Текст книги "Крупнейшие и самые устойчивые мировые состояния"

Автор книги: Александр Соловьев

Соавторы: Валерия Башкирова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Крупнейшие и самые устойчивые мировые состояния

От издателя

О ком эта книга

В этой книге собраны рассказы о людях, владевших и владеющих крупнейшими мировыми состояниями.

Можно ли у них чему-то научиться? Решайте сами.

Стоит ли у них чему-то учиться? Решайте сами.

Но сначала подумайте, какую цену они заплатили за свое богатство.

И какую цену готовы заплатить вы?

О чем эта книга

В книге пять частей.

В первой части («Династический принцип») рассказывается об отцах-основателях великих династий, созидателях промышленных и финансовых империй, и их потомках. Границы поля деятельности этих титанов, как и границы любых империй, простирались очень широко и охватывали целые отрасли экономки и многие страны мира.

Во второй части («Короли и “капуста”») речь идет о «владельцах заводов, газет, пароходов» – магнатах, королях различных областей бизнеса, будь то промышленность, торговля, СМИ или сфера услуг, а также просто о королях – правящих монархах, которые не брезговали и деловыми операциями.

Третья часть («Богатые и знаменитые») посвящена людям, которые стали богатыми, потому что были знаменитыми. Это люди искусства, которые приобрели свое богатство не столько в силу деловых способностей, сколько благодаря обладанию уникальным товаром – продуктом своего труда.

В четвертой части («Динозавры») собраны рассказы о тех, кто сделал свое состояние в начале ХХ века. Они не основали династий, но навсегда остались в истории – собственно, они эту историю и творили. Это были «динозавры», о которых Паниковский говорил, что «таких теперь уже нету и скоро совсем не будет».

В пятой части («Иконы и андердоги») представлена галерея наших современников, сделавших свое состояние во второй половине ХХ века и продолжающих делать его в XXI. Жизнь изменилась, бизнес стал сложнее, сегодняшние миллионеры и миллиардеры не похожи на своих предшественников. Даже поле их деятельности очертить весьма сложно – они занимаются всем понемногу (или, вернее, помногу). И решает все не только воля к богатству, но и умение генерировать новые идеи, создавать новые области деятельности или ставить с ног на голову старые. Их опыт вошел в учебники. На их примере учится молодое поколение (миллионер – всем ребятам пример). Многие из них написали книги о себе и своем бизнесе.

Предисловие

Великое разделение народов

Сытый голодного не разумеет.

Русская пословица

Еще в те времена, когда на нашей Земле водились мамонты, относительно небольшое тогда сообщество людей раз и навсегда разделилось на две категории: богатых (их было относительно немного) и всех остальных (их было подавляющее большинство).

Первые богачи мало задумывались о том, откуда, собственно, берется богатство (как и о том, откуда ведут свое происхождение частная собственность и государство). Адам Смит и Маркс еще не родились, трудовая теория стоимости еще не была придумана, земледелие не было достаточно развито для того, чтобы приносить ренту. Не было денег и, соответственно, финансовых инструментов. Даже торговли не было. Ничего не было, а богатые были.

Предоставим историкам спорить о том, как именно происходило «первоначальное накопление». Но если принять во внимание, что человеческая природа с доисторических времен изменилась мало, можно предположить, что одни силой или хитростью отбирали у других мясо и шкуры (присваивая не только прибавочную стоимость, но и целиком c + v + m, а заодно и жизнь сородича); вторые трудились чуть больше других; третьи умели делать что-то такое, чего не умели другие; четвертые были особенно удачливы на охоте или бережливы.

Богатству людей, живших за миллион лет до нашей эры, сегодня вряд ли кто-либо позавидовал бы. Скорее всего, оно представляло собой всего лишь некоторый избыток предметов первой необходимости – еды и одежды. И вряд ли у одних этого добра было намного больше, чем у других. Но дело не в размерах богатства, абсолютных или относительных. Дело в том, что у одних оно было, а у других – нет.

И тут оказалось, что важно не только то, каким способом приобреталось богатство, но и то, как люди к нему относились. Внутри каждой из двух категорий сразу же образовалось еще по две. И бедные и богатые разделились на тех, кто хотел быть богатым, и тех, кто хотел просто быть – и готов был довольствоваться тем, что имел.

Те, кто выбрал путь сознательного безразличия к богатству, становились святыми и монахами (святой Франциск и его последователи даже прославляли Госпожу Бедность), странствующими рыцарями, бедными художниками и поэтами, а позднее – российскими земскими врачами и советскими учеными, учителями и инженерами, готовыми работать за гроши ради высших идеалов; те, кто богатство ненавидел (особенно в чужом кармане), – народовольцами и революционерами; те, кто вообще о нем не задумывался, – бродягами, клошарами, хиппи и бомжами.

Те же, кому богатство было не безразлично, достигали своей цели двумя путями: либо отбирали материальные ценности у других, либо создавали их сами. Пираты, разбойники, конокрады, карманники, домушники, медвежатники и мошенники всех мастей – потомки тех, кто когда-то отбирал кусок мамонтятины у своих сородичей при помощи дубины или хитрости. Честные охотники, скотоводы и землепашцы дали жизнь тем, кто сегодня зарабатывает честные оклады, гонорары, бонусы и дивиденды.

Со временем процесс «первоначального накопления» становился все более четко оформленным, а добытое честным или нечестным путем передавалось по наследству. Потомки богачей уже при рождении получали фору перед другими. Появились те, кто был богат (и даже обязан быть богатым) по праву рождения, наследования или положения – короли, падишахи, султаны и магараджи.

К тому же выяснилось, что отношение к богатству – это в конечном счете отношения между людьми. Богатые, которые не дрожали над своим богатством, и бедные, которые не стремились стать богатыми, жили мирно. Но те, кто хотел иметь больше независимо от того, что имел, оказались непримиримыми врагами. Богатые говорили про бедных, что «простота хуже воровства», бедные про богатых – что «все крупные современные состояния нажиты самым бесчестным путем» и что «от трудов праведных не построишь палат каменных». И те и другие ненавидели и боялись друг друга.

Шли годы, века и тысячелетия.

Богатые богатели, бедные беднели.

Возник рынок, а с ним и деньги. Все стало и проще, и сложнее. С одной стороны, появилась возможность приобретать богатство, не прибегая к грубой физической силе. С другой стороны, рынок давал великое множество таких способов обогащения, по сравнению с которыми дубина и кинжал казались детской забавой.

Рожденный в муках буржуазных революций рынок не примирил врагов, но лишь изменил соотношение сил.

Цена вопроса

Богатство – хороший слуга, но плохой хозяин.

Фрэнсис Бэкон

Поскольку человечество накапливало не только материальные, но и духовные ценности, в эпоху рынка с особой остротой встал вечный проклятый вопрос: богатство – это хорошо или плохо?

Ответ на этот вопрос могла дать только религия.

Священное Писание не дает прямого ответа на вопрос о том, хорошо или плохо богатство само по себе. Нигде не сказано, что богатые не войдут в Царствие Небесное. Сказано только, что это очень трудно – труднее, чем «верблюду пройти сквозь игольные уши» (Мф., 19:24). Богатство само по себе не грех.

Грех, причем грех очень тяжелый, смертный – это сребролюбие, то есть отказ от Бога и Его заповедей ради золотого тельца, страсть, сжигающая человека и сеющая ненависть.

Богатство – не грех, но источник огромной опасности, дорожка, с которой легко свалиться в пропасть, если не поостеречься. Слишком много соблазнов – ложь, чревоугодие, сластолюбие, мшелоимство, жестокость, алчность, тщеславие – имя им легион.

На вопрос о том, как избежать подобных соблазнов, христиане отвечали по-разному. В традициях монашества – аскеза и отказ от всякой личной собственности (у католиков – францисканцы, в России – последователи Нила Сорского); или скромная жизнь за счет собственного труда; или бурная хозяйственная деятельность ради украшения храмов земными сокровищами для вящего прославления Бога (у католиков – бенедиктинцы, в России – последователи Иосифа Волоцкого).

Священное Писание не учебник экономической истории. В Евангелии есть и притча о птицах небесных, которые «ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы» (Мф. 6:26). Есть и верблюд с игольным ушком. Есть и притча о богаче, который «одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно» (Лк., 16:19) – он получил все блага на этом свете и потому обречен на вечные муки; и про человека, который радовался, наполнив свои кладовые всевозможным добром, не зная, что не доживет до утра.

Есть и рассказы о том, как тратились деньги. С одной стороны, это пресловутые тридцать сребреников, «цена крови», с другой – две лепты бедной вдовицы и триста динариев, потраченных на миро для Христа.

Есть и трогательный рассказ о юноше, который от юности своей соблюдал все заповеди и спрашивал у Господа, что еще ему надо сделать, чтобы войти в Царствие Небесное. Господь отвечал: «…Все, что имеешь, продай и раздай нищим…» (Мк. 10:21). Мы не знаем, последовал ли юноша этому совету. Известно только, что «он отошел с печалью, потому что у него было большое имение» (Мк. 10:22).

Промышленная революция поставила перед человечеством, как теперь принято говорить, новые вызовы. В условиях рынка создание богатства (как личного, так и национального) стало уже не прихотью отдельных индивидов, а условием выживания людей и целых народов.

Индустриальная эпоха вызвала к жизни Реформацию и обусловила новые течения в Церкви. Протестанты попытались примирить земное богатство с Небесными сокровищами. Отныне капиталисты уже не просто делали деньги, но выполняли высокую миссию, исполняли свое предназначение. Честные протестанты вели дела честно – на смену концепции «не обманешь – не продашь» пришла логика деловой этики. Впрочем, порядочность в делах во многом была обусловлена все той же деловой необходимостью.

На смену индустриальной эпохе пришла постиндустриальная. Потом было общество потребления, информационные технологии и глобализация. Мир изменился. Изменились и содержание богатства, и его масштабы. Сегодня оно измеряется не в шкурах и ракушках, не в бушелях пшеницы и бочонках пива, не в серебряных монетах и золотых слитках (впрочем, золото осталось золотом), а в суммах на банковских счетах, в недвижимости, в активах, рыночной стоимости компаний и объемах продаж.

Появились не просто богатые люди, а баснословно богатые. Миллионеры, мультимиллионеры и миллиардеры. Размеры их состояний выражаются цифрами с множеством нулей.

Но главное осталось неизменным: опасность никуда не исчезла. Просто все стало еще сложнее и окончательно запуталось.

Ясно одно: все дело в том, как именно человек приобретает богатство и для каких целей он его использует. Кто кому служит – человек богатству или богатство человеку? Или, иными словами, какую цену человек платит за богатство?

Богатство не купишь

Век живи – век учись, а дураком помрешь.

Русская пословица

Мы не знаем, решился ли библейский юноша раздать свое немалое имение. Но, между прочим, чтобы раздать богатство, его нужно иметь.

Проблема богатства имеет и практическую сторону: как стать богатым, не потеряв при этом свою бессмертную душу? (Впрочем, для многих людей этот вопрос звучит в несколько усеченном виде: как стать богатым?)

В чем секрет успеха тех, кто хотел стать богатым и стал?

Достаточно ли желания, силы, воли, ума, таланта, трудолюбия, удачи и бережливости для того, чтобы стать богатым – не просто состоятельным, зажиточным, а по-настоящему богатым человеком? Или для этого нужно что-то еще – и если да, то что?

Чтобы добиться большого богатства, мало хотеть и уметь. Богатым надо родиться – так, как люди рождаются поэтами, художниками и музыкантами.

Богатство – это талант, который можно зарыть в землю, а можно пустить в оборот, распорядившись им с умом, во благо людям и ради посильного облагораживания мира сего.

Богатство не купишь. Богатство, как и бедность, – это судьба. Это и дар Божий, и крест, суровое испытание, которое мало кому удается пройти.

Но ведь в любом испытании есть победители и побежденные.

Эта книга – о победителях и побежденных.

Среди них были разные люди: и почтенные отцы семейств, и волки-одиночки, и почти аскеты, и любители роскоши. Красавцы и чудовища. Короли и простолюдины. Наследники огромных состояний и те, кто сделал свои состояния с нуля. Некоторые из них совершали великие злодеяния, другие – творили добро в планетарном масштабе.

И нет, наверное, среди них таких акул, за которыми не числилось бы хоть одно доброе дело. И нет таких честных дельцов, которые хотя бы раз в жизни не слукавили.

В общем, не ангелы, но и не звери. Не черные и не белые, так, в полосочку или в крапинку.

Люди как люди.

Только очень богатые.

Валерия Башкирова

Часть 1
Династический принцип

Если попросить собеседника (особенно представителя старшего поколения) не задумываясь назвать фамилию миллионера, многие назовут фамилию одного из людей, о которых пойдет речь в этой части. При этом отвечающий, скорее всего, не задумается о том, кого именно из Асторов, Вандербильтов, Рокфеллеров или Ротшильдов он имеет в виду. Потому что представителей каждой из этих фамилий было много.

Это были титаны, ставшие первыми в истории миллионерами и миллиардерами (многие из них и по сей день считаются богатейшими людьми планеты). На них держались созданные ими же промышленные и финансовые империи. Это их Киплинг называл «детьми Марфы»:

 
Это на них во веки веков прокладка дорог в жару и мороз,
Это на них ход рычагов; это на них вращение колес.
 

(пер. Д. Закса)

Но прославились они не только этим. Они стали отцами-основателями великих династий, сумев родить и воспитать (как правило, многочисленных) потомков, не растранжиривших, а приумноживших богатство отцов и дедов.

Первый из Асторов

Основатель династии: Джон Джейкоб Астор (John Jacob Astor), 1763–1848

Место действия: США

Сфера интересов: пушнина, финансы, недвижимость

Первый мультимиллионер Америки: занимает четвертое место в списке самых богатых людей Америки ($115 млрд по ценам 2007 г.)

Корни этой великой династии уходят в XVIII век. В 1763 году родился первый из Асторов – Джон Джейкоб, который долгие годы считался настоящим символом успеха по-американски. Прусский юноша, приехавший в Нью-Йорк с пригоршней долларов в кармане, сумел основать могущественную меховую империю, скупил половину Манхэттена и закончил жизнь обладателем состояния более чем в $200 млн. Это был первый мультимиллионер Америки и основатель великой династии Асторов.

Пасмурным ноябрьским утром 1783 года из Ливерпуля вышел парусник до Нью-Йорка. На борту этого самого обычного судна среди прочих пассажиров находился самый обычный юноша – Джон Джейкоб Астор. Кроме небольшого узелка с личными вещами, он имел при себе всего-навсего $25 и семь флейт собственного изготовления.

Вряд ли кто-либо из его попутчиков, глядя на молодого человека, путешествующего, как было указано в его билете, «вне всех классов и без права претензий», мог подумать, что едет рядом с будущим меховым королем и крупнейшим финансовым магнатом Америки.

Джону Джейкобу Астору было суждено стать легендарной личностью. Вашингтон Ирвинг назвал его «величайшим в мире станком для изготовления денег», «современным царем Мидасом, своим прикосновением обращающим любые вещи в золото».

Однако Джон Джейкоб, в отличие от мифического Мидаса, появился на свет вполне традиционным способом. Произошло это ровно за 20 лет до того, как он отправился в Америку, в небольшом поселке под немецким городом Вальдорф.

Имя, которое он получил при крещении, в переводе с древнееврейского означает «зачинатель, основоположник» (Иаков). Джейкоб был третьим по счету сыном местного мясника, весьма небогатого человека. Как и многие в Пруссии после Семилетней войны, Асторы едва сводили концы с концами. Мясная лавка не могла прокормить всю семью. Поэтому, достигнув 20-летия, из дома в поисках лучшей доли уехал сначала старший сын Джордж, а затем и средний – Генри. В то время Германия была одной из беднейших стран Европы, поэтому неудивительно, что Джордж отправился в Лондон, а Генри – в Нью-Йорк.

Помимо традиционного немецкого трудолюбия Асторы обладали еще и великолепным музыкальным слухом. Последнее позволило Джорджу делать неплохие музыкальные инструменты и успешно торговать ими. Вскоре к его бизнесу подключился и Джон Джейкоб. Он был еще совсем молод, но покинул родной дом, ставший тесным, поскольку отец вторично женился (мать Джона Джейкоба умерла).

Джон Джейкоб отличался не только трудолюбием и слухом, но и еще одним крайне необходимым для преуспевания качеством – он умел прогнозировать. Живя в Лондоне, Джон Джейкоб понял, что борьба американских колонистов за независимость от Англии рано или поздно закончится их победой и появлением на карте мира нового государства, в котором у молодого человека без капитала, но со способностями шансов преуспеть будет гораздо больше, чем в Англии.

А пока Джон Джейкоб не терял времени даром – учил английский и пытался как можно больше узнать об английских колониях в Северной Америке. А через два месяца после окончания войны за независимость Джон Джейкоб, собрав необходимую для поездки сумму, морем отправился в Нью-Йорк.

Путь до Америки занял немало времени. Только в марте 1784 года Джон Джейкоб ступил на нью-йоркскую землю. Но эти несколько месяцев он опять-таки провел не зря. Среди своих попутчиков Астор нашел человека, знания которого приоткрывали ему дверцу в мир успеха и процветания.

Соотечественник Джона Джейкоба, сделавший себе состояние на торговле мехом, насмехавшийся над «дудками» юноши и сравнивавший его с Гансом Крысоловом, помог ему определиться в главном – понять, что и как он будет делать в Америке.

Как и его удачливый попутчик, Джон Джейкоб Астор решил заняться меховой торговлей.

* * *

Америка поразила Джона Джейкоба своими неосвоенными просторами. После тесной Европы все здесь казалось грандиозным. Но любоваться природой, а уж тем более бесцельно путешествовать Джону Джейкобу было некогда. «Первым делом деньги, а романтика потом» – с этими словами он отправился по меховым конторам искать работу и довольно быстро нашел себе место.

Вскоре ему удалось открыть свой бизнес. Начальный капитал для него Астор добыл традиционным для молодого человека образом – выгодно женился. Супруга Джона Джейкоба Сара Тодд происходила из датской семьи торговцев мехами (они торговали уже более 100 лет), и ее приданое состояло из $300 капитала, опытного глаза эксперта по мехам и полезных связей.

Сумма в $300 в те времена были серьезными деньгами, и в 1786 году Джон Джейкоб смог открыть в центре Нью-Йорка магазин по продаже мехов и музыкальных инструментов. Не подумайте, что он выставил там привезенные из Лондона флейты – их он продал сразу, снизив цену до минимума.

Возможно, кому-то свой магазин показался бы вершиной карьеры, однако Джон Джейкоб был не таков. Магазин, как и семья, был лишь ступенькой для него. Он и Сара не тратили лишних денег, не теряли времени, семейные обязанности были расписаны от и до. Сара занималась магазином, Джон Джейкоб – закупкой товаров. Надо было двигаться дальше.

Всю свою энергию Джон Джейкоб направил именно на это. Используя деловые связи жены и свои собственные, он вскоре стал своим человеком среди меховщиков американского Северо-Запада. Не видя в совсем молодом немце серьезного конкурента, многие опрометчиво рассказывали ему о проложенных по дикому краю маршрутах, о самых дешевых рынках и многом другом.

«Не только молчание золото, но и выведанные тайны», – решил Джон Джейкоб и обратил чужие слова в свое золото. К началу 1790-х годов Астор добился ошеломляющих успехов – практически вытеснил конкурентов с рынка продажи меха в Нью-Йорке и заключил сверхвыгодную сделку с Северо-Западной компанией, которая позволила ему импортировать товары, экономя огромные суммы.

К началу XIX века Джон Джейкоб стал самым крупным меховщиком США и Канады. По самым скромным подсчетам, его состояние составило $250 тыс.

Став состоятельным человеком, Джон Джейкоб начинает вкладывать деньги в репутацию. Он приобретает фешенебельный особняк в центре Нью-Йорка, где устраивает светские приемы, поражая гостей тонким вкусом. Количество его деловых партнеров растет, а вместе с ним растет и сфера его интересов. «Не имей сто долларов, а имей сто достоверных источников информации, как их приобрести» – вот его девиз.

Вскоре по приглашению одного из новых друзей Джон Джейкоб едет в Лондон, где покупает лицензию на право торговать во всех портах Ост-Индской компании. В Нью-Йорке Астор легко находит компаньонов и открывает новое дело – морскую торговлю с Китаем.

Это было рискованное, опасное, но сулящее большие доходы предприятие. Первый же рейс принес Джону Джейкобу $50 тыс. чистого дохода. На прибыль от торговли с Китаем он покупает недвижимость в Нью-Йорке. Вскоре цена на землю выросла в десятки раз, принеся ее владельцу не только деньги, но и славу единственного человека в мире, который когда-либо владел фактически половиной Манхэттена.

Но мех по-прежнему оставался главным делом Джона Джейкоба.

* * *

Представление о том, как функционировал пушной бизнес Астора, легко составить по советскому фильму «Начальник Чукотки». Тысячи агентов компании ездили по неосвоенным регионам Северной Америки и обменивали у индейцев меха на промышленные товары – одну бобровую шкурку на одну стальную иголку.

Это приносило огромную прибыль, но и конкуренция была жестокой. Главными соперниками Джона Джейкоба были канадские и английские торговцы, и с ними шла настоящая война. Полями сражений были как кабинеты высших государственных чиновников, где главным оружием выступал доллар, так и девственные леса Канады, где дело часто доходило до рукопашной.

В 1808 году Джон Джейкоб основал Американскую меховую компанию. Через ее многочисленные форты осуществлялась широкомасштабная закупка мехов по всему Дальнему Западу. По мере истребления бобров агенты Астора забирались все дальше и дальше на Запад. Это не только увеличивало себестоимость меха, но и усиливало конкуренцию. Джон Джейкоб вынужден был искать союзников.

Естественно, что его выбор пал на влиятельнейшую Северо-Западную компанию, которая была своего рода профессиональной ассоциацией американских меховщиков. Он предложил совету директоров основать Тихоокеанскую меховую компанию, причем свой доход от ее деятельности определил в две трети. Несмотря на противодействие конкурентов и другие трудности, в 1810 году все необходимые документы были подписаны. Результатом этого стали не только дополнительные прибыли Джона Джейкоба, но и присоединение к США штата Орегон.

Однако и это не остановило Джона Джейкоба. Его ум по-прежнему не знал покоя. Теперь он думал о мировом торговом господстве.

Суть нового плана была такова. Ежегодно из Нью-Йорка в Орегон выходят два торговых корабля с американскими товарами для индейцев. В Орегоне товары обмениваются на меха; затем корабли везут мех в Китай, где продают его. На вырученные деньги закупаются китайские товары, которые отправляются в Европу. В Европе они меняются на другие (разумеется, с выгодой), и караван с грузом отправляется обратно в Нью-Йорк. Продажей европейских товаров в Америке завершается годичный цикл. И так каждый год.

Этому замыслу не суждено было воплотиться: один из кораблей, приготовленных для этих плаваний, сгорел; подготовка другого была прервана начавшейся в 1812 году второй англо-американской войной.

Но и на этой войне Джон Джейкоб сумел заработать. В конце военной кампании американское правительство оказалось в стесненном финансовом положении, в результате чего долговые обязательства государства в несколько раз упали в цене. Астор стал скупать их, утверждая, что тем самым спасает страну от разорения. Но, выкупив достаточное количество ценных бумаг, он добился, используя свои связи, выплаты ему всей суммы до единого цента, причем вместе с процентами и пеней за просрочку.

* * *

К концу 1820-х годов столетия меховой бизнес стал умирать. География и экономика работали против него. Расстояния и цены становились слишком большими, чтобы приносить прибыль. К тому же в Европе стал меняться стиль одежды, и цены на меха постепенно снижались.

Чутье не подвело Астора. В июне 1834 года он продал свое предприятие по скупке и продаже мехов. О том, что это было сделано вовремя, свидетельствует тот факт, что его преемники вскоре оказались на грани банкротства.

Следующие 14 лет (вплоть до своей смерти в 1848 году) Астор занимался недвижимостью. Работы здесь был непочатый край, так что неудивительно, что на момент смерти недвижимое имущество Джона Джейкоба оценивалось более чем в $200 млн.

Созданная им империя пережила своего основателя и обессмертила его имя. Среди его потомков – многочисленные Джоны Джейкобы Асторы. Джон Джейкоб Астор IV (1864–1912) погиб во время катастрофы «Титаника», успев спасти супругу, которая вскоре родила Джона Джейкоба Астора VI (1912–1992). Потомки первого из Асторов процветают и по сей день. Потомки Джона Джейкоба, продолжая дело, построили сеть гостиниц, названных в честь семьи «Асториями». Добрались они и до России – петербургская «Астория» принадлежала им.

В конце жизни Джон Джейкоб тратил деньги на благотворительность, помогал начинающим бизнесменам дешевыми кредитами. Однако многие не верили в его искренность. Все считали его человеком-машиной для делания денег. Официальный биограф Астора Джеймс Партон так писал о нем: «Астор был груб, эгоистичен, но при этом наиболее удачлив в делах, нежели кто-либо из когда-либо живших под этим небом».