Текст книги "Дефолт совести"

Автор книги: Александр Смоленский

Соавторы: Эдуард Краснянский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Когда Блейк и Фролов остались тет-а-тет, старик вдруг резко утратил грозные интонации и с улыбкой обратился к гостю:

– Знаете, ведь именно таким я и представлял своего спасителя. Не перебивайте. – Дэйв заметил, что русский хотел отреагировать на «спасителя». – Вы из той редкой породы людей, которых нелегко сбить с избранного пути. Это очень хорошо! И дело тут не только во мне. Вдруг вы осчастливите человечество?

– Вас волнует человечество? Что-то не похоже. – Фролов всё-таки вставил слово.

– В том смысле, в котором я сказал, – безусловно да! И не перебивайте, когда говорит старость! А то я вновь возьмусь за оружие. Так вот, мой мальчик, мы с тобой родственные души, понимаешь? Мы с тобой люди идеи... Только я ещё не успел осуществить свою идею до конца, и мне от жизни нужно ещё немного времени... Лучше бы, конечно, бессмертие, но понимаю, это не в твоих силах. Тогда прошу сделать то, что в твоих силах. Вот и вся моя просьба. Кстати, как ты назвал своё изобретение?

– «Прометей»... – растерянно ответил Павел. От неожиданно прозвучавшего из уст старика вопроса ему стало как-то не по себе.

– Очень символично! Это значит, что ты действительно уверовал в своё особое предназначение. Ты новый Прометей, желающий избавить человечество от страшной напасти под названием рак!.. Так ты согласен?

– Я ещё не слышал конкретного предложения, – твёрдо произнёс Фролов, а про себя подумал, что старик по большому счёту прав.

– Браво. Ещё раз браво, молодой человек. У вас деловая хватка. – Магнат медленно, но важно вышел из-за стола. – Итак, я готов предоставить вам и доктору Гордон в полное и безвозмездное распоряжение лабораторию в одной из самых лучших медицинских клиник. Лучше всего, если она, скажем, будет находиться в Швейцарии, под Базелем. Я готов оснастить эту лабораторию самым современным, высокотехнологичным оборудованием... Словом, сделать всё необходимое, что позволит в максимально кратчайшие сроки завершить работу над установкой. И последнее. Я открываю безлимитный счёт уже на вашу лабораторию в Новосибирске. Чтобы и после моей смерти, сынок, ты двигал науку вперед. Взамен же потребуется выполнить лишь одно условие. Помочь Корсару встать на ноги.– Корсару?! А это ещё кто такой?! – удивился Павел, пытаясь вникнуть в смысл сказанного Блейком.

– Один янки, которого друзья обозвали Корсаром. И этот человек я, – ухмыльнулся Блейк.

– Так бы и сказали. А то какой-то Корсар...

– Не какой-то, а самый могущественный из корсаров на свете. Ты ему продлеваешь жизнь, а он помогает тебе осуществить цель жизни. Собственно, из-за чего ты и затеял эту дурацкую возню в Страсбурге. После чего, кстати, твоё имя оказалось на слуху. Благодари за это своего адвоката и итальяшку мэтра Конти. Он ещё за это мне ответит.

Павел опешил:

– Откуда вам известно о Страсбурге? Откуда вы знаете про мэтра Конти?

В этот момент Павел понял, что происходящее вокруг него не простая случайность, а хорошо задуманная операция. Старик действительно знал больше, чем говорил.

– Эти вопросы для детей. Неужели вы, господин Фролов, до сих пор не поняли, с кем имеете дело? – расхохотался Корсар, вновь перейдя в разговоре на «вы».

– Павел, я умоляю вас, не отказывайтесь, – на пороге кабинета возникла Лилия, и по её взгляду было видно, что она всё слышала, – ради милосердия. Ради всех, кого поразил рак.

– Итак, мистер Фролов, либо вы завтра же в сопровождении моих людей отправитесь в Базель и займётесь своей установкой, либо ваши кости будут покоиться на этом острове Костей. Шучу, конечно.

Блейк произнёс последние слова таким тоном, что сомневаться в их правдивости не приходилось.

– Дайте подумать хотя бы сутки, – уступая не столько настойчивости магната, сколько умоляющему взгляду Лилии, выдавил из себя Фролов. – Я должен всё взвесить. Например, я не смогу завершить работу над установкой без помощи моих ассистентов из Новосибирска. Надо будет съездить к ним. Или вызвать их в Европу. Кроме того, вся техническая документация, чертежи, расчёты... Все в Новосибирске. И учтите, мистер Блейк, мне принципиально необходимо выиграть суд в Страсбурге! Там, чтоб вы знали, я пытаюсь отстоять не только свои интересы, но и миллионов обманутых сограждан.

Фролов сам удивился, что почему-то решился приплести к медицинскому вопросу ещё свою страсбургскую историю.

– Потрясающе! – восторженно воскликнул Блейк. – Типично русский феномен! Для вас, русских, даже загнанных в угол, важнее жизни не слыть предателями. Однако, честно говоря, я ничего о сути вашего иска не знаю.

Павлу в данный момент было действительно невдомёк, что беседует, возможно, с тем самым мистером Икс, который всё это время чинил препятствия ему с Зоммером в Страсбурге.

– Молодой человек, если хорошенько поразмыслить, то думать вам в общем-то не о чем! Тем более сутки. Ответ мне нужен сейчас, я догадываюсь – вы человек слова.

– Если у меня нет выбора, то зачем продолжать этот разговор? – резонно спросил сибиряк, глядя на кольт.

– Как ни странно, вы, русские, иногда можете мыслить логически, – ехидно хихикнув, ответил Блейк. – Завтра мои люди отправят тебя, сынок, в Европу. Если надо, можешь слетать в свой родной Новосибирск. Оттуда – немедленно в Базель. На все дела у тебя неделя – не больше. Чартер за мой счёт. Доктор Гордон полетит с тобой, благо у неё имеется русский паспорт. Как-нибудь неделю без неё я выдержу. Как всё будет готово, я сразу вылечу в Базель. Я хочу, чтобы лечение завершилось к весне. На будущую весну у меня планы.

Когда все ушли и Блейк остался один на один со своими мыслями, он, как ни странно, задумался не о своём предстоящем лечении, а об упорстве этого русского. Значит, в Страсбурге он решил стоять до конца. Как он выразился? «Ради миллионов сограждан». Красиво, ничего не скажешь. Ну-ну... А как же тогда быть с его собственными интересами? С интересами фонда?

Блейк вспомнил, какие на днях давал Майеру поручения. Любой ценой не допустить раскрытия фонда! Допустим, этого адвокатишку Зоммера голландец купит с потрохами. Но что делать с Фроловым? Вряд ли он поддастся уговорам отозвать иск. Тогда остаётся одно.

Блейк вновь позвал Гудвина.

Через четверть часа, когда Пит покинул босса, он уже знал, что надо делать. Босс как всегда прав. Если этому русскому свернуть шею нельзя по вполне понятной причине, то придётся устранить тех, кто теоретически может посодействовать Фролову и его адвокату в их расследовании там, в России. Благо, полагал он, таких людей в Москве не так много. Пита трудно было считать наивным человеком, но тут его ум дал осечку. Так бывает с отличным стрелком, который за мгновение до победы мажет по мишени.

Никуда больше не заходя, Гудвин прямиком отправился в соседний дом, где находился знаменитый центр связи Блейка с остальным миром. Зубр ответил на звонок сразу, хотя в Москве было ещё раннее утро. Гудвин никогда не обращал внимания на такие «мелочи», как огромная разница во времени.

Но Зубр вдруг совершенно неожиданно показал зубы.

– Нет, увольте, такой приказ я дать не смогу, слишком для меня опасно, – наконец сказал он довольно решительно.

– Это ещё почему? – опешил Гудвин.

– Среди моего окружения нет подобных специалистов. А искать их я просто не желаю. Это не моя роль. Вы, Пит, вообще советовались с господином Блейком, прежде чем звонить мне?

– Предложите свое решение, – не отставал Гудвин. – Что за люди?! Как доходит до дела, все боятся замараться. Слушайте! Я поставил перед вами задание. Предложите решение.

– Хорошо. Я назову тех, кто может представлять интерес в контексте нашей темы. Но на исполнителя выходите самостоятельно. То есть я имел в виду, что не вы сами, а ваш посланец. Поймите, он приедет и уедет. При нашем бардаке, простите, неразберихе никто даже не заметит... Хорошо... для вашего человека всё подготовят. Имена... Привычки... Места отдыха... Ему только надо будет найти исполнителей.

– Отлично. Меня это устраивает. Ваш человек должен прилететь в Амстердам, чтобы передать доверенному лицу все инструкции, – сказал Гудвин напоследок.

– Почему Амстердам? – переспросил Зубр. – Нет, мне, конечно, все равно... Хорошо. Мой человек прилетит в Амстердам. Как зовут? Записываю. Клаус ван дер Воорт? Не волнуйтесь, найдёт. Понял... А что, собственно, случилось?

В это мгновение Пит сообразил, что разговаривал с Зубром как с человеком, полностью посвящённым в перипетии страсбургской истории. И задал себе резонный вопрос: что это вдруг их теневой директор в России вдруг так покладист? Обещает всё исполнить, не будучи вовлечённым даже в суть проблемы. А речь между тем идёт не о какой-нибудь передаче очередной партии денег, а об устранении неугодных свидетелей. На Зубра никак не похоже.

Он сдержался, чтобы не задать этот вопрос в лоб. Надо сначала разобраться. И потом, может, это даже к лучшему. Меньше вопросов – меньше проколов.

– Я полагал, что вы в курсе. Или нет?

По странному дыханию Зубра Пит почувствовал, что тот всё-таки хочет что-то сказать или, возможно, спросить, но не решается. Ну и отлично, рассудил шеф безопасности Блейка. В конце концов, кто кому даёт задание?

Зубр и вправду хотел продолжить разговор, чтобы задать пару вопросов по существу, но заставил себя промолчать. Он вовремя сообразил, что, возможно, людям Блейка так и неизвестно, кто первым в тайной цепочке, связывающей их дело с Россией, дал сбой. И прежде всего, видимо, до сих пор даже понятия не имеют о сумасбродном походе их главного казначея Турова в американское посольство. А если бы знали, то не простили бы Зубру его молчания.

Отключившись от секретной связи, Гудвин задумался о том, как трудно стало искать исполнителей грязной работы. Нет, из Штатов он никого не пошлёт. Накладно, да и потом «наши» все тупые. Джеймсы Бонды бывают только в телевизоре. Он отыщет людей «без комплексов» где-нибудь поближе к России.

Гудвину было невдомёк, что Зубр настолько озаботился небывалым заданием, что начал немедленно действовать. В конце концов, при ближайшем рассмотрении всё, что поручил Пит Гудвин, было в его собственных интересах. Туров уже давно отбился от рук и играет в свою игру.

Немедленно набрав некий номер, Зубр начал без какого-либо приветствия:

– Слушайте меня внимательно, генерал. Вы ещё не забыли английский? Помнится, в вашем досье написано, что вы отлично владеете английским. Сегодня четверг. Максимум до конца недели вы должны вылететь в Амстердам... Естественно, что с заданием. Повезёте полное досье на человека по фамилии Туров. Да, тот самый. Нужны его привычки, связи, любимые места отдыха... Не мне вас учить, генерал. А то засиделись тут без дела. То же самое ещё по двум-трём фамилиям. Записывайте...

Видимо, абонент что-то спросил, так как Зубр сорвался на крик:– Что вы из себя девственницу корчите?! Сами уже догадались. Ваше любимое занятие... Знаю, что в прошлом. Но деньги-то вам платят не в прошлом, а в настоящем... Не забывайте, генерал. Так что в дорогу! Адрес получите как обычно. Человека, с которым вы встретитесь, зовут Клаус ван дер Воорт. ...Не понял... Что значит – как вы полетите в Амстердам? Что? Срок шенгенской визы истёк? Так сразу бы и сказали, любезный. Впрочем, это не ваша забота. Завтра к вечеру получите новый паспорт с визой. Также по основному месту работы выпишите командировку. И скажите спасибо, что я не поручил вам лично разбираться со всеми вышеназванными фигурантами. Запамятовал, как там у братвы говорится?.. Словом, я вас отмазал.

Страсбург. Эффект порхающей бабочки

Вечерний город встретил Павла хорошей погодой, ярким, многоцветным сиянием иллюминаций, толпами праздно шатающихся туристов. Всё почти как в его первый приезд сюда, поймал себя на мысли Фролов.

Сойдя с парижского экспресса, Павлу захотелось немного пройтись, тем более что он был налегке: кофр с ноутбуком не был тяжёлой ношей. Скоротечный перелёт с мыса Канаверал в Бурже его совсем не утомил. Поэтому, неторопливо шагая по улицам Страсбурга, Фролов с удовольствием вдыхал свежий воздух, разглядывал витрины и гадал, на месте ли Зоммер.

Хотя что Зоммер? Что у него за заботы?! Вот ему надо действительно решать, как жить дальше! Павел вдруг остро почувствовал, что уже тоскует по Лилии. Может, любовь спасает его от одиночества? Он почему-то вспомнил последнюю странную фразу, которую, прощаясь с ним, произнесла Лилия: «Запомни и утешься, милый, даже самая красивая женщина в мире не может дать больше того, что она имеет».

Павел вновь вспомнил о Курте. Как преподнести ему свою флоридскую одиссею? А главное, как сказать о состоявшемся торге с этим дьяволом-искусителем – Дэйвом Блейком? Павла мучили угрызения совести: по большому счёту, он считал перед адвокатом себя предателем. Он не заметил, как ноги сами привели его на аллею парка «Оранжери», где они нередко встречались с Зоммером. Присев на влажную после дождя скамейку, Фролов отрешённо наблюдал за праздной публикой, гуляющей по аллее парка.

– С возвращением тебя, блудный сын! Где ты пропадал?

Фролов чуть не свалился со скамейки. Подняв глаза, он увидел сияющее лицо Курта. Тот подозрительно внимательно вглядывался ему в глаза.

– Я всё про тебя знаю, приятель. Мадам Лурье выложила всё как на духу. Что у тебя гостила молодая женщина неземной красоты, с которой ты и укатил в неизвестном направлении. Признавайся, где ты её подцепил? – В голосе адвоката зазвучали интонации мяукающего мартовского кота.

– Было дело, – уклончиво ответил Павел. – Скорее она меня подцепила.

– А как же иначе? Ты же у нас мачо! Правда, нищий, как церковная мышь... – рассмеялся Курт. – И где же вы залегли на дно? В Ницце? Конечно, платила она? Везёт же людям...

Вместо ответа Павел поднялся с места и потянул Зоммера за рукав пальто.

– Пойдём прогуляемся. Что-то холодновато сидеть на одном месте. А может, ко мне домой?

Когда они, не сговариваясь, двинулись в сторону квартиры мадам Лурье, Павел загадочно прошептал Курту на ухо:

– Движущуюся мишень труднее засечь направленными микрофонами.

– Неужели ты думаешь?..

– Я уже ничему не удивляюсь...

– Сейчас удивишься, – не дал досказать ему Зоммер. – Ты слышал, что случилось с мэтром Конти? Впрочем, откуда? По требованию семьи об этом нигде пока не сообщалось.

– Что случилось с Конти? – насторожился Фролов. Фрагменты разговора с Блейком мгновенно всплыли в его памяти.

– Инфаркт, и его срочно переправили в парижский кардиоцентр, – сообщил адвокат. – Надо надеяться, что старик выкарабкается.

– А мэтр когда-нибудь жаловался на сердце?

– Откуда мне знать? Я не его лечащий врач. Но почему ты спрашиваешь? – Глаза Зоммера забегали за линзами очков. А это, насколько его мог изучить Фролов, означало, что тот сильно занервничал. – Я же вижу, что ты спрашиваешь неспроста. Если с Конти случится худшее, то нам практически ничего не светит на процессе. Ты это понимаешь?...

– Не совсем... Словом, я так не считаю, – растягивая слова, произнёс Фролов, остановившись. – Мы с тобой, герр Зоммер, оказались в роли резонансной бабочки. Знаешь, что такое «эффект бабочки»?

– Какие ещё бабочки?

– Жалко, что ты не физик... Тебе трудно будет понять. Как бы объяснить это проще... – Павел задумался, подбирая нужные слова. – Дело в том, что в физическом мире, то есть в природе, всё теснейшим образом взаимосвязано. Через всякие там поля, электромагнитные волны, кванты. Это тебе неинтересно... Так вот, учёные теоретически доказали вероятность того, что даже бабочка, взмахнув крылышками где-то в Африке, вполне может вызвать цунами во Флориде. – Упоминание о Флориде вырвалось у него подсознательно.

– Ты хочешь сказать, что мы с тобой вызвали цунами на другом континенте? – удивлённо спросил Курт.

«Если б ты знал, дружище, как ты близок к истине», – мелькнуло в голове у Фролова, но вслух он предпочёл ответить вопросом на вопрос:

– А ты разве так не думаешь? Вполне возможно, что и Конти на нашей совести. А если это так, то угроза более чем серьёзна. – Фролов стал мрачнее тучи.

– Ты серьёзно считаешь, что инфаркт мэтра Конти – это результат покушения? – Зоммер даже присвистнул от леденящего неправдоподобия своей формулировки.

– Как говорят в Одессе, я уже не считаю, я знаю... – Павел зло сплюнул.

– Откуда знаешь? Признавайся, где ты всё это время обитал?

– Честно говоря, Курт, я всё же немного устал с дороги. Даю слово, я всё тебе расскажу. А сейчас попросим мадам Лурье нас чем-нибудь покормить. Поедим и поговорим.

Предложение устроило обоих. Павел мог выиграть ещё чуточку времени, а Зоммер быстро сообразил, что в квартире пожилой хозяйки вряд ли кому в голову придёт устанавливать подслушивающие жучки.

Когда стол был накрыт, мадам Лурье деликатно удалилась, мотивируя тем, что ей надо идти в церковь на вечернюю мессу.

Оставшись одни, приятели ещё некоторое время сидели молча, словно соревновались, кто кого переглядит. Наконец, сделав изрядный глоток красного вина, первым нарушил молчание Павел и без утайки рассказал обо всём в деталях, за исключением, конечно, отношений с Лилией. Содержание беседы с Блейком, насколько позволяла память, было изложено почти дословно. При этом он не забыл подчеркнуть, что именно Блейк очень уж недобро отзывался о мэтре Конти.

Когда же Павел закончил, Курт замер, словно восковое изваяние. Его отсутствующий взгляд был устремлён куда-то мимо собеседника.

– Что с тобой, приятель?

– И ты ещё спрашиваешь?! Всё это похоже на американский блокбастер. Я в шоке! Но если это правда, то они нас загнали в ловушку! – с отчаянием в голосе заговорил адвокат. – И прежде всего тебя, дружище. Смотри, что получается! Твоё вынужденное согласие на предложение Блейка начисто перечеркивает вопрос об иске.

– Не передёргивай, Курт. Ты же слышал, что я был в этом вопросе категоричен.

– Это сейчас. А когда ты лабораторию получишь, тогда запоёшь по-другому. А я? Два года мучительного труда, риска. Согласись, эти гады ловко вбили клин между нами. – Зоммер налил себе полбокала вина, залпом выпил и тут же налил ещё. – Да твой Блейк иуда! Пойми ты, дурья, голова, – твоя наивность просто смешна. Проиграв однажды, потом будешь проигрывать всю жизнь.

От осознания того, что адвокат прав, Фролов и сам разволновался:

– Значит, так, Курт, успокойся. У нас сейчас два реальных выхода. Первый – тебе продолжать расследование, за что рано или поздно каждый из нас получит как минимум девять граммов в сердце. Это выход, но на тот свет. Я его, заметь, не исключаю, но одновременно не боюсь. – Павел перевёл дух и внимательно посмотрел на Зоммера, слушает ли он его. – Второй – отозвать иск. Хотя я и сказал этому монстру Блейку, что буду стоять до конца, право решать оставляю за тобой.

– Какие вы, русские, всё-таки наивные, – горько ухмыльнулся Зоммер. – Ты, конечно, будешь иметь лабораторию, потому что в этом очень заинтересован сам Блейк. А я, как только иск будет отозван, в лучшем случае получу гроши, возможно даже от того же Блейка. Если ты постараешься... Но я не хочу зависеть ни от тебя, ни от американца. Ты знаешь, о чём я сейчас подумал? А что, если ниточки вашего дефолта потянутся как раз к Блейку? Уж очень подозрительно его желание, чтобы ты бросил эту историю с иском. Потом ненависть к мэтру Конти... – Курт выскочил из-за стола в ожидании реакции русского.

Павел думал недолго.

– Решать тебе. И нет нужды повторять одно и то же.

– Тогда я хватаю свой портфельчик с компроматом, и мы летим срочно в Москву. Тебе же, как я понял, надо в Новосибирск. И только потом в Базель. А я пойду к вашему бывшему олигарху... – Зоммер стал копаться в записной книжке, – вот, нашёл, к господину Духону.

Фролов опешил:

– А ты откуда его знаешь? Это же один из тех банкиров, который...

– Да знаю я всё про него...

Удивлению Павла не было предела:

– Ты что городишь, приятель? Духон тебе рассказал? Где? Когда?

Адвокат не ожидал подобного эффекта от своих слов.

– Ты так заморочил мне мозги о своей флоридской эпопее, что я даже забыл поведать тебе о моих встречах. Пока ты пропадал, Духон искал тебя здесь, в Страсбурге.

– Час от часу не легче. – Фролов был удивлён не меньше, чем Зоммер его встречей с Блейком.

– Искал тебя, а нашёл меня. Мы с ним мило побеседовали в «Оранжери». Выпили, закусили. Словом, он дал согласие сотрудничать с нами. Он ведь тоже пострадал от дефолта.

– А сколько вкладчиков пострадало от него? – скептически сказал Павел.

– Ну, это же принцип домино, – невозмутимо парировал Зоммер. – Когда государство беззастенчиво подставляет банки, оно убивает и их вкладчиков. Дважды два. Когда я ему рассказал о своих находках, – Зоммер похлопал по кейсу, – тот был жутко заинтригован. Так что он обещал.

– Кстати, я знал в банке Духона одного неплохого мужика. Когда случился дефолт, его отдали на растерзание вкладчикам. Что ты на меня так смотришь? Не в буквальном же смысле. Он у них отвечал за связи с общественностью. Словом, отбивался от вкладчиков. Там как раз мы и познакомились.

– Вот видишь. Может, повезёт, он там же и работает. Главное, что мы, наконец, срочно летим в Москву!

– Надеюсь, с визой у тебя всё в порядке? – полюбопытствовал Павел странным голосом.

– С визой всё нормально. Я парень предусмотрительный. Только если ты не возражаешь, я завтра же сбегаю в суд и оставлю твое заявление с просьбой отложить рассмотрение иска в связи с необходимостью дополнительного расследования. Ты, надеюсь, подпишешь такую бумагу?

– Подпишу. Насколько я понимаю, это теперь в наших общих интересах, – успокоил адвоката Фролов.

Крокодиловый кейс  Лабораторная работа № 5

Москва. Досье нужно всем

Только на борту самолёта Курт и Павел почувствовали себя в безопасности. Оба не были уверены, что им дадут вылететь в Москву. Разумеется, это прежде всего касалось Зоммера. Причина такого беспокойства приятелей была обусловлена тем, что немецкий адвокат тащил с собой нарытые им же документы.

Так или иначе, через четыре часа полёта они уже проходили паспортный контроль в Шереметьеве-2. Пассажирский терминал аэропорта был буквально забит толпами туристов. Павлу стало смешно, когда он увидел растерянное выражение на лице Зоммера.

– Раньше такого не было, – развёл он руками.

– Издержки открытого окна в Европу, – сухо прокомментировал Фролов. – А аэропорты все те же, что были.

Он энергично работал локтями, отбиваясь от агрессивно навязчивых шереметьевских таксистов, грудью преграждавших путь к выходу.

– Куда и как будем добираться? – озабоченно спросил Зоммер.

– Найдём сейчас машину и махнём в гостиницу «Украина». Там у меня знакомый администратор. Ты, Курт, только не дёргайся. Поначалу Москва всех приезжих пугает. Но потом быстро привыкаешь.

Неожиданно перед приятелями возник рослый, симпатичный парень в плотной коричневой кожанке и синих джинсах.

– Вас подвезти, ребята? – улыбаясь во всё своё широкоскулое лицо, спросил он. – Мне-то всё равно по пути. Я хозяина привез и свободен. Эти оглоеды, как погляжу, совсем с ума посходили. Конца и края нет их аппетитам. – Парень кивнул в сторону кучкующихся неподалёку водителей.

Дружелюбное предложение подкупило Павла, и они, больше не раздумывая, нырнули в его машину – черный джип «Паджеро».

Зарядил сильный дождь, но водитель, не обращая на него никакого внимания, уверенно продолжал гнать джип по сколькой дороге.

Через боковое зеркало Фролов давно заметил, что за ними на небольшом расстоянии неотступно следует какая-то машина. Он интуитивно ощутил опасность, но признаться в этом водителю так и не решился. Ещё подумает, что он псих.

Курт же, вольготно развалившись на заднем сиденье, пребывал в легкой дреме. Крокодиловый кейс покоился у него на коленях. Единственный вопрос, который задал адвокат по дороге, касался непонятного для него явления: почему по обочинам шоссе в столь поздний час стоят шеренги полуголых девиц, время от времени освещаемых фарами проносящихся мимо авто?

– Девочки встречают зарубежных гостей, да и не только их.

– А ты не сочиняешь?

На перекрестье Ленинградки с улицей Алабяна джип стал замедлять ход, когда преследующая их машина вдруг резко пошла на обгон. И в это же мгновение слева раздался сильный и режущий ухо скрежет металла.

– Что он делает, козёл?! – только и успел выкрикнуть водитель.

В следующее мгновение их машину уже неудержимо несло юзом вправо, к тротуару, и она с жутким грохотом врезалась правым боком в фонарный столб. Задняя дверца, где сидел Курт, от столкновения открылась. Не успев осознать, что произошло, адвокат вместе со своим кейсом вывалился на обочину.

Павел так и остался сидеть на месте, благо был пристёгнут ремнем безопасности. Мутным взором он успел заметить, что окровавленная голова водителя недвижно покоится на руле. Сквозь разбитое вдребезги лобовое стекло Павел увидел метрах в двадцати перевёрнутый «Мерседес». Его колёса всё ещё бешено вращались.

«Поделом», – успел подумать Павел и на какое-то мгновение отключился.

Не прошло и четверти часа, как машина «скорой помощи» повезла их в ближайшую больницу. Как ни пытался Фролов отбиться от назойливости врачей и умолял отвезти их в «Украину», те не поддавались ни на какие уговоры.

– Вы что предлагаете, гражданин? Ладно, вы русский. А если с иностранцем что случится? – увещевал его в машине врач.

После наскоро проведённого обследования их обоих отвели в двухместную палату и предложили вздремнуть. Самое время спать, чуть ли не засмеялся Павел, но посмотрел на соседнюю койку, на которой валялся забинтованный Курт, и настроение шутить мигом улетучилось. Он напялил на себя грязно-серый больничный халат и медленно побрёл по больничному коридору. У окна стоял какой-то мужчина в накинутом на плечи медицинском халате. Не успел Фролов поинтересоваться, где здесь «нужник», как мужик напал на него:

– Что за безобразие, молодой человек?! Кто вам позволил вставать?! А ну-ка марш обратно в палату!

– Так мне ж в туалет надо... – попытался оправдаться Павел.

– У вас там, в палате, всё в наличии... – строго сказал доктор и, обернувшись, подозвал миловидную курносую медсестру: – Будьте любезны, препроводите товарища на место и объясните, что к чему. И вообще, голубушка, вас же просили строже присматривать за пациентами из шестой палаты. А то устроили здесь Бродвей...

Бережно поддерживая Павла, медсестра повела его обратно в палату.

– Ну вот, из-за вас мне попало. У вас же особая палата, полулюкс называется, там и туалет, и душ свой. Даже телевизор...

Когда Павел вышел из туалета, он застал медсестру, делающую Зоммеру укол в зад. Курт усердно охал и стонал, но при этом не забывал краем глаза коситься на медсестричку. Стало быть, приходит в себя, обрадовался Фролов.

– Слышишь, Курт, хватит изображать из себя больного.

– Угу, – промычал в ответ адвокат и тяжко вздохнул.

– Он не изображает, его лечить надо. Знаете, сколько у этого господина травм?! – встала на защиту девушка. Бросив взгляд на Павла, она вдруг спросила: – Вы такие важные персоны, что вас в такую палату поместили? Да ещё и охрану приставили?

– Стоп, сестричка. – Павел насторожился. – А ну-ка расскажи нам по порядку да поподробнее, что и как.

– Всё, как обычно, – продолжая стрелять глазками и приятно улыбаясь, ответила сестра. – Когда вас с места аварии доставили, я как раз дежурила... Было около двух часов ночи... Как полагается, вас сначала поместили в реанимацию. Потом выяснилось, что у вас травмы там, ушибы, ещё легкое сотрясение мозга.

– Бедный мой мозг, – сокрушённо покачал головой Фролов. – Ему никак нельзя сотрясаться. Разве что от неразделённой любви? – Он выразительно посмотрел на девушку. – Как вас зовут, сестричка?

– Мария. Я так понимаю, потому что ваш друг иностранец...

– Да, он настоящий шваб... – буркнул Павел.

– Кто-кто? – удивлённо воскликнула Машенька, округлив свои очаровательные зелёные глазки.

– Ну, немец, короче, – почему-то раздражённо ответил Павел. – И долго нас собираются лечить?

– Надеюсь, не долго. Только вот ваш шваб... У вашего друга трещина правой ключицы и сильный ушиб колена... Все говорят, что вы оба в рубашках родились. Если была бы другая машина, а не джип, лежать бы вам сейчас не в полулюксе, а в морге...

Павел живо представил себя и Курта, лежащими в чём мать родила на холодных кафельных топчанах с номерной биркой, привязанной к большому пальцу ноги.

– Ладно, забыли, Машенька, – улыбнулся Павел. – Ты лучше скажи, кто приходил по наши души и чего от нас хотели?

– Что хотели, не знаю. Только сегодня рано утром приходили сначала из милиции, потом приходили ещё двое, потом ещё трое. Все, как положено, с документами. Ясно, что из органов. Но ваш врач, Аристарх Аристархович, – вы с ним в коридоре столкнулись, – быстро их отвадил... По крайней мере, на сутки.

– Постой-постой, сестричка, и всё это были разные люди? – с тревогой уточнил Павел.

– Конечно, разные, – недоумённо захлопав пышными ресницами, ответила медсестра. – И все почему-то интересовались вашим багажом. Спрашивали о каком-то портфеле, на месте ли он? Я даже сбегала в реанимацию, потом в приёмный покой. Но сколько ни искала, портфеля среди вещей не нашла.

Слушая медсестру, Фролов мучительно соображал, когда в последний раз он видел кейс Зоммера. То ли в машине, у него на коленях. То ли Курт вывалился вместе с ним на обочину.

– Постойте. Одного посетителя вспомнила. Даже фамилию. Он прямо на меня нарвался. Представился старшим следователем Генпрокуратуры, показал даже удостоверение. Рыльцов, кажется...

– Что?! И он тоже искал портфель?! – Павел от неожиданности аж сел на постель и посмотрел на Курта. Слышит ли он разговор?

Тот все слышал. В памяти обоих как наяву всплыла картина аварии. Словно громом поразила страшная догадка. Авария на Ленинградке не была случайностью! Их хотели убить! Убить, чтобы завладеть кейсом Зоммера! Но кто?! Зачем?! Ведь иск отложен на неопределённое время?! Вот и встретила Родина-мать своих героев...

Стараясь совладать с собой, Павел попросил медсестру подать ему воды.

– Сестричка, действительно среди нашего багажа не было портфеля? Это очень важно.

– Там деньги? – увидев выражение лица Фролова, охнула медсестра. – Я угадала?

– Деньги, его деньги, – кивнул Павел в сторону Зоммера.

– Клянусь вам – никакого кейса в больницу не привозили, – обиженно ответила медсестра.

– Прости меня, сестричка, – устало откинувшись на подушку, произнёс Павел.

...Больничная палата, даже если это полулюкс, конечно же не лучшее место для отдыха, но зато идеальное место для размышлений о жизни и превратностях судьбы. Как только очаровательная медсестра удалилась, Павел стал лихорадочно думать о том, что предпринять и как ему с Куртом выкручиваться из этой, судя по всему, небезопасной ситуации. По привычке, ещё приобретённой в сумасшедшем доме, Фролов стал медленно оглядывать палату и нашёл, что искал, – в дальнем углу под самым потолком камеру видеонаблюдения.