Текст книги "Трофики"

Автор книги: Александр Варго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Борька компанию не догнал, продолжал прохлаждаться где-то в тумане.

– Фигня, – не совсем уверенно заявил Артем. – Он просто двинулся в обход, обогнал нас дворами и сейчас сидит у центральной избы и ржет в кулак, зараза… Вперед, народ, навешаем ему люлей!

Теперь он возглавлял процессию – несмотря на то что Рогачева шипела в спину и подвергала критике каждый шаг. А когда он на полной скорости провалился в замаскированную канаву, она буквально выплеснула на него ведро помоев, сарказма и ненормативной лексики. Украдкой ухмылялся Руслан – хоть не только ему позориться при всех. Артем измазался в глине, выбирался из канавы, рычал от боли – в ботинок врезался огрызок проржавевшей жести непонятного происхождения. Он рухнул на пятую точку, принялся его отрывать – зазубренный край продырявил носок ботинка и впился между пальцами.

– Вот же дела, – бормотал Генка. – Коррозия металла, надо же…

– Сидеть, больной, – проворчал Семен. Он пристроился рядом с пострадавшим, осторожно взялся за жестянку, разогнул ее, вытащил – следов крови на ней, слава богу, не осталось, Артему повезло – железо воткнулось в ботинок с ювелирной точностью. Он что-то буркнул, поднялся, размял ногу.

– Я так и знала, что он притворяется, – облегченно вздохнула Рогачева. – И запомни на будущее, любимый. Любая проблема при правильном к ней подходе перестает быть проблемой.

– Надеюсь, это относится и к нашей общей проблеме, – проворчал Семен, подслеповато вглядываясь в перспективу. – Хотя бог ее ведает, с какого бока браться за ее решение. Влипли, блин…

Дальше двигались осторожно, выстроившись в колонну по одному. С опаской оглядывались – не догоняет ли туман. Но последний оккупировал дальние подступы и пока не покушался. В округе царило удручающее безмолвие. Даже вороны, совершающие облеты вверенной территории, перестали каркать и шумно хлопать крыльями. Одна из упомянутых особей сидела на кирпичном дымоходе и, склонив взъерошенную голову, наблюдала за молодыми людьми. «Пора ей в ведьму превращаться», – подумала Ульяна. Никакого движения в округе не отмечалось. Если Борька Поплавский и перемещался параллельным курсом, то делал это скрытно и толково.

Вскоре компания вышла на пустырь в центре деревни. На видном месте возвышалась невнятная кучка – из земли, истлевших досок, распавшейся бревенчатой кладки. Вероятно, во времена, о которых абсолютно не хотелось вспоминать, здесь находилось нечто вроде трибуны, молитвенного места или еще какого-то сооружения для совершения ритуальных процедур.

– Жертвенный алтарь, – предложил свою версию Семен.

– Лобное место, – возразил Олежка, и оба задумались, чем эти два понятия близки, а чем отличаются.

Окрестности «алтаря» заросли одуванчиками. Дебри травы чередовались с глинистыми проплешинами. Пустырь окружали просевшие избы, навязчиво напоминающие землянки. С правой стороны выделялась крупная центральная – она фактически сохранилась, хотя и выглядела жалко. В фундаменте, обмазанном глиной, зияли пустоты, из стен вываливались доски. Стены покосились, казалось, что дом способен развалиться от слабого дуновения ветерка, и странно, почему он этого не сделал раньше. Возможно, внешность была обманчива. При жизни это было нелепое грубое сооружение. «После жизни» оно стало еще более невразумительным и зловещим. К покосившемуся бревенчатому коробу примыкала приземистая пристройка. У дома имелся второй этаж – вернее, просторный чердак, окна которого были забиты крест-накрест. Крыша просела, со стропил свешивалась труха и пакля. У центрального входа имелось подобие веранды, половина которой благополучно обвалилась. Заросли бурьяна окружали строение. Трава пробивалась между бревнами, в отдельных местах перекрывала оконные глазницы. Стены провисали, словно их вспарывали гигантским ножом.

– Сельсовет, что ли? – угрюмо резюмировал Олег, обозрев выделяющуюся в антураже избу.

– Домик местного шейха, – поправил Семен. – Предводитель общины, глава секты, духовный лидер и наставник, как там его еще… Пастырь, кормщик, Бог, Христос, апостол… Наверняка жил тут со своей «богородицей» – в комфортных жилищных условиях, в почете, в полном авторитете…

Люди не расходились, кто-то присаживался на землю, кто-то предпочитал не садиться, настороженно озирались. Борька пропал с концами, и надежда, что он вернется, превращалась во что-то эфемерное. Западные подступы к деревне окутал желтый туман. Он расползался во фланги, вставал над кладбищем, над скалами на южной стороне Распад, но особой агрессивности не проявлял. С противоположной стороны за косогором возвышался лес – какой-то малопривлекательный, криворукий, черный.

– Где мы, люди? – с дрожью в голосе спросила Алла.

– Не говори, подруга, – фыркнул Руслан (и Алла покосилась на него с удивлением и неожиданной неприязнью). – Я тоже, как Колумб, не понимаю, куда приплыл.

– Открываем дискуссию? – предложил Олег. – Что за место, что за туман, куда подевался Борька?

– Кто хрюкал в тумане перед тем, как он пропал… – как бы невзначай заметил Генка, и все вздрогнули, стали делать вид, будто замечание их никоим образом не касается.

– Хватит нагнетать истерию, – обозлился Артем. – Всему имеется разумное объяснение, иначе быть не может. Туман над озером не такая уж экстраординарная вещь. Всего лишь мелкие продукты конденсации водяного пара. «Хрюкнула» ветка или глина под ногами. А Борьке надоест прятаться – сам вылезет. Посудите сами, – рассуждал Артем. – Борька нагнетает страх, ему необходимо, чтобы мы до смерти перепугались и убрались к машине – то есть проиграли пари. Он остается один и огребает все бабло. Спор был честный, надо отдавать. Мы можем, конечно, послать его к такой-то маме, сказать, что ничего он не получит – мол, договоренность отменяется большинством голосов, но как-то… не комильфо, да? Мы же порядочные люди. Да и Борька нас с дерьмом смешает. Бандитов, конечно, не наймет, чтобы выбить долг… хотя кто его знает.

– И долго прикажешь тут торчать? – разозлилась Рогачева.

– Как было оговорено – пять часов, – Артем покосился на туман, блуждающий за околицей, потом на часы, которые показывали два часа дня.

– Ну все, накрылся пикник, – посетовал Генка. – Объявляются учения – в условиях, максимально приближенных к боевым… Может, за мясом и напитками сгоняем?

– Издеваетесь? – вздрогнула Алла. – Идите сами, я никуда не пойду…

Генка задумался над своей идеей, при этом глаза его пугливо шныряли по округе, и идея явно разонравилась. Поднялся Артем, закопался в груду плесневелых досок под крыльцом, долго там возился, кряхтел. Выудил огрызок доски с двумя заржавевшими гвоздями на ровном конце, брезгливо вытер о траву, прикинул в руках – хорошо ли сбалансирован «меч»?

– А это еще зачем? – насторожилась Рогачева.

– Так учения же, – объяснил Артем.

Поднялся Олег – Ульяна испуганно схватила его за руку, но не удержала, – зарылся в ту же груду. Он поранил ладонь, чертыхался, стараясь не использовать явно обсценную лексику, в итоге с торжествующим видом выудил то, что отдаленно напоминало шанцевый инструмент. При ближайшем рассмотрении это оказалось лопатой странной конфигурации, похожей на сплющенную гитару. Прочность черенка вызывала сомнения, но металл еще не полностью съела ржавчина, и в качестве алебарды оружие годилось. Олег удовлетворенно крякнул, глянув на Артема свысока, – доска с гвоздями явно уступала лопате по ударной силе.

– Вы что, серьезно? – Алла обняла себя за плечи и со страхом уставилась на товарищей.

Генка тоже решил не отставать от коллектива, хотя защитник из него представлялся средненький. Поиски оружия едва не увенчались крахом – он оступился в груде досок, схватился за балясину на веранде, позабыв, что опора – нечто плачевное и условное… Люди со страхом смотрели, как рушатся доски, трухлявые перила, взметается пыль… Генка, которого лишь чудом не задело, лежал в обломках и молитвенно смотрел в небо.

– Бог есть, Генка? – усмехнулся Олег.

– Ну, в натуре, учения… – протянула, испустив облегченный вздох, Рогачева.

– Если упал, постарайся взять с земли хоть что-нибудь, пока лежишь, – напомнил Семен. – Это, кажется, шотландская поговорка.

На сильные выражения Генка не скупился. Его смешная физиономия наполнилась смыслом – сообразив, что был на волосок от коллапса, он смачно выражался, отряхивался. Итогом изысканий стал обломок ржавой косы без острия, зато с огрызком косовища, о который он тут же засадил занозу и принялся высасывать кровь из пальца.

– Ладно, раз пошла такая пьянка… – вздохнул Руслан, зарылся в недра стильной штормовки со свежими грязевыми разводами и вытащил черный пистолет, похожий на короткоствольную «Беретту». Люди оторопели. Физиономия Руслана зацвела самодовольным глянцем. Он подбросил пистолет на ладони, любовно погладил и сунул в боковой карман, откуда извлекать его было значительно проще.

– А рожа-то какая, вы только посмотрите, – завистливо пробормотал пострадавший Генка. – Не рожа, а Париж – так и хочется съездить.

– Русланчик, ты что, обалдел? – у Аллы от удивления вытянулось лицо. – Откуда он у тебя? Ты даже мне об этом не сказал.

– Не женское это дело, – напыщенно бросил Руслан. – Что вы разволновались, это не боевое оружие, обычный травматик. Стреляет резиновыми пулями… правда, очень больно. А если в голову – то полный каюк. А что вы хотели? – он небрежно пожал плечами. – Ехать с вами в Тмутаракань, на край географии – и не озаботиться элементарными мерами безопасности? Я похож на безрассудного человека?

– Нам уже значительно спокойнее, предусмотрительный ты наш, – ухмыльнулся Артем и хмуро уставился на свою доску, на которую опирался, как палач на топор.

Райдер тоже забрался в рюкзачок, но извлек из него не полевую митральезу, а крошечный радиоприемник. Стал задумчиво вертеть, включил, прокрутил настройку. Эфир шипел и чавкал, прорезалась пронзительная трель – все вздрогнули, – она сменилась душераздирающими блатными аккордами и хриплым голосом исполнителя. Семен торопливо приглушил звук, завертел головой, испуганно поблескивая очками, – будто бы нарушил обязательное условие тишины.

– Ну всё, сошел не на той остановке, – покрутила Рогачева пальцем у виска. – Дурак, да?

– Да нет, все нормально, – отмахнулся Олег. – На «Титанике», когда он тонул, тоже играла музыка.

– Послушайте, может, хватит корчить из себя без пяти минут покойников? – не выдержала Ульяна. – Раз уж мы здесь и не хотим никуда уходить, давайте займемся каким-нибудь делом. Глядишь, и время пролетит.

– Например? – удивился Артем.

– Ну, давайте осмотримся, в дом заглянем, – она кивнула на развалившееся по Генкиной милости крыльцо «сельсовета».

Люди недовольно зароптали, а Алла решительно заявила, что ноги ее не будет в этом доме, где все обрушится после первого чиха. Даже Олежка не поддержал подругу, посмотрел на нее с сожалением, если не с жалостью. Но сидеть на месте и дрожать от страха люди уже устали. Генка сделал важную мину, заявил, что он ничего не боится и с удовольствием осмотрится – для повышения кругозора и поднятия самооценки. Но только в дом он не пойдет – во всяком случае, пока не осмелеет.

– Обойдем избу, – предложил Артем. – Если все в порядке, расширим радиус мониторинга.

Они с Олежкой сжали покрепче свое оружие и первыми ступили на «скользкую дорожку». Остальные тащились за ними вертя головами. Ульяна приотстала. Она опять переживала странные ощущения. Чувство страха надежно окопалось в организме, но теперь к нему добавлялась интрига. Она была уверена, и эта уверенность росла по мере раздумий, – Борька, перед тем как исчезнуть, явно собирался апеллировать к кому-то из присутствующих, но так и не решился. К кому? Зачем? Он не главный инициатор этой затеи? Что происходит? Явно не к Ульяне – она не в курсе ускользающих от сознания событий. Она не могла этого доказать, просто чувствовала, что с компанией молодежи, в которой она каждого знала как облупленного, что-то нечисто. Во всяком случае, с кем-то из этой компании. Она сверлила взглядом понурые спины товарищей. Те брели в обход дома, опасливо косясь на покореженные стены и разлохмаченные оконные проемы. Земля была изрыта, как везде в деревне, хаотично произрастал кустарник, его приходилось обходить. За задней стороной избы обнаружился еще один пустырь. Высушенная грязь вздымалась волнами. Трава росла спорадическими островками. Валялись горы мусора – он настолько оброс грязью, что не поддавался никакой идентификации. Вокруг пустыря громоздились остатки сараюшек. Многие из них развалились почти целиком. В скособоченных проемах виднелись заросли бурьяна – он пробивался через щели в половицах. Люди разбредались по пустырю, удрученные картиной полного декаданса. Ульяна последней повернула за угол. Она постоянно оборачивалась, вглядывалась в оставшийся за спиной ландшафт. Там все было спокойно, посторонние не появлялись. Но тянущее чувство образовалось за ухом, в задней части виска – возможно, паранойя, возможно, кто-то за ними наблюдал… Она ускорила шаг, покосившись на пустые глазницы заброшенного строения – фундамент в этой части здания сохранял горизонталь, окна находились высоко. Но если вскарабкаться на фундамент, до них вполне можно было дотянуться.

Люди бесцельно блуждали по пустырю. Олежка бросил неожиданно раздраженный взгляд на Ульяну, проворчал, чтобы не отставала, после чего взял лопату наперевес и забрался в сарай. Он вывалился оттуда спустя пару секунд, сплюнул с отвращением. Райдер сидел на корточках и вновь возился с дозиметром. Руслан Трушечкин провалился в оцепенение – одна рука сжимала рукоятку пистолета в кармане, пальцы другой жили вольной жизнью, сооружая то кукиши, то известную конструкцию – в цивилизованном мире означающую «позвонить по телефону», а в родной стране – «посидеть с друзьями». Алла Сотникова сидела рядом с ним на корточках, задумчиво ковырялась палочкой в сухой грязи. За ее работой со скепсисом наблюдала Рогачева.

– Вот мне интересно, – вдруг сказала Алла, выбрасывая палочкой выкопанную находку. Это оказалась обросшая грязью раздавленная пластиковая бутылка. – Что это?

– Пластик, – подумав, объяснила Рогачева. – Может, от пива, может, от «Пепси».

– И таки шо из того? – на одесский манер проговорил Артем, выбираясь из бурьяна и застегивая штаны. – Обычное дело.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Алла. – Кто-то говорил, что деревня заброшена еще с тридцатых годов – когда отряд НКВД ликвидировал поселок староверов. Пластиковой тары в то время не было.

– В семидесятые, кстати, тоже не было, – поднял голову Семен, – когда под боком была секретная военная часть. Солдаты и жители окрестных деревень могли тут, конечно, болтаться – пока не случился «ядерный апокалипсис», – но подобную тару они оставить не могли. Упаковывать напитки в пластик, если не ошибаюсь, начали в конце восьмидесятых.

– Или в начале девяностых, – вздохнула Ульяна. – Но если бы эту бутылку здесь зарыли в шестидесятые годы, она бы успешно дожила до наших дней. Пластик почти не разрушается…

– Вы о чем? – не понял Олежка. – Конечно, сюда приходили люди уже в наше время. Где они только не ходят, эти люди…

– Например, группа охотников, – подсказал Семен, – про которую рассказывал Борька. Все пропали, выжил лишь один, но сошел с ума.

– А по шее? – разозлилась Рогачева. – Может, хватит пугать? Борька нагнетал тут разные страхи, теперь ты будешь! О боже! – взмолилась Рогачева, соорудив страдальческий лик, который ей крайне не шел. Она вскинула руку с часами. – Полчаса прошло, осталось четыре с половиной. Я с вами точно горюшка хлебну и мозгами тронусь!

– Смотрите, а это что? – Ульяна отвела ногой жухлую траву, растущую из трещины посреди проплешины, и села на корточки. Она немного успокоилась, а сейчас ей опять становилось дурно. Люди подошли и мрачно уставились на очередную находку. Посреди глинистого пятачка отпечатался след подошвы. Возможно, от сапога – примерно 43—44-го размера, с ярко выраженным, хотя и стандартным рисунком протектора.

Люди молчали. Возможно, в находке не было ничего необычного, тем более пугающего, но всем стало неуютно. От следа исходило НЕЧТО – при взгляде на него вдруг зачесалось тело, заскребло что-то в горле. Олежка опустился на корточки, пытливо изучил отпечаток, сместился дальше – отыскал еще один, затем вернулся, начал чуть не носом бороздить землю. Пожал плечами – трудно понять, куда и откуда (а главное, когда) двигался человек. Следы терялись в гуще травы, среди камней и ошметков глины.

– Ну что, Шерлок? – исторг просевшим голосом вопрос Артем. – Какие идеи? Что ты можешь сказать, глядя на этот след? Опиши, кто его оставил – возраст, внешность, привычки, все такое…

– Да хрен его знает, – огрызнулся Олежка. – Мужик какой-то брел. Сразу после последнего дождя или… во время последнего дождя. Обычные кирзовые сапоги, в армии такие раньше были, да и сейчас у народа их затырено… Ну, не новые, ясен перец, рисунок весь затерся… Хромал он, что ли? – задумался Олежка. – Смотрите, пятка вдавлена сильнее, чем носок. А соседний след вроде бы нормальный…

– Ну да, колченогий какой-то, – согласился Артем. – Определенно один из монстров, населяющих эту деревню. А может, один из охотников, которых съели монстры… А почему бы нет, кстати? – ощерился Артем. – Пришли в деревню несколько чудаков, попали в засаду, кому-то повредили ногу, он хотел доковылять до сарая… – Он охнул, получив щедрую затрещину от разозлившейся Рогачевой. – Рогачева, ты что творишь?! – жалобно взвыл Артем. – Я же шучу, так тебя растак! Нет тут никаких монстров!

Но предательский трепет уже овладевал людьми. Ульяна держалась, заговаривала страх, но он был везде – накапливался в тумане, окружающем деревню, выбирался из трещин в сохлой глине, носился по воздуху зловонными миазмами. Она приказывала себе собраться, не раскисать, держать остатки воли в кулаке, быть осторожной и внимательно следить за всем, что ее окружает. Она украдкой наблюдала за людьми. У Семена запотели очки, он дышал на них, вытирал грязными пальцами. Алла побледнела, невольно жалась к Руслану. Руслан перестал обращать на нее внимание, на лице доходчиво отпечаталось, как дрожат его поджилки. У Олега с самообладанием было лучше, он сжимал руку Ульяны, но лицо блестело от пота, становилось каким-то чужим. Рогачева кусала губы, покрывалась землистыми пятнами – дурой она не была, впервые попала в необъяснимую ситуацию и лихорадочно пыталась объяснить ее хотя бы самой себе. Она как будто забыла о существовании гражданского мужа. Да и тому было не до супруги. Артем сжимал свою доску, и было видно, как по пальцам стекает кровь…

– Я, конечно, извиняюсь, но… где Генка? – насилу разлепила губы Ульяна.

Все вздрогнули, стали озираться.

– Да, чёт непонятно… – проскрипел Артем.

И снова страх вцепился в дезориентированных людей. Они вертелись, метались по пустырю, кричали. Генка пропал! Никто не мог припомнить, когда в последний раз его видел! Но это же чушь, все были здесь, рядом! Ульяну трясло, слезы катились из глаз, самообладание не работало. Мужчины, сжимая потешное оружие, вламывались в сараи, готовые рубить с плеча, женщины сбились в кучку, дрожали. Потом всей компанией стали отступать к задней стороне избы. Рогачева бормотала, что с нее уже хватит, она уходит – привет всем! Она прорвется через этот клятый туман! И остальные, если не дураки, должны составить ей компанию. Артем пытался шутить – мол, еще одна вакансия образуется? На него набросились с кулаками – накаркаешь, кретин! Царила паника, и никому не приходило в голову, что Генка Аракчеев – жалкая безответственная личность, шут гороховый – может просто прикалываться! Люди пятились на угол здания. Руслан споткнулся о раскуроченный фундамент, начал падать, матерясь, – он чуть не пропорол себе копчик, Олежка вовремя схватил его за ворот. Внезапно что-то заурчало в черном окне у людей над головами. Все застыли, скованные ужасом. Урчание делалось громким, голодным, перерастало в рык… и внезапно что-то с истошным хохотом перевалилось через разломанный подоконник! Дружно завизжали женщины… А в следующее мгновение взбешенные, плюющиеся яростью Артем с Олежкой уже гонялись по пустырю за улюлюкающим Генкой. Артем швырнул доску – промазал. Олег прикладывал все усилия, чтобы отоварить Генку по башке лопатой. Руслан, едва не оставшийся без копчика, подбадривал товарищей грозными матюгами.

– Ну пошутил я, мужики, не бейте! Разве можно на меня обижаться? – кривлялся Генка, увертываясь от ударов. Он носился по пустырю как резвый козлик, визжал, хохотал. Те двое вскоре уморились – так и не смогли его поймать. Генка отбежал на безопасное расстояние и встал.

– Да встряхнитесь вы, народ! – выкрикнул он. – Чего такие снулые? Это шутка, розыгрыш, ферштейн? Зато теперь понятно, что нет никакой сверхъестественной силы, все имеет объяснение! И Борьку так же найдем!

– Ладно, оставьте дурака в покое, – отмахнулась Рогачева. – Тратить силы еще на этого гаденыша.

– На него действительно невозможно обижаться, – проворчала Алла, сооружая бледную улыбку. – Ну какой же, господи, засранец…

– Сука ты страшная, Аракчеев, – резюмировал Артем, поднимая доску. – И почему я тебя не прикончил в седьмом классе, когда из-за тебя палец чуть дверью не оторвало? Ты же специально это сделал, думаешь, я не понял?

– Надо было прикончить, – простодушно оскалился Генка. – Уже бы откинулся с кичи.

– Да оставьте его в покое, – вздохнула Ульяна. – Дурак – он и в Африке дурак. Ладно, Генка, живи, можешь подойти. Ты же сказал, что не полезешь в этот дом, пока не осмелеешь?

– Осмелел, Ульяна, – объяснил Генка. Он приближался осторожно, словно провинившийся кот, готовый в любое мгновение пуститься наутек. – Заглянул в ваши сумрачные физиономии и понял, что нужно вас расшевелить. Никто не смотрел, я вскарабкался, ну и… Нет там ничего страшного, – кивнул он на окно. – Уныло немного, заброшенно, муравьи ползают. Но, что характерно, ни одного монстра и ни одного призрака.

Олежка замахнулся, делая вид, что хочет огреть Генку. Генка «отзывчиво» отпрыгнул, погрозил пальцем – но-но, снова прыснул:

– Зато еще чуток времени убили…

Переругиваясь, молодые люди потащились за угол, к крыльцу. Снова приходилось перепрыгивать через канавы, обходить ершистый кустарник, на котором было мало листьев, но много шипов. На пустыре у крыльца ничего не менялось. За околицей на западе клубилась желтоватая дымка. Завихрения рассасывались, растворялись в общей массе тумана, превращаясь в непроницаемую муть. Она не только растекалась в стороны, но и вздымалась вверх. Деревья и скалы на западной стороне Распад уже не просматривались.

– Час прошел, да и хрен с ним, – как-то не в своей манере сообщил Семен, стряхивая рюкзак рядом с крыльцом. – Ну что, господа, в картишки перебросимся, чтобы время скоротать?

– Послушайте, там кто-то есть… – вдруг проблеяла Рогачева, и вновь души у всех присутствующих покатились в пятки…

Она стояла, напряженная, закусив губу, и куда-то устремляла дрожащий палец. Взоры всех присутствующих обратились в нужном направлении. В горле воцарялся сушняк, как на раскаленном солончаке. Но все прошло, дышать стало легче. Ульяна ничего не видела – во всяком случае, там, куда Рогачева выставляла свой перст. Рябили в плотном воздухе строения в стадии полураспада на дальнем конце пустыря, высились остатки «жертвенного алтаря», заросли бурьяна на огородах. Прочерчивались контуры колодца – в нем давно, наверное, не было ни ведер, ни воды, зато болталась намотанная на барабан ржавая цепь.

– Где? – сглотнула Ульяна.

– Там… – прошептала Рогачева. – Между колодцем и избой, у которой стреха завалилась… Мелькнуло что-то черное, кажется в лохмотьях, я не поняла… Вроде высунулся кто-то из-за колодца, а потом спрятался… Люди, ей-богу, меня, в натуре, не глючит… – жалобно ныла девица. – Я в своем уме, там реально что-то мелькнуло…

– Борька, что ли? – озадачился Аракчеев.

– Да бес его знает… Борька вроде не черный был…

– Послушайте… – Олег откашлялся. – Если там кто-то есть, то ему из-за колодца никуда не деться. Отползти и спрятаться негде, вокруг колодца пусто…

– И что ты предлагаешь? – испугался Руслан. – Может, это Борька лохмотья где-то добыл, а теперь пугает нас…

– Борька бы пугал демонстративно, – глухо высказалась Алла. – А этот, если верить Верке, подсматривал, а она его случайно засекла…

– Что значит, «если верить Верке»? – Рогачева облизнула губы, покрывшиеся трещинами.

Переглянулись Артем с Олегом. Кажется, поняли друг друга. Отрадно, когда мужики не превращаются в баб… Среагировать Ульяна не успела. Олег бросил:

– Руслан, прикрывай нас с пушкой. Если чужак – гаси его, потом разберемся. Девчонки – малой поступью за нами…

И оба сорвались, словно за ними Годзилла гналась! Страх идеально соседствовал со злостью, питал ее, дразнил. Они бежали, занося свое «смертельное» оружие. За ними сорвался, выхватывая пистолет из штормовки, Руслан. Впрочем, особо он не спешил, бежал как в замедленной съемке, высоко подбрасывая ноги. Остальные тоже побежали – не хотелось торчать посреди пустыря без защиты. Олежка с Артемом завершили кросс, с двух сторон ворвались за колодец… и встали как вкопанные со злыми и растерянными лицами. Подбежал Руслан – было видно, как трясется пистолет и недалек тот час, когда пострадают ни в чем не повинные…

– Ты будешь смеяться, Рогачева, но здесь никого нет, – констатировал Артем, на всякий случай оглядываясь. – Проглючило тебя, родная.

Рогачева на цыпочках приблизилась к колодцу, вытянула шею. Позади сооружения, которым много лет никто не пользовался, не было ничего, кроме вороха непричесанной травы. Она озадаченно поскребла затылок, облегченно вздохнула, но не преминула возразить:

– Меня не могло проглючить.

– И тем не менее это случилось, – Олежка с облегченным видом пристроил лопату в походное положение – на плечо.

Рогачеву сразил сонм сомнений и раздумий. Унылый взгляд скользил по глинистому пятачку. Зашевелились ноздри. Вкрадчивой лисьей поступью она зашла за колодец, присела на корточки и поводила носом. Схватилась за горло, отпрянула с брезгливой миной:

– Какая гадость, господи… Здесь тухлятиной пахнет… – ее действительно чуть не вырвало.

И снова жирные мурашки ползли по коже. Олежка, поколебавшись, снял с плеча лопату, осторожно подошел и тоже поводил носом. Попятился, как от помойки, забитой протухшими тропическими дурманами. Ульяна отошла подальше. На отсутствие обоняния она не жаловалась – по округе расползался неприятный запах, щекотал ноздри, забирался в носоглотку. В «аромате» перемешалось многое – тухлятина, гнойные выделения, немытое человеческое тело… Это все почувствовали – не сговариваясь, стали разбредаться. Ульяна отступила под стреху почерневшего, но в принципе целого бревенчатого строения, стараясь к нему не прикасаться – по изъеденным бревнам ползали муравьи с жирными личинками. Со стрехи свисала высохшая солома. Этот запах она уже сегодня чувствовала – причем неоднократно. Ветер приносить его не мог – ветра не было. Распространял его именно источник. Ульяна чувствовала этот запах в тумане, когда проходили мимо кладбища, когда заглянула в одну из сараюшек на задворках центральной избы…

Руслан опять едва не отличился – облокотился на колодец, хотя мог бы этого и не делать. Заскрипело рассохшееся дерево – внешняя прочность короба из брусьев оказалась фикцией! Короб начал разваливаться, заскрежетал барабан, зазвенела ржавая цепь, покрытая подозрительными бурыми разводами. Руслан отшатнулся – еще немного, и сверзился бы в колодец! Взвизгнули женщины. Отличились Семен с Генкой, они стояли поблизости, – метнулись, едва не стукнувшись лбами, оттащили падающего товарища. Руслан обрастал пунцовыми пятнами. Выразить признательность он, разумеется, посчитал излишним – злобно сопел, физиономия исказилась от страха.

– Ну, Мальви-ина Владимировна… – протянул Семен. – Все у нас не слава богу… Чуть не простились мы с тобой, Руслан.

– Полюбас, – согласился Артем. – Красивая ошибка. Еще раз решил совершить. Высота тут, думаю, охрененная.

– Нет тут никакой высоты, – Рогачева побелела и сделалась какой-то заторможенной. Ее любопытство распростерлось настолько широко, что она не поленилась приблизиться к раздавленному колодцу и заглянуть внутрь. Она окаменела, на хорошенькой физиономии застыло выражение глубокой скорби. Никому не хотелось подходить к ней и заглядывать в колодец. Но все подошли и заглянули. Колодец был засыпан. Взорам открылась яма не больше полутора метров глубиной. Располагая сноровкой, в нее можно было спрыгнуть. На дне лежали… два скелетированных трупа. В пустых глазницах копошились муравьи и какие-то полупрозрачные жукообразные насекомые. Скалились полузасыпанные глиной черепа. На одном из них еще сохранился волосяной покров – спутанная пакля, давно растерявшая пигмент. Одежды на мертвецах не было – возможно, сгнила, а скорее всего, их и сбросили в колодец уже без одежды. Оба скелета были полностью переломаны. Один был странно изогнут в поясничной области, нижняя часть фактически отделилась от туловища. Второй лежал под ним, на боку, но череп был повернут глазницами вверх. В лобных частях у обоих мертвецов зияли страшные дыры – такое впечатление, что людей убивали мощными ударами кайлом или чем-то похожим. В отдельных местах на них еще сохранились полоски кожи и омертвевших тканей – выглядело это так, будто мясо срезали с костей словно строганину…

Отпрянул Руслан, согнулся пополам, выплескивая рвоту. Забулькала Рогачева, но удержала себя в руках. Алла оттащила от колодца окаменевшую Ульяну, что-то хрипло ей вещала, но до девушки не доходило. От страха и отвращения нечем было дышать. В голове вертелась карусель, она оперлась на кого-то – кажется, на Олежку.

– Вот же гадство… Слушайте, люди, это на самом деле происходит? – мямлил расклеившийся Райдер.

– Люди, но это же старые скелеты… – пытался урезонить шокированную публику Генка. – Они тут лежат еще с сотворения мира… Какая нам разница, по какой причине эти люди потеряли работоспособность и отбросили коньки… Ну, раны в башке, подумаешь…

Последняя фраза в исполнении Генки была, похоже, лишней. Нервы звенели как струны, люди превращались в сгустки страха. Артем, перестав бравировать, начал заикаться. Кто-то истерично выкрикивал, что, если бы эти ребята лежали тут с сотворения мира, их бы уже занесло пылью. А они лежат как новенькие… хотя и не совсем в хорошем состоянии. Кто-то хочет убедить собравшихся, что это муляж? Страсти разгорались. Люди пятились от колодца, побежали на «центральную площадь». Там все оставалось по-прежнему, но туман, накапливающийся за околицей, вдруг начал приближаться, уже накрыл собой крайние избы, разрушенные амбары. Все чувства разом прорвались, единственное верное решение созрело одновременно. К черту, надо выбираться! Ну не готовы молодые люди пока умереть!