Текст книги "Трофики"

Автор книги: Александр Варго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Подождите, как же так, – растирал виски Олежка. – А как же Борька? Мы оставим его?

На него набросились чуть не с кулаками. Какой еще, к дьяволу, Борька! Нет никакого Борьки, убили Борьку, утащили в туман и там съели! И Рогачеву не проглючило, и хрюкающие звуки имели место, и следы, отпечатавшиеся в глиняной проплешине, принадлежат не самым добропорядочным гражданам! Здесь что-то происходит, что-то страшное, неужели не понятно? И вовсе не кино здесь снимают! А если Борька выжил и не дурак, то обязательно догонит… Руслан, отмахнувшись от жалобно смотрящей на него Аллы, припустил по деревне в западном направлении, но встал как вкопанный. Наползающая дымка мигом отрезвила. Всем уже чудилось, как шевелятся в ней клешни, разверзаются кровожадные пасти…

– На восток! – бросила клич Рогачева. – Не растягиваться, сопли не жевать! Подумаешь, лес – обойдем урочище, пролезем через скалы и выйдем к машине!

Организованного отступления уже не получилось. Ульяна семенила рядом с Олежкой, бросая взгляды по сторонам. Она уже толком ничего не видела – рябь плясала перед глазами, пот заливал лицо. Неуклюжий Руслан опять куда-то провалился, выбрался сам, бежал за товарищами, умоляя не спешить, подождать его. Мелькали мрачные избы, похороненные под грязью огородики. За околицей уже не было ничего похожего на дорогу. Местность вздымалась то вверх, то вниз, громоздились камни, гигантские глиняные валуны. Генка вырвался вперед, первым взобрался на травянистый обрыв и пропал в дебрях колючего шиповника. Когда подоспели остальные, он выбирался обратно с перекошенной физиономией. Он пропорол щеку, порвал штормовку.

– Добро пожаловать в ад, горожане! Можно пробиться через кусты, но дальше скалы, там вообще отвесная стена!

– Да что ты свистишь, идиот, такого не может быть! – взвыл Руслан и опрометью бросился в кустарник. Остальные топтались перед зарослями, не решаясь лезть за ним.

За шиповником возвышалась плотная стена деревьев – осины, ивы. Скалы там действительно были – чернела в прорехах листвы непроницаемая стена. Руслан вернулся довольно быстро, измазанный, со свежей царапиной. Вывалился из кустов, рухнул на колени, тупо уставился в пространство.

– Нездоровится, брателло? – хищно оскалился Генка и похлопал его по плечу.

– Да пошел ты! – взвился Руслан.

– Идем в обход! – повелела Рогачева, которой не терпелось взять бразды правления в свои руки.

Люди двинулись направо вдоль опушки, перебирались через коряги, залежи перепревшего бурелома. И через минуту сразу двое угодили в замаскированную ловушку! Первой попалась Алла, под ней поплыл грунт, перемешанный с камнями и прелой древесиной. Она замахала руками, потеряла равновесие и поехала со склона, одновременно погружаясь в мешанину перегноя. Пока остальные ловили ворон, к ней метнулся Артем и тоже чуть не скрылся в рыхлой массе! Истекая желчью, извлекали обоих – вытащили с ног до головы перепачканных, ошарашенных. Выход с юга оказался полностью перекрыт. Похоже, не так давно с холма сошел оползень. Возможно, дожди потрудились или еще какая причина. Сила сцепления напитанных влагой грунтовых пород оказалась меньше силы тяжести, вся масса поверхностного слоя пришла в движение и сползла вниз, вывернув кустарники, молодые деревья.

Тут творилось что-то невообразимое – поваленные деревья на опушке вставали неодолимой баррикадой, щетинились сухими сучьями. На склоне было месиво, соваться в которое не хотелось ни за какие коврижки. Генка робко предложил прорубить просеку, но на него посмотрели как на конченого придурка. Ни топоров, ни ножей у людей не было, все осталось в машине. Очумевшие, дико уставшие, они потащились в обратную сторону и какое-то время пробивались сквозь переплетения ветвей. На севере вставала монолитная скала, испещренная прожилками тусклых минералов – похоже, этот бастион окружал урочище до самого въезда. Справа серел просвет между ворохами листвы.

– Отлично! – возликовала Рогачева. – Углубляемся в лес, фигня осталась!

И это была последняя фраза, высказанная на оптимистической ноте. Люди пыхтели, пробираясь между деревьями, цеплялись за сучья, торчащие из стволов, отлепляли от себя паутину. Многие деревья были переломаны, тяжелые ветви валялись на земле, образуя неодолимые заслоны, висели на соседних деревьях.

Первым ойкнул Семен, когда нога продавила вязкую кочку и куда-то провалилась. Он схватился за висящую рядом ветку, удержался. Ульяна с ужасом почувствовала, что и у нее из-под ног уходит твердая земля. Под ступней что-то чмокало и пузырилось. Ей повезло, что она шла в арьергарде. Олежка проворчал, что только болота им не хватало. И тут завыла сиреной Рогачева, снова охнул Райдер! Последний догадался упасть плашмя, когда испытал головокружительное чувство погружения – что и спасло его от дальнейших острых ощущений. Опомниться не успели, как под ногами разверзлась гнилая топь. Ее практически полностью затянула трава и мелкая ряска, со стороны напоминающая мох.

«Маскировка» оказалась идеальной. Семен, извиваясь, дотянулся до ближайшего дерева, схватился за сучок, стал подтягиваться. Рогачева же ухнула в трясину со всей своей молодецкой удали! Она ошарашенно хлопала ресницами, недоверчиво глядя, как ее засасывает. Попыталась выдернуть ногу, но лишь быстрее стала тонуть. Прошли драматические секунды, прежде чем до нее (да и до прочих) дошло. Она испустила душераздирающий визг – как будто на нее набросилась стая диких полевых мышей, завопила во все легкие:

– Чего уставились, тону же, спасайте!!!

Все пришли в замешательство. У Райдера были собственные проблемы, он их, впрочем, решал (если не замечать потерю рюкзака с ценным дозиметром, который он сбросил с плеча, избавляясь от лишнего веса, а потом не смог до него дотянуться). Руслан окончательно потерял самообладание, трясся от страха, обняв корявую иву. Ульяну что-то оторвало от земли, бросило на выручку гибнущей однокашнице. Она столкнулась с перемазанной Аллой, которая отрывала себя от сучка. Подруги споткнулись, повалились на кочку. Генка подобрал увесистую ветку, бросился с ней наперевес к Рогачевой, но запнулся о собственную ногу. Жердина прочертила дугу, треснула Рогачеву по затылку и свалилась рядом. Тонул Генка – его вытаскивал за ногу Олег; тонула Рогачева, но исхитрилась схватиться за жердину, а другой конец перехватил Артем. Тужась, издавая непристойные звуки, он вытаскивал из болота свою гражданскую половинку, попутно выражая пожелание, чтобы к следующему утоплению она непременно похудела…

Это было что-то. Перепачкались и поранились все – даже те, кто был уже испачкан и поранен. Люди на корточках выбирались на сухое место, зализывали раны. О том, чтобы снова лезть в болото, не могло быть и речи. Мужчины нецензурно выражались, не обращая внимания на женщин. Руслан глотал слезы и все не мог отклеиться от дерева. Рогачева доползла до ближайшего твердого пятачка и с убедительным комментарием: «Ну все, я мертвый труп убитого покойника…» – выпала в осадок. Олежка и Артем, пошатываясь, добрели до скал и вскоре вернулись, принеся печальную весть, что через эти камни им не перепрыгнуть даже на батуте.

– Пойдем сквозь туман… а Рогачеву однозначно минусуем, – пролепетал человек-мумия Генка и первым начал выбираться из проклятого леса…

Ульяна плохо помнила возвращение в деревню. Ноги не шли, тело стремилось к земле. Короткий привал не прибавил сил. А дальше все было как в тумане. Хотя почему как? Эта желто-серая гадость, уже не смущаясь, шла в психическую атаку. Дорога до центральной избы была мучительной и тернистой. Болели ноги. Туман поднимался уже на севере, обтекал деревню с юга. Бледные завихрения просачивались мимо заброшенных строений, погружали их в дымку. Муть клубилась по заросшей канаве водостока, вуалируя островки чертополоха и подорожника. Ветра по-прежнему не было, все происходило в зловещей тишине. Молодые люди валились без сил у центральной избы, стонали, растирали немеющие ноги.

– Ничего, народ, ничего, – хрипел Олежка. – Мы стойко выдержим все тяготы судьбы…

Сознание временами выключалось. Прогулка по лесу добила окончательно. Но люди понемногу приходили в себя, шевелились. Артем, пошатываясь, добрел до своей Рогачевой, извлек из кармана несвежий носовой платок, поплевал на него и принялся вытирать ей мордашку. Та не реагировала, дрожала от холода и потрясенно созерцала пространство. Чище после «омовения» она не стала, но Артем с превосходством покосился на Олежку Брянцева – а ты, мол, что сделал для своей девушки? Олег вздохнул и перебрался к Ульяне. Артем скептически глянул на Руслана – тот давно перестал изображать из себя джентльмена и коммуникабельного парня. Он сидел отдельно от всех, икал, глядя на мир злыми глазами. На Аллу он демонстративно не смотрел – да и ей, похоже, он несколько наскучил.

– Бедный Руслан, – хмыкнул Артем. – И как его теперь использовать? Живого, видимо, никак.

– Да пошел ты, – огрызнулся Руслан. Он даже в стрессовой ситуации не жаловался на слух.

– Так никто и не объяснит, что за порновечеринка здесь проходит? – прошептал Семен, борясь с сонливостью.

– Много будешь знать – скоро расстроишься, – огрызнулся Олежка.

– Что со мной? – вдруг прохрипела Рогачева тоном чревовещательницы и стала трогать свое лицо. – Артемчик, посмотри, пожалуйста… – она опасливо себя ощупывала. – Это после болота… что у меня вокруг глаз?

– Это лицо, дорогая, – осторожно заметил Артем. – Не знаю, успокоит ли это тебя… Кстати, насчет порновечеринки, – встрепенулся он и покосился на Семена. – Рогачевой однажды вздумалось меня приревновать по потешному поводу, и она так увлеклась, что чуть случайно не снялась в порно. Помнишь, родная? Этот телефон, по которому ты звонила, не имел никакого отношения к скидкам на фотосессию – разве ты не догадалась? Это был банальный кастинг, но даже не в кино…

Рогачева подняла на возлюбленного глаза, ставшие в этот момент необычайно красивыми, вздохнула… и ничего не сказала. Желание шутить, ругаться и просто говорить пропало не только у Рогачевой. Она шмыгнула носом и уткнулась в землю. Грязь на ее мордашке теперь была размазана равномерно – чего и добивался Артем. И снова возвращались недавние страхи – стоило лишь посмотреть по сторонам. Сгустились тучи над головой – потемнело небо. С озера надвигалась непроницаемая хмарь – она уже одолела половину расстояния до центральной избы, поглотила дома и деревья. Визуально она оставалась на месте, но тем не менее расстояние до нее сокращалось. Вместе с туманом надвигался гнилостный запах – тяжелый, многократно усиливающий неприятные ощущения. С севера наползала такая же химера – она, как лангольер, уже сожрала вытянутый амбар, опережающие завитки тумана стелились по земле, приближаясь к колодцу с двумя загадочными мертвецами. На севере туман перемещался быстрее, чем на западе, – люди зачарованно за ним наблюдали. Семен со вздохом извлек из штормовки смартфон с большим экраном, произвел манипуляцию, приложил аппарат к уху. Физиономия парня приобретала выражение безбрежной меланхолии.

– По сотовому будешь говорить? – вяло разомкнула губы Алла.

– Нет, по холодильнику, – качнул головой Семен.

– Так нет же связи…

– Вот именно, – резюмировал Райдер, убирая телефон. – Связи как не было, так и нет. Пока мы тут развлекаемся, зона покрытия в нашей области больше не стала…

– А если бы связь была? – вяло улыбнулась Ульяна. – Кому бы ты позвонил в первую очередь? Маме? В МЧС? Мол, спасите от скелетов и от тумана, в который мы почему-то боимся заходить?

– А ты сама в него пойдешь? – огрызнулся Райдер. Парень смутился, покраснели мочки ушей.

Ульяна бы не пошла. Причина страха была неизвестна, но факт оставался фактом: мысль о том, что ей придется шагнуть в эту сгустившуюся муть, вызывала патологический ужас. И, похоже, не у нее одной.

– Стыдно, господа, – Олежка тоже смутился, но все же озвучил накипевшее. – Мы современные люди, бога-черта не боимся, в паранормальные явления не верим. Но предпочитаем ломиться дальней дорогой через оползни и болота – вместо того чтобы за несколько секунд проскочить туман. Что может быть проще? Почти у каждого есть навороченный телефон с фонарем. Сбиваемся в кучку, включаем и проходим. Если уж боимся непонятно чего, давайте найдем веревку и привяжемся друг к дружке…

– Мы жутко боимся очутиться в этом тумане… – прошептала деревенеющим голосом Алла. – И ты боишься, и все мы… Мы не знаем, что будет, когда мы в него войдем. Веревки нет, Борька пропал… и это не розыгрыш, он давно бы уже вернулся… Хрюкающие звуки нам не померещились, следы сапог реальные, скелеты настоящие, этих людей жестоко убили, Верке у колодца не померещилось, она реально что-то видела – но почему тогда за колодцем никого не оказалось? Нора в земле… и мы ее заметили.

Алла замолчала – самой стало страшно от выстроенной цепи безрадостных событий. Люди ежились, помалкивали. Семен тоскливо выдал тираду, что «мы воспринимаем текущие события слишком гротескно и гипертрофированно, ведь причиной страха может быть не только реальная, но и воображаемая опасность», и на этом тоже заткнулся. В воздухе что-то носилось, парализовало волю, превращало людей в слабодушных существ.

Ульяна чувствовала, что сама превращается в тряпку, сжалось сердце, мозг отказывался переваривать даже простейшую информацию. Ее знобило, потряхивало – резкие пароксизмы следовали один за другим. Олежка даже не пытался ее успокоить – сам был не лучше. Возможно, аномальная зона продемонстрировала еще не все свои чудеса, но эффект достигался впечатляющий. Туман приближался отовсюду. Люди, захваченные в ловушку, его притягивали. Погружались в дымку неодушевленные предметы, улица теряла очертания. Мир пропадал в белесой хмари – такое впечатление, будто стремительно развивается катаракта. Сознание уже не ухватывало важных вещей. Ульяна тщетно пыталась сохранить самообладание, мысленно отмеряла время, через которое их накроет туман. Люди снова о чем-то спорили, доказывали недоказуемое.

Кажется, Артем (а может быть, Алла) первым высказал предложение: раз уж все такие трусы, почему бы не сделать логически вытекающую вещь: отсидеться в доме? До крыльца четыре метра, Генка там был и выжил, всем собраться в отдельном помещении, закупорить окна и держать круговую оборону. Туман не вечен, обязательно рассосется, и свобода встретит радостно у входа! Генка встрепенулся – так точно, он в доме был! Пыльно, стремно, но жить можно. Но только сразу предупреждает – никуда не наступать! Там все такое старое, держится на соплях.

– Совсем-совсем никуда не наступать? – изумилась Алла.

Диспут кончился тем, что люди потянулись в дом. «Протестного движения» не возникло. Скрипели ступени, на которые поднимались осторожно, памятуя о первом правиле альпиниста: при подъеме должны быть три точки опоры. Заскрипела дверь – она свободно болталась в проеденных ржой петлях. Едва не вывалился брус из двери, накрыв Олежку с Ульяной. Рослый Артем придержал его, вставил обратно. Люди просачивались в дом, где остро пахло затхлостью, кашляли, вздымая клубы пыли, включали фонарики на телефонах. Перемещаться здесь следовало очень осторожно. Генка налетел на Руслана, оба наступили на одну и ту же половицу – раздался оглушительный треск! Обоих оттащили буквально за уши. А когда пришли в себя, откашлялись, прочихались и лучики света скрестились под ногами, обнажился черный провал шириной в одну половицу. Олежка пристроился на колено, посветил под дом. Виднелась только пыль, встающая столбом, и запах из дыры сочился такой, что тошнило.

– Ограничим запрещающими знаками, – сумничал Генка. И сплюнул в сердцах. – Вот же хрень, почему мы постоянно куда-то проваливаемся?

В «интерьере» было мрачно, уныло, и совершенно не хотелось здесь жить. Обстановка первого этажа запутанностью не отличалась. За входной дверью находился просторный холл – и в воображении сразу же нарисовались безумные старообрядческие радения: хороводы, песнопения, экстатические вопли и телодвижения под снисходительным, но пристальным взором кормщика. Здесь вполне могли происходить такие непотребства, места было вдоволь – и для коллективного самобичевания, и для веселых хороводов, и для свального греха, логично вытекающего из первого и второго… Бревенчатые стены подвергались гниению и распаду, но пока держались. Пугающе провис потолок, с него свисали пакля и паутина, которые гладили макушки, вызывая зверски неприятные ощущения. На равном расстоянии друг от друга располагались три дверных проема.

Двери не сохранились, выпали и сгнили косяки, уцелела лишь бревенчатая кладка. Похоже, к строительству избы подходили серьезно – даже стены между помещениями были выложены из бревен. Путь на чердак был закрыт – от лестницы уцелел лишь обрывок примитивных перил, под которыми валялась горка пыльной древесины. Люди подавленно молчали, блуждали по комнатам, стараясь наступать на две половицы одновременно, освещали фонарями предметы «декора и интерьера». В помещениях сохранились какие-то шкафы, настенные полки, распавшиеся столы и стулья. В одной из комнат, не отличающейся кубатурой, присутствовала железная кровать. Все тряпичное давно распалось и сгнило, ржа разъела и порвала панцирную сетку, и обе половинки сложились «шалашом». В соседней комнате тоже имелась кровать – деревянная, она давно превратилась в труху. Царила пыльная разруха. Паутина причудливых конфигураций свисала с обломков мебели, словно вуаль, смотрелась диковинно, угрюмо, будто материализовалась из мрачной сказки. На южной и восточной сторонах зияли оконные проемы – такое ощущение, словно их обстреливали из пушек. В комнате на западе, где от обстановки остались лишь кучки древесины, а с дыр в потолке свисали побеги вьюнов, окно было забито досками. Отпечатков подозрительных сапог в доме не нашли – хотя вполне возможно, что сами же их затоптали. На полу посреди комнаты валялся рваный половик. Удивительно, что он не истлел полностью. Возможно, бросили его сюда уже после «начала времен», а возможно, жесткая просмоленная солома, из которой он был сплетен, имела запас прочности. Ульяна скептически его обнюхала, отодвинула носком кроссовки. Вскрылась старая, обитая кованым железом крышка подпола. Она покоилась в пазах и в целом смотрелась прилично. На ней имелся даже засов – в данный момент не задвинутый, а в полу – сплющенная скоба. В спину уже дышали все присутствующие. Крышка подпола выглядела как-то… непредсказуемо. Опустился на корточки страдающий нехваткой кругозора Артем, сделал попытку оторвать крышку от створа. Компания возмущенно загудела.

– Да ладно вам, – фыркнул Артем. – Чай, не ящик Пандоры.

– А вдруг? – засомневался Олег, бесцеремонно отстранил товарища, нагнулся и точным ударом черенка вогнал засов под скобу – он оказался не настолько проеденным ржавчиной. Олег удовлетворенно хмыкнул: – Вот так-то лучше, пусть не лезут.

– Кто? – не поняла Алла.

– Да мало ли, – пожал плечами Олег. – Кто тут обитает – гремлины, гоблины, хоббиты…

– Ваххабиты, блин, – проворчал Генка.

Половик аккуратно вернули на место, и знакомство с местностью продолжилось. Западное помещение в качестве убежища выглядело наиболее удачным – в нем было заколочено окно. Ульяна подглядывала в щель между досками. Таинственная субстанция озерного происхождения уже подбиралась к дому, желтоватые завитки ползли по траве, формируя узоры, в которых почти не оставалось просвета. Тотальная муть центральную избу пока не поглотила, но была уже рядом. Соседние развалины она завуалировала, неумолимо приближалась.

«Тщетно все это, – с тоской думала Ульяна. – В досках щели, эта гадость сюда проникнет в любом случае, а если и нет, то обложит дом и пролезет в любое выбитое окно… А может, не так страшен черт? – вдруг подумала она с неясной надеждой. – Ведь это только туман, разве нет? Пусть необычный, с неприятным запахом, пусть является продуктом аномальной зоны, но это всего лишь природное явление, разве не так? Возможно, кто-то ловко нагнетает страх, отвлекает внимание от главного, переводит на то, что не несет фактической угрозы. А возможно ли такое, что опасность не только подбирается извне, но и поджидает внутри коллектива великовозрастной молодежи? Ведь на это указывали некоторые факторы… Но с какой стати?»

Она окончательно запуталась, голова не работала. Товарищи лазили по горам хлама. Рогачева и Алла тоже решили вооружиться – первая подбрасывала в руке искривленную дужку от кровати, второй приглянулась ножка от заплесневелой скамейки, и она безрезультатно умоляла Руслана выломать ее. Семен переживал из-за потери рюкзака – в нем было столько полезных вещей! А теперь ни дозиметра, ни музыки… Артем извлек из хлама пожелтевшую газету «Красная Звезда» от 31 мая 72-го года – никто не увидел в этом ничего необычного. Олег – несколько заплесневелых пластиковых тарелок, обломок перочинного ножа – и невольно задумался: пользовались ли люди в приснопамятные годы разовой посудой и изделиями фирмы «Викторинокс»?

– А я корвалол нашел, – объявил Генка и предъявил угрюмой публике покрытый бурой слизью пузырек. – Употребить до мая 2004 года – как вам это нравится? И ведь употребили же.

Ульяна отошла от окна, села на корточки посреди комнаты и отрешенно посмотрела на засохшее пятно на стене в шаге от входа. Подобное ему пятно красовалось на полу под первым, их связывали рваные потеки. Воображение рисовало грустную картину. Кто-то швыряет человека затылком о стену. Из разбитого черепа выстреливает кровь с мозгами, остается на стене, человек сползает на пол, из раскроенной головы вытекает кровь, и только потом его куда-то оттаскивают…

– Ну что, уважаемые представители рабочей молодежи, – со вздохом резюмировал Артем, – будем куковать… пока, как говорится, не начнется?

Маразм расцветал махровым цветом. Это было что-то запредельное, сюрреалистическое. Никто уже не пытался скрыть свой страх. Мужчины перестали шутить, женщины жались поближе к мужчинам. Изредка либо Олег, либо Артем изрыгали в пространство ругательные рулады, вскакивали, носились кругами, подбегали к окну. В щели между досками уже просачивались завитки тумана… а потом вдруг перестали это делать! То, что успело проникнуть в комнату, расползлось по углам, забилось в щели. Дальше туман не шел – словно получил приказ остановиться на занятой позиции. Генка совершил вылазку в соседнюю комнату, выходящую на южный пустырь, вернулся с отвисшей челюстью, сообщив, что в этой жизни уже ничего не понимает.

Туман, по его уверению, клубится за окном, полностью окружил дом, но вторгаться внутрь почему-то не спешит. Нервы лопались. Абсурдную ситуацию (теоретически) можно было сломить одним ударом – всем встать и бежать к машине. Но страх не давал это сделать, не позволял мыслить рационально.

Ульяна, кажется, начинала понимать, почему в фильмах ужасов герои зачастую ведут себя неразумно. Можно сколько угодно валить на огрехи сценаристов и бездарность режиссеров, но человеческая природа – загадка. Логика в состоянии изводящего стресса недоступна…

А минут через пятнадцать стало происходить и вовсе что-то непотребное.

– Артемчик, напои меня водой, сил уже нет, как пить хочу… – пролепетала Рогачева. На девицу было страшно смотреть – хорошенькое личико превращалось в серый морщинистый куль. Она использовала массу энергии, чтобы улыбнуться, но от этого делалась еще страшнее. С питьевой водой назревали проблемы. Все запасы еды и питья остались в машине. Райдер утопил свой рюкзак в болоте. Остальные шли почти налегке – про питье не подумали!

– Предлагаешь прогуляться до колодца, дорогая? – отозвался Артем. – Его охраняют два парня, боюсь, колодец для нас недоступен…

«Почему два парня? – машинально подумала Ульяна. – Почему не две девчонки?»

– Нет, если ты настаиваешь, я, конечно, схожу… – храбрился Артем. – Тебе в ладошках принести или в черепе?

Рогачеву чуть не вырвало. У Олежки Брянцева сохранились остатки выдержки. Он поднялся, помотал головой, сбрасывая оцепенение, потащился в большую комнату. Его никто не останавливал. Возможно, он сам не знал, куда собрался. Но явно не за водой. Олежка вернулся через несколько секунд. Какой-то не такой. Кадык дрожал, он беспрерывно сглатывал, показывал за спину дрожащим пальцем.

– Т-там кто-то есть… – выдавил через силу Олежка. – Д-дырка в полу, которую мы пробили… Т-там кто-то есть, под полом…

Неисповедимы зигзаги человеческой психики. Мистический туман, навевающий необъяснимый страх, – это одно. Звуки, издаваемые материальным телом, – совсем другое. Женщин словно заморозило. Руслан задергался, спрятался за Аллу. Вскочил Артем с пылающим лицом. Подобрались Генка с Райдером. Тема для вдумчивой диссертации – почему вся компания вдруг оказалась в большой комнате. Светили фонари, люди прятались друг за дружку, но патологическое любопытство тащило их к провалу в полу. Из пробоины глазела непроницаемая тьма, в которой носились блестящие пылинки. Свет достал до дна – для этого Артему пришлось опуститься на колени и всунуть руку с телефоном в провал. Прыгающий луч озарил заплесневелую дощатую конструкцию, похожую на поддон для кирпичей, изрытую глину – такое впечатление, что дно подвала бороздили ковшом. Всмотреться толком не успели – посыпалась земля, юркнула невнятная тень – словно гигантский червь проскользнул по дну! Возможно, никто и не планировал откусить руку Артему, но он, испуганно вскрикнув, выдернул ее, засадив щепу в подушку ладони. Он выронил телефон – тот свалился на дно экраном вниз, и наступила темнота. Люди отшатнулись от пролома, восклицая вразнобой. Резко замолчали.

И все услышали то самое омерзительное, душераздирающее похрюкивание…

Словно кто-то гаденько посмеивался, притаившись в подземелье. Отрывистые звуки – с клацаньем зубов, со зловещим придыханием, – и трудно разобраться, кто их производит: то ли человек, то ли животное, то ли что-то среднее между ними. Жар ударил в голову, Артем подпрыгнул, что-то в бешенстве проорал, активно используя ненормативную лексику, схватил свою доску, просунул в пролом и принялся что есть мочи долбить пустоту!

– Получай, паскуда! – орал он. – Чего ты там прячешься, давай, вылезай!

Звуки, издаваемые «поросенком», сменились сиплым визгом – он в кого-то попал! Последовал удар – дрогнул пол, заскрипели трухлявые перекрытия между полом и подвалом. Люди в страхе заметались. Снизу схватились за доску, потащили на себя – Артем повалился в провал лицом, чуть не ободрав его о зазубренные половицы. Доска уплыла из рук. Подскочил побагровевший от злобы Олежка, схватил Артема за шиворот, отбросил в сторону. В проеме что-то явственно возилось, издавало квохчущие звуки. Вот что-то заблестело – два зловещих бледно-розовых фонарика – неужели глаза? Он размахнулся черенком лопаты, ударил – промазал, чуть не выломал вторую половицу! Ударил повторно, попал во что-то мягкое. Существо определенно обладало материальной природой (по крайней мере, отчасти) – испустило сдавленный визг. Внизу что-то обрушилось, посыпалась земля, заскрипели доски. Кто-то побежал – очевидно, пространство под полом позволяло это делать в полный рост. Пролетели жалкие секунды, визг перерос в плотоядное урчание, и вдруг удар обрушился правее – в то место, где находилась крышка подпола!

Очевидно, все в этот момент подумали об одном – как славно, что Олежка задвинул засов! Люди невольно оцепенели. Громкими очередями икал Руслан. Все тупо смотрели на замызганный соломенный половик, прикрывающий крышку. Он вздулся, растекся волнами. В крышку сыпались тяжелые удары, и половик начал подпрыгивать, из него выбивалась пыль. Все смотрели на это явление как зачарованные, не моргая, не зная, что можно предпринять и нужно ли что-нибудь предпринимать…

– Ни хрена себе подковерные интриги… – остроумно, но неуместно пошутил Генка. И заткнулся, не найдя поддержки в коллективе. Удары прекратились. Видимо, до существа дошло, что проход закрыт. Открытие его явно не обрадовало. Удары посыпались снова, и пыльный половик стал смещаться в сторону, обнажая брусья крышки, стянутые кованым железом.

– Ну, сука, подожди у меня… – процедил Олежка, беря лопату наперевес и вставая в позу высокого старта. Пот с него хлестал ручьями, страх перемешался с бешенством, Олежку трясло, но настроен он был решительно. Впрочем, крышка держалась. Скобы были прибиты мощными гвоздями, даже не шатались.

– Господи, кто это? – прошептала Рогачева.

– Бесы какие-то… – икнул Семен. – Знаете, ребята, у меня нет ни одной подходящей версии…

– Будем ждать, пока эта тварь оттуда вылезет? – взвизгнул Руслан. – А если она там не одна? А если их там много?

– Нас тоже много, – отрубил Олежка, бросая на Руслана презрительный взгляд. – Пусть только вылезут. Будут получать у нас… травмы различной степени тяжести.

Ульяна поймала себя на мысли, что Олежкой в данную минуту можно любоваться. Оправился человек, вспомнил, что он мужчина. Вот бы другим еще об этом вспомнить! Артем, едва не раздробивший себе челюсть, превращался в пародию на самого себя. Дергался, как болванчик, и поглядывал на входную дверь Генка. Удары прекратились, возможно, под домом происходила перегруппировка сил. И снова стартовало безумие! Завизжал Руслан, кричал, что он больше в этой клоаке мракобесия и секунды не останется!

– Это вовсе не западня, до машины пятьсот метров! Прорываемся через туман, это всего лишь долбаный туман!

Решение, в принципе, было логичное. Реальная опасность перевесила безотчетный ужас перед природной субстанцией. В подвале на краткий миг стало тихо, но желающих остаться в доме уже не нашлось.

– Всем держаться друг за друга, – предупредил Олег. – Фонари не выключать, идти медленно. Копытами не цокать, рессорами не скрипеть… – он еще умудрялся шутить. – Ульяна, держи меня за хлястик и не отпускай… Блин, у кого-нибудь есть компас?

– А толку? – жалобно проныл Семен и продемонстрировал наручные часы. – Полюбуйтесь, здесь какая-то магнитная аномалия. Стрелка компаса пляшет лезгинку, ей все по барабану… Да ладно, не заблудимся, нужно просто идти по улице, а не рвать во все стороны…

– И давайте быстрее, что ли, – стонала Алла. – А если эти упыри вынесут крышку или обойдут по какому-нибудь лазу и нападут на нас сзади?

Сердце сдавило до упора, ком теснился в горле, когда Ульяну кто-то вытолкнул на улицу. Туман стоял коромыслом, видимость терялась уже в полуметре. Удушливая гадость, пахнущая тленом и гнилью, забивалась в рот. Люди надрывно кашляли, выплескивали рвоту. Идея выйти на улицу оказалась не лучшим решением проблемы. Олежка поторапливал: быстрее, быстрее, не растягиваться… Слезы лились ручьем. Ульяна семенила за Олежкой, крепко вцепившись в хлястик штормовки. Остальные двигались сзади. Лучики света почти не пробивали уплотнившуюся хмарь. Ноги шли по ней как по вате. Проплыли в пелене очертания «жертвенного алтаря» – от него налево и до упора прочь из деревни… Кто-то отдавил ногу Руслану – тот взвыл от боли и принялся поносить всех присутствующих. Распался «боевой строй», заохала Рогачева, оставшись в одиночестве. К ней метнулся Артем и, видимо, схватил за неудачное место – посыпались слова, большинство из которых не имели отношения к приличным. Рычал Олежка, вспомнивший службу в доблестной Российской армии: мол, отставить дурь и бардак, это не учения, вашу мать! Вновь выстраивалась колонна, люди хватались за руки, за подручные предметы, изысканные в качестве средств самообороны. Настала тишина, лишь все сосредоточенно сопели, прокладывая дорогу.