Текст книги "Дважды – не умирать"

Автор книги: Александр Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Повторив некоторые приемы защиты и нападения, курсанты перешли к специальным снарядам – макиварам [1] , боксерским мешкам, грушам, на которых в течение получаса, по очереди, отрабатывали определенные удары руками и ногами. Затем капитан Линдер снова объявил построение.

– Вторую половину наших сегодняшних занятий мы посвятим одному из важнейших разделов армейского рукопашного боя – работе с холодным оружием. Я вкратце обозначу тему, а потом уже вы с командирами отделений разберете ее более детально. Вопросы?

– Никак нет!

– С «горячим» оружием, то есть с огнестрельным, вы знакомы уже достаточно хорошо и, надо полагать, владеете им в совершенстве. А вот пользоваться холодным оружием, как боевым, вы пока не умеете. Сегодня мы как раз и займемся обучением… Итак, что такое холодное оружие? В Большом Энциклопедическом словаре об этом сказано так:

«Холодное оружие, ударное, рубящее, колющее, колюще-рубящее (копья, мечи, шашки, сабли, ножи) появилось в глубокой древности и до шестнадцатого века было главным видом оружия. С развитием огнестрельного оружия постепенно теряло свое значение. В современных армиях из холодного оружия сохранились штык, шашка, кортик и армейский нож. Сейчас некоторые виды холодного оружия используются как спортивные – рапира, сабля, шпага… В Федеральном законе холодное оружие обозначается как оружие, предназначенное для поражения цели при помощи мускульной силы человека при непосредственном контакте с объектом поражения. То есть, чтобы было понятно – холодное оружие – это не только режущее и колющее. Это понятие значительно шире… Вот, скажи, Кольцов, автомат может быть холодным оружием?

Кольцов задумался, сосредоточенно наморщил лоб.

– С пристегнутым штык-ножом?

– Нет, – усмехнулся капитан Линдер. – Без штыка.

– Не знаю…

– Может. Ведь холодное оружие – это оружие рукопашного боя… В Большой советской энциклопедии оно подразделяется по сферам применения на ударное, колющее, рубящее, колюще-рубящее, колюще-режущее. К какому виду мы можем отнести применение автомата, как холодного оружия?

– К ударному, – догадался Кольцов.

– Правильно… Но, вообще, конечно, изначально под ударным оружием подразумевались палица, булава… Кто-нибудь знает, что это такое?

– Конечно! – с готовностью откликнулся Урманов. – Палица – это оружие древнерусских воинов. В виде дубины… Длинная ручка, с утолщением на конце. Окованная железом или утыканная гвоздями и остроконечниками.

– Верно… А вы знаете, что палицы были не только ударным оружием, но и метательным? И именно из метательной палицы получил свое происхождение бумеранг?.. Не у нас, правда, а в Австралии… Что касается булавы, то это старинное оружие характерно для Древнего востока. В Российском государстве булава получила распространение в тринадцатом-семнадцатом веках. По виду булава более изящная. В уменьшенном виде напоминает английскую булавку. Отсюда, видимо и название – я имею ввиду булавку… В свое время различили обычную шарообразную булаву и шестопер, головка которого была разделена на дольки. Еще к ударному оружию можно отнести кистень. Это старинное оружие, состоящее из короткой палки, на одном конце которой за ремень или за цепь подвешивался металлический шар… Кстати, ничего не напоминает?

– Нунчаки! – отозвался Гвоздев.

– Точно… Идем дальше. Кто назовет холодное оружие, относящееся к колющему?

– Копье, пика! – донеслось из строя.

– Да, сюда можно добавить граненый штык, шпагу… А чем отличается пика от копья, знаете?

– Пика то же самое, только легче и меньше.

– Согласен. А что еще есть из этой серии?

– Дротик.

– А еще?

Курсанты, задумавшись, примолкли.

– Сулица! – сам себе ответил капитан. – Короткое метательное копье. Упоминается впервые в «Слове о полку Игореве», как оружие русских воинов.

Капитан Линдер прошелся перед строем, пригладил коротко остриженную, непослушную челку. Его серые глаза взволнованно блестели.

– Далее! Рубящее холодное оружие. Ну, кто скажет?

– Меч, топор!.. Сабля!.. Секира! – со всех сторон раздались голоса курсантов.

– Молодцы, знаете… Но вот меч, так же как и саблю, можно отнести еще и к колющим. Соответственно, они попадают в раздел колюще-рубящих. Сюда же входит алебарда, шашка, кинжал. И, наконец, последнее – колюще-режущее оружие. Это нож, штык-нож…

Капитан Линдер перевел дух и продолжил:

– Итак, оставим историю, вернемся к нашей сегодняшней действительности. Что остается?.. Автомат, нож, саперная лопатка. Это то, что всегда с солдатом и может быть применено в рукопашном бою. Автомат…

Офицер взял лежащее на столе оружие, одним движением откинул складной приклад.

– Автомат – оружие огнестрельное. Но при внезапном столкновении с противником, когда нет возможности выстрелить или когда закончились патроны, может применяться как холодное оружие.

Капитан Линдер встал в боевую стойку, держа оружие в руках, стволом вперед.

– Автомат берется обоими руками, широким хватом. Удары наносятся… Прикладом!

Офицер шагнул вперед и, повернув корпус, резко ударил прикладом сбоку. Потом, почти сразу, нанес им длинный прямой удар.

– Стволом!

Капитан Линдер сделал стремительный выпад и ткнул стволом перед собой.

– Казенной частью!

Он перевернул автомат и, взявшись руками за ствол, рассек перед собой воздух сверху вниз. Потом, то же самое сделал слева направо и наоборот.

– Тычковые удары лучше проводить в корпус и голову, рубящие – по рукам и ногам.

Вернувшись к столу, капитан Линдер положил автомат и взял в руки саперную лопатку.

– Малая саперная лопатка… В рукопашной схватке применяется как для тычковых, так и рубящих ударов. А так же – для метания в противника. Удары производятся с места, на выпаде, в движении. Ею можно так же отражать удары холодного оружия противника… Лопатка должна быть остро заточена. И обязательно снабжена крепкой петлей, которая не даст орудию выскользнуть из руки в бою.

Офицер показал петлю на рукоятке и, продев в нее ладонь, крепко стиснул гладкое отполированное древко.

– Вот, смотрите, как надо держать… За конец рукоятки, прямым хватом. Металлическая часть направлена вверх от большого пальца. Удары – прямые тычки, прямые и диагональные удары сверху вниз, рассекающие удары в горизонтальной плоскости.

На секунду замерев, капитан Линдер взорвался вдруг серией молниеносных ударов и выпадов. Зеленовато-серое лезвие, мелькая перед глазами, со свистом рассекало воздух. Продемонстрировав удары, капитан Линдер снял с ладони петлю, примерился и метнул лопатку из-за плеча в специальный щит с нарисованной на нем фигурой человека. С глухим стуком лопатка воткнулась в обозначенный белой краской овал головы.

– Нож… – капитан Линдер взял со стола два ножа и показал курсантам. – Существует множество разновидностей этого универсального вида оружия. Это и специальный нож разведчика стреляющий, финский нож, кинжал и другие. Мы с вами остановимся только на двух из них… Нож метательный и штык-нож, который является вашим штатным холодным оружием.

Офицер остановился напротив деревянного щита, взмахнул рукой и длинный нож, блеснув тускло лезвием, как примагниченный воткнулся рядом с саперной лопаткой.

– Вот так это делается, – скромно произнес капитан Линдер, и в серых стальных глазах его мелькнула веселая мальчишечья искорка. Но он тут же снова стал серьезным.

– Сначала рассмотрим непосредственную работу с ножом, а метанием займемся позже. Итак, бой с ножом… Он начинается либо с защиты от атакующей конечности противника, либо с мгновенной атаки в жизненно важные точки его тела. Действовать надо быстро и максимально просто. Никаких замысловатых движений, перебрасываний из руки в руку, «игры» в пальцах…

Капитан Линдер зажал тяжелый штык-нож в пальцах и вдруг начал быстро вертеть им, нанося время от времени удары из разных положений. Лезвие грозно сверкало, невозможно было понять, как он это делает.

– Красиво? – усмехнулся офицер.

Курсанты одобрительно загудели.

– Но в реальном бою эти фокусы не нужны. Чем проще, тем надежнее… Вы должны ощущать нож, как продолжение вашей руки. Это вырабатывается долгими тренировками. Кстати, еще один важный психологический момент… Как только вы научитесь чувствовать нож частью вашей руки – сразу исчезнет страх перед ножом в руках противника. Эти вещи взаимосвязаны… Ведь, допустим, любой перворазрядник обладает способностью нанести нокаутирующий удар. Но… Часто ли мы видим, чтобы в реальном бою на ринге соперник с первого удара падал, как подкошенный? Оказывается, мало иметь хорошо поставленный удар. Надо еще уметь им воспользоваться… Верно, Урманов?

– Так точно, товарищ капитан! – широко улыбнулся курсант, довольный, что его упомянули. А офицер, между тем, продолжал:

– Вот и работа с ножом тоже требует определенных навыков. Поэтому, увидев у человека в руках нож – не торопитесь впадать в ступор. Если вы не дадите себя ударить, сделать это будет довольно сложно.

Капитан Линдер взял со стола резиновый нож.

– Курсант Панчук!

– Я!

– Ко мне!

Панчук подбежал к капитану и вытянулся по стойке смирно.

– Бери нож, – сказал офицер, вручая ему резиновую копию кинжала. – Нападай, бей…

Панчук нерешительно подался в сторону капитана, и вяло выбросил вперед руку. Черное резиновое лезвие прочертило дугу в полуметре от цели.

– Бей как следует! – приказал ему капитан Линдер. – Имей ввиду, если ни разу не попадешь – сто отжиманий.

Курсант обиженно насупился, пожевал губами и, поняв, что отвертеться не удастся, начал действовать. Чуть приседая на полусогнутых ногах, наклоняя вперед корпус, он стал осторожно подбираться к капитану, выбирая момент для удара. Резиновый нож, чуть подрагивая в напряженной руке, хищно выискивал слабое место.

– Ха! – Панчук резко ударил офицера в живот, но тот отклонился и легко ушел от ножа.

Бесшумно ступая босыми ногами по полу, они снова закружили друг перед другом. Капитан Линдер, чуть выставив вперед полураскрытые ладони, словно сканировал противника, ловя малейшие нюансы его движений, заранее пытаясь просчитать каждое его действие.

– Ха!.. Ха! – снова, один за другим два удара нападавшего пронзили пустоту.

Курсанты напряженно молчали. Всем было интересно, чем же закончится поединок. Многие болели за Панчука. Все-таки сто отжиманий – это серьезно.

Панчук решил идти ва-банк. Он перехватил нож по-другому, лезвием вниз и, сделав ложный выпад, неожиданно ударил сверху вниз. На этот раз дистанцию и момент для удара он выбрал верно, и капитану пришлось вступить в контакт. Чуть сместившись в сторону, офицер неуловимым движением рук мягко погасил разящий удар и тут же схватил Панчука за запястье. В пылу атаки тот резко качнулся назад, пытаясь избавиться от захвата, но неожиданно для себя опрокинулся на спину. Вытянутая рука его осталась в ладонях у капитана, который мгновенно довернул запястье в нужном направлении.

– А-а-а-а! – коротко вскрикнул поверженный Панчук и черный резиновый нож выпал из его бессильно разжатых пальцев.

Одобрительный гул пробежал по рядам курсантов. Чисто сработано… Капитан Линдер помог Панчуку подняться, и велел встать строй.

– А сто отжиманий? – честно спросил проигравший курсант.

– Иди-и, – снисходительно улыбнулся капитан Линдер. – Я пошутил.

Выждав, пока улягутся эмоции, офицер продолжил занятие.

– Прежде чем освоить технику работы с ножом, следует научиться правильно его держать. Различают два вида хвата. Первый – острием клинка вверх от большого пальца. Его еще называют «прямым». Второй – острием клинка вниз от мизинца. Это «обратный» хват. Независимо от вида хвата, необходимо соблюдать правило, по которому сила захвата сосредоточена в кольце, образованным безымянным пальцем и мизинцем. Указательный, средний и большой пальцы лишь слегка придерживают оружие и направляют его в цель.

Капитан Линдер показал правильность захвата рукоятки ножа и стал рассказывать дальше.

– Среди ударов ножом различают колющие – прямым и обратным хватом и рубяще-режущие. Но поскольку мы с вами ограничиваемся работой со штык-ножом, то будем рассматривать только колющие удары. Их несколько…

Офицер взял в руку штык-нож, принял боевую стойку и одновременно с объяснением теории, начал демонстрировать технику ударов.

– Колющий удар прямым хватом… Вперед!.. Вверх!.. Вниз!.. Сбоку!

Капитан Линдер подкинул штык-нож в воздух и, поймав на лету, поменял направление захвата рукоятки в ладони.

– Колющий удар обратным хватом… Сверху!.. Сбоку!.. По диагонали!

Офицер перевел дух и продолжил:

– Следует отметить: все удары наносятся с возвратом руки в исходное положение. По той же самой траектории. Это важно, потому что иначе при поражении цели нож может остаться в ране, будет трудно его вытащить, а противник в это время сможет нанести ответный удар… Что еще? Удары прямым хватом удобнее наносить в нижнюю часть тела, а так же – в конечности… Удары обратным хватом предпочтительнее в голову, шею, верхнюю часть тела. В одной атаке моно сочетать несколько ударов ножом, в том числе и с переменой хвата. Одновременно можно наносить удары локтем, коленом, стопой… Но это уже, что называется, высшая математика. Вам пока достаточно будет хотя бы технику элементарных ударов освоить. Ну, и естественно, способы защиты…

Капитан Линдер приказал разбиться по отделениям и в одношереножном строю заняться отработкой ударов. Сержанты раздали своим подопечным резиновые ножи. Сами принялись контролировать процесс…

Спустя полчаса снова было объявлено построение.

– Ножи кто-нибудь метал? Поднимите руки.

Лес рук взметнулся перед строем. Естественно, какой же мальчишка хоть раз в своей жизни не метал ножи?.. Урманов вместе с соседскими ребятами не один год упражнялся в этой науке. Даже научился вполне сносно попадать в цель.

– Ну, Урманов, иди, попробуй.

Урманов взял в руки острый метательный нож. Он был похож на кинжал, только без гарды. [2]

– Обратите внимание, – сказал, обращаясь к курсантам, капитан Линдер. – Нож не имеет защитной пластины между лезвием и рукоятью. Это сделано, чтобы не нарушать баланс. В противном случае нож будет менее управляем.

Урманов встал напротив деревянного щита для метания, на котором белой краской была изображена человеческая фигура – в полный рост, один к одному. Примерился, взмахнул рукой и метнул нож в цель… Со смачным шлепком острое лезвие воткнулось в нарисованный силуэт.

Курсанты оживленно загудели. Урманов с победным видом вскинул вверх руки и, не удержавшись, издал торжествующий вопль индейца:

– Йо-о-ха-а, йе-е-хи-и!»

Не зря же он в детстве с ребятами во дворе тренировался.

– Молодец, – сдержанно похвалил Урманова капитан Линдер. – Попробуй еще…

Урманов взял со стола другой металлический нож и, размахнувшись, бросил его в цель. Но на этот раз нож ударился о щит плашмя.

– Ничего, – ободрил курсанта капитан Линдер. – Стабильность придет со временем. Метание ножа – это искусство. Оно требует настойчивых тренировок… Хочу сразу отметить недостатки. Самый главный – неверный хват ножа. Заметили, как Урманов его держал? Двумя пальцами – большим и указательным, за кончик лезвия. Так только перочинные ножи на школьном дворе можно бросать. Нож от такого захвата начинает слишком быстро вращаться и вероятности того, что он попадет в цель именно острием – пятьдесят на пятьдесят… Кроме того, точность попадания так же страдает… И, наконец, при таком захвате нож если и втыкается в цель – то только вертикально. Вот так…

Капитан Линдер наглядно показал как – режущей частью вниз.

– Такое вхождение менее эффективно, потому что грудная клетка противника защищена ребрами и лезвие может не дойти до цели. А как правильно надо держать нож? Показываю… Исходное положение – левосторонняя стойка. Нож держат за клинок правой рукой, рукояткой вперед. Большой палец сверху располагается вдоль клинка, остальные пальцы прижимают лезвие к ладони. Режущей частью – от ладони… Для замаха отводят руку назад, не сгибая запястье. Важно, чтобы нож составлял как бы одну ось с предплечьем. При броске надо зрительно ориентироваться на большой палец, как бы прицеливаться им в мишень. Толкнувшись правой ногой, резко разворачиваем корпус влево и разжимаем пальцы только тогда, когда рука полностью распрямиться в направлении цели. Вот так…

Капитан Линдер изящно взмахнул рукой и нож с характерным звуком впечатался острием в деревянный щит.

– Обратите внимание, как вошел нож, – заметил между тем офицер. – Лезвие расположено горизонтально. То есть, режущей частью – в сторону. Это значит, что нож летел совсем в другой плоскости, нежели у предыдущего метателя. И благодаря этому совершил только один переворот до цели. А уменьшение числа переворотов автоматически повышает устойчивость оружия в полете, тем самым значительно снижая вероятность «осечки»… Да, может кто-то из вас удивится, почему ножи в любой плоскости входят в щит, как в масло? Ведь если мы попытаемся воткнуть нож в растущее дерево, вертикально расположенную доску или брусок, мы сможем сделать это, только если лезвие ножа будет повернуто строго вертикально. То есть, режущей поверхностью вверх или вниз – и никак иначе. Потому что волокна роста при любом отклонении оси вхождения будут этому препятствовать. А что у нас?.. А у нас щит сделан из кирпичиков-брусков, напиленных и закрепленных таким образом, что лезвие входит как бы от корня, то есть не поперек, а вдоль волокон роста. И благодаря этому хоть нож, хоть саперная лопатка могут втыкаться в щит под любым углом. Понятно?

– Так точно! – нестройным хором ответили курсанты.

– Ну, а теперь, в оставшееся время, мы с вами займемся практическим изучением способов хвата ножа, перед метанием его в цель.

– А когда метать будем?

– Когда изучим эти самые способы, когда освоим замах и технику метания ножа без выпуска его из рук… Не торопитесь, всему свое время. Наметаетесь еще досыта. И с места, и в движении…

– Как это в движении? На бегу, что ли? – удивился Широкорад.

Капитан Линдер взял в руки нож, отошел от щита подальше. Потом вдруг с разбега сделал быстрый кувырок через голову, успев в момент подъема на ноги, метнуть свое оружие в мишень. С глухим стуком острый нож воткнулся в нарисованный на щите силуэт.

– Ну, вот примерно, где-то так… – скромно произнес капитан Линдер, одергивая задравшуюся куртку. – Еще вопросы будут?

– Товарищ капитан, – обратился к нему Урманов. – А помните, на прошлом занятии вы обещали показать, как связать пленного шнурком от ботинка?

– Помню… А где шнурок?

Курсанты замялись, пожимая плечами. У них в данный момент даже сапог с собой не было.

– Знаешь что, – сказал капитан Линдер Урманову. – Сбегай-ка, у прапорщика Ванина попроси.

– Он мне не даст.

– А ты скажи, что от меня.

Урманов бегом потрусил в раздевалку. Там, в смежном помещении был склад инвентаря. Заведовал им как раз этот прапорщик Ванин. На просьбу Урманова он отреагировал быстро. Вытащил шнурок из первого попавшегося лыжного ботинка.

– Итак, – продолжил Капитан Линдер, когда Урманов вернулся, – что обычно используют для связывания пленного? Веревку, шнур, кабель, узкий поясной ремень. При этом необходимо соблюдать одно условие – длинна связывающего элемента, должна быть не менее метра. Но… Ситуации в боевых условиях бывают разные. Поэтому при необходимости пленного можно связать и обыкновенным шнурком… Урманов, кру-у-у-гом! Руки назад…

Урманов повернулся спиной к офицеру и завел руки за спину. Все замерли в ожидании, что же будет? Ведь шнурок от ботинка для этой цели был явно коротковат.

Капитан Линдер уверенно взял «пленного» за большие пальцы рук, соединил их и быстро обмотал шнурком. Затем пропустил шнурок между ними, сделал пару витков и завязал оставшиеся кончики обычным двойным узлом.

– Вот и все… – подвел итог капитан. – Попробуй, развяжись.

Багровея от напряжения, урманов принялся и так и этак двигать руками, шевелить пальцами, но не смог не то, чтобы развязаться – даже сколько-нибудь ослабить путы. Туго перетянутые онемевшие пальцы болезненно ныли.

– Как самочувствие? – поинтересовался офицер.

– Больно, – честно признался Урманов.

– Надеюсь, я ответил на твой вопрос?

– Так точно.

– Повернись, развяжу…

Массируя побелевшие, затекшие пальцы Урманов встал в строй. Капитан Линдер приказал курсантам снова разбиться по отделениям и под контролем сержантов заняться отработкой азов техники метания ножа.

Ближе к вечеру старший сержант Гуссейнов отправил Урманова в каптерку, чтобы тот помог Гомзикову сделать небольшую перестановку. Это необременительное поручение Урманов воспринял с радостью. Ведь остальным предстоял еще целый час занятий.

Со своей работой он управился быстро – чего там, пару шкафов вдвоем передвинуть, да стол в другое место перенести… Но возвращаться в учебный класс сразу не хотелось. И Урманов решил остаться у Гомзикова. Все равно с занятий его отпустили, так почему бы этим не воспользоваться? Тем более, что тут было так тихо, уютно, никто не командовал, не кричал… Можно было спокойно сидеть, листать подшивку старых библиотечных журналов, слушать негромкое бормотание радиоприемника и не думать ни о чем.

В каптерке соблазнительно пахло едой. Урманов не сразу сообразил, откуда исходит этот удивительный, завораживающий запах. Потом, приглядевшись, увидел на стеллаже стоящие в ряд фанерные посылочные ящики. Гомзиков перехватил его взгляд и понимающе улыбнулся.

– Хочешь?

Урманов растерянно пожал плечами. Гомзиков приподнял крышку одного из ящиков и достал горсть конфет.

– Угощайся…

Нерешительно потянувшись было к угощению, Урманов вдруг остановился.

– А это… Чье?

– Михайлова, с третьего отделения, – пояснил Гомзиков. – Бери, тут навалом. Никто ничего не заметит.

Урманов отступил, сторонясь открытого посылочного ящика, как будто тот был набит не конфетами и печеньем, а взрывчаткой.

– Ты чего? – удивился каптерщик.

– Нет, – болезненно морщась, ответил Урманов. – Чужое… Неудобно как-то.

– Здесь нет чужого… В одной роте служим.

– Нет, – уже тверже сказал Урманов. – Не хочу.

Гомзиков озадаченно сдвинул с макушки на нос свою шапку, нервно поскреб толстыми пальцами бритый затылок.

– Странный ты… Чудак человек.

Ему и в самом деле было непонятно, почему его сослуживец отказывается от угощения.

В каптерке повисла напряженная тишина. Оба курсанта молчали, обоим было неловко. Вдруг лицо Гомзикова озарилось.

– Вот! – протянул он Урманову пачку печенья из такой же точно посылочной коробки, но которая стояла в самом низу, под стеллажом. – Бери, это мое.

– Да не-е… – попробовал отказаться Урманов.

– Бери, говорю! – настойчиво повторил Гомзиков. – Это в самом деле моя посылка. Не веришь?.. Смотри!

Каптерщик сунул Урманову под нос фанерную крышку со своей фамилией.

– Убедился?

– Ага.

– Бери.

– Спасибо… – Урманов взял пачку печенья и сел к столу. Гомзиков высыпал перед ним еще горсть своих конфет. Потом набрал в железную кружку воды и сунул туда маленький кипятильник.

– Сейчас чаю попьем… Как люди.

– Да-а… – уважительно протянул Урманов. – Шикарно тут у тебя. Жратвы навалом и никто не кантует…

Они попили чаю с печеньем и конфетами, после чего разомлевший каптерщик доверительно показал гостю свою коллекцию боевых патронов. Тут были один холостой, с белой пластмассовой головкой, три обычных, трассирующий и бронебойно-зажигательный; а так же – два патрона от снайперской винтовки.

– Увезу на дембель, – мечтательно произнес Гомзиков. – Младшим братьям покажу.

Урманов задумчиво вертел в пальцах автоматный боевой патрон. В глазах его было любопытство.

– Та самая пуля… Со смещенным центром… Интересно, как она устроена, что у нее внутри?

Гомзиков на секунду задумался, потом решительно предложил:

– Давай ее разберем? Посмотрим…

– А если рванет?

– Не рванет… Мы же заряд трогать не будем. Только саму пулю извлечем. И все…

Не теряя времени на пустые разговоры, Гомзиков достал из-под стеллажа маленькие слесарные тиски, прикрепил к столу, зажал в них патрон и, вооружившись пассатижами, начал расшатывать закрепленную в гильзе пулю. К удивлению Урманова, это ему легко удалось… Высыпав из открытой гильзы черный мелкий порох, Гомзиков отложил ее в сторону. Затем внимательно осмотрел извлеченную пулю в желтой блестящей оболочке.

– Сверху пуля как пуля… А внутри?

Он зажал пулю в тиски и тонким мелким надфилем принялся подпиливать кончик. Аккуратно опилив со всех сторон оболочку, Гомзиков снова взял пассатижи и одним движением свернул ее в сторону.

Урманов с любопытством наблюдал за напряженной работой. Когда кончик пули удалось свернуть, стало понятно ее устройство. Внутри, под стальным наконечником оболочки была пустота. Ниже располагался сам сердечник. Он состоял не из единого литого куска свинца, как в старых образцах, а был начинен множеством тонких круглых свинцовых штырьков, скрепленных посередине, как сноп соломы. Каждая из таких свинцовых соломинок была толщиной в десятые доли миллиметра и легко гнулась. Теперь Урманову стал понятен принцип действия этого грозного оружия. Когда пуля, выпущенная из ствола автомата, достигала своей цели, тонкая стальная оболочка наконечника сразу ломалась, а сноп свинцовых «соломинок» мгновенно распускался в ране, как диковинный страшный цветок. Сила инерции продолжала толкать деформированную пулю по телу. Но поскольку скорость была уже не та, пуля не могла пробить твердую кость, и вынуждена была беспорядочно кувыркаться в мягких тканях, превращая в ужасное месиво то, что встречалось ей на пути. Попав, таким образом, в руку или ногу, пуля могла выйти в любой точке тела, описав губительную траекторию внутри. Тогда как пуля старого образца, с обычным свинцовым сердечником просто пробила бы конечность навылет.

«Хорошо, что Чижов был ранен не такой пулей, – подумал Урманов. – А то бы…»

Гомзиков собрал раскуроченный по частям патрон в пакет и выбросил его в мусорную корзину.

– Еще чайку?

– Нет, – ответил Урманов, взглянув на часы. – Надо идти. Сейчас построение будет.Возвращаясь в казарму, Урманов размышлял о том, как неплохо, в общем-то, устроился Гомзиков. Не служба, а санаторий… Ни тебе построений, ни марш-бросков, ни физических, ни тактических, ни каких других занятий. Сиди себе в тепле с утра до вечера, пересчитывай бушлаты, сапоги да портянки. В казарму только на утреннюю и вечернюю поверку нужно наведываться. Красота… Но если бы Урманова спросили, не хотел бы и он послужить вот так, ответ был бы только один – нет!

Глава 9

С оглушительным грохотом прокатился над полигоном грозный рокочущий гром, долгим эхом отозвался в дальнем леске и чистый нетронутый снег вздыбился, заклубился, пульсируя сквозь сизый дым белесыми молниями частых разрывов. В этой бушующей кутерьме потерялись очертания плоских фанерных мишеней… Когда рассеялся дым, на почерневшем изрытом снегу остались торчать только их жалкие изрешеченные обломки.

– Второе отделение, на исходную! – крикнул старший лейтенант Яров, полковой специалист по вооружению.

Курсанты, придерживая за ремни, висящие на плечах вниз стволом автоматы, в колонну по одному бодрой рысью затрусили к огневому рубежу. Там, на черной стальной треноге стояло какое-то короткоствольное орудие, внешним видом своим напоминавшее двуручный чапаевский «Максим», только значительно массивнее.

– Автоматический станковый гранатомет «АГС-17 «Пламя», – пояснил, указывая на агрегат офицер, обступившим его курсантам. – Предназначен для поражения живой силы противника. Может вести одиночный и непрерывный автоматический огонь. Калибр тридцать миллиметров, прицельная дальность – одна тысяча семьсот метров. Радиус сплошного поражения гранаты – семь метров… Стрельба ведется по настильной и навесной траектории. То есть, если противник укрылся за каким-то барьером или в складках местности и недоступен для прямого выстрела, гранатомет переводится в вертикальное положение и может использоваться как миномет… Нечаев, тебе что, не интересно?

– Никак нет, товарищ старший лейтенант! – шмыгнув покрасневшим на морозе носом, встрепенулся курсант.

– Что значит, никак нет? – переспросил Яров. – Не интересно?

– Интересно, товарищ старший лейтенант!

– А почему тогда «никак нет»?

Нечаев растерянно хлопал глазами. Он не знал, что ответить… Курсанты заулыбались… Этот хитрый изъян уставных обращений и ответов был всем известен. И не раз становился поводом для шуток. Заходит, например, сержант Левин после отбоя в казарму. «Ну, что, курсанты, спать не хотим?» – «Никак нет!» – доносится в ответ. «Ну, тогда подъем!» Курсанты выстраиваются на проходе. Сержант Левин командует отбой и уходит. Заходит сержант Лавров. «Что, войска, спать не хотим?» – «Хотим!» – «Отставить, отвечать по уставу!» Курсанты думают, что ответить… «Никак нет» уже было. Что остается?.. «Так точно!» – «Ах, не хотите? Тогда подъем!»

– Органом управления АГС-17 служат две откидные горизонтальные рукоятки, – продолжил старший лейтенант, откинув в стороны из вертикального положения круглые гладкие рукоятки, – Клавиша спускового рычага расположена между ними. Гранатомет имеет ленточное питание. Лента – металлическая, звеньевая, с открытым звеном. Коробка с лентой крепится на правой стороне ствольной коробки.

Урманов внимательно слушал, с любопытством рассматривая новое для себя оружие. Особенно заинтересовала его лента, снаряженная черными цилиндрами, по форме напоминающие баночки с «пепси-колой», только значительно меньше…

– Кто хочет попробовать пострелять?

– Я! – быстрее других среагировал Урманов.

– Садись.

Урманов сел на расстеленный возле гранатомета брезент. Трехпалые железные сошки оказались у него между сапог. Чуть подавшись вперед, по команде «Огонь!», Урманов надавил на спусковой рычаг. Тяжелое, за тридцать килограммов весом орудие, яростно забилось в его руках. Подпрыгивая на граненых стальных ножках, короткоствольный приземистый агрегат с металлическим звоном пропускал через себя и быстро выплевывал вдаль одну за другой начиненные взрывчаткой болванки, которые ложились в шахматном порядке на пристреленный уже офицером участок и почти тут же рвались, поднимая вокруг себя грязно-серую пелену снега, перемешанного с мерзлой землей.

В то же самое время в других точках полигона первое отделение учебной роты проводило стрельбы из пистолета «ПМ», третье – метало ручные наступательные гранаты РГД-5, четвертое – стреляло из пулемета «Печенег»… После завершения действий на одном участке, отделение под командованием сержанта тут же перемещалось на другой. Ротация была спланирована таким образом, чтобы каждое отделение по максимуму отработало на всех четырех точках. А в конце практических занятий по огневой подготовке, курсантам предстояло выполнить еще одно упражнение – стрельбы в составе отделения.