Текст книги "Долгий дозор"

Автор книги: Александр Уралов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ген-солдаты запрещены! Это демонское проклятие, – громко сказала из соседней комнаты Маринка.

– «Всякое изменение генетики человека – насилие над Верой-Истиной!» – процитировал Егор. – Ерунда всё это. Нормальные мужики.

И не утерпел, похвастал. – Я с ними почти два дня шёл!

– Да слышали мы уже сто раз, – перебила его Маринка. – Прикройтесь там, если голые, я к вам иду.

Егор поспешно завернулся в одеяло. Маринка появилась в дверях, закутанная с ног до головы и аккуратно присела, прислонившись спиной к косяку. Из-под одеяла смешно высунулись маленькие босые ступни.

– А почему бы и нет? Вот смотрите, ген-саксаул – это же генетически изменённое растение, – гнул свои еретические речи неугомонный Ромка-джи. – Или ген-галеты…

– Ген-галеты и саксаул – это совсем другое! – решительно отрезал Егор. – А человек – создание Господа-Аллаха по образу и подобию своему. И поганить его генетикой нельзя.

– Саксаул тоже создан им… – тихо пробормотал Ромка-джи, но Егор сделал вид, что не слышал.

С Ромкой-джи всегда так. Он как-то давно к операторам пристал, мол, почему корни Установки гонят наверх только глюкозу, комбикорм для верблюдов, бродило-нанотех для грядок и пойло для овец. Ему ответили, что так задумано было ещё Старыми Людьми… и шагай отсюда, шайтан тебя побери, не путайся под ногами. Но Ромка-джи обнаглел и заявил, что коль скоро Установка умудряется из-под корки болота, из вонючего чёрного иртяшского ила вытягивать комбикорм и бродило, так, поди, сможет и сыр с маслом… ежели с умом настроить, конечно.

Операторы подняли его на смех, а Ромка-джи возьми, да и ляпни, что, мол, операторы уже которое поколение из года в год одни и те же кнопки нажимают, а на это, мол, большого ума не надо!

За что и был оттаскан за уши… а чуть позже выпорот муллой-батюшкой.

«Ты, Ромка-джи, поостерегайся такие слова говорить, – напоследок сказал ему, распалившись, мулла-батюшка. – С таких разговоров самая зловредная ересь и начинается! А неймётся – гони в Челябинск самоходом, не заплачем. Там каждой твари по паре: и крестоносцы, и лунатики, и хунхузы… одни еретики-гяуры-блять… вот и составят тебе компанию – пошёл!» – и, взяв дурака за ухо, поволок к выходу… на ночь-то глядя!

Ромка-джи представил себе, как его в пустыне, одинокого, пожирают огромные карачи, и взвыл так, что Мама-Галя подумала – всё! – её приёмного сына мулла-батюшка насмерть засёк! Влетела в комнату – и на священника! И кулаками его, кулаками… ревёт и лупит, лупит и ревёт.

Страшно неловко было на всё это смотреть!

Мулла-батюшка здоровенный, хмурый, – Мама-Галя ему до плеча только достаёт…

– А палатка у них тоже… генетически изменённая? – спросила Маринка.

– Палатка – это нанотех, тут ума большого не надо, – отмахнулся Ромка-джи.

– А компьютер? Ты его в глаза видел? Почему у Зии прямо из ладони все схемы и картинки в воздухе показываются?

Это было действительно чудо. Всё такое яркое, объёмное… живое просто. И действительно, прямо из ладони! В воздухе повисает…. А то и на любую стену спроецировать можно, вот ведь чудеса-то какие! А «комариный» экран, а карта?

Старики за пришельцами по Городу не бродили. Из гордости и для солидности. Зато молодёжь и ребятня им проходу не давали, лезли с вопросами – что, мол, да как там, на белом свете? А правда, что в Москве на Луну летают, а не только демоны? Кто-то даже клялся, мол, видел своими собственными глазами новые блестящие пятна на Луне… дескать, только что добавились к старым.

А правда, что в морях демонские корабли в воду карачи запускают?

А правда, что в космосе можно в параллельные миры попасть?

А правда, что в Москве тоже карачи есть?..

Вот и брякнули. Нашли вопросец. Даже как-то и неприлично про такое говорить. Все сразу притихли, а Зия неохотно сказал, что карачи – они везде есть, но в Москве их не в пример больше. И всем стало почему-то неловко…

Но ребятня не унималась. А правда, что у президента-эмира такой компьютер есть, что всё-всё на свете видно? А правда, что в Челябе, то бишь в Челябинске, Москву не признают? А правда, что в Москве все-все могут в Сеть входить, а не только старосты и муллы-батюшки и не только в школе? А правда, что…

Зия смеялся и отвечал охотно. Савва, тот всё больше хмурился и что-то бормотал на ходу. «Соображения свои записываю… а то память дырявая», – ответил он на вопрос, чего это он там, молитву от карачи читает? И все засмеялись. Смешной Савва! Чего уж тут за ними записывать. Из Москвы прибыл, где всё на свете знают, а мы-то что?

Зия обещал, что многое чего в комп старосты Володи закачает и всем-всем покажет, пока они с Саввой не уехали. Теперь староста, небось, не отвертится, всё разрешит смотреть!

А теперь, вот, никому не спалось. «Ну и денёк!» – подумал Егор, плотнее заворачиваясь в дышащее прохладой старое армейское одеяло. Тоже, от деда ещё осталось. Как и комбинезон – прохладу гонит… или наоборот, греет, если вдруг холодно станет. Утром на весь день на солнце его повесишь, подзарядится. До утра едва-едва работает, но это надо аккумуляторы менять, а их на такие вещи дорого использовать, да и комнаты у них глубоко, здесь всё-таки по ночам много прохладнее, чем наверху.

– Компьютер и у Зии, и у Саввы в теле зашит, это ясно, – разглагольствовал тем временем Ромка-джи. – Или где-нибудь в ягодице, если большой и места много требует…

Маринка прыснула:

– А сидеть как? Боком?

Егор нахмурился. Вечно этот Ромка-джи Маринку смешит.

– А вот мне другое интересно, – воодушевлённо продолжал Ромка-джи, не замечая, что из-под одеяла уже видать исподнее. Он размахивал руками, то и дело зверски ерошил шевелюру, невидящими глазами глядел на пустую ладонь, и снова запускал её в густые чёрные волосы. – Они же так и не сказали, куда после нас пойдут! Егорка, слышь? Спорим, что им в Эко-терем-бург надо?

– Там в песке всё, – неохотно ответил Егор. Желание спорить у него пропало. Ишь, как Маринка на Ромку-джи уставилась, аж глаза сияют. – Люди говорят, что только у Шарташа-озера нормальная власть есть. Установка стоит. Короче, почти, как наш Город. А по пескам вокруг одни еретеки-гяуры-блять култыхаются. Хунхузы там… полевские, то есть из Полевского-Города еретики, а не солдаты… да те же лунатики. Верблюдов угоняют, людей воруют… с песчаниками, паразиты, заодно! – добавил он, не удержавшись.

Неподалёку заорал какой-то младенец. В стену с той стороны со злостью стукнули.

– Потише говори! – сказала, понизив голос, Маринка. – Перебудишь все ясли.

К орущему младенцу тотчас присоединился другой. Как сговорились! В стену грохнули ещё раз.

– Ну, завели… – проворчал Ромка-джи и улёгся на бок, подперев голову рукой.

– Я спать пошла. Мальчики – пока! – и Маринка грациозно помахав рукой, удалилась, довольно талантливо изобразив своё знаменитое «крадущийся карачи». Если только, конечно, карачи умеют также изящно заворачиваться в одеяло.

Малыши продолжали орать. Эх… угомон вас возьми, мокрозадые! Поскорее бы уж в другое место перебраться, как взрослым. Эти шайтан-ясли кого хочешь с ума сведут. Но, опять же, как без них?

Известное дело – храни грудного до полутора лет! Если карачи его у людей не украли – молись Господу-Аллаху – пронесло! Лоб расшиби, но – молись! Миновала тебя беда лютая. Дед говорил, в ранишные времена целые битвы происходили. Ромкина семья, например, отбилась, не отдала сына. Мать его только пострадала при ударе от «глушилки». Болела долго и умерла. А отец Ромку-джи выходил, укрыл от карачи… уберёг. Но и долго не жил. Болел. Старухи говорили, что его карачи сглазили, но Егор маленький сам видел, что Ромкин отец весь в шрамах и рубцах глубоких был. Чудо, что не сразу, как покалечили его, помер!

Мысли стали путаться. Перед Егором вдруг прошла Маринка… кокетливо завёрнутая в одеяло, как в невиданно красивый плащ-палатку… потом пошёл дождь и Егор удивился – вроде, не время для дождя… лето в разгаре… а потом ни с того, ни сего карачи рылся в песке и вдруг рассыпался на целую кучу маленьких муравьёв… «Нет, не муравьёв – маленьких карачи! Маленьких карачи!» – спокойно подумал Егор…

И уснул. Как в чёрный ил Иртяша провалился.

* * *

Ничего хорошего не сказал им мулла-батюшка при встрече. Вызверился только на пришельцев, мрачно головой кивнул на их приветствие. Огромный, заросший бородой по самые глаза, он был выше даже Саввы… да и в плечах пошире. Странный его комбинезон – армейский, но какого-то зелёного цвета с жёлтыми и тёмными пятнами, – не песчаной раскраски, нет! – казалось, был ему тесен. Хотя, как может быть тесной нано-ткань?

– Мы пришли поговорить о Комбинате, – спокойно сказал Зия.

Мулла-батюшка повернулся и махнул рукой куда-то внутрь Храма.

Егору до смерти хотелось зайти, но он боялся. Сзади переминался с ноги на ногу Ромка-джи, а чуть в стороне стояла Мама-Галя. Платок на ней был повязан на мужской манер – сзади. Выбитый глаз повязкой прикрыт… потому что веко запало. А так, если привыкнуть к повязке, она всегда была красивой. Маринка вся в неё – и волосы такие же буйные, чёрные. Только Маринка их в хвост забирает, а Мама-Галя почти всегда распущенными носит… «чёрная комета», как однажды назвал её дядько Саша. И выбитый глаз, и мужской комбинезон её не портят, и даже самодельные мягкие сапоги из верблюжьей шкуры. Всё равно, на зависть всем женщинам Города, абсолютно все мужики на неё поглядывают.

– Николай, – позвала она муллу-батюшку, тот тяжело обернулся в дверях. – Мы тоже все зайдём, ладно?

– Зачем? – помедлив, спросил мулла-батюшка

– А вот там и узнаешь, – с вызовом ответила Мама-Галя. И вдруг, ласково, так, – Николай, ну, что ты? Людям помощь нужна…

Мулла-батюшка засопел, насупился, а потом отвернулся, буркнув:

– Двери Храма для всех открыты. Денно и нощно, – и прошёл внутрь.

Храм в Городе был хороший. Егор сказал бы даже – знаменитый Храм. Ежели кто в Город приезжал – все восхищались. Далековато стоял, на отшибе, но «путь к Господу-Аллаху коротким не бывает», говорил мулла-батюшка.

Войдёшь в Храм – мозаика бликами тонкими, огоньками живыми льнёт. Люди какие-то… планеты… флаг красный…

Из древневерского только одна надпись и понятна: «Кино». Вот, поди, компьютер-то здоровенный здесь стоял! Ромка-джи говорит, что тогда фильм-файлы с запахом показывали. Врёт, конечно, но здесь, перед красотой такой, поневоле поверишь…

Один молельный зал чего стоил! Огромный, красивый! Со сценой-алтарём для избранных, с белым экраном во всю заднюю стену алтаря, с небольшой комнаткой за противоположной экрану стеной, два небольших окошка которой выходили прямо в зал над головами молящихся, рассаживающихся на вытертых добела креслах, стоящих строгими ровными рядами.

Бывало, как включит священник энигму – просто плакать хочется. А на экране святые картины плывут: Москва, космос со звёздами и планетами, Господь-Аллах на серебряном облаке руку Адаму протягивает, Иисус на горе проповедует, Давид-Микеланджело хмурится, Святая Мона-Лиза улыбается, Великомученик Тагил-мэр-бай Танк Веры-Истины пламенем объят, врывается в гущу врагов на своей боевой машине и атом-заряд вручную взрывает. Имам-отступник на ветке, иуда, болтается. Гагарин-шайтан весело смеётся…

Егору всегда его жалко было – чего, вот, к солнцу стремился? Хотя, в принципе, всё хорошо закончилось. Господь-Аллах строг к дерзким… но милостив. Вот, погиб Гагарин-шайтан, а ведь вся Земля его оплакивала! И дал ему Вседержитель место у трона своего… за красоту душевную, и простил прегрешение… только молиться Гагарину-шайтану людям запретил. Сам-то он за путешественников и странствующих молится, а вот ему помолиться – не положено. Просить помощи – можно, а молиться – грех.

А ведь мог Гагарин-шайтан жить да жить… президентом-эмиром России стать, да?

А вот и святая картина Эмира-Казань, который Россию спас! Смеётся… прямо, как живой! В одной руке крест, а в другой полумесяц. Это его Господь-Аллах живым на небо взял… за Великое Прозрение Веры-Истины. С него, с Прозрения этого и Джихад новый смысл обрёл.

Ну, и конечно, святой многомудрый Джон-кормилец, сонмом учеников-продолжателей окружён. Он самую первую Установку сделал, что нанотехом из нефти еду тянула.

Ромка как-то сунул любопытный нос в комп муллы-батюшки. Тот его на урок принёс, да что-то заговорился с родителями после вечернего намаза. Там, в компе, все святые картины были… ох, и много же! Пацаны с девчонками до этого и половины не видели, оказывается! И мученики, и демоны (только и отличишь от людей, что надпись «демон» внизу), и какие-то Города и Храмы. Не иначе – Град Небесный, сказала тогда Маринка. И Мария-Мать красавица, и Иисус на кресте, и зверо-демоны – динозавры – глаза разбегаются!

А в отдельных файлах – энигма-псалмы, столь Эмиром-Казань любимые. Не просто так, а подписанные все не русским, а демонским компьютерным языком: Enigma-Voyager, Enigma-Remember The Future, Enigma-Metamorphosis… А по-русски нет ни одного названия. Бессмыслица какая-то… но до чего же красиво звучит энигма, когда её слушаешь! И слова к ней красивые написаны.

Когда энигму поёшь, на душе светлее. А иногда тревожно так становится… хоть плачь, пусть и душою возвышаешься. Мулла-батюшка, когда вернулся, на удивление не рассердился. Дал Ромке лёгкий подзатыльник и сказал, мол, подрастёшь, всё сам в Храме и увидишь. Энигму пойте, ребятня, хоть до утренней зари, а в святые картины пока нечего любопытный нос совать – не доросли ещё. А надписи, мол, хоть и демонские, но не злобные. Господь-Аллах может и демонов на службу поставить – не пикнут, будут повиноваться.

Егор вспомнил, как в третий раз в своей жизни в учебный дозор пошёл. Да не с кем-нибудь, а с самим муллой-батюшкой! Учебный, это только говорится так. На самом деле опытный боец с молодым в паре работает. Чтобы тот, как говорится, пообтесался.

Два дня нормально всё было, а на третий – хоп! – и засекли они пятерых шатунов. Понятно было, что те не просто мимо идут, а методично кружат по округе, высматривают, как удобнее к Городу подойти, прикидывают пути и высматривают ловушки. Ведь именно о них говорил намедни Карим. Только тогда они с юго-востока шли, огибая Комбинат. Видать, нездешние. Но шли аккуратно, засекая автоматические доты, да и к Комбинатовским владениям не приближались.

Карим приготовился, было, к отпору, – трухнул здорово, как сам потом признался, – но на его счастье, свернули шатуны, свернули и в сторону от Города двинулись. Карим снял их на камеру калаша и картинку переслал старосте. Егору тогда запомнился один – тощий, со старинным протезом правой руки и совсем уж чудным экзоскелетом от пояса и ниже – на обеих ногах. Такое только в файлах по истории и увидишь. Но шатун двигался ходко, если судить по нескольким снятым подряд стоп-кадрам.

Вот и теперь он шёл третьим, узнать его легко. Ишь, озирается кругом, в бинокль окрестности оглядывает…

– Дуй в Город, Егорка, помощи позовёшь – сказал мулла-батюшка и посмотрел на Егора.

– Не пойду.

– А приказ?

– Не пойду и всё. Надо будет подмогу, так мы и позвонить можем…

Егор чуть не плакал. Взрослый он, взрослый! Ему пятнадцать давно уже исполнилось… три месяца назад… и калаш у него настоящий, а не какой-то там игрушечный! Зачем же его в дозор посылали, если мал ещё?!

– Молодец, – спокойно сказал мулла-батюшка и вздохнул. – Ну-ну, не хлюпай носом. Это я так, на вшивость тебя прощупал.

Егор обиженно засопел, но сказать что-либо не осмелился.

– Значит, так, – спокойно, как на уроках, сказал мулла-батюшка, – дуй к старому доту и держи южный сектор. Нам сейчас всех не положить. Залягут мгновенно и хрен ты их выкуришь. А вот мы с тобой в не очень удобной позиции. Понял? Да низом иди, низом… тихо и аккуратно. Не забудь про вешки, слышишь? Не торопись. Ну, пошёл!

Егор сполз с гребня бархана и ложбиной побежал в сторону старого дота. От возбуждения казалось, что не бежит, а летит, почти не касаясь песка. Огибая гранитные скалы, он сбавил ход и постарался успокоиться. Идти по минам надо сосредоточенно и аккуратно. Вешек здесь много, но для постороннего глаза они ничего не скажут. Надо ориентироваться на цвет вешек, чтобы пройти узкой тропинкой.

Позади хлопнул выстрел! Мулла-батюшка!

Тотчас рассыпались ответные очереди. Ду-ду-ду-ду зловеще пробубнило что-то крупнокалиберное. Спокойно, Егор, не дёргайся! Жёлтый-чёрный-влево… нет! Прямо! Прямо?! Жёлтый-зелёный… жёлтый…

Спокойно!!! Сделай вдох, задержи его… ну?! Теперь – медленно, вслух, как на экзамене.

Жёлтый-чёрный-влево-прямо-синий-вправо-жёлтый-прямо-синий… всё! Прошёл. Прошёл!!! Спокойно прошёл, не задёргался, только взмок весь! Молодец!

Теперь – гоу-гоу-гоу!

Егор, утирая на ходу пот, в три прыжка проскочил тоннель входа, протиснулся в щель между навек приржавевшей дверью и косяком, чуть не споткнулся о корявые перекрученные балки, торчавшие из пола, и торопливо сунулся в пыльную амбразуру – скорей-скорей-скорей! За спиной пискнул перепуганный ген-тушканчик и ушмыгнул куда-то в щель. Несколько щупалец, свисавших с потолка слабо пошевелились, видимо, почуяв человека. Уж сколько лет, как дот не действует, а смотри-ка, автоматика ещё подаёт признаки жизни!

Стрельба стала громче. Калаш муллы-батюшки Егор по звуку из тысяч узнал бы. Но тот пока молчал… ой, нет! Вот сухо щёлкнули два выстрела – экономит патроны, как и все дозорные. Да и шатуны лупят только скупыми короткими очередями. Однако, где же они?

В ушах пискнул вызов и спокойный голос муллы-батюшки произнёс:

– Егор, не подстрели меня сдуру, я сейчас тебе на глаза покажусь.

И вправду, вывернулся откуда-то из-за кустов ген-саксаула, метрах в двухстах от дота. Маленькая фигурка кувырком скатилась с гладкого песчаного склона и метнулась к ржавому остову непонятного механизма, наполовину заросшего колючим вьюном-хватайкой. Ох, и ловко движется мулла-батюшка! А вроде, здоровый такой, почти на полголовы Егора выше!

Из-за склона что-то блеснуло. В прицел Егор ухватил руку с зеркалом на рукаве – осматривается шатун, не рискует. Это хорошо, что мулла-батюшка их к доту заманил. На склоне-то, как на ладони все будут.

– Жди, – сказал голос муллы-батюшки.

– Угу, – ответил Егор, стараясь не отвлекаться.

На склон осторожно выползли двое. Третий оставался вне видимости, только зеркало поблескивало. В ушах пробормотал сервисный голосок: «Внимание! Попытка сканирования! Попытка сканирования!» Ну, ясно. Хотят выяснить, есть ли где поблизости помощь одинокому бойцу, который так неосторожно напоролся на шатунов. Хе-хе… сейчас мы их разочаруем… надо только переждать, пока они убедятся, что боец был один…

Вот оба открыли огонь по железяке, единственного до самого дота естественного укрытия. Это ничего. Там хоть и едва-едва хватает места для такого большого мужика, как мулла-батюшка, но всё же надёжное укрытие. А дот они не засекут. Уж чего-чего, а сеть на нём почти исправная. Метров с пятидесяти – и то хрен определишь, что это не просто уральский гранит из песка торчит, а долговременная огневая точка.

Шатуны разделились, пытаясь обойти железное укрытие муллы-батюшки с флангов. Надо сказать, движутся они коряво. Не обучены они грамотно воевать. Им по большому счёту не труп, а «язык» нужен. Раз человек с оружием у Иртяша бродит, значит где-то рядом и пожива есть. Не развалины же он охраняет.

Егор тщательно прицелился. Тот, кто карабкался в обход с левой стороны вдруг дёрнулся и приник к калашу. Засёк!

Егор снял его, как на учениях. Видно было, как брызнуло в разные стороны, как крутясь, взлетел в воздух обрывок головного армейского платка, как мгновенно окрасило песок вокруг дёрнувшегося тела. Теперь второй…

Рука за склоном исчезла. Второй быстро-быстро зарывался в песок, подняв облако пыли. Интересно, заметил ли он, откуда, с какой стороны поразил его дружка Азраил, Ангел Смерти? Егор аккуратно всадил в копошащегося три пули подряд. Всё-таки в шлеме шатун. Да и трудно в этой пыли разобрать, где там руки, а где ноги.

Шатун продолжал биться. Егор хотел было уже добавить, но тот вдруг затих. За склоном по прежнему никого не было. Мулла-батюшка уже быстро поднимался обратно наверх. Осторожно высунувшись, он приказал, нарушив теперь уже бесполезный режим молчания:

– Егор, сюда. Через амбразуру иди, не теряй времени!

Пока Егор протискивался, пока зигзагом бежал по песку, оглядываясь по сторонам, мулла-батюшка выстрелил ещё три раза. Егор с размаху плюхнулся на песок рядом с ним. Там, за склоном, не так уж и далеко, чернели два трупа.

– Подожди немного. Минуты через две я пойду, осмотрю их, а ты смотри в оба. Если и были ещё шатуны, так они либо во-о-он там появятся, видишь? Либо, что маловероятно, с правой стороны. Если, конечно, по минному полю нормально прошли.

– Не пройдут, – тяжело дыша, сказал Егор.

– Не знаю, – отрезал мулла-батюшка. – Может, у них сканер имеется. Вряд ли, конечно, – шатуны драные какие-то, но бережёного… что?

– Бережёного – Господь-Аллах бережёт, – послушно пропыхтел Егор.

Всё обошлось. Шатунов, действительно было пять. Двух мулла-батюшка с самого начала завалил. Третьего, судя по всему, эмира ихнего, удиравшего, сходу. Это когда на склон вновь поднялся. Тому, что в песке барахтался, Егор умудрился влепить пулю прямо в калаш. Всю казенную часть разворотил. Но на запчасти сгодится.

– Ты, Егор, в отца пошёл, – сказал мулла-батюшка, когда они собирали оружие и обшаривали трупы, – реакция отменная, а выдержки пока не хватает – учти это на будущее. Ну, да ладно. К тебе это придёт со временем… надеюсь. Не сообразил, что начинать надо было с правого, а левому деваться совсем некуда было. Там слой песка, сам знаешь, сантиметров двадцать, а дальше камень идёт. Уж он-то от тебя в любом случае не ушёл бы.

Егор кивнул головой и отвернулся. Тошнило жутко. Очень уж страшно выглядело то, что от головы у шатуна осталось. Да и второй не лучше выглядел. Три пули всё-таки. Троих, убитых муллой-батюшкой он смотреть не пошёл, тот сам их осмотрел. Решили с трупами не возиться, неподалёку утром ещё песчаники подвывали, вот теперь им будет, чем заняться…

Оставалось самое ужасное. С тошнотой Егор справился. Но теперь надо бы отрезать уши у двоих, самолично им убитых. Отрезать, в тряпицу завернуть, а дома кинуть в раствор дубильного бродила, которым верблюжьи шкуры под обувь обрабатывают. Ну, и высушить потом.

– Тебе это точно надо? – хмуро спросил мулла-батюшка.

Егор кивнул головой, не глядя ему в лицо. Конечно, совсем это необязательно… но, блин, все же воины так делают здесь, на Урале… почти все! Не по милосердному, конечно, но… обычай… и потом, уж шатуны бы не только уши, а и всего бы дозорного на части порезали. Так и пошёл бы, высушенными частями, по диким базарчикам и нелегальным лавочкам где-нибудь в Полевском, Челябе, а то и в дальнем Эко-терем-бурге. Мало ли дикарей-покупателей…

Как Егор уши отрезал, так лучше и не вспоминать. Но – смог. Правда, дома об этом не рассказывал, несмотря на то, что все, кому не лень, с восторгом расспрашивали. Мама-Галя только плечом дёрнула:

– Паршиво это, конечно, Егор. Но, живём мы у шайтана на рогах. Иногда приходится и такое делать. Маринке только не показывай, а то она ночью плохо спать будет.

Однако Маринка всё же выклянчила «одним глазком глянуть». И ничего! А то она этого не видела, да! Зато раньше чужие трофеи видела, а теперь – от Егора, настоящего дозорного! И поцеловала перед сном… аж в жар бросило. Ромка-джи иззавидовался весь напрочь, до головной боли, и по поводу Маринки, и по поводу трофеев.

А мулла-батюшка ещё, как только пришли, на Егора епитимию наложил. Давай, мол, очисти осквернённую душу. Егор не обижался – всё по-честному, по-мужски!

Аминь.

…

В этот раз разговора взрослых ребятам послушать не удалось. Мулла-батюшка сразу же попросил их принести воды, – водопровод в Храм так и не протянули, далеко! – и пока они брели к ближайшей колонке, да там ещё пережидали небольшую очередь, да ещё и обратно тащили бурдюки с водой, как верблюды, по жаре на собственных горбах…

Егор услыхал только, как мулла-батюшка закончил разговор:

– «Раньше, раньше»! Мало ли, что было раньше! Раньше, вон, холодно было, а сейчас до сороковых широт жарко. Глобальное потепление – спасибо Господу-Аллаху – вовремя закончилось, дав нам возможность жить в Вере-Истине.

– Не похожи вы на простого деревенского священника, – вкрадчиво, как показалось Егору, сказал Зия. – Армейская заквасочка, знаете ли… Бывший сполох-десант?

– А я не бывший. Я и сейчас на войне. Только война эта – за путь праведный, – отрезал мулла-батюшка, а Мама-Галя тихо сказала:

– Николай у нас и опора, и защита, и утешение. Уж и не знаю, что было бы, если бы не он был у нас священником… – и вдруг положила руку на огромную ладонь.

Егору стало неловко и он, отвернувшись, преувеличено громко заорал:

– Пошустрее, задохлики! Маринка! У тебя воды всего ничего, – не копайся!

– Как надо, так и иду, – пискнула упрямая красавица Маринка, не терпящая, чтобы последнее слово не за ней оставалось.

– Блин, бугай какой, – пропыхтел Ромка-джи, затаскивая в Храм свой бурдюк с водой. – Тебе-то легко говорить… Ты и сам бы все три бурдюка утащил!

– Эй, молодёжь! – поднялся мулла-батюшка, – тащите всё, сами знаете – куда. И пошустрее обратно! Разговор есть.

Ребята уж было надеялись, что сейчас им гости дорогие, московские, все тайны Вселенной рассказывать начнут, но всех дел-то было, что освободили их пока от овечьей службы, приказали просто так по Городу не шляться, а ходить за Саввой и Егором, как на верёвочке. На все вопросы отвечать обстоятельно. Чего сами не знают – с нужными людьми сводить, носами не шмыгать, держаться с достоинством.

Но и то хорошо, что с овцами не возиться. А с Зией и Саввой интересно! Мама-Галя только улыбалась, глядя, как Маринка с Ромкой-джи ликуют. Егор, тот не скакал, не прыгал, держался с достоинством. Как-никак – дозорный!

– Считайте, что вы в дозоре, – кстати и сказал мулла-батюшка. – Ваше дело быть при гостях. – И хмуро посмотрел на Егора.

Егор подумал, что Город хочет всё-таки приглядывать за учёными… мало ли что! Ну что ж, он согласен быть его, Города, глазами и ушами. Иначе как? Никак! На самой границе живём. Дальше нас на юг – только пустыня. А на востоке – где-то далеко, Китай. Так до Китая-то – шагать и шагать, да всё по местам беззаконным, диким…

* * *

Грузовик дяди Ахмата так и валялся неподалёку от Совета. Всё, как всегда – скрыт побегами ген-саксаула, только кабина торчит, и суставы лап вьюном-хватайкой оплетены.

– А что лап-то… так и было, всего пять? – спросил, морщась, Савва.

– Таким и был… изначально таким! – отозвался старый Ким. – Ахмат его пригнал сюда году этак в двадцатом… так он уже и был тогда на пяти лапах, да! На пяти, точно помню, на пяти! Староста ему говорит, мол, Ахмат, ты бы чего получше пригнал, а то…

– Спасибо, господин Ким, – прервал его Зия. – Мы тут сейчас поработаем немного, авось, удастся взбодрить пятиножку, а? А вы пока удалитесь… э-э-э… на время. Если что – мы вас позовём, хорошо?

И не дождавшись ответа Кима, он раскрыл свой рюкзак.

Серёжа-слесарь с женой Шивой и сыном Егором-вторым принесли свои сумки. Егор-второй важно достал нано-тестер и снисходительно посмотрел на ребят. Важничает, засранец, как будто что понимает в этом деле! Даже в Храм со всеми ребятишками не пошёл!

– Эх! – воскликнул Серёжа-слесарь, сдвигая на затылок повязку. – Фирман-Москва! И чего только не сделаешь для президента-батюшки!

Егор и Ромка-джи переминались с ноги на ногу в двух шагах. С одной стороны было ужасно любопытно… а с другой – Зия честно предупредил их о том, что, скорее всего раскуроченный пятилапый грузовик ремонту не подлежит. Несмотря на все приказы и поручения, ребятам не терпелось вернуться в Храм, где староста и мулла-батюшка перед намазом обещали москвичам прокрутить файл с новостями о мире, и где Маринка обещала им занять лучшие места. Савва с Зией были не против.

То, что староста обычно показывал, было, как правило, непонятным и до ужаса нездешним… прямо говоря, ненужным: какие-то войны на других окраинах России, а то и пуще – в непонятных местах… почти у самой Стены-Европа. А то заставлял их смотреть ежегодные обращения президента-эмира к народу… причём говорил тот всегда о делах закрученных, московских… иногда упоминал о Казани… а об Урале – ни слова! Как-то раз обмолвился о Пермском-буфер-каганате… так это тоже далековато! Нет, конечно, Урал – граница, но всё-таки!

Зия с Саввой сказали, что файл – свежий, боевик, мол, только-только из Москвы.

– Так мы пойдём, а? – не выдержав, спросил Ромка-джи.

– Валяйте! – рассеянно сказал Зия и улыбнулся. – Вечером, после намаза встретимся!

Егор хлопнул Ромку по плечу и они наперегонки рванули к Храму, петляя лабиринтом ген-саксаула. Егор на ходу сорвал веточку карагача и крикнул отставшему Ромке:

– Кто последний – тому в задницу!

Ромка пыхтел, но упорно старался догнать.

На бегу Егор в сотый раз подумал, что, жаль, нет в живых деда Николая. Вот кто любил про старые времена поговорить, да и в новых разбирался получше любого в Городе! Уж он-то обрадовался бы учёным, ни на шаг бы от них не отходил. Память у него до последнего была, что твой комп!

У самого Храма сидел староста Володя. Он что-то бормотал себе под нос, прикрыв глаза. Старенький молитвенный коврик был аккуратно расстелен в тени козырька над входом в Храм. Неподалёку важно стояли несколько стариков из Совета. Запыхавшийся Егор перевёл дух и вежливо поздоровался.

Староста приоткрыл глаза и кивнул. Подбежавший Ромка-джи сложил руки на груди и поклонился. Говорить он всё равно не мог – бежал шибко быстро. Ребята уже попытались обойти стариков по длинной дуге и пробраться в Храм, как староста, закряхтев, поднялся и негромко сказал:

– Егор, ты мне нужен. Поговорить надо. А ты, Роман-джи, давай, шуруй в Храм… началось уже всё.

Егор чуть не взвыл – вот тебе, здрасьте! А как же просмотр файла… и Маринка… и лучшие места в Храме?!

Ромка-джи довольно хихикнул и пулей умчался внутрь. Эх, невезуха какая, а?!

– Пошли, Егор. Присядем в Храме… только не в зале… чтобы не мешать никому…

Когда они уселись в маленькой комнате с двумя недействующими рукомойниками на стене, староста долго молчал. Вот, ведь, как издевается… старый хрыч! Отец его недолюбливал… не зря видно!

– Москвичи провожатого требуют, – вдруг сказал староста. – Я-то тебя хотел нынче в Челябинск направить. В охране. Караван собираем… шкуры повезём, ген-кумыс, двухлеток погоним. В этом году с верблюдами у нас хорошо. Ромка-джи уже был там, а теперь и тебе вместе с гостями пора…

– А кто в дозоре останется?