Текст книги "Трава зелёная (СИ)"

Автор книги: Александр Решетников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 9
ВО МНОГИХ ЗНАНИЯХ МНОГИЕ ПЕЧАЛИ

Если женщина перестаёт верить в сказки, значит, она начинает стареть. А вот мужчины изначально воспринимают окружающий мир скептически. Это толкает их на разнообразные опыты, эксперименты… Иван Данилович Белкин тоже все мои «эпические» рассказы делил на три. Кто я? Немчура-схизматик, который приехал в Россию хрен знает, откуда и рассказывает всякие небылицы. Ну, как русскому человеку на это спокойно смотреть? Совершенно невозможно. Вот и решил устроить мне проверку.

Конечно, если бы я «сел в лужу», то работы не лишился. Муторное это дело – искать иностранного учителя. Зато мой авторитет упал бы ниже плинтуса. И как в таком случае выстраивать отношения? Если хозяин дома поглядывает на тебя с брезгливостью и пренебрежением, то дворня станет поступать аналогично. Правда, понимание всего этого пришло несколько позже, когда «разборки» на скотном дворе завершились и все «раненные» вернулись в строй. И тут на меня накатило… Боевой кураж пропал, зато начало трясти, как в ознобе. А Белкин, скотина такая, вдруг решил ознакомить меня со своим хозяйством. Ну, а чё? Раз «принят в стаю», то пусть поглядит, как мы живём.

Обход начали с конюшни, при которой находилась небольшая мастерская. Кузня – не кузня, плотницкая – не плотницкая… В общем, нечто универсальное. Потом пошли коровник, курятник, свинарник… Короче, хозяйство приличное. Подворье занимает не меньше тридцати соток. Ходим по нему, ходим… А я в сценических туфлях и плаще. Не догадался надеть валенки с шубой. Плюс отходняк даёт о себе знать…

– Леонид Иванович, да вы никак зубами стучите? – заметил моё состояние Белкин.

– Да вот, знаете ли, что-то замёрз, – пытаюсь бравировать.

– Нее, такое дело никуда не годится. Пойдёмте в дом, – говорит уверенно.

Пошли в дом… А в доме, прямо, как в храме: всё торжественно и величаво. В общей зале за столом сидит отец Лазарь и распевно читает какой-то церковный учебник. Рядом расположились Мария Васильевна и оба её сына. Пацаны откровенно зевают, зато женщина однозначно впала в религиозный экстаз. Глаза поблёскивают, на лице играет румянец… «Хорошо ей, – думаю про себя. – А меня что-то трясёт, как грушу. Блин, так и окочурится недолго. Угу, как раз в тему выйдет. Для отпевания всё готово: батюшка, безутешная вдова, дети-сироты, а вон и плакальщицы из-за печки нарисовались…» Марфа и Прасковья выглянули на шум, вызванный нашим приходом. И тут Белкин меня удивил:

– Марфа, быстро доставай пшеничное вино!

– Зачем, барин?

– Леонида Ивановича растереть надо! Замёрз, сердешный, а я не доглядел… Чего стоишь? Живо!

И начался в доме переполох. Женщины принялись причитать и мельтешить, отец Лазарь вздохнул, отложил в сторону книгу и прикрыл глаза, у мальчишек пропала сонливость, но вспыхнуло любопытство… А меня отвели в комнату, раздели, натёрли хлебным вином, заодно заставили выпить граммов сто, а после укутали, словно младенца. Ага, осталось только соску в рот сунуть. Вскоре народ рассосался, предоставив мне наслаждаться одиночеством. Хорошо, что лучину зажгли, а то бы лежал сейчас в потёмках, нюхая сивушный запах, исходящий от собственного тела. Но, как не странно, ничем особым не воняло. К тому же накатила усталость, и я незаметно уснул…

– Мужчина, не желаете уединиться в отдельной комнате для приватного танца? – слышу над ухом мурлыкающий голос, а на моё плечо ложится мягкая ладонь.

Я отрываюсь от своего «Мохито», и с любопытством поворачиваюсь на звук чарующего голоса. Возле меня стоит длинноволосая блондинка с зелёными глазами. Девушка одета в прозрачный сиреневый пеньюар, длиною до середины бедра. Под ним легко угадывается высокая грудь четвёртого размера, прикрытая розовым ажурным лифом, который в состоянии спрятать лишь треть выдающихся округлостей. Осиная талия круто переходит в изящный овал бёдер, на которых держится узкая полоска розовых бикини. А на великолепных стройных ножках кокетливо красуются чулки в цвет пеньюара. Девушка заметно отличается от своих «подруг», которые сейчас извиваются на сцене возле шеста. Троица танцовщиц сплошь темноволосые. Вопреки стереотипу, на сцену к ним никто не лезет, деньги в трусы не суют. Мужчины вальяжно сидят на мягких диванчиках, общаются, выпивают, смеются, изредка бросают реплики в сторону стриптизёрш… Я же сижу один. Мой друг почему-то не пришёл. Общаться не с кем, девушки на сцене тоже не впечатляют…

– А пойдём, – махаю рукой и поднимаюсь со своего места.

Отдельная комната, огороженная от общего зала двойной плотной занавеской, представляет из себя помещение, размерами два на два метра. Стены задрапированы бордовой тканью, с потолка льётся приглушённый фиолетовый свет, полы покрыты синим ковролином. Из мебели только кожаный диван светло-коричневого цвета.

– Присаживайтесь, – мило улыбается белокурая прелестница, выпуская мою руку из своей.

Сажусь… А танцовщица тем временем поворачивается ко мне спиной, соблазнительно наклоняется и нажимает какую-то кнопку на стене. Комнату моментально заполняют звуки блюза.

– Вам нравится такая музыка? – спрашивает блондинка, выжидательно глядя в мои глаза.

– Вполне, – киваю великодушно.

От этих слов у девушки призывно вспыхивают глаза, она медленно проводит языком по своим губам и начинает двигаться в такт музыке… Комнатка небольшая, поэтому блондинка вьётся возле меня, как бабочка у цветка. То «случайно» заденет, то сядет, то легко толкнёт и отвернётся, словно желая уйти. Тем временем её немногочисленные одёжки одна за другой непринуждённо покидают тело, открывая моему взору всё великолепие грациозной фигуры. И вот последний кусочек ткани падает на пол… Вау!!! От этого зрелища сердце в груди начинает бешено колотиться, а во рту всё пересыхает… Я не выдерживаю, хватаю девушку за ягодицы и притягиваю к себе…

В этот момент свет в комнате становится до неприличия ярким, драпировка со стен падает, и мы оказываемся внутри прозрачного аквариума. Собравшиеся вокруг него мужчины одобрительно свистят, хлопают, подмигивают… Но вдруг я замечаю среди них своих родителей и бабушку с дедушкой. Они тоже смотрят на нас. Затем мама с папой иронично хмыкают, разворачиваются и уходят, а вид бабушки и дедушки выражает полную растерянность, как бы говоря: «Ну, как же так?..» Я отталкиваю девушку, бегу к своим родным, чтобы объясниться, но натыкаюсь на стенки аквариума… На толстые стенки аквариума… На очень толстые стенки аквариума… Я бьюсь, бьюсь, бьюсь, словно муха об стекло, но сил не хватает. В результате обессилено падаю и начинаю плакать. В этот момент свет в зале резко тускнеет, и я понимаю, что остался один.

Чья-то маленькая ручонка осторожно дёргает меня за рукав. Открываю глаза. На меня удивлённо глядит маленький Васька.

– Господин учитель, вы, что ли плачете?

– Ага, Василий Иванович, плачу, – и чувствую, как по щеке действительно течёт слеза.

– А зачем?

– По малой нужде сильно хочу, а вставать лень. Вот и думаю, поплачу, может, пройдёт?

– А чего лениться? – с этими словами малыш наклоняется и достаёт из-под моего топчана горшок. – Вот, держите! Марфа давеча его опорожнила. И плакать не надо, всё и так уместится.

– Спасибо, Василий Иванович, – улыбаюсь. – Ты настоящий друг.

– Тогда покажи большого паука! – заявляет после непродолжительного раздумья.

– Что за паук? – я даже не понял, о чём идёт речь.

– У тебя на плече. Марфа говорила, я слышал.

– А-а! Конечно, покажу. Только мне подготовиться надо. Ты, Василий Иванович выйди на чуток… Как всё будет готово, я тебя позову, договорились?

– Ага, – кивнул ребёнок и уже собирался выйти, как я добавил. – Приходи вместе с братом. Обоим покажу. Кстати, чем он занимается?

– С мамой… Книжку ей читает.

– А где отец Лазарь?

– Ушёл.

– А твой папа?

– Тоже ушёл. Они вместе ушли.

– Хорошо. Иди, – отпускаю его…

Наконец-то! А то уже не могу терпеть, так и тянет наполнить горшочек. Но не при ребёнке же трясти «причиндалами»? А вообще было бы неплохо обзавестись отдельным домиком или пристроем. А то живу, как в проходном дворе, не уединится, ни расслабится. Хех, «живу»… Ну, да, всё правильно, недавний сон дал мне ясно понять, что тот прежний мир остался где-то там за толстым, толстым стеклом… А скорее всего лишь в моей памяти. Тяжело вздыхаю, но тут же одёргиваю себя. Я взрослый, здоровый мужчина… Да, здоровый! После сна чувствую, как тело просто переполнено энергией! А значит надо жить, развиваться, строить новые планы…

После таких жизненно-утверждающих мыслей захотелось узнать, который час? Но, увы, у Белкиных часов нет. Интересно, почему? Неужели слишком дорого? Жаль, жаль… Эх, был бы действующий образец, то при желании и скопировать нетрудно. Конечно, речь идёт не о маленьких часах. А вот настенные вполне по силам… Кстати, батюшка вроде обмолвился, что при храме существуют часы… Но, думаю, будет проще съездить в Москву и купить там. Или заказать, привезут. Чего самому мотаться? Тут главное – деньги. А они у меня есть. Правда, не знаю, много или мало? Ещё в первый день я обнаружил в «своих» дорожных сумках небольшой ларчик, поделённый на три отделения. В одном лежал увесистый кошель с различными монетами, в другом шкатулочка с украшениями, а в третьем мои документы… Эх, я же хотел комод в комнату… Точно! Давно пора разгрести баулы и всё разложить по полкам. Так, надо найти Прохора и поговорить с ним на эту тему. Он же вроде в мастерской хозяйничает… Но сперва необходимо выполнить обещание…

– Василий Иванович, – кричу, приоткрыв дверь, – будьте так любезны, зайдите вместе со своим старшим братом в мою комнату. Марфа пусть тоже зайдёт, лучину нужно обновить…

Демонстрация тату и рассказ о том, что это за зверь такой – скорпион, занял, наверное, минут тридцать. Даже кормилица развесила свои уши, из-за чего была морально изнасилована в самой извращённой форме. Мария Васильевна потеряла свою крепостную и учинила розыск. Нашла, и такое выдала… Её бы сержантом в учебную роту… Правда, свои умозаключения я оставил при себе. Быть второй жертвой не на шутку разошедшейся барыни не хотелось, поэтому под шумок тихо слинял из дома. Походу не я один. У Прасковьи неожиданно нашлись дела в бане, в которой по совместительству находилась прачечная.

– Слышь, Прасковья, а чего это Мария Васильевна так осерчала? – спрашиваю женщину, остановившись возле бани.

– Как тут не осерчать, Леонид Иванович? Готовить давно пора, а Марфа пропала и на зов не откликается. Оказывается, у вас сидит… Хорошо, что там дети были.

– В смысле? – опешил я.

– А вот такой и смысл, господин учитель, – ответила женщина и отвернулась, всем своим видом давая понять, что продолжать разговор не намерена.

Это что, Мария Васильевна заподозрила свою холопку в блуде? Или ко мне приревновала? М-да, ничего не понятно.

– Слышь, Прасковья, а ты вязать умеешь?

– Вы, господин учитель, меня обидеть хотите? – женщина развернулась всем корпусом в мою сторону и упёрла руки в бока.

– Зачем, обидеть? – я недоумённо уставился на Прасковью. – Просто спрашиваю…

– А вот не надо просто спрашивать, – и нос кверху задрала.

– Ох, ё… – я даже растерялся. – А как надо, сложно, что ли? Сначала песню спеть, потом сплясать, да?

– Ничего не надо! Любая порядочная женщина умеет вязать, – и снова нос кверху.

– Хм… Судя по твоим словам, у непорядочных женщин с вязанием существуют какие-то проблемы? Кстати, а в Боровске много непорядочных женщин? – усмехаюсь, а сам думаю: «Интересно, кого она имела в виду? Неужели проституток? Разве они здесь есть? А чего тогда Белкин говорил про центр староверов?»

Зря я задал этот вопрос. Бабам только дай языком почесать. В результате я узнал… Нет, не про проституток. Про дворян, с которыми Белкины находились, так сказать, в контрах. А раз дворяне в контрах, то и дворня друг с другом на ножах. Заодно сплетница прошлась по некоторым купчихам и мещанкам. М-да, оказывается много в Боровске женщин, которые не умеют вязать… Это, конечно, печально, но мне совершенно неинтересно. Я-то задавал не праздный вопрос. На дворе конец ноября. Зима, считай. А моя одежда напоминает театральный гардероб. Я хочу не гольфы и короткие штанишки, а что-нибудь практичное. Шерстяные гамаши, хотя бы. До термобелья пока ещё, как Ленину до коммунизма, поэтому ориентируюсь на местные возможности.

А ещё хочу свитер. Моя девушка… Уже бывшая девушка, умела вязать прекрасные свитера, а ещё носочки, шапочки, варежки и прочие тёплые приблуды. Научилась, между прочим, благодаря роликам из интернета. Я тоже много чего оттуда почерпнул. По крайней мере, вполне чётко представляю процесс создания некоторых вещей. Визуальная память у меня хорошая. Вот и хочу нарисовать Прасковье эскизы, а она по ним свяжет всё необходимое. А ещё хочу некий аналог джинсов и высокие зимние ботинки. В валенках чувствую себя, как панда какая-то. Правда, в одном из баулов я нашёл сапоги, но они, сука, оказались маленькими! Тем более не соответствуют названию «зимние». Если только надевать вместе с тёплыми портянками. Но, как я уже сказал, они и без портянок не лезут на мою ногу. Придётся продать или обменять. А ещё можно подарить. Тому же Прохору, например. Ему в самый раз будут. А вот Емельяну не полезут, голени у него слишком здоровые.

– Я так понял, что ты, Прасковья, первая мастерица в Боровске? – принимаю решение прекратить ненужный трёп.

– Ну, уж скажете, первая… – зарделась баба, как невеста на выданье. – Мария Васильевна лучше меня вяжет.

– А она что, умеет? – удивляюсь.

– Конечно, умеет! – неподдельно возмутилась Прасковья.

Понятно, приписываем Марию Васильевну к порядочным женщинам. Думаю, лучше с ней обговорить мой будущий гардероб. А то стоящая передо мною «артистка» только и умеет, что играть эмоциями. Хотя…

– Прасковья, а ты петь умеешь?

– Э-э… – видать сбилась с мысли. – Умею.

– Споёшь мне на ночь колыбельную? А то я без них засыпаю плохо.

– Нее, – качает головой после короткой заминки. – Колыбельные пусть Марфа поёт, у неё лучше получается.

– Марфе ко мне нельзя. Мария Васильевна снова ругаться будет. А ещё у неё муж ревнивый. Давеча с шилом на меня кинулся. Хорошо, что Иван Данилович рядом оказался. А что я сделал? Всего лишь сказал, что у Марфы глаза красивые…

– Чё, правда, что ли?! – опешила баба.

– Ага, – тяжело вздыхаю и развожу руками. – Ладно, идти мне надо… – развернулся и пошёл, зародив в голове «артистки» новую порцию слухов. Ну, а что? Такой талант необходимо развивать…

От бани я не сразу направился в конюшню. Решил пройтись по двору. Оценить, так сказать, с профессиональной точки зрения. А то прошлый раз, когда Белкин проводил для меня экскурсию, мысли совсем другим были заняты.

Ну, что тут можно улучшить? Опираясь на уже полученный опыт, прежде всего, необходимо перестроить туалет. В доме есть мужчины, женщины, дети, а кабинка всего одна. Да и выглядит слишком хлипко, щели повсюду. Прямо, как за забором. Особой разницы не видно. Короче, никакого удобства и комфорта.

Сам дом тоже надо переделывать. А ещё лучше новый рядом поставить. Тем более площади позволяют. У каждого ребёнка должна быть отдельная комната. А ещё требуется помещение, где бы имелась возможность заниматься физическими упражнениями. Спортзал, так сказать. Вот сейчас, где заниматься? Месить снег с навозом на скотном дворе? По мне, так занятие сомнительное. И снова возвращаюсь к устройству санитарно-технических устройств. Чем бегать на двор, проще в доме провести канализацию. Заодно рукомойник установить. Сделать его нетрудно. И света надо побольше. А то окна маленькие, да и то лишь там, где без них полная жо… чёрная дыра. И почему стеклят слюдой? Неужели со стеклом проблемы? Допустим, ещё не научились делать плоские стандартные листы. Но выдувать стекло всяко умеют. Трудно, что ли пропустить через вальцы? М-да, в голове куча вопросов, а спросить ответа не у кого.

Помещения для животных мне тоже не понравились. Слишком убого и грязно. Скотину необходимо содержать в чистоте. А то ухаживают только за лошадьми… Свиньи, между прочим, любят порядок не меньше. Был я как-то у одного фермера на предприятии. Он хрюшек разводил. Так вот, когда месячных поросяток забирают у свиноматки, то селят их в отдельные вольеры, которые по чистоте с аптекой можно сравнить. Сама свиноматка тоже живёт припеваючи. Её моют, делают массаж, включают приятную музыку… Всё правильно, здоровая мама, здоровые дети.

Пока гулял по подворью, откуда-то приехал Емельян. Оказалось, что он ездил на реку за водой. Несмотря на то, что возле дома имелся деревянный колодец, бородач раз в день совершал вояж на Протву. На санях, в которые был запряжён один мерин, размещалась здоровенная бочка, литров на двести, не меньше. Понятно, воды надо много: кушать варить, стирать, скотину поить. Того, что набегало в колодец, явно не хватало.

– Емельян, – обратился я к бородачу, когда тот более-менее освободился, – ты в деньгах хорошо разбираешься?

– Ну-у… – мужик зачесал свою тыковку.

– Чего нукаешь? Пока из Москвы до Боровска ехали, ты же за всё платил.

– Я, – кивает.

– Значит, разбираешься в деньгах?

– Так-то да, разбираюсь.

– А я вот, нет. Мне ваши деньги плохо знакомы.

– Тогда идите лучше к Прохору.

– Зачем? – удивляюсь.

– Он с купцами больше знается, лучше объяснить сможет.

– Понятно… – чешу свой подбородок.

Сама судьба направляет меня к этому мутному типу с глазами конченого маньяка. Что ж, и за комод поговорим, и обсудим ценность местной валюты. Я как раз взял с собою кошель. Сначала хотел проконсультироваться у Прасковьи, но эта сорока не внушала доверия в таком интимном деле, как финансы. Емельян тоже что-то юлит…

Прохор вырезал новую прядильную доску. Наблюдать за ним было крайне забавно. Ноги в валенках, сидит на табурете, причём одна нога подогнута под пятую точку. Дышит прерывисто, кончик языка высунут наружу, словно дразнится. Вот как тут подумаешь, что человек занят серьёзным делом?

– Прохор, тебе привет от Мани!

– От какой Мани? – удивлённо пялится на меня.

– Которую тискал в чулане. Ты смотри, Марфа узнает, глазёнки твои бесстыжие выцарапает.

– Не знаю я никакой Мани! – пошёл мужичок в отказ.

– Это ты отцу Лазарю будешь рассказывать на исповеди. А я, между прочим, по делу к тебе пришёл, а не блуд твой обсуждать.

– Да, что же ты такое говоришь, Леонид Иванович…

– Не «ты», а – «вы»! Совсем уже заговариваться начал, – грозно хмурю брови.

– Ох… Простите, Леонид Иванович.

– Хорошо, прощу, но с одним условием…

– С каким?

– Раз ты такой специалист по женщинам, подскажи, где тут у вас проживают молодые вдовушки? Сам понимаешь, я мужчина молодой, не женатый, а естество требует…

– Вот, ей Богу, Леонид Иванович, не блудил я и вдовушек таких не знаю, – а сам крестится двуперстно.

– А с купцами общаешься?

– Общаюсь, – кивает, и смотрит на меня выжидательно.

– Неужели не обсуждали местных бабёнок?

– Ну-у… – замялся Прохор и покраснел.

Вот жешь, прямо, как дитё малое, ей Богу. Захотелось потроллить мужичка, а получается, что вербанул его.

В результате я узнал и про вдовушек, и какие купцы, чем торгуют, и выяснил, что имею в наличие сорок семь рублей с полтиной и два гривенника. Проще говоря, сорок семь рублей семьдесят копеек. Деньги вполне приличные. Потому, что на один рубль можно было купить 2,5 пуда мяса – это примерно 40 кг. Так же один рубль стоили 100 живых куриц, или 8 овец, или 4 пары сапог, или 3 тонны ржаного хлеба. А за один полтинник (полрубля) не составляло большого труда приобрести пуд меди. Услышав слово пуд, я стал вызнавать про прочие единицы веса и вскоре припух. М-да, многие знания, многие печали. Но, чтобы они уложились в голове, сначала надо всё записать. Иначе в мозгах сплошной винегрет.

Кстати, прядильную доску, которую Прохор вырезал, я тоже испортил, превратив её в наглядное пособие. Нарисовал на ней комод в трёх проекциях. После чего объяснил его назначение и принцип действия. Латентному Казанове моя задумка понравилась. Стали думать, как воплотить её в жизнь…

ГЛАВА 10
PARDONNE-MOI CE CAPRICE D′ ENFANT…

Плохих бабушек не бывает, если не считать разных исключений, без которых не обходится наша жизнь.

Бабушка всегда следит: хорошо ли накормлен её внук, чистая ли на нём одежда, носит ли в кармане свежий носовой платок, заслуживают ли доверия друзья, с которыми он общается? Всё это в своё время коснулось и меня. А друзей всегда хватало. Не сказать, чтобы я являлся душой компании, но скучно со мной точно не было. И если моя бабушка к ребятам относилась снисходительно, то к девушкам предъявляла очень серьёзные требования.

Взять ту же Аню… Вот почему бабушка к ней благоволила? А потому, что, несмотря на некоторые странности (увлечение астрологией и мистицизмом), девушка прекрасно готовила и вязала. Кстати, Анна покорила бабушку как раз в тот момент, когда подарила ей на день рождения собственноручно связанную безрукавку. Действительно, выглядела вещица притягательно, сочетая в себе уют и толику кокетства. Но речь не об этом.

До Ани у меня тоже были девушки. На одной даже чуть не женился. Случилось это через год после моего увольнения из армии. Поводом к женитьбе послужила Оксанина беременность. Не сказать, чтобы мы шибко хотели детей, но чересчур рьяно тоже не предохранялись. Просто старались соблюдать элементарные правила. Но девушка залетела… Я этот факт воспринял вполне спокойно. Без ложных стереотипов посещал с ней женскую консультацию. Всё-таки Оксана носила в своём чреве моего ребёнка. Так же стойко терпел постоянные перепады её настроения и капризы. В общем, старался быть заботливым. Однако так случилось, что мне пришлось уехать в другой город – работа. Деньги сами с неба не падали, а тут ещё свадьба на носу. А моя ненаглядная хотела такую свадьбу, чтобы все подруги лопнули от завести.

Бабушке Оксана не нравилась, причём по всем пунктам: «Да – смазливая, но не более. На красоте семью не построишь», – говорила она. И вот, когда я в поте лица зарабатывал нам на свадьбу, моя невеста попёрлась на вечеринку. В принципе понять её можно, скучно одной. Тем более большинство беременных женщин считают, что с ростом животика их красота стремительно меркнет. Дурнушками быть никто не хочет, поэтому Оксана принялась на вечеринке флиртовать. Видать захотела доказать (интересно кому?), что она по-прежнему королева.

В результате выпила лёгкого вина и решила продемонстрировать крутые па под зажигательную музыку. Итог печален: неудачное движение, падение, выкидыш. Я про несчастье узнал от бабушки. Оказывается, на вечеринке присутствовала внучка одной из её знакомых. Внучка поделилась новостью со своими родными, а они «просветили» мою бабушку. После этого бабуля выставила мне ультиматум, что таких дур в нашей семье она не потерпит. Я, если честно, тоже был жутко расстроен. Прежде всего, меня жгла лютая обида: «Пока я там корячился, эта овца пустилась в загул и убила моего ребёнка…» Короче, мы расстались.

Чего вдруг мне вспомнилась бывшая невеста? Да вот, сейчас я наблюдаю нечто похожее, глядя на Марию Васильевну. Женщина пытается всячески доказать, что она ещё красотка. Правда, проявляется это не совсем так, как в моём времени. Однако перепады настроения присутствуют в полной мере. Значит, мои подозрения по поводу её беременности подтверждаются? Ну, а что? Сначала чересчур эмоционально отчитала свою холопку, потом лично вышла во двор, чтобы найти и пригласить меня к обеду. С удовольствием наблюдала, как я учу её детей изысканным манерам во время трапезы, до слёз обиделась на моё нежелание отведать добавки, зато с огромной радостью восприняла просьбу обсудить гардероб, который я хочу заиметь. Даже выдала несколько листочков бумаги, чтобы я смог наглядно продемонстрировать свои хотелки. Мля, а бумага-то дорогая! 2 копейки стоит десяток листков формата примерно А-4. А ещё на две копейки можно питаться полмесяца. Без изысков, конечно, скромно, но с голодухи не помрёшь.

Во время размышления о ценах, меня посетила мысль…

Если новая императрица, Елизавета Петровна, устраивает многомесячные загулы, как это отразится на экономике? Обычно ни к чему хорошему подобные действия не приводили. Когда в казне не хватает денег, а именно это случается при бездумных тратах, начинается кризис, задерживается зарплата, цены растут, как на дрожжах… Или она чисто ради коронации позволила себе подобный каприз? Но всё равно, вышла-то не неделя, и даже не месяц, а почти полгода. Нездоровая тенденция.

М-да, жаль, что я знаю историю лишь по верхушкам. Период правления Елизаветы Петровны для меня сплошной туман. Помню, она упоминается в фильме «Гардемарины», который любила смотреть бабушка. Там одну из главных ролей исполнял её любимчик – Дмитрий Харатьян. Что я помню по фильму? Пару песен: одна про русскую дорогу, а вторая непосредственно о гардемаринах. Ещё помню хитрого канцлера Бестужева; интриги французских шпионов; дуэли; бегство богатой наследницы, которую хотели заточить в монастырь, чтобы присвоить её наследство; войну России с Пруссией. Победили, кстати, наши, но как-то странно победили. Вопреки воле главнокомандующего, забыл, как его имя. О! Зато вспомнил, что Пруссией правит король Фридрих II, которого прозовут Великим. В чём его величие, в голове почему-то не отложилось. Зато всплыла другая вещь…

Русские победили, но Елизавета Петровна, дождавшись победы, скончалась. На Российский престол вступил Пётр III, который все завоевания русской армии похерил на корню. Причём не в результате войны, а просто из-за личной любви к Фридриху II. Типа: «Простите, мудрейший из мудрейших, что воевали с вами. Все города, которые мы захватили, покорнейше вам возвращаем…» Козёл, мля! Люди кровь проливали… Точно, именно этот любитель прусского короля будет мужем Екатерины II. Она же при поддержке гвардейских полков скинет с престола дебильного муженька. Только утраченного не вернуть. Новоявленной императрице ради признания нужна дружба с Европой, а не война. К тому же Екатерина II сама немка.

Что дают лично мне пришедшие в голову воспоминания? Ни-че-го! Правда, появилось желание прибить дебила под именем Пётр III. Только боюсь, что это желание неосуществимо. Я даже не помню, когда случится война. Хотя, если рассуждать логически, закончится она вместе со смертью Елизаветы Петровны. А Лизка только-только начала править страной. Интересно, как долго это продлиться? М-да, с датами у меня как-то не очень.

– О чём вы задумались, Леонид Иванович? – обращается ко мне Белкина.

– О чём? – а сам смотрю на барыню, как верующий глядит на икону. По крайней мере, пытаюсь изобразить такой взгляд. – Знаете, Мария Васильевна, когда женщина не праздна, она становится похожей на иконописную богоматерь. Появляется в ней что-то одухотворённое. Прямо, как у вас сейчас…

– Неужели, правда? – лицо Белкиной моментально отражает целую палитру эмоций. Как говорится, удивлена, смущена, польщена.

– Чистая правда! – прижимаю руки к груди.

Ну, а чё? Если при помощи лести можно достичь кое-каких целей, почему бы нет? К тому же отсутствует злой умысел. Все ради общих интересов. А они есть. Во-первых: я решил заметно расширить гардероб, и не только свой. Помимо свитера и гамаш я делаю рисунок детишек, обвязанных прикольными шарфиками и одетых в симпатичные шапочки. Потом рисую мужчину в твидовом костюме и аналогичном пальто, а затем добавляю ему шарф и шапочку. Заодно поясняю, что сейчас в Европе новая мода.

Вру, конечно. Но Белкиным во дворцах Петербурга не блистать. Не та порода. Зато строгая, практичная одежда, по моему мнению, может завоевать популярность в местной среде. Да и кто поедет в Европу, чтобы проверять мои слова? Так же рассказываю про тёплые ботинки и делаю соответствующие рисунки. На мои художества смотрит не только, Мария Васильевна, но и оба её сына. Интересно же, как господин учитель на чистом листке рисует их самих. Вообще-то я к этому не стремился, но у людей своя фантазия.

Во-вторых: после рисунков, касающихся деталей гардероба, я перешёл к жилью. Лично мне целый дом не нужен. Хозяйство – это лишние расходы. В здешнем быте я полный лузер, а значит, придётся обзаводиться собственным штатом прислуги. Только помню ещё по армии, каково это – иметь людей в подчинении… Считай, ты отвечаешь за каждого. Но каждому по барабану твои проблемы. У них куча собственных желаний, которые с твоими заботами вообще никак не пересекаются. Недаром дисциплину наводят жёсткой рукой. Прежде, чем кататься на коне, его усмиряют и объезжают. Но лично меня это напрягает. А тут Белкины, которым по праву рождения положено управлять людьми. Мне же хватит отдельной благоустроенной комнаты…

Так вот, я рисую двухэтажный дом… Сначала вид снаружи. Это обёртка для «конфетки». На неё, прежде всего, ведутся люди. Мне ли этого не знать! Затем вид изнутри… При этом я расписываю все прелести нового жилья. Тёплый, удобный туалет, ванна, канализация, светлые помещения, зал для гостей, отдельные детские комнаты, комнаты для прислуги, кухня… Короче, вливаю в уши доверчивой женщины все выгоды цивилизации. Тем более она решила сознаться, что действительно тяжела и к лету ждёт ребёночка. Что же, тут сам Бог велел расширяться. Младенец не даст спокойной жизни никому, а Степану с Василием нужен полноценный отдых, иначе голова не будет воспринимать науки.

Понятно, что никто не начинает строить новый дом зимой. Хотя за жителей Африки я не поручусь. Но ведь за зиму можно хорошо подготовиться к строительству. Расписать подробный план, посчитать количество необходимого материала, составить смету, подыскать адекватных строителей. И вообще, материал лучше покупать заранее. Во время строительства много чего требуется, но здесь нет специализированных строительных магазинов со стабильными ценами. Зато купцы, как только узнают про твои задумки, цены быстренько поднимут. Это я выяснил во время разговора с Прохором.

Так же я прояснил вопрос, касающийся материального благополучия Белкиных. Доход приносило поместье и служба Ивана Даниловича. А должность у него была денежная. Помог её получить некий Михаил Илларионович Воронцов. Кто это такой, я абсолютно не знал. Но этот тёзка фельдмаршала Кутузова, по словам Прохора, состоял в свите государыни-матушки Елизаветы Петровны. М-да, высоко забрался человек.

Кстати, сама Мария Васильевна приходилась Воронцову очень дальней родственницей. Причём бедной родственницей, без особых талантов и ярко выраженной красоты. Куда такую пристроить? Точно не в столицу. Вот и сосватали её в своё время за Белкина, который принимал участие в детских играх Воронцова. Видать родители каким-то образом пересекались, возможно, дружили. Короче, суммарный годовой доход моего работодателя составлял примерно полторы тысячи рублей. Не больше. А вот меньше – да. Опираясь на эти данные, я прикинул, что за пятьсот рублей он может построить очень даже неплохой кирпичный домик. Или первый этаж кирпичный, а второй из дерева.