Текст книги "Сознание лейтенанта в лотосе"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Через полчаса в дверь постучался Майк – вот те на, я уж думал, что все тут заперто и по коридору часовые строем вышагивают.

– Дурь употребляешь? – поинтересовался он.

Там, в роте, если бы ко мне малознакомый человек с таким бы предложением подвалил, я бы ему рожу начистил. А тут – почему нет? Мы и так уже на дне стометровой ямы.

Майк выудил из кармана гильзу и папиросную бумагу.

– Позволь, Дима, я скручу и тебе, рецепт фирменный.

Он умело насыпал крошево из гильзы в две бумажки, слепил самокрутки и мы закурили.

Похоже было на марихуану c добавкой каннабинола[8]8
  Синтетический гашиш


[Закрыть]. Хэш оказался забористым. Майк вдруг стал зыбким, завибрировал, даже поплыл как-то. Может он опять мне мимик втюхивает?

Я быстро проверил каналы СБС своего компера – вроде все закрыты. Ладно, будем считать, что это дурь подействовала, хотя и спросить не вредно.

– Эй, Майк, ты чего поплыл?

– Я поплыл?

– Ну да, как туалетная бумага после того как спустишь воду.

– Да ты наблюдательный, браток.

Стало смешно, Майк расплывался, уплощался, рвался, камера тоже будто проливалась слюнями. Все стало колебаться и рябить как морская поверхность при легком ветерке. Первое тошнотное ощущение прошло и стало ничего себе.

В комнату постучались.

– Кто там? – спросил я без особого интереса. Меня уже не очень интересовало и кто я сам такой.

– А хоть председатель Дао Цянь. Пусть заходит, – отозвался Майк, у которого на роже намертво застыла улыбочка.

В каморке вместо вождя кунфушников появилась Камински – она была в форменной майке, пятнистых армейских штанах и босоножках без задников. Лицо ее утратило-таки значительную часть зловещности.

Разведчица стала что-то лопотать насчет шума, но Майк достал пипетку и закапал ей в глаз очередную дурь. Кажется, это дело называется Dream Drops. На мое удивление строгая женщина не отказалась.

И правильно сделала, потому что ее тоже развезло. А потом, меня не спрашивая, открылся один из каналов СБС и в моей черепной коробке зазвучала музычка. Psycho-tickle, психо-тик, психощекотка. У моих знакомых должно быть тоже включилась мимик-музыка, поэтому мы стали выделывать какие-то согласованные коленца.

А затем еще вдыхали и выдыхали дымок от хэша через трубчатые ножки кровати.

Майк вдруг сказал, что сходит за какой-то суперотвязной травкой и просто просочился сквозь стену. Я остался с Камински наедине. Стало на секунду неловко, но она предложила сыграть в карты на раздевание.

Камински протянула ко мне канал СБС и как будто прямо в воздухе карты-мимики возникли – видимо, запас игр у рыжей разведчицы был побольше, чем у меня. Ну и понеслось.

Поскольку я соображал совсем хреново, то вскоре остался в одних трусах, а Камински предстояло сделать только первый шаг в раздевании. Она могла скинуть туфлю, но разведчица пошла ва-банк и сдернула майку. Под майкой у нее ничего не имелось, если не считать груди – хорошей, крепкой. Даже после этого Камински, в целом, сохраняла вид аскетичный и достаточно свирепый.

Я спросил у нее, колют ли ей мужские гормоны для пущей агрессивности. Она ответила, что принимает иногда негормональные средства, которые действуют не прямо на половые органы, а на сам гипоталамус[9]9
  Отдел мозга, отвечающий за начальные мотивации


[Закрыть]. Поэтому когда нормальной женщине хочется потрахаться, ей желается кого-нибудь убить. То есть, желание потрахаться мгновенно перерастает в желание применить силу. И когда она убивает кого-нибудь, то получает удовлетворение – сочетая, таким образом приятное с полезным.

– Надеюсь, тебе сейчас не хочется потрахаться, – высказался я, чувствуя все большую неуверенность от соседства с полуобнаженной машиной для убийства.

Потом она встала, а я вздрогнул и инстинктивно задержал дыхание, но, заметив, что она собралась куда-то пойти без майки, выдохнул с облегчением.

Однако, проходя мимо, Камински качнулась и завалилась на меня.

Я машинально подставил все свои объятия, чтоб она не ударилась и не рассвирепела. Но сперва она все равно собиралась убить меня, даже врезала в челюсть, я уже стал прощаться с жизнью, но каким-то чудом Камински вернулась более-менее в нормальное русло.

Она резким движением сорвала свои штаны и швырнула их как гранату в угол, затем вытащила мою мужскую принадлежность так решительно, что я опять испугался – не оторвет ли. Усевшись на нее, Камински резво поскакала в неведомые дали.

Наверное, от хэша я настолько прибалдел, что по ходу дела и женщины-то почти не видел. Только сладкая змейка скользила где-то в низу живота и по позвоночнику. А потом и низ живота, и позвоночник, пульсируя, потекли из меня, чтобы обрушится в конце концов водопадом.

Из-за этого «падения» я как-то автоматически перешел в состояние мертвецкого сна.

Проснулся на полу от громыхания будильника. Помахал рукой, чтобы отключить. Не вышло. Ах да, это же мимик.

В голове не сразу все состыковалось, сперва я только помнил, что у меня появились новые друзья – Майк и дама, как ее, Карпински… Камински. Черт, были они тут вчера или не были? Под койкой валяется женская туфелька без задника, значит дама точно была. А может эта дама была не Камински? Или Камински вовсе не дама, а какая-то роботесса?

Я, пошатываясь, встал, едва успел майку заправить в штаны и медальон перевесить с уха на шею, как в дверь забарабанил сержант и потащил меня на занятия.

С шести до двенадцати шли сплошные тренировки. Стрельба в потемках, в тумане, в дыму и вони, по выскакивающим и выползающим мишеням. Стрельба из пистолета, штурмовой беспатронной винтовки, из автоматического гранатомета, даже из термобарического огнемета. Стрельба примитивными иглокассетами и стрельба «умными» ракетами.

Оружие подключалось через нейроконнекторы к моим зрительным нервам, то есть мимик прицела висел в воздухе, как крест с картины Дали. А целеуказатель лепился светящися контуром к цели на манер нимба. Направляя оружие на цель, совмещаешь крест с нимбом, ну и жмешь на спусковой крючок. Промазать трудно.

В числе целей были: солдаты, танки, самолеты, председатель кунфушников Дао Цянь со своей вечной дебильной улыбочкой (тоже что ли «травку» курит?), а также похожий на мумию душманский заправила, чье имя я никак не могу запомнить, нынешний отец всех турков с усами до трусов, ну и американская президентша мисс Чичолоне, которая нас предала и обманула. (Писали, что она многих обманула и десять лет назад, когда изменила пол и цвет кожи на более демократический – смуглый.)

Однако в числе целей выскакивали еще бабушка с козой и дедушка с баяном, которых надо было пощадить. Я, впрочем, не удержался и козу один разок завалил.

Все это происходило под землей, в огромной стрелковом зале, где имелись скрытые голографические проекторы, множество тросиков и рельсиков, по которым катались цели. Но никого из членов моей группы я не видел. Уж не коллективно ли пригрезились они мне вчера?

После получасового обеда, состоящего из сплошных деликатесов – одни крабы в салате чего стоят – снова тренировки на шесть часов. Ориентация в лабиринтах и руинах, в заполненных водой тоннелях (были тут и такие) – с помощью спутниковой навигационной системы, которая умещались в спичечный коробок; и с помощью минироботов-следопытов, которые были похожи на улиток и жуков, но просвечивали окрестности ультразвуком и электрополями.

Затем прекрасный ужин, на который было отведено жалкие четверть часа – хоть за щеку деликатесы закладывай – и снова трехчасовая тренировка.

Прогулка по собственному телу и его окрестностям, работа с компером, тренировка с инфравизором, который мне нацепили на бровь, с нейроконнекторами, проверка ближней связи через стенку и в воде, работа с СБС по разным протоколам[10]10
  Кодировки сигналов


[Закрыть], в том числе принятым у противника и нейтралов. Еще и медицинские тренировки с динамическими капельницами и внутренними датчиками, два из которых я проглотил, а остальные были прилеплены на мои пульсы. Насколько я понял, проглоченные датчики должны были путешествовать в моем организме на манер глистов.

В десять часов вечера я уже пребывал в полной прострации и был уверен только в одном: столь интенсивные учения долго не продлятся. Завтра-послезавтра – в бой. Из меня делают какую-то одноразовую скороспелку.

Я лежал на койке, не в силах скинуть сапоги и более того, не в состоянии спать. В этот вечер я не увидел ни Камински, ни Майка.

Только заглянул Гайстих. Я лежал на койке, полуприкрыв глаза, а он вдруг возник рядом – я даже не слышал, как скрипнула дверь.

– Неужели вы думаете, что из меня за пару дней можно сделать аса военной разведки – у меня ж еще молоко на усах не обсохло. Или у вас совсем другие расчеты, товарищ командир? – сразу атаковал я.

– Дима, не придавайте особого значения всяким тренировкам, – мирно отозвался Гайстих. – Это все – говно. Они добавляют какие-нибудь один-два процента к шансам группы на успех и не более трех процентов к вашим индивидуальным шансам. И вообще не нервничайте. Вы должны быть азартным, у вас должна быть воля к победе, но не перегревайтесь, относитесь к этому… ну как к игре типа MUDEO.

– Но у меня нет пяти жизней, как у любого приличного игрового персонажа.

– А вы не воспринимайте себя как игровой персонаж, вы – игрок, Дима.

Он наговорил много еще вдохновляющего на тему «призрачно все в этом мире бушующем» и ушел, а я стал переваривать его слова. Так и не переварил. Даже уколол себя иголкой, не в ВР[11]11
  Виртуальная реальность


[Закрыть] ли я случаем. Нет, в самой настоящей твердой и колкой реальности.

На следующий день, впрочем, я действительно проснулся куда более бодрым и настроенным поиграть; вместо вчерашнего упадка сил наступил уже припадок. Бодрость, азарт и все такое. Но тут и начался настоящий кошмар.

А именно тренировка по подводному дыханию.

Я сразу согласился со Гайстихом: без такой тренировки можно обойтись, и испытать все эти муки лишь один раз – уже на задании.

В тренировке участвовал помимо меня еще сам капитан Гайстих, Майк и какой-то ражий солдатик, похожий на повара – но на самом деле фельдшер. А началось все возле небольшого бассейна, такие еще в солидных парных банях имеются – со студеной водой.

Майк мне поднес какую-то пастилку, я разжевал ее и минут через пять мое горло охладело и окаменело. Еще минуты через три мне стало труднее дышать.

– Расслабься, – посоветовал Майк, – не дрейфь и не форсируй дыхалку за счет страха. Ты уже перешел на минимальное дыхание. Раз и все. Благодаря химии, курарексу, это произошло за десять минут. Можно продолжать?

– Ну, давай, давай, не тяни.

Фельдшер надел мне какой-то намордник с мундштуком – теперь я уже не мог сжать зубы и закусить удила. От намордника тянулось десяток трубок и проводов к щиту на стене. Затем Гайстих нажал кнопку.

В дыхательное горло мне вошла трубка и извергла в легкие какую-то дрянь. Я стал немедленно помирать из-за удушья и конвульсий в грудной клетке.

Эх, не дожил – не дожевал, пропадаю из-за каких-то долбанных экспериментов! Ради того, чтоб помучить, меня и заманили на эту чертову дачу.

Напоследок я еще хотел вмазать фельдшеру, но он уже скрутил мне руки и накинул на них пластиковые наручники.

Пот, жар, холод, сопли, блевота, спазмы, бульканья, плеск. А через компер мне в башку влетают еще какие-то индийские заклинания. ОМ МАНЕ ПАДМЕ ХУМ. ОМ. ХУМ. Ом – драгоценность в лотосе. Оооом!

В итоге я наполовину отключился и только через пять минут понял, что жив, в смысле функционирую и как-то даже дышу.

Я в воде, в этом самом бассейне с головой, и я дышу. То есть я фактически не дышу, то тем не менее живу и даже немножко соображаю.

В воду опустилась рука – для рукопожатия. И вместо того, чтобы утопить кого-нибудь из этих садистов и насладиться чужими конвульсиями, я пожал ее.

Я все-таки мужик и стерпел все это дерьмо! И я хочу победить. Примерно такие мысли из рекламных клипов закрутились в моей сильно опустевшей голове.

Минут двадцать я себя чувствовал в общем-то ничего, ощущал, правда, некоторую тяжесть и жжение в грудной клетке, но шевелил руками и ногами, даже поплавал немного.

Через полчаса опять похреновело, конечности принялись коченеть, в легких возникло словно бы разрывное напряжение, ну и Гайстих поманил меня наружу.

На воздухе сделалось совсем паршиво, то есть удушье и все такое. Я как-то не думал, что эта дрянь повторится вновь.

Фельдшер натянул мне намордник с мундштуком, в горло опять влезла труба и под мои конвульсии стала вытягивать ионнообменный пакет вместе с водой.

Пять минут борьбы за жизнь, и я снова выжил. Но уже никогда больше не дышал глубоко.

– Поздравляю с возвращением к водному образу жизни, Дима. Мы тебе тут и невесту с хвостом присмотрели. Красивая такая, чешуя серебристая и триста зубов… – сказал Майк и получил от меня по физиономии. Больше было некому выписать. Кажется, он был готов к этому и не особо возражал.

После обеда я напрасно ожидал продолжения тренировок, ничего такого не случилось. Я покемарил пару часов в своей койке, а потом начались главные чудеса.

С помощью нейроконнекторов возник мимик руки и загадочно поманил меня из камеры, затем провел по коридору и «втолкнул» в помещение вполне цивильного вида, напоминающее логово какого-нибудь фраера: куча одежды разбросана, зеркала, светильники разные.

Вся компания была уже в сборе.

– Переодевайтесь, – приказал Гайстих.

Мимик-рука указала мне на сильно вызывающий наряд. Велюровые штаны клеш, пестрая рубаха, узкий галстук, зеленый просторный пиджак с завернутыми рукавами.

Мне так уже остохерело мое хаки-каки, что я с удовольствием сбросил его и напялил это дурацкое барахло. Еще даже покрутился перед зеркалом.

Камински переодевалась вместе с нами, практически не отворачиваясь. Несмотря на женскую привлекательность округлой попки и выпуклого бюста, она сочилась такой холодной хищной сосредоточенностью – ни дать ни взять волчица перед охотой – что во мне ни один член не шевельнулся. Кстати, оделась «волчица» в узкое длинное платье с довольно приличным разрезом.

Майк облачился в шмотье богатого глюкомана: широкие белые портки, длинный полупиджак-полукамзол и ретро-рубаха без воротника.

А Гайстиху переодеваться не пришлось – он и так уже был в элегантном английском костюме.

После этого мы сели в лифт, поднялись наверх, в особнячок, вышли во двор, обрамленный розами, и под равнодушные взгляды солдат – я бы на их месте удивился – сели в бронетранспортер и куда-то покатили. Трое плейбоев и шикарная дама в БТР – это смотрелось классно.

С БТРа мы на каком-то пустыре, оставшемся от раскуроченного магазина, пересели на военно-транспортный вертолет. С него, уже на аэродромчике, замаскированном под капустную грядку, на одномоторную «Цесну». А с нее, в большом приличном аэропорту – это был, кстати, Бангкок – на аэробус А-400.

В бангкокском аэропорту цвела и пахла нормальная гражданская жизнь. Бары, банки, аттракционы, тайские девушки в мини – ножки тоненькие как палочки; и толпы расслабленных туристов из нейтральных стран. В основном, европейцы, всякие там толстомясые немцы, шведы, голландцы, англичане. Ну, наверное, их было сейчас меньше, чем до войны, но все равно это производило противное впечатление. И вызывало негативные эмоции.

Откормленные бугаи-туристы реготали и тискали тайских девочек, обвешивали себя девочками словно цветочными гирляндами, в то время как русские парнишки, тощие и низкорослые, воевали и умирали за европейскую цивилизацию. По-крайней мере, так им вещали пропагандисты.

Честно говоря, будь у меня под рукой граната, рванул бы чеку, не задумываясь. А потом я подумал, что эти холеные и толстожопые – они ведь на самом деле трупаки. Эти «якобы-живые» мертвее наших убитых парней. Эти европейцы мертвы настолько, насколько мертвы кучи дерьма, обсиженные мухами…

В аэробусе мы изображали из себя совершенно незнакомых людей, Гайстих и Майк сидели где-то впереди – я их даже не видел. А Камински я замечал краем глаза, она все разговаривала со свои соседом, пожилым господином немецкой наружности. Меня же окружали бодрые скандинавские старушки, радостно сияющие вставными челюстями. Среди них имелся один пенсионерчик – живые мощи – который, по-моему, уже в памперсы гадил, и челюсти у него были автоматические, но сиял он больше других. Наверняка у этих «мощей» еще стоял хер торчком – благодаря крутым афродизиакам. Поэтому пенсионер и тащил из Таиланда молодую жену, чей размер был немногим больше, чем у куклы Барби.

Самолет спустя шесть часов приземлился в Вене, городе традиционных встреч и разлук шпионов разных стран.

Каждый из нас по-отдельности добрался до отеля «Европа», располагавшегося неподалеку от аэропорта. Я взял номер и, решив вести себя естественно, отправился в бар – слава небесам, начальство не забыло выделить мне полсотни зеленых. Впрочем, отельный бар оказался совершенно стерильным местом, где в одиночку принимали свои сто-двести грамм редкие командировочные бизнесмены. Никаких тебе стриптизов и ночных пташек.

Я погружался за стойкой в прелести «Чинзано» со льдом, когда рядом со мной появилась Камински. Она продолжала изображать совершенно незнакомую деловую даму, так что я продолжал действовать в том же естественном стиле и «познакомился» с ней, используя свои познания в сетевом английском. А что, бизнес-леди разные бывают и некоторые не прочь скоротать темное время суток с проезжим молодцом.

Вначале ее реплики на английском с немецким акцентом были вполне вежливыми, но равнодушными, но потом она стала изображать некоторый женский интерес. Кончилось тем, что она коснулась моей ладони и передо мной виртуально зажглись слова: «Пошли ко мне в номер, кретин».

Мы поднялись к ней в номер и там я, первым делом, увидел труп кельнера, привольно раскинувшийся на пушистом ковре. Из дырочки в его лбу вылез небольшой кровавый сгусток.

Камински сказала по СБС:

«Тут все прослушивается, поэтому вслух только ерунду. Кельнер – человек кунфушников, поэтому пришлось его грохнуть. У него в районе гиппокампа[12]12
  Нервный центр, отвечающий за «базовую» память


[Закрыть] управляющий киберимплантат. Да еще и бронежилет под рубахой. Помоги-ка убрать эту тухлятину.»

Не знаю как насчет гиппокампа, но у кельнера в палец было вживлено устройство, напоминающее стрекательный аппарат медузы – капсула, выбрасывающая длинную полужесткую иглу, с ядом наверное. И бронежилет в самом деле имелся, что, конечно, не помогло вражескому агенту при встрече с Камински.

Бой-баба включила телек, чтобы замаскировать шумы. Я открыл окно и швырнул подальше одежду кельнера. Затем мы уложили трупака в ванную, туда моя дама налила горячую воду, ну и посыпала ее каким-то порошком. Вода на глазах стала бурлить, словно суп в котелке. Уже через пять минут от кельнера осталась где-то половина и он продолжал растворяться в прежнем бодром духе.

Мы вернулись в комнату, осмотрелись. На ковре никаких следов – пуля, как и полагается при пистолетном калибре 5,45 миллиметров, осталась в черепе.

Закончив осмотр, Камински толкнула меня на желеобразный матрас и без долгих разговоров стала сдергивать с меня штаны. Вслух говорила она только нелепые фразы типа: «Jetzt lecke ich diсh, mein Suesser»[13]13
  Нем. сейчас я тебя попробую, мой сладенький


[Закрыть]. Впрочем далеко мы не зашли, потому что в комнату влетела большая муха и тут же упала на кровать, отчего сразу стала ясно, что это миниробот. Камински взяла искусственную муху в левую руку, а потом правой дотронулась до моего… короче, открывая канал СБС, она заодно пошутила.

Передо мной появилась призывная строка-мимик:

«Всем срочно на крышу. Гайстих.»

Я спешно натянул свои велюровые штаны-клеш и мы благопристойно вышли в коридор. Прошествовали мимо приторно-улыбающейся горничной, на лифте доехали до последнего этажа, оттуда по маленькой лесенке пробрались к чердаку. Камински выдавила какую-то металлорганическую пасту в замочную скважину чердачной двери, полминуты спустя замок хрупнул и дверь открылась.

С чердака через слуховое оконце мы двинули на крышу отеля, а Гайстих и Майк уже болтались там. Небо было ночное и облачное, мгла непроглядная, но я видел контуры товарищей по борьбе – ведь мой компер воспринимал их электрические поля.

Неожиданно сверху упал трос, щелкнув меня по затылку. Я не слышал звука лопастей, но очевидно там, наверху, висел какой-то бесшумный вертолет.

Трос на конце имел хилые с виду крепления размером с бельевые прищепки. Я с большим сомнением защелкнул их на поясе, сделал рукой отмашку и за минуту влетел на высоту где-то километр, потеряв из-за инерционных воздействий шикарные ботинки.

На этой высоте над Веной действительно висел аппарат, слабо похожий на классический вертолет, скорее уже что-то вроде летающей тарелки – черный плоский, два поворотных ротора в специальных ободах-шумогасителях.

И я, бросив взгляд на подсвеченный лампочками собор святого Стефана, пролез в вертолетную кабину.

В полете мы еще раз переоделись. Камински стянула свое узкое длинное платье, напомнив мне о змее, сбрасывающей старую кожу. Все мы надели спортивные шмотки – шорты, футболки, кеды, а сверху гидрокостюмы и плоские ранцы с кое-каким «инвентарем»: складным оружием и всякой аппаратурой. Перекинулись еще в виртуальные картишки для расслабления.

Потом Гайстих «повесил» в воздухе план-мимик объекта «Юнилевер» и прилегающих к нему акватории и территории. Снова обозначил на нем предстоящий маршрут. Я только тут осознал, какой он схематичный, спрямленный – словно мы на трамвае будем ехать.

Хочешь – не хочешь, но зажглась красная панель и наша летающая тарелка стала быстро снижаться, отчего мои внутренности пытались все время выйти наружу и поздороваться со мной лично. Однако это было милым пустяком по сравнению с той мукой, которую пришлось стерпеть пару минут спустя.

Через намордник я получил в легкие ту самую гадость – ионнообменный пакет. И сразу я ухватил много других острых ощущений. Раскрылась дверь и чьи-то добрые сильные руки, прицепив ко мне трос, сбросили со стометровой высоты.

Я не особо успевал отреагировать мозгами на удары воздуха, на натяжение троса, на воду, которая встретила меня внизу и была едва ли нежнее, чем булыжная мостовая. Я просто превратился в в кусок дерьма. Однако мне поспособствовала долгая закалка на разных аттракционах, крутящихся, вертящихся, прыгающих – так что я сумел сгруппироваться перед тем как воткнуться в воду.

Превратности падения сыграли и положительную роль, я почти не думал о дыхании. Так что, когда я очутился в Северном море, если точнее под водой в заливчике Маркервард, то задышал почти автоматически.

А Гайстих свалился в море вместе с забавной штукой – ихтиомотоциклом, у которого имелись активно дрыгающиеся плавники.

Он держался за свой ихтиомотоцикл, я хватался за его ноги, Майк за мои, и так далее. Получалось что-то вроде рыбного косяка.

У Гайстиха был активный сонар на ихтиомотоцикле, у меня только инфравизор и электросенсор. И морские обитатели, и дно давали слабый контраст, но благодаря информации сонара, полученной по СБС и выведенной в виде мимиков, я мог ознакомиться с подводным царством.

Я видел координатную сетку, рельеф дна, указатели расстояний, контуры крупных рыб, короче весь «скелет» местности – как в компьютерной игре.

Компер, связанный с прибором спутниковой навигации, усердно показывал мимик спланированного маршрута – в виде алой путеводной нити. И поначалу мы, в основном, придерживались этой трассы.

Но минут через двадцать мы стали замедляться, петлять и прижиматься ко дну. Само дно из естественного состояния перешло в ранг подводной свалки. Изъеденные коррозией бочки, трубы, арматура, остовы небольших судов, презервативы, пакеты, бутылки, даже обломки легковых машин.

Здесь в любой момент можно было напороться пузом на кривую зазубренную железяку.

Потом мы и вовсе забились как камбалы под какой-то строительный мусор. Предупреждающие мимики замаячили в разных местах этой свалки – компер обвел контурами детекторы, реагирующие на возмущения электрического поля и шумы. Ну, порасставили всяких «жучков» господа нейтралы! А может это сами кунфушники постарались. Наверное, некоторые из этих детекторов соединялись с детонаторами подводных мин.

Мы бросили к черту ихтиомотоцикл и стали продираться через настоящие заросли металлолома. Теперь я уже мог согласиться, что акваланги нам бы сильно помешали.

Да, виртуальная трасса была перед глазами, но она давала общее направление, не принимая во внимание всякие частности вроде рваного металла и мин. Однако Гайстих как-то ориентировался в этих джунглях. Мы благополучно преодолели сеть из оптоволоконных нитей с узелками-детекторами, после чего я вдруг увидел неподалеку от себя движущуюся, грязную, ржавую, обсиженную ракушками стенку. Вот зараза, это же борт судна.

Мы все прилепились к ней с помощью липучек на наших гидрокостюмных перчатках и дальше поплыли зайцами.

Судно вошло в какой-то канал – я увидел еще одну стенку, на этот раз действительно неподвижную. Потом, судя по сильной тряске и облакам пузырьков, судовой винт сделал реверс. Три минуты корпус трясся как малярийный больной. А когда судно замерло, вода вдруг стала настойчиво давить на меня своим мягким, но мощным телом.

Мы, похоже, шлюзовались вместе с судном. Подводное время очень относительное, особенно в моем состоянии, когда в полную силу работало едва ли десять процентов мозга. Я, конечно, видел мимик хронометра, но мне показалась, что прошла целая Мезозойская эра прежде, чем мы снова двинулись вперед.

Мимо проплывали мимо стенок пирсов и причалов, изгрызенных водой, похожих на руины затонувших городов. Я плавно задумался о судьбе Атлантиды, Лемурии и других благополучно исчезнувших цивилизаций. Много ли останется от нашей? Наверное, только такие изъеденные водой стенки на дне морском. Неожиданно я различил перед собой лицо Гайстиха и, поначалу даже не узнав его, прилично струхнул.

Он коснулся моей ладони, иначе канал СБС не сработал бы в воде.

«Отлепитесь наконец, что вы как ракушка – мы же почти у цели.»

Я как можно сильнее оттолкнулся от борта судна и, когда турбулентности со всеми пузырьками перестали затмевать взор, увидел, что оказался вместе с товарищами перед двумя трубами, вылезающими из потрепанной причальной стенки и тут же обрывающимися.

Это были те самые входы-выходы в очистную систему комплекса «Юнилевер». Однако ни одна из них не внушала доверия. Первая активно испражняла какую-то желто-зеленую дрисню. Мы направились во вторую трубу, которая вела себя поспокойнее.

Десять минут мы ползли по ней с помощью все тех же липучек на ладонях и в итоге сделалось жутко. Труба была тесной и склизкой как кишка и твердой словно гроб. Я стал снова ощущать нарастающее удушье, наверное, уровень кислорода в тутошней дерьмовой воде был куда ниже необходимых процентов, зато в ней кишмя кишело всякими токсинами. Кроме того, в предыдущие тридцать пять лет своей жизни я как-то привык к просторам, в моей комнате даже шкафов не было.

И я замандражировал. Мне показалось, что если я не выберусь срочно из этой трубы, то непременно задохнусь в блевоте и конвульсиях. Легкие уже начало спазмировать. Лучше бы меня разнесло бы снарядом, миной, прошило бы очередью, только не эта гнусное загибание, взывал я к высшим силам.

Но выбраться отсюда смог бы только узкий червеобразный организм – впереди еле-еле двигался Гайстих, сзади подпирал Майк. Впрочем, тот передавал мне по СБС:

«Дима, только не психуй. Уровень кислорода в твоих тканях вполне достаточный. Капельницы фурычат в нормальном автоматическом режиме, прыскают миоглобином-Н…»

Наверное, на несколько минут я поверил ему, подуспокоился и вроде как с дыхалкой стало получше. Но потом на меня наплыл какой-пузырь, а Гайстих, странно дернувшись, застыл. На мои вопросы по СБС он тоже не откликался.

Похоже, командир вышел из игры в самый неподходящий момент и заодно запер проход.

Кто-нибудь на свете придумывал более полную безнадегу!?

Но когда я уловил, что Майк и Камински тоже это осознали, мне полегчало. Они так же задрейфили как и я. Значит, можно и потерпеть.

«Камински и Майк, сдайте назад… еще полметра… еще полметра.»

Они поняли, что я сделаю, и они как будто со мной соглашались. Я направил на мертвого (надеюсь, он был трупом) Гайстиха ствол своей подводной штурмовой винтовки. И выстрелил. Я бы выстрелил, даже если бы он был живехонек. Благородство – это для других ситуаций, когда можешь перед смертью нормально вздохнуть.

По мне ударило как молотком по пробке. А потом, наоборот, мощно потянуло вперед сквозь какое-то теплое месиво. Что-то похожее на человеческую ступню скользнуло по моей щеке. Не знаю, потерял ли я сознание или что-то вроде того, но только, когда мой взгляд сфокусировался, было уже совсем другое место и другой режим дыхания.

Под черепной крышкой звенели как железяки слова-мимики:

«… Стимуляция кортекса мускаринином, дефицит кислорода в тканях 15 %, сахара – 10 %, введено три кубика глюкозы, кубик антидота AT65…»

Я более-менее дышал, компер получал информацию от датчиков, тестировавших мой злополучный организм, и давал команды на необходимые инъекции динамическим капельницам. Ионнообменный пакет был из моих легких уже высосан.

Надо мной появилось хмурое, но боевитое лицо Камински.

– Гайстих попал под закрывающийся затвор фильтра, ему сразу полчерепа снесло. Без этой половины, сам понимаешь, совсем невесело. А ты когда выстрелил, то и командирский труп, и фильтр заодно разнес. Так что нас всех подбросило гейзером на десять метров – и прямо в отстойник.

Я выплюнул кровь и остатки блевотины изо рта. О Гайстихе не хотелось думать – человек погиб, как и полагается настоящему герою, в полном дерьме.

Да, мы явно оказались в отстойнике. Цилиндрическая емкость, забитая грязью. И перегороженная горизонтальными решетками, на которых мы расположились.

Майк сейчас управлял минироботом-зондом. Тот был похож на улитку с длинным хвостиком. Хвостик-проводок заканчивался на пальце у Майка.

Улитка заползла в дыру и двинулась по трубе, прощупывая все вокруг ультразвуком и электрополями.

По СБС я стал получать картину зондирования.

К отстойнику подходили трубы, через которые протиснулась бы в лучшем случае худая крыса. Но выше цистерны было перекрытие и самый настоящий коридор.

– Будем пробивать здесь, – Майк показал на свод.

Мне эта задумка не шибко понравилось. Я ведь старый MUD-игрок и всякие там подземелья – это мой профиль.

– Здесь какой-то вид неустойчивый, рванем и нам на голову свалится десять тонн грунта. Потом мозги из трусов выгребай… Мне сдается, что лучше там, – я показал в противоположный угол.

– Я согласна с Димой, – Камински вдруг поддержала мое мнение.

– Да ради Бога, – отозвался Майк, демонстрируя, что ему все пофиг. – Особой разницы нет.

Я прилепил к своду батончик взрывчатки, затем воткнул в него иголку взрывателя и раздавил крохотную ампулку. Мы отгребли к другому концу цистерны, где было жижи по грудь. Через двадцать секунд рвануло, нам на голову свалилась увесистая решетка и всю цистерну затянуло гнусным удушливым дымом.