метнулся к крышке подпола и не мешкая ни минуты, проворно спустился вниз.

Аверьян и Стеша недоуменно переглянулись, услышав оттуда злобные выкрики, брань и проклятия.

* * *

Она пеняла на себя за беспечность и доверчивость. «Где была моя голова, когда я доверилась этой коварной бабе»? – думала девушка, с трудом сдерживая слезы. Трагедия, которую ей сейчас приходилось переживать, не оставляла ничего другого, кроме как уповать на помощь Бога. Сильнее, чем когда бы то ни было, она надеялась на чудо и на свою счастливую судьбу.

– Все это грех! – тихо шептала Анна. – А еще больший грех верить в то, что сектантские догмы и обряды завещены Иисусом. Вот за что я сейчас и расплачиваюсь, сидя запертой в этом ужасном месте!

А ведь она всего-то-навсего попросила у этой мерзавки забрать из подпола старый чемодан. Стешка не отказала – видимо, сразу сообразила, что «мышка» сама желает быть пойманной, и впустила ее в ловушку…

От утомительного лежания на жесткой земле быстро затек правый бок. Было холодно, тело сотрясала дрожь. Она вдруг почувствовала, как что-то живое приблизилось к ней. Крыса? Девушка вздрогнула от омерзения и затаила дыхание. Но «крыса» оказалась мягкой и пушистой. А когда она с мурлыканьем стала тереться об ноги, Анна с облегчением вздохнула, сообразив, что к ней присоединилась кошка. Но откуда животное взялось в закрытом подполе?

– Мурочка, – прошептала Анна и погладила животное.

Вдруг скрипнувшая над головой половица спугнула кошку, та прыгнула в сторону и …исчезла.

– Куда же ты? – встрепенулась девушка и вдруг поняла, что нужно делать.

* * *

Игнат встал на корточки и пригляделся.

– Эй, Аннушка? – тихо позвал он.

Не услышав ответа, Брынцев стал шарить вокруг себя руками.

– Эй, ответь, чего пришипилась?

Снова молчание. Тогда чекист стал потихонечку обследовать подпол, осторожно продвигаясь вперед. Он медленно пробирался на коленях все дальше и дальше, ежесекундно пригибаясь, чтобы не задеть головой деревянные бруски. Когда глаза привыкли к темноте, ему удалось рассмотеть еще один люк, только в другом конце подпола. Люк был открыт, а вот в подполе никого не оказалось!

– Ах, ты змея подколодная! – выкрикнул Игнат, поспешил к обнаруженному люку, спешно выбрался через него и оказался в чулане избы.

Перемежая проклятия бранью, он осмотрелся. Чулан представлял собой каморку, в которой хранился различный хлам, в хозяйстве уже практически не нужный. Игнат не поверил своим глазам, увидев тот самый чемодан, обладать которым он так стремился! Чемодан запросто лежал брошенным в пыльном чулане!

Он испугался, схватил добычу и внес в комнату. Как только он закрыл за собой дверь и запер ее на засов, Аверьян и Стеша в ту же секунду оказались рядом. Они зачарованно поглядывали то на чемодан, то на раскрасневшееся от возбуждения лицо Игната. Тот поставил находку на стол, щелкнул замками и открыл крышку.

– Вот это ни хрена себе! – присвистнул он, увидев толстые пачки денег. – Да сколько их тут?!

– Видать, мульены! – предположил Аверьян, тяжело дыша от возбуждения. – Мне никогда не доводилось зрить стоко!

– Аль взаправду все энто деньги?! – прошептала пораженная Стеша. – Да ведь на них всю Россею купить можно?

– Было можно, – приходя в себя, прохрипел сорванным от волнения голосом Игнат. – Деньги-то все царские! Раньше были они огромным богатством, а сейчас… это бумажные картинки для растопки печи!

Он вывалил содержимое чемодана на пол. Кроме пачек с бесполезными царскими банкнотами, в нем ничего больше не оказалось.

– А ну разрывайте упаковки, – приказал Игнат сестре и зятю. – Может, в них что меж купюр запрятано?

Но и меж купюр тоже ничего не нашлось. Ни золота, ни бриллиантов… По-видимому, Ивашка еще до революции превратил все свое состояние в деньги, и эта огромная сумма валялась сейчас на полу бесформенной никчемной кучей. Но вдруг Сафронов возил за собой эту бумагу с какой-то другой целью, а золото спрятал?

Странным образом рассуждение о золоте закончилось мыслью об Анне. Видно, она что-то все-таки взяла из чемодана, бросив его с бумажным хламом в чулане? Тут Игнат, очнувшись от раздумий, заметил сидящих рядышком сестру и зятя.

– Хде мне найти эту чертову девку, кто подскажет? – спросил он. – Мне хочется знать дозарезу, что она еще выудила из чемодана.

– А может, еще есть какое тайное место? – предположила вдруг Стеша. – Она ведь врозь от нас с Петей и от всех остальных скопцов проживала.

– Я был уже у нее, – нехотя признался Игнат. – У Аверьяна вон обспроси, коли не веришь. Кстати, зятек, а тебе она не говорила ни о каком золотишке или цацках с брюликами? Может, вы об них зараз и шепталися, кады я дрыхнул за столом ею опоенный?

– Не доверяла она мне настолько, штоб душу свою наизнанку выворачивать, – ответил Аверьян.

– Не верю! – рявкнул Игнат. – Не верю, и все тута! Мне вот почудилося, бутто она тебя больше попа скопцов обожает!

– Будя хрень всяку выдумывать, Игнаха…

Семейная вражда вдруг резко обозначилась между Аверьяном, Стешей и Игнатом. Вопрос о золоте окончательно разъел тоненькую нить, связывавшую их родственными узами.

– Пойду-ка за водицей в колодец схожу, – засуетилась Стеша. – Вы покуда здесь без меня покалякайте, а я…

Она встала и поспешно накинула на себя старое пальто.

– А ну сядь на место, – прорычал на нее Игнат.

– Ты што, братец? – Стеша опешила, её дрожащие пальцы никак не могли застегнуть пуговицы.

– Как пить захочу, тогда и выпущу из избы! – сказал Игнат твердо и ястребом загородил ей дорогу.

Сестра посмотрела на брата исподлобья, отступила и тяжело присела на скамью.

– Думаешь, Аньку упреждать поспешу? – выкрикнула она истерично и в то же время вызывающе.

– А хто тебя знает, – прищурился Игнат. – Может, вы сговориться ужо успели?

В избе зависла тягостная пауза.

В это время с улицы послышались крики и топот множества ног. Не успели Игнат, Стеша и Аверьян опомниться, как в запертую дверь громко постучали.

* * *

– Вот и «товарищи» по мою душу пожаловали, – прошептал Игнат, прицеливаясь в дверь из маузера. – Следовало бы догадаться, что они перво-наперво меня здесь искать будут.

Стеша схватила его за руку:

– Не стреляй! Много их! Оне ведь разнесут всю избу в щепки, Игнат!

Игнат взвел курок, оттолкнул сестру и почему-то вновь почувствовал приступ смертельной усталости. Дверь едва удерживалась в косяке, растрескиваясь от ударов прикладов. Из сеней что-то кричали и требовали, но Игнат хранил молчание. С улицы в окна избы загрохотали выстрелы.

– Видать, всурьез за меня взялися «товарищи», – зло ухмыльнулся Игнат. – Не сдобровать мне, попадись я им в лапы.

– Уходи, Игнат! – закричала Стеша в ту минуту, когда дверь была готова разлететься на щепки. – Ой, Хосподи, да што же энто!

– А энто то, што мне «за службу верную» полагается! – процедил сквозь зубы Брынцев и несколько раз выстрелил в дверь.

Из сеней послышались стоны и проклятия.

– Это еще не все, товарищи! – заорал Игнат, извлекая из сумки гранаты.

Два снаряда он швырнул через выбитое окно на улицу, громко захохотав, как только во дворе грохнули взрывы:

– Што, нахрапом взять меня захотели? Но это уж хрен!

– Хосподи, оне ведь тожа кидаться бомбами станут! – причитала перепуганная насмерть Стеша. – Оне же…

– Не скули, лучше в окно выглянь! – крикнул ей брат. – Как там «наши», погляди! А заодно как уходить отсель будем, кумекай!

– В подпол надо. Как Анна, – выкрикнул Аверьян. – Оне ведь не знают про второй выход.

– А что проку в том? – огрызнулся Игнат, вынимая из сумки еще гранаты. – Изба окружена, и выход в чулане не поможет. Ежели бы ход куда подальше вел, тогда стоило бы попробовать! Хотя…

Еще пара гранат полетела в окно. Взрывы и крики, донесшиеся с улицы, подсказали, что и на этот раз они достигли цели. С улицы загремели ответные выстрелы. Пули залетали в окна, но, к счастью для обороняющихся, не причиняли им вреда. Хотя Аверьян, Стеша и Игнат хорошо осознавали всю тяжесть своего положения: долго такое везение продолжаться не могло.

Брынцев взял в руки последние гранаты.

– Айдате к окну поближе. Кады громыхнет, мы из окна разом сиганем и поползем огородами: я первым пойду, а вы за мной. На улице уже темно, и, глядишь, зараз выберемся.

Воспользовавшись сгустившимися сумерками и небольшой дымовой завесой после взрывов, беглецы, друг за другом, переползли через лаз в плетне на соседний двор. Сзади по-прежнему гремели выстрелы, но их никто не преследовал. Видимо, дерзкий побег из осажденного дома пока оставался незамеченным.

Неожиданное произошло в какую-то долю секунды… Глухо щелкнул винтовочный выстрел.

– Игнат, братик! – крикнула вдруг Стеша и как-то странно рванулась вперед.

Голова женщины припала к груди брата. Он обхватил ее руками, прижал к себе и быстро осмотрелся. Один из чекистов выглянул из-за плетня и вскинул винтовку. Игнат выпустил обмякшее тело Стеши и выстрелил из маузера. Чекист, взмахнув руками, с простреленной головой рухнул за плетень.

Игнат упал на колени подле Стеши и вгляделся в ее лицо.

– Стешка, будя дурить-то, вставай, – затормошил он ее безвольное тело, не сразу заметив на груди алое пятно. – Господи, Стешенька, да что с тобой?! – К его глазам подступили слезы, а к горлу горький ком. – Ты што, сеструха, будя дурить-то, не время сейчас!

Игнат лихорадочно соображал, что дальше, и вдруг взгляд его упал на стоявшего рядом Аверьяна.

– Слухай меня, вдовец, – сказал он, всхлипнув. – Сестру на тебя оставляю. Схорони по-людски.

– А ты? – вытерев слезы, спросил Аверьян. – Она же твою пулю на себя приняла, паршивец!..

– Некогда мне, – огрызнулся Игнат. – Ты муж, ты и хорони ее. Могилку потом покажешь.

Словно позабыв про опасность, чекист бросился бежать в сторону от дома, оставив убитую сестру на попечение растерянного Аверьяна.

* * *

Где-то рядом грохнул взрыв.

Лежа ничком, Калачев не ощущал своего тела. Он хотел поднять правую руку, но не смог. Кровавый ручеек, выбивающийся где-то в области затылка, проложил себе путь до бровей и, переливаясь через левый глаз, устремился по щеке вниз, к шее. «Наверное, я ранен», – удивился Аверьян, будто играл в «войнушку» и не думал о смерти, а вроде бы сейчас самое время думать о ней, когда рядом свистят пули, а его жена лежит мертва в десятке метрах от него.

Он попробовал приподняться, но не сумел даже пошевелиться. И все-таки надо доползти до Стеши! Они не разведены, а потому он просто обязан предать ее тело земле. Собрав последние силы, взбадривая себя и понукая, Аверьян пополз с надеждой: «Стеша, может, ещё жива, а Игнат обознался?». Слух улавливал топот ног и незнакомые голоса, но Калачев не был уверен, слышит ли он их или это ему только мерещится:

– Хватайте Игната живьем! Только живьем, мать вашу!

Аверьяну почудилось, будто его хватают вместо Игната и резко переворачивают с живота на спину. Он не понимает, что с ним. Нигде не болит, только глаза не открываются. А ухо различает тот же голос, который требовал хватать Игната живьем:

– Не Игнат это! Мертвяк, кажись.

– Не тратьте на него времени! Гада и предателя ловите! – потребовал другой голос.

– А с этим-то что делать, Маркел? – крикнул кто-то.