Текст книги "Пленники темной воды"

Автор книги: Александр Уваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– 4 —

02 сентября, 1994, пятница, 20.00, Таллинн

Лёгкий ветерок задувал в открытое окно.

Жалюзи чуть заметно раскачивались и стучали по стеклу.

В опустевшем офисе было тихо, только с улицы долетали звуки проезжавших машин, приглушённые расстоянием голоса прохожих и изредка, когда шум улицы ненадолго затихал – шелест осенних листьев.

«Уже желтеют» подумал Пааво. «С этой работой не только дни, целые времена года пролетают незаметно».

Срочный вызов. Ему до сих пор было трудно привыкнуть к этим бесконечным, внезапно начинающимся (и подчас столь же внезапно обрывающимся) гонкам.

Ему (как и многим его коллегам, но не тем, которыми он встречался каждый день в суете и круговерти офисной жизни, а тем, другим, с которыми он был связан незримыми, но именно от этой незримости чрезвычайно прочными нитями) до сих пор так трудно давался этот стремительный переход из одного состояния в другое, из одной жизни, размеренной и вялотекущей, словно вода в заросшей лесной речушке, к другой, проносящейся иным, быстрым и извилистым потоком.

Срочный вызов. Момент перехода. Таинство иного бытия.

«Таинство… Чепуха. Представим, что у меня просто сверхурочная работа. Мне нужно подготовить факс. Срочный факс. В пятницу я не успел. Перенёс работу на выходные. А почему бы и нет? Мне нужен ответ в понедельник, с утра. И вот теперь все разошлись по домам, а я сижу тут и думая: и какого чёрта я не успеваю всё делать вовремя?»

Где-то вдали хлопнула дверь. Звук шагов. Всё ближе и ближе.

Свернул. Идёт по коридору. Подходит к двери.

«Наш огорчённый друг Вильяр. Добро пожаловать».

Открылась дверь.

– Пааво, что за шум? Что там творится в нашей благотворительной конторе?

– Здравствуй, здравствуй, Вильяр. И я рад тебя видеть.

Вильяр бросил сумку на кресло и подошёл к столу.

– Ну, и кому я обязан сорванными выходными?

– Ты не повершишь, Вильяр, на этот раз одному парню, который клянётся, что связан с русским посольством.

Вильяр потёр лоб, вспоминая что-то очень, очень знакомое, что забылось лишь на короткий срок, но недавно ещё преследовало неотвязной, не уходящей мыслью.

Потом он подошёл к окну, закрыл его.

Опустил до конца жалюзи.

Быстро прошёлся по комнате, вынул штекеры из телефонов и осмотрел розетки.

– Сколько здесь всего телефонов?

– Три телефона, три розетки. Модемов здесь нет, компьютеры обесточены.

– Пааво, я же просил тебя! Отключай эту чёртову технику заранее.

– Хорошо, Вильяр. Извини, до сих пор сижу в офисе транспортной конторы. Так ты кого-то вспомнил, я вижу?

– Дмитрий. По крайней мере, он так представился. Выходил на контакт. Мы уже начали было его разработку недели две назад, потом приостановили.

– А причина, позволь спросить?

– Старик распорядился. Решил, видно, что пустышка. Хотя, насколько я помню, этот парень – сотрудник одной частной охранной фирмы. Они же расплодились сейчас… И минимум в половине – бывшие гэбисты. И кто там отсиживается – один Господь ведает. Я бы в любом случае с этим парнем поработал, но Старик решил силы не распылять. Всех на эту сделку переключил… А теперь, видно, передумал? Это Дмитрий вышел на связь?

– Точно не знаю. Просто Старик просил связаться. Как обычно, через секретаря. Звонить – строго из таксофона. Этот офис не «засвечивать». Дальше проинструктируют. Ну, что, и впрямь похоже, что это твой старый знакомый вновь объявился…

– Хорошо, сейчас позвоню. Ну что, господин менеджер, что прикажете передать моей бедной супруге, чей отдых быль столь неожиданно прерван вашим звонком?

– Тысячу извинений, Вильяр. И столько же дружеских поцелуев. Но, между прочим, кто-то мне роскошную морскую рыбалку обещал… Не припомню только, кто именно. Но, кажется, одного из них звали Вильяр. А вторую…

– Всё, готовь удочки. Следующие выходные за мной.

Вильяр взял сумку и подошёл к двери.

– Телефоны сам подключишь?

– Уж справлюсь. Давай, беги.

Вильяр вышел. Шаги его удаляясь, затихли. Вновь чуть слышно хлопнула дверь.

Пааво, подняв жалюзи до середины окна, смотрел на улицу.

В сумраке размытый силуэт мелькнул под фонарём – и исчез.

Снова стало тихо. Словно и не было ничего.

А разве кто-то заходил? Что вы, уже так поздно. Влажный воздух, туман всё плотней и плотней. Возможно, ночью будет дождь. Осенний, мелкий, насквозь пропитывающий тяжёлую землю.

Все сидят по домам. Всё тихо и спокойно.

«Кажется, и завтра мне отдых не грозит» подумал Пааво. «И хорошо, если выспаться удастся. Служба, служба…»

Вильяр пересёк улицу.

Посмотрел на часы.

Восемь часов двенадцать минут.

До таксофона – минут десять быстрым шагом.

Мобильный отключён. Так спокойней. Ведь на него могут позвонить. И отследить звонок.

Сразу после того, как Дмитрий попытался выйти с ним на связь, у Вильяра появилось чувство (именно чувство, поскольку никаких подтверждений тому пока не было), что его взяли под довольно плотный «колпак», отслеживая почти все его перемещения. Кто именно его ведёт (да и ведут ли вообще) – он не мог сказать с точно. Пару дней он проходил под контролем наружного наблюдения – но и они ничего не обнаружили. Разве что отслеживали его дистанционно, с большого расстояния… Но как бы тогда эти неведомые «некто» смогли бы проследить все (именно все) его перемещения? Все контакты, даже мимолётные?

Или, может быть, действовали профессионалы очень высокого уровня.

Если, конечно, это не мания преследования…

Вильяр знал, что сотрудники КАПО (из тех, конечно, кто уже успел «засветиться», и за исключением разве что уборщиц, хотя и относительно их – кто знает…) находятся под наблюдением.

Под наблюдением… Но чтобы под плотным «колпаком»?

Чьим именно? Да мало ли охотников.

У одной только России хватит организаций (СВР, ФСК, ГРУ), чтобы устроить отдельным сотрудникам эстонской полиции жизнь интересную и разнообразную. С множеством не слишком приятных хлопот.

Да ещё и в ситуации, когда российские спецслужбы (бывшие республиканские МВД и КГБ) официально свернули свою деятельность в независимой Эстонии и российская армия (с её особистами и спецназами) выведена практически полностью на свою историческую родину (хотя, кажется, до сих пор русские цепляются за Палдиски… или прячут там чего то? вот это бы проверить…) цена информации совсем другая.

В такой ситуации… Ваши действия? Правильно, переключится на агентурную работу. Оставить своих людей. Легализовать их. Создать агентурные группы. А дальше…

Вот именно, что дальше? Есть задачи очевидные, которые русские обязательно постараются решить: работа по разведке и службе безопасности, система охраны границы, армия, таможня… Кстати, транспортный «коридор» наверняка постараются прощупать. Рядом – Петербург, чуть дальше Москва, транспортные магистрали, железная дорога, отлаженные маршруты.

Что ещё? Возможно, постараются подобраться к политикам, журналистам.

Но главное – постараются закрепится, сохранить позиции. Создать группы влияния. Пусть даже незаметные. Пусть даже «спящие». В Эстонии до сорокового года никто не воспринимал коммунистов как реальных претендентов на власть (хотя и опасались как наиболее опасных политических экстремистов). После подписания Тартусского договора, со второго февраля тысяча девятьсот двадцатого года, и потом, после разгрома коммунистического подполья и казни Кингисеппа (чёрт! чуть под машину не попал! сколько время? быстрее, быстрее!..) всем казалось, что независимость надёжно обеспечена. Совсем избавиться от кремлёвской агентуры не удалось, но на масштабные акции она, казалось бы, уже не способна…

Но вот минуло девятнадцатое августа тридцать девятого года (так, здесь свернуть и до угла, а там уже метров двадцать не больше… и любят же некоторые фирмы офисы на окраине города делать… вот в центре таксофоны на каждом шагу…), поделили господа Сталин и Гитлер старушку Европу.

Польша – Гитлеру, Финляндия и Прибалтика – Сталину.

И завертелись колёсики, заработала всесокрушающая машина советских спецслужб.

Правда, в Финляндии русские топорно действовали (ну вот, надо помедленнее идти, а то дыхание собьётся), после первых бомбардировок финских городов даже местные коммунисты добровольцами на фронт записываться стали, сражаться с большевистской «армией – освободительницей».

Но, видно, для Прибалтики сделали соответствующие выводы господа коммунисты. Работали тоньше. Постепенный ввод войск, организация митингов, забастовок. И проснулась их агентура, проснулась…

Всё, дошёл.

Вильяр подождал полминуты, переводя дыхание.

Огляделся по сторонам (всё чисто, улица пуста, машины не проезжают и не паркуются, тихое, заброшенное место).

«А если таксофон не работает? Сколько тут до следующего идти?»

Снял трубку. Гудок. Работает таксофон. И то хорошо, хватит бегать…

Он помнил номера наизусть. Основной и два запасных.

Набрал основной.

На третьем гудке трубку сняли. Женский голос.

– Да, слушаю вас.

– Простите, это Хельга?

– У Хельги сегодня выходной. Это Кайрит.

– Ох, простите, Кайрит. По телефону я вечно путаю голоса…Добрый вечер, Кайрит. Это Эйнар. Господин Уускюла просил меня перезвонить… Сожалею, что так поздно. Надеюсь, он не отменил встречу?

– Нет, что вы… Он будет вас ждать. Как обычно. Тёмно-синий «Пежо». Господин Уускюла просил не задерживаться, у него сегодня ужин с деловыми партнёрами.

– Спасибо, Кайрит.

«Чёрт!» подумал Вильяр. «Всё в быстром темпе. Старик явно гонит всю группу. Кто бы мог подумать, что моя работа хуже, чем у разносчика пиццы. И ещё метров триста…»

Он снова побежал. Сердце, едва успев отдохнуть, вновь заколотилось всё быстрее и быстрее, но теперь уже не столько от нагрузки, сколько от нараставшего волнения.

Поворот. Он пробежал вдоль забора, перешёл на другую сторону улицы.

Замедлил бег. Потом перешёл на быстрый шаг. Несколько раз глубоко вдохнул воздух, восстанавливая дыхание.

Замедлил шаг. Всё, теперь спешить некуда. Он на месте. Тротуар – полоса метров пятьдесят длиной. Он идёт медленно. Он прогуливается. Ему некуда спешить. Его пригласили на ужин в ресторан. Уютный ресторан в Старом городе. Или, скажем, в ночной клуб. Он боялся опоздать. Оттого и бежал. Не рассчитал время. И прибежал даже немного раньше, чем это требовалось. У него, скажем, ещё три минуты. Или пять. Он гуляет. Неспешным, размеренным шагом.

Дыхание ровное, спокойное. Он спокоен и счастлив.

Впереди вечер. Счастливый, беззаботный вечер.

Он проведёт его…

Чуть слышный шелест. Рокот. Тёплая волна по спине.

Тёмно-синий «Пежо». Хорошо, что подъехал под самый фонарь. Попробуй-ка в темноте разглядеть цвет и номера. Впрочем, в выборе цвета есть своя логика. Светлые машины более заметны. Лучше запоминаются. За ними проще следить. Даже в темноте..

– Я уж боялся, что ты опоздаешь! Давай в машину.

Вильяр сел. С мягким хлопком закрылась дверь.

– Суматоха, – сказал водитель. – Что, побегать заставили?

И улыбнулся.

– Да, немного, – ответил Вильяр.

«Сзади кто-то сидит. Оборачиваться, конечно, ни к чему. Старика здесь, видимо, нет. Да и едва ли он будет лично инструктаж проводить. А водитель – парень улыбчивый. Весёлый. Кажется, он меня уже возил. Две недели назад…»

В салоне тепло. Лёгкий запах табачного дыма.

Тёплый воздух льётся по ногам. Включили подогрев.

«Теперь ещё и ноги вспотеют» подумал Вильяр. «Прямо как в хорошем спортзале. Сначала бег, потом сауна. Интересно, где меня на этот раз высадят?»

Машина кружит по городу. Сначала – в Копли. Несколько поворотов. Разворот.

Теперь они едут к центру города.

Мимо вокзала. Выехали к «Виру» [2]2
  Виру» – отель «Виру», расположен в центре Таллинна, на площади Виру.


[Закрыть].

Дальше, дальше.

Вильяр услышал, как у него за спиной что-то щёлкнуло. Тумблер? Переключатель?

«Проверка? Сканируют?» подумал Вильяр (не то спросил самого себя, не то просто отметил). «Боятся лишних попутчиков? Видно, серьёзно мы дело закрутили…»

Машина выехала на Нарва мантеэ. Прошла мимо Пирита. И, быстро набирая скорость, понеслась вперёд, стремительно перемещаясь в вечернем потоке машин.

И тут он услышал голос. Человек, сидевший на заднем сиденье, заговорил спокойно и медленно. Без смены интонаций и тембра. Он неспешно и равномерно потянул слова, словно магнитную ленту мимо считывающей головки магнитофона.

И только каким-то совсем уж особым чутьём Вильяр ощутил (не понял, а именно ощутил), что человек этот на каком-то подсознательном уровне старается придать своим словам особую значимость. Значимость, которую скрывают за нарочитым равнодушием и размеренностью.

– Встреча завтра, в два часа дня, у Нигулисте. Ваш друг будет одет в лёгкий светло-серый плащ, серые брюки. Светлый галстук с тёмно-синей полоской. Очки. Тёмный кожаный портфель. Выйдет из книжного магазина, пересечёт улицу, пройдёт чуть вперёд, потом вернётся и подойдёт к Нигулисте. У вас он спросит, когда будет ближайший органный концерт. Скажет, что давно уже хочет отвести своих друзей, приехавших из России, послушать орган в Нигулисте, но всё никак не удаётся, не хватает времени. Беседа будет вестись на русском языке. Полагаю, это составит для вас никаких трудностей. Построение фразы может незначительно варьироваться, пусть вас это не смущает. Ваш ответ: «Насколько я знаю, здесь рядом должно быть расписание. Я и сам нечасто бываю на концертах. Давайте посмотрим, может быть найдётся что-нибудь интересное». После чего отходите к стенду с расписанием. Первоначально ведите разговор на общие темы. Возможно, музыкальные. Если перед Нигулисте будет многолюдно, постарайтесь задержаться у стенда настолько, чтобы дальнейший ваш совместных уход от Нигулисте выглядел естественно. Первичную оценку ситуации проводите самостоятельно. Вам даётся право в любой момент прервать встречу, если вы сочтёте дальнейшее общение бесполезным или опасным. Ваш совместный отход от Нигулисте означает ваше согласие на продолжение встречи. Хорошенько подумайте, прежде чем это сделать. Необходимую информацию об этом человеке вы уже имеете, потому вам есть о чём поразмыслить. Запомните – никто не настаивает на продолжении контактов с этим человеком. Это может быть как крупным выигрышем, так и ловушкой. Не исключено, что это многоходовая операция либо с целью выявления нашей легализованной агентуры, либо с целью организации канала по передаче дезинформации. Либо это изощрённая провокация. Как вы понимаете, я перечисляю только худшие варианты. В лучшем же случае мы можем получить доступ к информации чрезвычайной важности. Если ваше решение положительно – контакт может быть продолжен. Но и в этом случае в течение длительного времени (а его длительность во многом будет зависеть от ваших отчётов и эффективности ваших контактов) вы будете единственным нашим человеком, который будет лично контактировать с Дмитрием. В наихудшем случае вы будете единственным, о котором русские узнают больше, чем им положено знать.

– Вы выступаете как человек, занимающий достаточно высокий пост в крупной коммерческой компании и имеющий личные контакты с представителями специальных служб. Можете намекнуть, что время от времени вы участвуете в выполнении некоторых конфиденциальных миссий в Западной Европе, что даёт вам выход на весьма влиятельных и высокопоставленных сотрудников специальных служб европейских государств. Сообщите ему, что его предложение и представленная им предварительная информация весьма высоко оценена вашими друзьями и они готовы к прямому контакту с ним. Посмотрите на его реакцию. Проведите оценку речи и эмоций. Обращайте особое внимание на детали. Мельчайшие детали. Во время первой встречи ничего действительно ценного вы от него не получите, но ценность самого контакта оценить, полагаю, сможете. Когда он изложит свои требования, попросите его доказать серьёзность его намерения сотрудничать с нами. Спросите его, как он сам представляет себе наше сотрудничество. Какого рода информацию он готов нам поставлять. На чём базируется его уверенность в том, что мы заинтересуемся этой информацией. Разговор должен идти спокойно и непринуждённо. С вашей стороны должны преобладать вопросы. С его стороны – ответы. Маршрут и продолжительность встречи – по вашему выбору. По окончании встречи вам надо будет выйти к гостинице «Виру», со стороны парка Таммсааре. Вас будут ждать. К вечеру просим вас подготовить отчёт. Возможно, он потребуется руководству в тот же день. В первом отчёте прошу вас воздержаться от глобальных выводов. Только предельно точное описание встречи и краткое резюме. Есть ли у вас ко мне вопросы?

Вопросы? Конечно, очень много вопросов. Например, кто дал санкцию на проведение этой встречи. Где досье на этого Дмитрия и почему участники операции до сих пор с ним не ознакомлены. Почему не выдан ска…

– Да, меры безопасности. Мы не забыли об этом.

Предугадав его вопрос, человек на заднем сиденье (конечно, Вильяр не мог этого видеть, но почувствовал… так иногда бывает – и затылок обретает глаза) улыбнулся, довольный своей проницательностью.

– Сканер получите у водителя. Перед тем, как покинете машину. Вопросы?

«Сейчас задавать бесполезно» решил Вильяр.

– Вопросов нет.

– Вас не слишком тревожит ваша завтрашняя встреча? Считаете её безопасной?

«Если бы…» подумал Вильяр.

– Нет, я не считаю эту встречу безопасной. В конце концов, мы можем иметь дело с провокатором или сумасшедшим. Первое – значительно хуже.

– Полагаю, – сказал человек на заднем сиденье, – вы поможете нам внести ясность в этот вопрос.

И, обращаясь к водителю, сказал:

– Возвращаемся в центр. Остановимся у «Русалки» [3]3
  «Русалка» – памятник работы эстонского художника и скульптора Амандуса Адамсона. Посвящён монитору (кораблю береговой обороны) «Русалка», погибшему во время шторма в Финском заливе при переходе из Ревеля в Гельсингфорс.


[Закрыть].

У ближайшего светофора машина развернулась – и жёлто-оранжевые огни города вновь поплыли навстречу, всё ярче проступая сквозь туманную вечернюю мглу.

Теперь они ехали по той стороне дороги, что обращена к морю и в кондиционированный воздух салона стал постепенно проникать едва заметный запах влажного, солёного морского ветра.

Скрипнули тормоза. Машина, по инерции качнувшись вперёд, остановилась.

Водитель протянул Вильяру небольшой кожаный портфель. Чёрный, строгого офисного стиля.

«Остроумно» подумал Вильяр. «Очень идёт к спортивной одежде».

– Вы не возражаете, если я переложу содержимое в свою сумку?

– Разумеется, – ответил человек на заднем сиденье. – Сами закрепить сможете? Под одеждой?

– Смогу, – ответил Вильяр. – Я уже работал с такой аппаратурой.

– Хорошо, – сказал человек на заднем сиденье.

«Да, серьёзно Старик отнёсся к Дмитрию. Что-то почувствовал… Или узнал?»

Он посмотрел на часы.

Восемь часов двадцать две минуты.

«Теперь ещё к машине возвращаться. Ну что за выходные, сплошная беготня…».

Уже выходя из машины Вильяр отметил (машинально, просто по привычке отмечать все необычные детали в окружающей обстановке, особенно во время таких ответственных встреч), что человек, проводивший инструктаж, по эстонски говорил как-то уж слишком правильно. Слишком ровно. С какой-то безжизненной интонацией.

Неестественно.

Как будто он старался скрыть акцент?

– 5 —

02 сентября, 1994, пятница, 21.45, вилла в Клоогаранна

– Нет, со всей определённостью!..

Тёплая, густая, смолисто-янтарного цвета жидкость. Не переливается – скатывается с края бутылочного горлышка. На широкое дно стакана – медленно, нехотя.

Все правила нарушены. Виски не пью быстро.

Благородный напиток ласкает горло. А не раздирает его, словно лезвие. Он не терпит резкости. Суеты.

Он ценит сдержанность. Медленно, но чётко выговариваемые фразы. Тщательно подобранные, подогнанные, плотно составленные слова. Ничего лишнего. Ни грамма воды. Только крепость. Весомость. Густота.

– Со всей определённостью заявляю вам – это шантаж!

– Но…

– Недипломатично? Некорректно? А знаете, друг мой, я сыт по горло этими глупыми правилами. Да, глупыми! А совершенно, я абсолютно не понимаю, почему мы должны следовать правилам хорошего тона при общении с дикарями. Даже хуже, чем просто с дикарями – с каннибалами, жестокими, алчными, безумными каннибалами, лишёнными даже малейших представлений о морали. Ах, да! Мораль, реализованная в рамках имперского сознания – штука чрезвычайно специфическая. Хотя в данном случае речь идёт о сознании явно бандитском…

– Но это, по моему, слишком резко. Подобные рассуждения…

– Безосновательны? Это ты хотел сказать?

– Именно. И мне…

– Ах, Гуннар, мне ли не знать этих людей. Вам, небожителям, в вашем удобном, бесконфликтном, обустроенном академическом мирке и в дурном сне привидеться не могло то, что приходилось видеть мне, едва я только приближался к этим опасным созданиям. И уж в последние годы…

– А чем отмечены эти последние годы?

– Особой печатью, друг мой Гуннар. Печатью откровенной пошлости и торжествующего цинизма.

– Вальтер, я ни в малейшей степени не намереваюсь обидеть тебя, но позволь всё-таки заметить, что жаловаться на всевластие пошлости стало до такой степени банальным, что…

– Так же превратилось в некую разновидность пошлости? О, не смущайся, безжалостный мой идеалист. Обвиняй меня, обвиняй! Конечно же, в жизни произошло так много чудесных перемен, нам открылись такие необыкновенные перспективы! Ещё лет пять назад мы и мечтать об этом не могли. Впрочем, нет, пять лет назад такие мечты у многих из нас уже были. И вот они исполнились. Осуществились! А что я, старый ворчун? Всё недоволен, и всё мне не так. Исторический шанс, можно сказать – чудо произошло на несчастной нашей земле, и вот мы свободны. И что взамен?

– Вальтер, я чувствую, сейчас ты опять начнёшь рассказывать страшные истории. Ты не возражаешь, если перед этим я пополню запас виски в моём бокале? Видишь ли, с некоторых пор я предпочитаю смотреть на мир сквозь эти милые золотистые очки.

Гуннар поднял бокал вверх и поднёс его к лицу.

– Отсветы огня особенно прекрасны. А запах шотландского дыма так гармонично сочетается с запахом дыма эстонского. Какое замечательное, смолистое дерево подбросил ты в камин!

Тонкая струйка неслышно потекла в бокал. Гуннар поставил бутылку на стол и слегка взболтал виски, продолжая любоваться переходами тёплых, янтарных тонов.

– Ну вот, теперь я готов тебя выслушать.

– Ты уже готов к очередной страшной истории, Гуннар?

– Увы, Вальтер, общение с тобой безмятежным не назовёшь. Начинай уж меня пугать, а не то я решу, что случилось что-то настолько страшное, что даже ты не решаешься об этом говорить.

– Ну, хорошо… Ты, я думаю, кое-что уже слышал об идее «Балтийского коридора» с которой так носятся неугомонные наши чиновники…

– Наши?

– Да, Министерства иностранных дел. Впрочем, и не они одни. Не исключаю, что изначально эта идея возникла на правительственном уровне, и только потом переложена на несчастные наши плечи. Но дело не в этом. Некоторым сотрудникам нашего ведомства не терпится опробовать это самый «коридор», надёжность и универсальность которого они уже успели так широко разрекламировать. И, представь себе моё удивление, когда я узнал сегодня утром, что наша доблестная полиция подозревает нас ни более и не менее как в передаче информации русским! Каково?

– Ну что ж… Подозревать – прямая обязанность полиции.

– Но не нас же! Кроме того, вслед за подозрениями настал черёд и обвинений. Из абсолютно надёжных источников я получил информацию, что в ближайшее время в правительство будет передан доклад, где нас обвиняют, именно обвиняют, в служебной халатности, позволившей русским получить доступ к чрезвычайно важной и конфиденциальной информации. Полагаю, ты уже догадался, что эта информация касается именно «Балтийского коридора».

– Боже мой! Всё так серьёзно?

– Серьёзно? Когда «коридор» полностью подготовлен к работе? Когда всё уже готово к отправке первой партии товара? Да, это очень, очень серьёзно. Трудно даже представить, насколько это серьёзно. И я готов был бы звонить во все колокола и настаивать на отмене отправки или хотя бы на изменении маршрута, даже не имея ни малейшей надежды на то, что хоть кто-то меня послушает, если бы… Если бы не одно обстоятельство.

– Какое же? – с явным интересом спросил Гуннар.

Вальтер заметил, что собеседник его сидит на самом краешке кресла и не смотрит более ни на пляшущие языки пламени в камине, ни на стакан, наполненный виски.

«Странно» подумал Вальтер. «Всё-таки он слишком напряжён. Уж не форсируем ли мы события?»

– Какое? – переспросил Вальтер. – Источник. Источник – вот с чего следует начинать. А вот этот то вопрос в данной ситуации наиболее щекотливый. Информацию об утечке пришла не откуда-нибудь, а из… Москвы.

– Из посольства?

– О, если бы. В этом случае проблем было бы меньше.

– Тогда получается…

– От русских, Гуннар. Именно от них.

– Чёрт возьми! Хорошо, что я почти и не притрагивался к виски, иначе, при всём уважении к старому другу Вальтеру, решил бы всё-таки, что это алкогольный бред. Или я чего-то не уловил? Что-то не понял? Русские передали нам эту информацию в порядке дипломатической любезности?

– Да, вместе с ракетными кодами и ядерным чемоданчиком Ельцина… Нет, конечно! Гуннар, это звучит совершенно невероятно, но информация пришла… по агентурным каналам. Дело в том, что человек, передавший эту информацию… Этот русский.

– Подожди… Я полагал, речь идёт об обмене данными между организациями?

– Похоже, что нет. Насколько я могу судить, речь идёт об одном человеке, а не о группе лиц. И этот человек живёт в Москве и работает в одной из государственных организаций. И передал он это сообщение отнюдь не в рамках дипломатического обмена данными, а, скорее, в рамках выполнения задания. Задания по сбору информации…

– О, только, пожалуйста, без этих шпионских историй! Насколько я помню, я уже переболел этим в пятнадцатилетнем возрасте. Мне кажется, изначально речь шла о чисто экономическом проекте. Бизнес и минимум политики. Не так ли? А теперь уже… полиция… агентура… русские. Что происходит? Чем мы в конце концов занимаемся?

– Политикой, Гуннар. В конечном счёте – политикой. Впрочем, то, что в наше время называется словом «политика», в иные, более спокойные времена, назвали бы словом «мошенничество»…

– Ну, не преувеличивай!

– … Или даже «разбой». В наше время даже пират Унги с острова Хийумаа показался бы безобидным шалуном. Но представь, в каком положении мы оказались?

– Но неужели полиция и в самом деле в чём-то вас обвиняет?

– Нас? Пока что речь идёт об одном из наших сотрудников. По сообщению того самого русского, которому так доверят полиция, один сотрудников нашего посольства в Москве весьма неосторожно сблизился с представителем российской коммерческой компании, предложившего ему весьма своеобразную сделку. Этот коммерсант, якобы имевший связи в российских таможенных органах, предложил (разумеется, за соответствующее вознаграждение) предоставить сотруднику нашего посольства конфиденциальную информацию о работе таможенных организаций. Например, приказы и распоряжения, которые ещё только находятся в стадии обсуждения, подготовки или только готовятся к утверждению. Персональная информация о сотрудниках таможни. Некоторые особенности таможенного контроля. Информация по делам о контрабанде. Ну всё прочее в этом роде. Полагаю, излишне говорить о том, что сотрудник нашего посольства не задерживал эту информацию у себя, а весьма исправно знакомил с ней своих, так сказать, партнёров…

– И тоже за соответствующее вознаграждение?

– О, Гуннар! И ты становишься циником? Увы, всё в этой истории пропахло деньгами.

– Кстати, Вальтер, этот предприимчивый господин… Он состоял в дипломатическом корпусе? Он выполнял дипломатическую работу? Или был техническим работником? Или, скажем, сотрудником коммерческого отдела?

– Позволь мне не уточнять, Гуннар. Он весьма активно занимался коммерцией, и эта активность явно выходила за рамки служебной деятельности. Да, кроме того, и это, видимо, произошло уже на следующем этапе сотрудничества, русский «друг» предложил и свою помощь в решение некоторых проблем, которые возникли у эстонских предпринимателей в России. Оформление товарных партий, пропуск через границу, открытие складов…

– Боже, какая рутина! Джеймс Бонд умер бы от скуки.

– Джеймс Бонд не торговал с Россией, Гуннар. А нам, увы, приходится. Отправка пары вагонов в Россию вполне может превратиться в лихо закрученный детектив с непредсказуемым финалом. А русский «друг» и предложил в качестве особого товара именно предсказуемость. Предсказуемость финала. Это очень серьёзный и очень ценный товар. И, как ты догадываешься, он ни разу не подвёл.

– И, таким образом, заслужил доверие?

– Именно так, Гуннар, именно так. Безграничное доверие. Причём он с лёгкостью решал вопросы, требовавшие вмешательства не только руководства таможни, но и правоохранительных органов. Он помогал нашим предпринимателям выпутываться даже из самых безнадёжных ситуаций. С лёгкостью решал проблемы, которые казались просто неразрешимыми. Добивался снятия ареста с товарных партий…

– Вальтер, я в этом совершенно не разбираюсь. Прошу тебя, не конкретизируй. Кстати, никто из его эстонских партнёров не задумывался о причинах его любезности? Помимо финансовых, должны были бы быть и иные обстоятельства. Ведь, судя по твоему рассказу, этот русский – весьма влиятельный человек. Собственно говоря, почему именно Эстония? Почему он решил продавать свои услуги именно эстонским предпринимателям?

– Представь себе, этот вопрос и точности в такой формулировке был ему задан ещё в самом начале сотрудничества. Ответ был следующим: «Именно на этом направлении я могу быть наиболее полезен. Следовательно, именно здесь я могу больше всего заработать». Кроме того, он объяснил, что и сам занимается транзитными поставками через эстонские порты. Следовательно, он может решать задачи эстонских партнёров, не отвлекаясь от решения собственных задач.

– И это действительно так?

– По данным полиции, этот русский через подставных лиц действительно контролирует несколько эстонских компаний. Но подробности мне неизвестны. Но информация о его бизнесе в Эстонии, которую он предоставил, легко перепроверялась. Следовательно, была доброкачественной.

– То есть он действительно имеет определённые интересы в Эстонии?

– Именно так. Но самое главное ещё впереди. Сотрудник нашего посольства и впрямь слишком расслабился. По крайней мере, если верить всё тому же докладу полиции. Он решил подключить своего русского «друга» к решению вопросов по «балтийскому коридору». И счёл возможным ознакомить его с некоторой информацией, имеющей явно конфиденциальный характер. Хочу подчеркнуть, Гуннар, всё, что я говорил об этом деле до этого момента – проверяется и по линии полиции, и по нашей линии. То есть уставлен факт сотрудничества, совместной работы нашего сотрудника и русского предпринимателя. Наш сотрудник отозван в Таллинн и сейчас весьма активно делится своими воспоминаниями как с собственным руководством, так и с сотрудниками полиции. Но вот информация о разглашении… Она поступила только из Москвы и только от одного человека.