Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! Книга четвертая (СИ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

молчал и слушал меня внимательно.

«Заявились буровики, с ними поехал показывать скважины.

Которые, как ты теперь знаешь, во «Вторник» мы с Игорем Георгиевичем

выставили. Так вот: запаха никто не почувствовал», – слева под «Средой»

нарисовал вторую улыбающуюся рожицу, – «но ночью, как все в партии

знают, ломанули Мирненский ювелирный», – нарисовал в правой половине

маленький домик и подкоп под него. А ниже этих художеств написал:

«Четверг».

«Утром буровики отловили меня у камералки, и ездил с ними

смотреть аварийную скважину – запашок появился, но слабенький.

Противный конечно, но я тогда подумал, что пахнет как и из нашей

глубокой скважины, с сероводородной водичкой», – Дока головой кивнул, о

той скважине все охотники в партии знали, – «А перед этим я разговаривал

с Мирненским опером, нашим с тобой приятелем – Михаилом. Он

приезжал к начальнику партии, ну я под руку и попал. Интересовался

нашими канавщиками: нет ли пропавших на днях. Такой был – Иван

Лопатин. Но вещи его в общаге остались. А уже к обеду стало ясно, что он

ювелирный и ломанул: его ботинки оставили следы в траншее возле

магазина, и на них же Михаил нашел отпечатки пальчиков самого Ивана,

24

совпавшими с отпечатками на стеллажах в магазине». Ниже «Четверга»

нарисовал слева небольшое облачко – появился запашок, а справа – домик

ювелирного, с фигуркой маленького человечка рядом, с лопатой в руке.

«И что получается?», – Дока не выдержал роли пассивного

слушателя.

«Ошибаешься, если думаешь, что расчлененка в скважине и

ювелирный связаны».

«Это почему же?» – возмутился напарник, – «Может, ювелирный

вдвоем брали, и напарника Иван твой (почему мой?) мочканул, что б не

делиться!»

«Не получается», – я подвинул лист бумаги к нему поближе, – «в

ночь на «Среду» ювелирный обокрали, из скважины потянуло в четверг. А

мы прекрасно знаем на примере сайги, что даже при местной жаре запашок

появляется не раньше, чем на третий день. А если учесть, что в скважине

все же попрохладней, чем на солнце, то и запашек почувствуется попозже,

может к вечеру третьего дня», – Дока промолчал и почесал затылок.

«И это не все», – слева под «Средой» я нарисовал на бумаге

самоходную буровую, – «с утра наши буровики рядом с вонючей скважиной

начали бурить свою, которую я показал. И привести туда человека на

убиение, или уже в частях, можно было только до них и никак не позже», -

теперь Дока озабоченно вздохнул.

«Но если от момента появления запашка отойти назад, на два с

половиной дня как минимум, то расчлененка в скважине появилась», – я

показал карандашом, – между «Понедельником» и «Вторником». Причем

человека к скважине не привели, а принесли…» – замолчал и задумался,

потому что вспомнил пробный мешок, который нашел, возвращаясь с

рудного гнезда в партию пехом. Уж не в таких ли мешках и приносили?

Нарисовал под «Понедельником скважину, в которую что-то бросают. Доке

смотрел, но пауза в разговоре не устраивала:

«Хотел сказать, что принесли уже в кусках?»

«Хотел», – подтвердил возникшее у меня предположение,

требующее обязательной проверки, – «иначе рядом со скважиной мы кровь

обязательно бы заметили, а ее точно не было!»

«Получается, что ювелирный с расчлененкой не связаны», – Дока

со стула поднялся, и с задумчивым видом возле стола потоптался, – «Кто ж

тогда в этой скважине, и почему туда попал?»

«Понятия не имею», – пожал я плечами, – «В последние дни из

партии исчез только Иван Лопатин, с драгоценностями из ювелирного. Но

ведь и приезжие всегда есть, кто работу ищет, а кто и …стянуть, что под

руку попадет. Из этих кто-то в скважину и отправился».

«Пораспрашивать ребят надо», – тут же нашелся Дока, – «Может,

кто-то что-то и видел».

«Пораспрашивай», – не стал отговаривать, – «только не сегодня.

Расчлененку достанут, в морге сложат – глядишь, и определится, кого

судьба–злодейка не пощадила».

25

«Мы что, сложа руки сидеть будем?» – с его характером это было

невозможным. Найти труп, и просто передать его ментам? И не

попробовать понять, чей он и как в скважине очутился в разобранном виде?

Я подвинул лист бумаги к себе, и терзаемому жаждой действий

улыбнулся:

«Есть еще одно», – ниже написанного на бумаге добавил -

«Пятница»; слева под ним нарисовал облако и заштриховал его показать,

что с высокой концентрацией вонизма, и мешок рядом, похожий на

пробный, что нашел по пути от вонючей скважины в партию.

«Это что?» – торнул Дока в мешок пальцем.

«Валялся рядом с дорогой. Кажется, в таких расчлененку к

скважине и носили – кровь на нем есть, а шерстинок зайца или сайги –

нет».

«А сейчас где?»

«Там же», – и понимая, что тут же получу предложение за этим

мешком смотаться, погрозил пальцем, – «Только не сейчас! Он от скважины

метрах в двухстах, у ментов на виду! Зачем нам светиться?»

Продемонстрировал мне сожаление, а может и возмущение

мешающими ментам. Потолкался со столом рядом:

«Вечером съездим! Не будут же они (менты, то-есть) до ночи

ковыряться!» – и с твердым убеждением, что обязательно это сделаем,

посмотрел мне в глаза.

Не стал возражать, а кивнул на бутылку на столе. Дока жест понял,

остатки водки по стаканам разлил.

А вечером съездить за мешком не получилось: в партии появился на

Уазике Михаил, нас с Докой отловил, и устроил прямо в кабине совещание.

Начал его с потрясающей новости!

«Все что лежало в скважине – мы подняли. В морге что можно –

врач сложил. Получился Иван Лопатин».

«Как Лопатин?» – крикнули мы с Докой разом. А дальше уже я один

добавил:

«Он же в ювелирном наследил, а расчлененка в скважине появилась

на два дня раньше!»

«То-то и оно», Михаил полез за сигаретой, – «врач мне это же самое

сказал.

«Может, и не Лопатин это?» – влез Дока.

«Точно Лопатин», – Михаил глубоко затянулся и долго выпускал из

легких отраву, – «я, когда ориентировку составлял, всех его знакомых в

партии пораспрашивал. Так вот: на левой руке половина большого пальца

отхвачена, топором. Рубил мясо, ну и отчекрыжил, может по пьяни. У

трупака – тоже пол пальца нет. Да и другие детали сходятся, так что

Лопатин точно».

«А как тогда в ювелирном мог наследить?» – поинтересовался Дока

от себя, и от меня тоже.

26

«В этом вся и заковырка», – Михаил усмехнулся, – «правой кисти

Лопатина в скважине не оказалось, и чьи отпечатки пальцев в магазине –

под вопросом».

«А следы ботинок в траншее?» – не мог успокоиться Дока.

«Ботинки Лопатина, но получается, что в траншее если он и

топтался, то уже трупом. Значит, был кто-то другой». Дальше Михаил

внимательно нас с Докой по очереди оглядел, и новость выдал совсем

запредельную:

«В черепушке Лопатина две дыры – входное и выходное отверстия

от ружейной пули шестнадцатого калибра. Стреляли со спины».

Нифига себе! Получается, что в ювелирном Лопатина кто-то

талантливо подставил. И отпечатки в траншее – его ботинок, и отпечатки

пальчиков в магазине – его тоже, только оставлены предварительно

отрубленной правой кистью, которая в скважине отсутствовала. Жестоким

оказался настоящий преступник! Не пожалел человека, с которым знаком

был точно!

«Настоящий преступник – у вас в партии», – Михаил не успел

договорить, а мы с Докой уже головами кивали, – «Думаю, один из ваших

канавщиков, раз про Лопатина многое знал, и даже его ботинками смог

воспользоваться, а потом к его же вещам в общаге подбросить. И с

кистью…это ж надо додуматься: отрубить, и наследить ею в магазине!»

«А чем мы помочь можем?» – Дока не сдержался предложить наше

участие в расследовании. Михаил усмехнулся, отлично понимая его

устремления, и повернулся ко мне:

«Все о Лопатине: с кем дружил, с кем выпивал , к кому ходил в

гости, кто помогал выходить их запоев. Кто, наконец, чаще других

приходил к нему на канавы. Ну и подумать о месте, где могли прострелить

голову: возле его канав в поле, в самом поселке, или рядом с ним. Дерзайте,

в общем, и мне в случае чего звоните».

«Попробуем», – ответил я, показав неуверенность.

«Сделаем!» – бодро отрапортовал Дока, в некоторой мере

неуверенность мою компенсировав. А дальше Михаил нас предупредил:

«Насчет расчлененки в скважине – уже не скроешь, несколько

человек к нам подходило, когда из скважины доставали. Так что и вы

можете не молчать. Но никому ни слова, что там оказался Лопатин!

Говорите, что мужик, а кто – понять невозможно: голова разрублена, лицо

расквашено, пальцы правой руки отсутствуют, одежда тоже», – посмотрел

на Доку, – «Понимаешь, зачем это?»

«Что б настоящего преступника не спугнуть!» – бодро отрапортовал

тот.

«Почти правильно», – отметил Михаил и повернулся ко мне, – А ты

как думаешь?»

«Что бы спугнуть в нужный момент, когда вы все дороги и железку

перекроете!»

27

«Вот это полный ответ», – похвалил меня опер, и из машины нас

выставил. После чего Дока не замедлил с вопросом ко мне:

«Что завтра будем делать?»

«Ты – что хочешь. А меня с женой в гостях ждут», – и отвернулся в

стороны, вроде как что-то там увидел. Дока в удивлении от моей

пассивности – место искать надо, где канавщика грохнули, а не по гостям

шляться» – замер столбом, на пол минуты, потом наоборот, задергался в

ускоренном темпе:

«Тогда я один вокруг скважины побегаю, может, кисть где-то

рядом валяется!»

«Побегай. Только с чего бы преступнику, если он Лопатина

недалеко от скважины застрелил, вначале ее в ювелирный тащить, а потом

к месту убийства возвращать?» – это я говорил, уже вспомнив, что, когда

ездили с Игорем Георгиевичем выставлять скважины, недалеко от рудного

гнезда вился дымок. Может, костерком не пацаны развлекались, а горела в

нем одежда убиенного Ивана Лопатина? А рядом, может, его и на куски

разрезали? Тут же принял решение:

«Утром за мной заедешь!» – Дока бросил на меня взгляд

победителя. Его взяла!

Поваляться в кровати, по случаю субботы подольше, Андрею не

пришлось. Жена разбудила, раньше времени, даже погладить под

ночнушкой ей спинку не успел, что уж говорить о более существенном.

Спрыгнула с кровати, и на его глазах меняя ночнушку на трусики и халат,

затрещала со скоростью пулемета:

«У нас масса дел! Так что поднимайся – позавтракаем, и в Мирный

поедем, за продуктами. В нашем магазине выбрать нечего, а перед Юрием

Васильевичем и Светой я краснеть не хочу!»

Андрей смотрел, на эту..соблазнительницу, на пару секунд

представшую перед ним в обнаженном виде, и очень пожалел, что не

проснулся раньше. А то б…мог в переодеванием с удовольствием помочь.

Но эта чертовка взгляд его заметила, о желаниях отлично поняла, и с

показным изяществом поправила на себе халат, полностью скрыв под ним

вызывающе соблазнительные выпуклости.

«Вставай, вставай!» – с улыбкой, – «Смотреть на меня вечером

будешь, если с делами справимся!» – и покачивая попой –показушно и

очень соблазнительно – прошла на кухню. Андрей не замедлил с кровати

соскочить, в настроении уже отличном, от одного только намека насчет

вечернего смотра, который – а вдруг? – перейдет в интимные ласки, и

может даже – до «любви» дело дойдет.

Прошел во двор умыться, а когда вернулся, Инна уже разливала по

чашкам кофе. И сразу затараторила:

«Нам нужно хорошее мясо найти», – улыбнулась, и мельком на

Андрея глянула, – «Юрий Васильевич постоянно шашлыки из сайги делает,

а ты не охотник, и мне придется делать плов», – Андрей тут же пожалел, что

28

он не охотник – так захотелось жене угодить. Потому что была она весела,

глаза светились, ему улыбалась, а халатик немножко раскрылся, и то, что

она недавно под ним запахнула, сейчас наполовину предстала перед

взором мужика. Как она сейчас хороша! И в Мирным хочет ехать с ним, а

не с ненормальными подругами, У кого на уме одни магазины с женскими

шмотками! И…. насчет вечера намекнула!

В Мирный они добрались быстро, на попутной легковушке. А в нем

застряли надолго: Инна прошлась по магазинам, потом посетили местный

небольшой базарчик, и только на нем у частника купила понравившееся ей

мясо. Хотя чем оно отличалось от магазинного – понять Андрей не мог.

Здесь же купила зелень и овощи – эти то от магазинных отличались в

лучшую сторону, ежу понятно. Потом опять по магазинам: хлеб, конфеты и

печенюшки, водка, шампанское, лимонад – все ложилось в сумку, в ней уже

не оставалось места, и таскать становилось все труднее. Но об этом молчал,

потому что сопровождать жену и наблюдать, как она выбирает нужное,

разговаривает с продавцами, и даже как на нее посматривают мужчины, а

потом и на него с завистью и сожалением, что не им досталась такая

красивая женщина – Инна это отлично видела и всем расточала улыбки –

Андрею было приятно.

Домой с покупками добрались к обеду. Сразу под душ, Инна

конечно первой. А когда Андрей, после нее, в одних плавках, зашел в дом,

соблазнительница лежала на кровати, в одних трусиках! Не различая

ничего вокруг, кроме знакомого до мельчайших черточек, и все равно

неодолимо манящего тела, он на секунду замешкался, но ноги сами!

поднесли его к кровати.

Инна не выразила возмущения, когда он прилег рядом. И даже

улыбнулась, когда рука – тоже сама! – потянулась к мало затронутым

загаром прекрасным бугоркам. Но словами привела мужика в смятение:

«Я от тебя жду и жду, что б лапочкой назвал, кисочкой, или

Инночкой. А ты – пень бесчувственный!» – и руку его на полпути

остановила. Но не оттолкнула.

«Я боялся!» – выскочило из Андрее совсем не то, что в данный

момент было нужно, и он тут же поправился, – «Ты для меня не только

лапочка, кошечка, Инночка! Ты для меня все! Я же без тебя жить не могу!»

– почувствовал, что преграда его руке ослабевает, и с замирающим сердцем

уткнулся лицом туда, в ложбинку между прекрасными бугорками, сразу

ощутив их упругость и тепло. Инна на мгновение замерла, потом голос ее

он услышал:

«Тогда скажи, что меня любишь!»

«Люблю!» – он оторвал голову от ее груди, поцеловал в губы, и она

это позволила. Дальше позволила все остальное.

Воскресенье.

29

Из-за мерзкой привычки Доки заявляться ни свет ни заря, встал

пораньше. И в полном боевом встретил Урал на подъезде к дому. Водила

лихо развернулся, почище крутого каскадера в хорошем боевике, и

затормозил, остановив напротив меня люльку. Покатили искать вещьдоки,

связанные с поднятой ментами из скважины расчлененкой. Хотя можно

было и не катить, а пройтись пешочком, от партии то – всего пол

километра, ну может чуть больше. Но таков Дока: он от крыльца дома до

туалета без удобств во дворе готов на мотике ездить.

Через минуту остановились: знакомый мешок валялся на старом

месте. Я еще удивился, почему буровики его не забрали или хотя бы

проверили, они же каждый день по этой дорожке катаются на работу. Но и

Дока его вчера не замечал, как не заметил и сейчас, и в голове у меня

мелькнула мысль, что не очень он с дорожки и виден, просто в силу

профессии, в поле мне постоянно приходится смотреть вокруг и под ноги, и

я уже настолько «пригляделся», что различаю и замечаю то, что другим не

дано. Вот и сейчас: от Урала мы шли рядом, а мешок Дока заметил только-

только. И сразу к нему полетел, оставив меня позади.

«Точно в крови, и без шерстинок!» – встретил сияющей

физиономией, и вид принял серьезный, – «Только почему один? В рюкзак

четыре вмещается, если в них мясо сайги затарить!» – теперь от меня ждал

ответа. Я пожал плечами:

«Не знаю. Может, остальные где-то здесь валяются рядом, поискать

надо», – Дока тут же начал оглядываться.

С пол часа мы крутились, проверяя кусты, траву, развалы камней. И

никаких дополнительных мешков не нашли.

«Поехали!» – это я Доке в форме приказа, если не остановить, он же

будет бегать здесь до вечера. А меня с женой на обед ждут.

С третьей попытки все ж меня услышал, подъехали к скважине,

принесшей из-за моего любопытства море забот и проблем Мирненским

ментам. Тем же керновым ящиком она была прикрыта, и слабенький

запашок ощущался, если и не из нее, то от щебенки рядом, на которую

возможно что-то из скважины попало, когда расчлененку из нее доставали.

Дока собрался керновый ящик приподнять и в скважину заглянуть, но я его

остановил:

«Ничего не трогай. Потом вонять будешь, как вчера, а водопровода

здесь нет!» От ящика он отскочил, уже задавая мне вопрос:

«А что делать будем?»

Я молча махнул рукой – двигай за мной – и пошагал по долинке, где

мы стояли, в направлении того дымка, который я и Игорь Георгиевич

заметили ранним утром, когда ехали на рудное гнездо выставлять

скважины. И пока мы шли – всего то ерунда, метров сто пятьдесят-двести –

я об этом дымке Доке рассказал. И получил ожидаемое: он сразу же

остатки костра начал выискивать.

Нашли их без проблемы – черное пятно не очень-то спрячешь, даже

в кустах. Мелкие угольки, пепел, обугленные остатки материи, и следы

30

вокруг – мы с Докой тормознули, что бы ненароком следы не затоптать, и

начали их разглядывать.

Явно оставлены сапогами, какие выдают всем партийским

полевикам, но отпечатки паршивенькие, такие ментам не помогут. Мы

осторожно, то-есть стоя на месте, детальки местности рассмотрели, и

выделили ближайшие пару кустов, где можно наломать сухих веток для

костра, и где побольше песочка. На этом песочке и нашли приличный

отпечаток сапога. Осторожно его прикрыли ветками и травой, что б не дай

бог самим не испортить, и так же осторожно подошли к кострищу.

Жгли одежду, не иначе, но не из грубой ткани – кусочки обугленной

материи об этом свидетельствовали. Палочкой я угольки и пепел

пошевелил, и нашел маленькую оплавленную пуговицу, каких на рабочей

одежде не бывает. А Дока разглядел маленький обугленный кусочек

брезента, и сделал правильный вывод:

«Шмотки сюда принес, и пробные мешки, которые мы не нашли

возле дороги, только», – почесал репу, – «почему то остатков обуви не вижу,

а должны быть: стопа, когда мы ее из скважины подняли, была голая.

Значит, что-то здесь должно было сгореть».

Правильно Дока рассуждал, только не учел, что ботинки Ивана

Лопатина преступнику были нужны, они должны были оставить свои

отпечатки у магазина. И напрашивался вывод, в котором я уже не

сомневался: если жгли в костре не рабочую, а выходную одежду, то среди

нее ботинок не было. И если мы сейчас на всякий случай здесь побегаем, а

место, где труп расчленили не найдем, в чем я почти уверен, то Лопатина

застрелили в партии. Потому что только там он мог быть в выходной

одежке. И в ботинках, которые убийца снял, что бы потом в них

потоптаться у ювелирного, и подбросить позже в общагу к вещам

Лопатина.

Я, когда Доке все рассказал, встретил понимание. Но и пробудил

желание разобраться с последней непоняткой. А потому с час мы бегали от

кострища в сторону партии, и ничего, что свидетельствовало бы о недавнем

расчленении тела, не нашли. Значит, одежду Лопатина и его самого сюда

принесли уже в частях!

«В партии грохнули, и там же на куски разрубили», – Дока признал

мою версию. А как по другому вынести из поселка тело? Только в пробных

мешках.

«Тогда», – я этому детективу-любителю улыбнулся, – «задачка у нас

определилась: найти дом или сарай, в котором Лопатину черепушку

прострелили. Кто-то выстрел должен был слышать». Дока прямо расцвел:

дело для него нашлось! Причем расспрашивать партийских можно и без

моего присутствия. Раз меня больше интересуют всякие приглашения, на

обеды.

Возле кострища мы ничего не тронули – оставили для ментов, – а

пробный мешок возле дорожки на всякий случай забрали. И покатили в

партию, я – готовиться к обеду, а Дока – с намерением кое с кем

31

поговорить, насчет возможного в партии выстрела в «Понедельник», или в

ночь на «Вторник», то-есть, почти неделю назад. Вечером обещал ко мне

заглянуть, поделиться успехом.

«Будешь мне помогать», – предупредила Инна, – «никуда не уходи!»

А куда уходить, после вчерашнего вечера? После всего, что между

ними было? И, главное, зачем, если она и сегодня утром позволила Андрею

кое-что у себя погладить, почесать спинку, и даже ему помурлыкала? Когда

и сейчас весела, ему улыбается и просит помочь, то-есть, хочет быть с ним

рядом?

До двенадцати у него не было свободной минуты. Инна

командовала, он команды исполнял: мясо вымыл, овощи резал на салат –

меленько-меленько, как командирша показала. Сбегал к знакомым, принес

пару стульев, в комнате (не кухне) протер мокрой тряпкой стол, окно, даже

стены, что б не было случайной паутины; вымыл пол.

Инна занималась пловом: что-то в большой утятнице поджаривала,

засекая время на часах, наконец накрыла утятницу крышкой и сделала

маленький огонь на плите. Теперь занялась маринованными грибочками,

селедочкой, и..еще чем-то, совсем Андрею незнакомым.

Наконец прошла из кухни в комнату, попросила передвинуть стол в

другое место, застелила его новой скатертью, достала стаканчики из ранее

даренного им сервиза – большие и маленькие, красиво на столе их

расставила….. К часу к приему гостей все было готова, и Инна

выпроводила мужа на улицу, что бы не мешал ей «прихорошиться».

Побродив по поселку и через час вернувшись, Андрей ее не узнал.

Никогда Инну, его Инночку такой не видел! Красавица! Желание ее обнять,

или хотя бы прикоснуться, было неодолимым – под действием неведомой

силы шагнул к ней, протягивая руки.

«Подожди!» – прошептало чудо, глядя ему в глаза и улыбаясь, -

«Через полчаса придут гости, и времени у нас нет. Так что», – подставила

щечку, – «поцелуй, и все, на большее не рассчитывай!»

После таких сладких слов, Андрей осторожно, как хрупкую

драгоценность, щечку поцеловал, и ….сразу успокоился, чего с ним

раньше, когда жена привычно фыркала и возмущалась, никогда не

случалось. Как много значит ласковое слово!

Обед прошел чудесно. Вначале Андрей немножко смущался, и

Инночке пришлось на себя взять обязанность тамады. Но, когда несколько

раз выпили, посмелел и в разговорах участие начал принимать -

затрагивали они очень интересные темы. Насчет событий вокруг

ювелирного магазина. К его удивлению, Юрий Васильевич оказался

настолько в курсе этих событий и знал такие подробности, что не только

Инна, а и Света слушали его с горящими глазами и не давали остановиться.

Потому что только сейчас узнали, что, оказывается, кроме преступления в

ювелирном магазине, из которого местный канавщик Лопатин похитил

драгоценности и с ними исчез, рядом с партией произошло другое

32

преступление, в результате которого в старой заброшенной скважине

оказался расчлененный труп, с пробитым пулей черепом!

Дамы возбудились настолько, что уже не просили, а чуть ли не

требовали рассказать, как этот труп нашли, на сколько частей был разрезан

и как эти части выглядели, когда их из скважины подняли. Но Юрий

Васильевич от неприятных подробностей талантливо ушел, сказав всего

лишь одну фразу:

«Вы лучше подумайте и вспомните, не стрелял ли кто в партии в

начале этой недели. Голова то у трупа – пулей пробита!»

Дамы вмиг задумались, теперь глядя друг на друга. А Андрей

побледнел – это он почувствовал: по телу пробежала волна холода, какой он

еще никогда не ощущал. Потому что вспомнил, как совсем недавно говорил

Юрию Васильевичу о шкафе, уроненном соседом в комнате за стеной, и

получил совет этого соседа навестить, вдруг человек застрелился.

Андрей тогда проверил – сосед жив, шкафа не имел и отговорился

уроненным ведром с водой, у которого отлетела ручка. Но тогда ручка была

на месте! А позже сосед его к себе пригласил, выпить, и на этот раз ручка

от ведра лежала отдельно, как бы специально положенная на виду! Тогда

Андрей еще подумал: врет мужик, не ведро на пол ронял. Но что у него

грюкнуло? Может, действительно из ружья выстрелил, как Юрий

Васильевич предположил?

Дамы успели переключиться на обсуждение очередного, не менее

важного вопроса о судьбе похищенных драгоценностей, и теперь

предлагали друг другу фантастические варианты, а Юрий Васильевич их с

улыбкой слушал, и не мешал упражняться в краснословии. Потом он

дотронулся до Андрея, показал глазами – давай выйдем – и оба из-за стола

поднялись, прошли во двор.

«Женщины при деле – есть о чем поговорить», – улыбнулся хозяину,

– « ну а мы свежим воздухом подышим!»

Андрей тоже улыбнулся, кивнул головой, что согласен, и

неожиданно для себя озвучил больше всего ему же мешающую мысль:

«А у соседа», – показал рукой на угол дома, где тот занимал комнату,

– «ничего не падало. Ни шкаф, ни ведро. Может, он действительно, как вы

говорили, из ружья выстрелил?»

Юрий Васильевич долго на него внимательно смотрел – так

показалось – потом предупредил:

«Об этом – никому ни слова! Жене в первую очередь!»

«Конечно, конечно!» – Андрей уже собрался осенить себя крестным

знамением, в подтверждении, что так и сделает, но не рискнул. А

всезнающий гость попросил:

«Расскажи, что в комнате соседа тебе в глаза бросилось».

Андрей и рассказал, что при первом посещении удивился чистоте,

которой при втором уже не было. И ручке от ведра, которая, по словам

канавщика, выскочила и ведро на пол упало. Хотя ручка тогда была на

месте, и хозяин – как Андрей вспомнил – постарался собой ведро

33

загородить. А при втором посещении она показушно лежала отдельно, и

никто ее не загораживал.

Юрий Васильевич выслушал, еще раз предупредил:

«Смотри, никому!» – и даже погрозил пальцем. После чего они

вернулись к дамам.

Почти все выпили, половину приготовленного съели, и обо всем

возможном поговорили. После чего гости Инну и Андрея поблагодарили, и

довольные ушли домой. А хозяева, переодевшись, занялись наведением

порядка. И, когда его навели, очень рано залезли в кровать. Андрей хотел

уже подкатиться к Инне поближе, потому что момент был подходящим, но

она, глядя в потолок, почему-то заулыбалась, и заговорила:

«Света мне сказала, что у них каждое воскресенье гости бывают, и

Юрий Васильевич шашлык делает. А мы все одни и одни!» В последнем

она, положим, не совсем права, до сих пор одним в доме сидел Андрей, а

Инночка обычно отсутствовала. Но напоминать об этом Андрею не

хотелось, и он промолчал.

«И, что бы ты знал», – мельком на Андрея глянула, – на следующее

воскресенье она нас в гости пригласила!»

«На шашлык?» – непонятно с какого перепуга сорвалось у Андрея с

языка.

«Может и на шашлык!» – Инночка чуть-чуть к нему подвинулась.

«Ружье себе куплю», – Андрей уже представил, как он делает

шашлык, из самолично добытой сайги, – «а Юрий Васильевич охотиться

научит!»

«Купи, купи», – поддержала его …соблазнительница, и подвинулась

к нему поближе. Остальное Андрей сотворял уже на автомате, ничего не

соображая.

Когда отдышались, успокоились, и Инночка как это было раньше от

него не отвернулась, Андрей наконец решился. Спросить то, о чем думал

все последние дни, одновременно с надеждой и страхом:

«Инночка, скажи пожалуйста…, только не обижайся..», – никак не

мог перейти к главному!

«Что сказать?» – улыбнулась мадам, поощрительно.

«Ты так изменилась!» – и продолжить никак не мог!

«Как»? – теперь мадам к нему повернулась лицом.

«Ну…раньше ты одна к подругам бегала. Гости к нам не приходили.

И…», долго молчал, никак не мог решиться – «всего два раза в неделю у

нас было!»

Инночка подвинулась к нему еще ближе, руку свою положила ему

на спину и пошевелила пальчиками. От чего по телу прокатилась волна

блаженства. И начала объяснять:

«И ты не обижайся!» – пальчиками второй руки пошевелила у него

на груди, – «раньше ты букой был. Все работа и работа, книжки какие-то

читал, со всякими чертежами и формулами. И друзей у тебя я не видела. И

со мной никогда не ругался! А потом….», – немножечко помолчала, и уже

34

тише и ласково продолжила, – «я подруг послушала, что их мужья

вытворяют дома и какие они козлы, и поняла, что ты лучше всех! И на

работе тебя уважают! И… даже в постели с тобой каждый день

приятно….баловаться!»

Дальше, когда Инночка лежала рядом и лицом к нему, столь

приятные слова слушать Андрей не смог. Руки сделали заложенное

природой движение, и она – без возражения! – оказалась на спине, а он на

ней, и оба сегодня уже второй раз, спеша и помогая друг другу, полетели в

миг блаженства.

Вернувшись из гостей, Света быстренько переоделась и плюхнулась

на кровать, предупредив:

«Час дай мне отдохнуть – не лезь, не приставай, не вздумай

разбудить!»

Я улыбнулся, поцеловал ее в щечку, и ущел в другую комнату. Что

бы заняться срочным делом. Достал лист бумаги, с расписанными по дням

событиями прошлой недели, и прежде всего кое о чем над ним

повспоминал.

По словам Андрея, в «Понедельник», у соседа что-то грюкнуло. Но

точно не шкаф упал, потому что того не было, и с большой степенью

вероятности не ведро. А если был выстрел?

Я еще подумал, другого объяснения не нашел, и на бумаге под

«Понедельником» с правой стороны нарисовал человечка с ружьем,

вылетающим из нее дымком и пулей. Тоненько нарисовал, что б легко

стереть. Еще подумал, и ниже ружья нарисовал мокрую тряпку на доске –

это в комнате наводилась чистота, после выстрела. На которую Андрей

обратил внимание во «Вторник», когда слегка под шофе (приходил ко мне с

бутылкой вина) вздумал проверить, не застрелился ли сосед случайно. Но

наводилась она раньше, по крайней мере ночью. Днем то канавщик был в

поле, махал лопатой.

И что получается? Да никогда ни у одного канавщика не возникнет

желание ночью делать уборку, тем более мыть пол! Значит, была причина.

А если выстрел реален, то реальна и кровь после него. И эту кровь сосед

Андрея ночью и замывал!

Я тут же ружье с дымком и пулей на бумажке жирно обвел, что б

уже невозможно было стереть. И посчитал, что выстрел – был! А после нее

была кровь, которая и замывалась! Подрисовал человечка, которому пуля

летит в голову.

Теперь пойдем дальше: во «Вторник» мы с Игорем Георгиевичем

ездили рано утром на рудное гнездо выставлять скважины, и видели дымок.

Вчера до обеда мы с Докой место костерка нашли, а в нем остатки

сожженной не рабочей одежды. И что получается? А то, что в ночь на этот

же «Вторник» из партии вынесли труп в разобранном виде, бросили его в

глухом месте в старую скважину ( к которой в этом году никто на машине

не подъезжал), а одежду в сторонке на костерке сожгли. Потом, наверное,

35

этой же ночью, или утром, сосед Андрея и сделал у себя капитальную

уборку.

Я еще подумал над бумажкой: все сходится! Даже момент

появления запашка из скважины: расчлененный труп появился в ней ночью

на «Вторник», пролежал этот день, потом «Среду», и проявил себя

запашком в «Четверг».

У меня последние сомнения отпали: убийца Ивана Лопатина – сосед

Андрея! Он же и ювелирный обчистил, по другому не получается. Но как

все умно организовал, как решился на убийство невинного человека, только

ради того, что бы отвести следствие в сторону?

Бог шельму метит – еще раз убедился в этом. Ну кто, если не он,

свел убийцу, который наверняка знал о старой скважине в глухом месте, и

нас, геологов, которым это место срочно понадобилось для бурения