Текст книги "Прагрессоры Атлантики (СИ)"
Автор книги: Александр Устомский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Короче, ребята – на юг мы не поплывем. На юг мы поплывем, когда построим, или купим приличный корабль. Тратить топливо на бегство от этих психов я не хочу. Кстати, они из южных джунглей, Леша. Ядом стрелы тоже травить умеют.
– Во Флориде тоже каннибалы, – заметил я.
– Верно, Леша, но там, скажем так, мирные каннибалы. Поедают не от голода, а чтобы лучшие качества врага себе присвоить. А наши южные соседи просто выходят на охоту, для них человек это пища. И все вы верно сообразили – Нефть Карибского бассейна именно на юге. Но мы туда не поплывем. Да нам безопасней на севере мексиканского залива под водой нефть найти. Леша, а ты разбираешься в североамериканских индейцах?
– Чуть-чуть. Про них писали много, я уточнял как-то. Интересно было.
– А что ты мне скажешь про Алабаму? – Витя задал вопрос этаким хитрым тоном человека, который знает некую тайну, и не прочь ею поделиться.
– 'Свит хом Алабама', отличная песня, рифф красивый, – улыбнулся я в ответ, в голове сразу включился звук отменного хита от Линирд-Скинирд.
– А вообще вот твои 'попаданцы' они в Штаты куда попадали?
– Ничего себе вопросик, – я рассмеялся на довольно сложный вопрос. – Куда они только не попадали, авторов много. Из тех, что оставили впечатление: в Калифорнию, отличная книга, большая, группы авторов. Там тема правильная: большая группа специалистов разных направлений попали во время Французской революции. Прижали наглов. С испанцами местными договорились. Потихоньку сели на золото, уголек, железо, пулеметы заделали, потом – непрямое вмешательство в чужую политику. Еще интересный цикл: там целый военный корабли провалился во времени. Эти ребята сразу канибов прижали к ногтю, сели на юге, на Тринидаде и Тобаго – очень им нефть нужна была. Но они сильные были изначально – потопили пару испанских армад запросто. И английский флот на дно пустили. Там у них и станки были, и экипаж в пару сотен моряков. Они самолеты почти сразу сообразили.
– В Алабаму никто не проваливался?
– А что там ловить? Хлопок, это конечно здорово, но на нем не поднимешься. В гражданскую войну попадали – интересные книги, но мне сама тема нравится, этой войны.
– Алабама это юг Аппалачей, Леша, – снисходительно улыбнулся Витя. – Ты про Урал все правильно понимаешь. В Алабаме железо и уголь лежат в паре десятков километров друг от друга. А по мелочи в горах все есть, как на Урале, даже золото.
– Ого, ты что, предлагаешь плыть в Алабаму? – спросил Ринат.
– Нет, ребята по реке Алабама мы не пойдем. Там индейцы суровые. Экспедицию испанцев вырезали быстро, человек пять отпустили. Просто, там и до нефти Техаса можно дотянуться. Интересные места.
– А ты откуда все это знаешь? – спросил Костя.
– Патрик из Алабамы, я у него был в гостях. Историю штата чуток запомнил.
– Интересные истории ты рассказываешь, – улыбнулся Ринат. – Сталь, нефть и хлопок.
– И никаких 'унесенных ветром', прошу заметить, – кивнул Витя.
– И никаких рабов, – добавил Костя.
– И никакого блюза, – усмехнулся я.
– И предгорья Аппалачей, в которых много диких, суровых индейцев, – серьезно закончил тему Ринат. – Что ж, доверимся мудрости одной южанки, и подумаем об этом завтра.
глава 4 5-8 января неизвестного года
'Последний час настал, теперь уже все равно. Спасибо вам за ласку, спасибо за вино'. Майк Науменко
nbsp;nbsp; &&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
– Мы не знаем, в каком веке оказались. Это ладно, это переживем, – Ринат посмотрел на Витю. – Капитан, поясни нам другое, то, что зависит от тебя. Время. Сколько нам плыть до Европы. Вот прямо отсюда, с Багамских островов. Время, Витя, хоть немного установи нам временные рамки, чтобы мы могли спланировать жизнь.
– Понятный вопрос. Ответ и прост, и сложен одновременно, – Витя потер подбородок. Видно хотел подымить тру но сдержался. – Время плавания всегда зависит от моря. Ветер, погода. Мое желагнув широты Азор, повернуть, наконец, на восток с попутным ветром. Риск же заключается в том, что ветра на широте Азор нередко достигают штормовой силы. А южней образуются штилевые зоны на много миль. В любом случае, я повторяю, мы обязательно пересечем океан. Яхта надежная. Забудьте страшилки про штормы. Как бы ни изменился климат, а значит основные направления ветров, в Атлантике есть периоды для безопасного плавания – главное, знать места. В зону штилей и штормов можно не попасть, можно вырулить. Мимо Азор бы не промахнуться, – он усмехнулся. – Теперь о сроках. Две – три недели.
С этой стоянки я могу весной доплыть до Чесапикского залива за пару недель – это средний срок. Вот у нас уже пять недель в море. Я повторяю – без стоянок на якоре, яхта идет круглые сутки. Всем придется работать. Каждый отстоит свою вахту.
На юг нам не нужно, кроме варианта с нефтью, там нечего ловить. Джунгли, каучук, изумруды это все вторично, так Ринат?
– Согласен: уголь, железо нужней. Глина. Хорошая глина. Тогда можно строиться. И еда, но климат мы решили выбрать мягкий – с голоду не умрем.
– На своих запасах мы спокойно протянем полгода. Правда, без хлеба. Но, кто ест лапшу – тот ест хлеб. Рис и фасоль с цыпленком, лапша с говядиной. Скупо, но надежно. Два бидона с сублиматом – это мрак. Но фирма центровая, Домик в горах из Орегона – это надежно, ребята. Рыбки всегда подловить можно, но если честно, парни, я этим геморром никогда не увлекался, кухня это не мое. Мое – это шикарный набор вкусняшек, который мы вчетвером заклацаем за неделю. Я рассчитывал на береговой шопинг, вы понимаете...
– Витя, давай вернемся к морю. Пожрать мы всегда обсудим. А готовить, кстати, я могу чуток, мне интересно, – перебил его я.
– Давайте решать, парни, – вернулся к теме капитан. – Есть два хороших места. Но проверены они... нашим временем. Я знаю пару стоянок на острове Хувентуд. Это близко с Кубой. На Кубу не лезем, там толпы аборигенов. Второй вариант – Каймановы острова.
– С ума сошел! Там кладбище затонувших кораблей – рай для дайвинга, – сразу возразил я.
– Верно, там рифы знатные, но у нас все отлично с электроникой. Я дно прекрасно контролировать буду, иначе бы не предложил.
– Кайманы я знаю, это маленькие островки, там может быть пусто от каннибалов.
– Там нет канибов, – сразу поправил Витя. – Но там все равно немного диковатые парни проживают. Поймите, все просто. Большой остров – больше еды. А с примитивным земледелием и вовсе хорошо – выбирай касика и живи на начальном уровне развития. Племя, матриархат, патриархат – все такое, вы понимаете. Но – если кормиться только рыбой, когда рыба основная еда – это просто ненормально. Голодные дикари – злые дикари.
– И тупые. К сожалению, – добавил Ринат. – Ребята это не расизм и не все такое. Их не надо оскорблять. Они просто больные люди. Точнее говоря, они не совсем здоровые. Мозги на однобоком питании не разовьются. Так что, всех этих Лап Ягуара можно понять. Витя, что за остров у Кубы?
– Хувентуд. Слушайте, парни, там можно крепко зацепится. Но, напряжно. Это остров сокровищ, – Витя улыбнулся и стал ждать нашей реакции.
Дождался он только недоуменного молчания. Первым не выдержал Костик:
– Сейчас нет пиратов, каких сокровищ? Ты, в смысле, там золото есть?
Витя кивнул головой и начал рассказ:
– Доплывем за четверо суток. Со стоянками на ночь. Остров Хувентуд, он же остров Молодёжи, он же остров Юности и остров Пинос, так его прозвал еще Колумб в 1494 году. Пинос – сосна, большая часть острова была покрыта сосновыми лесами, поэтому остров назвали 'Остров сосен'. До Кубы от него сто километров. Так. Мы обходим Кубу с юго-востока и подплываем к восточной стороне острова. В наши дни остров можно разделить на две части: на юге много болот, там фермы всякие крокодиловые, пустынно. Но леса могли хорошо вырубить, сейчас не известно, что там и как. Нам интересна северная сторона, северо-восточная. В основном там равнины, есть невысокие горы, в которых добывается мрамор. Что-то там с рудниками есть, шахтеры там работают. Золото, – он усмехнулся. – Я был на Хувентуде три раза. Там ведь тюрьма стоит, в которой сидел Фидель Кастро. Прикиньте, как его освободили, они в эту тюрьму запихали всех своих врагов, и заодно всех проституток с Кубы.
– Чем они ему не понравились? Капитализм же был, работа не самая лучшая, но они в чем виноваты?
– Вот такой он, бородатый максималист, – улыбнулся Витя. – Да их потом отпустили. Это политический шаг был, Америке показать: Куба больше вам не шлюха. Так вот, на Кубе золото было, значит сейчас оно есть, но его быстро выкопали. И на Хувентуде тоже было золотишко. Меня соблазняли за мелочевку подурить – ну, поиграться в золотодобытчика. В ручье там повозиться. Я отказался. А насчет острова сокровищ это да, есть такая фишка. Остров долго был прибежищем пиратов, вот и ходят легенды, что где-то на нем спрятаны их сокровища. И да, вполне вероятно, что он стал прототипом книжного острова в романе Стивенсона 'Остров сокровищ'.
– Реально вкусное местечко, – сразу закипел я. – Пиастры! Канибы... Что там с проблемами, капитан?
– Я был в музее. Там накопали индейских останков и всяких древностей. Река там хорошо стоит. Местный районный центр – Герона, новая Герона, расположен на севере острова, в паре километрах от устья реки Касас, она судоходная, мы спокойно поднимемся из моря. Там холмы приличные. Пещер на острове много. Попугаев там очень много, остров шутливо еще называют островом попугаев.
– Это понятно, как же остров сокровищ, и без попугаев и одноногих.
– Пещеры это хорошо, пещеры это селитра, – задумался о своем Ринат. Потом покачал головой. – Тяжко без карт с месторождениями ресурсов. Какие шахты ты не помнишь?
– Нет, не интересовался, но там чистенько. Остров вообще туристический по большей части. Рыбу там немного перерабатывают, фермы стоят, апельсинчики, не загажено промышленностью. Чисто, красиво. Заповедники, отличная рыбалка, причем спортивная, рыбы в море очень много. Остров вообще в статусе экологической чистой зоны на мировом уровне, там морских черепах много – очень вкусно их готовят.
– А остров значит небольшой, – уточнил Ринат.
– В том-то и дело, что считается большим. Но маленький, за день весь можно обойти.
– Слушайте, а мы их не заразим? – вдруг спросил Костя.
– Кого? Попугаев?
– Сам ты попугаев, я про аборигенов местных. Я точно знаю, что мы с ними как-то не совпадаем микробами.
– Ребята, вы прививки точно сделали?
– Они у меня по полной программе прошли. Даже от отравления тропической рыбой, – успокоил его Ринат. – А насчет индейцев и наших микрофлор. Не надо поднимать бурю в стакане воды. Нас всего четверо и целоваться со всеми подряд мы не собираемся. Насчет детей тоже не волнуйся. А вот вакцинации мы продумаем. Нам есть что предложить. Мы тоже в безопасности – у нас иммунитет сильный. Молодой организм. С женщинами нам поначалу непривычно будет. По малолеткам мы непривычны, а в средние века это норма жизни.
– Мы и против зрелых женщин не станем возражать, – улыбнулся Костя.
– А зрелые – истощенные, мой юный дон Жуан. Деторождениями. Тяжелой жизнью. Монашки тебя устроят в полный рост.
– Ты совсем дурак, Ринат, – смутился Костик. – Без монашек обойдемся.
– Хватит отвлекаться. Что думаете про мое предложение, – спросил Витя.
– А что думать? Смотреть надо. В бинокли, разведать. Посмотрим. Мы тут с Лешей вроде как согласились, в случае чего... устроить проверку боем, – признался Ринат.
– Каким еще боем?
– Да надо нам, – сразу остановил я всякие поползновения. – Если решили нас в сухопутку продвигать, проверить надо, чего мы сможем. Вы не бойтесь, мы аккуратно постараемся.
– Не надо. Обойдемся без столкновений.
– И как долго? Витя, мы все равно, рано или поздно нарвемся. Мы сами пойдем на обострение. Эксплуататоров экспроприировать обязательно придется, мне просто не терпится их раскрутить на золотишко. Мы лучше на мышках потренируемся. На местных.
– Эффект бабочки! Сегодня убьешь дикаря – завтра не будет Че Гевары, – заметил Костя.
– И ладно. Команданте Че был славный мужик, пусть с миром отдыхает. Родится какой-нибудь Че Фигара и пусть себе развлекается. Свято место пусто не бывает, сам знаешь.
– Мы вообще очень постараемся, чтобы Фиделям и Лениным работы много не нашлось, – добавил Ринат. – Но это в дальней нашей всеобщей перспективе.
– Пойду я посплю, – зевнул Витя. – Развлекайтесь, парни.
Ринат взял топорик и отправился искать дерево для тренировочных посохов, мечей и ножей. Костя мне начал объяснять основы фехтования, и мы сообща взялись что-то соображать в технике ножевого боя. Ваяли бред. Канон, кажется, называется Школа Ножевого Боя, Шконоб... нет, хорошее дело так не назовут... Комплекс Владения Ножом? Комвлан? – лучше. Комплекс Владения Боевым Ножом – Комвлабон – вообще здорово – 'Ком в лобон ему, прямо промеж глаз' – очень смешно. Никто не дружил с холодняком. Но Костя упирал на интересные вещи, и мне они показались правильными. Он объяснил, что в фехтовании есть четкое разделение на области поражения противника. Поражение ударами – режущими, и выпадами – уколами. Про выпады все ясно, а вот про 'восьмерки' я понял. Оказывается, область для поражения противника разделена на восемь секторов: человека сначала делят на четыре части крестом, а потом еще раз крестом добавляют четыре сектора поражения. Костя сказал, что его знакомые кинжальщики сначала учатся с левой руки. Это я знал. На его предложение показать основы фехтования мечом я сразу отказался. Шест это своя техника и лучше не набивать в мозг лишнего. Костя согласился, Рината он уважал. Но он не скучал, схватил свою новую игрушку и отправился рыбу бить, пообещав не увлекаться и делать перерывы.
Ринат принес мне пару деревяшек, заготовок для тренировочного ножа. Они мне сразу не понравились:
– Я те что, Рэмбо? Это что за страхолюдина?
– Такой будет нож. Ты же просил, – не понял моего недовольства Ринат.
– Так он огромный какой-то! Это неправильный нож, – возмутился на его происки. – Рин, я понимаю, что лезу пальцем в небо. У меня рост метр семьдесят шесть. Сделай мне длину клинка в десять раз меньше роста. Я хоть мозгом буду верить – это мой личный нож. Это мое оружие. С длиной рукоятки потихоньку будем разбираться. Я-то думал, ты военное что-то сделаешь, а это какое-то фестивальное оружие. Подожди, я сейчас покажу тебе свои ножи.
– У тебя есть ножи!
– Так под водой надо режик иметь, на всякий случай, вдруг там русалка пристанет какая-нибудь, – усмехнулся ему и пошел на яхту. Добрался до каюты и достал оба ножика. Один серьезный инструмент, классный складень, Буша. А второй купил, потому что купил. Потому что не смог отказать себе в игрушке. Вернулся на берег и протянул ножи Ринату:
– Вот. Нож Буша Максимо Покет, карманный, это раскладушка, маленький ножичек для аварийной ситуации. Десять сантимов лезвие. Вот это абсолютно рабочий нож. Но, я ведь, понимаю, размер имеет значение. Так и попросил: покажите самые большие. Из пары Кресси выбрал этот. Смотри – это подводный нож Cressi sub Giant. Гигант. Я его за цвет лезвия выбрал. Черное, тефлоном покрытое. Длина – восемнадцать сантиметров. Общая длина тридцать один. Надежный, удобный, ручка не скользит. Устойчив к морской воде, пилка есть – серрейтор, стропорез, на конце рукояти – молоток, чтобы по баллону стучать, если беда и подмогу вызываешь. Можно себе по голове постучать.
– Леха, обалденный нож! – Ринат жмурился от удовольствия и было видно, что ему ножище отдавать не хотелось.
– Ага, большой. Самый большой. Красивый. Там еще был Кресси Орк – тоже красава. У него лезвие не черное – блеск, опасно выглядел. Ринат – это же опасный нож. Он боевой?
– Да, похоже, вполне. Говоришь, 'Кресси Гигант', а что солидная фирма?
– Ринат, я приучен, если тратиться, то покупать стараюсь проверенного временем производителя. Кресси – надежные мастера.
– Ухватистый нож. Это точно тип боевого ножа. Форма лезвия не кинжальная. Но заточки опасные, – он поводил вооруженной рукой и признался. – Надо брать за основу. Что-то я не так понял. Может вся длина боевого ножа тридцать сантиметров? Я точно помню тридцать и сорок у кинжала.
– Здесь точно восемнадцать лезвие и тридцать один вся длина. И сам видишь – это не игрушка. Я не знаток, но пару раз пил со знакомыми омоновцами. У одного рассматривал нож, форменный, настоящий, их боевой ножик. Ринат, он не большой, не как у Рэмбо мачете. Примерно вот такой и был.
– Будем пробовать. Будем искать. Я видел, вы с Костей здесь что-то двигались. Ты зря вторую руку не подключаешь. Я хоть танто-дзюцу не знаю, но в этом точно уверен – работают обе руки. Смотри...
Он начал меня учить новому. И это довольно толковые штуки. Будет чем заниматься во время плавания, мне тут махать не перемахать! Когда закончили с первым уроком, сказал я Ринату о главном:
– Вы странные какие-то с Костей. Нафига вам мечи сдались? Вы поиграться в рыцарей и мушкетеров собираетесь? Вперед, дартаньяны. Мне это не надо. Фильм про Индиану Джонса видел? Выскакивает араб с саблей и начинает всякие выкрутасы крутить. Джонс хмыкнул, достал револьвер и раз выстрелил. И конец всем этим танцам с саблями. Я понимаю культуру фехтования, брат. Твое тело обретает связь с такой деталью мира, как меч – это великолепно, танцуй, развивай тело, организм укрепляй, дух возвышай. Но в реальный бой на ваших мечах меня не тяните. Сделай мне наган, и я буду благодарен.
– Палево.
– Глушители изобретай, мистер Кью.
– Кью, Кью, Кью... – нахмурился Ринат.
– Технарь, который Джеймсу Бонду все шпионские штучки делал, как там умное слово... девайсы!
– Не, не надо меня так называть. Но штуки делать будем. Селитра, это очень хорошо.
– Значит, через три-четыре дня экзамен. Че-то мне ссыкотно, Ринат, – признался ему я.
– Тебе сейчас какотно станет. Ты чего, Леша, что за измены?
– Да просто не понятно, что они нам сделали? Смысл какой? Себя проверить? Почему на них – они просто люди... ни цели, ни причины, с ними связанной... мы что, звери?
– А, интеллигента включил, – сообразил Ринат. – Думай, соображай. мне так плевать. Я имею в виду, на твои соображения мне плевать. Я точно знаю. Потом мы оба будем маяться. И переживать. И сто раз пожалеем. Но факт в том, Леша, что мы не отвертимся. Только не мы с тобой. А болтовня о снайперстве это не хорошо. Убийство останется убийством, даже если у тебя останутся чистенькие руки, и полное алиби. Маяться все равно придется.
– Значит надо учиться у времени, – согласился с ним. – Не только мы знаем важное.
– Вот! Слова не мальчика, не мужа, но настоящего мужчины.
– Слушай, а ты как считаешь, чем прогрессор отличается от агрессора?
– Не знаю. Ерунда все это. Слова. Зри в корень. Грессус – шаг, ходьба. Прогресс – движение вперед, к успеху. Агрессия – нападение. Римляне с малого городка начинали, и построили Империю. И кто они после этого? Воины. Пока оставались воинами – жила Империя. Где грань между прогрессорством и прагрессорством? В слова играемся. дай мне свой... Кресси. Пойду прикину к металлу.
Проспав часа четыре, Витя взялся за продолжение обучения своего помощника:
– Никогда, и ни при каких обстоятельствах, не швыряй якорь, – спокойно поучал капитан Костика. – Даже выражение 'бросить якорь' – неправильное, якорь 'отдают'. Панер – значит, цепь встала сверху-вниз, прямо, вертикально.
И пошло-поехало, со стороны палубы только и слышны были эти мантры: 'К постановке на якорь приготовиться!' – 'Панер!' – 'Якорь лег!'– 'Якорь выбирать!' – 'Панер!' – 'Якорь вырвать!' – 'Якорь встал!' – 'Выбирай!'– 'Якорь чист!' – 'Стаксель ставить!'
В итоге, найдя умения Лещенко вполне годными для серьезной эксплуатации, капитан, отказавшийся от традиционной трубочки 'на хорошую волну и под килем глубину', в очередной раз пообещал воткнуть мне якорь в голову, и сказал, что мы снимаемся с якоря. Сейчас дадим пены за бортом до Андроса и далее, до Кубы, и далее везде. Наверху было привычно ветрено и славно:
– Зубами за ветер! – расхохотался Витя.
– Чего это он, – удивился Ринат.
– Держись зубами за ветер, сухопутный крыс, – тоном старого морского волка объяснил Костя.
В яхтинг он въехал моментально. Костя соображал в точных науках. По крайней мере, он сумел врубиться во все эти переносы стандартов. Моряки все меряют милями, которые связаны с измерением расстояния на картах, градусы всякие. У моряков своя миля – морская, это 1,852 километра. Я это знал, но меня всегда отвращало от чтения волшебных книжек про пиратов вся эта путаница. Международная морская миля равна десять кабельтовых, равна трети морской лиги: мили-кабельтовы-лиги, в мозгу постоянно тикает счетчик: 'это сколько в километрах и метрах', про названия парусов тоже молчу: 'Мы подняли фок-брам-стеньг-стаксель' – просто мука для глаз спотыкаться об эти термины. Но все это тихонький скулеж любителя. Моряки заслуживают свою литературу. Море это великолепная жуть. И никак без моря не обойтись человечеству. Старые морские волки заслужили свой покой, с кружкой грога, у камина, в кресле, с трубкой в зубах, когда они перечитывают старый роман о приключениях славного капитана и шепчут с пониманием: 'О, да, капитан, мы подняли фок-брам-стеньг-стаксель'.
Меня улыбнул первый 'сухопутный крыс' от новоиспеченного старпома, второй – позабавил, а на третий я подмигнул Ринату и ответил
– Так и есть, товарищ морсвин!
Костя опешил на несколько секунд, соображалка у него работала, и сейчас он делал более благозвучный или, наоборот, страхозвучный подбор обзывалки, выбрал:
– Крысухам не понять!
Мы рассмеялись, так и пошло, морсвины в кокпите наверху, крысухи в салоне.
'Ванная – место, где можно раздеться совсем донага, вместе с одеждой сбросить улыбки, страх и лесть. И зеркало, твой лучший друг, плюнет тебе в глаза, но вода все простит и примет тебя таким, как ты есть'. Майк Науменко
Витя присел на измену уже на второй день. К вечеру, когда мы приплыли к Андросу. Света заходящего солнца было достаточно, чтобы рассмотреть и аборигенов и побережье. Витя нас конкретно озадачил, заявив:
– Это не Багамы. Это не Андрос, – он посмотрел на нас с видом запутавшегося человека и добавил. – А может это вовсе не настоящая Земля?
– Витя, может быть, за несколько сотен лет рельеф изменился? Это же остров! Маленький остров, на карте и вовсе мелким выглядит, – вмешался Ринат.
– Так сильно рельефы не меняются. Я здесь десятки раз был. Здесь питьевой водой все в регионе закупаются. Два острова в наше время! Между ними болота. А тут холмы, с лесами, сами видите, полный порядок. Леса можно извести, пираты они не экологи, им плевать. Но холмы каким ураганом сдуешь?
– Так плохо? – поинтересовался Костик.
– Кто его знает. Остров на месте, практически по карте. Рифы на месте, глубина правильная. Я просто боюсь теперь картам доверять. Отвлекусь и всех утоплю, как котят. На мель здесь не сядешь – риф сразу борта пробьет.
– А ты не отвлекайся, капитан, мы никуда не торопимся, – успокоил его Ринат, – Плывем себе на остров сокровищ, и хорошо. Нет там острова – невелика потеря. Другой найдем. Ты завтра у Кубы планировал идти?
– Зачем мне эта Куба? По глубине, спокойно пойдем. Планировал до мыса Кемадо, самой восточной оконечности Кубы дойти. Там есть протяженные участки открытого моря. Хорошая глубина, безопасно. Даже думал Костику дать порулить пару часов, вас обоих на бинокли поставить – чтобы землю высматривали.
– Витя, не надо гнать, – не согласился я с ним. – Вези нас на какой-нибудь островок. Пристанем, ты выспишься, мы на берегу рыбки поджарим. Там что совсем нет островков?
– Леша, там сейчас Япония может оказаться, – усмехнулся он в ответ.
– Япония, вообще прекрасно, – я улыбнулся нашему кэпу. – Коничива, мистер Колтрейн-сан!
– Коничива, Зубрилка-тян, – улыбнулся Витя. – ладно, нормально, парни, я успокоился. Извини, Костя, управлять будешь под моим присмотром. Не будем рисковать.
Чего всполошился? Тут в другую эпоху провалились, а его расстраивает что Земля изменилась. Понятно, что изменилась, это же корпускулярная физика! Если в одном месте прибыло – в другом убывает – закон сохранения энергии. Мы парни активные, вот и подправился рельеф немного. Может в Европе все на местах осталось, мы здесь, а Европа далеко.
Четыре дня в море оказались богаты на неожиданности. Костя окончательно предал сухопутное братство, ловко въехал в электронику, и уже что-то соображал с парусами, под надзором Виктора. Ринат нормально во всем разбирался, но не лез в морские волки. Я заценил всю сложность управления яхтой. Всего два паруса – а проблем от них выше крыши кокпита. Я молчу про третий. Генакер – это, пинок в корму, и какое-то детское чувство восхищения и гордости за моряков – догадались же, хитрецы! Парус, который вовсе не крепится к мачте, а как воздушный змей летит по ветру и дает дополнительную тягу.
'Глория' на всех парусах ворвалась в нашу жизнь, яхта становилась частью нас самих. Дом под парусами, из которого не убежишь пехом по воде, это нечто особенное, это или принимаешь, или гаснешь в меланхолии. Мы дружно балдели.
Нам достался 'фэмлиборд' – семейная яхта с двумя двуспальными кроватями, по отдельной каюте для каждого из супругов.
Мы дружно, и на полном серьезе, вознесли благодарственную молитву 'святому Патрику', который убрал с яхты переднюю каюту в носу яхты и устроил там дополнительное помещение для хранения всяких полезностей. Витя сказал, что это довольно распространенная практика, хотя бы потому, что каюта в носу яхты самая паршивая – там самая сильная качка и болтанка, и нормально отдохнуть там очень тяжело, надо уработаться как поросенок, но тогда и гальюне можно уснуть.
Когда я читал про всяких моряков, я понял, что у них на кораблях и судах особое отношение к чистоте и порядку. Ринат, наверное, был счастлив, чистоту мы поддерживали как в операционной. Никто из нас не был свинушкой. Витя всегда был аккуратист. Костя тот еще чистюля.
Ринат это отдельная тема, он даже ногти пилочкой подравнивал, приучал себя к будущему хирурга. Ринат – это мой ангел-хранитель, наверное, потому что я никогда не относился к нему серьезно – всегда воспринимал его как 'пассажира-попутчика на одни сутки', которому можно поплакаться чутка в жилетку на свои неудачи и прочие происки врагов, выслушать традиционное 'сам дурак', и расстаться довольным беседой. Вот так, Ринату я болтал о своих проблемах, хоть он раз и навсегда мне честно признался – он не спец в психе, ему мои слова, с точки зрения диагноза ничего не говорят, и на психотерапию, и на психиатрию он не посягает. А мне и ладно, рассказал хоть кому-то о неприятном и полегчало: сделал гадость, на сердце радость, всегда готов поделиться неприятностями. С другой стороны – у нас установились отношения серьезного доверия и уважения к способностям друг друга. С Ринатом ясно – не увжать медика может только молодой сопляк, у которого здоровья из всех ушей хлещет вместе с адреналином. Первый удар беды по семье и каждый навсегда приобретает странное отношение к медикам: хитрую смесь благодарности и недовольства, всегда хочется вот найти какой-нибудь изъян в проделанной медиком работе. Золотые сердца у медиков – у Рината точно. Как он согласился нам помочь с барабанами? Непонятно. Но пришел однажды, когда не было барабанщика, попросил палочки и начал что-то изображать. Что характерно он палочки взял в манере Чарли Уоттса. И работать начал в той же манере – скупо, без всяких соло-шмоло, в нашу джаз-банду влился легко, сразу после того, как за пару вечеров научился партии барабанщика в теме Брубека 'Держи пять', понимающему достаточно.
Костя поддерживал реноме молодого морсвина и юного морского волчонка – чистоту уважал. Тоже интересный паренек. Из семьи офицера, как он увернулся от пути военного – неизвестно, но был аккуратистом и прирожденным человеком стиля – не шиковал, не бедствовал, но всегда выглядел изящно, блин, классный черт! Реально с аристократичными кровинками в венах, паренек.
Меня подшпынивали постоянно, я неряшка и лопух – скрываю за необходимостью творческого беспорядка свою безалаберность и снисхождение к бардаку. Но на яхте мне стало комфортно, просто все резко переменилось и как бы с начала началось. Я стал коком, на кухоньке – тоже мне, нашли 'камбуз' – я медитировал, занимаясь нехитрой готовкой. Мы в быстром темпе разгрузили холодильник, в первую очередь сожрав все припасы из скоропортящихся. Фрукты и овощи Ринат забрал на переработку в пользу семенного банка имени Мичурина. За четыре дня был один дождик днем и три ночных. Просушка семечек шла под нашим бдительным приглядом: помидорки и огурцы мы все уважали, а картофан это принц стола. Четыре пакета с картошкой Ринат перебрал тщательно, обработал каждую картофелину и заверил нас: не пропадем, картошка отличная, пусть индейцы утрутся своим бататом.
По части Паганельства он давно сошелся с Костиком – два садовода-мичуринца, он даже на дачу к нему ездил, и с картошкой помочь, и ягоды пособирать, и другие помидорки. Теперь мы все напрягали память и уточняли, что можно полезное из гербария привезти в Европу. Этого полезного, неожиданно оказалось просто лайнер – не вынесет двоих наша малышка, даже Боливар избег этой участи – куда только рассовывать станем рассады и запасы? Вот тогда мы и заценили мудрость 'святого Патрика', подогнавшего нам дополнительное складское помещение. И, кстати, присели с Костей в апостольской – так мы назвали наш уголок на время бесед на религиозные темы, два кресла, разделенных столиком – и однозначно решили: тот самый Патрик, который по Ирландии проповедовал – святой непременно, извечно и без базара – честный монах. Но Патрика Коллинза решили форева именовать Патриком Коллинзом младшим, и возвести в ранг младшего святого, отдавая дань уважения старшему – монаху.
Все вопросы 'робинзонского типа' мы ежедневно решали в отдельное время. У нас была семинарская система. Были несколько важных тем и по каждой мы устраивали разборки и совещания.
Витя со мной мучился, морщился, крепился и 'жевал кактус'. К двадцати годам я приобрел стойкую неприязнь к управлению транспортными средствами. Да! Я не стыдился признаться в том, что ни разу не сидел за рулем автомобиля, про байки вообще молчу. На велике рассекал – было дело. Но на велике я отвечал только за свою тыковку на плечах. Такой вот дурачок. Ребята понимали. Но на яхте меня взял в оборот злобный Кольт. Аварийная ситуация это вам не шутки, Зубриков – извольте принять на себя ответственность. Я изволил и кое-как, потихоньку начал осваивать и работу с мотором, и кнопари парусного управления. Витя молодец – сначала меня на словах дрючил с большим парусом, гротом, поясняя, почему он сейчас больше, а при перемене ветра станет меньше. Потихоньку вбивал в меня словарик на уровне: носовая часть палубы называется баком, кормовая – ютом, средняя – шканцами ( Просто запомнить, на носу бак. там хранится якорная цепь. Ют начинается с буквы 'ю', значит сзади всего остального на яхте. А шканцы это шканцы – непонятные какие-то шканцы, где устраивают танцы – то есть, посередине яхты водят вокруг мачты хоровод).
