Текст книги "Отпуск с убийцей"

Автор книги: Александр Силецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 4

Тем временем настала пора завтракать.

И тотчас этот, еще пять минут назад будто вымерший, корпус разом пришел в движение – захлопали повсюду двери, загомонили голоса, глухо затопали по коврам коридоров десятки проснувшихся, полных энергии ног.

Невский толкнул тяжелую парадную дверь и вновь очутился в прохладном вестибюле – роскошном, с высоким сводчатым потолком, везде украшенном лепниною, с паркетом, выложенным из разных сортов дерева, с широкой мраморной лестницей, которая, мягко изгибаясь, уносилась к верхним этажам, с потускневшим от времени огромным, в бронзовой оправе зеркалом.

Кивнув шутливо собственному отраженью, Невский тотчас, следуя надписи со стрелкой, повернул направо – в санаторскую столовую.

За отведенным ему столиком уже сидели трое: две женщины и мужчина.

Есть во всех домах отдыха, в любого ранга санаториях и на курортах эдакая удивительная категория людей, повсюду появляющихся первыми, – их словно вечно мучит опасение, что в чем-то их уж непременно обделят, чего-то там недодадут, а то, глядишь, и вовсе облапошат, так что надо быть все время начеку и быстро упреждать очередную каверзу судьбы. Такие личности всегда приходят незаметно, а потом пытливо-терпеливо ждут.

Невский вежливо кивнул своим соседям и занял пустующее место – у прохода.

Над столом тотчас повисло цепкое, гнетущее молчание.

Невский поерзал на стуле, располагаясь поудобнее, затем с немалой церемонностью пригладил бороду и, чуть склонив голову набок, не таясь, внимательно-безразлично оглядел каждого из сотрапезников.

Мужчина как-то сдавленно вздохнул и принялся нервно поигрывать вилкой.

На вид ему было лет под семьдесят. Еще вполне крепкий, жилистый и загорелый, он был облачен в домашнюю пижаму – то есть в нечто, по традиции сатиновое, мундирно-спального покроя, ядовито-канареечного цвета, однако без доисторических полос. Выражение носатого лица имел настырно-плаксивое подобных типов Невский беспричинно недолюбливал всегда.

Женщины же смотрелись сущими двойняшками: обе – лет шестидесяти или чуть побольше, крупно-дородные, фальшиво-облондиненные, подрумяненные, в почти одинаковых розовых, без выреза, на пуговках до горла платьях – только у одной был слева приколот золоченый паучок, а у другой справа серебристый жучок.

Они сидели и томно шевелили подведенными бровями, со смиреньем опустивши взоры долу.

Потом, истомившись и якобы незаметно, сняли туфли под столом и кротко одернули края рыжей скатерти.

– Гм-м. – сказал Невский с тихим, но отчетливым неодобрением. – Гм-м. Э-э, м-да.

Мужчина моментально воспринял это как ненавязчивое приглашение к знакомству и началу замечательно-толкового застольного разговора и заметно воодушевился.

Он выпрямился на стуле, точно прилежный ученик, готовый отвечать урок, отложил вилку и преданно взглянул на Невского.

Тот сделал вид, будто ничего не заметил.

Не то чтобы ему совсем уж неприятно было затевать разговор – просто эдакую публику он знал неплохо и не видел никакого интереса для себя в общении с нею.

Все же годы известности и вращения в достаточно элитных сферах наложили на него печать: он сделался в определенном смысле снобом.

Многим это нравилось.

– Сегодня поступили, да? – решился, наконец, сосед и ждуще улыбнулся, обнажая белоснежные вставные зубы.

Невский сдержанно кивнул.

– А я тут – уже целую неделю. Превосходно! Каждый день, перед обедом, бегаю – от дома и до дуба. Видели дуб? Такой весь из себя – толстовский, чудо!..

– Где?

– Как – где?! На территории! Мне за территорией делать нечего, совсем. Я, значит, бегаю до дуба. Иногда – обратно. Моя фамилия Лазаретов, – сосед церемонно привстал со стула и протянул Невскому твердую ладонь. – Прошу не путать с Назаретовым. Меня всегда путают. Ха-ха!.. Буквы, знаете, переменяют. А я не обижаюсь. Я – Лазаретов. Бегаю до дуба, каждый день. Вы не бегаете, нет?

– Увы. И, кажется, не собираюсь.

– Жаль, – огорчился Лазаретов. – А то бы – вместе. Да. Вас, кстати, как зовут?

– Невский. Михаил Викторович.

– Богатая фамилия. Историей пахнуло. Исключительно приятно! – умилился Лазаретов.

– А я – Виолетта Прохоровна, – тонким голосом сказала дама, что сидела справа. – Очень хорошо.

– Что – хорошо? – не понял Невский.

– Вообще. Так интересно жить! Особенно теперь.

– Жить интересно, милочка, всегда! – сварливо отозвался Лазаретов. Вот как сбегаешь до дуба.

– Дался он вам, этот дуб!.. Неужто ни о чем другом нельзя поговорить? Ведь каждый день.

– Да, каждый день! Покуда не помру.

– Илья Ефимович, ведь вы же за столом! – страдая, возмутилась Виолетта Прохоровна. – Зачем же портить людям аппетит?!

– Уж вам испортишь, – тихо огрызнулся Лазаретов.

Дама, что сидела справа, наконец дождалась паузы и моментально басом отрекомендовалась:

– Евфросинья Аристарховна. Очень рада познакомиться с достойным человеком. Я с детства вообще-то – Вильгельмина Хрюковна Пулярко, но знающие люди по секрету посоветовали мне имя-отчество сменить. Ну. чтобы было проще. Помните: борьба с космополитами, такое непростое время?.. А фамилия – красивая. Она осталась. Видите, как в жизни происходит?..

Невский покивал в ответ: мол, вижу и сочувствую от всей души, а сам подумал: "Проще. Ишь как завернула! Не один ли дьявол – Евфросинья, Вильгельмина! Тоже мне, сподобилась!.. И отчество какое приспособила себе взамен родного. Неужели ее папочку и вправду звали Хрюком? Вот имена дают на матушке-Руси!.. Да я б из принципа такое отчество оставил!"

– Из столицы пожаловали или как? – меж тем задумчиво спросил Лазаретов.

– Из Москвы. Собираюсь подлечиться.

– Такой молодой – и уже в санаторий, – жалостливо молвила Виолетта Прохоровна.

Лазаретов тотчас же воспрянул духом и с готовностью раскрыл было рот, чтобы со вкусом и подробно обсудить столь занимательный и во всех отношениях поучительный вопрос, однако, к счастью, разговор на том прервался.

К их столу, так что они даже не услышали, подошла официантка с подносом.

Невский поднял глаза и тут с удивлением обнаружил, что перед ним стоит Лидочка, недавняя его попутчица.

– Ну вот. Еще раз – с добрым утром, – сказала она, мило улыбаясь.

– Да уж с добрым, это – непременно, – отозвался он. – Но. как же так?..

– Что делать, – вздохнула она. – Отдыхающих много, а подавальщиц не хватает. Не вводить же самообслуживанье! Вот и приходится помогать. А вы, небось, решили.

– Вовсе нет, – пожал плечами Невский.

Весь этот разговор Евфросинья-Вильгельмина Аристарховна выслушала с крайним неодобрением, однако промолчала.

Было ясно: эта смиренная женщина – из тех, кто блюдет нравы. Постоянно и везде, ревниво. Активистка-комсомолка старой, еще сталинской закваски. Без таких людей наш грешный мир перевернулся бы давно.

Невский – при взгляде на них – всегда испытывал благородное чувство, родственное зубной боли.

– Между прочим, мой покойный муж, – все-таки не выдержав, невпопад сказала Евфросинья Аристарховна, печально поджимая бантиком накрашенные губы, – Свистунов-Морденко – может быть, слыхали? Первую-то часть фамилии он после выбросил – звучала несолидно. Так он был казенный человек, и в общем-то – немаленький! Служил в Наркомтяжпроме, грампластинки выпускал. Вот это был смельчак! На удивление! Однажды – тайно, без начальского приказа, даже не согласовав ни с кем, не посоветовавшись! – изготовил целую пластинку, настоящую, и на нее наговорил сто сорок восемь раз – сам, лично: "Слава товарищу Сталину!" Вот это да!..

– Ну и что? – дипломатически не понял Невский.

– Батенька вы мой, я прямо поражаюсь вам!.. Так ведь в то время и такое – на секретную пластинку!.. Ну, а если б кто проведал? Это же геройство, редкая отвага! Я потом не знала, что и делать, как он все мне рассказал, я даже заготовила письмо на случай: мол, прошу винить кого угодно, только не его, родного. Но, бог миловал, сошло. Теперь я уж девятый год вдова, – она прикрыла веки и легонько их потерла кончиками пальцев. Но – ни-ни! Не позволяю ничего себе, – и она цепко оглядела всех сидящих за столом.

– Вы то, матушка, не позволяете, да ведь и вас никто не спрашивает! усмехнулся Лазаретов.

– Оттого-то и получается вот так, – вздохнула Евфросинья Аристарховна. – Всюду – шуры-муры, а отваги – ни на грош! Мой покойный муж, Свистунов-Морденко.

– Ах, – сказала Лидочка с оттенком раздраженного презренья, – сколько можно?!

– Вас, голубка, и не заставляют слушать, если не хотите, – вспыхнула вдова. – Здесь совершенно новый человек, а вот ему полезно знать.

– Полезно, – покивал, чуть улыбнувшись, Невский. – Безусловно, так. Я уже чувствую, мне многое здесь может быть полезно.

Он откинулся на спинку стула и как будто невзначай игриво посмотрел на Лидочку.

Та, сделав вид, что ничего не замечает, со старанием смахнула крошки со стола в пустой поднос.

– Приятного всем аппетита, – напоследок ласково мурлыкнула она.

Едва Лидочка удалилась, соседи по столу немедленно взялись за дело.

Ели – сказать мало.

Употребляли подчистую – целеустремленно и не смакуя.

Ожесточенная была трапеза, без малейшего уважения к продуктам.

Ибо – заплачено, и точка.

Невский только диву давался.

Сам он ел рассеянно, искоса наблюдая, как Лидочка движется по залу, любуясь легкостью и ловкостью ее движений, ее независимой осанкой, выражением лица.

Несколько раз, словно ненароком, взгляды их встречались, и тогда она приветливо-сердечно улыбалась.

Уже выходя из зала, он чуть задержался на пороге и обернулся.

Он разглядывал незнакомые лица сидящих и пытался определить для себя, с кем же из всей этой исцеляющейся братии ему хотелось бы делить остальные дни, водить курортную дружбу, коротать тихие часы за необязательными вовсе, но вполне интеллигентными беседами.

Лидочка – прекрасно. Но только она одна на отдыхе – это невозможно.

Именно так.

Кто-то непременно должен быть еще. Эдакий солидный и душевный компаньон – для всеобщего обозрения.

Не Лазаретов же, день изо дня стремящийся к неведомому дубу!..

Наконец, как ему показалось, он нашел.

Подходящий субъект сидел в дальнем углу, почему-то один за столом.

На вид ему Невский дал лет сорок-сорок два, не более. Почти ровесник.

У человека были длинные нервные пальцы, умный, но какой-то резкий, беспокойно-настороженный взгляд, скупые, аккуратные движения, скептическое выражение лица, рыжие усы подковкой и франтоватые, ровно подстриженные полубачки, малость тронутые сединой. Плюс – давно уже не модная прическа "мы в Малаховке – битлы".

Вполне культурное лицо.

Выделив его из общей массы, Невский привычным жестом защемил бороду, обдумывая, как лучше будет представиться грядущему компаньону и, главное, когда – прямо сейчас или немного позже, однако так в итоге ничего и не решил и, мудро предоставив дело случаю, собрался со спокойной совестью идти к себе – за новой пачкой сигарет.

Да и с неведомым соседом познакомиться не грех – вдруг наконец-то объявился!

В вестибюле, возле самой лестницы, он столкнулся нос к носу с Лидочкой.

Она уже успела снять кокетливый передник и крахмальную наколку, зато была в белом халате – очень строгом, как и полагалось ей по штату.

– Ну, интересно вам у нас? – приветливо спросила она.

– Пока прекрасно. Все – прекрасно. По-моему, здесь можно славно отдохнуть.

– Еще бы! – живо согласилась она. – И даже, между прочим, подлечиться.

– Вот на что, на что, а на здоровье я не жалуюсь! Бог миловал пока.

– Ну, болячки-то легко найти у каждого. Если кому-то очень надо... Или просто – хочется. А что вы видели?

– Уже довольно много. Парк, дом, речку, лодочную станцию. Вас вот. Кстати, у вас нет желания развлечься, прокатиться в лодке, а?

– Сейчас?

– Да почему же именно сейчас?! Скажем, после обеда.

– Я бы с удовольствием, но. Все зависит от больных. В другой раз целый день отбою нет – этой дай таблетки, этому сделай укол. Такие привереды!.. Вы загляните ко мне. Наш кабинет на первом этаже, прямо по коридору – и последняя дверь налево.

– Договорились. И еще один вопрос. Вы не знаете, кто это вон там сидит?

Он кивнул в сторону усатого мужчины, который был виден в дверном проеме.

– Да это же ваш сосед по комнате! – всплеснула руками Лидочка. – А вообще-то он у нас – массовик-затейник, – и, встретив непонимающий взгляд Невского, она пояснила: – У нас такого в штате нет, а он сам предложил свои услуги. Как бы на общественных началах.

– Играет на баяне, сам водит хороводы, сам же песенки поет, – игриво усмехнулся Невский. – Веселый мне достался сосед! Надеюсь, не поссоримся... Что ж, ладно. Значит, решено: после обеда захожу за вами.

Раскланявшись с Лидочкой, он быстро поднялся к себе в номер, чтобы вновь переодеться: во фланелевой ковбойке становилось жарковато.

Все вещи в шкафу лежали в полном порядке – каждая на своем месте.

Все вещи, кроме одной.

Его с младых, как говорят, ногтей любимый ярко-синий галстук с золотым драконом – предмет особой зависти периферийных снобов – бесследно исчез.

Глава 5

После обеда недомоганием, слава богу, никто не страдал, и медицинский кабинет был пуст.

Лидочка, для пущего порядку, с минуту поупрямилась, мило и обезоруживающе улыбаясь, а потом решительно повесила в шкафчик свой белый врачебный халат, заперла дверь в помещение и с легким сердцем отправилась на пирс.

– А если нас увидят вместе? – спросила она, внезапно останавливаясь.

– Вас это волнует? – пожал плечами Невский.

– Все-таки. А впрочем, это ерунда. Пошли!

Они спустились к реке.

Некоторое время, пока он, смешно раскорячив колени, чтобы не мешали, искусно, как ему казалось, отгребал от берега, Лидочка молчала.

– Ну, – сказала она наконец, – что же вы меня не развлекаете?

– Сейчас. – с рассеянным видом пообещал Невский, мерно работая веслами и одновременно соображая, что бы ей завернуть такое, для начала особенно смешное. – Вы. замужем? – неожиданно спросил он.

– Откуда вы это взяли?

– А у вас светлая полоска на пальце. Вероятно, вы часто снимаете и снова надеваете свое обручальное кольцо. Полоска малость загорела, но все равно след виден.

– От вас не скроешь, – вздохнула она.

– Ничего, – качнул он головой, – я не подвержен предрассудкам.

– Но зато другие. Знаете, какие бывают длинные языки?! Особенно в таких местах.

– Надеюсь, мы не будем становиться возле какой-нибудь замочной скважины, чтоб все могли нас хорошенько рассмотреть, – спокойно заметил Невский.

– Это зависит от вас, – лукаво сообщила Лидочка. – Разве нет?

– Ну, до какой-то степени, – согласился он.

– Вы обещали меня развлекать, – чуть недовольным тоном потребовала его спутница.

– Ах, да, вы правы. – спохватился Невский. – Хотите интересный анекдот?

– Вот так, – вздохнула Лидочка, – все с анекдотов начинается и ими же кончается.

– Нет, я ведь не настаиваю!

– Ладно уж. Собрались – расскажите. Что теперь с вами поделаешь!..

– Загадка армянского радио.

– Очень свежо! – хмыкнула Лидочка.

– Так вот, загадка, – игнорируя ее реплику, продолжил Невский. – Что это такое: в одно ухо влетает, а в другое – вылетает?

– Ну? Не знаю.

– Лом, – лаконично поведал Невский.

– Какой кошмарный анекдот! – ахнула Лидочка, всем своим видом демонстрируя, что ей нисколько не смешно. – Это ж придумать надо!..

– А, по-моему, совсем и не плохой, – не согласился Невский. – Очень даже тонкий анекдот, с подтекстом. Несмотря на грубый лом.

Он всегда, знакомясь с новыми людьми, стремился для начала как-то ошарашить их, а уж потом смотрел на их реакцию и для себя определял, на что способен данный человек, что ему можно, что – нельзя. Весьма коварный тест, но результат давал почти мгновенно.

– Все равно, – упрямо заявила Лидочка. – Так с дамами не шутят. Лучше бы уж про Чапаева или про чукчу – там хотя бы нету этой жути.

– Хорошо, – пообещал Невский, не скрывая легкого сарказма, – завтра, когда мы снова поедем кататься на лодке, я попробую рассказать вам что-нибудь другое.

– А сегодня? – растерялась Лидочка.

– На сегодня мой репертуар иссяк.

– Какая жалость! Я, наверное, обидела вас, да? Не поняла – и требую чего-то.

– Это ваше право, – с важным видом сообщил Невский.

А сам досадливо подумал: в общем-то она такая, как и все. И что я вдруг себе вообразил?! Красивая кокетка – уж что есть, то есть. Искательница приключений? Вряд ли, эдаких я научился различать. Просто избалована вниманием мужчин и знает себе цену. Может, это даже к лучшему. С такими, безусловно, интереснее.

– А вы? – неожиданно спросила Лидочка, явно стремясь уйти от скучной ей дискуссии.

– Что – я?

– Вы женаты?

– Нет. И не был никогда.

– Почему? – искренне удивилась она.

– Да так, знаете. Не приспособлен я, наверное. Все время что-то не срабатывало. То дела, то попросту какие-то сомнения одолевали.

– Ну и зря! – убежденно сказала Лидочка. – С женщинами нельзя сомневаться. Они это чувствуют сразу. А когда вы, наконец, решитесь, женщина уже не ваша.

– Что ж. – Невский сделал еще пару энергичных гребков и на время поднял весла из воды, пуская лодку плыть по течению. – Постараюсь ваш совет учесть.

Он смеясь посмотрел на Лидочку.

Та вновь доверчиво улыбнулась.

Он пытался понять, что же все-таки кроется за маскою этой невинной улыбки – да и была ли это осознанная маска, на самом-то деле?! Но у него не получалось.

В его способности непринужденно проникать в чужие души что-то не сработало на этот раз.

Возможно, он слегка перемудрил, непроизвольно пожелав увидеть в ней. ну, предположим, ровню.

А на самом деле надо было проще, без затей!

Ничто в ее лице не говорило о заведомом, расчетливом лукавстве, о притворной простоте – неиспорченный взрослый или испорченный ребенок, неожиданно подумал он, есть над чем на досуге поразмыслить.

Легкий открытый сарафан нежно-голубого цвета чудесно гармонировал с ее загорелыми руками, шеей и плечами. Смуглые округлые щеки приобрели на солнце какой-то особенный, золотистый отлив.

Батюшки, какие все тут загорелые, невольно подумал Невский, ну, прямо южный курорт! Красотища! А что, и я могу уже через недельку стать таким же, и не хуже, очень даже запросто. Вот буду купаться, загорать, кататься на лодке каждый день. Беседы по душам – с моим массовиком-соседом, а все остальное. Чудная девчонка! Черт возьми, а я ведь еще нравлюсь! По глазам же ее вижу. Ну, не будем торопить событий. Отпуск только начался.

Он стянул с себя футболку и подставил спину под палящие лучи.

– Мне нравится здесь, – сообщил он. – Нет, честное слово! Благолепие, покой, раздолье. И совсем не скучно. Любят все друг друга.

На секунду облачко какой-то настороженности и тоски скользнуло вдруг по ее лицу.

Мелькнуло и – пропало.

Будто наважденье.

– Да, не скучно, – чуть изменившимся голосом подтвердила Лидочка.

Невский внимательно посмотрел на свою спутницу и сокрушенно качнул головой.

– Не слышу ответного восторга, – заявил он. – Может быть, я снова что-нибудь не так сказал?

– Наоборот, все так, – пожала Лидочка плечами. – Все друг друга любят.

– Может, с мужем поругались? Не сейчас – давно. А что-то гложет. И потом, это кольцо – туда-сюда. Ведь просто так, на солнышке-то, не снимают. Как у вас дома обстоят дела? Или мне только кажется? – он царски-испытующе взглянул на Лидочку. – Значит, кто-то вас поддел сегодня на работе, а? Вы, ради бога, извините мне мою бестактность.

– Нет-нет, ничего страшного. Вам – можно, – она тряхнула головой, точно отгоняя невеселые мысли.

– И все-таки? – допытывался он.

С младых ногтей невероятно любопытный, Невский знал, что это рано или поздно до добра не доведет. Но ничего с собою он не мог поделать! Словно бес какой в него вселялся, когда хоть маломальская загадка возникала перед ним. А тут еще срабатывали навыки дотошливого профессионала, начинался комментаторский, с подвохом, зуд.

– Ну, как сказать. – Лидочка немного помолчала. – На работе у меня как раз порядок, нет проблем. Попробовал бы кто-нибудь обидеть! А все ли дома хорошо? И да, и нет. Муж в принципе хороший человек, достойный, вот только я его. ну, не люблю. Просто. посватался однажды. Бывает же ведь, правда? она подняла на него свои большущие зеленые глаза, будто и впрямь удивляясь такому положению вещей. – Иногда не очень рассуждаешь. Или не стараешься нарочно. А когда и вовсе молодая. Шесть лет мы вместе. Шесть. Уже!

Невский было сделал выразительный непроизвольный жест рукой, но Лидочка его упредила, догадавшись, какой последует вопрос.

– Детей у нас нет. Я не хотела. И теперь не хочу. От него – не хочу.

– Вам, разумеется, решать, – со вздохом согласился Невский. – Дети требуют любви и ласки. Отчего же не разведетесь? Нынче это просто.

– Просто. Он любит меня. Очень любит. А я, наверное, уже привыкла. Да, скорей всего. И потом.

Она умолкла, отчужденно глядя в воду.

– Ну?! – подбодрил он.

– Не знаю, – развела она руками. – Я. не могу вам объяснить. Не обижайтесь.

– Ради бога! О чем вы говорите?! – Невский с прежней силой налег на весла. – Это вы извините меня. А. кем работает ваш муж?

– Директором завода. Разумеется, в Москве у вас заводы не такие. Но для нашего города.

– Ваш муж – заметная величина, – докончил Невский. – Всеми уважаемый человек.

– Возможно, – согласилась Лидочка. – Но и недругов у него хватает. И на заводе, и в городе. Городок-то у нас небольшой – все как на ладони.

– Помилуйте, у кого на этом свете не бывает врагов?! – деланно рассмеялся Невский. – Даже у покойников находятся завистники. Это вполне естественно. У меня тоже недругов – ой-ой!

– Правда? А вы кто? – полюбопытствовала Лидочка.

– Историк. Преподаю в университете, – равнодушно соврал Невский.

Конечно, она может и проверить, это, в сущности, несложно, ну да ладно. Будет сюрприз.

А ведь могла бы и узнать в лицо, с оттенком уязвленности подумал Невский. Телевизор-то, поди-ка, смотрит!.. Впрочем, не исключено, такие передачи ей неинтересны. Да к тому же сложные программы запускают только днем, по будням, когда люди на работе

Он не любил распространяться о своей профессии, поскольку на собственном опыте давно уж уяснил: едва отдыхающим становится известна правда – хоть караул кричи, отбою нет от разных дурацких вопросов и настырных требований рассказать что-нибудь диковинное и в особенности скабрезно-занимательное из его журналистско-телевизионной практики.

Почему-то на отдыхе, когда нечего делать, всех непременно начинают интересовать подробности из жизни "сливок общества". И непременно – в рамках слухов и дешевых сплетен, каковые постоянно бродят по стране.

Ну, а лишь только выясняется, что он и за границей был, и не простым туристом. Всё! Он – пуп земли, он – центр компании, и отдых для него закончен.

Роль добровольного массовика-затейника его всегда пугала.

Случалось, правда, обращались к нему с искренними просьбами: то разрешить какую-то житейскую проблему, то приструнить кого-то из начальства – мол, когда вопрос звучит по телевидению, просто так от дела отмахнуться невозможно. Он и впрямь порою помогал, но в основном – по мелочам. Действительные беды и заботы жителей страны не доходили до эфира их отсеивали сразу и наверняка.

Лидочка с уважением посмотрела на Невского.

– А расскажите что-нибудь еще, – невинно потребовала она. – Но только не анекдоты. А то – все обо мне да обо мне. Ну, что хотите!

– У меня сегодня галстук украли, – с готовностью поведал он.

– Где? – испугалась Лидочка.

– Здесь, в номере. Возвращаюсь с завтрака, а галстука – и нет.

– Не может быть! У нас еще сроду такого не случалось. И, подумаешь, ценность какая – галстук!.. Может, сами сунули куда-то?

– А куда? У меня нет привычки разбрасывать вещи. Я весь номер обыскал, все в гардеробе перерыл. А галстук, кстати, редкий... Ярко-синий такой, с золотым драконом. Уже сто лет не в моде, а – люблю... Впрочем, вы видали его на мне, когда мы ехали со станции!

– Да-да, я, кажется, припоминаю. – Лидочка наморщила лоб, точно и в самом деле усиленно вспоминала. – Синий, с золотым драконом. Очень красивый.

– Вот-вот, – подтвердил Невский.

– На вас еще отдыхающие все время посматривали.

– Еще бы, каланча какая – дядька метр девяносто семь! – невольно хмыкнул Невский.

– Да не только это, не только рост. – смутилась Лидочка. – Вы вообще весь из себя. такой видный, элегантный, не похожий на других.

– Благодарю добрейшую сеньору! – церемонно поклонился Невский, чуть не опрокинув лодку. – Рыцарь подан, он к вашим услугам. Когда заказывать турнир?

– О!.. – засмеялась Лидочка знакомым волнующим смехом, словно ей в эти мгновения вдруг сделалось безумно хорошо. – Но ведь это ужасно! – заявила она.

– Простите, что? – не понял Невский.

– Ваш галстук. Даже не он – вся эта история! Просто кошмар. Если вы, конечно, не придумали нарочно, вот сейчас, чтоб напугать меня. Ума не приложу.

– Я тоже.

– И не представляю, как помочь вам. Нет, вы точно не придумали?

– Будет вам, – добродушно хмыкнул Невский. – Чего ради мне пугать вас? К сожалению, все правда. Найдется где-нибудь! Не сосед же его взял.

– Ну, этот честный, – убежденно подтвердила Лидочка. – Я точно знаю. Этот – никогда не тронет.

Так, болтая о том о сем, а все больше – о разной ерунде, они продолжали кататься, не удаляясь, впрочем, слишком сильно от причала.

Тут Лидочка – как будто между прочим – сообщила, что ей безумно хочется быть богатой. Не на зарплату мужа, в общем-то немаленькую, а совсем богатой.

– Ну так – дерзайте! Кто же вам мешает? – насмешливо спросил Невский.

Подобные разговоры его всегда смешили.

Потому что сам он зарабатывал – кучу, однако вечно не хватало: тратился он упоенно, с неприличной, лютой быстротой. И если бы хоть треть откладывал про черный день. О, что бы было, сколько бы уже сумел собрать!..

Зато друзьям любил давать советы.

– Кто мешает? – Лидочка вздохнула. – Даже и не знаю. Но у нас все как-то. Хотя... вон – другие. Только это, знаете, так сложно! И опасно... Я хочу, чтоб честно. Например, выиграть много-много в "Спортлото".

– Тогда купите много карточек. Тут и ребенок справится. Ну, и угадывайте на здоровье!

– Муж все время покупает, – развела руками Лидочка, – но никогда еще, ни разу. Чудик просто, всегда одинаково их заполняет, с самого начала, говорит, какая-то теория для этого есть. Как же называется? Забыла... Все равно не вспомню. Он и теперь купил полсотни карточек, я ж видела. Да толку-то! Знаете, какие номера он зачеркнул?

– Не представляю, – с нарочитой серьезностью откликнулся Невский. Номера, система. Это слишком сложно для меня. Ребенок справится, а я вот нет.

– Вы смеетесь, – Лидочка обиженно надула губки. – Небось, ни разу не играли, жалко было денег. А я действительно переживаю. Вдруг повезет? Ну, хоть один-то разъединственный разок!.. Я вам сейчас скажу. Номер пять, семнадцать, тридцать один, тридцать четыре, сорок два и сорок семь – вот! Я уже их даже ненавижу, эти цифры. Шесть-то лет подряд!.. Но он молчит. Выходит, что опять – ничего. Я его знаю. А у вас нет газеты с тиражом?

– Нет. Вы правы: я в эти игры давно перестал играть. Мне, как и вам, не везет.

– Совсем? – недоверчиво спросила Лидочка.

– Ну, почему уж так – совсем?.. Нет, иногда отчаянно везет. Вот, например, теперь. Я встретил вас, чего же боле.

– Ладно-ладно, – словно подзадоривая, усмехнулась Лидочка. – Тоже мне, везунчик!.. Поди, вы каждой симпатичной девушке.

– Нет, только вам! – торжественно и пламенно заверил Невский, явственно почувствовав, что эта его маленькая ложь пускай для спутницы и очевидна, но и некоторым образом приятна.

Видно, ей самой не очень-то хотелось упускать его. А что тому причиной – Господи, какая разница!..

– Я посмотрю еще, как вы себя здесь будете вести, – шутливо пригрозила Лидочка. – Учтите! Вообще-то я ужасно уважаю тех, кому везет.

– И кто не хочет этого скрывать! – добавил важным тоном Невский.

– А зачем тогда знакомиться? – игриво потянулась Лидочка. – Я разве не права?

"Так все же – кто кого здесь охмуряет, если толком разобраться? неожиданно подумал Невский. – Впрочем, ладно. Ей зачем-то надо – ну, и пусть. Я тоже. отдыхать сюда приехал. Можно и расслабиться чуть-чуть".

Меж тем из-за колхозных полей незаметно выдвинулась мощная сиреневая туча.

Редкие купальщики, несмотря на будний день, все-таки обосновавшиеся на противоположном берегу, заволновались и стали торопливо одеваться.

– Сейчас польет, – с досадой заметил Невский. – Поехали назад?

Лидочка, обернувшись, тревожно высматривала что-то на санаторском берегу.

Невский проследил за ее взглядом.

У самой воды, полускрытая листвой довольно чахлого корявого кусточка, стояла, устремивши зоркий взгляд на реку, Евфросинья Аристарховна – его соседка по столу.

До нее было метров пятьдесят, а то и семьдесят, и с точностью определить, куда она глядит сейчас – на лодку или, предположим, просто в даль, – отсюда было невозможно.

– Что-то вас обеспокоило? – на всякий случай поинтересовался Невский.

– А то нет! – с досадой отозвалась Лидочка. – Вот, мымра чертова, стоит, шпионит! Надоела уж!..

– За вами?

– Может, и за всеми остальными, я не знаю, – Лидочка сердито повела плечом. – За мной – так точно. Прямо ходит по пятам.

– И давно?

– Да с первого же дня заезда!

Невский, деланно нахмурясь, привычным движением зажал бороду между большим и указательным пальцами, как будто собираясь сдвинуть ее набок, чтобы не мешала, и с неодобреньем тихо крякнул.

Эти дамские интриги он всегда ни в грош не ставил.

– А с чего, простите, вдруг? Ведь дыма без огня. Была, наверное, причина?

– Ну-у, – слегка замялась Лидочка, – я здесь, в реке, купаюсь – ближе к вечеру, когда все идут полдничать. Нашла себе местечко поукромней, ну, и. голая купаюсь. Это так приятно!.. И полезно. Санитар наш, Николай, об этом где-то прочитал. Да и самой мне кажется. Короче, нервы успокаивает. Даже веселит.

– Я с вами полностью согласен, – отпуская бороду, поддакнул Невский. Это просто прелесть! Ну, и что же Евфросинья Аристарховна?

– Она меня случайно увидала – в первый день, и вот с тех пор. Шпионит, чертова старуха!

– Может, в ней проснулась лесбиянка, а вы счастья своего не понимаете? – предположил со смехом Невский.

– Да вы что! – невольно ужаснулась Лидочка. – В ее-то годы!.. И потом, хорошенькое счастье. Страх один! Неужто я похожа?..

– Нет, конечно. Это я – теоретически. Как говорят, игра ума.

– Веселая игра, – съязвила Лидочка. – Вы вообще большой шутник, я посмотрю. Но бабка – та еще, с нее все станется! Я этих стерв держала б взаперти.

– Какая вы жестокая.

– Да бросьте вы, ей-богу!.. Но я честно говорю: совсем уже достала!..

– Я бы тоже, между прочим, окажись на ее месте. – проворковал Невский, обволакивая Лидочку умильным взглядом. – Я бы тоже.

– Вы?! – скривилась Лидочка. – Да вы бы сразу, если б только увидали!..

– Это так, – смиренно опустил взор Невский. – Долго я подглядывать не смог бы. Нету стойкости во мне!.. А что, не искупаться ли сейчас?