Текст книги "Мертвенно - бледный свет фонарей"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Он, помолчав, провел руками по лицу и задал обычный вопрос:

– А как вы пишите?

– Подмечаю многое в жизни, соединяю со своей фантазией, – просто ответил Стивенсон. – Все это ложится на бумагу. Я внешне, быть может, хрупок и незащищен, но господь мне дал удивительную способность – читать в мыслях и сердцах людей. И отображать это в творчестве.

Доктор вздрогнул. Как-то сердито и недоверчиво посмотрел на Стивенсона. После этих его слов он стал более закрытым и каким-то отстраненным.

Вечер был скомкан – сдержанно обсудив недолго последние новости из газет, ссылаясь на усталость после дороги, оба удалились в отведенные покои.

Стивенсон всегда плохо засыпал в новых местах. Его неудобная старая кровать стояла под выцветшим ковром. И теперь он долго пытался согреться в холодной постели, вертелся, крутился, наконец-то затих. Звуки летали вокруг, проникая в комнату, слышно было стук колес проехавшего за окном экипажа, шорохи и скрипы за дверью.

Наконец все звуки слились для него в сплошной океан, в вихре которого он начал засыпать.

Проснулся он глубокой ночью то ли от смеха, то ли от плача.

Звуки доносились из соседней комнаты и так сливались с гудением ветра за окном, что Стивенсону показалось, что он и слышит ветер. Он слышал, как хлопнула дверь за окном, и кто-то быстрыми шагами спустился по скрипучим ступенькам вниз. Кто это был? Доктор? Или к нему кто-то приходил? Быть может это хозяйка? Но шаги были совсем не женскими, скорее шаги еще не старого мужчины...

Сон прошел, как не бывало. Ветер стучал в окно, звеня стеклами, двигая старую раму.

Стивенсон быстро поднялся, зажег керосиновую лампу. От нее разлился желтый свет. Охотничьи трофеи и оружие блестели на стенах таинственно и мрачно. Не спеша, на длинных тонких ногах он подошел к окну. Ветер трепал звезды и луну. По ветру косо летели листья, падая в лужи и на брусчатую мостовую.

Скрипнула калитка – кто-то открыл ее, чтобы выйти на улицу. Темная фигура, живая, деятельная, напоминала крадущегося паука. На мгновение мертвенный свет выхватил лицо – Стивенсон увидел доктора Джонсона.

Он видел его всего какое-то мгновение и, казалось, что видит другого человека. Доктор в движениях был быстр. Одет он был как-то небрежно, его седые волосы развевались по ветру, а на лице мелькнула какая-то хищная улыбка.

Стивенсону стало не по себе. Калитка хлопнула, доктор исчез, и Стивенсон отпрянул от окна. Куда ушел доктор? Возможно его вызвали к какому-то больному? Но почему он так небрежно одет и без шляпы? Впрочем, быть может, он шляпу держал в руке, и Стивенсон этого не заметил. А быть может, доктору просто не спится, и он отправился на прогулку... Ночью, в такую погоду?

Стивенсон улегся в постель, но что-то его насторожило в поведении доктора.

Он долго еще ворочался в постели, прислушиваясь, не вернется ли Джонсон, и лишь под утро крепко уснул.

***

Утром выяснилось, что почтовый дилижанс сломался и отправится в путь после починки лишь через день. Об этом известил запиской посыльный. Стивенсон, тяжело вздохнув, посмотрев в окно на тусклый утренний осенний мир, вышел завтракать. Попивая кофе, он листал газету, ожидая появления доктора Джонсона. Но того не было.

Вошла миссис Андерсон – домоправительница, прямая, крепкая телом, с приветливым, когда-то красивым лицом. В ее облике было что-то странное, необычное – терпеливое спокойствие сочеталось в нем с какой-то едва видимой печатью страха, словно ей довелось пережить невыразимый ужас, но самообладание и воля помогали ей бороться с пережитым и держаться достойно.

Поздоровавшись, она спросила Стивенсона о том, как ему почивалось на новом месте.

Поблагодарив, Стивенсон в свою очередь осведомился у нее о докторе.

– Я заглядывала в его комнату, мистер Стивенсон. Доктор еще спит.

– Миссис Андерсон, заранее прошу прощения за мою назойливость, но вы не случайно не знаете, отлучался ли доктор куда-нибудь этой ночью?

– Ну, ... я точно сказать не могу, мистер Стивенсон. Быть может доктор и выходил... Я не очень интересуюсь частной жизнью моих клиентов.

Последние слова миссис Андерсон произнесла сухо и стала осматривать свои руки с длинными пальцами, словно еще раз хотела проверить блеск и красоту перстня с бледным камнем.

– Но, возможно, доктора вызывали к какому-нибудь больному? – спросил Стивенсон.

– Думаю это исключено... Я бы знала об этом. А что вас заставило так думать?

Она вновь перевела взгляд на Стивенсона.

– Я видел, как ночью доктор открывал калитку... Это было... Точный час назвать трудно.

Неясная тень тревоги появилась на лице миссис Андерсон.

– Я знаю доктора Джонсона неплохо. Он уже останавливался у меня. Во всех отношениях это безупречный человек. Правда...

Стивенсон внимательно всмотрелся в глаза миссис Андерсон, заметив в них некое волнение.

– Ведь вы сказали, что возможно доктор и выходил... Значит, вы допускаете...

Миссис Андерсон тяжело вздохнула:

– Вы очень любопытный человек, мистер Стивенсон.

Стивенсон смешался.

– Извините, если я был нетактичен, миссис Андерсон... Но видимо, такая уж наша привычка литераторов и газетчиков – совать везде свой нос...

И Стивенсон добродушно улыбнулся.

Миссис Андерсон ответила просто:

– Доктор имеет привычку гулять по ночам. Поначалу это удивляло, но потом все к этому привыкли. Ведь это не мешает никому из моих постояльцев. Неужели это вам принесло какое-то неудобство, мистер Стивенсон?

– Ну, что вы... Отнюдь...

– Кстати, мы сейчас спросим у Жанны.

И она, открыв дверь, кликнула прислугу. Худощавая и маленькая Жанна в черном платье с белым передником тут же припорхнула, словно бабочка.

– Жанна, дорогая, вы не видели, отлучался ли доктор этой ночью?

Жанна стала в недоумении, как будто весть ее огорошила.

– Нет, не видела, миссис Андерсон, этой ночью не видела. А вот прошлой ночью приходило... оно...

– А что было прошлой ночью?

– Видение... Призрак... Это страшно...

– Призрак? – спросил с любопытством Стивенсон. – Ну, говорите же... Что за призрак?

Жанна робко взглянула на хозяйку. Та едва заметно кивнула головой.

– Оно приходит среди ночи, – быстро и волнуясь заговорила Жанна. – Его я видела в окно уже не раз. У него черное длинное тело и ужасное белое лицо, такое как маска...

Посмотрев пристально Стивенсону в лицо, она добавила:

– Это привидение, сэр! Ох, я чувствую, что сегодня у меня будет дурное настроение!

– Ладно, Жанна, не преувеличивай, – сказала миссис Андерсон и отослала девушку.

Стивенсон сидел, улыбаясь:

– В каком старинном доме без привидений...

– Да, вот и у нас завелось свое... И не так давно. Вы знаете, я тоже сначала думала, что это глупые россказни прислуги, пока сама не увидела его, мистер Стивенсон. Это было в лунную ночь... Он ползло над травой, над высохшими цветами, в черном одеянии, с бледным, будто луна, лицом и жуткими мертвыми губами. Оно посмотрело в окно – я вскрикнула и отшатнулась.... Без чувств упала в кресло... А когда очнулась и опять глянула в окно – его уже не было... Оно растаяло, как дым!

– Вы говорите, что у призрака было бледное лицо?

– Да, такое даже молочно-белое, четкое, словно маска... Выражение лица такое... скептическое, что ли, хитрое и коварное... Напоминало этого философа греческого, как его... Сократа...

Стивенсон улыбнулся:

– Да, чего только не почудится лунной ночью! Возможно, вы читали на ночь жизнеописания древних философов...

Миссис Андерсон медленно покачала головой.

– Нет, мистер Стивенсон, все это мне не почудилось... Это была реальность, и с тех пор страх поселился в моей душе. Я стараюсь занавешивать окна, закрывать ставни... У меня ощущение, что появление этого призрака не предвещает ничего доброго...

Тут вошла кухарка и доложила о прибытии торговца продуктами, и миссис Андерсон пришлось уйти.

Ее рассказ очень заинтересовал Стивенсона.

Он пошел к себе наверх, записал рассказ о призраке, а потом посидел в кресле, задумавшись. Затем осторожно вышел в гулкий и темный коридор. Сделав несколько шагов по скрипучим половицам, он остановился перед дверью комнаты, где остановился доктор Джонсон, прислушался... А потом, не удержавшись, повернул ручку и осторожно заглянул в комнату.

Доктор действительно еще спал. Видимо он вернулся поздно после своей отлучки. А уходил ли он куда-то? Быть может Стивенсону это только приснилось?

Осторожно, стараясь не скрипеть половицами, Стивенсон подошел поближе к постели Джонсона. У кровати в беспорядке валялась одежда, словно ее снимали быстро и лихорадочно. Стивенсон оторопел. Верхняя одежда на вешалке еще не успела просохнуть от ночного дождика, а башмаки стояли грязные. На рукаве сюртука было темное пятно. Очень похоже на кровь... Еще посмотрев некоторые вещи доктора, Стивенсон тихо вышел в коридор и аккуратно прикрыл дверь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Спустя полчаса Стивенсон, опираясь на зонтик, уже шагал по городу.

День был светлым и прохладным. Городок казался сонным, а улицы его – тихими и безмолвными. Некоторые узкие проулки вели в тупики, из которых не было выхода. Стивенсон шел почти наугад, в конце концов, заплутав в лабиринте улочек, в колодцах старых дворов, над которыми высились покатые потемневшие черепичные крыши да серое хмурое небо.

Наконец-то он вышел на широкую улицу с печальными опадающими деревьями, со скудной травой, зашел к кукольнику, посмотрев его изделия (особенно его заинтересовали модели шхун, бригантин и фрегатов), потом к шляпнику, намереваясь подобрать себе новую шляпу, вместо обвисшей старой. Совершив покупку, он остановил кэб и поехал к центру города.

Выглянуло соломенное осеннее солнце, и городской парк был залит золотым светом – опавшая листва покрывала его ковром. У входа взгляд останавливала серая толпа. Люди окружили плотным кольцом человека в форме полицейского.

Приказав остановиться, Стивенсон неспешным шагом приблизился к уже поредевшей толпе. Взгляды у людей были испуганными и взволнованными. По возгласам Стивенсон понял – что-то произошло.

– Убийство, – сообщил взволнованный толстый человек с испуганными голубыми глазами. – Какой ужас! Такого в нашем городе не было давно!

– В парке, неподалёку от входа, был обнаружен труп человека – в усы сказал рыжий полицейский, отвечая на вопрос Стивенсона.

Одним жестом он снял покрывало с тела.

Стивенсон склонился, и сердце его сжалось. На осыпавшемся с веток червонном золоте лежало тело молодого человека. Его белокурые волосы смешались с листвой.

– Да это же...

Возглас его не укрылся от бдительного полицейского.

– Простите, сэр. Инспектор Гарри Смолл. Я вынужден задать вам вопрос. Вы знали убитого? – спросил он, пристально глядя в глаза Стивенсону.

Стивенсону непросто было взять себя в руки.

– Да, в некотором роде. Вчера ехал с ним в поезде.

– И вы можете назвать его имя?

– Да. Его звали Адамом. Он студент. А фамилия... Кажется, Лэйн... А что с ним?

– Его застрелили. Возможно из револьвера.

– Ограбление?

– Трудно сказать, сэр. Вряд ли...Позвольте вас спросить, сэр. ...А когда вы видели его в последний раз?

– Вчера вечером. Его встречала девушка – Маргарет.

– Вот как... – протянул полицейский. – Маргарет. Очень интересно. Не можете описать, как она выглядит?

Стивенсон коротко описал ее внешность.

– Я помню, что Адам и ехал на встречу с этой девушкой. Кажется, она его невеста. Во всяком случае, они вели себя, как влюбленные... Я помню, что экипаж остановился возле какого-то богатого особняка, кажется, рядом с городской площадью.

– А это не так уж далеко. Придется отыскать эту мисс. Сэр, не могли бы вы показать хотя бы приблизительно то место, где они сошли? Вы говорите у какого-то богатого дома?

Когда они ехали в узкой, неудобной карете, Стивенсон внимательно смотрел в окно, не чувствуя тряски.

– Я не уверен... тогда было темно. Кажется, экипаж останавливался возле этого фонаря. Да, смотрите, вот забор, узорчатая решетка, во дворе видно собаку. Я хорошо запомнил собачий лай...

Стивенсон говорил угрюмо и как-то обреченно. Печальная участь молодого Лэйна угнетала его.

Так же механически, словно кукла, он вышел.

Небо постепенно покрылось рваными черными тучами, и мир посерел. Поднимая листву на дороге, подул холодный ветер.

Дом был старый, с ромбовидными стеклами, с частым свинцовым переплетом. К нему примыкала стена увядшего фруктового сада с хорошо вымощенными дорожками. В жухлой траве лежали коричневые сморщенные груши. На крыльце, украшенном затейливой резьбой, стоял нарядно одетый слуга.

Ждать пришлось недолго. Из дома медленно вышла встревоженная Маргарет с инспектором. Сегодня смуглое лицо казалось еще темнее. Чтобы при виде погибшего она не лишилась чувств, инспектор велел прихватить из дома нюхательную соль.

Вытирая слезинки кружевным платочком, Маргарет стала сбивчиво рассказывать:

– Он проводил меня и пошел в гостиницу. Да, он становился в отеле «Три дуба». А я осталась дома... Боже, какое горе, какое горе...! Мой бедный Адам!

Инспектор вынул из саквояжа помощника что-то длинное, завернутое в платок.

– Миссис Маргарет, на месте преступления был найден вот этот нож, точнее стилет. Как вы думаете, его обронил убийца?

Маргарет замотала головой:

– Нет, этот нож мне знаком. Он принадлежал Адаму!

– Вы можете подтвердить это, сэр? – спросил инспектор Смолл Стивенсона.

Стивенсон внимательно осмотрел нож.

– Точно такой стилет я видел у Адама Лэйна вчерашним вечером. Он еще говорил, что в случае нападения, он сможет с помощью его защитить себя и возлюбленную.

Инспектор Смолл задумался.

– Значит, Адам выхватил нож для защиты от неизвестного злоумышленника! Прошу всех следовать со мной в гостиницу, где остановился Лэйн.

***

Инспектор Смолл и его помощник, посадив в карету всхлипывающую Маргарет, пригласив мистера Стивенсона, нанесли визит в гостиницу «Три дуба». Но там не видели Адама с прошлого вечера.

– Он оставил вещи и ушел. Вот с этой девушкой, сэр, – сказал седоголовый хозяин. – Сказал, что на прогулку.

Инспектор Смолл задумался, почесывая рыжеватые виски.

– Путь к отелю – через старый парк. Кто-то подстерег Адама...

Маргарет, вытерев залитое слезами лицо, сказала хрипловатым голосом:

– Мы ходили на прогулку... к монастырю. Там познакомились с неким мистером ... Бирном и его сыном...

– Кто этот мистер Бирн? – быстро спросил инспектор.

– Судя по всему, искатель древностей. Мы с ним были какое-то время на кладбище..., – тихо сказала Маргарет.

– Каким он вам показался, мисс?

– Он...Ну, достаточно доброжелательным... Но... было в нем и что-то странное... Он еще предостерег нас, что в такое позднее время возможно нападение грабителей. Говорил, что он сам и Адам – мужчины и смогут постоять за себя.

– К чему он это говорил, мисс?

– Советовал побыстрее проводить меня домой... Боже мой, неужели на моего Адама напали грабители?

– Не думаю, что они стали бы убивать, – промычал инспектор Смолл. И добавил:

– А вот с этим мистером Бирном любопытно было бы познакомиться... Вы хорошо запомнили его лицо, мисс? Сможете пройти со мной к монастырю?

Маргарет кивнула, всхлипывая, утирая слезы.

Сказав ей слова утешения, Стивенсон откланялся, и, надвинув шляпу, так как ветер был холодным, поспешил уйти. Потом он сидел в сером погребке за рюмкой хереса, сосредоточенный и задумчивый. В очаге ярко горел торф. Согревшись, невнимательно полистав газету, Стивенсон вышел на улочку.

Серая мгла укутала город. Стивенсон быстро зашагал, прячась от ветра, пронизывающего его тощую фигуру, несущего листву и необъяснимую тревогу.

Фонарщик, подставив лесенку, зажигал уличные фонари. Они сияли в сгущающейся тьме перламутровым светом.

Вереница серых стен и деревьев казалась бесконечной. Вот и дом, тоже показавшийся Стивенсону мрачным и холодным – с пыльными стеклами, с расшатанным переплетом окон. Он постоял под деревом, дожидаясь, когда в окнах появится свет, в очаге заполощется пламя, и из трубы взовьется в небо сизый дымок.

***

Стивенсон пробовал забыться, но тревожное состояние его не уходило. Он выпил чаю, посидел у камина, читая книгу, но строчки уходили куда-то в небытие. Он с удовольствием бы уехал отсюда, но время тащилось, словно старая кляча, и долго приходилось ждать, когда же упрямые часы отобьют следующий час. За окном под ветром летали листья и липли к стеклу.

Наконец в круглой комнате появилась темная фигура. Стряхнув с одежды редкие капли, вошел доктор Джонсон, впуская в дом клочья тумана.

Еще в дверях он приветствовал Стивенсона.

– А, господин литератор, вы еще здесь? А почему вы не уехали? – спросил он угрюмым голосом.

– Возможно, уеду лишь завтра. Почтовая карета сегодня не выехала – кажется, что-то сломалось...

Доктор пожевал губами в задумчивости:

– Вот как... Быть может это даже хорошо, что вы не уехали. Значит, вечер проведем вместе. Вы ведь любите поэзию?

Стивенсон кивнул, серьезно глядя на доктора.

– Вот видите, и я обожаю. Предлагаю устроить вечер поэзии! – нарочито повысив голос, громко сказал доктор и деланно улыбнулся. – Знаете, я не терплю азартных игр. Гонять шары по сукну и сидеть за картами – не для меня! Предпочитаю культурный отдых для души и тела! Хорошая беседа за натуральным вином, размышления здравого ума, не искаженного софизмами, приятные рифмы – это мое.

Улыбка сбежала с его лица, он опять стоял понурый в своем длинном плаще и сапогах.

– Хорошо, конечно, что-то почитаем, – пообещал Стивенсон. – А где это вы так извозились, доктор?

– А что?

Доктор Джонсон стал нервно оглядывать свою одежду. К полам его плаща прилепился сухой колючий кустарник, сапоги были в глине.

– Ах, да! Сейчас отдам для чистки.

Он побагровел от нарастающего гнева, вероятно оттого, что Стивенсон заметил непорядок в его одежде. И тут же визгливым голосом позвал:

– Жанна! Жанна! Черт побери, куда она запропастилась?

Он стоял, сердито оглядываясь по сторонам.

– В последний раз я заметил, как она спускалась в подпол, – промолвил Стивенсон.

Доктор, гневно и немного растерянно блеснув на него глазом, схватил медный колокольчик и позвонил.

Наконец-то появилась всполошенная Жанна.

– Что вы так трезвоните, сэр? Шум подняли... Я уже здесь... У меня и так сегодня плохое настроение...

– Ты бродишь где-то далеко, в то время как очень нужна мне! ... Жанна, вот что... Возьми мой плащ и почисть его. Сейчас я переоденусь и выставлю за дверь сапоги, – резко и нервно сказал доктор.

Жанна, нахмурившись, кивнула.

Широкими шагами доктор Джонсон пересек округлую комнату и поднялся наверх.

Спустя полчаса он уже спускался к ужину – переодетый, освеженный, но какой-то понурый, как будто что-то его угнетало, и он едва держится из последних сил. Постоял у очага, смотря на огонь, сжимая в руке бокал с хересом так, что тот чуть не лопнул. Потом залпом допил вино, выплеснув капли в пурпурное пламя, поставил бокал на стол и подержал в руках огромные щипцы. Потом все же сел к столу, заметно волновался, разрезая ростбиф – руки его дрожали, нож сверкал в руке, вилка звенела о тарелку. Изящные черты тонкогубого лица менялись, принимая виноватое, а временами даже хищное выражение, ноздри стали глубокими впадинами, во всем облике доктора виделось что-то зловещее.

Стивенсон решил проявить участие.

– Что с вами доктор? Вы плохо себя чувствуете?

Доктор помолчал, а потом, нахмурившись, с усилием заговорил, не глядя Стивенсону в глаза:

–Я сегодня был на кладбище, где похоронен мой бедный брат. Это ужасно... Его могила в запущенном состоянии. Это угнетает...Пришлось немного потрудиться.

– Привели могилу в порядок, – сказал Стивенсон, отхлебывая из бокала.

– Да, – растерянно ответил доктор и широко махнул рукой. – Провозился я пару часов на кладбище... Приятного конечно мало... Но нет худа без добра! Чистый сосновый смолистый воздух (знаете, там по соседству лес) – это даже полезно для восстановления здоровья. Духовного и физического! Впрочем, не будем об этом... Давайте лучше что-нибудь почитаем.... Сейчас, подождите, я вспомню что-то близкое этому вечеру и настроению. Например, из Эдгара По...

– Как, вы тоже любите «безумного Эдгара»? – удивленно спросил Стивенсон.

– Да, иногда у него попадаются хорошие стихи..., – сказал доктор, по-прежнему не глядя на Стивенсона. – Как например...

Он замер, запрокинув седоватую голову, припоминая.

– А вы знаете у него «Лелли»? А ну, прочтите начало...– попросил он.

Стивенсон ответил задумчиво:

– Подождите, дайте припомнить...

Исполнен упрека,

Я жил одиноко,

В затоне моих утомительных дней,

Пока белокурая нежная Лелли не стала стыдливой невестой моей,

Пока златокудрая юная Лелли не стала счастливой невестой моей.

И тут доктор подхватил:

Созвездия ночи

Темнее, чем очи

Красавицы-девушки, милой моей.

И свет бестелесный

Вкруг тучки небесной

От ласково-лунных жемчужных лучей

Не может сравниться с волною небрежной ее золотистых воздушных кудрей,

С волною кудрей светлоглазой и скромной невесты красавицы, Лелли моей...

Последние слова доктор произнес совсем тихо, а потом замер. Глаза его заблестели, он был во власти чувств, чем растрогал Стивенсона.

В это время пробили часы.

***

Доктор поднялся с кресла, сухо и вежливо пожелал доброй ночи.

Они молча разошлись по своим комнатам. Стивенсон шел позади и наблюдал, как тяжело идет доктор, с трудом переступая по лестнице ногами.

Зайдя в свою комнату, Стивенсон закрыл дверь, зажег лампу, сел к столу, подвинул к себе лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и стал набрасывать свои впечатления о текущем дне. Он слышал, как за стеной возился доктор, всхлипывал, кашлял и, наконец-то, затих.

Стивенсон сидел за столом, потирая руки, стараясь согреться. Пламя камина отбрасывало зыбкие тени, танцевавшие на стенах. Погрев руки у грустного пламени печи, он облачил свое худое тело в теплый халат, и подошел к окну. На улицах царствовала темнота, и лишь рыжие фонари озаряли опавшую на дорогу листву.

Ледяная постель приняла его в свои объятия, он поджал ноги, а потом замер, стараясь уснуть. Но, несмотря на все старания, сон не шел к нему. Сумасшедшие видения нынешнего дня, нелепая и страшная гибель Адама, образы увиденных людей не отпускали его. А он ведь так и не сказал доктору о гибели Адама. Впрочем, завтра Джонсон все сам узнает из газет.

Прокрутившись в постели достаточно длительное время, Стивенсон понял, что заснуть в эту ночь вряд ли удастся. Он лежал, уставившись в потолок, дрожа от озноба, разглядывая странные бледно-голубые видения, порхающие по стенам темной комнаты. Наконец, он погрузился в какой-то странный полусон. Мертвенно – бледный свет заливал улицу. Стивенсон шагал в полутьме и видел впереди девичью фигурку. Он хотел догнать девушку, ему хотелось что –то сказать ей, предупредить о чем-то, о какой-то опасности, как вдруг темная и страшная фигура выскочила в сноп мертвенного света между ним и девушкой. В этой зловещей фигуре было мало человеческого, больше звериного. В два страшных прыжка страшное существо настигло девушку, и предупреждающий об опасности крик Стивенсона слился с криком о помощи девушки, которая, как осознавал Стивенсон, была как две капли воды схожа с Маргарет! Страшное существо било и калечило девушку тяжелой тростью, топтало ее ногами, а когда Стивенсон вцепился мертвой хваткой в тело существа, оно обернулось. Хищное безумное лицо доктора Джонсона показалось в бледном свете фонаря, и не было в этом лице ничего респектабельного и доброго. С ненавистью и огромной силой отбросил он руки Стивенсона, зарычав, бросился прочь, исчезнув за одним из домов... Стивенсон воскликнул над телом девушки...и проснулся.

Его пробуждение совпало с тем, что он услышал далекий слабый голос, шедший из глубин города. Как будто кто-то кого – то звал. Стивенсон вслушался, но голос умолк, и только раскатистое жалобное эхо летало меж домов. Все утихло, и Стивенсон решил, что ему почудилось.

У стены послышались шорохи, как будто бы там бегали юркие крысы. От этой мысли Стивенсон вздрогнул от отвращения, но потом понял, что шорохи были за стеной, то есть в комнате доктора. Спустя время далеко скрипнула дверь, и раздались шаги в коридоре.

Мысль о том, что доктор покидает дом и, что возможно предупреждающий сон, станет явью, охватила Стивенсона. Он выглянул в окно, подождал несколько минут. Вот фигура доктора Джонсона показалась на пороге, остановилась, осматриваясь и ожидая. Стивенсон отпрянул от окна, хотя, лампы он не зажигал, и доктор вряд ли мог его увидеть. Не попал ли он в поток лунного света?

Быстро одевшись, набросав короткую записку, Стивенсон, закрыв дверь, торопливо спустился по скрипучей лестнице. Только он подошел к входной двери, как лязгнул замок. Кто-то, вероятно сам доктор, запер ее снаружи. Подергав наглухо запертую дверь, Стивенсон решительно подошел к маленькой комнате Жанны и постучал.

Заспанная Жанна в капоте, наброшенном на ночную сорочку, поначалу ничего не могла понять.

– Жанна, вот что. Мне нужно срочно покинуть дом. Мне хотелось бы знать, где ключи? – строго спросил Стивенсон.

– Ох, сэр, какие же вы все любители ночных прогулок! Ключи, как обычно, висят за одежным шкафом..., – полушепотом ответила немного испуганная Жанна.

– А у доктора свой ключ?

– Вероятно, сэр. Доктор у нас несколько раз останавливался. Он может входить и выходить свободно и, днем и ночью...Ох, сэр, чувствую, что сейчас у меня будет плохое настроение...

Стивенсон какие-то секунды загадочно смотрел на нее, раздумывая, а потом сказал:

– Вот записка. Если я до утра не вернусь – отнесешь ее в полицию, инспектору Смоллу. Хорошо? Запомнила? Инспектору Смоллу... Не забудь! Миссис Андерсон пока ничего не говори. А теперь ступай за мной – запрешь дверь.

И он быстро зашагал к выходу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ночь раскинулась звездной каймой – свежая, лунная и ясная.

Сначала Стивенсон не мог увидеть доктора и метался по улице взад – вперед, в поисках знакомого силуэта. Что-то резко кинулось из-под ног и камнем замерло в лучах фонаря – это был черный кот.

Немного успокоившись, Стивенсон выбрал конкретное направление – в сторону городского парка, побежал вперед, и чуть было не наткнулся на доктора Джонсона! Тот стоял недалеко от фонаря, бледный и призрачный и смотрел как-то особенно злобно и страшно. Стивенсон отшатнулся в тень и вовремя. Доктор подождал, прислушиваясь, но не услышав более звонкого топота каблуков по мостовой, пошел далее, то быстро, словно лань, то крадучись, как кошка.

«Должно быть он идет в сторону дома Маргарет! Господи, неужели он хочет убить и ее? А она-то ему чем помешала?»

Но доктор свернул в одну из узких улочек. Затем его тень заскользила по парку, уходя совсем в другую сторону от дома, где жила возлюбленная Адама. Осторожно следя за доктором уже около часа и боясь его упустить, Стивенсон заметил, что шаги безумца стучат в направлении темной массы деревьев. Как огромный великан, высился заброшенный собор, частично скрытый полуразрушенной монастырской стеной. Лунный свет озарял надгробия и заросли старого кладбища.

«Зачем его опять понесло на кладбище, он же днем уже был там?» – терзался в догадках Стивенсон.

Ветер исчез, на кладбище стояла полная тишь, не шелестела даже листва. Ряд за рядом теснились могилы, из темноты равнодушно поглядывали лики мраморных ангелов. Вдоль соборной ограды мерцали редкие огни.

Стивенсон, оглядывая громадные постройки, осторожно двигался по мрачной аллее, среди стоящих тесно надгробий, боясь в полутьме упасть.

И только тут он заметил, что потерял доктора. Стивенсон стал лихорадочно оглядываться, а потом пошел по запущенной, припорошенной листьями аллее, хрустя гравием.

Внезапно что-то шелестнуло справа. Стивенсон быстро пошел на шелест, пробираясь среди тесных надгробных плит. Он упал и тут же поднялся, опираясь на холодный камень стелы, очистил руки от глины и прилипших листьев. Впереди был памятник с крылатым ангелом, и Стивенсону показалось, что кто-то прячется за ним. Что-то метнулось под ногами – крыса, дикая кошка? Стивенсон шарахнулся в сторону, его спина уперлась в ограду могилы, руки лихорадочно схватились за холодные прутья.

Он осторожно пошел по едва различимой тропке, и за каждым кустом ему чудился кто-то. Вот мраморное лицо, смотрящее из темноты. Кто это?

Ему казалось, что можно вернуться назад, он ошибся... Или доктор нарочно плутает его, заводя в эти жуткие места?

И вдруг Стивенсон понял, что он не помнит дороги назад!

Он стоял лунной ночью в царстве мертвецов, среди страшных могил, и какая-то птица жутко прокричала в гулкой темноте.

Обернувшись, он увидел далеко в темноте какое-то здание. Вот он – ориентир – это брошенный собор. Надо идти к нему! Но сил не было. Он не взял с собой ни спичек, ни фонаря – ринулся в ночную тьму, стремясь остановить убийцу... голыми руками. Тяжело дыша, Стивенсон присел на краешек надгробной плиты. Вокруг блуждали тени. Стало страшно, и Стивенсон бросился в направлении к собору.

Так он шел, плутая среди могильного лабиринта, еще около получаса. И вдруг он остановился.

На дорожке высилась призрачная черная фигура с бледным лицом. Призрак сделал шаг, и Стивенсон в изумлении узнал лицо Сократа! Перед ним стоял представитель мира мертвых. Это курносое, знакомое с детства по картинкам лицо, было белым, словно гипсовым. Оно было с белой, будто из камня, бородой. Но над лысым черепом Сократа была густая шапка темных волос. Под белым лицом на теле – теплое пальто.

В ту же минуту мертвец с лицом Сократа бросился к нему. Стивенсон выставил вперед кулак, почувствовал страшный удар, но устоял на ногах. А тот, кто был Сократом, схватил его обеими руками за воротник и изо всех сил толкнул.

Буквально мгновение Стивенсон видел эти руки – страшные, поросшие волосом, с поломанным ногтями, а потом он полетел в глубокую бездну.

***

Очнулся Стивенсон лежащем на чем-то мягком. Над ним нависло хмурое небо, на рваном одеяле которого проклевывались редкие звезды. Пахло листвой и близостью болотистой реки. Все тело сильно ломило, особенно болела рука. Постепенно осмотревшись, он понял, что лежит на ковре из листьев, они и смягчили удар от падения. Видимо он упал в могильную яму.

Страх охватил Стивенсона. Он поднялся и сразу погрузился по колено в прелую листву. Помотал головой, прогоняя боль и легкий звон в ушах, но стало еще больнее, голова слегка кружилась. Он стал пробовать выбраться из ловушки. Но напрасно – руки и ноги скользили по глине... Стивенсон замер, задыхаясь, вытирая о листву мокрые и грязные руки. Затем вытер влажным рукавом разгоряченное лицо.

Он стал звать на помощь, надеясь привлечь внимание могильщика, но крик выходил слабый и хрупкий.

И вдруг рядом зашелестели чьи-то легкие шаги, а потом кто-то толкнул его в спину. Стивенсон оглянулся в страхе.