Текст книги "Дорога на Киев (фрагмент)"

Автор книги: Александр Савинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Глава 6

– Избушка!

На большой поляне стояла крепкая островерхая изба с трубой. За ней разлеглась ухоженная и возделанная земля. Ступени крыльца вели на открытый добротный ярус, окружавший переднюю часть избы. На окнах резные наличники, под крышей узорчатые причелины.

– Курьих ножек нет, кольев с человеческими черепами тоже, – констатировал Данило. – Уже легче. Зайдем? Может угостят чем…

– А не опасно? Черный лес все-таки, – засомневался я.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Авось пронесет. Что скажешь, Всеслав?

Тот задумчиво грыз сорванную травинку.

– Думаю, зайти надо.

Пока совещались, на крыльцо вышел высокий, жутко худой старик в черной свитке, белой рубахе и черных портах. «Не Кащей ли?» – мелькнуло у меня. У старика были длинные густые волосы и такая же густая борода – и то, и другое даже не седые, а серебристо-белые. Морщинистое лицо с орлиным носом и чистые голубые глаза излучали спокойствие и уверенность.

– Я ждал вас, – невозмутимо сказал он, обращаясь в нашу сторону. – Добро пожаловать, гости дорогие.

Как это, интересно, он мог нас ждать, если мы сами не знали, куда идем и дойдем ли вообще. Мы робко – даже Данило! – поднялись в избу.

Внутри увидели чисто вымытые полы, добела выскобленный стол, лавки, побеленную печь. На стенах висели пучки высушенных трав и корешков, от которых в избе стоял свежий, чуть пряный запах.

– Что-то я не слыхал, чтобы здесь кто-нибудь обитал. Давно здесь живешь? – поинтересовался Данило.

– Годков триста-четыреста будет, – ответил хозяин.

«Точно он, Бессмертный!» Кроме меня, кажется, никто не удивился.

Старик вытащил из печи сначала горшок с ароматной кашей, двух зажаренных гусей, покрытых вкусной, хрустящей коричневой корочкой, потом сочащегося жиром поросенка, пудового сома в сметане, приправленного травами, сыр, яйца и каравай теплого, мягкого хлеба. Мы стояли вытаращив глаза – все это из такой маленькой печи.

Старик это заметил.

– У меня там скатерть-самобранка, – пояснил он так, словно говорил нечто само собой разумеющееся.

Из клети он принес корчаги с медом, брагой, квасом и сытой. Как по волшебству на столе появились кубки.

Увидев такое изобилие, я немного успокоился: зачем старику нас есть, если и так сытно кормится?

– Здорово вы, калики да отшельники, плоть усмиряете, коли ее требуется так восстанавливать, – заметил Данило и гулко сглотнул, в глазах Всеслава горело нетерпение, хоть он и старался его скрыть. Я завел глаза к потолку и старался не дышать, чтобы не чувствовать оглушительно вкусных запахов.

– К столу прошу, гости дорогие.

Я чуть не сшиб тяжелую лавку.

Некоторое время слышался лишь хруст разгрызаемых костей и сочное чавканье, нарушаемое лишь стуком кубков и громким бульканьем. Старик, оперевшись спиной о стену, наблюдал за нами, стараясь под седыми бровями скрыть в глазах улыбку.

Наконец Данило, имевший большое преимущество в скорости поглощения съестного, удовлетворенно рыгнул и откинулся от стола. Но недалеко. Подумав, он разочарованно потряс корчагу из-под меда, потянулся к пиву, налил себе остатки и одним махом опрокинул в себя. Только тогда окончательно расслабился. К нему вернулось его обычное нахальство.

– Здoрово живешь, дед, – сказал он.

Всеслав к этому времени тоже закончил трапезу.

– Спасибо, дедушка, – поблагодарил он старика.

– Ну вот, хоть один вежливый нашелся.

– Шпашибо, – прочавкал я, не отрываясь от гусиной ноги.

– На здоровье. Вам оно пригодится.

Я насторожился.

– Как это?

– Ведь тебе уже говорили, что дорога трудной будет, что испытания тяжкие выпадут, разве не так?

– Говорили-то говорили… А какие испытания?

– Сразу скажу: битва тебе предстоит жестокая. Победишь – силу большую получишь, в памяти народной жить останешься. Не победишь – восторжествует Зло на Русской земле. От тебя, Иванко, сейчас многое зависит.

– Смотри, сейчас скажет: «От кого, от меня?» – шепнул Всеслав Даниле.

– От кого, от меня? – вырвалось у меня. – С кем битва? Какое Зло? – в отчаянии воскликнул я, злясь на самого себя. – Не напрашивался я на эту битву! Лучше домой пойду.

– А еще говорил, что совсем взрослый… – разочарованно протянул дед. – Что ж, воля твоя.

Ему и это ведомо! На память пришли слова берегини об ответственности за свою землю и свои поступки. Может быть, я не прав? Может быть, не стоит думать о собственной шкуре, когда на карту поставлена судьба всей моей земли?

Старик словно прочитал мои мысли.

– Тебе помогут, сынок. Помогут силы Добра, помогут твои друзья.

– Мы так не договаривались, – буркнул Данило, – со Злом сражаться. Со степняками – куда ни шло…

– Учись у Данилы воинскому искусству, – не замечая его, продолжил старик, – учись у Всеслава волховству. Битвы все равно не миновать, они постараются не пустить вас в Киев.

– Да кто они?

– Силы темные, кто ж еще? – удивился дед. – Вы идете на правое дело, как же они могут вам не помешать?

– Кто ты, старик, – спросил Всеслав.

– Я последний из племени «золотых людей». – Он гордо выпрямился, глаза его залучились.

– Атлант! – ахнул Всеслав.

– Да, атлант. Мы живем долго, но скоро прилет и мой час, потому напоследок хочу, чтобы та земля, на которой жил, не попала в беду, пусть даже и земля эта уже не та, и народ не тот.

– Почему не тот? – возмутился Данило. – Мы испокон веков здесь жили.

– Не вы, – покачал головой старик. – Волшебный народ жил здесь с далеких, незапамятных времен. Когда пришли люди, то стали вырубать и жечь лес, вытаптывать конями и стадами степь, раскапывать горы – оттеснять тех, кто существовал здесь веками. Вот и не любят они вас, людей. Потому и стараются навредить, испугать, чтобы остаться там, где жили. К тому же, если в любом человеке есть плохие и хорошие стороны, то что же говорить о целом народе. Конечно, в нем есть плохие люди и хорошие, есть очень плохие, но есть и очень хорошие.

– Это кто же? – воспросил Данило.

– Эльфы или альвы, как вы их зовете. Феи, берегини, – он покосился на меня, – Деды Морозы, наконец.

– Сказки!

– Нет, не сказки! Деды Морозы есть и они несут людям великий подарок – надежду, что в новом году жизнь станет лучше. А уж сделать так, чтобы надежда стала возможностью – это дело людей.

Всеслав слушал внимательно, будто хотел запомнить каждое слово.

– Феи, альвы… Это же все магия! Но людям нужно истинное знание, – неожиданно перебил он старика.

– А что есть истинное знание? На этот вопрос никто не ответил и не ответит. Знакомая песня… о главном. Несколько человек, считающих себя избранными, лучше народа знают то, что нужно народу. Вы с Олегом полагаете, что единственный правильный путь человека – это знание. Да, это так. Но знание может быть разным. Ваше, как вы его понимаете, в конце концов заведет в тупик. Есть другой путь – путь согласия и слияния с Матерью-природой. Люди почитают Макошь – мать сыру-землю, мать урожая, и этим они близоруки, потому что Макошь лишь одна из многих, принадлежащих Природе. Природа – это и земля, и лес, и горы, и степь, и вода: реки, озера, моря… Это Земля, вся планета.

– Что такое планета? – не выдержал я.

– Простите старого, оговорился. Люди узнают об этом много-много позже. Я хочу сказать, что нельзя разделять магию и знание, потому что магия и есть часть знания, просто нельзя исповедовать ее вслепую. Это еще один ошибочный путь. Нужно изучать то, что лежит в ее основе, получать знание и использовать его во благо и людям, и волшебному народу. Ваши самые могущественные волхвы владеют им, но только малой толикой того, что могут приобрести. Чем больше знаний, тем необъятней их источник. Кто-то из людей сказал: «Я знаю, что ничего не знаю» и был совершенно прав. Получив хотя бы небольшую часть знания, получаешь доступ к неизмеримо большему.

Наступило молчание. Данило боролся со сном, широко открывая глаза, которые то и дело сами по себе смыкались. Всеслав, нахмурившись, смотрел в пол. Я пытался понять все, что услышал. Мне казалось, что я чувствую, как ворочаются в голове мозги.

– Вы, люди, – деятельный, агрессивный, но недалекий народ. «Что было, то и будет; что делалось, то и будет делаться. Нет ничего нового под солнцем» – сказано про вас. Вечно будете спотыкаться, наступать на одни и те же грабли, пока не поймете, что дальше дороги нет и нужно сворачивать в сторону, а то и поворачивать назад. Но, боюсь, будет слишком поздно.

– А что, волшебный народ лучше? – обиделся я за своих.

– Вы слишком разные, чтобы вас сравнивать. У них тоже есть недостатки, один из них тот, что они не стремятся вперед и всегда довольны тем, что имеют.

– А мы?

– Вы спешите вперед, но идете слишком быстро, чтобы предугадать последствия своих шагов. Но хватит об этом. У тебя, Всеслав, есть, о чем подумать.

– Последний вопрос, дедушка: а сам ты из людей или волшебного народа?

Старик улыбнулся.

– Ни то, ни другое, – ответил за него Всеслав. – Атланты – древняя раса, которую считали давным-давно вымершей. Им была подвластна и магия, и наши, людские знания.

Я поклялся, что выведаю у него, о чем же все-таки говорил старик. Он тем временем достал откуда-то три тулупа, постелил их в углу у печки и сказал:

– Отдохните пока. Я схожу в лес за травой.

Данило тут же с облегчением повалился на мягкий мех и захрапел. Всеслав лежал с открытыми глазами, а я решил, что мудрого деда стоит послушаться и последовал примеру Данилы.

Через пару часов старик разбудил нас. В избе стоял пряно-духмяный запах свежезаваренных трав. За едой почти не разговаривали, сидели сонные, да после обильной трапезы есть не очень-то хотелось. Оказалось, что пока мы спали, старик приготовил нам не только травы на заварку, но и припасов на дорогу. Перед прощанием он отозвал меня в сторону.

– Вот, положи в свой мешочек, – протянул он мне несколько веточек.

– Что это?

– Это разрыв-трава, замки и запоры разрывает, а это – одолень-трава, поможет победить любого противника.

Я про эту траву слышал, но ни разу не находил, больно редко она встречается.

– Спасибо тебе, дедушка.

К нам подошли Всеслав и Данило, поклонились оба в пояс.

– Спасибо за хлеб-соль. Прощай, атлант.

– Прощайте, люди добрые, счастливого вам пути… хоть легким он не будет.

Мы повернулись и пошли к лесу. На опушке я оглянулся. Старик стоял на крыльце и мне почудилось, что я вижу его пронзительно-голубые глаза под седыми бровями.

Глава 7

Черный лес кончился внезапно, и впереди открылась холмистая степь с островками рощ. Впереди растянулась лента ивняка и высился дальний берег реки. В ивняке виднелись крыши домов, но ни в одном печь не топилась. Людей тоже не было видно.

Выйдя на тропку, мы двинулись к деревне, когда шедший впереди Всеслав вдруг остановился.

– Ну-ка, други, поглядите!

В траве белели россыпи костей. Даже на первый взгляд было видно, что разломы их были неровные и иззубренные. Всеслав, присев на корточки, поднял огрызок толстой кости, она была снежно-белой, словно ее обглодали только вчера, на утолщении мы разглядели ровные бороздки от громадных и крепких зубов.

– Корова была, – сообщил он. – Эк ее…

Он посмотрел на коровий череп. На толстой лобовой кости тоже отпечатались зубы.

– Кто ж ее так, Змей-горыныч?

– Нет, у Змея зубы побольше будут, – ответил Всеслав и пробормотал: – «Того же лета изыдоша коркодили лютии звери и путь затвориша; людей много поядоша. И ужасаюшаяся людие и молиша богов по всей всеи земли»

.

– Какие такие «коркодили»? – осведомился Данило.

– Звери такие остались с давних времен.

– Тоже нечистая? – спросил я.

– Нет, простые звери. Литва и жмудь до сих пор им поклоняются и называют гивоитами. Живут в реках, но за добычей часто вылезают на берег, могут прятаться в траве. Скоро сам увидишь, их ни с кем не спутаешь.

Всегда говорил, что Всеслав умеет сделать человека спокойным. Мы двинулись дальше, с опаской осматривая место, куда ставить ногу. В ближайшей роще мы с Данилой вырубили по крепкому посоху, Всеслав нес свою дубину, как хворостинку, поэтому ему посоха не понадобилось.

Мы подошли почти к деревне, как из травы на посох, которым я ощупывал дорогу, метнулось что-то черное, и посох разлетелся на щепки. Следующей была бы моя нога, не выхвати Данило меч. Он, хыкнув, рубанул так, что во все стороны брызнула красная кровь, а гивоит, разрубленный пополам, задергался в конвульсиях, раскрывая страшную широкую пасть с острыми, крепкими зубами. Это был черный жирный зверь, похожий на ящерицу, с неестественно толстой блестящей кожей, мощными лапами и крупной головой. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, двигался он на удивление быстро. Я потащил из-за спины топор, Всеслав приготовил дубину.

– Эй, Иванко, топором ты мало что сделаешь. Зазря я тебя мечом работать учил что ли?

И Данило бросил мне свой короткий акинак. Рубить мечом было сподручнее – меньше шансов промахнуться – поэтому я поймал его без возражений.

Трава зашевелилась еще в двух местах. Всеслав поднял дубину. Выскочивший на него зверь не успел раскрыть пасть, как сучковатая палица вбила его в землю. Второго раскромсал я, на секунду опередив Данилу.

Теперь трава впереди волновалась, словно под ветром, местах в десяти, столько же гивоитов начали обходить нас с флангов.

– Отходим к ближней роще, – бросил Данило, внимательно осматриваясь, и сделал несколько шагов назад. Мы, пятясь, последовали за ним, стараясь не допустить, чтобы звери замкнули нас в кольцо.

В роще, где трава была реже и короче, мы перевели дух.

– Что делать будем? – спросил я.

– Прорываться нельзя – сожрут. В деревне наверняка никого нет, значит, и перевоза нет. – сказал Данило.

– Пойдем к городу, там есть перевоз, – решил Всеслав.

К городу подошли к вечеру, когда стража уже собиралась закрывать ворота. Я приготовился встретить таких же пьяниц и прощелыг, но ошибся. Рослый стражник в возрасте Данилы с готовностью показал нам дорогу к корчме, посетовал, что в городе из-за нашествия лютых зверей собралось много народу из окрестных деревень, а на вопрос, работает ли перевоз, ответил:

– Работать-то он работает, только желающих мало, и перевозчики дорого стали брать, хотя и их понять можно – никому не хочется за просто так коркодилам в пасть отправляться.

Корчма оказалась такой же дымной и вкусно пахнущей, как первая, но не в пример опрятнее и спокойнее, хотя и здесь чувствовался удалой дух. Народ сюда набился битком. К нам подошел корчмарь, моложавый, стройный и высокий мужик с черными с проседью волосами и доброжелательными серыми глазами.

– Поужинать хотите, ребята? В корчме посадить не могу – сами видите, что делается. Идите на задний двор, туда вам хозяйка вынесет все, что пожелаете.

На заднем дворе горело несколько костров. Мы подошли к самому большому, над которым на самодельном вертеле жарился целый бычок. Вокруг него расселись люди, как я понял, в большинстве своем купцы. Когда мы подошли, нам, потеснившись, охотно дали место, сунули в руки по куску мяса.

Вышедшая хозяйка, веселая рыжеволосая женщина по стать хозяину, принесла кувшин вина, который тут же пустили по кругу. Данило попросил принести еще пару. Народ у костра ответил радостным гомоном.

Как всегда в таких случаях, когда вместе собираются веселые, не воинственные и не особо пьяные мужики, травили байки.

– А у нас вот что случилось, – неторопливо проговорил кряжистый купец с густой светлой бородой на строгом лице. – Старый князь у нас любил приложиться к зелену вину.

– Ну и что? А ты не любишь? – перебил его молодой черноволосый напарник с золотой серьгой в ухе.

– Сиди, Проша, помалкивай. Сам знаешь, что из этого получилось. Иногда князь так пировал, что послов забывал принимать. Спал, стало быть. Послам это не нравилось, они на него до того обиделись, что их государи войной на нас пошли да так обкромсали княжество, что остались от него пара городов с посадами, а весей, почитай, и вовсе не было. Князь в одно прекрасное утро встал и, видать, с сильного похмелья, решил создать думский совет. Чтобы за него думали, как землю нашу из неволи вызволять. Сказал своим дружинникам: «Вы, дружинники, добывайте себе поддержку посадских и младшей чади, как на новгородском вече, – кого больше ста человек поддержат, тот будет в совете сидеть, того буду поить-кормить да золотой казны немерено…»

– Во лепота! – ахнул кто-то. – Я б народ в корчме допьяна напоил, лишь бы поддержали.

– Кое-кто так и сделал, – усмехнулся рассказчик.

– Ну и что с того? Казна-то его, княжеская! – встрял напарник.

– Не его, а наша: деньги те, что он у нас награбил. Своих-то у него отродясь не было. И был во граде один дружинник – то ли хазарский иудей, то ли басурман – отроком был худеньким, черненьким, хватким, а как в дружинники выбился, то не узнаешь. Морду отъел, раздобрел, словно гусак откормленный, даже походка другая стала. О том, чтобы мечом махать и речи уже не велось – все нравоучил да витийствовал. Этот хазарин самым хитрым оказался. Бабам некоторым он нравился, особенно замужним, кто свое не отгулял, ну, уж не знаю как, но уговорили они своих мужиков поддержать его.

– Он и с бабами-то едва сто человек набрал, – проворчал напарник. Кажется, того хазарина он тоже не любил.

– Верно. Стал он называть себя… как, Проша? Слово латинянское, не запоминается.

– Оп… опу… опузицией, что ли.

– Пусть так. А тем временем у нас последний город отобрали. Почитай, есть нечего стало. Обеспокоился князь, стал выход искать, работы от советчиков своих требовать, чтобы они ему планы представляли. Кто посовестливее, те взаправду за дело взялись. Или хотели взяться, потому как, будучи на жирных хлебах, разучились работать: все думали, как побольше от казны урвать. А тот хазарин и вовсе стал заявлять: «Знаю, мол, как из этого положения выйти, но говорить не буду и не обязан, потому как я… опузиция. Вот позовете меня на княжество, я вам всю землю от тайги до Британских морей за месяц завоюю». Однако в казну по локоть залезать не стеснялся.

– А что князь?

– Что князь? Представился он вскоре. Кто говорит, сам помер, кто говорит, помогли ему. Как бы ни было, все вышло по справедливости. Закон всем известен: если пьянка мешает работе, бросай… гм… работу.

– А дальше?

– А дальше пришел молодой князь, собрал тех, кому земля наша дорога, и отвоевал ее у государей иноземных. А советчиков да казнокрадов вываляли в дегте и перьях и выкинули за ворота на все четыре.

– На кол нужно было… – задумчиво промолвил кто-то.

– Зачем? От них тоже прок есть: разбежались по заморским странам, теперь у тамошних государей советчиками служат, а коли так, то через год или два иди и бери их земли голыми руками. Вот и смекайте, нужно было на кол или нет.

Ответом ему был дружный хохот.