Текст книги "Прагрессоры Атлантики (СИ)"
Автор книги: Александр Устомский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Да как-то несуразно выйдет, Ринат, – не согласился с ним я. – Ничего постыдного не сделал. Не солидно. Да и не убьют. Пинка под зад дадут – вали в свой Рим, и не смущай нам девиц.
– С ней не все так просто, Лешка, она в девках сидит, потому что нет для нее жениха достойного. Ей уже шестнадцать лет...
– Вах, совсем старуха! – ухмыльнулся на его замечание.
– Давай решать. Уходим?
– Ринат, давай вдвоем в гости к графу. Два дартаньяна к кардиналу. Вдвоем веселей.
– Ну, ты и наглец, – восхищенно улыбнулся Ринат. – А пошли. Рискнем. Квод нихиль моменти.
глава 8 Атлантис 1418
'Ты сжимаешь кулаки, и кровь стучит в висках, и вены, как мосты, встают на руках, в крови бьется тигром адреналин. Ты помнишь, что это такое – быть молодым'. Майк Науменко
Совсем не задалась поездочка! Впервые мы знатно получили по ушам. За мной прислали коляску, неблизкий путь – пятьдесят километров, в чем сами португальцы меряют расстояния я даже не парился. Вот только не доехали мы до Барселуша. Мы даже из Порту не смогли выехать нормально. Сидели с Ринатом, никого не трогали, помалкивали в черте города, впереди ехал сопровождающий дядька, никакой не дворянин, обычный дядька на коне, без меча, но с кинжалом и с флажком графа Браганс, чтобы все знали кто его господин.
Из проулка на нас выскочило человек семь, я толком не разглядел, меня сразу отоварили по голове.
Пришел в себя в нашей келье, Ринат сидел рядом и сразу дал мне нагоняев:
– Получил, брат Алексус? Будешь знать, как в дела всяких вмешиваться.
– Ринат, а что это было?
– Да откуда я знаю? На кого угодно думай, – он сморщился. – Мне тоже досталось по ребрам. Это и сам граф мог возмутиться, и его противники ему подгадить, и кто угодно. Уходить надо.
– Ты что! Вот так им спустить? – мне хотелось рвать и метать, рвать и метать. – У тебя же есть план, мистер Фикс?
– Тихо, – сразу остановил меня Ринат. – Никаких мистеров и прочих месье и донов. Но план у меня есть. Ты как, голова в порядке?
Я зажмурил глаза. Нормально вроде бы, болит голова, по затылку треснули. Я потрогал шишку и удостоверился в том, что повезло мне, черепок крепкий, не подвел. Почесал лысинку – а тонзурки нам Костя выбрил еще с месяц назад – чтобы жизнь медом не казалась.
Ну, держитесь, гады. План у нас был. Все было готово для гадского мафиозного злодейства.
Ринат встал с моей лежанки и, встав на коленки, достал мой посох:
– Пошли, болезный, дела сами себя не сделают.
И мы спокойно вышли на улицу, никто нас не останавливал вопросами о самочувствии, будто это нормально, когда монахов-странников, паломников колотят на улицах Порту – все эти местные монахи – лицемеры, и каша у них гадкая, и хлеб невкусный, и вино я ихнее не пил, но Ринат успокоил – дрянское винцо дают мелкотне, вроде нас. Спасибо этому дому, а мы пошли к другому. А другой дом у нас был, дней пять, как был в наличии, так сказать. Не знаю, насколько успешно мы игрались в бондов, но немного игрались. Мы просто не гадили сразу вдвоем – один присматривал за другим. Сначала я заходил в укромный уголок и быстро снимал рясу, и оставался в местной простецкой одеже темного цвета, колпак на голову и вперед – в сторону. Присмотреть, чтобы Ринат замаскарадился без проблем. А потом – шастать по городу, не влезая в неприятности. Так мы и обнаружили несколько подходящих хибарок – два старых моряка, и старик, бывший купец, неудачливый купец, пьяньчужка, не везло ему по жизни, словно специально кто-то ему гадил исподтишка. Вот старик Педру был забавный дядька, симпотный, жалко его было. А два знакомства со старыми моряками были запасными вариантами, уж очень старики были пройдошисты, крепки, злы на жизнь, и драчливы сверх меры, особенно по пьяному делу. Но моряки и купцы хорошо знали латинский, дико латине – на латинском славно трещали, хоть дикция была та еще, мы их исправно спаивали.
Присели в укромном уголке. Полдень еще даже не пробили на колоколах в местных церквях. Кушать хотелось немного. Ринат прищурился:
– Есть два довольно гнусных типа, выбирать нужно. Ты обоих знаешь: мутные купчики.
– Буржуи! Это ты про Себаську и Альфонсика?
– Да. Оба мутят что-то, недолюбливают их местные бизнесы, – Ринат недовольно покачал головой. – Охрана у них слабая, они не шифруются. Но живут в разных сторонах. Кого брать будем?
– Пошли тощего высматривать, тащить будет легче, – предложил я. – Себастьяну потяжелей выглядит.
– Тоже неплохой критерий для выбора, – улыбнулся Ринат.
И мы пошли в район, где проживал купец Альфонсу, по фамилии Саку – мешок, значит, есть у него богатства припрятанные.
План был простой, рассчитанный на наглость, натиск, быстроту и нахальство. Подскочили, отоварили, связали и в мешок. А дальше тащить и надеяться, что не привяжутся местные полицейские. По городу ходили не милицейские, но их суррогатные прародители: из городской службы следящей за порядком, работа у них была – не бей лежачего, бей стоячего, но наглого и вредного.
Что сказать? Дела шпионские требуют сильной воли и спокойствия духа: мы ожидали появления клиента в удобном месте. Улицы в Порту, в большинстве своем были узкими, дома двухэтажными и выше. Альфонсик жил рядом с перекрестком, но народ нечасто ходил взад и вперед, так дела не делались, в большинстве своем люди не шастали попусту по городу. Мы ждали. Хорошее место, старик Педру уже получил два кувшина крепленого вина – кстати, портвейн уже пили, местный виноград был какой-то особенный, и вина получались крепкие.
Купца мы повязали быстро. Мне достался сопровождающий, я здорово ему треснул по кумполу – вот вам, интриганы за мою больную голову! Ринат в пару ударов обездвижил купца. Дальше быстро, заранее тренировались – Ринат меня вязал на скорость – кляп в рот, руки за спину, спеленали молодчика и в грязный мешок! Потом на плечо и вперед к родному дому старого Педру.
– Бонджорно, синьор Панталони, – гнусавым голосом прогундел коротышка в красном колпаке, натянутом до самого подбородка. Колпак был испорчен двумя дырками, из которых теперь поглядывали вредные глаза бандита. От этого взгляда купец поежился. А может и от холода, ведь после того, как с него сняли мешок, два ловких коротышки снова ударили его в живот больно, а потом срезали с него всю одежду и заново связали. Кляп они не вынули, их, похоже, мало волновало возмущение купца Альфонсу. – Тебе передает привет Себастьян Перейру, торговец черным золотом.
– Я, я, нятюрлих, – добавил второй коротышка. – Ты есть жядный.
Альфонсу попытался вспомнить всех знакомых Перейру, но не мог вспомнить, а вот Себастьянов было несколько. Но коротышки не дали ему собраться с мыслями.
– Ты есть неверный, я сделять тебе обрезянь, – и коротышка показал маленький ножичек. Второй что-то негромко прошептал напарнику. Тот поблагодарил:
– Данке шен, герр Штирлиц.
– Майне намен ист Бонд, Джеймс Бонд.
– Вери гуд, – кивнул головой другой коротышка и достал пару платков. Одним он обмотал рукоятку своего ножичка. Другой оставил в левой руке и повернулся к Альфонсу:
– Твой петушок немного чик-чик будет.
После операции обрезания, купцу – наконец-то, освободили рот от кляпа – влили в рот грязную кружку плохого вина и сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Двести дукатов. И никакого серебра – полновесных золотых монеток.
Потом я искал место захоронки, и рылся в земле, как старый крот, но купец не соврал, нашел я кожаный мешок, отсыпал в свой мешок монеток двести-триста, я их не считал, нагребал ладонью. Ладонь черпала по десять-пятнадцать монеток, вот я и нагреб двадцать ладошек. Нам много не надо было. И лишнего не взял – мы же не бандиты, а честные экспроприаторы. Когда вернулся, похвалил купца:
– Синьор Панталони, ты не жадный, ты глупый. Завтра перепрячь остатки, там больше половины мешка осталось. Нам чужого не надо. Нам свое подавай.
Потом мы его спеленали как мумию, и оттащили по сумеркам в одну из подворотен, где разрезали веревку на руках и предложили развязываться самому. И не переходить дорогу Себастьяну Перейру.
На маленькой рыбацкой лодочке мы спустились по течению Дору и дальше пошли пешком вдоль побережья океана на юг, там было меньше рыбацких поселений, вообще на побережье мало селилось рыбаков – пираты всех национальностей не спали, постоянно плавали вдоль побережья и грабили друг друга. На ночь все они приставали к берегу, и редко это оканчивалось добром для местных жителей.
Прошли часа два и засели ужинать. Приготовили костер, укрытый с трех сторон от постороннего взгляда, только в сторону океана можно сигналы подать, загородив пламя на несколько секунд.
Дождались, перемигнулись со светом фонаря с яхты, дождались и лодки, какой-то лентяй жег аккумулятор. Костик выскочил на берег, мы потолкались в приветствиях. В лодке не терпелось рассказать новости. Новостей хватало. И для нас с Ринатом.
Яхта встретила нас разрухой в салоне. Его просто не было! Пропали все красивости и удобства – пол, стены, потолок – вот все удобства. Вышли наверх в рубку и стали обсуждать новости. Первая была о временах, о нравах.
На волнах стояло начало пятнадцатого века. Даже в установивших централизованную власть королевствах было смутно и мутно, интриганы не спали. В Португалии было относительно спокойно, король Жуан был хитрый жук, крепко держался за власть. Англия и Франция начинали новый виток войны – мы решили, что это знаменитая столетняя война. Битва при Азенкуре состоялась, но победы англичан не было – превосходящие силы французов порубились с англами, робингудов с длинными луками вырезали за милую душу. До этого, на какое-то время, страны помирились, чтобы выписать люлей возмутителям спокойствия дома. Умер Тимур! Честно говоря, я знал только Чингисхана и Тимура из великих кnbsp;очевников.nbsp; Тимур надавал по шее туркам! Молодец, восстановил баланс сил в вопросе с Константинополем. Турки бились с Константинополем, они его пока не взяли, но осаждать – уже осаждали. Греки. македонцы, болгары, и более мелкие местные тамошние "братья-славяне" партизанили до последнего, рабов из тех мест везлось тьма-тьмущая. Рыцарям надавали при Грюнвальде – литовцы и поляки укокошили магистра Тевтонского ордена. Про Россию мы узнали, что там страшная чума – и никто не лезет с войнами. А по Европе чума стихла, хотя карантины не все убрали, и даже установили постоянные в крупных портах. С католичеством был беспорядок – папы менялись как перчатки. Потом собрались мудрые католики на Собор, где постановили собираться время от времени и приводить к дисциплине очередного Папу, заодно и сожгли Гуса – в Чехии остались очень недовольны, гуситы продолжали что-то там с кем-то воевать.
Испания захватила Канарские острова – это был факт. Но союз испанских королевств был шатким, боролись за главную власть, мутили против португальцев, за торговые выгоды, с арабами.
Точный год был не ясен – слишком много календарей, но решили согласиться с юлианским – так удобней, проще – ровным счетом семьсот лет нам отмотало по времени.
Ринат помялся, потом пощупал мою голову и сделал важное заявление:
– Вчера мне могли ребро сломать. У Лехи гематома была не слабая. По голове получил наш нарушитель авторских прав. У битлов воровать! Совсем совести нет у дурака, – он решительно прервал начавшееся обсуждение моих косяков. – Потом обсудим. Я повторяю: сегодня, еще и суток не прошло, мне, возможно, сломали ребро, но я себя уже хорошо чувствую. Пока уходили, как-то забылось о боли, сейчас вообще не чувствую. У Леши нет шишки на голове, а ему хорошо прилетело дубинкой.
– Я тоже поранился топором сильно, – сказал Костя. – Думал, что ногу отрубил. Затянулось за несколько часов. Это ненормально, мы с Витей хотели тебе потом рассказать.
– Ясно, – вздохнул Ринат. – Ясно, что ничего не понятно.
– Нечего тут понимать, – сразу заметил я. – Нас энергией переноса шваркнуло. Мы на клеточном уровне изменились. Ринатусы – заново рожденные – как горцы, только голову нельзя отрубать, то есть терять.
– Хм, вероятность возможна, – согласился Ринат. – Обойдемся без опытов и анализов. Нет у меня лаборатории.
По экономическим вопросам все новости были приятные. Товары недорогие, натуральный обмен почти задавлен на корню, деньги всем нужны. Товаров полезных кругом – просто рынки незакупленные.
Ребята объяснили причину беспорядка на яхте. Сели они, подсчитали, и решили очистить помещение для будущих выкупленных из рабства мальчишек. На замечание, что раньше решили не рисковать, не допускать детей на яхту, Витя отмахнулся:
– Мы можем купить небольшое судно, каравеллу, нао. Мы обязательно поставим отличный такелаж – чтобы с парусами стало удобней работать, и справились вы втроем. Но, путь от Азор до побережья может затянуться на десять дней. Несерьезно. Да, заманчиво раз сплавать и сразу привезти сто ребятишек, но мы решили: спокойней, надежней за месяц три раза смотаться в рейс. Переживем. Все изолировано от шаловливых ручек. А гарантии на успешное плавание я даю. Сезон хороший. Без разницы, хоть в Лиссабон, хоть в Танжер поплыли.
– В Танжер можно, – согласился Ринат. – С рабами детьми напряженно в Португалии. Рабство не поощряется, даже ликвидируется постепенно. Их вообще не должно быть – детей рабов – но продаются иногда, если некому приютить после смерти родителей. Здесь у рабов дети уже свободными рождаются. Вообще крестьяне крепкие, арендаторы земли, нормально хозяйствуют. Нам в Танжер можно. Война войной, а торг по расписанию. Нравы забавные: война это дело знатных господ, а крестьяне обязаны пахать, торговцы обязаны торговать. Правда после обострения с Сеутой португальцы нацелились на Танжер – но это у них вряд ли получится.
– А не опасно будет соваться к арабам? – спросил Витя.
– Конечно, опасно! Я за рейсы на яхте, сможем увернуться от галер. Пираты держатся берега, – Ринат пояснил свою точку зрения. – А вот монахов разыгрывать очень удобно. Зайдем в Лиссабон, возьмем разрешение в специальном церковном хозяйстве, уплатим пошлину, получим документы. У нас обет – выкупить из плена христиан. Но это дело надо согласовать с португальцами. Нормально – на взятку и покупки деньги добыли. Трясанули одного купца. Леша сказал, что нарыл там двести-триста золотых. Надо точно подсчитать. Так. К вопросу об опасности – нет никакой опасности для монахов. Арабы приветствуют: приплывай, плати, выкупай, уплывай. Ждут с новыми денежками. Все честно. Есть четкие компании по обмену пленных на выкуп.
– Погоди, мы же не пленных будем выкупать, – засомневался Костик.
– А кто они? Военнопленные и есть. Дети войны. Витя мы муку принесли и зерно.
– Здорово! Зерно какое? – сразу завелся Костик.
– Пшеница, рожь, ячмень, – ответил нашему главмичуринцу. – Взяли всего понемногу, но я высматривал крупненькие зернышки, на посадку ведь.
– Хлеб это классно, – обрадовался Витя.
– Достало без хлеба, на одних кашах сидеть. Кстати, Ринат все растет отлично. Костя с женой там возятся, присматривают.
– Девчонок надо везти, – вздохнул я. – Может, купим большой корабль человек на двести?
– Леша, это очень крупная партия, нас накроют при такой покупке. Надо быстро: приплыли, забежали, закупились и рванули в океан, – вздохнул Витя и добавил. – Корыто на двести человек ворочать непросто. Не серьезно. Мы по любому возьмем судно тонн на сто. Малышку, как у Колумба были две маленькие подружки 'Санта-Марии'.
– Стотонник – от ста до двухсот золотых, – сразу донес данные Ринат. – Я узнавал. Как ты учил. Бочками меряют. Но я по длине и ширине прикидывал, один к трем, двадцатиметровки – полно таких, считаются мелочью. Есть выбор. Покупать надо честно. Оформить документы. Иначе ни один порт не примет. Но продать могут хоть черту лысому, главное, чтобы он был католик, при деньгах и выглядел приличным человеком. Нам продадут.
– Разброс цен большой.
– Так они разные. По старости, по бортам, они уже вгладь делают борта, не только внакрой, – уточнил Ринат.
– А у нас сколько тонн?
– Длина пятнадцать, ширина четыре с половиной, почти девятнадцать тонн, – ответил мне Витя и добавил. – Не волнуйся, для перевозки маленького отрядика сойдет. Не надо волноваться, парни. Мы больше не прогулочная яхта. Работать надо. Все, что сняли, аккуратно складировали в надежном месте. Кормовая спальная – под замком, там все удобства. Кухня, мой шкиперский уголок изолирован надежно. Передние туалет и душевая тоже закрыты. Намаются мальчишки. Но три дня ада придется потерпеть.
– Почему ада? Наоборот, чистилища, – сразу возразил я на это. – Отмывать будем в душевой, под приглядом. Брить, все такое. Космические мартышки это дело серьезное. Блин, как хочется 'Бойцовский клуб' посмотреть.
– Остынь, кинолюб, – сразу дал мне подзатыльник Ринат. – Серьезно, Леша, не вспоминай, тем более по таким пустякам.
– А что он там натворил с битлами? – вспомнил Костик.
– О, это забавная история. Наш Ромео высмотрел себе Джульетту королевских кровей. Принцессу он решил охмурить...
Ринат стал рассказывать про мои проделки. Ребята не одобрили. Ничего не понимают в высоких чувствах. Ничего. Я с Белкой еще увижусь, странная она, чем-то зацепила меня, а всего три раза поговорили.
На острове нас ждали. Странно было встретить такое внимание от девчонок, они переживали за нас с Ринатом, проехались им по ушам парни, наплели про то, что мы ушли к незнакомцам узнавать всякое полезное. Девчонок мы обрадовали свертком с тканью. Выбрали однотонную, мягкую, светло-зеленого цвета, не толстую ткань, для платьев посимпатичней. Шортики это нормально, но девочки их не приветствовали. Они быстро разобрались с тонкостями гардероба, и просто конфисковали наши запасы одежды и перешили себе на платья – сочетание в общий набор кусков разных одежек приводил их в восторг. Иголки и нитки они полюбили всей душой, сразу отобрали, спрятали и ладно. Нам министры легкой промышленности тоже нужны, пусть заведуют пошивом одежды.
Самое главное они пошили. Это был жутких размеров чехол для маскировки яхты. Сети плести они умели – это оказалось частью обязательного курса воспитания для молодых индеанок. Вот и сплели мелкую сеть из каких-то местных растений. Получилось странная маскировка. Яхта выглядела ненормально – возвышение кабины в центре корпуса никак не спрятать – а это было абсолютно чуждо для современного судостроения. Но выглядела 'Глория' в маскировке довольно примитивно, непонятно, и перестала казаться космическим кораблем рядом с этажеркой времен раннего самолетостроения.
С мукой мы не парились, как главный повар по колонии, разумеется, после девчонок, я внес свой главный вклад: прочитал им рецепты выпекания всякого мучного. Девочки еще плохо читали, учить их учили, но они, похоже, пахали как пчелки по округе. Они тут уже и коптильню новую выстроили, и плантации подчищали от сорняков, которые полезли в полный рост, и продуктовый склад пополняли всякими местными травками. Нечто хлебообразное мы сообразили, получилось не хлебно, но вкусно. На мою реплику: 'Это не хлеб' – девочки покивали головами и стали экспериментировать с тестом. Во всем были виноваты яйца чаек! Вот чего насобирать было можно в достаточном количестве. Пока женская аудитория занималась своими делами, мы строились и приводили яхту в состояние малого, секретного, боевого катера-транспортника. От конструкции лежанок решили отказаться – не плотники мы, шатко все выйдет, развалится от качки, нечего мудрить. Человек двадцать пять мы могли взять на борт – это неплохо, за недельку вкинуться такой группой детей.
Ринат соображал третий ствол, последний, капитан всегда у руля, пока трое будут гадости причинять водоплавающим бандитам. Патронов было мало, только одна 'мухобойка' была для капсюльных самодельных патронов. Две другие снаряжались по старинке, с пыжами, с пулями отдельно от пороха. Поджиги были от зажигалок.
Огнестрел европейцы уже ваяли: жуткие короткостволы с поджигом от фитиля, и никакущим поражающим действием. Грохот, дым, а толку мало, только лошадей пугать. Арбалет был надежней против доспехов. Арбалеты встречались разные – вот они реально пугали, встречались изящные, дорогущие, но отличные модели оружия. Итальянцы были впереди планеты всей, они вообще держали планку самой сообразительной и ловкой на выдумки породы европейцев. Про Леонардо да Винчи никто ничего не слыхал, спрашивали мы о знакомом имени. Вот и славно. Не нужен нам никакой Леонардо.
С рабами все было ясно. Это дело курировалось высшей властью. Но нам на руку играло то, что, оказывается, основной возраст был от одиннадцати до пятнадцати лет для рабов. Жили тогда недолго, лет тридцать. Поэтому пятнадцать лет считалось расцветом, началом самого трудоспособного возраста. Мы совсем об этом забыли. Нас не совсем устраивал возраст в десять-одиннадцать лет – это была максимальная возрастная планка, хотелось помоложе ребятишек взять – лет семи, восьми, а вот они уже считались детьми, непригодными к тяжелому физическому труду, поэтому цены на детей были втрое меньше, чем на подростков – у меня не укладывалось в голове считать пятнадцатилетних взрослыми.
Мы себя взрослыми не считали. Двадцать лет – это уже возраст начала взросления. Ринат был краток и абсолютно прав со своей, медицинской точкой зрения. Человек растет, организм изменяется со временем. Всякая биохимия и физика важны – это наука, это не вопли: 'Я уже взрослый!' под воздействием химии в организме, мало ли чего не напридумает подросток под кайфом, его надо внимательно выслушать и поберечь его психику. Детский возраст – от рождения до начала периода полового созревания – до тринадцати лет. Подростки – это те, кто растут в половом смысле, половое созревание – самая бойня химии, гормонов в мозгах – от тринадцати до восемнадцати лет. Вот не нужны нам были такие буйные и неспокойные. Юность – от шестнадцати до двадцати пяти – это наше время, ни то, ни се, уже не подростки, еще не взрослые. Взрослый человек – человек со стабильным процессом обмена веществ в организме – от двадцати пяти до сорока лет. Не попрешь против химии, это наука, это не зависит от всяких фантазий, и питанием не остановишь, только помочь можно человечку вырасти полноценным человеком.
За пару серебряных реалов можно было купить ребенка, а это примерно двести пятьдесят динейров, серебрушек несолидных, не то, что реальный реал. С деньгами я вовсе не дружил, путаясь во всех этих сольдо, ливрах, реалах и динарах. У монеток ведь еще были всякие жаргонные прозвища, они и выпускались иногда в честь какого-нибудь события, там раздолье для менял, а честному торгашу нечего ловить. Я запомнил добрую монету – золотая, качественная, она так и называлась 'добра'. Шесть ливров она была равна. Оказалось, что это венецианцев винили в начале чеканки монет смешанного состава, когда в серебро добавляли всякую добавку. Да пускай хоть грязь добавляют, меня возмущало то, что напридумывались все новые и новые меры денег. Жуан выпустил свой реал – новый реал, королевский, ага, очень интересно: почему он был совершенно оригинального соотношения к ливру и всякой мелочи вроде сольдо? Нет, я понимаю цена золота и серебра меняется. Так контролируй цену на продукты! А в реале должна быть стабильная величина сольдо. Путаница, более всего важная для торгашей, любителей долго спорить о цене и назначать все новые и новые стоимости – это веселое и очень полезное умение, торговаться, но вот у меня в минусах оно было. Ринат был славный торгаш – вот она татарщина! – он за лишнее сольдо мог продавца с грязью смешать, но свое выценить, а потом еще и винца пойти распить с довольным торговцем. Это надо уметь. Без Рината никак на берегу, толково он там шпионил, я так... погулять вывели.
Решили в очередной раз операции внедрения проводить по новым правилам. Моряки нас подбрасывают к Лиссабону и уходят на сутки в океан, дрейфовать и ждать от нас семафора с берега, с новостями. Мы должны были попытаться быстро впарить взятки и выкупить бумаги для спасения пленных из лап поганых басурман. Можно было рискнуть. Нужно было рискнуть. Нам Лиссабон вообще был не нужен, ох и мутное место – самая клоака интриг, круговерти заговоров, разборок между торгашами, знать там окопалась и выцыганивала свои взятки, дворянам работать запрещалось, дворянин только на вымогательствах жил, на выплатах за аренду своей земли, и с военных трофеев. Дело хорошее, дело понятное, каждый устраивается, как может. Мы могли и собирались действовать по-римски: пришел, увидел, взял свое.
