Текст книги "Крах одной карьеры"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Свое научное кредо надо защищать, юноша, – Травински покровительственно улыбнулся. – Ну так как? Согласны? По глазам вижу, что согласны. Вот и отлично. Скажу вам больше: я еще вчера связался с редакцией по телефону, и мой шеф просил заказать вам статью!

– Так мне ее надо будет писать?

– Зачем? Дайте мне ваш доклад, а я его отредактирую. С вашим портретом пойдет. В рубрике «Молодые ученые размышляют». Кстати, это вас поддержит и материально: у нас большие гонорары.

Кушнир невольно посмотрел на свой костюм и перевел взгляд на темно-серую тройку Травински.

– Это я в Париже покупал, – Травински устало потер виски. – Никак не могу здесь акклиматизироваться. Старею. Да, Валерий, а что это за молодой человек к вам подходил, когда я вчера от вас отошел? В светлом костюме, плотный такой…

– А… Это ученый, тоже участник симпозиума, только по другой секции. На пятом этаже живет в «Украине». Я на седьмом, а он на пятом. Мы с ним как-то завтракали вместе в кафетерии. Хороший мужик.

– Вот как, – Травински вздохнул. Открыл фотоаппарат. – Вы не возражаете, если я вас для журнала сфотографирую? Примите какую-нибудь не тривиальную позу.

Валерий положил ногу на ногу и, расстегнув пиджак, замер, подперев левой рукой голову…

Прощаясь, Травински чуть придержал руку Кушнира в своей:

– Да, Валерий, вы не говорите вашему знакомому, что мы с вами встречались и… договорились кое о чем. Знаете, я один, а желающих напечататься в нашем журнале очень много.

– Да что вы, – Кушнир вспыхнул, – конечно, не скажу.

– Вот и отлично. Ну, до завтра.

Войдя в холл гостиницы, Валерий сразу же увидел Андрея, который покупал в киоске газеты.

– Ну, как прошла секция? – поинтересовался тот, просматривая «Правду». – «Бой быков» был?

– Еще какой! Но я стоял насмерть.

– Мне говорили ребята из Уральского центра. Последнее слово за тобой осталось..

– Еще бы, – фыркнул Кушнир, – говорить можно много, а вот аргументировать может далеко не каждый.

– Что ж, с тебя причитается, – Андрей весело посмотрел на Кушнира.

– А я и не отказываюсь. Пойдем по молочному коктейлю вмажем?

– Пойдем, – Андрей сложил газету. – Для аппетита. Андрей глотнул приятный напиток.

– А этот американец тоже был на заседании? Кушнир с интересом посмотрел на Кудряшова:

– Слушай, вы что, сговорились? Ты про него спрашиваешь, а он про тебя.

– Про меня? – Андрей поставил бокал на стойку. – Ты шутишь?

– Что я, ненормальный? Прямо так и спросил: «Что за молодой человек?» Ну а я ему: «Сосед и тоже участник, только в другой секции работает».

– Что ему от меня надо? – Андрей, не отвечая, пожал плечами. – Псих какой-то… Ну да шут с ним…

Вечером Кушнир долго не мог заснуть. Он ворочался в постели, несколько раз вставал и выходил на балкон. Под его ногами лежал пустынный Крещатик, пролетали по широкому проспекту машины. А он стоял и думал о предложении Травински и о том, что, наверное, Мездриковский будет доволен, а он, Кушнир, утрет нос Гилярову и его компании…

Когда Росляков надевал очки и, читая документы, как-то странно опускал их на кончик носа, то становился похож на старого бухгалтера, изучающего финансовый отчет.

– Ты покури пока, – он глянул поверх роговой оправы на Андрея, – я сейчас…

Кудряшов прямо с поезда направился в управление. Оттуда позвонил жене. А потом его вызвал Росляков, и теперь Андрей сидел перед ним.

Наконец полковник дочитал сводку.

– Ну как съездил, боец? – Странная улыбка скользнула по его губам.

– Докладывать или отчет написать?

– Давай пока на словах. Было что-нибудь интересное?

– Наш «подопечный» вел себя спокойно. Встреч, которые бы вызвали наше любопытство, у него не было. Обычная журналистская работа. По вечерам сидел в номере гостиницы, один раз был в оперном театре. И, пожалуй, все…

– Так уж и все? – переспросил полковник.

– Вообще-то в его поведении были довольно интересные моменты, но я бы хотел их осмыслить…

– А может, вдвоем осмыслим? – лукаво прищурился Росляков. – Ну ладно, не хочешь говорить, не надо. Одно только поясни: ты сам почувствовал, что попал в поле зрения этого «журналиста»?

– Он мною интересовался у одного молодого ученого – Кушнира Валерия Борисовича… И не только у него, – Кудряшов нахмурился, – беседовал с горничной этажа, на котором я жил, в оргкомитете симпозиума пытался навести справки о том, где, я работаю. А самое главное, в управление кадров Академии наук был из Киева звонок с просьбой сообщить мое ученое звание и перечень опубликованных работ, якобы для включения в общую монографию.

– Я тебя предупреждал: он профессионал. Вот так, Андрюша. Ну, а твое личное мнение о нем?

– Мне показалось, что конкретного задания у него не было. Скорее он делал подходы к молодым. Все встречи и интервью, которые он брал, зафиксированы. В том числе и с парнем, у которого он интересовался мною. Кстати, Кушнир работает у Мездриковского в институте…

Росляков старательно сложил документы в папку и протянул ее Андрею:

– По распоряжению руководства будешь вести «журналиста». Внимательно проанализируй деятельность Травински. Я дал распоряжение выписать из библиотеки подшивку его журнала за последние три года. Пролистай, может, что-нибудь и заинтересует нас. На сегодня свободен. Отдыхай, завтра со своими соображениями заходи без звонка.

Макдональд слушал Травински, не перебивая. Рисовал на листе бумаги какие-то рожицы, курил. Когда Гарри окончил доклад, долго молчал и, наконец, произнес:

– Подводем итог. Есть две школы физики, руководители которых не ладят между собой. Есть молодой ученый, некто Кушнир Валерий, представитель одной из школ, самолюбивый, талантливый физик, который спит и видит себя ученым с мировым именем. Так?

– Так.

– Кроме этого, Кушнир нуждается в средствах и мучительно это переживает. Это надо учесть. Как у тебя дела с «таксистом»?

– В ближайшие дни выхожу на контакт. «Сэм» поработал с ним на славу, теперь моя очередь. Думаю, что попытка вербовки пройдет удачно.

– Торопись, Гарри, «таксист» должен нам помочь.

Глава 4

Валерий собирался в командировку в Москву. Комната, в которой они раньше жили вместе с Сергеем, благодаря стараниям Мездриковского стала его собственной. Валерий «пробил» себе городской телефон, сделал ремонт, купил кое-что из мебели, и комната сразу приобрела вид постоянного жилья. От общежития остался только громкоговоритель на стене. Кушнир мечтал купить приемник и телевизор, но денег не было, а одалживать не хотелось.

Командировка была вынужденной. По возвращении из Киева Валерий с головой ушел в работу над кандидатской. Не хватало литературы, и Евгений Павлович разрешил съездить в Москву, в Ленинку. Была еще одна причина, о которой Валерий своему руководителю не сказал: после окончания симпозиума Травински попросил его через месяц-другой позвонить в его корпункт в Москве, узнать, как дела со статьей в журнале.

Поезд пришел на Курский вокзал вечером. Устроившись в гостинице, утром Валерий поехал в библиотеку. Проработал там до обеда, а в три часа из автомата позвонил в корпункт.

– Здравствуйте, Валерий, очень рад вас слышать, – послышался голос Травински. – Как поживаете?

– Все хорошо, Гарри Генрихович, вот решил вам позвонить, как договаривались.

– Вы очень вовремя позвонили, Валерий, – Травински засмеялся. – Вчера пришла почта, и для вас есть приятная новость. Ваша статья опубликована, поздравляю.

– Большое спасибо, – Валерий взволнованно переложил трубку в другую руку. – А можно получить хотя бы один номер журнала?

– Почему один? – пророкотал Травински. – Мы авторам даем по пять экземпляров. Вы в какой гостинице остановились?

– В «Заре». Это около выставки.

– Я вечером разыщу вас. До свидания.

Выйдя из кабины автомата, Кушнир радостно потер руки. «Отлично! Теперь я кое-кому утру нос. Так, надо еще посидеть в библиотеке, чтобы за три дня все необходимые материалы изучить и успеть заказать копии с некоторых статей».

Вечером Валерий купил бутылку коньяка, фрукты и стал ждать Травински. Номер у него был одноместный. Кровать, письменный стол, шкаф, телевизор и городской телефон. Глядя на экран телевизора, Валерий все время оборачивался к телефону и прислушивался к шагам в коридоре. Около восьми часов раздался звонок.

– Валерий Борисович? – послышался женский голос. – Я по поручению вашего знакомого. Дело в том, что он не сможет подъехать к вам и просит вас встретиться с ним в девять часов вечера на Чистых прудах. Если смотреть в сторону кафе, то с правой стороны вторая скамейка от трамвайного круга.

– Хорошо, – Кушнир удивленно пожал плечами, – раз нужно, я буду там.

Валерий приехал вовремя, но Травински не было. Валерий сел на скамейку и, развернув газету, начал читать ее, но через минуту сунул ее в карман. Рассудив, что его знакомец, наверное, приедет на метро, Валерий медленно пошел по направлению к двухэтажному кафе на бульваре. Там его и догнал Травински.

– Валерий, – сказал он торопливо, – напротив стоят синие «Жигули», садитесь в них, я сейчас…

Травински быстро зашел в кафе, а Валерий, перейдя улицу и увидев машину, сел в нее рядом с водителем. Почти тут же в нее уселся Травински, и машина сорвалась с места.

– Ну как ваши дела? – повернулся к Валерию Травински. – Когда защита?

– Думаю, что ближе к осени, Гарри Генрихович.

– Очень хорошо, Валерий. Желаю удачи.

«Жигули» остановились около светофора. Травински тронул Валерия за рукав:

– Позади вас кейс, откройте его – там ваши экземпляры журнала.

Кушнир перегнулся через спинку сиденья, взял в руки кейс, достал из него журнал и стал его быстро листать. Травински с улыбкой подсказал:

– На десятой странице…

Под крупно набранным заголовком «Талант принадлежит человечеству» со страницы журнала на Валерия смотрел он сам. Великолепная цветная фотография, сделанная Травински на набережной Днепра в Киеве. Дальше шел текст доклада Валерия на симпозиуме и комментарий редакции. «…Молодой талантливый ученый из Советского Союза Валерий Кушнир, – с едва сдерживаемым волнением читал Валерий, – не ищет легких путей в науке. Его кредо – смелость и принципиальность. Блестящий математик, с отличием окончивший Московский университет, работает под руководством одного из самых талантливых физиков нашего времени – действительного члена Академии наук СССР, профессора Мездриковского, с трудами которого мы в свое время знакомили наших читателей…»

Кушнир не заметил, как автомобиль подъехал к многоэтажному дому на Кутузовском проспекте и что Травински внимательно наблюдает за ним.

– Возьмите в кейсе ваш гонорар. Вон в том, крайнем отделении, – сказал Травински.

Валерий достал большой конверт из глянцевой бумаги с фирменным знаком журнала в правом верхнем углу, открыл его – там лежала пачка десяток. Не считая их, сунул в карман и смущенно поблагодарил Травински.

– Я здесь ни при чем, – Травински дружески похлопал молодого человека по плечу, – это за ваш талант, за ваш ум.

Валерий покраснел от удовольствия. В душе у него все пело.

– Гарри Генрихович, вы меня простите… где-то надо расписаться? Все же деньги…

– А как же! Бухгалтерия при капитализме точно такая же, как и при социализме, – Травински засмеялся, – но это мы сделаем в другом месте. Кстати, и отметим это событие. Выходите, Валерий, мы приехали. Здесь я живу.

Квартира Травински была на седьмом этаже. Он открыл ключом дверь и гостеприимно пропустил Кушнира вперед. Навстречу вышла молодая женщина с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Лицо чуть удлиненное, красивые карие глаза, яркие полные губы. На ней было серое шерстяное платье с большим, как у свитера, воротником и широкими рукавами, которые не скрывали красивых рук с длинными, словно у музыканта, пальцами.

«Хороша! – невольно отметил Валерий, с любопытством разглядывая женщину. – Прямо как с рекламного проспекта».

– Мисс Ирэн, хочу вам представить талантливого молодого физика Валерия Кушнира, – Травински церемонно поклонился. – Мисс Ирэн моя помощница и, как вы заметили, очень красивая женщина. – И он загадочно улыбнулся.

Валерий галантно поцеловал протянутую ему женскую руку.

– Мне очень много о вас говорил мой шеф, – Ирэн мягко улыбнулась. – Проходите, Валерий.

Они вошли в большую комнату. На полу лежал розовый мягкий ковер, гармонирующий с темной мебелью.

– Мисс Ирэн, приготовьте нам что-нибудь перекусить, а мы с Валерием пока займемся делами. – Травински подошел к письменному столу, достал папку. – Валерий, вот здесь распишитесь.

«Гонорар от редакции журнала „Сайенс энд Сосайэти“ в размере пятьсот рублей получил полностью» – прочитал по-английски Валерий и размашисто расписался.

– Валерий, – Травински улыбнулся, – у нашей редакции есть правило: каждому новому автору делать небольшие подарки. Примите и вы от нас сувенир, – и он протянул Кушниру коробку. – Здесь магнитофон, который очень пригодится вам при работе.

«Нэшнл Панасоник», – мельком прочитал Кушнир. Он неуверенно принял из рук Травински коробку.

– Спасибо, Гарри Генрихович, – Кушнир чувствовал себя не в своей тарелке: «Гонорар, а теперь еще и магнитофон… за один доклад» – мелькнуло в голове.

– Ирэн, у вас все готово? – крикнул Травински, словно не замечая растерянного вида Валерия. – Мы проголодались.

Из кухни показалась Ирэн с подносом в руках. Она ловко стала накрывать журнальный столик: коньяк, виски, несколько бутылок с содовой, шампанское. Поставила хрустальные фужеры, вышла и тут же появилась снова с подносом. Валерий неловко бросился помогать.

– Спасибо, Валерий, – Ирэн так взглянула, что у него перехватило дыхание, – я сама…

– Прошу, – произнес Травински и наполнил бокалы шампанским. – За вашу, Валерий, удачу на поприще науки и с пожеланиями, чтобы наше сотрудничество продолжалось столь же успешно, как началось.

Постепенно Кушнир пришел в себя. Развеселился, стал рассказывать истории из своей жизни. Пили помалу, но часто. Вдруг Валерий взглянул на настенные часы: было около часа ночи.

– Ой, мне пора, – испуганно заторопился он, с трудом приподнимаясь с дивана.

Ирэн тоже взглянула на часы и встала:

– Мистер Травински, мы засиделись… Что подумают соседи о незамужней женщине, которая приходит домой после полуночи?

Травински трагически покачал головой:

– С таким приятным собеседником я и сам не заметил, что поздно… Сейчас вызову такси, – он подошел к телефону и набрал номер, быстро договорился с диспетчером. – Сейчас такси придет, а мы, как говорят в России, выпьем еще на дорожку…

Незаметно прикончили еще одну бутылку коньяка и с шутками вышли на площадку. Спустились вник. Машина уже стояла у подъезда.

– Спасибо, Гарри Генрихович, за все, – с чувством произнес Кушнир, пытаясь твердо стоять на ногах, – не было бы вас, что бы я делал… спасибо.

Они пожали друг другу руки. Ирэн уже сидела в машине, Валерий плюхнулся рядом и хотел закрыть дверь, когда Травински нагнулся и сказал:

– Да, я могу часто отъезжать в командировки, так что вы созванивайтесь с Ирэн, она даст домашний телефон. До свидания.

Машина тронулась. Какое-то время ехали молча. Неожиданно Ирэн взяла Валерия под руку и прижалась к нему. У Валерия замерло сердце. Ирэн положила голову на его плечо, чуть слышно коснулась губами щеки.

– Куда едем? – Голос водителя ворвался, будто с того света.

– Ленинский проспект… а там покажу, куда, – сказала Ирэн.

…Проснулся Валерий от того, что кто-то нежно его гладил. Он открыл глаза, над ним склонилась Ирэн.

Кушнир привлек к себе такое легкое и гибкое тело, и все словно провалилось, словно ушло на второй план…

Кудряшов открыл сейф и, разложив бумаги, закурил. Чем больше он вникал в дело «журналиста», тем яснее становилось, что в Киеве и он сам, и его коллеги что-то недоработали. Не мог такой опытный разведчик, как Травински, не сделать ни одной попытки подхода к советским ученым. Обиднее всего Андрею было, что Травински так быстро и легко его расшифровал. Таких проколов у Андрея еще не было. Он с досадой посмотрел на фотографию Травински, сделанную в Киеве: та же ироничная улыбка, те же усики и пристальный взгляд над газетой, которую тот держит в руках. Казалось, Травински знал, что его фотографируют, и принял соответствующую позу. Андрей положил фотографию в папку и задумался.

Дверь открылась, и на пороге возник Росляков:

– Андрей Петрович, зайди ко мне.

Они вошли в просторный кабинет Рослякова.

– Жарковато сегодня… Так, говоришь, не было подходов у Травински в Киеве? – спросил полковник, садясь за свой стол.

– Вроде так.

– Тогда информация к размышлению, – полковник передал Кудряшову журнал. – Ну-ка, почитай вслух, по-русски, разумеется.

Андрей развернул знакомый журнал на странице, где была закладка, и тут же увидел фотографию Кушнира.

– Ба! Валерий… И его доклад на симпозиуме… Интересно, Владимир Иванович, но это ни о чем не говорит. Доклад Кушнира был распространен, и Травински мог его перепечатать в своем журнале без ведома автора.

– Может быть, – согласно кивнул головой Росляков, – но может быть и по-другому: Кушнир сам передал доклад при встрече с Травински. Этот журнал платит большие гонорары, намного больше, чем любой научный журнал, и то, как и где этот гонорар получал Кушнир, небезынтересно. Во всяком случае, по почте перевода ему не было.

Андрей внимательно слушал полковника, следя за ходом его размышлений.

– Ты вот что, – продолжал Росляков, – съезди-ка в научный городок и пообщайся с этим парнем. Прощупай его, так сказать. Дело в том, что Травински последнее время никуда со своего корпункта в Москве не отлучался. Эти сведения точные. Кстати, посмотри, его сотрудница, – Росляков протянул Андрею фотографию, – Ирэн Горд. Машинистка, секретарь и правая его рука. Деловая и очень… интересная особа.

– Понял, Владимир Иванович, можно быть свободным?

– Давай, боец, и повнимательней поработай в научном городке.

– Милая Ирэн, – сказал, входя в комнату и галантно протягивая ей букетик цветов, Травински. – Вы, как всегда, в работе. Благодарю вас.

Ирэн подняла голову от пишущей машинки и удивленно уставилась на шефа: цветов он ей не дарил никогда.

– Оставьте машинку, давайте немного отдохнем. – Травински сел в кресло около маленького столика и закурил.

Ирэн неслышно подошла к бару и поставила на стол бутылку джина, тоник, бокалы. Проходя, включила квадросистему, выписанную Травински из Японии. Кассету ставили всегда одну – с записью какого-то африканского ансамбля. Там постоянно под звуки тамтамов шумел океанский прибой.

Ирэн плеснула в бокалы джин, разбавила тоником и выжидающе посмотрела на шефа. Тот загадочно улыбался:

– Мисс Ирэн, по-моему, нам не мешает немного встряхнуться а этой проклятой работы. Есть предложение. Через две недели Министерство иностранных дел организует поездку дипломатов и корреспондентов, аккредитованных в Москве, в Троице-Сергиеву лавру. Мы сможем съездить и в небольшой научный городок, где работает наш знакомый…

Ирэн внимательно слушала. На последней фразе ее уши чуть порозовели. Она сделала глоток из бокала и закурила, стряхивая пепел в большую пепельницу из цветного стекла.

– Так вот, – Травински лукаво прищурился, – мне почему-то кажется, что вы очень хотите повидаться с нашим другом Валерием. Я бы тоже с удовольствием поболтал с ним, но думаю, что ему приятнее будет увидеть вас…

Ирэн молчала. Она уже привыкла к тому, что Травински никогда ей не приказывал, но и не рассказывал о своих планах. Задания всегда ей давались будто невзначай, но с подробным инструктажем, как сделать то или другое. И еще Ирэн знала: шеф не любит, когда его перебивают, задают вопросы и делают что-то по-своему.

– Так вот, – мягко продолжал Травински, потягивая джин из бокала, – это сделать лучше вам, милая Ирэн. А сделать надо так, чтобы не привлекать лишнего внимания к молодому талантливому ученому. Это может повредить его карьере. Мы выедем из Москвы автобусами… Вот здесь, – Травински достал из кармана и развернул на столе карту Московской области, – вам станет плохо… Автобус придется остановить, и вы пойдете на железнодорожную станцию, чтобы вернуться в Москву. На станции возьмете билет до Москвы и доедете вот до этой остановки. Там в автоматической камере хранения вы найдете спортивную сумку со своими вещами, а потом на электричке доберетесь до научного городка. Туда вы должны приехать вечером, чтобы вас никто не видел. Валерий вас встретит. Теперь о вашей беседе. Ни в коем случае о деле сразу не говорить. Соскучилась и так далее…

– Ваша задача заключается в следующем… – Травински помолчал, словно еще раз прикидывая в уме план предстоящей встречи. – Вы должны предложить ему написать еще одну статью, научную, естественно, но с уклоном на борьбу двух школ в современной физике твердого тела. Необходимо сыграть на его самолюбии, Ирэн. Он честолюбивый мальчик, который прямо-таки видит себя в мировой научной элите. Пусть напишет, как думает, а думает он, – Травински мягко улыбнулся, – несколько неординарно для молодого советского ученого… Мы приветствуем таких «вольнодумцев».

Раздался щелчок: на магнитофоне кончилась кассета, и автоматическое устройство его отключило. Ирэн повернулась к поблескивавшему никелем комбайну, перевернула кассету и нажала кнопку. Снова раздалось шуршание волн и перестук тамтамов, только теперь к ним присоединился хрипловатый тенор, который негромко сетовал по-французски на свою неудачную любовь.

– А так как у нашего молодого друга с деньгами туговато, – продолжал Травински, – вы дадите ему аванс, – он протянул ей конверт, – здесь пятьдесят долларов. Невзначай намекнете, что, если доллары Валерию не нужны, он может их продать одному человеку, который живет в этом же городке. Вот его имя… Не волнуйтесь, этот человек совершил уже больше десятка валютных операций с иностранцами. Он обслуживает «Интурист». Пусть наш друг скажет, что он по рекомендации Сэма, этого будет достаточно… Вот такое мое небольшое поручение, вернее, просьба…