Текст книги "Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава"
Автор книги: Александр Витт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 13. День рождения
Большая часть сентября прошла плодотворно. Первую неделю я искал Белке стол, компьютер и применение её многочисленным талантам, перепутанным в непонятный клубок с несколькими разноцветными кончиками. Я тянул за разные, каждый раз получая абсолютно непредсказуемый результат. За оставшееся время, к моёму удивлению, мы даже смогли провести несколько мероприятий, побывать в дюжине разных мест, придумав чёртову уйму безумных идей и даже конкретных планов! Мы будто вернулись на семь лет назад, так же интуитивно разделяя работу, постоянно болтая ни о чём, рассказывая друг другу всё, что придет в голову. Наметки легкого флирта придавали всему этому действу налет некоторой нереальности.
И вот наступил день её рождения. Купив с самого утра цветы, чем немало удивил жену, я отправился на работу. За окном стоял солнечный и недождливый конец сентября, из постоянно открытого окна слышались пояснения экскурсоводов речных трамвайчиков, объяснявших гостям Петербурга подробности создания и последующую нелёгкую послереволюционную судьбу стоящих на берегу канала дворцов и прочих достопримечательностей. Она смотрела в открытое окно, когда я вошел. Закрыв дверь на защелку, я подошел к ней сзади, обнял и тихо сказал:
– Давай целоваться.
Глаза у меня были, наверное, совершенно безумные, но она их не видела. Мы были заняты. В этот момент я ни о чём не думал и был абсолютно счастлив.
Потом, как в тумане, в разное время дня приходили несколько друзей, мы распили бутылку мартини на всех и, наконец, вечером остались с ней одни. Я сидел около окна и курил. Она подошла ко мне и уселась на колени. «Что же ты со мной делаешь, Экселенц», – думал я остатками рассудка. Наступало четкое ощущение правильности происходящего, а также неизбежного огромного неконтролируемого геморроя для всех участников этого Сценария, о котором обычно наверху не думали, предпочитая сосредоточиться на общей генеральной линии.
Анри сидел за подоконником на карнизе за окном и допивал мой коньяк и ждал распоряжений. На нас с Белкой ему было совершенно наплевать – ангелов не интересуют человеческие чувства. Я попросил его немного задержать жену срочным звонком, и мы продолжили с Белкой начатое. Я видел, что ей всё это очень нравится, она как будто снова почувствовала себя женщиной, желанной и сильной. Ни о чём не думая в этот момент, она что-то говорила мне, но я потом совершенно не мог это вспомнить. Наши руки сжимались и разжимались, неудобный стул предательски выгнул спину, но не скрипел. В ближайшие пару месяцев нам предстояло провести на нем огромное количество времени, он практически станет нашим домом. Сейчас же Белка уютно устроилась на мне, поджав ноги и уткнувшись мне в шею. Анри допил коньяк прямо из горлышка и прицельно кинул бутылку вслед одному из катеров. Пора было идти домой. От меня пахло её духами и сексом – давно забытое сочетание, которое Белка подарила мне на свой тридцать первый день рождения.
Унесшийся Лаврик, не снижая темпа, бежал к причальному доку. Помимо изложенных Верховному пяти вариантов возможного развития событий, у него родилось ещё столько же, но больше всего молодой переговорщик был рад и горд проявленным доверием, поскольку трепаться с Алисой ему уже порядком надоело. Прыгнув вниз, он начал выбирать место. Среди множества вариантов следовало выбрать основной, и Леонид Валерьянович решил пока передохнуть на башне телецентра, откуда город был виден как на ладони. Усевшись поверх аппаратной, в которой располагались основные передатчики, он сложил крылья. Сентябрьская дымка накрыла Питер в этот ранний час, вспомнились какие-то подробности его земной жизни, привязанности и громадье планов. Один из них был, как ни странно, связан с Егором, мужем Белки. Днем, перед тем как прервать свой земной путь, Лаврик договаривался о финансировании выпуска журнала с людьми, на которых его вывел как раз Егор Борисович. Сценарий Верховного в этом случае преследовал цель раскрытия истинных намерений авторов публикаций. В случае успеха в ближайшей перспективе явно виделась череда громких скандалов и возможная отставка правительства.
Лаврик аж зажмурился от удовольствия, его глаза стали прозрачными, и сторонний наблюдатель увидел бы в них могучую, граничащую с безумием уверенность в собственной непогрешимости.
Глава 14. Меня зовут Вольдемар
Хелена скучала, в окне не было ровным счетом ничего интересного. Лёгкая раздражительность сменилась стойкой неприязнью к отцу из-за его привязчивой любви и вездесущей опеки. Странное недельное путешествие по непролазным волчьим тропам (другого сравнения ей в голову не приходило), две дюжины роскошных молчаливых всадников, которых она видела, когда ленивым движением отодвигала в двадцатый раз занавеску на окне кареты, ощущение страха, в принципе ей неведомое – всё это утомило её. И теперь она стояла у окна, просто наслаждаясь последним осенним солнышком.
Спиной, позвоночными дисками и связкой нервов внутри солнечного сплетения она почувствовала шорох чужого платья по шершавой деревянной балке и почти лениво обернулась. Навстречу ей просто вылетали из орбит глаза Вольдемара, взгляд медленно уходил вниз. Страшный, дьявольский канат с оглушающим шорохом сплетался между ними. Ощущение длилось секунду, липкий пот потек по их спинам и застыл льдом за бархатным слоем платья.
Вот сейчас и начался самый непредсказуемый Сценарий в истории.
Проигнорировав молчаливые от возмущения попытки советника аж целого четвертого класса помешать мне под предлогом очереди и ещё каких-то аргументов, я относительно твердой походкой пересек комнату и оказался подле принцессы.
– Как вы быстро пришли, – сказала Хелена и грациозно присела у стола. – Вы же что-то принесли? Так покажите же быстрее!
– Как угодно будет прекрасной принцессе, – мой хриплый голос не уживался с ситуацией. – У меня есть для вас…
– Открывайте же! – она просто выхватила из моих рук сверток и начала перебирать изделия ювелирного дома фон Болена. Изумруд она взяла сразу, отодвинув горстку колец и две пары сережек.
Это меня полностью устраивало. В свертке, полученном от суровой Магды, были дальнейшие инструкции, от которых мне немного полегчало. Видимо, ребята с Базы задержались с изготовлением портативного масс-передатчика, который им требовалось запихать в изумруд в кратчайшие сроки. Думаю, они его вырастили вокруг девайса, и ускорить сей процесс не было никакой возможности.
– Уверен, вашей милости понравится.
Принцесса Хелена вертела в руке камень и улыбалась. Я было подумал, что она полностью увлечена созерцанием солнечных бликов. Но я ошибался.
Когда она подняла глаза, в них я увидел то самое осеннее солнце, которое за окном освещало главную площадь Выборга.
– Как вас зовут?
– Вольдемар, ваша светлость.
– Странное имя, я не знала ни одного Вольдемара раньше.
– Значит, пришло время это исправить, вам нравится?
– Вы или ваши безделушки?
– Ответ может быть настолько безрассудным, что я могу потерять голову – даже в прямом смысле.
– Значит, остальное с вами уже произошло.
Хелена перестала смотреть на Вольдемара и начала сосредоточенно созерцать увесистый изумруд. Гляделки длились минуты три, после чего было признано поражение, и тягостная неловкость повисла в воздухе.
Советник наконец вышел из ступора и начал быстро бормотать что-то про время приёма поставщиков и потерявших стыд зажравшихся ювелиров.
Я начал собираться, но нищему собраться – только подпоясаться. Принцесса не сводила с меня удивленных смеющихся глаз, я же изо всех сил старался быть серьезным. Между нами повисла вполне осязаемая, звенящая тайная общность, закрытый клуб для посвященных, куда более закрытый, чем сказочный круглый стол короля Артура.
«Никто из них не помнил, как вернулся домой» – цитата из «Собаки Баскервилей», кино про которую снимут в том числе и в этих местах в XX веке, как нельзя лучше характеризовала наше с Котом состояние. Всё это время он ждал на улице, заводя знакомства с местными представительницами кошачьего рода, не сводя, однако, взгляда песочных глаз с выхода из дома бургомистра. Как только я нетвердой походкой и с безумным взором покинул лучший дом в центре Выборга, мой спутник сразу подтвердил статус захребетника, устроившись мягкой гирькой у меня за плечами.
Прийти ещё раз, и чтобы был повод – вот то, что я должен был придумать самостоятельно. Надеяться на советника не хотелось, но фактически только он был стабильным каналом связи с принцессой. Условности, чтоб их!
Задание казалось для меня уже отнюдь не простым, каким оно виделось на одном из нижних ярусов Базы в баре «Письменник». Тем более Экселенц, по моёму ощущению, послал меня туда со злым умыслом. Там, где справился бы просто штатный оперативник, мне было делать, по сути, нечего. А в детали, в которых, как известно, обитает Его Превосходительство, меня посвятить никто не собирался.
Спасти Принцессу – что может быть проще! Пособия в виде сказок были мне в помощь, вся эта историография неизменно подталкивала вашего покорного слугу к мысли, что всенепременнейше должен быть дракон, которого следует сокрушить. Будучи человеком разумным, в самом расцвете лет, я всё-таки в них не верил. Ну, может быть, на отдаленных планетах, куда я никогда не летал по причине отсутствия визы в Метрополию… Да и откуда там принцессы, эти ящеры обитали вроде бы исключительно в окружении себе подобных рептилий.
Значит, дракона не будет. Но сокрушить непременно кого-то требовалось, при этом желательно принцессу спасти от неминуемой смерти, а самому выжить и не испробовать лифт наверх (в одну сторону), который ещё не каждому полагался. Проверять это я совершенно не хотел.
И всё же при виде каменных укреплений Выборга мне становилось не по себе. Массивные серые камни, складывающиеся в изогнутые стены, стальная, подернутая рябью вода залива с мостом в сторону города, мощь стреловидных бойниц и странная тишина сразу за пределами городской черты – всё это сразу и навсегда внушало уверенность в абсолютной фатальности Сценария, названного впоследствии «Выборг – Густав».
– Эй, как тебя там!
Окрик вернул меня к действительности, грубо выволок наружу под накрапывающий мерзкий дождик. Наглый взгляд из-под роскошного берета и бочкообразных доспехов принадлежал капитану гвардии Его Королевского Высочества Густава Вазы, чей титул, а тем паче имя, я совершено не запомнил при утренней нашей встрече. Надо было предъявить подорожную и как-то легализовать своё присутствие в свите, раз вчера ночью подчиненные господина капитана надрались в стельку.
– К вашим услугам, капитан, – я склонился в поклоне, не спуская глаз с окружающего ландшафта.
– Пошевеливайся, жабий сын, – из этого я должен был сделать вывод, что поручение этого напыщенного индюка касалось меня и совсем ему не нравилось.
– Не будем через четверть часа в Замке, я тебя лично удавлю твоей же цепью, – его глаза маслянисто скользнули по золотой папашиной цепи. – её высочество хотели тебя видеть, – и зашагал прочь, совершенно не интересуясь, следую я за ним или нет.
Я решил не доставлять ему такого удовольствия, как возможность пропить мою цепь, и бодро зашагал за ним.
Глава 15. Мисс Марпл всё равно бы не догадалась
– Давайте подытожим, милый Леонид Валерьянович, – произнес Мессир хорошо поставленным голосом с нотками искренней заинтересованности. – Вы, батенька, утверждаете, что мой брат недостаточно добр, – он развел руками в совершенном недоумении. – Помилуйте, как такое возможно?
– Ничего не происходит, ничего, из того что я ему предлагаю! – Леонид, вернее Лаврик, с гримасой гневного сарказма сидел перед чёрным резным столом, силясь увидеть в полумраке свечей выражение лица своего собеседника.
– Леонид, – Мессир нарочно называл его земным именем, – может быть, вам квалификация ещё не позволяет? Я готов помочь… любые тренинги, даже верхней группы.
Реплика возымела действие, Лаврик как-то успокоился и начал излагать явно лучше.
– Вначале я был немного напуган. В первые года полтора, наверное, даже смят. Он может же напустить туману. Но потом, потом, – он опять распалялся, – я понял! Он просто ничего не хочет делать! Что я ему только не предлагал. Всё проходит, по его мнению, либо по закрытым Сценариям, которые трогать нельзя, либо вообще никуда не вписывается. А открыть новые? Четыре – четыре! – варианта событий было пять лет назад, когда флот подошел слишком близко, и его можно было в школьный телескоп увидеть через несколько часов!
Лаврик вскочил, потом сел, потом снова встал и вышел из-за стола, путаясь в длинном белом балахоне. Носить его он ещё не научился. Монолог обиженного продолжался уже за спинкой стула.
– Нет, половина агентов бегала в мыле, чтобы затереть данные. Я лично в четыре часа организовал конференцию для этих чёртовых астрономов, чтобы никого на местах не было. И так каждый раз!
Во время беседы видимое настроение Лаврика претерпевало изменения от горячечной истерики до испуганного плача. Было видно, что визит в нижний ярус дался ему нелегко, и участливый, отеческий взгляд брата Верховного, покачивание в нужных местах головой и утвердительные «хм», «да» и «конечно же!» принимались Леонидом Валерьяновичем просто на ура.
Мессир с выражением некоторой брезгливости покосился на стоящие в углу массивные часы, которые услужливо пробили три раза.
– Извините, у вас что-то ещё? – массивная фигура в безупречном чёрном плаще поднялась из-за стола. – Вы же не просто так пришли. Как я понимаю, конкретных предложений у вас практически нет. Вам просто не нравится ваше положение, и присутствует огромное желание сделать население нашей планеты счастливее, – тут Мессир улыбнулся одной из своих безотказных улыбок.
Лаврик молча кивнул.
– Хорошо, мы договорились. Я очень давно ищу кого-то вроде вас, – обойдя стол, он отечески коснулся плеч ангела, – мы поладим, мы обязательно…
Глава 16. Разговоры с Милордом
Лаврик, не забывший ещё своё земное существование, являл собой пример совершенного очеловечивания, когда домашнее животное после многолетней жизни с людьми воспринимает себя человеком, не задумываясь о наличии у него хвоста и четырех лап. То есть он был примером, по сути, обратного процесса, будучи ангелом, совершенно не тяготившимся имеющимися атрибутами в виде крыльев и некоторого свечения вокруг башки. В приёмной у Экселенца он курил с Алисой в предбаннике её Salem, который дозволялось проносить на Базу только ей, выходил в город по своим, только ему известным делам и не расставался с мобильным Black Berry, яростно стуча по клавишам. Всегда хотел спросить, что за мобильный оператор обслуживал Базу, но почему-то каждый раз, когда я смотрел на дисплеи редких телефонов её обитателей, на месте логотипа оператора замечал одну буковку Ё.
Сидя на крыше аппаратной питерской телебашни на фоне совершенно прозрачного осеннего неба, Лаврик задумчиво вертел лапами, постоянно рискуя уронить засекреченный гаджет в огромный запущенный сад за оградой старого телецентра. Потом совершенно спокойно встал, и несильный ветер затрепал белые перья. Набрав номер, он, довольный, кивнул как будто самому себе и мгновенно исчез. Лететь было слишком далеко, и он выбрал более быстрый путь.
Любил-таки Красильников покрасоваться! Когда Белка отвернулась от играющего на площадке во дворе своего дома Никиты, ей на мгновение показалось, что вечереющее небо мигнуло, и снова всё стало как прежде. Только стало яснее, пожухлая листва ярко и тревожно запахла дачей, на которой она давно не была, и стало тревожно. Бесшумно, медленно, величаво, не вызывая никакого диссонанса с расположенной в 15 метрах помойкой, в поле её зрения вплывала фигура в белом плаще с совершенно неподвижными крыльями.
«Грузовик, – подумала она. – В меня. На полном ходу. Моя никому не нужная, нудная, пресная и серая жизнь волшебным образом закончится так быстро. Почему они ездят по дворам совершенно бесконтрольно, тут же дети…» Странно, кошмар не кончался, и самое время было хлопнуться в спасительный обморок. Однако Лаврик поддержал её в тот самый последний момент, когда веки начали закрываться и тошнота подступила к горлу. В этот момент она его узнала. Это был Леонид, который работал вместе с ними в Управлении и был отряжен подрядчиком для успешной организации требуемой активности.
Коснувшись грязноватого асфальта носками поношенных, но сохранивших вид былой надежности докерских ботинок, Леонид Валерьянович томно и загадочно посмотрел на Белку.
– Ничто не предвещало беды, – вдруг басом произнёс он и брезгливо посмотрел себе под ноги.
Автору хотелось бы опустить здесь некоторые подробности вытаскивания бедной женщины сначала из заторможенного, потом истерически хохочущего состояния, поскольку нет нужды утомлять зрение читателя картиной пляшущих букв, составляющих бессвязные обрывки восклицаний, с одной стороны, и басовитого увещевания – с другой. Это не прибавит читателю новых знаний о разговорах ангелов с людьми. Знать ему необходимо только одно: в следующие полтора часа абсолютного времени, куда Лаврик предусмотрительно завернул Белку, было решено многое.
Глава 17. Юстас – Алексу, правила вербовки
– Ты вообще есть? – спросила она, безуспешно пытаясь стереть размазанную тушь. – Я вначале стопудово подумала про грузовик.
– Есть, нет, какая на фиг разница, ты же меня видишь, можешь даже потрогать, – улыбнулся он ей открытой ясной улыбкой.
Ангелы не умеют иначе, они ведь не люди, ничего в них не осталось человеческого. Нет в них так привычного нам патологического, но, чёрт побери, настолько привычного землянам раздвоения личности, когда одна половина хочет сказку, подарить другу мороженое и спасти бездомную собаку, а другая хочет эту сказку испоганить (чтобы не верили никогда), мороженое сожрать самостоятельно и желательно втихаря, а собаку пнуть и, насвистывая «Подмосковные вечера», счастливо пойти дальше.
Ангелы совершенно не умеют врать. В данном случае Леониду Валерьяновичу это было необязательно. Достаточно было просто не говорить половину. Важную, я бы сказал, решающую. Нужно было просто промолчать. Но и в той части, которую он сам себе дозволил произнести, можно было развернуться.
Начал он с краткого, но убийственного разбора её жизни, которая, к слову, совершенно не блистала яркими запоминающимися событиями. Белка слушала его молча, лицо её белело и принимало спокойное, даже отрешенное и веселое выражение. Она сидела на старой, рыжего цвета трубе, изображавшей дворовую оградку; слова как будто проходили сквозь неё, не оставляя никакого видимого следа на лице. Только губы кривились в усмешке.
После наступления более или менее взрослого состояния она не смогла вспомнить границу, после которой её душа закрылась от существующей реальности, нарастив скорлупу напускного оптимизма, проявлявшегося в любой, даже бредовой и безнадежной ситуации. А Лаврик решился этот гордиев узел разрубить. Сразу, не задумываясь, просто следуя инстинктам и искреннему желанию изменить мир к лучшему. Сразу и навсегда, перескакивая через две ступеньки, не замечая. И начал с самого больного. Он специально подбирал слова, которые роились, зацепляясь за выступы черепной коробки. Это были её, невысказанные самой себе, мысли на грани ощущений и ощущения на грани дозволенного самой себе. Наверное, поэтому она ему поверила сразу, ведь от несбывшегося практически невозможно избавиться.
«События происходят во времени» было её любимым выражением, и однажды в её жизни появился человек, который дал ей силы для очередного прыжка. Она была счастлива, абсолютно счастлива. Да, у него было полно недостатков, но, чёрт возьми, какое это имело значение, ведь она его любила. Егор стал для неё всем. Миром, в котором она жила и, наверное, хотела бы умереть. Они поженились, Белка родила сына. И мир, существовавший для двоих, разделился на три части, и она думала, что вот так оно и будет всегда.
Но реальность не дремлет, скрывается в злой засаде, чтобы потом накрыть с головой, обдав не какими-то там брызгами, а целым ушатом ледяной воды. Неправильно понятое слово может посеять зерно, из которого вырастет жестокая обида.
Этот мир не стал исключением. Как в плохом романе, «он вышел покурить, а она решила, что он ушел навсегда». И небеса вдруг превратились в трясину, которая засасывала всё глубже. Она была плотной, но всё же давала возможность дышать, и постепенно Белка привыкла. Временами она смотрела на себя в зеркало и не понимала, почему на неё смотрит оттуда совершенно чужое лицо. Какое-то замученное, с потухшими глазами, но сохранявшее веселое и задорное выражение. В конце концов она начала забывать, какой она была на самом деле тогда, много лет назад, в небольшом домике на Карельском перешейке.
Леониду Валерьяновичу, наверное, было больно. Не знаю. Автор пока ещё не настолько знаком с миром ангелов, чтобы достоверно это описать. Поэтому автору так же неведомо, знакомо ли им чувство жалости или, упаси Бог, вины за содеянное. Его, наверное, грела мысль, что по абсолютному времени Базы всё это здесь уже произошло. Правда, есть одно важное обстоятельство: вмешиваясь в готовый Сценарий, вводить в него заведомо ненастоящих игроков и создавать альтернативные финалы Лаврику по рангу было совершенно запрещено. Но разве это могло остановить молодого и амбициозного помощника Экселенца! Да ни в жисть! К тому же у Лаврика были свои виды на этот полукруглый кабинет.
– Ты же хочешь почувствовать, каково это – играть на грани фола, смотря ему в глаза? Ты же хочешь почувствовать себя живой!
Странный туман белым, непрозрачным липким саваном окутал место их беседы, голоса и звуки двора обшарпанной советской девятиэтажки слились в одно невнятное бормотание, от которого веяло настороженностью и бедой.
– Да. Я бы отдала большую часть своей жизни за такую возможность.
– Тогда завтра ты придешь на работу. И я не буду объяснять тебе, что надо делать. Вольдемар ждёт невероятных событий, и ты его не разочаруешь. И… я тебе ничего не обещаю – никаких благ, счастья до гроба или смерти в один день. Скорее всего, ты ничего из этого не получишь.
Тут Лаврик улыбнулся Белке широкой белозубой улыбкой – просто ангел. Выглядело это, правда, со стороны совершенно по-другому. Это казалось знакомым, только в роли искусителя в старых сказках выступал кто-то совсем другой. Но кто сказал, что предлагать можно только земные запретные блага или чего похуже? Вполне успешно можно торговать и совершенно привычными вещами. Особенно хорошо это удается, если у человека их никогда не было, но ему очень хотелось это иметь. Лаврик решил, что дальше тянуть не стоит. И так сказал слишком много.
– Но ты уже и так без меня всё решила. Единственное, что я могу тебе обещать – это подлинность происходящего. И даже, я бы сказал, некоторую сказочность.
– Ты сказочник? – она спросила совершенно серьезно, как будто узнавала в магазине цену.
– Хуже. Вот заговорился с тобой, а мне пора. Осторожнее, весь наш разговор занял не больше полминуты, не испугай Никиту – он как раз идет от гаражей.
Липкий туман рассеялся, Леонид Валерьянович деловито надел рюкзак на плечи и, не оглядываясь, побрел прочь.
Она даже не спросила, что же будет дальше. Это было не странно. Будто сам бог обреченности Харон увез эти вопросы на своей лодке. Цена, которую придется заплатить, не называлась, однако сам Леонид Валерьянович её знал, поэтому старался не думать. Это счастье – иногда не думать.
