Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Александр Решетников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Я это знаю, Иван. Мы же вместе с тобой и вооружение для них закупали, и команду подбирали, и решили, что действуют эти корабли только совместно.

– Пля! Что-то я зарапортовался сегодня, – улыбнулся Лапин, хлопнув себя ладошкой по лбу. – Короче, хлопка доставили много. Вот думаю, может в северной столице открыть ткацкую фабрику?

– Хорошая тема. Тем более у нас технология такого производства отработана. Но, Иван, половина хлопкового груза должна идти сюда. Сам понимаешь, хлопок нужен для производства пороха, да и для медицинских целей тоже надобен.

– Прекрасно понимаю.

– А по поводу этой плантации... Нужно туда отправлять по пять человек из нашей СБК на пол годика, а потом менять. Пусть ребятки мир познают и практикуют в иностранных языках.

– Марсель, надо или под Москвой или недалеко от Питера землю покупать и организовывать ещё один учебный центр. А то сам понимаешь – расстояния. И тренировать там не с нуля, как мы это делаем здесь, а вербовать людей с авантюрным складом характера. Годичный курс подготовки для них будет в самый раз.

– Верно. Тогда, покупай землю под Питером. Там организуешь ткацкую фабрику и под её прикрытием откроешь ещё один учебный центр. Учёт и архивы будущей школы на тебе.

– Вот! Как раз вместе с Рустамом туда и отправлюсь. И ещё, хочу кореша с собой взять. Как думаешь, Казанцев мне его отдаст?

– Отдаст, – улыбнулся Марсель, – я скажу ему. Кстати, ты вроде собирался в Тюмени строить сауна банный комплекс?

– Уже строю. А что?

– Там должны обязательно работать доктора, чтобы больных не пускать, ну и девушки в качестве обслуживающего персонала. Так что на тебе ещё врачи и девушки. Своих, сам понимаешь – пока не хватает, все уже при деле.

– Про девушек я в курсе, а вот про врачей... Если честно, то даже в голову не приходило. А ведь действительно, какой-нибудь больной заявится, потом зараза по всему городу пойдёт. В нашем времени в бассейн только со справкой пускали.

– Вот и я про это. И ещё, если будет время и возможность, присмотри для строящейся тюрьмы людей... Таких – малоразговорчивых и исполнительных.

– А это правда, что сама Екатерина II утвердила ваш с Казанцевым проект постройки тюряги, – как-то саркастически усмехнулся Иван.

– Правда. Сам понимаешь, в любом городе нужна тюрьма. А то к нам какую только шваль не присылают. А тут они и под крышей, и под охраной, и ротацию удобно для распределения по работам проводить.

– В принципе ты прав – тюрьмы нужны всегда.

– К сожалению, да, – невесело усмехнулся Агеев. – Ну, ладно, Иван, пора мне. Засиделись мы сегодня у тебя, а завтра дел по самую макушку.

И Агеев ушёл, оставив Лапина одного. Через некоторое время в комнату вошла китайка Таня. Она уже сама давно не танцевала, а только учила этому искусству новых девушек, которых Иван отбирал для своего ресторана. В основном это были симпатичные казашки. А Таня уже пять лет как носила фамилию Лапина и имела двух детей, девочку и мальчика.

– Мой господин грустит? – она подошла сзади и положила руки ему на плечи.

– Нет, Танюша, не грущу, – Лапин погладил руку жены, – просто выпил немного лишнего, а завтра дел предстоит много.

– Тогда поехали домой? Кузьма уже давно тебя ждёт.

– Поехали.

СЛЁЗЫ СУЛТАНА.

В жаркий июльский день в уютном тюменском парке, над входом в который в форме радуги висела большая красивая надпись «Уголок радости», собралось большое количество народа. Сегодня в парк пришли многие уважаемые жители города и сам воевода со своей супругой. Для них была установлена площадка с трибуной. Когда часы на городской ратуше пробили полдень, Алексей Петрович Казанцев выйдя к трибуне, обратился к собравшимся в парке горожанам, которые притихли, ожидая, что им поведает городской глава.

– Уважаемые жители нашего города, десять лет назад наше государство подписало мир, одержав верх в тяжёлой войне над Портой!

Гул радостных голосов был откликом на слова воеводы, а он продолжил:

– Благодаря Императрице-матушке, которая поставила лучших полководцев во главе нашей армии, Россия сбросила османские войска в Чёрное море с русских земель, вернув наши исконные территории!

Народ на площади перед трибуной взвыл от восторга. Кто-то стал хлопать, а кто-то кидать вверх шапки. Женщины вели себя более скромно, но их радостные улыбки украшали этот праздник не меньше, чем громкий мужской гомон.

– Около девятисот лет назад, – снова заговорил воевода, когда народ немного успокоился, – русский князь Олег по прозвищу Вещий, прибил свой щит на врата Царьграда, который теперь именуют Константинополем. В то время Чёрное море звалось Русским! И десять лет назад наши доблестные войска на славу искупали османов в Русском море! Пусть помнит Блистательная Порта, что значит русская банька!!!

Громкий смех и восторженные крики снова прокатились по парку. Воевода поднял ладонь верх, успокаивая собравшихся людей.

– В память об этой славной победе сегодня в нашем городе открывается фонтан, – и Казанцев обратился к Беклемишеву, – Родион Петрович, прикажите своим солдатам убрать материю, закрывающую фонтан.

Комендант Тюмени сделал взмах рукой, и небольшой военный оркестр заиграл тушь. Справа от трибуны солдаты в парадных мундирах начали убирать материю, которая скрывала конструкцию почти пятиметровой высоты. Жителям города открылась мраморная композиция...

... – Ваше Императорское Величество, – говорил один из порученцев Государыни, недавно приехавший из Сибири, – а ещё в Тюмени установили фонтан. Жители города промеж себя называют его «Слёзы султана».

– Чем сие вызвано? – удивлённо спрашивала императрица, сидя в мягком удобном кресле.

– Сейчас всё расскажу. Фонтан имеет округлую форму диаметром в тридцать футов. В его центре возвышается мраморная женская фигура высотой в пятнадцать футов, изображающая Вас в парадном костюме. На коленях у Ваших ног стоит османский султан, горестно склонивший голову, а из его глаз льются слёзы. Фонтан, куда льются слёзы, подразумевает под собой Чёрное море. Но жители Тюмени называют море Русским.

Императрица звонко рассмеялась.

– Радует меня Тюмень, радует! Кто придумал сию композицию фонтана?

– Господин Маллер, ректор тюменского университета, а воевода Алексей Петрович Казанцев его полностью поддержал.

– Вот, значит, как... – и Государыня на некоторое время задумалась. – А про сам тюменский университет, что можешь сказать?

– Сначала это было механико-техническое училище, которое организовали для нужд тюменских заводов. Но через некоторое время господин Лапин, который владеет в Тюмени несколькими заводами, подал Алексею Петровичу Казанцеву прошение о реорганизации училища в университет и, как говорят, вложил тридцать тысяч рублей на его постройку.

– Вот как! Весьма похвально. Это тот Лапин, который вместе с бароном Агеевым поселился в Тюмени, а сейчас в Петербурге торгует сукном и лучшим фарфором?

– Совершенно верно, Ваше Императорское Величество.

– Рассказывай дальше, – велела Екатерина II, приподняв подбородок.

– Так вот, побывал я в университете. Просторное и удобное трёхэтажное здание со светлыми классами. На первом этаже организована столовая, где бесплатно для студентов университета подают обеды, могу сказать недурные обеды. Побывал я и на уроках. Знаете, Ваше Императорское Величество, там преподают не совсем так, как принято у нас.

– А как? – строго поинтересовалась Императрица. – Что не так с обучением?

– Наоборот, Ваше Императорское Высочество, там, как бы вам сказать...

– Я слушаю, говори.

– Там всё очень практично. Например, если человек хочет стать инженером-строителем, то его готовят именно к этой службе, чтобы из университета выходил готовый специалист, который не только знает всё о строительстве, но и на практике может продемонстрировать свои способности. Он изучает только те предметы, которые нужны для строительства, обходя богословие, литературу, танцы, словесность...

– А что по этому поводу говорит господин Маллер?

– Может его речи покажутся Вам дерзкими, Ваше Императорское Величество...

– Говори, я слушаю, – приказала Государыня нахмурившись.

– Он сказал буквально следующее: " Как Государыня Императрица не лезет командовать войсками, а назначает для этого людей, которые намного лучше Её понимают в этом деле, так и мы готовим людей, которые бы являлись грамотными специалистами в своём деле. Строитель должен строить хорошие дома и не лезть, например, в богословие или в хореографию. Если же богословие и хореография его занимают больше, чем строительство, то пусть учится на священника или учителя танцев".

Екатерина II громко рассмеялась и, вытирая платочком уголки глаз, произнесла:

– Да уж: каждый сверчок, знай свой шесток. Уел, так уел, господин Маллер. И что, всё у него так строго?

– Нет, Государыня Императрица. Он не против других знаний, но сказал, что нужно сначала стать специалистом в одной области, а если гнаться сразу за всеми зайцами, то ни одного не поймаешь.

– А ведь он прав! Слишком много у нас развелось тех, кто лезет сразу во все дела, не разобравшись с одним, – нахмурилась Государыня, вспомнив о ком-то, – а потом льют слёзы, как османский султан. Где мой секретарь?

– Я здесь, Ваше Императорское Величество, – сказал мужчина, который, как по мановению волшебной палочки появился возле Екатерины II.

– Пиши. Господина Маллера Артура Рудольфовича жалую титулом – барон и землями в тобольском наместничестве.

ПЕТЕРБУРГ. ВСТРЕЧА С ТЁЗКОЙ.

– Ну, Игнат, как тебе Питер? – спросил Лапин у своего друга.

– Жить можно. Я, Иван, за неделю заработал тысячу рублей. И это только играя в карты. А если бы ещё кошельки щупал, то пять тысяч точно бы имел.

– Нет, кореш, нельзя. Спалишься случайно и всё. Не думай, что ты самый умный. Поверь, местная полиция тоже кое-чего стоит. Нам твои таланты нужны на самый крайний случай.

– Да, понимаю я. На рожон не лезу, клептоманией не страдаю, просто – размышляю вслух. Ты же сам знаешь, для меня деньги – грязь. Больше, чем нужно для жизни – никогда не беру.

– За это и ценю тебя, Игнат, потому, что на жадности люди и прогорают, а нам это ни к чему. Из-за одного все ко дну можем пойти.

В этот момент, выглянувшее из-за облаков солнце, ослепило Лапину глаза, словно заигрывая с ним. Иван зажмурился, помотал головой и сказал:

– Ладно, поплыли в Кронштадт. Ивана нужно навестить, давненько с тёзкой не общались.

– Давненько, – ответил Кощеев, и друзья отправились на остров Котлин.

Через два часа они стояли на проходной Итальянского дворца, куда вышел Иван Казанцев, которого вызвали по просьбе Лапина.

– Привет, тёзка! – протянул руку Иван Андреевич.

– Здравствуй, дядя Иван! – обрадовался юноша, пожимая ему руку. И, увидев Кощеева, воскликнул, – о, Игнат тоже здесь!

– Да, вот иду себе мимо, никого не трогаю. Гляжу – дядька какой-то к мальчонке пристаёт. Дай, думаю, узнаю, может дядьке помощь нужна, а то мальчонка-то больно здоровый..?

– Здравствуй, Игнат, здравствуй! Я тоже тебя рад видеть! Если бы ты знал, как я соскучился по твоим шуткам!

– А нам то что? Язык, как помело, кому – пряник, кому – зло. Рассказывай, как ты тут?

Иван немного погрустнел и, быстро оглянувшись на охранника, стоявшего на проходной, негромко ответил:

– Если честно, Игнат, скучно тут. Я некоторые предметы знаю лучше, чем наши учителя. Богословие вообще непонятно для чего нужно будущему моряку.

– Но-но, Иван! – перебил его Кощеев, – ты к Богу с уважением относись. Не хватало, чтобы ты ещё разговоры еретические вёл.

– Так я, Игнат, не против Бога. Молитвы знаю, веру нашу православную чту. Только то, что здесь местные батюшки нам вещают часто далеко от жизни, особенно от той жизни, которой вы меня в деревне учили.

– Я тебя, тёзка, понимаю, – начал успокаивать подростка Лапин, – только жизнь такая штука, что не всегда, получается, делать то, что хочется. Так Господь испытывает нас. Проверяет, а умеем ли мы совладать со своими страстями? Годны ли для бóльших дел, или же первое препятствие окажется нам не по зубам.

– Я это помню, дядя Иван.

– Вот и молодец. А если что-то знаешь лучше, чем учителя, то никогда этого не показывай. Помни, что человек слаб и грешен. Зависть может отравить людскую душу. Поэтому не нужно давать людям поводов для этого. Твой отец как-то сказал тебе: "Здесь тебя научат тому, чему больше нигде не учат". Вот и береги эти знания и осваивай новые, а чтобы не было скучно, ищи среди сверстников будущих друзей. Пусть это будут не самые умные или сильные. Главное, чтобы надёжные! Друг – это тот, кто в трудную минуту тебе поможет, не смотря ни на что. Анализируй поступки ребят, с которыми учишься. Если человек с червоточинкой в душе, старайся быть от такого в стороне. К светлому же человеку стань ближе, помоги в трудную минуту. Врагов помни, но не стремись отомстить.

– Дядя Иван, но почему в деревне вы меня учили лучше, чем учат здесь? – воскликнул подросток.

– Тихо, Иван, тихо, не кричи, – Лапин ладошкой слегка прижал ему губы. – А теперь запомни раз и навсегда... Мы одна большая семья, один род, хотя и разных сословий. Но не сословие объединяет людей, а общее дело и дружба. И, чтобы защитить наш род, нашу дружбу от посягательств, мы вынуждены хранить свои тайны и передавать их только самым близким и верным людям. Есть такие знания, которые стоят миллионы рублей. Но нельзя их отдавать всем. Это то же самое, что перед свиньями раскидать жемчуг. Растопчут и не обратят внимание.

– Но почему? – удивился подросток.

– Потому, что большинство людей ленивы и, как правило, глупы. Монах, который обучал тебя медицине и боевым искусствам, пятнадцать лет учился этому в монастыре. Пятнадцать лет! Скажи, много найдётся тех, которые бы на пятнадцать лет закрылись в монастыре ради освоения знаний?

– Глядя на людей, которые меня здесь окружают, думаю, что нет.

– Вот видишь, Иван. Но существует другая опасность.

– Какая?

– Есть люди, которые сами обучаться не желают, но желают использовать обученных людей в своих корыстных целях. Возьмём Игната. Он знает фокусы. А представь, что найдётся жадный и властный человек, который заставит его использовать фокусы ради своего обогащения.

– Как же его можно заставить? – мальчик с улыбкой посмотрел на Кощеева.

– Поверь, Иван, способов много. Самый простой – большинство людей боятся боли, особенно женщины. Пригрозив человеку физической расправой можно заставить его сделать то, что тебе нужно.

– Есть такое. Наши учителя стращают некоторых учеников, чтобы от них чего-нибудь добиться.

– Чего добиться? – изумился Кощеев.

– Например, чтобы они ябедничали на других.

– Вот, видишь? – продолжил Лапин, – и таких способов много. Игнат боли не боится. Но если схватят его любимую женщину и скажут, что будут её пытать, то, как ты думаешь, смогут его заставить делать то, чего он не хочет?

Мальчик с грустью опустил лицо и пожал плечами.

– А ты лицо-то не прячь! А помни, что на каждую силу, найдётся другая сила! Вот потому-то мы и бережём свои секреты, чтобы наказать каждого, кто смеет нам угрожать. Но никогда своей силой не хвалимся. Ибо хвалятся только дураки, а умные люди спокойно делает своё дело, понял? – и Лапин с улыбкой хлопнул подростка по плечу.

– Я всё понял, дядя Иван, – улыбнулся в ответ подросток.

– А раз всё понял, то держи подарок от отца, – и Иван Андреевич достал небольшую продолговатую коробочку.

– Что это? – спросил мальчик.

– А ты вовнутрь загляни, может там леденец сладкий? – пошутил Кощеев.

– Да, ну, тебя, Игнат, – улыбнулся мальчик и раскрыл коробочку.

В коробочке лежала перьевая ручка. Почти год назад Алексей Петрович Казанцев при помощи своих юристов запатентовал это изобретение где только возможно. Технология же производства скрывалась от всех. С этого года перьевые ручки поступили в продажу и стоили весьма дорого.

– Что это? – не сразу понял Иван.

– Перьевая ручка, – ответил Лапин. – Теперь тебе не нужно будет постоянно мучиться, затачивая гусиные перья.

Стержень ручки был выполнен из дуба, и имел узорчатые насечки, чтобы не скользили пальцы. Само перо изготовили из нержавеющей стали и отполировали до зеркального блеска. На него можно было надеть колпачок, который имел вид медведя обнимающего дерево.

– Какая красота, дядя Иван! – воскликнул подросток, вертя ручку в руке.

– Отцу скажи спасибо! А вот письмо от него, где подтверждается, что это его подарок, а то не дай Бог, кто-то захочет обвинить тебя в чём-то нехорошем, – с этими словами Лапин передал письмо мальчику.

– Игнат, передай отцу мою благодарность, и скажи, что я его сильно люблю и всех остальных тоже! – добавил довольный мальчик.

– Береги, тёзка, подарок и помни, о чём мы с тобой говорили. А нам пора.

Иван по очереди обнял Лапина и Кощеева, после чего они развернулись и пошли по своим делам. А мальчик ещё некоторое время стоял у проходной и смотрел им вслед.

ПЕТЕРБУРГ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИГНАТА.

День клонился к вечеру. Небо над Петербургом было заляпано облаками, которые мешали солнцу рассматривать людей, спешащих после трудового дня по своим делам. Ветер, дующий со стороны Финского залива, хулиганил и придирался к прохожим, то сбивая с них головные уборы, то бросая в лицо мелкую пыль. Лапин стоял на набережной и ждал Игната, который должен был прийти ещё полчаса назад. Иван нервничал. Его кореш всегда был пунктуальным, и опоздать мог только по очень важной причине. Так и не дождавшись товарища, он пошёл в ближайшую таверну один. Блюда, которые Иван заказал себе на ужин, показались ему невкусными. То ли в этом был виноват повар, то ли настроение, которое испортилось окончательно. Лапин уже собирался уходить, когда в таверне появился Рустам и отыскав его взглядом, направился к нему.

– У нас проблемы, – без лишних церемоний негромко сказал он.

– Что случилось? – напрягся Иван.

– Игната похитили.

– Кто? Где? – начал закипать Лапин.

– Спокойно, – по-прежнему негромко ответил Рустам, – он на английском флейте "Устрица".

– Как он там оказался?

– Добровольно.

– Что!? – чуть не взревел Иван.

– Иван Андреевич, спокойней, – приложил палец к своим губам сотрудник безопасности.

– Хорошо. Рассказывай всё по порядку, – сказал Лапин и опустился на скамейку.

Рустам сел напротив него и негромко заговорил.

– Игнат в Петербург приехал как свободный человек?

– Да, а что?

– Если бы он являлся чьей-то собственностью, то мы могли бы взять полицейского офицера и солдат и пойти с ними к кораблю, чтобы потребовать его выдачи.

– А что мешает нам забрать его так?

– Хозяин трактира, где Игната подпоили, сказал, что он подписал какую-то бумагу. Скорее всего это контракт, по которому наш друг нанялся на эту посудину.

– А ты как узнал?

– Я оставляю трактирщику неплохие авансы, взамен получаю все свежие новости. Когда он описал человека, которого увели английские моряки, то у меня даже не возникло сомнений кто это мог быть. Заодно и выяснил с какого они корабля. Можно, конечно, Игната выкупить, но, думаю, это очень дорого обойдётся. Как я выяснил, у них сильная нехватка людей. То ли от болезней померли, то ли ещё что-то.

– Когда корабль уплывает?

– Дня через три-четыре. Но не раньше.

– Хорошо. Тогда сегодня не дёргаемся – пусть успокоятся, а завтра понаблюдаем за ними и уже к вечеру решим, что делать.

– Понял.

Уснул Иван ближе к утру, мысли о друге мешали ему успокоиться и погрузиться в царство Морфея. Сквозь сон он вдруг отчётливо почувствовал, что в комнате есть кто-то ещё. Незаметно приоткрыв глаза, Лапин увидел в матовом рассветном сумраке, как его друг стоит в мокрой одежде возле стола, и пьёт из горла водку.

– Игнат, твою мать! – соскочил Иван с кровати, – ты как... Как...

– Мимо шёл, вижу – водка на столе стоит. Дай, думаю, зайду, горло прополощу, а то замёрз сильно...

...Очнулся Кощеев в каком-то тёмном и вонючем помещении и стал вспоминать, как же его сюда занесло? Прошедший день вспоминался с трудом, этому мешала головная боль, которая то усиливалась, то затихала. Ощупав себя, он понял, что всё ценное пропало. В наличии остались только нож и серебряная зажигалка. Они находились у него в кожаном чехле, который крепился на правую голень и прятался под штанину. Свет от зажигалки и доносящийся шум из-за стены помогли ему осознать, что находится он в трюме корабля. Данное обстоятельство подтвердила и небольшая качка. После этого Игнат всё вспомнил и матерные слова возглавили ход его мыслей, правда ненадолго. Успокоившись, он тихонько подошёл к двери и несильно её подёргал. Как и ожидалось – она была заперта. Пленник сел рядом с закрытой дверью и прислонился к ней ухом. Слышались писки крыс, плеск волн, скрипы корабельной обшивки. В остальном всё было тихо. Тогда при помощи ножа он расковырял доску, на которую крепилась щеколда и открыл дверной засов. Просто так убегать не хотелось. Игнат помнил, что где-то есть бумага с его автографом. Вместе с автографом кто-то взял всю его наличку и нож – подарок Ивана и Марселя. Про деньги и подарок он ничего сказать не мог, а вот бумаги точно должны были находиться в каюте капитана. Пробираясь по тёмному трюму беглец услышал мощный храп. Заглянув в комнату, откуда доносились эти ужасающие звуки, Игнат в слабом свете ночника разглядел одного из тех, кто его напоил. «Боцман!» – вспомнил он. Аккуратно обшарив храпящую тушу, Кощеев обнаружил свой второй нож и ключ. Ключ, скорее всего, был от сундука, что стоял здесь же в углу. Захотелось узнать – так ли это? Догадка оказалась верной. В сундуке обнаружилась бумага, на которой стояла его подпись и небольшая наличность. Остальные вещи Игнату были без надобности. Покинув небольшой закуток боцмана, он направился на палубу. Храпы и посапывания доносились ещё неоднократно, но наш герой на них уже не реагировал. На палубе, завернувшись в шерстяные одеяла, спали два человека. Скорее всего это были вахтенные, которые должны были сторожить судно. Между судном и берегом было не менее двадцати метров. Данное обстоятельство опечалило Игната. Решив, что забесплатно мокнуть в воде не стоит, он пробрался в каюту капитана через окно, так как дверь была заперта снаружи. Каюта оказалась пустой. Наверное, бравый мореман проводил ночь с какой-нибудь красоткой на берегу, да и кто станет закрывать своего капитана? Найдя корабельную кассу и разные ювелирные украшения, старый ворюга сделал из одеяла мешок и все ценности пересыпал в него. Потом поджёг оставшиеся на кровати одеяла и вылез через окно, прихватив мешок с собой. Хотя до берега было и недалеко, но груз тянул вниз. Еле-еле добравшись до суши, Игнат, избегая освещённых участков, направился к дому. Через полчаса мокрый и уставший он был возле него, но дверь на ночь закрывалась, а шуметь и будить кого-то стуком Кощеев не хотел. Тогда через задний двор он по лестнице залез на второй этаж и очутился в комнате Лапина.

– А с кораблём что – пожар? – поинтересовался Иван, глядя на Игната, который, сняв с себя всю одежду, укутался в два одеяла.

– А хрен его знает. Может – загорелся, а может и нет. Я матрац и одеялки поджёг немного и в окно, а оттуда сразу в воду. Еле доплыл. Мешок уже бросить хотел, но тут нога дно почувствовала, – со злостью говорил Кощеев, вспоминая прошедшую ночь. – Иван, а если бы я плавать не умел? Да и ночью плыть – знаешь, как страшно? Так и думаешь, что сейчас какая-нибудь тварь за ногу цапнет. Нее, море – это не моё.

– Здесь не море, а река.

– Хрен редьки не слаще. Всё равно – вода. Вы лучше в своей службе безопасности водолазов готовьте, вот пускай они плавают.

– Сам виноват. Как они тебя смогли подпоить? – нахмурил Иван брови.

– Как, как? Я сперва проиграл им в карты, чтобы раззадорить их азарт. А они, мол, на радостях предлагают выпить понемногу, чтобы и мне не так обидно было. Я и пригубил-то чуть-чуть, и так хорошо стало... А морячки ещё подлили. Потом про море стали рассказывать, бумагу сунули, попросили подписать. А мне хорошо и на всё наплевать! Я и подписал. После этого они меня повели на корабль. Когда отрубился – не помню.

– Значит сыпанули тебе какой-то дряни.

– Значит.

Через час прибежал обеспокоенный Рустам, но увидев спящего Игната в комнате Ивана тут же успокоился.

– Значит пожар – его рук дело?

– Его, – усмехнулся довольный Иван. – Сильный был пожар?

– Не очень. Каюта капитана сгорела и немного кормá. Плавать можно.

– Моряки говорят – "ходить".

– По воде, Иван Андреевич, только Иисус Христос мог ходить. А все остальные – плавают, – сказал Рустам. И непонятно было, шутил он или говорил серьёзно.

– И когда теперь эта каракатица уберётся из Петербурга? Всяко станут Игната разыскивать.

– Думаю, не раньше, чем через неделю.

– Кстати, Игнат обиделся на них и забрал всю корабельную кассу, – поделился информацией Лапин.

– Я ещё удивляюсь, как он не взорвал эту "Устрицу"? Серьёзный у вас друг Иван Андреевич. Помню, как в Тюмени он учил меня всем этим хитростям с фокусами и ножичком владеть.

– Ножичек-то и спас его. Обыскали сонного, а ножа с зажигалкой не нашли. Надёжно он их прячет.

– Профессионал. Уважаю.

– Только видишь, Рустам, бодяга какая, и его подловили. В питьё что-то добавили и лишили человека силы воли. Этот случай всем должен стать уроком. Работать желательно в паре, чтобы прикрывать друг друга, или не пить с посторонними людьми никогда. Хотя, есть такие препараты, которые достаточно слегка понюхать, а результат будет не хуже. Во Франции так одного герцога, кажется, отравили. Подарили ему цветы, он их понюхал и всё – не стало герцога.

– И за что его так? – вскинул удивлённо брови Рустам.

– Баба ему так за своего возлюбленного отомстила, которого герцог убил.

– Коварные они, эти женщины.

– Согласен. Поэтому даже самой любимой из всех нельзя открывать свои секреты. Люби её, дари подарки, развлекай, но про секреты забудь! Понял?

– Я понимаю.

– Вот и хорошо. Ты иди, а мне выспаться нужно, а то ночью так и не получилось. И будь в курсе, что там на этой "Устрице" творится. Больно шустрые они.

– Хорошо.

Прошло несколько дней. Кощеев безвылазно сидел в особняке и играл сам с собой в карты. Лапин с утра и до вечера мотался по купеческим делам. Август подходил к концу. В один из августовских вечеров Рустам пришёл к Лапину в комнату.

– В Неве нашли утопленника и опознали в нём Игната.

Кощеев, который сидел здесь же, удивлённо округлил глаза.

– И как так получилось?

– На утопленнике была ваша одежда. В руке он крепко сжимал мешок, правда порванный и пустой, сделанный из одеяла, которое было в каюте капитана. А ещё пришлось пожертвовать вашим ножом. Его тоже обнаружили у утопленника.

– Жалко ножичек. Нужно было взорвать на хрен эту "Устрицу"!

– Нужно. А сейчас лишний шум нам ни к чему. Послезавтра она покидает город и можно будет спокойно выходить на улицу. Только одежду надевайте местную. Тюменская сразу в глаза бросается. Не ходят здесь так люди.

– Придётся – куда деваться-то? – вздохнул Игнат. – Кстати, что за человек в утопленниках оказался?

– Разбойник один местный. Полиция давно его искала. Мы помогли. Теперь все думают, что Ванька Злыдень английский флейт грабанул, – и Рустам широко улыбнулся.

Игнат подошёл к нему, достал свой второй нож и, протягивая его, сказал:

– Держи. Пусть он бережёт тебя, как берёг меня.

– Благодарю, – слегка растерялся мужчина.

ПЕТЕРБУРГ. ТРЕВОЖНЫЕ НОВОСТИ.

Лапин нервно ходил по комнате и бубнил что-то себе под нос. Кощеев сидел за столом с колодой карт и оттачивал свои навыки, изредка поглядывая на Ивана.

– Игнат, – остановился Лапин посредине комнаты, – скажи, вот почему, когда мы гуляем, бухаем, развратничаем, то нас никто не пытается остановить? Маму, жену – я не считаю. А вот когда ты начинаешь заниматься делом, то мало того, что находится куча советчиков и пессимистов, не верящих в успех твоих начинаний, но и появляется масса противников, да и просто – дураков, которые тебе мешают!

– Проблемы с открытием ткацкой фабрики?

– Да. Иногда реально, хочется взять калаш (автомат Калашникова), и покрошить всю эту падаль на картошку фри.

– А где ты его возьмёшь? – усмехнулся Кощеев.

– Да – мечтала наша героиня, как наркоман о героине, – почесал затылок Иван, – думаю до калаша нам ещё далеко. Пока ребятки совершенствуют то, что есть. Дорогое это удовольствие – хорошее оружие. Здешние бабахалки я, если честно, за серьёзное оружие не считаю. Мы в детстве такие же пугачи из трубок делали. Помню, один раз я забил в трубку пороха побольше, черканул спичечным коробком о спичку, которая крепилась к запальному отверстию и вытянул руку для выстрела. А металл не выдержал такого количества пороховых газов и выстрелил не вперёд, а в обратку. Как только без глаз не остался – сам удивляюсь! Зато всё лицо и даже уши были в чёрных точках, словно я прыщавый подросток.

– Ты и был подростком, а уж прыщавым или малость шизанутым – это другой вопрос, – нравоучительно произнёс Игнат, подняв указательный палец вверх. – Что делать собираешься?

– Нужно узнать, кто нам вставляет палки в колёса. Я на взятки потратил больше половины казны, которую ты притащил с корабля. А воз и ныне там. К Императрице лезть со своими проблемами не хочется, да и пока до неё доберусь – тоже время много пройдёт и ещё не известно, какое решение она примет. Тем более, сам понимаешь, к царям с пустыми руками не ходят. Знаешь во сколько рублей оценили подарок Казанцева Екатерине II здесь в Питере?

– Во сколько?

– В двести тысяч!

– Да, иди ты? – изумился Игнат. – Карета, шкурки, сервиз – двести тысяч рублей?

– Ты ещё про тройку вороных забываешь. Удачную породу животноводы вывели. Кстати, казахи из самой Персии пригнали два самых красивых десятка. От них и пошли наши красавцы!

– Двести тысяч... – всё не мог успокоиться Кощеев. – Это же можно построить семь ресторанов и гостинец, как у тебя.

– Здесь другие цены, Игнат. Столица, мать её! Хотя мы на этом хорошо навариваемся. Иначе, как бы мы содержали такой штат безопасников и всевозможных охранников? Да и в Тюмени – всё же в основном построено на наши деньги, а не на те жалкие налоги, которыми распоряжается дворянское собрание города. Это наша им подачка, чтобы не чувствовали себя ущербными и не тявкали много. У нас же теперь есть городская Дума!

– И тут Дума? Сколько же трутней кормит крестьянин!

– Ага! Из года в год мужик пахал и сеял, и молол, потом чиновников послал, но сонм других пришёл, – весело рассмеялся Лапин.

– Что-то ты сегодня стихами заговорил?

– Это я так эмоции матерщины перерабатываю в изящную словесность.

Тут в комнату зашёл Рустам, без слов направился к столу, налил из графина в стакан воды, выпил и сказал:

– Нашли мы корень наших проблем.

– И??? – потерял терпение Лапин.