Текст книги "Лемурия (СИ)"
Автор книги: Александр Уваров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Хиппи не платили Камилю и его полицейской команде ничего. С местными коммунами хиппи работал лично начальник городской полиции. Говорят, были какие-то посредники, которые отчисляли ему деньги за спокойную жизнь детей цветов, но…
Точной информации ни у кого не было. Даже у Камиля. Что имел начальник с «цветоводов», какие суммы и за какие услуги – знал только сам начальник.
«В хиппи, что ль, податься?» подумал Мирон, утирая кстати выбежавшую из уголка глаза слезу. «Мир, просветление… Make love, опять-таки… Благодать!»
Зинаида Павловна растаяла и потеплела сердцем к несчастному.
– Ираклий!
Она повернулась к мужу.
– Дай уж ему пару баночек на реализацию. С синими этикетками…
Зинаида Павловна вздохнула и опустила голову.
– Пусть подавится!
Мирон засуетился и начал судорожно тереть вспотевшие ладони о пыльные шорты.
– Это очень правильно! Это вовремя! Как раз заработать на жизнь спокойную! Это очень выгодные вложения…
– Молчи уж! – прервала его восторги Зинаида Павловна.
Ираклий Клементович выставил на прилавок две полулитровых банки с синими, криво налепленными этикетками.
– Аюрведическая мазь для кожи, улучшает состояние эпидермиса, – проинструктировал он Мирона. – Защищает от ультрафиолетовых лучей, излечивает ожоги, снимает отёки. Образует устойчивый к морской воде защитный слой…
«Надо ещё вазелина заказать» подумал Ираклий Клементович. «Вазелин заканчивается…»
– Понял, понял! – радостно произнёс Мирон и, прижав банки к груди, пошёл к выходу.
И самой двери он остановился и, встав к хозяевам в полоборота, заявил:
– А я такого человека видел! Сегодня видел! На вилле «Синди»… Хорошую комнату снял, с окнами на пляж. И душ свой, и туалет. Прямо отель «Савой», номер люкс!
Хозяева не ответили. Раскладывали товар на прилавке и даже головы не повернули в его сторону.
Судя по словам Мирона, он каждый встречал какую-небудь историческую личность. В крайнем случае, просто суперзвезду.
На поверку же оказывалось… В общем, рассказы Мирона о неожиданных встречах с великими доверия не вызывали.
– Писатель! – выложил последний козырь Мирон. – Известный писатель! Искандеров! Михаил Искандеров!
Молчание.
– Ну как же! – возмутился Мирон. – «Грозовой рассвет»! «Ложь невинных»! «Любовники Лорен»! Не читали?
Молчание.
– Что, правда не читали? Совсем? И писателя такого не знаете?
Мирон был явно обескуражен.
– Сериалы по его книгам ставили… Не помните? Во дела… И любовные романы не читали? А как же… Да я обязательно с ним познакомлюсь! И вас познакомлю! Это же… Клиент, может быть!
– Мирон, – усталым голосом произнёс Ираклий Клементович, – в Нараке скоро олигархов будет как грязи, а ты с писателем каким-то… Вышел в тираж щелкопёр, да и прикатил в дыру. Тоже мне, новость… Скоро вся Россия по миру разбредётся, так чего теперь делать? Вокруг писателей хороводы водить?
Ираклий Клементович махнул рукой.
– Иди уж, Мирон, работай.
Мирон подтолкнул коленом дверь и быстрым шагом покинул лавку.
Обидевшись за писателя, он даже прощать с хозяевами не стал.
– Забавный человек Мирон, – прошептал Ираклий Клементович.
– Все мы забавные, – ответила Зинаида Павловна. – Кто только с нами забавляется, хотела бы я знать?
Прищурившись, она повернула банку на бок и посмотрела на запылившуюся этикетку.
– Ираклий, замени! Замени бумажку на новую! Немедленно! Ну, что ты понаписал? Средство от ревматизма… Кому это здесь надо? Вот вторую неделю продать и не можем! Замени этикетку и добавь глицерина, будет ведическое средство после бритья. И много не лей, двух ложек хватит!
Ираклий Клементович вынул из-под прилавка коробку, извлёк из неё скрученную рулоном бумажную ленту, баночки с краской, фломастеры, картонные трафареты с варезанными на них замысловатыми названиями лекарств (на латиннице и ещё на каком-то диковинном языке, который супруга выдавала за санскрит).
Помолился, обратившись к весело танцующему на верхней полке Шиве.
И приступил к работе.
А если солнце…
А если по крышам…
А если солнце прыгает по крышам, разбрасывая жар, будто капли до кипения подогретой патоки, разбрасывая жёлто-белый, обжигающий кожу жар – не покидайте, не покидайте тени.
И не заметите, как провалитесь в тёмный, душный морок, так что огненный шар над головой скакнёт в темноту, и протяжный звон у шах сменится коротким, ежва слышным хлопком – и молчанием.
Осторожно дышите. Воздух полдня опасен. Сердце будто наполненный горячим воздухом шар, тугой шар. Лишний вдох – и лопнет.
Держитесь тени, идите медленно и осторожно. Купите бутылочку прохладной воды… Нет, не там! Не в той лавочке, что у старой, с колониальных времён оставшейся католической церкви. Красив храм, оставленный португальцами, но лавчонки, прилепившиеся к белым его бокам, пользуются у знающих людей дурной репутацией.
Местные торговцы воду набирают… Э, да вам лучше не знать!
Вот пройдите (осторожно! осторожно!) ещё метров двести, да у самого входа на заполненный многоголосыми и многоязыкими толпами городской базар зайдите в лавку Хамида, над входом в которую висит гордая надпись SuperMarket.
Красными буквами по белому куску картону.
Можете секунды три постоять у входа и сделать вид, что любуетесь надписью.
Хамиду будет приятно. Это он сам писал.
Да, заходите к нему. У Хамида замечательная лавка. По местным меркам – и впрямь супермаркет. Ну, почти супермаркет…
У Хамида есть даже холодильник. И потолочный вентилятор! Был ещё кондиционер (над входом), но месяца два назад фреон вытек, а до ремонта всё руки не доходят.
Но холодильник морозит исправно. И в этом холодильнике всегда найдётся замороженная, ледяная, голубая, тонкой изморозью покрытая бутылка самой вкусной на свете питьевой воды.
Купите воду. Обязательно скажите Хамиду спасибо, он будет очень вам благодарен за внимание. Не забудьте взять сдачу!
Хорошо, совсем мелкие монетки можно оставить в коробке с надписью Tips, что лежит себе скромно (но заметно) у самой кассы.
И отправляйтесь в путь. Возле базарной площади есть, что посмотреть. Там много местных достопримечательностей.
Правда, их ещё надо суметь отыскать, хотя бы разглядеть за городской сутолокой, потоками заполонивших площадь повозок, скутеров, мотоколясок и машин, за рядами сколоченных из досок, кусков оргалита и собранных ещё бог знает из чего хижин, плотно облепивших исторические здания и памятные места центральной части Нараки.
Но если не будете спешить, бежать и суетиться… Да, вы помните, что это опасно!
Если вы хотя бы с полчаса постоите в тени под старым баньяновым деревом, что растёт у южной оконечности базарной площади возле кожевенных рядов, и пристально посмотрите на открывающуюся с этого места панораму города, то непременно произойдёт следующее: или по милости Будды снизойдёт на вас просветление (и тогда прогулку придётся отменить), или упадёте вы всё-таки в глубокий обморок от духоты, наполненного тяжёлыми южными ароматами горько-пряного горячего воздуха, смешанного с едкой красновато-коричневой пылью, или уж заметите изящные контуры португальский и британский зданий, и различите в тропическом мареве голубой купол древнего дворца царей-владык Денпасавара.
И губернаторский дворец викторианских времён блеснёт на солнце стёклами. И красными линиями протянутся черепичные крыши португальского квартала. И скрытый строительными лесами дом, стены которого выложены декоративной розовой плиткой, окажется вдруг изящным зданием воздушного европейского покроя, по фасаду украшенным лепниной в стиле рококо.
Удивлены? Да, красиво. Итальянские купцы строили, ещё в конце восемнадцатого века. Архитектор, говорят, француз был… Не жалели люди денег на красоту.
И как удачно в местный городской ландшафт вписали! Так удачно, что теперь здание почти полностью растворилось в городской застройке.
Смотрите… Увидите, как тянет к небу терракотовый, украшенный красно-синим орнаментом гопурам индуистский храмовый комплекс. Там, на краю квартала, у самого городского парка…. Потянут к вам руки боги, и обезьяны запрыгают по синему коническому своду.
И старая белая мечеть качнёт минаретами, будто склоняя каменные их головы в полдневной молитве.
То есть… Э, да это вы уже голову клоните! Что, кружится? Кислый комок к горлу подступает? Пейте скореее воду! Пейте, она уже немного нагрелась и не такая холодная. Но не жадно! Медленно, короткими глотками.
Пришли в себя? Ну и замечательно!
Теперь пора в путь. Сами выбирайте, куда идти. И не ждите гидов, едва ли дождётесь их. Нарака – ещё не освоенное туристами место.
Но тем лучше! Есть шанс остаться наедине с историей.
А здесь есть, что посмотреть! Всё ещё мне не веримте?
Тогда спросите… А хоть вот его. Михаила Львовича Искандерова. Он здешние места хорошо знает.
Незаметный в толпе и едва ли кому видимый, гуляет он по городу почти каждый день в самую жаркую пору, когда суетливое движение города немного замедляется и неспешный шаг не нужно подстраивать под скорое и неровное течение людского потока.
Никем не примеченный, идёт он на прогулку по хорошо уже изученным местам.
На встречу со старой Наракой.
Прекрасным пеклом.
А вот теперь…
Да, немного опоздали. Он возвращается назад.
Почему-то на час раньше.
Предчувствие у него, что ли? И шаг слишком быстрый…
Хорошо, допейте воду. И идите на прогулку без него.
Искандеров возвращается на виллу. Для того, чтобы у ворот, у ограды, увитой лилейной лианой, увидеть её.
И услышать:
«Здравствуйте, Михаил… Я вот вспомнила, что вы живёте на этой вилле… Случайно проходила…»
И ответить:
«Мы договорились перейти на «ты». Правда?»
И добавить:
«Здравствуй, Ира. Очень, очень рад тебя видеть!»
Да, вот сейчас это произойдёт. Он уже повернул за угол, идёт по улице. Сейчас он увидит её…
А вы не стойте, проходите. Нечего тут стоять! Я вам всё потом расскажу, во всех подробностях и со всеми деталями.
Нам, жителям Нараки, скрывать нечего. Все тайны в прошлом…
– Вилла ВИП-класса «Дильмун»! – гордо провозгласил Вениамин, открывая двери в дом. – Особняк для избранных!
– Посмотрим, посмотрим… – пробормотал Алексей, переступая порог.
Вениамин нисколько не преувеличивал. Даже на самую малость не преувеличивал. Безусловно, это был ВИП-класс!
Конечно, дом немного не дотянивал по роскоши до дворца раджи. Но богатый восточный декор с обилием шёлка золотых тонов, зелёного и красновато-бурого мрамора, горного хрусталя и шлифованного до зеркальной гладкости лазурита вполне явно произвёл впечатление на замученного кризисом московского бизнесмена.
Особенно поразил его стоявший посреди холла фонтан, представлявший собой установленную на ступенчатый пьедестал чашу из розового гранита, украшенную хризолитовыми вставками.
Переливавшаяся через края чаши вода по мраморным стокам поступала в широкий, закрытый декоративной решёткой желоб, проходивший вдоль стен по периметру холла. Водяной поток этот охлаждал воздух и тихим журчанием успокаивал сердце.
А с высоты, проходя сквозь мозаичный стеклянный купол, падали огневым водопадом оранжево-золотистые лучи, подсвечивая вспыхивающие на краях чаши топазы.
– Ой!
Ирина захлопала в ладоши.
– Прелесть какая!
Она подбежала к фонтану и понесла руку к журчащему потоку.
– Холодная…
– Ледяная, – подтвердил Вениамин. – Особая система охлаждения. Вообще-то дом кондиционирован. Централизованная система с воздушными каналами. Но в холле воздух охлаждает этот ручей. Приятно, правда?
Ирина кивнула в ответ.
– Дорого, наверное? – спросил, нахмурившись, Алексей.
Ирина погрозила ему пальцем.
– Лёша, ты опять жадничать начинаешь? Даже здесь? В раю?
Она ожидала ответа успокоительного, возможно даже переходящего в шутку.
Но мужа её как будто подменили. Прежний, лёгкий в общении и жизнерадостный Алексей, исчез куда-то сразу после отлёта из Москвы. В самолёте сидел неразговорчивый и сумрачный мужичок, сжавшийся боязливо, будто окружённый лисами ёжик.
А в Нараку прилетел и вовсе выбитый из колеи человек. То ли неврастеник, то ли мелкий тиран… Вообще, человек новый, незнакомый Ирине. И неприятный.
Вот и сейчас.
– Этот рай, между прочим, моими деньгами оплачивается, – ворчливым тоном произнёс Алексей.
И скривился, будто от нежданных желудочных колик.
– И я имею право знать, что и сколько здесь стоит. И вообще…
В голосе его послышалась угроза.
– …ты не имеешь права меня упрекать! Я имею право быть бережливым!
Он откашлялся.
– И я ещё насчёт писателя этого с тобой не поговорил! Радостная встреча, ничего себе! В первый же день, до дома добраться ещё не успели, а она…
Ирина отвернулась и пошла в сторону галереи, ведущей во внутренние комнаты.
У самого выхода она остановилась и сказала тихо, словно говорила сама с собой:
– Каким мелочным и мелким ты стал, Лёша… Неприятно.
Вениамин засопел беспокойно и сделал несколько шагов к Ирине.
– Я сама всё посмотрю, – сказала она. – Займитесь мужем, Вениамин. Он плохо себя чувствует.
И ушла.
Вениамин дождался, пока стихнет звук её шагов, и подошёл к начальнику.
– Я понимаю, стресс после переезда. Ей нужны положительные эмоции…
Алексей скривил губы.
– Ерунда! – решительно произнёс он. – Мелкая ссора… Я виноват, я всё исправлю. Но она тоже… Почему прямо у меня на глазах нужно было такие восторги изображать? Я работаю с утра до вечера, зарабатываю, несу деньги в дом – и никаких восторгов в ответ. Она просто принимает это как должное! Машину в подарок – как должное, кольцо с бриллиантом – как должное, сумочку из бутика – как должное! Всё её благополучие на моих нервах держится, а она этого не понимает. И в упор меня не видит. Я так, приложение…
Вениамин вздохнул и попытался вставить слово:
– Всё стоит недорого. Низкая арендная плата в Нараке – это преимущество. Я по каталогу проверил всё побережье…
– …Просто приложение! – продолжал возмущаться Алексей. – Но стоит увидеть какого-то обрмота на улице – и восторг! Надо же, великий человек! Она не понимает, что унижает меня своими глупыми выходками? Ей вообще на мои чувства наплевать?
Вениамин пожал плечами. И сложил ладони у груди.
– Алексей Валерьевич, я вас умоляю! Я всего лишь личный помощник! Я молод, холост, ничего в семейных делах не понимаю…
Алексей похлопал его по плечу.
– Ладно, Веня, не бери в голову…
Потёр лоб.
– Плохо мне что-то, сердце не на месте. Неспокойно… Перенервничал, должно быть. Надо высказаться, Веня, душу излить. Вот ты мне под руку и попался.
Алексей усмехнулся.
– И Ира, бедняжка, попалась. Знаю… Я, когда нервный, невыносим. Ничего не могу с собой поделать!
Вениамин улыбнулся радушно и подчёркнуто-беззаботно.
– Ничего, ничего! Здесь вы сразу успокоитесь, придёте в себя. Райское место! Птички чирикают, океан шумит. Собственный пляж, между прочим! Отдельный выход, дорожка прямо от виллы к берегу. Аборигены и туристы беспокоить не будут, здесь весь район под охраной полиции.
Вениамин облизнулся, будто съёл ложку сладчайшего заварного крема.
– И о ценах не беспокойтесь! Я вам распечатку прокажу с всеми расчётами. Вы удивитесь… Да что там, поразитесь просто, насколько здесь всё дёшево! Место…
Он подмигнул.
– …Нераскрученное! Местные риэлторы к богатым людям не привыкли пока, в ценах не ориентируются. Самое удачное время виллы здесь арендовать, уж поверьте! В России скоро всех жареный петух в одно место клюнет, все в тихие места побегут, у кого денег на побег хватит. А в Лондоне или Нью-Йорке для шика другие деньги нужны. Вот в Европе такой дворец стоил бы…
– Ладно, – прервал его восторги Алексей. – Молодец, утешил! Успокоил и развеселил!
Он обошёл фонтан и, подойдя к колонне, провёл ладонью по шёлковой драпировке.
– Восточная фантазия…
Поманил пальцем Вениамина.
И спросил шёпотом:
– А бассейн и правда с джакузи?
– Правда, – шёпотом же ответил помощник. – Бассейн у нас… то есть, у вас… во внутреннем дворе…
– Чего шепчешь? – повысил голос Алексей. – Передразниваешь?
– Во внутреннем дворе! – отчеканил Вениамин. – На втором этаже виллы две открытых галереи. Одна с видом на бассейн, вторая – на океан. Перед домом лужайка и площадка для гольфа. Есть апельсиновая роща…
– Помню, – ответил Алескей. – Ещё гараж и площадка для вертолёта.
Он достал мобильный и набрал номер.
– Ириша, солнышко…
«Пора уходить» понял Вениамин. «Вещами распорядится, багажом… Свою квартирку в городе проверить не мешает!»
– Видишь, я совсем не жадный. С московского номера на московский звоню, чтобы извиниться. Ну, не дуйся! Я барбекью вечером сделаю… Клянусь! Сам, лично! Чего ты меня бросила? Ты где, зайчонок? Я извиниться… В какой комнате? Они все большие… С бронзовой люстрой?
Алексей недоумённо пострел на помощника.
– Второй этаж, налево и до конца, – подсказал Вениамин. – Спальня с балконом.
– А я сейчас тебя найду! – игривым тоном произнёс Алексей. – А я сейчас приду к зайчонку…
Он прикрыл трубку и, повернувшись к помощнику, бросил отрывисто:
– Букет в вазу! И поставь у бассейна! Распорядись…
– Сделаем, – отозвался Вениамин. – Дадим команду персоналу!
И, вздохнув облегчённо, пошёл к машине.
«Помирились, вроде… Вот ведь работа беспокойная!»
Вечером на террасу пришёл разговорчивый и улыбчивый малаец, который первым из слуг познакомился с новыми хозяевами и свободней всех с ними держался (остальные четверо, вкдючая повара, были из местных, а местные и к иностранцами-то ещё толком не привыкли, потому вели себя с белыми пришельцами робко и настороженно).
Махатхир же был парень опытный, служивший в домах богатых арабов в странах Залива ещё в те времена, когда нефтяные шейхи не помышляли о грядущей войне и экономическом упадке, и слуг из числа мигрантов набирали охотно.
Но времена изменились, в Заливе стало беспокойно и Махатхир, помыкавшись едва ли не по всему Востоку, осел, наконец, в мирной и спокойной Нараке, где его опыт слуги пришёлся как нельзя кстати.
А ещё пригодилось его знание английского. Среди местных мало кто мог сказать хоть что-нибудь вразумительное и понятное на этом варварском северном языке. Разве только торговцы владели им относительно неплохо. Но представители торговой касты в слуги не шли.
Так что Махатхир для супругов оказался просто незаменимым человеком.
– Кто к нам пожаловал! – воскликнул Алексей, поднявшись из шезлонга.
Ира никак не отреагировала на восклицание мужа.
Обида ещё не покинула её.
Но Алексей знал, как загладить вину.
И помочь ему в этом должен был Махатхир.
– Всё готово, – сказал слуга и старинным восточным жестом приложил руку к груди.
Вообще-то так давно уже не делали… Но эти новые хозяева такие наивные, совсем не знакомы с Востоком. Махатхир давно изучил такую публику. Им нравится экзотика!
Они как дети, радуются всему необычному и, в особенности, тому, что выглядит похоже на их собственные представления о Востоке…
Востоке, которого нет. Но за деньги можно предложить и такой Восток.
Наслаждайтесь!
Махатхир, склонившись, показал в сторону бассейна.
– И джакузи? С подсветкой? – шёпотом спросил Алексей. – И кебаб?
– Всё, – подтвердил Махатхир.
И по-восточному сладко улыбнулся.
– Будете довольны…
Алексей отпустил слугу и, подойдя к полулежавшей в ротанговом кресле супруге, встал перед ней на колени.
– Пошло! И глупо! – ответила Ира и дсотала из сумочку маникюрный набор.
– Не надо! – поспешно произнёс Алексей и накрыл ладонью кожаную коробочку.
– Пусти! – возмутилась супруга.
Алексей начал целовать ей руки, и, в перерывах между поцелуями, соблазнительно нашёптывать:
– Вечер… барбекью… бассейн… купаться… водная горка… с факелами…
Ира нахмурилась и отстранила мужа.
– Постой, – строгим голосом сказала она. – Остановись! Скажи-ка теперь нормально, спокойным тоном. И не надо делать вид, что задыхаешься от восторга.
– Купаться, – сказал Алексей. – Вечером. Прямо сейчас! В бассейне.
И улыбнулся.
Улыбка вышла глупой и трогательной.
Через десять минут они весело плескались в бассейне, далеко разбрызгивая воду, едва не заливая горевшие по четырём сторонам каменной площадки зелёной патиной покрытые медные светильники в форме старинных дворцовых факелов.
Услужливый Махатхир, улыбаясь и весело напевая саравакскую песенку, жарил на гриль-решётке сочные куски баранины на косточке, щедро поливая их острым соусом.
– Хорошо! – восклицал он, услышав особенно звонкий всплеск воды. – Хорошо!
Да, прав… Легко. Беззаботно.
Прав. Отчего ей…
Ира и сама не понимала, отчего ей стало так хорошо, так спокойно и радостно стало на душе, едва погрузилась она в прохладную воду бассейна.
Будто голубая вода эта была магической… Или вся атмосфера чудесного этого вечера, подаренного ей мужем?
Она уже не злилась на него. Не дулась. Нет! Совсем! Совсем!
Просто размолвка, мелкая размолвка. Всё прошло! Всё в прошлом! Всё прекрасно!
Она обняла мужа.
– На нас смотрят, – напомнил он.
– Пусть! – воскликнула она.
Голова у неё закружилась. Свет факелов поплыл, будто подхваченный пришедшим с лесистых предгорий туманом.
Или… Нет, не туманен воздух. Просто кружится голова.
«Напряжения… нет больше… нет»
Она повисла на шее у мужа.
– Ноги не держат, – проептала она.
Алексей подхватил её на руки, приподнял, держа у самой поверхности воды.
Наклонился к ней.
И губами коснулся её лба.
– Смотри на звёзды. Ириша… Видишь, какие здесь звёзды?
Догадливый Мохатхир кинул на них косой и быстрый взгляд, и беспокойно закрутил головой. Быстро переложив на широкое фарфорове блюдо дымящиеся куски мяса, он вытер передником руки и забормотал:
– Всё сделал, сделал уже. Готово! Ухожу, сейчас ухожу. Остальные ушли уже, все ушли уже. Как распорядились, так они ушли все. И я ухожу, меня уже нет! Через три…
Он показал три растопыренных пальца.
– …минуты у секьюрити отмечусь! Как надо, всё как надо! Порядок!
Он сорвал с головы высокий поварской колпак и поспешно, временами совершая от усердия невысокие прыжки, побежал к выходу.
– Что он там сказал? – усталым гослом спросила Ира. – Какой же надоедливый этот…
– Махатхир, – подсказал муж. – Забудь!
И покачал её на воде.
– Он пожарил мясо и исчез. Я отпустил всех слуг!
Прошептал:
– Мы одни. Совсем одни…
«Звёзды… Смотри на звёзды».
Голос мужа показался ей необычным. Наполненным необыновенной, непривычной теплотой. И, казалось ей, была в этом голосе такая милая, трогательная дрожь волнения, вызванного возрождённого, так неожиданно возрождённым чувством прекрасной и чистой супружеской любви.
«Теперь всё будет иначе? Не так, как в Москве? Сырой, серой…»
Она запрокинула голову.
Звёзды. Здесь они такие большие и тёплые. Плоды, наполненные белым соком, светящимся сквозь звёздную кожуру белым соком. Плоды на синем листе диковинного небесного дерева, плоды, налившиеся соком.
Сейчас они посыпятся сверху – прямо на голову. Будут лететь с неба – вниз, вниз.
Будут увеличиваться в размерах, расти, расти…
Какие они большие, эти звёзды! У самой земли они размерами не уступят крупным кокосам!
Белые плоды. Большие…
Срываются!
Она зажмурилась.
Он качает её как ребёнка. Мерно, убаюкивающе.
Тише, успокойся.
Он целует её.
Всё хорошо. Мир на месте. И звёзды в небе – всё ещё зреют.
«Неужели жизнь может быть такой – простой, безмятежной?»
– Сколько это будет продолжаться? – спросила она.
Тени кокосовых пальм на воде. Отражение факелов.
Он пожал плечами.
– Весь вечер, если хочешь…
Она улыбнулась.
– Нет, счастье. Вот такое… Мы вместе, одни. На самом краю мира. Можем делать всё, что захочется. Можем думать, что весь мир исчез…
Она обняла его за плечи.
– Весь мир взял – и исчез! Лёша, может он это сделать?
Алексей улыбнулся. Виновато.
«Не умею лицемерить. Хотел вот научиться… Да всё никак! Не дано!»
– Ты что? – удивлённо произнесла она.
«Знала бы она, что я жду звонка. Жду, когда мне позвонят из Лондона эти чёртовы деловые партнёры! Бизнес, кризис… Пропади всё пропадом! И Лондон, и Москва, где они волки лютые кругом! Я семью теряю…»
– Лёша, у тебя руки похолодели, – встревоженно произнесла Ирина.
И остранилась, освободилась от его объятий.
– Что с тобой?
«Надо собраться, собраться…»
Он окунулся и всплеснул руками, поднимая фонтан воды.
– Зайчонок глупый!
Она закрыла ладонями лицо. А потмо шлёпнула его по груди.
– Это ты глупый! Не брызгай! Не…
– У на сегодня особое угощение, – прошептал Алексей. – Баранина по восточным рецептам… с соусом…
Он наморщил лоб.
– Забыл… С шафраном, по моему. И этим… Мускус?
Она рассмеялась.
– Мускат!
«Нет, он точно как ребёнок! Вот и взгляд вниз… Смущён».
Он смотрел на её ноги.
– Мускатный орех. Лёшка, сколько раз тебе объяснять!
– Да, да, – поспешно согласился Алексей. – С приправами этими… Ничего в них не понимаю!
И, снова перейдя на шёпот, сказал:
– А пока…
Протянул руки.
– …время тебя раздеть! Самое…
Она отбивалась. В шутку, конечно.
– Увидят! Лёша, переста!..
– Да нет же никого, – приговаривал Алексей, прижимая её к себе. – Я сам…
Вверх – влажная ткань. Вода ласкает соски.
Его голос срывается.
– Мы… я давно… в воде… вот так, в воде…
Вода качает, подбрасывает их. Брызги…
Шипит жаровня. Всё громче и громче. Серый дым поднимается над ней.
Другая вода, не бассейна – на коже. Другая вода, с сладковатым запахом неба, с кисловатым привкусом грозы – на губах.
Капли падают с неба. Звёзды созрели.
Она опускает вниз руку. Гладит тёплый бугорок у него под плавками.
Шепчет.
– Дождь…
Он упрямо мотает головой.
– Пусть… Хочу сейчас… здесь…
«Всё иначе?»
Шум грозы заглушил тихий телефонный звонок.
После третьего сигнала сработал автоответчик.
«Алексей Валерьевич, добрый день… или вечер? Не помню, какая разница во времени. Если разбудил, то простите ради бога! Это Корчинский Пётр Илларионович! Вы сами просили позвонить, в любом случае позвонить. Я пытался на мобильный, но там никакого ответа и переадресация не срабатывает. В общем, ваш помощник, Вениамин Миртов, вошёл в положение и дал вот этот номер. Номер личный, я понимаю… Но обстоятельства! И вы сами просили обязательно вас найти!
Так вот…»
Пауза – четыре секунды.
«Даже не знаю…»
Шипение.
«Ваши деловые партнёры отказываются вести переговоры со мной. По означенной теме им необходимо обсуждение напрямую с вами. С вами лично, и никаких иных вариантов! Поверьте, я сделал всё, что только возможно было сделать в сложившихся обстоятельствах. Доверенность их не убеждает, бумагам они не верят!..»
Сигнал автоответчика.
«Ограничение записи – три минуты».
Через полторы минуты – повторный звонок.
После третьего сигнала сработал автоответчик.
«Разъединили… Алексей Валерьевич, вам обязательно надо быть в Лондоне послезавтра. Обязательно! В сложившейся ситуации ссориться с партнёрами опасно! Учитывая их связи в правительственных структурах… Я уже предупредил вашего помощника. Господин Миртов обещал решить вопрос с билетами. Очень сообразительный молодой человек! Обязательно в Лондоне… Нужно добиться отсрочки по кредитам и убедить партнёров не выводить деньги из бизнеса. Иначе… Вы понимаете, Алексей Валерьевич… Миртов завтра утром перешёлят мне данные по рейсу, я встречу вас в Лондоне. Отчёт по размещению средств полностью подготовлен, у нас хорошие позиции…»
Пауза.
«Очень прошу!»
Конец записи.
Он влез на стол, сбросив салатницу на пол.
Звон стекла. Осколки обрызгали ноги сидящих за столом.
– Ой, больно! – воскликнула Динара.
И, наклонившись, платком провела по ноге.
– Кровь!
– Ты что творишь? – закричал Пакрин и, вскочив, попытался схватить Михаила за руку.
Михаил отпрянул и закачался, едва не потеряв равновесие.
Ресторанные столики закружились каруселью.
Лица, лица: весёлые, хмурые, смурные, мятые, равнодушные…
Лица слепились в тестяной комок. Белый, отвратительный даже на вид, не то, что на ощупь – неровный, кривобокий тестяной комок.
Красные ламповые огни гирлянд запрыгали в танце.
Жёлтые фонари взлетели в воздух и запорхали бабочками в полутьме Старой Башни.
– Граждане!..
Пакрин всё-таки изловчился, подпрыгнул и схватил его за руку. И повис.
Михаил выпрямился. Ноги шире – опорой.
И, приподняв руку, легко втащил Пакрина на стол.
– Здоров, сволочь! – восхищённо воскликнул Антон. – А я и не верил, что ты спортом занимался!
– А у меня кровь! – радостно заявила Динара. – Правда, немного… Ссадина.
И с торжественным видом изрекла:
– Сам Искандеров лично мне кровопускание сделал!
С надеждой добавив:
– Может, шрам на память останется?
– Граждане экономические мигранты! – провозгласил Искандеров, обратившись к жующей и невнятно мычащей людской массе. – Спекулянты, шулеры, специалисты по карточным фокусам и большому кидалову! Беглецы, странники, вольная анарха, безыдейная шантрапа и прочая сволочь! Свободный народец Нараки! К вам обращаюсь я, враги мои! Что я хочу вам сказать…
Он сглотнул вязкую слюну и закашлялся. Будто кислым металлом ожгло горло.
Антон подхватил его под локоть.
Шепнул, губами задев раскрасневшееся его ухо:
– А жалко, что девушка твоя сбежала. Раньше ты свою энергию на неё тратил.
– К чёрту! – крикнул Искандеров.
И птичьи взмахнул руками.
– Нам некуда возвращаться, засранцы мои любезные! Некуда! Я сделал…
– Чё-ё-о?! – донеслось из зала грозным, нарастающим рыком. – Ты… ёть! Ты этого кого обозвал?
Загрохотал упавший стул.
Краснорожий двухметровый мужик встал, качаясь, из-за стола, погрозил Искандерову побелевшим от натуги кулаком и, перекосив глянцевый от слюны рот, рванул красную шёлковую рубаху на груди.
– Твою… родительницу! Кто тебе право дал?
Кто-то из собутыльников попытался схватить его сзади за шиворот.
– Васька, сядь! Сядь, пьянчуга! Выступает человек, выпил немного… Ты из-за своих скандалов третью ночь будешь в полиции ночевать, помяни моё слово! Зачем бунгало было снимать? Девяносто баксов за ночь! Лучше бы сразу полиции платил за ночлег!
Василий, не разворачиваясь, коротким ударом послал собутыльника в нокаут.
И, медленно переставляя ноги, грузно, грозно и неотвратимо, словно человекоподобный киборг, пошёл к столу-трибуне.
– Миша, ты суицидник! – выдавил Пакрин. – Тебя лечить будут, а ты не выступай!
И спрыгнул со стола.
Неудачно спрыгнул, слишком поспешно – подвернул ногу. С воем согнулся и полез под стол.
Михаил же, не обращая внимания на подвыпившего киборга, продолжал:
– Граждане неудачники, я сделал великое открытие: мы сгниём в джунглях! Да, в здешних джунглях…
«Call police! Immediately! Shit…»
– …А знаете, почему?
Михаил криво ухмыльнулся и подмигнул враждебно загудевшему залу.
– Потому что мы здесь навсегда! Навсегда… Да!
Он причмокнул, целуя воздух.
– Адью, Россия! Тебя никогда не было! Слышите, дамы и господа? Это величайшее открытие! России никогда не было! Вообще! А сейчас нет и подавно. Россия приснилась Пушкину во сне. Мы все ему приснились… Пушкину или Гоголю? Вот…
Искандеров сложил из пальцев кукиш.
– А нет их больше! Померли! И снов больше нет… В этом смысле Россия, конечно, бессмертна. Как может помреть то, чего, строго говоря, и не было?
