Текст книги "Сталин-центр"

Автор книги: Александр Титов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

1

Роскошное кресло мягкой светло-коричневой кожи, возвышавшееся во главе роскошного дорогого письменного стола, занимал вполне себе еще нестарый мужчина в явно несвежей футболке и мятом пиджаке, надетом поверх нее, внешне совершенно непохожий на руководителя фирмы, в штате которой числится целая уйма высококлассных специалистов. И тем не менее он был им. Возможно, это обманчивое впечатление и послужило причиной моей первой ошибки: я крайне неосмотрительно расслабился.

Тем временем хозяин кресла с самым что ни на есть безразличным видом изучал мои документы. Просмотренные бумаги он, не закрывая, раскладывал возле себя, что вселяло в меня дополнительную уверенность. Не буду хвастать, но там действительно было на что посмотреть. Еще обучаясь в университете, я параллельно получил второе образование и успешно прошел стажировку в фирме из первой десятки в России, согласно рейтингу WSJ. То есть на моей стороне сейчас было не только лучшее из возможного в России образование, но и какой-никакой опыт его практического применения. Одним словом, во мне крепла уверенность, что облюбованная вакансия уже у меня в кармане.

Уверенность эта окрепла до таких размеров, что смысл предложения, прозвучавшего безо всякого предупреждения, дошел до меня не сразу.

– Убедите меня в том, что я должен взять именно вас, а не одного из доброй сотни других претендентов, у многих из которых и образование получше, и опыта на порядок больше.

Я хоть и подготовился заранее к подобным вопросам, но все же немного опешил от неожиданности. Тех пары секунд, в течение которых я собирался с мыслями и набирал воздуха в грудь, хватило, чтобы мой собеседник, пристально, с фальшивым сожалением глядя на меня, заключил:

– Ну, вот видите? Или, может быть, в числе ваших знакомых есть кто-то из… ну, например, судей Верховного суда? – спросил он с едва прикрываемой издевкой и, не увидев моего утвердительного кивка, принялся закрывать документы и аккуратно складывать их в одну стопку.

Готовые уже вырваться из моего рта слова там и застряли. Я только и смог, что в полном недоумении уставиться на хозяина кабинета.

– Не стоит так сильно расстраиваться, молодой человек, у вас еще все впереди. Запаситесь терпением, наберитесь опыта, а потом приходите снова, и, может статься, наша следующая встреча окончится более результативно.

– Опыта?! Терпения?! – Я даже не узнал свой собственный осипший голос, прозвучавший вроде бы откуда-то со стороны. – Набраться опыта, говорите? Да я его только и набирался! Сначала чтобы поступить в университет, потом – чтобы его закончить, отстажироваться. Черт возьми! Вам нужен опыт или человек, способный решать необходимые задачи? Мне нужна эта работа!

Чем больше я говорил, тем более громким становился мой голос. Промелькнувшее в глазах собеседника недоумение при первых моих словах быстро сменилось холодным взглядом и поддельно-вежливым выражением на лице. Он не стал прерывать мою истерику, равно как и отвечать на сказанные мною слова. Когда я выговорился, он лишь протянул мне мои бумаги и уткнулся в экран компьютера, пробормотав: «Сожалею».

Все было кончено. Быстро и жестко приземленный с высоты моих, как выяснилось, несбыточных мечтаний, я, горя благородным негодованием, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Во время ожидания лифта и спуска на первый этаж во мне закипала нешуточная злоба, а я изо всех сил пытался сдерживаться. Но к тому моменту, когда я пересек роскошный холл и вышел через стеклянные двери на улицу, мое терпение лопнуло.

– Вы еще обо мне услышите! – громко сказал я, погрозив кулаком закрывшейся за мной двери.

Хотелось высказаться куда более обильно и цветисто, но я вовремя заметил смотрящего на меня в упор охранника, готового силой прервать мою речь. Пришлось замолчать, засунуть свои документы, которые все еще были у меня в руках, в портфель, развернуться и убраться восвояси, опустив голову.

Так как других собеседований у меня на этот день назначено не было (впрочем, как и на все последующие), я направился прямиком в ту каморку на окраине, которая служила мне пристанищем последнее время. Всю дорогу перед моими глазами то и дело всплывали сцены из состоявшегося разговора. Надо признать, что уверенности в себе они не добавляли. Зачем мне нужно было вести себя именно таким образом? Я нещадно корил себя, одновременно прикидывая, как действовать дальше. И к моменту, когда, выйдя из электрички, я направился в сторону дома, решение начать поиски другого места уже было принято. Ну не опускать же руки от первой, пусть и столь досадной, неудачи? Полученный отказ не должен выбивать меня из колеи, пусть даже эта фирма единственная, к работе в которой я стремился. Ничего страшного! Найду место еще лучше.

Занятый этими мыслями, я подошел к дому, поднялся на последний пятый этаж и уперся в приоткрытую дверь квартиры. «Ну неужели опять?» – проговорил я с досадой, но без удивления. Так и есть: доставшийся мне вместе со снятой комнатой сосед храпел, развалившись прямо на полу коридора. Судя по стойкому запаху перегара в квартире, шансов добраться хотя бы до кровати у него было и без того не очень много, а скомканный половик, послуживший непреодолимым препятствием, видимо, обнулил и немногочисленные имевшиеся. Я окинул взглядом прихожую, заглянул в свою комнату и буквально заставил себя порадоваться отсутствию следов грабежа, затем закрыл и запер входную дверь.

Когда подобное случилось впервые, я, естественно, вел себя по-другому: безуспешно пытался привести этого мудака в чувство, пытался стыдить его, даже раздел и дотащил до постели. Теперь же (если быть точным, в третий раз) ограничился лишь пренебрежительным игнорированием бесчувственного тела.

Тело пришло в движение только поздним вечером. Закончив рассылать свое резюме во все фирмы и конторы, которые мне показались достойными моего внимания, я принялся готовить весьма запоздалый ужин. По всей видимости, моя суета и привела соседа в чувство. Дрожащий, словно побитая собака, он, разувшись по пути и (не без помощи волшебной силы великого и могучего русского мата) поправив скомканный коврик, прошел мимо меня, опустив голову, прямиком к холодильнику. Послышалась возня и недовольное ворчание, сменившееся звуками долгих жадных глотков. Только опустошив досуха банку с рассолом, в которой уже давно не было огурцов, зато имелась пленка из плесени, сосед отошел от холодильника и уселся на табурет.

– Ты опять не закрыл дверь.

Вместо ответа, которого я как-то и не ожидал, он поднял на меня недоуменный взгляд, силясь, видимо, сообразить, чего я хочу от него. Просидев так, тупо уставившись в стену и дрожа всем телом, около получаса, он все-таки пришел в себя настолько, чтобы заговорить скрипучим сорванным голосом:

– А ты чего это еще не спишь? Тебе же завтра на собеседование идти.

Я кисло ухмыльнулся:

– Вообще-то, оно было сегодня.

– Да ладно! А что, сегодня уже среда?

– Уже четверг, – поправил я, посмотрев на часы. – Есть хочешь?

Он задумался, а потом с отвращением отрицательно качнул головой:

– У тебя курить нету? Хотя нет, ты же не куришь… Вот засада!

– Я в прихожке видел.

Проявив завидную в его состоянии расторопность, сосед вышел и вскоре вернулся с пачкой сигарет.

– Спасибо. – Высунувшись в открытое по случаю жары окно практически наполовину, он прикурил дрожащими руками и затянулся. – Когда ты выходишь на работу?

– Меня не приняли.

– Чего?! – Он аж поперхнулся и так зашелся кашлем, что чуть не выпал из окна. Потом повернулся ко мне и недоверчиво поинтересовался: – Ты же сейчас пошутил?

– Какие могут быть шутки? Видите ли, у меня недостаточно опыта… Козел… – добавил я в сердцах после небольшой паузы.

Сосед, словно пытаясь прогнать наваждение, тряхнул головой, отчего сразу же скривился – видимо, от пронзившей голову боли.

– Макс, а с кем ты разговаривал? Может, стоит встретиться с самым главным? Не совсем же они идиоты – упустить такого юриста?!

– Горнин – человек, с которым я разговаривал, – и есть самый главный, – коротко объяснил я, сам удивляясь своему спокойствию, а потом высказал соображение, к которому пришел, пока чистил картошку: – Сдается мне, что им нужен далеко не опыт, а большие связи – единственное, чего у меня нет.

– Дела… – протянул сосед. – Но ты нос не вешай, в два счета найдешь себе работу. Черт с ними.

Мне, естественно, ничего не оставалось делать, как согласиться с этим.

Работу я действительно нашел, правда, со смешной зарплатой и только спустя два месяца монотонных собеседований, беспросветной череды отказов да набивших оскомину множества советов набраться опыта. К довершению моих мытарств я из-за неуплаты за комнату каждый день рисковал оказаться на улице, чему препятствовали только мои клятвенные обещания вот-вот рассчитаться. Из необходимых вещей у меня остались только приличный костюм да дорогой портфель. Даже с нормальным телефоном пришлось расстаться, заменив его по сходной цене на самую простую «звонилку». Одним словом, я был на грани полного краха и искренне возблагодарил Бога, когда оказался зачисленным в штат (естественно, с испытательным сроком) микроскопической юридической консультации, в чьем штате кроме меня числились еще двое. При этом один из этих двоих был по совместительству еще и директором. Да! Так низко пали мои запросы. Безысходность быстро опустила меня от планки самонадеянного соискателя места в наикрутейшей адвокатской конторе до простого юриста, которому, скорее всего, предстоит лишь вписывать новые фамилии в готовые бланки.

Конечно, был и другой путь. Я легко мог за те же (а скорее всего, и даже за большие) деньги устроиться в полицию, мог стать охранником или, на худой конец, каким-нибудь дворником. Но разве я зря учился? К тому же едва ли не главной причиной, заставившей меня тогда искать работу по профессии, стало желание все-таки утереть нос господину Горнину и всем, ему подобным. Но тогда я этого еще и сам не понимал. В тот период жизни моя самооценка упала настолько низко, что истинные причины моего упрямства я осознал гораздо позже.

Однако уже в первый рабочий день я был готов плевать абсолютно на все и снова начинать поиски. А все из-за того, что мне стало ясно, чем занимается моя контора. Черные риелторы, коллекторы, автоподставщики – это, как выяснилось, были еще не самые яркие персонажи, встречавшиеся среди наших клиентов.

Первым моим заданием стало составление искового заявления на аннулирование сделки по приобретению квартиры. Причиной этому было появление на горизонте «родственника», несогласного с решением пожилой тетушки сбыть пустующую недвижимость. Я подготавливал необходимые бумаги, выясняя попутно сопутствующие обстоятельства, и в какой-то момент этот самый «племянник» словно между делом принялся давать мне советы, ссылаясь на многочисленный опыт подобных махинаций в прошлом. Я навострил уши, но решил никак не реагировать. Когда сомнений в том, что это махинация (и притом уж точно не первая), не осталось, я извинился и отправился к директору. Он как раз был свободен.

– Тебя что-то смущает? – выслушав мой краткий, но содержательный рассказ, вскинув брови и внимательно меня рассматривая, спросил он.

– Но это же явная махинация! – воскликнул я в недоумении.

– И? – спросил он, не дождавшись продолжения. – Разве это что-то меняет?

Выражение его лица красноречиво давало мне понять, что в данной ситуации он не видит ничего противоестественного. А еще в нем явно читался этакий шутливый интерес: как же ты поведешь себя, Максимка? С еще большим недоумением, которое постарался скрыть, я отрицательно покачал головой.

– Это все?

Последовал мой утвердительный кивок.

– Тогда иди работай.

Действуя больше по инерции, нежели сознательно, я отработал с этим клиентом, а весь остаток дня пришлось быть на подхвате у начальника. Это было понятно: он хотел изучить меня, прежде чем давать самостоятельную работу. Сдается мне, что и первый клиент был всего лишь лакмусовой бумажкой на мою честность и совесть.

Всю следующую ночь я провел без сна и к утру принял твердое решение искать другое место работы. Это меня несколько успокоило. Однако, когда прозвенел будильник, я собрался и, не отдавая себе отчета, отправился обратно.

Шло время, дни сменяли друг друга, мелькали месяцы, проносились года. Незаметно для самого себя я привык каждое утро наступать на горло собственной совести, продолжая упорно работать на том же поприще, прирастая богатством опыта, пресловутыми связями и солидным капиталом.

2

– Видите ли, Аскер Захидович, если брать по существу, то вы в данной ситуации, как бы это выразиться… не совсем правы… – мой голос звучал с сожалением и едва различимым намеком на некий скрытый смысл. То есть именно так, как и должен был. – Вы понимаете, о чем я говорю?

– Максим, мне порекомендовали вас в качестве человека, который в состоянии обыграть ситуацию таким образом, чтобы правда перешла на мою сторону, – вкрадчиво проговорил он, буквально сверля меня своими жгучими карими глазами.

Он изучал меня, я изучал его. Страх довериться в подобном щекотливом деле незнакомому человеку был понятен и предсказуем. Моя задача как раз и заключалась в том, чтобы собеседник преодолел эту стену, не теряя ощущения безопасности и уверенности, поэтому я действовал осторожно и неторопливо.

– Вас не обманули, – кивнул я, не пряча глаз и стараясь придать взгляду побольше обыденности, а голосу – доверительной уверенности. – Если разрешите, я несколько обобщу услышанное, чтобы вы могли удостовериться в том, что я вас правильно понял.

– Хорошо. – И он откинулся на спинку кресла.

– Вы являетесь собственником фирмы, которая на законных основаниях приобрела некую недвижимость одиннадцать месяцев назад. Естественно, все бумаги, доказывающие это, мы предоставим… – впервые сказанное мною в разговоре «мы» призвано было проверить, готов ли он к сотрудничеству. Отсутствие возражений показало, что готов, и я продолжил: – При попытке начать в здании ремонт для последующей сдачи площадей арендаторам выяснилось, что продавец оказался нечистоплотным и юридически здание принадлежит вовсе не вам.

Он недолго подумал над сказанными мною словами:

– А знаете, в такой интерпретации звучит гораздо лучше. Ну а что же дальше?

Он снова придвинулся к столу. Лишившаяся природной смуглости кожа – не иначе как из-за долгого времени, прожитого в Москве; лицо с окладистой, тщательно ухоженной, обильно посеребренной бородой; холеные руки; дорогие костюм, часы, телефон; манера держаться, нагловато-самоуверенная, – все это было рассчитано именно на то, чтобы производить впечатление.

– А дальше вам, как законопослушному покупателю, перейдет право собственности в полном объеме. Естественно, кое-где придется подтолкнуть, подмазать…

Мой собеседник воодушевлялся прямо на глазах. Сделав небольшую паузу, я позволил поработать его воображению, а потом, все так же не опуская взгляда, продолжил:

– Надеюсь, вы понимаете, что цена моих услуг, включая сопутствующие расходы, выйдет не самой демократичной?

Расчет оказался верен. Теперь он был целиком в моих руках.

– Положим, об этом мы сумеем договориться. – Его глаза заблестели. – Но вы же понимаете: мне нужны кое-какие гарантии…

Дальнейшее было для меня уже делом техники. Спустя час я уже мчался в сторону офиса, попутно раздавая команды по телефону. Предприятие предстояло хоть и сложное, но уже вполне привычное. Ну и пусть этот азербайджанец фактически силой захватил здание, принадлежащее детскому дому, а я этот произвол сделаю законным. Что с того? Деньги не пахнут.

Несмотря на то что был уже вечер пятницы и других дел мне не предстояло, я не поехал домой, а направился в офис. Насущной необходимости поступать так у меня не было, ведь механизм был уже запущен и моего вмешательства пока не требовалось. Но дома никто не ждал, а проводить вечер в одиночестве желания не было.

В офисе царила привычная суета, разве что слегка разбавленная ожиданием заветных выходных. Кабинеты, переговорные, обставленные добротной массивной мебелью, дорогие костюмы, сшитые на заказ, и длинноногие миловидные секретарши – все было подобрано специально, чтобы внушать доверие таким, как недавно оставленный мною горе-торговец недвижимостью. Зачастую среди моих клиентов встречались и куда более крупные рыбы. Одним словом, я вынужден был содержать свой пышный, практически королевского вида двор, хотя и ясно осознавал его бесполезность в подавляющем своем большинстве.

– Галь, есть что-то срочное для меня? – осведомился я у своей помощницы – едва ли не единственного ценимого мною сотрудника.

Она посмотрела на меня с плохо скрываемым раздражением и даже с каким-то презрением, а потом отрывисто, с нажимом ответила:

– Нет.

Если бы кто-то другой из моих подчиненных посмел вести себя подобным образом, я бы тут же, не задумываясь, его уволил. Но поступить так с Галиной у меня не хватило бы совести. Быть может, была этому и кое-какая другая причина, но о ней я и сам старался не думать.

Безусловно, зная об этой моей слабости, она ею иногда пользовалась. Хотя, надо отдать ей должное, происходило это не так уж и часто. Я остановился и уставился на нее, силясь понять, что могло вызвать подобные эмоции. Но она повернулась к своему монитору и принялась лихорадочно стучать по клавиатуре.

– Так не годится! – заявил я, когда так и не смог понять причину. – Пойдем поговорим начистоту.

Едва скрывая злость, теперь уже явно заметную, она молча встала и прошла к двери моего кабинета. Я поспешил открыть ее и пропустить Галину вперед.

– Максим, я помню тебя робким, чистоплотным мальчиком, который не вступал в сделку с собственной совестью, – начала она, как только за мной закрылась дверь. – Когда ты успел превратиться в такую мерзкую тварь? Что вообще ты возомнил о себе?

Впервые я слышал от нее такие слова. Конечно, у нас и раньше случались некоторые разногласия, но чтобы дошло до такого… Нельзя было списать этот всплеск и на истерику: говорила она ровно, явно сдерживая себя. Я стоял в полном недоумении.

– Ну что же ты молчишь? А? Расскажи мне!

– Да что ты вообще несешь?! – не выдержал я беспричинных нападок.

– Ты еще спрашиваешь?!

Тут ее нервы сдали. Задрожал подбородок, предательски заблестели глаза, плечи затряслись в такт рыданиям. Все еще не понимая, что происходит, я подошел к ней и коснулся плеча.

– Убери свои руки! – выкрикнула она и, словно стряхивая с себя вызывающее лишь отвращение насекомое, сбросила мою руку. – Я увольняюсь.

Тут уже не выдержал я сам. Рывком поднял ее лицо и заставил посмотреть на меня.

– Что происходит, в конце концов? Объясни мне!

Казалось, после этого она пришла в себя.

– Я многое терпела: и когда ты в самом начале прикрывал задницы автоподставщикам, и когда защищал этих, с позволения сказать, букмекеров, и даже когда связался с нефтяниками. Да мало ли что еще! Но тут! Самохин, ты в своем уме? Это же детский дом! Дети! Понимаешь?

Меня словно мокрой рыбиной по лицу ударили. Я искренне не понимал причину этой истерики:

– Но это же не то здание, где они живут…

– Да какая разница?.. – прервала она меня и, наверное увидев в моих глазах непонимание, махнула рукой. – Я не хочу тебя больше видеть.

И она ринулась к выходу. А возле него все еще стоял я, поэтому преградить ей путь не составило никакого труда. Мною овладел гнев.

– Ты не хочешь меня видеть? Ты? Да наоборот! Скройся с моих глаз! Ты уволена!

Я мог бы еще продолжить бушевать, но она не предоставила мне ни единого шанса: вскинув голову, улыбнулась и, грубо оттолкнув меня, словно какую-то грязь, вышла. Хлопнула дверь.

Весь мой заряд злобы моментально улетучился. «Скатертью дорожка!» – проговорил я сквозь зубы и, пройдя по кабинету, уселся за свой стол. Спустя несколько минут работа уже полностью поглотила меня. А через пару дней и место Галины заняла новая секретарша.

3

– Куда ты лезешь?! – опустив стекло, крикнул я какому-то олуху на ржавой «девятке», пытающемуся перестроиться прямо передо мной. – Жди своей очереди!

Рыкнув мотором, мой «порше» продвинулся вперед в пробке, не дав обруганной мною «девятке» завершить маневр. Мне, естественно, никто не возразил: с водителями таких машин обычно не спорят. Раздалась мелодия телефонного звонка.

– Да! – Я ответил, прикрыв окно, чтобы не было посторонних звуков.

– Максим Сергеевич, у нас возникла одна проблема. Требуется ваше участие, – встревоженно проговорил один из моих сотрудников.

– Неужели сами не справитесь? А, Эдик?

– Боюсь, что нет.

– Рассказывай, – смирился я, вздохнув, но, оценив излишнюю официальность тона, которым он со мной разговаривал, спросил: – Или мне лучше самому подъехать?

– Я думаю, это будет правильнее всего. – И после небольшой паузы как-то немного странно добавил: – И чем быстрее, тем лучше.

– Хорошо. Еду.

Задаваясь вопросом о причине, вызвавшей столь срочную необходимость моего вмешательства, но, впрочем, не сильно переживая на этот счет, я, включив поворотник и не обращая никакого внимания на двигающиеся с черепашьей скоростью другие машины, развернулся прямо через двойную сплошную и покатил в обратном направлении.

Той самой причиной стал визит следователя из отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Подобные визиты были не настолько редкими, чтобы вызывать панику у меня или моих сотрудников, но я предпочитал принимать в таких беседах, одна из которых должна была сейчас состояться, личное участие.

Прежде чем зайти в свой кабинет, где меня, должно быть уже позевывая, дожидался отнюдь не долгожданный гость, я выслушал короткий рассказ Эдика.

– Пришел. Представился. Сказал, что хочет поговорить с вами. На вопрос, могу ли я чем-то помочь, ответил отрицательно. Я вызвал вас и проводил его в кабинет, чтобы не терся в приемной среди клиентов.

– Молодец. Все правильно сделал, – потрепал я его по плечу и, попросив новую помощницу сделать мне кофе, глубоко вдохнул и отворил дверь.

Картина, которая предстала перед моими глазами, несколько меня обескуражила и заставила насторожиться. Следователь практически лежал в моем кресле, взгромоздив ноги на стол.

Само по себе такое поведение не сильно противоречило естеству некоторых типажей, нет-нет да и встречающихся в органах следствия. Странным было другое: уж больно дорогими были ботинки моего визитера. Они были явно не по карману не то что простому следователю, но и любому живущему честно генералу. Этот факт хоть и говорил о многом (например, о том, что взятка возможна и даже весьма желанна), но наряду с этим ставил и множество других, уже безответных вопросов о ее размере и способах получения. Все эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове, вызвав живой интерес, с которым я и рассматривал гостя.

Он, в свою очередь тоже окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы, нехотя опустил ноги на пол и хозяйским жестом указал на пару кресел, предназначенных для посетителей. Я проигнорировал этот жест и подошел к окну, остановившись вполоборота к гостю – давно вышел из того возраста, чтобы с радостью исполнять чужие прихоти.

– Удобно? – едко поинтересовался я, поняв, что начинать разговор первым визитер не собирается.

– Признаться, минуту назад было гораздо удобнее, – отозвался он ленивым голосом. – Меня зовут Григорьев Михаил Иванович. Следственный комитет. А вы так и будете стоять у окна, Максим Сергеевич?

– Ну, это зависит, в частности, от того, какое дело вас привело ко мне, Михаил Иванович.

– Тогда вам лучше присесть. – Он повторил свой жест.

Ситуация, и без того непонятная, превратилась в совершенно глупую: оставаться вот так вот дурачком стоять у окна дальше представлялось совершенно невозможным, но и выполнить, по сути, команду следователя (или кем он там на самом деле являлся) означало заранее без боя признать свое поражение. Мое положение спас кофе, который как нельзя более кстати принесла секретарша. Небрежно взяв единственную чашку с серебряного подноса и не выказывая никаких эмоций, я подошел к своему столу и сел прямо на то место, где еще совсем недавно покоились ноги непрошеного гостя. Таким образом, первый раунд был сыгран вничью.

– Итак?

Вместо ответа гость потянулся куда-то за спину и, подтащив к себе поближе портфель, в отличие от обуви потрепанный и заведомо дешевый, извлек из него какие-то бумаги:

– Прочтите.

Поставив чашку на стол, я взял бумаги и принялся их бегло просматривать. И то, что в них было, меня совершенно не обрадовало. Чем дальше я листал, тем понятнее становилась наглость, с которой гость себя вел, – несомненно, я был у него на крючке. Фактов, содержащихся в этой папочке, с лихвой хватало, чтобы засадить меня за решетку на добрый десяток лет или даже больше. При этом, могу поклясться, кое-каких из содержащихся в ней сведений не мог знать никто из ныне живущих. Это меня несколько смутило. Однако, не подавая вида, я небрежно отбросил бумаги на стол и вновь взял в руки чашку.

– Я давно за вами наблюдаю, – разглядывая меня исподлобья, мягко сказал гость.

– У судьи возникнет законный вопрос: почему в таком случае вы не пресекли мою, якобы незаконную, деятельность раньше? Молодой человек, не стоит думать, что меня легко купить на эту пустышку. – Я кивнул в сторону бумаг. – Тут нет ни одного прямого доказательства, да и косвенные не выдерживают никакой критики. Я работаю честно, и бояться мне нечего. А теперь прошу меня больше не отвлекать.

На губах следователя заиграла улыбка сожаления. Он поднялся с моего кресла, подошел вплотную ко мне и на ухо тихонько произнес:

– Я зайду к вам в течение нескольких ближайших дней.

– Что ж… Если желаете зря потратить ваше казенное время… – холодно проговорил я, не поворачивая головы, сделав акцент на слове «казенное».

Как только за посетителем закрылась дверь, я просто рухнул в свое кресло. Минут сорок ушло на более внимательное изучение бумаг, так и оставшихся лежать на столе. Все было более чем серьезно, и следователю, как и мне, это было известно. Очевидно, что он оставил меня мариноваться в своих мыслях лишь для того, чтобы при следующей встрече я был более сговорчивым.

Первой моей панической мыслью после осознания всей глубины той ямы, в которую я угодил, было желание максимально быстро и как можно дальше улететь. Правда, от этого намерения пришлось сразу же отказаться: при первой же попытке воплотить это в жизнь меня бы сразу же спеленали. А так у меня еще был шанс.

Собрав мысли воедино, я вызвал своего начальника охраны, а когда тот вошел, молча вручил ему листок, на котором написал просьбу немедленно проверить все наши помещения на «жучки» и скрытые камеры. Пробежав бумагу глазами, начальник кивнул и тут же вышел. Часом позже, пережив форменный обыск кабинета, затронувший даже внутренности моего кресла, я увидел своего подчиненного снова.

– Все чисто, Максим Сергеевич. Сейчас дополнительно проверяем компьютеры и хранилища, но сдается мне, что результат будет тот же.

Я с закрытыми глазами молча выслушал доклад.

– Нужно усилить вашу охрану? Или, может, эвакуировать вас в безопасное место?

– Сбежать предлагаешь? – так же продолжая смотреть в сторону, спросил я. – Нет. Ничего не нужно. Спасибо.

Начальник охраны вышел. Звук закрываемой им двери вывел меня из состояния задумчивости. Я пришел к выводу, что у меня сейчас недостаточно данных для принятия каких бы то ни было решений, а значит, лучшее, что можно предпринять, – это продолжать действовать так, словно ничего не произошло. Весь остаток дня я так и делал.

Вопреки моим ожиданиям, господин Григорьев не появился ни на следующий день, ни в течение всей рабочей недели. Надеждой, что он отстал от меня навсегда, я себя не тешил, так что, когда во время моего обычного воскресного посещения тира рядом со мной раздался знакомый голос, мне стало даже как-то спокойнее.

– Здравствуйте, Максим Сергеевич. Рад вас видеть снова.

– Не могу сказать, что это взаимно, – проговорил я, продолжая целиться из своей двуствольной «Беретты» в мишень. – Разве мы не завершили наш разговор в прошлый раз?

– О нет! Что вы!

Я выстрелил дуплетом и, не проверяя точности попадания, повернулся к Григорьеву.

– Михаил? Я же правильно помню? – Он утвердительно кивнул. – Ну чего вы от меня хотите? Только не надо лукавить. Если бы у вас в планах было заставить меня отвечать по закону, вы бы действовали совсем не так. Чего вы хотите?

Его извечная улыбка стала чуточку лукавее. Он быстро осмотрелся и коротко ответил:

– Деньги.

По тому, как он это произнес, я понял, что опасаться микрофона в его одежде не стоит и можно говорить более-менее свободно. Кроме того, беспрерывный грохот выстрелов должен был служить отличной защитой от посторонних ушей.

– Все так просто? А почему с меня? Ведь у меня не крутится по-настоящему больших денег, я же всего лишь юрист.

– Так-то оно так… Да вот только вы чертовски хороший юрист. С баснословными гонорарами, да к тому же еще и нечистоплотный. Поверьте, именно вы способны меня удовлетворить.

Я пожал плечами и, переломив ружье, принялся вынимать стреляные гильзы.

– Мне даже интересно: как именно?

– Вы, к примеру, можете собрать деньги со своих клиентов. Они ведь больше вас заинтересованы сохранить свои тайны, – коротко ответил он.

От удивления у меня даже рот открылся и довольно долгое время не получалось найти подходящего ответа.

– Да ты, вообще, в своем уме, Григорьев? Это ж мой верный конец! Представляешь, что будет, когда я скажу своим клиентам, что не смог сохранить конфиденциальность? Это просто невозможно!

Вместо ответа он протянул мне салфетку с написанной на ней суммой. Видимо, мои глаза округлились еще больше.

– Мне все равно, что с вами будет, – сделав ударение на слове «вами», отчетливо произнес он. – Если не хотите в тюрьму, включите голову. А даже если вы и вся ваша контора перестанете существовать, от этого только польза будет. Пробовать сбежать не советую. – Говоря это, он как-то недобро улыбался. – У меня всё. Даю ровно месяц.

И он ушел, оставив меня в состоянии шока.

Естественно, я узнал всю подноготную этого полоумного вымогателя. Но как бы глубоко я ни копал, найти его ахиллесову пяту не получалось. Среди моих многочисленных связей не нашлось той, которая смогла бы оказать на него влияние. Не берусь судить, в силу каких обстоятельств, но он был совершенно недосягаем. Выяснив это, я уже готов был явиться с повинной и постараться выторговать свободу, сдав с потрохами этого господина Григорьева. Но чем больше я о нем узнавал, тем неосуществимей становился и этот план. Следователя просто невозможно было заподозрить хоть в чем-то, кроме ношения дорогих туфель, что, естественно, законом не запрещалось. Его биография была кристально чистой. Ни собственности (он даже действительно жил в ведомственном общежитии), ни родственников, ни друзей, внезапно разбогатевших за время его служебной деятельности. Можете быть спокойны, уж я-то проверил все на совесть. При таком раскладе мой план был обречен на провал, ведь никаких доказательств у меня не было. Как не было и надежды, что он подставится при получении денег.