Текст книги "Тайны археологии, Радость и проклятие великих открытии"
Автор книги: Александр Варакин
Соавторы: Владимир Бацалев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Под давлением народа бояре... уступили царю! Еще одно, косвенное, подтверждение мягкости царя: народ в таких ситуациях становится очень чуток. Правда, бедный народ не знал, что началась опричнина, от которой ему сильно достанется...
Но нас сейчас интересует лишь казна: поскольку речь идет о "всей казне", разночтения здесь не предполагаются, – значит, библиотека была при царе! Это подтверждается тем, что в начале или середине 1565 года, проезжая во Владимир через Александров, "либерею" видел Веттерман. Однако в документах после этого исчезают какие бы то ни было упоминания о библиотеке. Есть косвенное подтверждение, что библиотека существовала и в 1581 годуангличанин Джером Горсей принял от царя в подарок Библию... Горсей приезжал в Александров (открытие краеведа из Александрова М. Куницына).
Царь возвратился в Москву, но в Кремле ему было неуютно, и он поселился в новом дворце – на опричном
дворе, где чувствовал себя комфортнее. Это было за рекой Неглинной, на Воздвиженской улице. Квадратный, огромных размеров двор, обнесенный высокой каменной стеной с тремя воротами, надежнее, чем Кремль, защищал государя от напастей. Охрана не дремала никогда! 500 стрельцов несли постоянный караул. Царские палаты, хозяйственные постройки, а рядом – приказы. Не здесь ли была спрятана библиотека?.. Не к этим ли подвалам поначалу шел подземный ход, позднее выведенный к Храму Христа? На территории в 8 гектаров, занимаемых царским двором, вполне могла быть размещена и "казна".
Впрочем, на новом месте царь прожил тоже недолго. А пожар 1571 года сжег дотла дворец. Тогда сгорела вся Москва.
И решил царь переселиться в Вологду! Там и к торговле ближе, и все же Север – исток великой Руси, начало Рюриковичей. В Вологде давно уже по приказу Ивана Грозного строился каменный город, чтобы назваться столицей Руси. Но... судьба воспротивилась перенесению столицы: в Вологде в 1571 году начался чумной мор. Заложенные в 1556 году "град белокаменный" и Соборная церковь Успенья Пресвятой Богородицы остались от царя Вологде на память. А ведь, живя в Вологде, государь самолично установил контакт и хорошие отношения с англичанами. А ведь, защищенная от любых набегов непроходимыми лесами, Вологда еще долго представляла и представляет до сих пор место, где удобно и приятно было бы царствовать. Но Иван не находил в этом для себя ни радости, ни покоя. Недостроенный Благовещенский собор отдали под пороховой склад, а многочисленные подземные ходы и подвалы, построенные в первую очередь, ни по какой надобности не использовали. А может, использовали да умолчали?..
Копали и обследовали Соборную гору еще в XVII веке: архиепископ Вологодский Симон раскопал часть подземных сооружений и нашел серебро и украшения. А камень
12*
356
ТАЙНЫ АРХЕОЛОГИИ
357
БАЦАЛЕВ, А. ВАРАКИН
пошел на достройку архиерейского дома. В XVIII веке из той же Соборной горы брали кирпич для Воскресенского собора и архиерейского подворья, что и зовут сейчас Вологодским Кремлем. Говорят, есть глубокий тайный ход под рекой Вологдой, соединяющий Кремль со Спасо-Прилуцким монастырем на окраине города.
Государь жил больше в Александрове, чем в Москве. Приезды его в столицу бывали короткими, да и то все реже и реже. Лишь обезумевший после смерти сына Ивана, возвратился царь за гробом в Москву в 1581 году и уже до смерти не уезжал. Привез ли библиотеку? И нужна ли была она ему в отмеренные до могилы три года?.. Позаботился ли о перевозе "казны"? Известно: подвод в царском поезде было очень мало. А может, догадавшись о "проклятии", замуровал навсегда?..
Исследователи называют наиболее вероятными места, где можно обнаружить библиотеку: Москва – Кремль или – Александров. Несколько лет назад возникла вологодская версия, но она мало правдоподобна. Первые две версии признаются и ученым миром.
Следом за энтузиастами по проблемам поиска и тайны библиотеки Ивана Грозного высказывались в печати и ученые: популярность темы не ослабевает, и историки как бы вынуждены реагировать, хотя и не любят вмешательства дилетантов. С другой стороны, трудно назвать дилетантами, например, писателя В. Осокина, краеведа из Александрова М.ихаила Николаевича Куницына (пребывание Ивана Грозного в Александрове воссоздано им с почти календарной точностью) или реставратора музея из Вологды Николая Федышина. Правда, ученые имеют, как правило, свое категорическое мнение, сильно охлаждающее пыл. В конце прошлого века в России сформировалась и просуществовала довольно долго "скептическая школа", пытавшаяся доказать убогость древней русской культуры, а следовательно – и невозможность существования каких бы то ни было
писей и книг... Очень постарался С.А. Белокуров, собравший материалы, доказывающие, что никакой библиотеки Ивана Грозного никогда не было. Старания энтузиастов немного поутихли. Но ведь главным доводом Белокурова было мнение Петра Аркудия и польско-литовского посла Льва Сапеги, посланных в Москву в 1601 году на поиски библиотеки, о которой говорила вся Европа. Конечно же, посланцы библиотеки не нашли, да в сердцах и написали в Ватикан, что-де русские дворяне – и те непросвещенны, ходят летом в шубах да щи лаптем хлебают: какая уж тут, извините, культура да библиотека! Понятно, и Ватикан, и западные противники русской культуры, очень ревностно относившиеся к любым ее проявлениям, мнение миссионеров папы постарались всячески раздуть.
Но были и есть другие ученые. М.Н. Тихомиров во времена Н.С. Хрущева возглавлял Комиссию по поискам библиотеки, распущенную при Л.И. Брежневе. Изрядная доля скептицизма – вполне обоснованного – присуща
.мнениям и Б.А. Рыбакова, и Сигурда Оттовича Шмидта.
[Очень конструктивное предположение высказывали в разюс время А.А. Зимин и В. Кучкин: а что, если библиотека щвным-давно найдена и книги уже разошлись по
|ным хранилищам? Такое вполне могло быть. Учитывая
("строгую секретность" в Кремле и некомпетентность "комгетентного" НКВД в вопросе принадлежности клада, бибгиотеку Ивана Грозного вполне могли без ажиотажа опШходовать и передать "по назначению", не объясняя, откуда она возникла. Ныне покойный заведующий отделом рукописей Российской государственной библиотеки (бывшей "Ленинки") профессор Виктор Яковлевич Дерягин 993 году говорил:
'.'У нас хранится 600 тысяч рукописей, из них 60 тысяч древних, более трехсот греческих (в основном византийских). Некоторые из них
358
В. Б А Ц А Л Е В, А. ВАРАКИН
относятся еще к VI веку н. э. Вполне возможно, что среди них есть и книги Софьи Палеолог. А кроме нашей библиотеки, уникальные древние рукописи есть в библиотеке РАИ в , Санкт-Петербурге и Государственном Историческом музее в Москве ".
С трудом верится, что такое количество древностей могло поступить в архив или библиотеку "молча", не вызвав хотя бы вопроса хотя бы одного из ученых: откуда книги? Ведь и отделы, и сами библиотеки возглавляли и возглавляют не дворники... Где-нибудь да было бы отмечено, чья и откуда коллекция. Тем более столько известных авторов в одном собрании – такие "поступления" бывают не каждый день. Может, следовало бы поискать, не было ли поступлений?..
Да! Было! Было поступление!
Читаем газету "Труд" за 22 ноября 1944 года:
"В шкафах Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина хранится много тысяч древних рукописей и рукописных книг. Среди других здесь находятся пять книг большого формата в старинных кожаных переплетах из личного собрания Ивана Грозного... Крупнейший специалист древнерусских рукописных книг профессор Г.П. Георгиевский... говорит: "Книги хорошо сохранились. Листы их почти не пожелтели от времени. Изумительные рисунки, мастерски выполненные лучшими художниками XVI века, сохранили до настоящего времени яркость своих красок ".
Наверняка этот "след" может дать определенный, если не окончательный результат.
ЗЛАТОМ КИПЯЩАЯ МЯГКАЯ РУХЛЯДЬ
(СУДЬБА МАНГАЗЕИ)
"Лета 7105 (1597) году Юрье Долгушин устьцылемец, да литовский полоненик, да Смирной пинежанин лавелец первые Мунгазею проведали Надым реку, а на другой год Таз реку. А воевода первый в Мунгазеи Мирон Шаховской ".
Это летописное свидетельство совершенно не соответствует действительности, ибо еще в конце XV века новгородский безымянный книжник писал в сказании "О человецех незнаемых в Восточной стране": "На Восточной стране, за Югорскую землею над морем живут люди самоеды, човомые Малгонзеи". Более того, русские промышленники освоили этот район столь основательно, что пушной промысел там стал малоприбыльным. Требовался опорный пункт для дальнейшего освоения Сибири и уничтожения в ней всякого ценного зверя.
Назначенный воеводой в 1600 году Мирон Шаховской отправился из Тобольска на кочах, однако, попав в бурю, потерял все суда. Тогда он продолжил путь по земле, но на Пуре на него напала "пуровская и енисейская самоядь", в результате чего часть стрельцов погибла, а сам Шаховской был ранен. Существует версия, что этой one– нацией руководили и оплатили ее русские промысловики, че желавшие появления в Мангазейском уезде официальных лиц, которые наверняка стали бы мешать им обворовывать казну. Дальнейшая судьба его отряда долгое время
360
В. БАЦАЛЕВ, А. ВАРАКИН
Т АЙНЫ-АРХЕОЛОГ ИИ
36
была неизвестна, поэтому первыми воеводами, посланными на выручку Шоховского и построившими Мангазею считались Василий Масальский и Савлук Пушкин. Однако дендрологический анализ самых ранних венцов срубов показал, что спилены они в 1600 году, а положены весной 1601, то есть до прибытия подмоги. Следовательно, первым воеводой Мангазеи, начавшим строительство острога, был Шоховской, вскоре, вероятно, от ран умерший.
В 1607 году тут уже была крепость, кремль. Тогда же возник и посад.
Царский наказ предписывал новым воеводам пригласить в острог лучших самоедов и сказать им жалованное слово:
"Прежде приходили к ним в Мангазею и Енесею вымичи, пустозерцы и многих государевых городов торговые люди, дань с них воровством брали на себя, а сказывали на государя. Обиды, насильства и продажи от них были им велики, а теперь государь поставил в их земле острог от торговых людей беречь, чтобы они жили в тишине и покое и ясак платили в казну без ослушанья. Белено также было послать служилых людей, переписать самоедов и взять в острог заложников. Сюда же собрать торговых и промышленных людей и объявить им, чтоб не смели торговать заповедными товарами – панцирями, шеломами, копьями, саблями, топорами, ножами и вином, а другим торговать вольно, платя десятину в казну ".
По "Росписному списку 1625 года" город Мангазея снаружи имел такой вид. С приезда – в стене башня Спасская, проезжая, четырехугольная, а под ней двое ворот; башня Успенская, угловая от речки Остеровки; башня
тиловская, угловая; башня Давыдовская, от реки Таз угловая, четырехугольная, и башня Зубцовская. Городские стены по 1,5 сажени (3,2 метра), вокруг города – 131 сажень (240 метров). Внутри острога находились две церкви – Троицкая и Успенская, – воеводский двор, съезжая изба, таможня, гостинный двор, торговая баня, амбары и лавки, тюрьма и избы населения. Постоянно проживающих в то время было около 100 человек, зато временно – промышленных и торговых – до 1000. "Женок беспутных" и опустившихся ярыжек-пропойц никто не считал.
Все время между острогом и посадом шла необъявленная война, сменявшиеся воеводы и городские головы не уставали жаловаться друг на друга царю. Например, воевода Жеребцов писал на голову Курдюка Давыдова: "Стрельцы и козаки проигрались зернью донага, а Курдюк де сам скупщичает, дает зернщикам стрельцам и козакам деньги... Говорил ему в розряде, и при служилых людях, и при целовальниках, что он, Курдюк, так делает не гораздо, что служивым людям дает деньги в рост, и служилые люди от него проигрались донага". Наконец, во время воеводства Кокорева и Палицына, который поддержал посад, дело дошло до пушечной пальбы между воеводами.
Невозможно подсчитать количество ясачного инородного населения в мангазейском уезде. Воеводы отписывали в Москву, что здесь "люди кочевые и не сидячие, а живут, переходя с места на место и с реки на реку". Но из того, что, скажем, род Кислой Шапки (11 человек) платил 21 соболя, видно: мангазейцы отдавали соболей гораздо меньше, чем ясачные люди других сибирских уездов: везде полагался минимум 5 соболей с человека а иные платили и по 10 и по 12. Притом мангазейские чиновники инородцы хотя и платили ясак за аманатов (заложников), но в то же время получали государево жалованье – олово и одекуй, и если этого жалованья, отписывали воеводы, "дать им слишка, то ясака они принесут больше, а без
362
В. Б А II А Л Е В, А. ВАРАКИН
жалованья платят мало, а иные и совсем ничего не дают". "Когда же приходят к зимовьям, то бросают ясак через окно в избу и чрез окно же ясачные сборщики отдаривают инородцев одекуем, оловом и хлебом. Мангазейские инородцы боятся входить в избы, чтобы ясачные сборщики не захватили их в аманаты, а сами не выходят к ним из изб, опасаясь от них смертных убийств, и потому сидят с аманатами, запершись".
Кормили аманатов отчасти хлебом, а большей частью падалью и собачьим кормом "юколой", состоящей из сушеной перегнившей рыбы, "подаваемой" в полужидком виде. То же "кушанье" из мяса называлось "порса".
Хотя пища эта и не роскошная, но ценилась довольно дорого: пуд порсы стоил рубль.
Цифры ясачного сбора показывают, что иногородцы мангазейские доставляли в государеву казну значительный доход: таких сборов мягкой рухляди (пушнины) не было ни в одном сибирском городе. Но были и другие разнообразные доходы, собираемые с торговых и промышленных людишек, – городовые, чрезвычайные и десятинные.
Самой выгодной статьей денежных доходов, как и повсюду в государстве, была продажа вина и медовухи. До 1620 года продажа эта в Мангазее была вольная, ею занимались все, даже воеводы, и сильно наживались. Но 1620 году на эту продажу обратил внимание тобольский воевода князь Иван Куракин и сделал донос в Москву:
"Сказывает с/гужиаые люди, которые бывали в Мангазее, что Иван Биркин посылал в Турухань на продажу свое вино и мед и взял за то больше восьми тысяч рублев... Если продавать там (в Мангазее) по 15 рублей ведро, то 150 ведер будет 2250 рублей, а прибыли – 2070 рублей. А если продавать вино и мед на мягкую рухлядь, то можно ожидать прибыли вдвое ",
ТАЙНЫ АРХЕОЛОГИИ
363
Московское правительство немедленно запретило торговлю и открыло государев кабак.
Чтобы представить, о каких суммах идет речь и почему Мангазея называлась элатокипящей, приведем лишь пример некоего Ивана Афанасьева. В 1623 году он "угонял" двух черных лисиц – одну в 30 рублей, другую в 80 рублей. Даже если допустить, что Афанасьев – голь перекатная, то на эти деньги на Руси он мог купить: 20 десятин земли (20 р.), прекрасный дом (10 р.), 5 лошадей (10 р.), десять коров (15 р.), 70 овец (20 р.), полсотни птицы (3 р.) – полное богатое хозяйство. И у него б еще осталось про "черный" день.
Тот же тобольский воевода Куракин устроил еще одну бучу, отписав царю, "что торговые и промышленные люди ходят кочами от Архангельска на Карскую губу и на волок в Мангазею и что немцы нанимали русских людей, чтобы их от Архангельского города провели в Мангазею". Куракин высказал опасения, что оным путем могут воспользоваться немцы для торговли с сибирскими инородцами, так как уже были с их стороны попытки. "А по здешнему, государь, по сибирскому смотря делу, некоторые обычаи немцам в Мангазею торговать ездити позволить не можно. Да и не токмо им ездити, и русским людям морем в Мангазею от Архангельского города ездить не велеть, чтоб, на них смотря, немцы дороги не узнали и, приехав бы, воинские многие люди сибирским городам какие порухи не учинили".
Те торговые люди, которые рассказали Куракину о попытках немцев, и не подозревали, что эти рассказы принесут им же великое горе и великие убытки. Перепуганное правительство под страхом опалы и казни запретило морской путь в Мангазею, а на другом пути – на волоке между реками Мутной и Зеленой – велено было поставить острог-таможню. Одного из разсказчиков, Еремку Савина,
364
БАЦАЛЕВ, А. ВАРАКИН
ТАЙНЫ АРХЕОЛОГИИ
365
даже велено "за то бити нещадно, чтоб, на то смотря, иным было неповадно воровством смуту сеять".
В конечном счете эти меры явились гибельными для Мангазеи, так как торговым и промышленным людям были отрезаны все пути для контрабанды.
Однако торговых людей ждал еще один удар. Новое таможенное правило предписывало головам: "Буле мягкая рухлядь у людей свыше ста рублей сорок соболей, то такую ценную рухлядь отбирать на государя, а владельцам выдавать из казны деньги за вычетом десятой пошлины". На Руси та же "рухлядь" стоила куда как дороже, поэтому промышленные и торговые люди пришли в ужас, узнав о распоряжении 1621 года. По упомянутому правилу можно было провозить сорок соболей в 100 рублей, но если сорок стоят 101 рубль, то весь ценный товар надо отдавать в казну. Нет нужды объяснять, кто выиграл от этого: таможенные головы и целовальники. Тут без серьезных подарков и подношений обойтись уже было нельзя.
И все-таки Мангазея еще оставалась золотым дном не только для государевой казны, но и для простых людишек. Контингент последних был представлен жителями практически всех губерний. Из таможенной книги 1641 года видно, что через Мангазею в июне и июле проехали на Русь 247 человек: пинежан – 62, устюжан – 44. важенян – 2 Г, сольвычегодцев 17, мезенцев – 7, вологжан – 5, усольцев – 6, двинян – 4, гостиной московской сотни – 4, патриарших крестьян – 2, Сергиева монастыря – 2, тюменцев – 3, тобольчан – 6 и т.д.
Как велики были денежные суммы, посылаемые торговыми людьми с доверенными лицами для закупки шкур пушных зверей? В 1637 году Надейка Свешников послал в Мангазею приказчика с тремя людьми и дал им 5500 рублей. В следующем году он уже бил челом государю, что посланный приказчик помер, а люди, его живут в Сибири на Лене, "проживают и пропивают тут живот мой".
занная сумма свидетельствует об очень серьезных оборотах. И это не удивительно. Ведь за год в среднем через Мангазею проходило от 100 до 150 тысяч шкур мягкой рухляди: соболей, песцов, лисиц, бобров...
К концу цаствования Михаила город Мангазея стал приходить в упадок. Еще в 1627 году торговые и промышленные люди сообщали, что вокруг Мангазейского города, Туруханского зимовья, вверх по Енесею и внизу Нижней Тунгуски соболи и бобры "опромышлялись", и они, люди, начали ходить в верхние места Тунгуски, где соболи добры и всякого зверя много. Выходит, первой причиной упадка Мангазеи было оскудение того богатства, которым прежде славился уезд. Вторая – жестокая таможенная власть и сопряженные с ней неизбежные и неокупаемые взятки и поборы. О третьей читаем в одной из челобитных: ясачные люди тунгусы на промыслах и в лесах и в зимовьях промышленников "убивают, мучат, жгут, отнимают хлебные запасы, всякие промышленные орудия, соболь и платье". В 1642 году тунгусы убили 20 незваных охотников, в 1643 – 35, а в некоторые годы убивали по 100 и более. В 1642 году кочи, прибывшие с моря, замерзли в реке Таз, и русским людям пришлось побросать свои товары, и от того торги и промыслы принесли только убыток.
Наконец, и стечение обстоятельств сыграло определенную роль. С 1641 по 1644 год в город не пришло ни одного коча с хлебом: все были разбиты в Обской губе штормами. В Мангазее настал великий голод, жители питались "собачьим костьем". В довершении ко всему в 1643 году город почти весь выгорел: воеводский двор, государевы амбары, съезжая изба, частично городские стены и посад.
Воеводам был послан наказ: немедленно отстраивать острог, – а в ответ поступила челобитная: "Нам, холопям твоим, острог ставить на горелом месте некем: нас в Мангазее служилых людишек всего 94 человека, да из них 70 посылаются на государевы годовые, двухгодовые и
366
В. Б А Ц А Л Е В, А. ВАРАКИН
трехгодовые службы по ясачным зимовьям и с ясаком в Москву, 10 человек сидят в тюрьме (город сгорел, тюрьма не сгорела!), и остается в Мангазейском городе для бережения государевой казны всего 14 человек. На твои государевы службы поднималися, должая великими долгами. Жены и дети наши, живучи в Мангазейском городе, терпят глад, а теперь и должаться не у кого, потому что город запустел".
Собственно говоря, уже с того времени, как иссяк источник богатства в округе, как "соболи опромышлялись", Мангазейский город опустел. Он еше мог служить как зимовье и как таможня, и для сбора ясака, но не как административный и торговый центр уезда. Эта роль должна была перейти к Туруханскому зимовью.
В 1672 году по царскому приказу жители и стрелецкий гарнизон были переведены в Туруханское зимовье. На его месте возник новый город Новая Мангазея.
И она погибла, остался Туруханск...
АРХЕОЛОГИЯ НА ДНЕ МОРСКОМ
Погребенные под слоем ила и воды корабли и города всегда будоражили воображение. Не успело отгреметь эхо трагедии "Титаника", происшедшей в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года, как десятки авантюристов стали строить планы добычи со дна морского несметных богатств, перевозившихся на этом "самом гигантском за всю историю человечества судне". Увы, "Титаник", как выяснилось лишь в 1985 году, находится на немыслимой глубине – 3800 метров! Только в последние десятилетия и только объединенными усилиями нескольких государств, при финансовой поддержке крупнейших фирм и корпораций мы смогли получить с борта гиганта некоторые предметы и само изображение несчастного корабля...
Не менее значительны, хотя и менее известны за давностью, другие истории затонувших судов. Многие герои посвятили поискам затонувших кораблей и сокровищ целую жизнь. Морская (подводная) археология, в отличие от "наземной", часто связана с поиском, когда между событием и искателем почти нет временного разрыва. Потому здесь, как в скифских или древнеегипетских погребениях, трудно отделить действительность от истории: жрецы, которые вчера хоронили царя и закладывали в усыпальницу золото и драгоценности, сегодня руководят бандой грабителей, обшаривающих некрополь; капитан, потерпевший кораблекрушение, нанимает индейце в-ныряльщиков, и они за нитку бус достают со дна 30 тонн золота инков, упакованного в ящики... Непонятно, кто кого грабит... И все это, тем не менее, История.
368
В. БАЦАЛЕВ, А. ВАРАКИН
ТАЙНЫ АРХЕОЛОГИИ
369
Самая умеренная статистика говорит о том, что за время существования мореходства затонуло не менее миллиона морских и речных судов. А это означает (по статистике же), что в известных искателям опасных для судоходства районах, как правило, на мелководье, в среднем на каждые 30 квадратных километров приходится один потерпевший крушение корабль. Даже не зная этих цифр, одержимые люди бросались в не менее опасные плавания в надежде разбогатеть. И многие, кстати, сделали на этом гигантские состояния! Это обстоятельство еще больше подогревает интерес. Но к тому времени, когда профессиональные археологи занялись затопленными памятниками, громадное количество исторических свидетельств было уничтожено навсегда, безвозвратно утеряно человечеством. А находки, особенно на затонувших кораблях, не могут быть незначительными: они, как правило, легко поддаются датировке и дают исследователям бесценный материал – срез жизни из вполне конкретного времени. Несмотря на то, что удачливые искатели сокровищ многое загубили, нельзя не признать, что все же именно они заложили основы подлинной подводной археологии, чем вполне заслужили то, чтобы в истории сохранились их имена – Кип Вагнер, Эдвард Таккер, Мел Фишер, Роберт Стенюи... Последний, бельгийский, водолаз, разработал методику подводных археологических исследований. Мел Фишер организовал крупнейший в США Центр подводной археологии. Эдвард Таккер, специализируясь на подводной добыче цветных металлов, очень скоро "заболел" археологией и привлек к своей работе Менделя Л. Петерсона, профессионального археолога. А Кип Вагнер, найдя сокровища и расплатившись с кредиторами, а также (ценными находками) с поддерживавшими его музеями, – свою долю сокровищ потратил почти целиком на организацию частного музея. Созданная Вагнером фирма сегодня занята научно-обоснованными поисками (работа в архивах) и профессиональной
Добычей со дна сокровищ, обеспеченной новейшей технир>й – приборами, инструментами – и технологией.
Однако наш рассказ не об этих увлекательных прииочениях.
История первая – о мдгучем монгольском флоте, све" о котором практически не сохранилось. Великий Чингисхан, завоевавший полмира, наверно, ie мог себе представить, что когда-нибудь ему может по[адобиться морской флот. Кочевники не жаловали даже рек, идя в них не столько средство для жизни, сколько водюе препятствие: не раз их останавливали и даже отрезвляи воды, вдоль которых росли и богатели города земле;ельцев и ремесленников. Вынужденно форсируя крупные ;ки, завоеватели доверялись своим коням, с которыми Хни, будто кентавры, составляли чуть ли не одно целое, – [звестен способ переправы, при котором кочевник просто ержится за хвост плывущей лошади (реже собаки).
И вот последователь великого предка не менее леген1рный Кублахан, завоевав Корею, Вьетнам (Чампа), а с радением в 1276 году Ханчжоу установив и полный контэль над Китаем, захотел присоединить к своим победам маленькую Японию... Собрав весь Китайский флот (как >, монголы включали в свои войска завоеванных зсударств, и те в дальнейших военных действиях пользошсь почти такими же правами завоевателей, что и сама |гонгольская армия), в следующем 1277 году Кублахан обдиил его, числом 900 кораблей-джонок и 40 тысяч вои1ов, на крайнего восточного соседа. Не готовые к вторже|ию воинственные японцы терпели поражение... но помог ХНезапный шторм: разметав весь флот монголов и погубив менее трети судов, морская стихия унесла жизни 15 тыi завоевателей.
На Бога, как говорится, надейся... Мудрые японцы соэразили, что монголы вряд ли успокоятся. В заливе Хокагде и произошла битва, они в короткий срок укрепили
370
БАЦАЛЕВ, А. ВАРАКИН
ТАЙНЫ АРХЕОЛОГИИ
37
и сделали менее доступным берег. На пути к столице император Камеяма приказал построить высокую стену наподобие Великой Китайской стены. И хотя монголы ее, Великую, преодолели и она не спасла Китай от разорения, Камеяма рассудил правильно: там воевали сухопутные войска, а к японской стене, протянувшейся на 12 миль, придет "морская пехота"... И все же никакой мудрец не мог предположить, что монгольская армада всего через четыре года вырастет до... четырех с половиной тысяч кораблей! Именно такой флот, в составе которого было 150 тысяч обученных "батыров", подступил к острову Кюсю в 1281 году. За спиной решительно настроенных полководцев Кублахана были две легкие победы – над защитниками островов Ики и Такасима... Поистине впечатляющее зрелище предстало перед войском японского императора: повсюду, куда хватал глаз, морское пространство было заполнено чужеземными кораблями. А с них уже высаживались и шли на приступ восточной твердыни тьмы вкусивших победы воинов. На этот раз Японию могло спасти только чудо. Но чуда, как известно, дважды не бывает...
Японцам тоже не занимать решительности и храбрости. Воспитанные на древних традициях самураи стойко сдержали первый натиск врага и были готовы биться до последнего вздоха. Но силы были слишком неравными, а флоты монголов и японцев отличались абсолютно разными "весовым и категориями". Впрочем, опытные в боевых искусствах самураи добились даже некоторого успеха: юркие их лодчонки окружили авангард монгольской армады и стали короткими дерзкими вылазками наносить существенный урон как боевой силе, так и техническому состоянию флота. И монголы, обладавшие обитыми металлом массивными кораблями, предприняли единственное, что могли в этой ситуации: они отступили! Полководцы Кублахана увели джонки к острову Хирадодзима, чтобы залечить раны" местами не такие уж и незначительные.
На следующий день на рассвете опытные командиры намеревались применить другую тактику. Японцы знали, что в распоряжении агрессора великое открытие китайцев, и они умеют им пользоваться; в XIII веке у монголов уже были китайские пороховые пушки!..
Всю ночь в храмах Японии молили Бога обрушить на врага свой гнев. Все японцы, от мала до велика, не сомкнули глаз, многоустно повторяли великую мольбу... Единую мольбу к Всевышнему: поразить завоевателя!
И Бог услышал. Когда флот Кублахана подошел к японскому берегу и часть воинов штурмом взяла стену, а другая часть, еще ночью обойдя укрепление, ждала своего часа, чтобы вклиниться в ряды защитников, и уже разгорелся нешуточный бой, над островом пронесся неожиданный страшный тайфун! В течение нескольких минут "божественный ветер", почти не затронув японских строений, вероятно, защищенных еще и 12-мильной стеной, на этот раз не просто разметал монгольский флот: он разбивал корабли о берег, друг о друга, о дно!.. Мало кто из воинов, не вовлеченных в штурм, остался в живых. Атаковавших на суше, тайфун швырял и разбивал о стену! Тех же, кто успел проникнуть за нее, встречали решительность и боевое искусство самураев.
Можно сказать, в один миг Кублахан лишился 4000 кораблей и 100 тысяч отборного войска. Никогда больше монголы не предпринимали попыток завоевать Страну Восхолящего Солнца, а также никогда более не держали реального военно-морского флота. И водные преграды продолжали преодолевать по-старому – ухватившись за хвост лошади (или собаки).
Совсем недавно один из местных жителей Кюсю обнаружил в прибрежных камнях древнюю личную печать монгольского воина с надписью, из которой можно было заключить, что он являлся "тысяцким" командиром (возглавлял тысячу воинов). К тому же дата, стоявшая на ней
372
В. Б A U А Л Е В, А. ВАРАКИН
1277 год, – говорила о том, что этот военачальник участвовал в обеих акциях – и 1277, и 1281 годов. Вторая для него стала последней.
Ровно через 7 веков, в 1980 году, японский археолог Торао Мозаи нашел остатки монгольского флота – остовы кораблей, шлемы, луки и стрелы, копья, офицерскую саблю. И – каменные ядра к легендарным монгольским пушкам! К сожалению, сами пушки пока не найдены...
Опустив подробности гибели "Титаника", которые всем давно известны, нельзя не рассказать о последствиях поисков затонувшего корабля-гиганта. Конечно, как всякое .событие мирового масштаба, это кораблекрушение с первых дней обросло слухами и домыслами, но потом они успокоились и не поднимались со дна житейского моря. Нам они понадобятся для информации, ибо события постепенно развивались... Во-первых, много после крушения говорилось о героях и трусах той ночи. К примеру, директор-распорядитель фирмы "Уайт Стар", хозяин "Титаника" Брюс Исмей, почти в одиночку захвативший целую шлюпку и спасшийся на ней, навсегда покрыл позором свое имя. А вот миллионер Джон Джекоб, наоборот, уступил свое место в шлюпке женщине, а сам вернулся на обреченный корабль...
