355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Александров » Белый, белый снег… (сборник) » Текст книги (страница 3)
Белый, белый снег… (сборник)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 19:31

Текст книги "Белый, белый снег… (сборник)"


Автор книги: Александр Александров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– А почему «черный»? – спросил я.

– Так черный и черный… – пожал плечами дед Захар. – Может потому, что избу поставил на Черном озере. А может от того, что обличием был таков. Волосы носил длинные, в косу заплетенные. Черные, как смоль… И глаза – раскосые… Как японец, все равно…

– Бурят, – поправила хозяйка.

– Ну, вроде того… – согласился дед.

– Так вот, – продолжила за мужа Анна Андреевна, собирая тарелки со стола, – геологи эти, что были весной, узнали как-то про захоронение. Уговорили Виктора показать им могилу, да потом ее и разорили.

– Ничего себе, геологи… – удивился я.

– Да нет, – смутилась хозяйка, – не совсем правильно я сказала. Они в экспедиции рабочими были. Это уж я так, по привычке… Такие прощелыги…

– А где нормальных взять? – вставил свое веское слово дед Захар. – Кто тебе пойдет за копейки в тайгу? Как лошадь, всякую тяжесть таскать…

– Не понимаю, – сказал я, – чего там было искать? Какие ценности?

– Я тебе не сказал, – ответил дед, разливая по рюмкам остатки коньяка. – Он же еще поделки разные из кости и лосиного рога мастерил: амулеты, игрушки… Много у него было таких вещиц. Умел… Не то вымачивал как-то, не то выпаривал специально, только кость после этого мягкая делалась. А он потом резал… Когда умер – все это добро вместе с ним в землю закопали.

– И ради этого они решили?..

– Ну, да… Продать же потом можно. Найдутся люди, с руками оторвут. Коллекционеры всякие… А хочешь, я тебе покажу одну такую вещицу?

Дед Захар порылся в шкафу и извлек оттуда потемневший от времени костяной амулет. На нем были изображены медведь, ворон и еще непонятно кто – то ли зверь, то ли человек…

– Откуда он у вас? – удивился я.

– Да эти ханыги подарили… За пару пузырей.

Хозяйка принесла из кухни чай, малиновое варенье, пироги с брусникой.

– Выбрось ты это! – в сердцах сказала она, увидев в руках у него амулет. – Беду на дом накличешь.

– Не брезжи!.. – отрезал дед и, обращаясь ко мне, произнес:

– Ну, как?

– Тонкая работа, – осторожно заметил я.

– Ох, дед, – не унималась хозяйка, – нельзя такое в дому держать!.. Грех!

Анна Андреевна присела к столу, нервно поправила вдетый в волосы коричневый гребень, заложила за ухо седую прядь. Потом подалась в мою сторону и негромко произнесла:

– У нас ведь в этом году не только Виктор пострадал… Трое человек за лето в лесу сгинуло.

– Как? – изумился я.

– Ушли и не вернулись… Бабушка с внуком, да мужчина твоих примерно лет… А скотины сколько потерялось? За всю жизнь такой беды не помню.

– Искали пропавших?

– Конечно… И с района приезжали. И вертолет над лесом летал. Но все без толку… Проклятие это, проклятие… За то, что прах потревожили.

Дед Захар досадливо хмыкнул в бороду, потом, приосанившись на стуле, важно изрек:

– Послушал ее? А теперь меня послушай… Я ведь тоже не вчера родился. У меня на этот счет своя версия имеется.

– Какая?

– А вот какая… – дед Захар доверительно наклонился ко мне. – Весной Петька Коротышев с городу приезжал, на ток ходил. Он сам мне рассказывал… Зорю отохотился, убил глухаря. Обратно к дому стал выходить, смотрит – медведь стоит на просеке. Черный, здоровый… Стоит себе, лапой коренья из земли копает. А Петька возьми и пальни в него. Тот как заорет! И бежать… Потом, слышал, будто летом грибники останки возле болота нашли.

Дед Захар помешал ложкой остывший чай, и продолжил:

– Но я так думаю, это другой был медведь, не Петькин… Тот, видно, отлежался где-то, да злобу на людей затаил. И то, что скотина летом пропадала, и грибники – это все его проделки.

Я озадаченно посмотрел на деда. Его рассудительное спокойствие удивляло.

– Так чего же вы молчите?! Давно уже надо было…

– Что?

– Ну, не знаю… – я задумался. – Охотников собрать, облаву устроить.

Дед Захар усмехнулся.

– Какую облаву? В тайге!..

Я и сам понял, что сказал не то. А старик, между тем, продолжал:

– Охотники-то настоящие у нас давно перевелись. На весь поселок один Витька остался. Да и то вон, где теперь…

– В район могли сообщить.

– В район? – дед недовольно шевельнул косматыми бровями. – А что я скажу? Что Петька Коротышев весной сбраконьерил? Заложу, выходит, человека?.. Нет, не по мне это. Да и кто всерьез поверит, что это тот самый медведь? Где доказательства?

– И что теперь?

– А хрен его знает, – ругнулся дед.

Все эти внезапно открывшиеся подробности необычайно взволновали меня. Хотя, казалось бы, мне-то какая разница? Завтра уеду – и хоть трава не расти… Но что-то мешало просто так отмахнуться. Какая-то непонятная тревога поселилась в душе.

Хозяйка отправилась на кухню мыть посуду, а мы с дедом все сидели за столом.

– Говорят, если зверь крови человеческой раз попробовал, потом ему уже не остановиться, – припомнил я не то где-то слышанное, не то прочитанное.

– Да… – согласился дед Захар. – Людоедом становится.

– Значит, следующая жертва неизбежна?

– Выходит, что так…

Повисла гнетущая тишина. Оперевшись щекой о ладонь, я рассматривал, лежащий на столе амулет. Дед Захар задумчиво чертил ногтем по столу.

– Ты когда-нибудь ходил на медведя? – неожиданно спросил старик.

– Было дело… – ответил я, не понимая, куда тот клонит.

– Давно?

– Порядком… Я ведь родом из этих мест. Жил здесь когда-то, в соседнем районе.

– Да ну! – удивленно воскликнул дед. – А я думал ты городской.

– В город я уже взрослым уехал… Так сложилось.

Дед Захар оглянулся в сторону кухни и, придвинувшись ближе, вполголоса произнес:

– Слушай… Я знаю, где этого медведя искать нужно. Пойдешь со мной?

Такой поворот событий меня, признаться, озадачил. Ведь мысленно я уже собирался в обратный путь. Да и гоняться за зверем просто так по тайге, казалось мне занятием бесперспективным.

– Ну, что, согласен? – не отставал дед.

Я неопределенно пожал плечами.

«Страшно? Да нет вроде… Приходилось уже охотиться на косолапого… Время? Да и время есть… Тогда чего? Может, и вправду согласиться?»

– А какое у вас ружье? – поинтересовался я у хозяина.

– Берданка, – с готовностью отозвался тот. – Двадцать восьмой калибр.

Он быстро поднялся и вытащил из-за шкафа завернутое в покрывало ружье.

– Не слабовато, на медведя-то? – усомнился я.

– Нормально… – дед Захар с натугой передернул тронутый ржавчиной затвор. – Ствол смотри, какой длинный… И пуля – тяжелее, чем у карабина.

Я вынужден был согласиться… Старик развернул на столе потертую на сгибах карту.

– Вот, смотри… – он ткнул узловатым пальцем в испещренное топографическими знаками зеленое пятно. – Здесь избушка Виктора. Здесь – лежневка, на которой Петька Коротышев медведя весной стрелял… А вот тут, на горе, возле Черного озера, тот самый шаман похоронен.

– Хорошая карта, – отметил я. – Все как на ладони… Река, какая-то…

– Так это наша Быстрянка. Вон, за домом… По ней на лодке можно до сухого болота спуститься. А там и Витькина избушка рядом… Значит, давай, так и сделаем. Завтра, с утра…

– Куда это ты собрался?! – строго поинтересовалась Анна Андреевна.

Как она появилась в комнате – мы и не заметили. Дед Захар сразу сник.

– На охоту… – неуверенно произнес старик.

– На какую охоту?! – хозяйка властным жестом отставила к стене дедову берданку. – С твоими-то ногами?.. Не выдумывай!

Дед Захар поскреб пятерней седой затылок, хмыкнул в бороду и со смиренной грустью взглянул на меня.

– Да, брат… Тут уж ничего не попишешь. Права она – отохотился я. Туда, может, еще и уйду, а обратно…

– Артрит у него, – пояснила хозяйка. – Суставы больные… Какой из него теперь ходок?

Она свернула разложенную на столе карту, сунула ее в руки супругу. Тот безропотно принял сверток, печально улыбнулся: «Такие дела…»– А вы можете ложиться, – сказала, обращаясь ко мне Анна Андреевна. – Я вам в той комнате постелила. Устали с дороги, небось…

Я лежал на непривычно мягкой деревенской пуховой перине и никак не мог уснуть. Мокрый снег по-прежнему стучал в стекла, ветви деревьев царапали по стене. В кромешной ночной темноте едва различимы были предметы. Словно кадры старого кино возникли передо мной картины далекого прошлого.

Первые два года своей жизни я провел как раз в таком деревянном маленьком доме. С сиренью и черемухой под окнами… «Это было недавно, это было давно», – так пела когда-то моя бабушка. Я до сих пор помню этот красивый и грустный мотив. Отчего он так врезался в память? Не знаю… Может быть – как предчувствие неизбежных потерь, или неосознанное еще понимание того, что все, увы, проходит. И нельзя удержать ничего, и никого из тех, кто рядом. Можно лишь какое-то время смотреть, как смотрят с борта корабля на отдаляющийся берег. Все дальше и дальше то, что дорого, все меньше и меньше различимы детали… И вот, наконец, все это исчезает. И только память хранит смутные неясные очертания, которые неизбежно потом растворит в себе время.Никому из людей не суждено провести всю жизнь у одного и того же очага. С одними и теми же людьми… Ведь даже если ты никогда не покидал дорогих тебе стен, все равно время безжалостно изменяет тех, кто рядом. Они вырастают – и становятся другими; они старятся – и тоже неизбежно меняются; и, наконец, они просто умирают…

2

Утро выдалось тихим, солнечным и по-зимнему холодным. На пожухлой траве островками белел выпавший ночью снег.

В доме пахло свежими пирогами. Видимо, хозяйка решила напоследок порадовать гостя. А, может, это просто так совпало – тесту ведь нужно время, чтобы выходить… Но так или иначе, а на завтрак меня потчевали самыми настоящими деревенскими пирогами, с румяной корочкой, с пылу, с жару – прямо из русской печи.

Дед Захар успел уже за водой на реку сбегать и дров наколоть. Вошел с улицы с охапкой березовых поленьев, раскрасневшийся, с сизым носом. Сложил аккуратно дрова к печи, скинул рукавицы-верхонки, повесил на гвоздь телогрейку, разулся, прошел к столу.

– Не зря вчера сиверко задувал, не зря… – сказал он, прихлебывая из чашки горячий чай. – Зима на дворе… И лебедей с утра видел. Это верный признак – к скорому снегу. Не зря говорят: лебеди летят – на хвосте зиму несут.

Я сидел вместе с хозяевами за накрытым столом и размышлял, как мне лучше добраться до райцентра. Оставаться я не видел смысла. Раз уж охота не задалась…

Тут неожиданно распахнулась дверь и на пороге возник невысокий, худенький, коротко стриженый паренек, лет восемнадцати. Одет он был по-походному, за плечами – рюкзак и одноствольное ружье.

– Здравствуйте! – смущаясь, изрек отрок и в нерешительности застыл у порога.

– Здравствуй, Тимоша, – улыбнулась хозяйка. – Ты куда это?

– На охоту. Дед Захар сказал, что… А у меня лайка… Возьмите меня, дядя Саша.

Я опешил… Во-первых, откуда у него столько информации? А во-вторых, мне едва исполнилось сорок и у нас, в городе, меня еще «молодым человеком» называли. А тут… Дядя Саша!

Я выразительно посмотрел на деда Захара. Тот ухмыльнулся в бороду и хитро прищурил один глаз.

Анна Андреевна пригласила паренька к столу. Пока пили чай, я узнал, что зовут его Тимофей Снегирев, что он круглый сирота, воспитывался в детдоме. Здесь, в поселке, уже второй год… По окончанию курсов трактористов проходил в леспромхозе практику, да так и остался. Работает на трелевщике… Через две недели забирают в армию.

– Хочешь служить? – спросил я.

– Конечно, – не раздумывая, ответил Тимка.

– В какие войска берут?

– В танковые… – ответил за него дед Захар. – В какие еще трактористу?

– Жаль только, собаку придется продать, – печально вздохнул паренек. – Охотничий пес… Он же не может все время сидеть на привязи. Ему лес, воля нужны… А кто с ним охотиться будет? Я уже договорился с одним, из района. Приедет на той неделе…

Мы допили чай и вышли во двор. Ослепительно яркое солнце, белый снег, островками лежащий на земле и чистый холодный лесной воздух – все это взволновало меня. А когда я увидел на привязи возле забора черную, в желтых подпалинах, настоящую зверовую лайку, то окончательно сдался.

«Почему бы и вправду не сходить на охоту? Чего я зря, что ли в такую даль ехал?»

Заметив нас, пес приветливо завилял скрученным в калач пушистым хвостом и огласил окрестности радостным лаем.

– Абрек! Абрек! – Тимка потрепал пса по загривку и, обращаясь ко мне, добавил, – Вот, знакомьтесь… Из настоящего питомника, породистый.

– Сколько лет?

– Полтора года…Молодой еще, второй сезон в лесу.

Я присел рядом с собакой. Пес доверчиво потянулся ко мне, норовя лизнуть в лицо. Я погладил его и достал из кармана припасенную сушку. Абрек тут же схрумкал ее и, довольный, завилял хвостом.

– Какой калибр? – спросил я у Тимки, взвешивая на руке его легкую одноствольную «курковку».

– Двадцатый.

– Стрелять-то умеешь?

– Умею.

Огородами мы спустились к реке. Я нашел старый, брошенный кем-то закопченный чайник. Повесил его на облетевший куст.

– Давай, пулей попробуй!

Тимка передал мне Абрека на поводке, снял с плеча ружье, отошел шагов на сорок, тщательно прицелился.

«Бум!» – гулко ударил выстрел. Тимку качнуло, из ствола выбросило струю сизого дыма. Абрек беспокойно закружился на месте, пытаясь учуять невидимую дичь.

Чайник не пошевелился… Лишь в стороне от него слегка качнулась задетая пулей ветка.

– Давай еще раз! – скомандовал я.

«Бум!» – снова громыхнуло Тимкино ружье.

Ветка, на которой висел чайник, подломилась и осела. Звякнув металлической ручкой, чайник свалился на землю. Я подошел, осмотрел его со всех сторон – никаких следов… На кусте белела срезанная пулей ветка. Примерно на полметра ниже того места, где висел чайник.

«Да, – подумал я, – стрелок из него никакой… Но собака… Собака классная. В тайге очень даже может пригодиться».

– Еще? – неуверенно произнес Тимка. Видно было, что пареньку неловко оттого, что он так оконфузился.

– Хватит, – сказал я. – В лесу будем тренироваться.

Тимка облегченно вздохнул. Он, должно быть, испугался, что я могу не взять его с собой на охоту.

– Сколько у тебя патронов с пулями? – спросил я.

– Десять… Было, – ответил Тимка, поправляя кожаный патронташ. – Да я еще, если надо заряжу.

– Надо… Штук пятнадцать.

– Хорошо.

– Какие пули у тебя? – поинтересовался я.

– Обыкновенные, круглые…

– Других нету?

– Нет, – покачал головой Тимка. – Да я обычно с дробовыми зарядами на охоту хожу. Пули так, на всякий случай…

– Покупные?

– Сам отливаю… У меня «пулелейка» есть. Потом напильничком подрихтовал – и готово.

«Дедовский способ, – подумал я. – Оттого, видимо, и погрешность такую при стрельбе дают… Потому что в стволе болтаются».

Я прикинул, какое вооружение и снаряжение у нас имелось. Итак, у Тимки – одностволка двадцатого калибра, плюс десятка полтора круглых самодельных пуль. У меня – двуствольная курковая «тулка» и семь заводских пуль повышенной точности. Хватит?… Но ведь я не планировал специально на медведя охотиться.

– Дядя Саша, – сказал Тимка, словно угадав мои мысли. – А знаете, кого мы еще можем с собой позвать?

– Кого?

– Борисенка.

– Это еще кто?

– Охотник… Фамилия у него такая – Борисенок. Вообще-то он шофер-дальнобойщик. В райцентре живет… Но к нам сюда каждый год приезжает на лосей охотиться. У него карабин есть, «Тигр».

«Вот это неплохо! – подумал я. – десятизарядный карабин – вещь серьезная. И в нашем деле будет весьма кстати».

Тимка быстро сбегал домой, оставил ружье и рюкзак, прицепил Абрека и мы с ним вдвоем отправились в гости к Борисенку… На время отпуска он снимал пол дома у своих знакомых.

Это был черноволосый худощавый человек, среднего роста, чуть за сорок; с быстрым цепким взглядом из-под густых бровей, с узкой скобкой жестких усов над тонкими, капризно выгнутыми губами. К нашему визиту он отнесся настороженно. Молча слушал, дымил сигаретой… Потом неожиданно спросил:

– А ты кем в городе работаешь?

– Архитектором.

– Да все мы архитекторы… – непонятно почему криво усмехнулся Борисенок.

«Не верит, – догадался я. – Странный тип… Должно быть в его представлении архитектор – это нечто особенное».

– Так вы согласны или нет? – нетерпеливо поинтересовался Тимка, отгоняя ладонью от лица сизый табачный дым.

Борисенок потушил сигарету, внимательно посмотрел на одного, потом на другого.

– Согласен… Только шкура – моя.

– Не вопрос, – согласно кивнул я. – Сколько у тебя патронов?

– А сколько надо?

– Ну, штук двадцать-двадцать пять.

– Тридцать возьму. Хватит? – Борисенок усмехнулся, обнажив желтоватые крупные резцы.

На душе у меня стало легко. Теперь наша компания выглядела значительно солидней… Но еще большую уверенность мне придали две лосинные шкуры и рога, которые Борисенок вынес из сарая. Это были трофеи недельной давности. Судя по всему, охотник он был опытный.

Тимке захотелось посмотреть карабин. Борисенок расчехлил оружие и с гордостью его нам продемонстрировал. Скорострельный многозарядный «Тигр» внушал уважение.

– Семь шестьдесят два калибр, – произнес Борисенок, клацнув автоматическим затвором. – Патроны с усиленным пороховым зарядом.

Он извлек из магазина желтоватый, матово блеснувший патрон.

– Лося с двухсот метров насквозь прошибает.

– Хорошая машина… – одобрительно отозвался я, прикладывая к плечу гладко отполированный приклад. – Оптическим прицелом не пользуешься?

– Оптику ребята увезли, – сказал Борисенок. – Я пока больше в лес не собирался. Лицензию закрыл… Да он и без оптики бьет прекрасно. Хочешь, покажу?

Я кивнул… И мы втроем тут же, снова через огороды, отправились на реку. Выбрали место с высоким берегом, где река делает поворот. Все же карабин – не ружье. Пуля далеко летит… Поэтому береговой откос мы использовали, как пулеуловитель.

Борисенок воткнул в берег палку и приспособил на ней ржавую банку из-под консервов. Отошли метров на сто… Борисенок легко вскинул карабин, прицелился.

«Бам!» – звонко ударил выстрел.

Ржавая банка слетела на землю. Победоносно взглянув на меня, Борисенок поставил оружие на предохранитель и протянул его мне.

– Теперь ты…

Он поднял с земли пластиковую зеленую бутылку из-под газировки, подал ее Тимке. Тот быстро сбегал, водрузил ее на палку, вместо банки. Я почувствовал легкое волнение, как спортсмен перед стартом. Не хотелось ударить в грязь лицом перед новоявленными компаньонами.

Осторожно большим пальцем сдвинул предохранитель.

– Патрон в патроннике, – на всякий случай предупредил Борисенок.

Я приложился щекой к прикладу, поймал в прицел зеленое пятнышко бутылки. Вдохнул, задержал дыхание… «Бам-бам!» – дважды, через короткую паузу нажал на спуск. Гильзы, выброшенные затворной рамой, тихо звякнули о прибрежные камни.

Бутылка, глубоко надетая горлышком на палку, стояла без движения.

– Иди, смотри, – снисходительно обронил Борисенок, забирая у меня карабин.

Я быстрым шагом приблизился к цели. «Неужели промазал?» – царапнула неприятная мысль. Но тут же отлегло… На расстоянии ладони, строго по центральной оси я увидел два аккуратных входных отверстия.

– Ого! – уважительно покачал головой Борисенок, разглядывая безупречно круглые пулевые пробоины. – Как по линеечке!.. Где это ты так навострился?

– Армейская школа… – важно произнес я.

Давно мне не доводилось стрелять из нарезного оружия и я, признаться, был доволен результатом.

– А мне можно? – робко спросил Тимка, катая в руке стреляную гильзу.

– Нет! – строго ответил Борисенок. – Нечего зря патроны жечь… Они нам скоро пригодятся.

И потом, уже мягче добавил:

– Тебе же, Тимоха, скоро в армию. Там досыта настреляешься.

– Да?! – обиженно отозвался Тимка. – А мне знакомый рассказывал – за всю армию только один раз автомат в руках держал. Да и то на присяге…

– Ну, это смотря, куда попадешь, – уточнил я.

Остаток дня мы потратили на подготовку нашей экспедиции. Закупили в местном магазинчике хлеб, чай, сахар, соль, спички и еще кое-что по мелочи. Из расчета – как минимум на три ночевки… Потом я взял у деда Захара карту и мы сообща разработали детали маршрута.

Стартовать решили с утра, и к вечеру планировали быть в лесной избушке моего приятеля Виктора… До избушки можно было добраться сплавом по реке. Для этой цели нашли пару резиновых лодок. Одну, двухместную, пообещал взять у своего знакомого дед Захар, а другую, поменьше, отыскал где-то Тимка. Условились, что лодки мы оставим в избушке, а потом, когда река встанет, зять деда Захара вывезет их на снегоходе.

От избушки Виктора мы хотели организовать планомерное, квадрат за квадратом, прочесывание местности: по просекам, по лесным дорожкам… Где-нибудь, по нашим расчетам, мы обязательно должны были попасть на след. Особенно, если учесть, что все нормальные медведи должны уже не сегодня-завтра в берлоги залезть… А это значит, что любой, обнаруженный нами медвежий след, почти наверняка будет принадлежать зверю, который покалечил Виктора. Ведь он, скорее всего, – потенциальный шатун.

Поначалу я не очень-то серьезно был настроен на поиск этого медведя. Однако во время подготовки к охоте понял, что шансы у нас, действительно, есть. Во-первых, с нами собака – настоящая зверовая лайка. Пусть молодая, неопытная, но все же…Во-вторых, вооружение у нас – более чем достаточное. И патронов – завались… В третьих, какой-никакой снег в лесу уже есть, значит есть и следы… Ну, и наконец, это не просто охота, а некий акт возмездия за покалеченного товарища.

3

Дед Захар пришел нас проводить. Его дом был рядом – окна выходили прямо на реку. Старик помогал нам укладывать рюкзаки, связывать меж собой резиновые лодки, давал какие-то советы.

Подошла и его супруга, одетая уже по-зимнему: в пуховом платке, в полушубке. Принесла нам в дорогу узелок с домашней снедью. Улучив момент, отозвала меня в сторону.

– Вот, возьми это, – она украдкой сунула мне в руку костяной амулет. – Будете там рядом… Снеси обратно на могилу, шаману этому. Тебе не трудно, а мне спокойнее будет…Только деду ничего не говори.

– Хорошо, – пообещал я. – Отнесу.

Мы спустили лодки на воду. Связанные вместе, борт к борту, они были более устойчивы на быстрой воде и к тому же, позволяли нам чувствовать себя единым экипажем. В лодку, большую по размерам сели мы с Борисенком, в другую – Тимка с собакой.

Пес упрямился, ни в какую не желая забираться в непонятное резиновое сооружение. Тимке пришлось заносить его на руках. Абрек скулил и брыкался.

– Аккуратнее! – обеспокоился дед Захар. – Когтями чтоб не задел. А то резина ведь… Порвет.

Наконец мы уселись, взялись за весла – по одному с каждой стороны – и дед Захар оттолкнул нас от берега.

– Счастливо! – крикнул вдогонку старик.

Хозяйка молча перекрестила нашу команду и прощально помахала рукой.

Студеная вода стремительно подхватила нас и понесла вниз по течению. Белые, припорошенные свежим ночным снежком берега, смотрелись торжественно и нарядно. От воды поднимался пар. Я сидел в носу, с ружьем в руках. Борисенок и Тимка нажимали на весла. Абрек тревожно поглядывал на бурлящую темную воду, жад-но втягивал чутким носом волнующие лесные запахи.

Те же запахи с радостью вдыхал и я, вспоминая прежние охоты. Мне не раз приходилось сплавляться вот так по реке. Но это случалось либо весной, либо летом, когда было тепло. Сейчас температура была ниже нуля и корка льда покрывала мелководные закутки возле берега.

Через час мы уже зябко поеживались. А через два – нам было и вовсе не до таежных красот. Руки мерзли даже в перчатках, а пальцы ног мы почти совсем перестали чувствовать. И это несмотря на то, что у каждого на ногах были надеты толстые шерстяные носки.

Гладкие борта наших лодок покрылись тонким слоем льда, весла тоже оледенели.

– Ну, что, Тимоха, притих? – усмехнулся Борисенок. – Замерз?

– Есть немножко, – шмыгнул красным носом Тимка.

– Доплывем до Косой горы, перекурим… Чаю вскипятим.

Впереди, сквозь туманную пелену, замаячило упавшее в воду дерево. Огромная сосна наполовину перегораживала реку… Из глубины поднимались отполированные течением ветви. Вдоль почерневшего ствола пузырилась желтоватая пена.

– Влево! Влево уходи! – закричал я, оборачиваясь к Борисенку.

– Вижу… – процедил тот сквозь зубы и яростно заработал веслом. – Табань!.. Табань, Тимоха, едриёмать!.. К берегу ближе!

Гребцам удалось справиться с течением и вовремя обогнуть опасную преграду. Мы только слегка задели дерево бортом. Но от удара лодку ощутимо тряхнуло, и брызги ледяной воды щедро окатили нас.

Ноги совсем замерзли и затекли. Из-за тесноты было невозможно разогнуть колени. Я с нетерпением ждал, когда же, наконец, мы пристанем к берегу.

Наконец течение чуть замедлилось, впереди показался песчаный плес. Деревья на берегу расступились, открыв перед нами небольшую поляну.

– Подгребаем! – скомандовал Борисенок. – Перекур.

Наше плавучее сооружение с разбега ткнулось в припорошенный снегом берег. Хрустнула тонкая, ломкая наледь. Я ухватился за торчащий из воды куст, подтянулся вместе с лодкой и выбрался на земную твердь. Затем выдернул, насколько смог, связанные лодки.

Абрек, почуяв землю, рванул, что есть мочи… Пытаясь удержать его за поводок, Тимка вылетел из лодки вместе с ним, запнулся, и, не удержавшись на застывших, непослушных ногах, неуклюже растянулся. Пес, одурев от свободы, принялся носиться кругами, оглашая окрестности звонким, радостным лаем.

– Замерз, бедолага… – улыбнулся Борисенок, выгружая на берег оружие и рюкзаки.

Недалеко от берега чернело старое кострище. Над ним сиротливо торчал воткнутый наискось березовый обугленный таганок. По обеим сторонам кострища лежали толстые, чуть припорошенные снегом сушины, приспособленные кем-то вместо сидений.

Я надрал бересты, наломал хворосту и запалил костер. Дров вокруг было предостаточно.

Борисенок взял котелок, зачерпнул воды из реки и повесил его над огнем. Потом достал сигарету, прикурил от уголька.

Тимка яростно рубил топором. С треском падали на землю деревья. Глухой равномерный стук долетал до костра. Я подумал, что он запасает дрова. Пошел помочь ему донести… Но был удивлен тем, что увидел. Оказывается, рубил Тимка не сухостой, а вполне приличные, толщиной сантиметров в двадцать березы. Уже несколько белоствольных красавиц лежало внахлест на земле.

Я подошел, встал у него за спиной.

– Перестань.

– Что? – не понял парень.

– Дай сюда! – я взял у него топор.

Тимка с искренним недоумением уставился на меня.

– Дядя Саша, вы чего…

Я повернулся и, молча, пошел к костру. Он догнал меня, и обиженно сопя, зашагал рядом.

– Зачем ты столько деревьев зря загубил? – строго спросил я. – Тебе они, что, мешали?.. Для какой-такой надобности?

– Ни для какой… – растерянно произнес парень. – Лес же… Вон их сколько!

– А ты знаешь, сколько дереву надо, чтобы вырасти? Десятки лет!.. Ладно бы – нужда была. Но просто так – не понимаю… Вон, на берегу сушняку сколько! Завались…

Мне хотелось объяснить ему что-то очень важное, но слова путались, застревали внутри; я чувствовал свое бессилие, и злился от этого.

– Понимаешь, я не «Гринпис» и не ханжа. Сам вырос в лесу… Как бы тебе это объяснить? Вот если мост надо построить или дом… Или просто дорогу выложить бревнами, чтобы техника могла проехать… Или для костра… Это одно… А если просто так губить – то это совсем другое.

Я почувствовал, что у меня не хватает слов. Плохой, видимо, из меня воспитатель.

– Чего ты пристал к парню? – вмешался Борисенок. – Подумаешь, дерево срубил. Велика потеря… В лесу этих деревьев – замучаешься вырубать…

Не хотелось с ним спорить. Итак, слишком много лишнего наговорил.

– Ладно, проехали…

Я налил в кружку горячего крепкого чаю, с приятным ягодным ароматом. Это Борисенок для запаху сунул в котелок пучок смородиновых веток.

Привязанный к дереву Абрек, издали наблюдал за нашим чаепитием; беспокойно поскуливал, выпрашивая подачку. Я бросил ему кусок колбасы. Он на лету схватил его, клацнув зубами, и тут же проглотил.

От костра тянуло живым уютным теплом. Языки пламени с тихим гудением жадно лизали толстые сухие стволы. Прогорая, дрова потихоньку потрескивали, изредка выстреливая снопами белесых искр, едва заметных в дневном свете.

Мы отогрелись возле огня, повеселели.

– Как, Тимоха, не страшно на медведя-то? – поддел парня Борисенок, закуривая сигарету.

– Нет, – пожал плечами Тимка. – Чего его бояться?

– Не скажи… – я пошевелил палкой костер. – Медведь – зверь серьезный… Это он так, издалека, вроде неуклюжим простаком кажется. А вблизи… Случай забавный вспомнил. Хотя, может, для того, кто там оказался, и не очень смешной… Давно это было. Я только из армии пришел, в депо работал. И вот сидим мы как-то перед утренней планеркой в цехе, перекуриваем… Один рассказывает: «Был вчера за грибами, по Тульской дороге. Что-то там страшное случилось…» – «Почему?» – спрашиваем. «Да мужик очень уж сильно орал» – отвечает. «Долго орал-то?» – «Долго» – «А чего же ты не подошел? Может, помощь какая нужна была?» – «Страшно…» И тут заходит еще один мужик из нашей бригады, Иваном звать. Закурить просит… Только просит как-то странно – жестами. Говорить не может… «Горло, что ли болит?» – спрашиваем. «Голос сорвал» – сипит Ваня. «Как?» – «Кричал сильно» – «Зачем?» Рукой машет, мол, не спрашивайте… Покурил, потом, вроде, разговорился. Едва слышно, но в общем, понятно… «Был вчера за грибами, по Тульской дороге…» – начал он. Мы тут сразу переглянулись. Однако… «Грибов набрал, вышел на поляну, – сипит дальше Ваня. – И тут прямо на меня медвежий выводок выкатывает: медведица и два детеныша. Медведица уши прижала – и сразу ко мне. Летит галопом, только шерсть на загривке волнами ходит. У меня душа в пятки…Стою столбом на этой поляне. В руках корзина с грибами, из оружия – только нож перочинный. Все, думаю, смерть пришла! Тут я с испугу и заорал… Она, как крик услышала, сразу встала. Смотрит на меня, а я ору… Медведица фыркнула – и назад, к медвежатам. У меня отлегло, руки-ноги трясутся… Только дух перевел, а она – обратно! Летит, только грязь из-под лап по сторонам. Господи, думаю, спаси меня грешного! И давай опять орать, что есть мочи… Метров за десять она по тормозам – и на попятную… Едва в себя пришел – снова несется! Я опять в крик… И так много раз было. Что, не верите?» Тут мы не выдержали, и как начали ржать. А громче всех тот, кто нам про дикие крики в лесу рассказывал…

– Да, натерпелся страху мужик, – усмехнулся Борисенок. – Хорошо, хоть жив остался.

Напившись чаю, и отогревшись, мы двинулись дальше. Снова поплыли по сторонам заснеженные берега. Я пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Строгую красоту северного леса трудно выразить словами. Это надо видеть… За изгибом реки, в высоком березняке мы заметили тетерева-косача. Черная лирохвостая птица беззаботно клевала почки на дереве.

– Косач, косач!.. – азартно зашептал Тимка, увидев перед собой дичь. – Дядя Саша, стреляйте!

Я стянул перчатку с руки, приложил к плечу ружье. Но в этот момент наше плавсредство сместилось по течению, и две огромные ели закрыли цель своими разлапистыми ветвями.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю