Текст книги "Открытие, которого не было"

Автор книги: Александр Скрягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

9. Смертельное открытие

Машина быстро взбиралась на мост.

На лобовое стекло наваливалось звездное небо. А когда «Волга», проскочив верхнюю точку моста, начала спускаться вниз, над радиатором замаячили темными холмами невысокие строения и сады Каланчевки. Ее огни мешались в темноте со звездами.

Почти десять лет Аркадий Михайлович Стеклов жил и работал в Европе. Сначала в Лондоне, затем в королевстве Нидерландов, большей частью в Роттердаме. Звали его тогда Джеймс Дин. Легально он возглавлял небольшую инжиниринговую фирму, приспосабливающую средства связи для шахт, тоннелей и закрытых помещений.

Его подлинной сферой деятельности была научно-техническая разведка.

Видимо, она была не только его работой, но и чем-то большим.

Анализируя проходящую через него информацию, он обратил внимание на странную, уходящую в прошлый век закономерность.

Какое-то фатальное невезение ученых, занимающихся проблемами передачи энергии на расстояние без проводов.

Начиная, пожалуй, еще с приват-доцента Петербургского императорского университета Михаила Филиппова.

Судя по имеющимся сведениям, он активно занимался исследованиями по данной теме. И, видимо, вышел на какие-то существенные результаты. Во всяком случае, в своем дневнике он отметил:

«Удача! Никаких принципиальных препятствий для получения любого количества энергии в любом месте. Правда, наблюдается один странный эффект, который требует отдельного изучения, но, все-таки, вряд ли он будет непреодолимым препятствием… Интересно, что в Америке коллега Николай Тесла подошел к тому же самому, только с другой стороны…»

Филиппов записал эти слова в дневнике 11 июля 1903 года. А 18 июля он был убит неизвестными грабителями в своей лаборатории на Литейном проспекте.

Прибывшая на место преступления полиция среди большого количества физических приборов обнаружила листы 3-сантиметровой броневой стали. В броне зияли крупные отверстия с оплавленными краями. На листах были надписи мелом – 1 метр, 2 метра, 5 метров.

Как и чем приват-доцент прожигал судовую броню, никто не мог даже предположить.

Что же касается упомянутого в дневнике Филиппова американца сербского происхождения Николо Теслы, то он, действительно, занимался проблемой передачи энергии на расстояние без проводов.

После переезда в двадцативосьмилетнем возрасте из Старого света в Соединенные Штаты, Тесла обращает свое внимание на изучение явлений электромагнитного поля. Он публикует серию статей, которая приносит ему известность в научном мире. В короткий срок ученый создает целую серию уникальных электрических машин – трансформаторов, генераторов токов высокой частоты, электродвигателей. Растет его авторитет и благосостояние. Он оборудует прекрасную лабораторию.

Все шло, как нельзя лучше. Пока Николо не начинает заниматься проблемой переброски энергии на большие расстояния без использования проводов.

Сначала, как будто его и здесь ожидает удача. По-крайней мере, он пишет своему другу в Германию:

«Дорогой Рихард! Проблема решена. Теперь недостатка энергии в любом нужном месте не существует. Ты даже представить себе не можешь, каким невероятно простым оказалось решение! Теперь не нужно строить в неподходящих местах электростанции или подвешивать над землей мили медных проводов. Достаточно лишь нажать рукоятку созданного мной прибора…»

По отзывам современников, весной 1908 года в лаборатории у Теслы, действительно, находился какой-то непонятный прибор. Это был небольшой, размером с граммофон, ящик из полированного дерева с присоединяемой к нему странной приставкой в виде миниатюрной елочки, сделанной из медной проволоки. При посторонних этот ящик был всегда закрыт.

На вопросы, что это за новое изобретение, которым великий ученый в очередной раз хочет порадовать цивилизованный мир, Николо отвечал неопределенно. «Скоро увидите. – говорил он. – С этим прибором мир ожидает великая судьба! Нужно лишь произвести последние испытания и проверить одну интересную идею…»

Неизвестно удалось ли изобретателю проверить эту идею. С ним что-то случается. 30 июля 1908 года, в день падения в далекой Сибири Тунгусского метеорита, в лаборатории Теслы происходит пожар. Сам Николо заболевает какой-то непонятной нервной болезнью, впадает в депрессию и лишь через год с трудом возвращается к жизни и работе. Но талант словно покинул его. Он продолжает работать. Но не создает ничего, что вызвало бы интерес в научном мире.

К проблеме передачи энергии на расстоянии без проводов, он более не возвращался до конца своей жизни.

А прожил он еще очень долго. Родившись в год окончания Крымской войны и смерти императора Николая Первого в 1856 году, он умер в памятный для России 1943 год, когда на берегах Волги гремела Сталинградская битва.

Загадочный прибор из полированного дерева, похожий на граммофон с медной елочкой, бесследно исчез.

В двадцатых годах прошлого века этой же проблемой занялся молодой французский естествоиспытатель Жан Беар.

Его история похожа на судьбы Филиппова и Теслы. Сначала, сообщение в Парижской «Монд» о сделанном им сенсационном открытии, связанном с переброской электрической энергии на большие расстояния. А менее, чем через месяц, сообщение о смерти. В результате самоубийства.

Забравшись на один из верхних уровней Эйфелевой башни, Беар бросился вниз. Записки, объясняющей свой поступок, он не оставил. Но, может быть, она просто пропала. Как выяснила полиция, после гибели Беара в его лаборатории, расположенной а парижском пригороде, кто-то побывал, унеся с собой часть вещей и оборудования.

В середине тридцатых в Германии той же проблемой беспроводной переброски энергии занялся инженер Германской электротехнической компании Гюнтер Грюнвальд. По внутренним каналам компании прошла информации о якобы совершенном Гюнтером принципиальном открытии, которое позволит германской электротехнике занять ведущие позиции в мире.

Но внезапно Грюнвальда арестовывает гестапо и он навсегда исчезает в мире нацистских концлагерей. Причина ареста неясна. Грюнвальд был человеком, с головой погруженным в любимый им мир электромагнитных явлений, и никакой политикой не интересовался.

Владельцы компании, которые субсидировали Гитлера еще до прихода к власти и были вхожи в высшие круги рейха, почему-то ничего не сделали для спасения столь ценного сотрудника, хотя неоднократно и без особого труда добивались освобождения из концлагерей необходимых инженеров и квалифицированных рабочих.

По подсчетам, сделанным Стекловым, начиная со смерти петербургского физика Михаила Филиппова в 1903 году до начала второй мировой войны, различным способом ушли из жизни более тридцати исследователей, занимавшихся проблемой переброски энергии на большие расстояния без проводов.

Все это наводило на серьезные размышления. Он пытался понять, почему эта проблема вызывала столь странное внимание и однозначный запрет на ее изучение каких-то могущественных сил.

Он искал и не мог найти ответа. Пока случайно не наткнулся в одном узкоспециальном издании на статью современного московского профессора Вольпина, посвященную вообщем-то частной проблеме защиты от молний высоковольтных линий электропередач. В середине статьи, как будто даже вне прямой связи с остальным текстом, шли несколько странных абзацев. Он даже почувствовал легкую дрожь в пальцах, когда прочитал:

«Дело как раз в том, что перебрасывать энергию из одной точки пространства в другую не нужно. Ни проводным путем. Ни без проводов. Энергия в любом количестве уже находится в любой точке пространства. Необходимо лишь определенным образом инициировать ее проявление. Настоящая проблема состоит в том, как это сделать?

Проведенные нами исследования позволяют предложить способ, позволяющий это сделать. Размеры и характер данной статьи не позволяют подробно изложить данный способ, которому мы намерены посвятить отдельную подготовленную нами к печати монографию…»

Аркадий навел справки и почти не удивился, когда узнал, что вскоре после выхода номера журнала с этой статьей профессор Вольпин неожиданно скончался от инфаркта миокарда.

Из полученной им служебной информации следовало, что профессор Московского Электротехнического университета Борис Семенович Вольпин вел исключительно здоровый образ жизни, не употреблял алкоголь, не курил, занимался альпинизмом и на сердце никогда не жаловался. Медицинские обследования, которым он регулярно подвергался, анализы и кардиограммы не выявляли никаких признаков сердечного неблагополучия. Но сердце – орган загадочный. До конца предсказать его поведение невозможно, отвечали на вопросы о причинах столь неожиданной смерти врачи.

…Не въезжая в Каланчевку, Аркадий вышел на окраине поселка и отпустил машину, рассчитывая, в крайнем случае, заночевать у Папаса.

Заречный поселок встретил его неистовым запахом ночной зелени и домашним пиликанием сверчков, выползших из своих укромных местечек подышать свежим ночным воздухом.

Казалось, в мире царил полный покой.

Но, на самом деле, покоя в мире не было.

10. Беседы за поздним ужином

Многие в этот поздний час не спали в Каланчевке.

Не спали и в той квартире, что нужна была подполковнику Стеклову.

Возможно, занимались тем, что пили вечерний чай. На столе блестел солидный заварной чайник с петухом на боку и круглилось большое блюдо бутербродов с копченой домашней колбасой. Может быть, находящиеся в квартире играли в дурака – по скатерти были разбросаны карты. Но нельзя было также исключить, что Иван Алексеевич Кальварский, его племянница Соня и Коля Саяпин проводили военный совет.

– Аркадий, ты! – обрадовано сверкнула синими глазами Соня. – Вот хорошо, что ты вернулся!

– Проходи, Аркаша. Чайку? Вот бутербродцы с домашней колбаской… Совсем свежая, только вчера закоптил. – гостеприимно пригласил его к столу Иван Алексеевич.

– С удовольствием. – ответил подполковник Стеклов.

– Ты по делу или так, в гости зашел? – поинтересовался Иван Алексеевич. Видимо, гости в этом доме за полчаса до полуночи были вещью обычной.

– По делу. И в гости. – ответил Аркадий и сел за стол. Одной рукой он подхватил налитую ему Соней чашку чая, а второй взял бутерброд, распространяющий запах свежего копчения и чеснока.

– А что за дело? – спросил Иван Алексеевич.

– Дело такое. – отхлебнул Аркадий ароматный чай. – Очень простое. Хотел у вас спросить, что за такую штуку изобрел Толя Эдисон?

В комнате под песочным абажуром с кистями повисло молчание.

– Говорят, прибор какой-то серьезный? – продолжил Аркадий.

Кальварский не отвечал.

– И будто он может взрывать все, что хочешь на любом расстоянии и, главное, – без всякой взрывчатки? Так, Иван Алексеевич? Уж вы-то должны знать? Правда, это?

Иван Алексеевич начал было подносить ко рту чашку с чаем, но остановил свою руку и застыл неподвижно, как фотографический снимок. Он целую минуту играл эту роль, потом снова ожил и, так и не отхлебнув, вернул чашку на скатерть.

Аркадий ждал.

Вздернув свои и без того поднятые брови, старый инженер, пожевал губами, вздохнул и, наконец, произнес:

– Нет, не правда.

– А что же он изобрел? – не отставал подполковник.

– Ну, как сказать… – опустил глаза бывший главный конструктор закрытого конструкторского бюро "Спецрадиосвязь".

– Да уж, как есть, так и скажите, Иван Алексеевич.

Кальварский уставился в чашку и продолжал осуществлять манипуляции своими бровями, то, поднимая их вверх к седым волосам, то совсем занавешивая ими слегка выкаченные синие глаза.

– Скажите мне. – сделал ударение на втором слове Стеклов. – Пока не поздно. – добавил он.

Иван Алексеевич все-таки поднес чашку ко рту, отхлебнул чай, потянулся было к блюду с бутербродами, но передумал и произнес:

– Да, он, собственно, ничего не изобрел…

– Иван Алексеевич… – приподнял брови Аркадий.

– Он лишь подтвердил одну философскую идею. – сказал конструктор Кальварский.

– Что он подтвердил? – в свою очередь опустил руку, направившуюся за бутербродом, подполковник.

– Старую философскую идею…

– Какую идею?

– Идею о том, что мир представляет собой единое целое.

Первым душевным поползновением Аркадия было возмутиться, но он подавил это желание. Он хорошо знал Ивана Алексеевича: раз уж тот решил что-то рассказать и начал говорить, то что-нибудь да расскажет. Действительно, Кальварский поиграл седыми бровками, повращал темно-синими лешачьими глазами и продолжил:

– Анатолий подтвердил опытным путем, что информационно-аналоговое оружие возможно.

Подполковник замер.

Слово оружие прозвучало.

Иван Алексеевич вытянул губы трубочкой, втянул в себя горячий напиток и поставил чашку на стол.

Аркадий ждал.

Ждал не напрасно.

Кальварский откинулся на спинку стула, обвел окружающих взглядом и продолжил:

– Еще в конце девятнадцатого века русский физик Михаил Филиппов и американский исследователь сербского происхождения Николо Тесла независимо друг от друга пришли к выводу, что для подрыва динамита либо другого взрывчатого вещества совсем не нужен тепловой или ударный взрыватель.

– А как же тогда подтолкнуть взрывной процесс? – заинтересованно спросил Аркадий.

– Стоит передать на взрывчатку пучок электромагнитных волн, записанный во время реально произошедшего взрыва, и взрывчатое вещество начинает вести себя также. То есть взрываться.

– Без взрывателя?

– Без взрывателя. Другими словами, без обычной причины в виде высокой температуры или механического удара. Вещество словно обманывается. Получая ложную информацию о своем состоянии, оно начинает вести себя в соответствии с этой информацией.

– И урановый заряд взорвется? – задал вопрос подполковник.

– А, почему нет? Конечно… – пожал плечами Кальварский.

– Даже без образования критической массы?

– Безразлично. Даже докритическое количество урана, обманутое электромагнитной командой будет вести себя так, как будто критическая масса уже достигнута. То есть взрываться.

Аркадий молчал. Самые худшие подозрения, с которыми он жил последние часы, начали оправдываться.

– Я назвал подобный способ подрыва – информационно-аналоговым способом управления материей… – прищурившись, произнес Иван Алексеевич. – Но, конечно, можно назвать и информационно-аналоговым оружием.

– Информационно-аналоговым оружием? – переспросил Аркадий.

– Да. – кивнул старый конструктор. – А прибор, который записывает, а потом транслирует на объект нужные пучки электромагнитных волн, я бы назвал – информационно-аналоговым проектором.

– Информационно-аналоговым проектором? – снова переспросил подполковник.

– Ну, да! Раз он проецирует на избранный объект информацию, аналогичную той, что была в месте реального взрыва… Примерно так же, как кинопроектор, проецирует на экран пучок световых волн, несущий в себе информацию о том, что происходило где-то и когда-то. Вот и получается – информационно-аналоговый проектор!

– Но ведь это – страшное оружие! – медленно проговорил Аркадий. – Владеющему подобным оружием не нужно иметь ни атомную бомбу, ни средства ее доставки… Ему достаточно просто передать электромагнитное излучение, записанное в момент начала реального атомного взрыва, на, скажем, находящиеся на хранении атомные боеголовки, и они взорвутся…

– Да. – кивнул Иван Алексеевич. – Более того, в самом плохом положении окажется как раз тот, кто накопил больше всего атомных зарядов, или любого другого взрывчатого вещества…

Седые прядки волос на голове Кальварского встали дыбом, словно поднятые ветром.

Все молчали.

И в это время в ночной тишине неожиданно прямо под ухом у Аркадия грянуло:

Ба-а-а… Бра-а-амс!… Ба-а-а… Бра-а-амс!

Подполковник даже вздрогнул.

Это отмечали время стоящие в углу большие напольные часы.

Даже не часы, а какое-то особое сооружение, напоминающее уменьшенную копию британского Биг Бена. Его могучий деревянный корпус был шоколадного цвета. Почти у самого пола колебался за узким граненым стеклом медный диск маятника.

Аркадий не знал, что он должен предпринять. Сделать или сказать. Он поднялся и подошел к часам.

Погладил старое покрытое лаком дерево.

Его внимание привлекла стоящая на корпусе часов фигурка рыцаря в боевых доспехах. Рыцарь опирался железными руками на двуручный меч.

Аркадий попытался приподнять рыцаря. Он неожиданно оказался для своих размеров очень тяжел. Одной рукой Стеклов смог лишь слегка сдвинуть его с места.

Постояв у часов, подполковник повернулся к Кальварскому и сказал:

– Иван Алексеевич, а вам не кажется, что вы с Толей можете выпустить из бутылки джина? Завладеть информационно-аналоговым оружием захотят очень многие!

– Оружие – это не самое важное! – опустив голову произнес Кальварский. Проблема даже не в нем. Проблема в другом…

– Что же может быть еще важнее? – внутренне холодея спросил подполковник.

– К сожалению, Анатолий Петрович придумал кое-что намного более страшное, чем информационно-аналоговое оружие!.. – тихо произнес Иван Алексеевич.

До этой беседы с Кальварским подполковник надеялся, что самое худшее все-таки не произошло. Но, похоже, он ошибался. Произошло.

Подполковник не хотел слышать того, что вот-вот мог услышать.

Не спешил продолжать и Иван Алексеевич.

И в это время в ночной тиши громко и тревожно забился дверной звонок.

11. Первое заманчивое предложение

Подполковник не хотел слышать того, что вот-вот мог услышать.

И в это время в ночной тиши громко и тревожно забился дверной звонок. Сидящие под песочным абажуром переглянулись, и Коля Саяпин направился в прихожую.

– Аркадий не у вас, случайно? – услышали они из темного коридора голос Паши Папаса.

– У нас. – сказал Коля. – Да, проходи, что ты в дверях застрял?

– Да, нет… У меня тут одно дело… Аркадий нужен… – невразумительно забормотал Паша. – Позови его сюда.

Стеклов вышел в прихожую.

– Вот он я. Что случилось, Паша? – обратился он к заполнившему всю прихожую Павлу Сергеевичу.

– Да, понимаешь… – по-слоновьи затопотал ногами Папас, мгновенно собрав коврик перед дверью в гармошку. – Аркадий, ты можешь прямо сейчас ненадолго ко мне зайти, а?

– Ну, почему же нет… – пожал плечами Аркадий. – А что случилось-то?

– Да ничего не случилось… Один старый друг с тобой поговорить хочет… Ненадолго уйдешь, обещаю!.. Вы, там, наверное, с Иваном Алексеевичем коньяк пьете, а?… Так, сейчас же вернешься!

– Паша, ты куда это его уводишь? – выглянула из комнаты Соня. – Он к нам пришел, а не к тебе!

– Да я его на пятнадцать минут заберу и сразу верну. Не бойся! – успокаивающе махнул в ее сторону рукой Павел Сергеевич.

– Смотри! – погрозила ему кулачком Соня. – Не вернешь, – убью!

На кухне у Папаса находился местный авторитет Константин Пантелеевич Шторм.

Круглая ямочка на его выдвинутом вперед подбородке, сводила с ума женщин еще до того, как их стали сводить с ума Костины деньги. Она по-прежнему воинственно смотрела на окружающих. Сам Костя смотрел значительно миролюбивее.

Пробор в черных Костиных волосах был безупречен, а синий клубный пиджак с бронзовыми пуговицами сидел, как влитой.

– Аркадий! Я тебя по всему городу ищу… Так и знал, что ты где-то в Каланчевке папасовку пьешь! – радостно протянул он навстречу подполковнику руку в белой манжете.

Аркадий с искренней радостью протянул свою широкую лапу.

В свое время Костя окончил Академию физкультуры по отделению единоборств. Пошел он туда из чувства протеста. Все детство он, благодаря матери, провел в танцевальных кружках. Она страстно хотела видеть своего единственного сына артистом балета. Понятно, что такое занятие доставляло юному Косте немало неприятностей в мальчишеских компаниях, обитавших на кривых каланчевских улицах. И его попытка убежать из женственного мира танцевального искусства вполне понятна.

Как и все регулярно занимающиеся танцоры, он оказался прекрасно физически подготовлен, лучше многих заядлых спортсменов. Он легко преодолел большой конкурс и стал студентом-физкультурником.

– Садись, садись, Аркаша. – суетился в кухне, поднимая в воздух тяжелые табуретки, Павел Сергеевич.

– Сажусь, сажусь, успокойся ты, Паша! – сказал Аркадий и устроился за кухонным столом., На нем стояла «папасовка» в виде ирландского виски «Белая лошадь». Отставной майор делал его, настаивая свой собственный исходный самогонный материал на обожженных дубовых палочках и белом перце горошком.

В центре стола дымилась аппетитными запахами громадная скорода с крупными мясными тефтелями, тушеными в пивной подливке.

– Выпьешь, Аркадий? – гостеприимно приподнял бутылку с фальшивой этикеткой хозяин.

– Ну, пол стопки плесни, чтоб добро не переводить… Устал я что-то за сегодняшний день… Хотя признаю, что твой виски, Паша, на порядок лучше настоящего.

Много чем можно было вызвать улыбку на широком лице Павла Сергеевича. Но не было для него ничего более приятного, как похвала его винокуренному мастерству. Тут Паша таял, будто сливочное масло на солнце.

– Нет, ну ты, Аркаша не совсем прав! Вот у шотландцев тоже ничего получается… – как и положено настоящему мастеру, начал скромничать Паша. – Хотя, конечно, что у них за исходный материал? Так, чепуха… химия! Только врут, что ароматизаторы не используют, а на самом-то деле! Сплошной ацетон! А у меня! Все всегда натуральное! Хоть проросшая рожь, хоть яблоки, хоть груши!…

– У тебя лучше! – веско обронил Константин Пантелеевич.

После успешного окончания Академии физкультуры Костя был оставлен в ней младшим тренером-преподавателем. В этом качестве он, вполне довольный собой и жизнью, пребывал несколько лет. А потом был уволен за недопустимые отношения с одной из воспитанниц. Собственно, подобные отношения всю писаную историю человечества считались вполне допустимыми. Это лучше всего подтверждается самим существованием многочисленного человечества. Но Костя наотрез отказывался жениться, и это решило его судьбу.

– Ну, что за встречу, камрады! – поднял рюмку Папас. – Редко видимся последнее время. А жаль! Ведь есть о чем поговорить, что вспомнить!… Как мы на танцплощадке центровым чайники чистили, а?

– Да. – кивнул головой, как поставил печать, Константин Пантелеевич.

– Да. – сентиментально вздохнул Аркадий.

Каланчевцы выпили и потянулись вилками к сковороде.

– Слушай, Паша, почему у тебя тефтели такими вкусными получаются, а? У моей жены почему-то не такие… – с искренним недоумением спросил Костя. – Да и ни у кого не такие… Вон в ресторане "На пристани" тоже хорошие тефтели, но до этих далеко!

– Секрет надо знать! – сказал Паша. – Ну, вам, так и быть, скажу, как старым друзьям… Я в фарш вместе с яйцом черный хлеб кладу… И луку не жалею! Много кладу. Для сочности!…

– А!… – удивленно протянул Аркадий.

– А!… – покачал головой Костя.

Паша сидел со строгим лицом, тщательно скрывая удовольствие, рожденное высокой оценкой его кулинарных талантов.

Косте помогли новые времена. Оказавшись на улице и ничего не умея делать, он организовал из своих друзей, знакомых и студентов-спортсменов охранную фирму. Граница между охраной и рэкетом вообще довольно размыта, а в те времена была размыта особенно. Так Костя два года рекетировал-охранял не слишком тучные каланчевские стада, пока ему на помощь не пришла судьба. Впрочем, известно, что судьба приходит на помощь тому, кому можно помочь.

Костино охранное агентство сопровождало в столицу фуры с мешками гречки и пшена каланчевского крупозавода. Любопытный Костя открыл для себя интересную вещь. Фирма, которой завод отправлял свои крупы, расфасовывала их в яркие, выполненные на хорошем полиграфическом уровне пакеты с заманчивыми надписями и уже в таком виде поставляла в московские магазины. Там гречка продавалась по цене на порядок большей, чем та, по какой приобреталась в Каланчевке.

И Косте пришла в голову мысль делать тоже самое. Он решил сам приобретать на заводе и затем поставлять потребителям высококачественные Сибирские злаки. Вопрос был лишь в деньгах. Завод продавал крупы при условиях полной предоплаты, прекрасно понимая, что продовольствие – товар более ценный, чем нефть.

Костины планы так и могли бы остаться пустыми мечтами, если бы ему на помощь не пришел его бывший преподаватель в спортивной Академии, дважды чемпион страны по классической борьбе кавказец сибирского производства Гурген Гоглидзе. К этому времени Гурген Тимурович стал в криминально-коммерческих кругах столицы большим человеком. Через контролируемый им Московский банк коммерческих инвестиций он дал Косте ссуду и прикрыл от недовольных конкурентов. Это и было той точкой, после которой Костя резко пошел вверх. По местным масштабам, конечно.

– Слушай, Аркадий… Я вот что хочу тебя спросить! – закончив жевать, начал Костя. – Уж ты-то знаешь, какую штуку Толя придумал?…

– Какую? – изобразил легкое удивление подполковник.

– Ну, не прикидывайся!… Что, правда не знаешь?

– Нет. – заверил Аркадий.

Константин Пантелеевич исподлобья посмотрел на него и многозначительно произнес:

– Толя такую штуку придумал, без всякой взрывчатки, что хочешь взорвать может! Он ее вместе с каким-то московским профессором изобретал, тот и раскололся. Только профессор сам сделать ее не может. А Толя сделал. Москвичи сюда и понаехали. Не мне тебе говорить, Аркадий, какие дела с такой штукой можно делать!

– Очень интересно. – осторожно оценил услышанное подполковник. – Ты меня пригласил, чтобы об этом сказать? Или ты что-то от меня-то хочешь, Костя? – спросил Аркадий.

– Я хочу, – Константин Пантелеевич потянулся за тефтелиной, – если эта штука у тебя вдруг окажется… чтобы ты никому ее не отдавал. Ни своей конторе. Ни москвичам разным!

– И что я должен с ней сделать? – поинтересовался подполковник.

– Вот! – Шторм поднял палец. – Вот в этом все и дело! Давай себе ее возьмем! Мы с тобой! Представляешь, что с такой штукой сотворить можно?… О-о-о! Допустим, отличный шантаж! Деньги на бочку, а то взлетит, к примеру, ваш нефтезавод на воздух!… Будьте любезны! А можно за хорошую цену и продать кому-нибудь!.. Тем же зарубежникам, только уж, действительно, за хорошие бабки. Чтобы потом до конца жизни ничем не заниматься и ни в чем себе не отказывать… Как?

– А Толя как же? – взглянул на бизнесмена Аркадий.

– А что Толя? Что Толя? – повысил голос Константин Пантелеевич.

– Это ж его прибор! – откусил тефтелину Аркадий.

– И его в долю возьмем! И вот Пашу! Сам-то Эдисон все равно с толком его использовать не сможет… Отберут у него. Видишь уже какой шухер пошел.

Аркадий смотрел на Костю.

Константин Пантелеевич смотрел на Аркадия.

Павел Сергеевич глубокомысленно переводил свой взгляд с одного на другого.

Подполковник встал и подошел к приоткрытому окну кухни. За окном дышала теплая каланчевская ночь.

Вокруг фонаря на стоящем напротив столбе мерцающим шаром вилась мошкара. В освещенном круге асфальта живой черной кляксой, по-бандитски, то и дело замирая на месте, крался вышедший на прогулку котяра Ольги Дорошенко. Подобно южным цикадам, уютно сверестели в темноте сибирские сверчки.

Аркадий оторвался от созерцания ночной жизни, сложил руки на груди и повернулся к сидящим за столом приятелям.

– Ну? По рукам? – спросил Шторм.

Стеклов посмотрел на безупречный Костин пробор, на дорогой галстук в бело-красную полоску и блестящие пуговицы с якорьками.

– По рукам! Я согласен! – сказал он.

Аркадий сказал неправду.

Но Константин Пантелеевич даже не понимал в какую игру решил ввязаться. А в сложившейся ситуации подполковнику очень были нужны серьезные союзники. Костя Шторм в принципе мог быть таким союзником.

Аркадий собрался сесть за стол, но в это время в темном коридоре мяукнул входной звонок.

– Кто же это может быть? – спросил, обращаясь к кухонному шкафу Павел Сергеевич.

Аркадий заметил, как Костя насторожился.

Хозяин квартиры шагнул в коридор и открыл дверь.

– Паша, куда ты Аркадия дел? Ты же сказал, что через пятнадцать минут его вернешь? – раздался голос племянницы Кальварского. – Пятнадцать минут уже прошло!.. Что вы тут с ним сделали?

– Ничего не сделали… Так, слегка побили, пару раз по ребрам дали, чтоб не зазнавался… А так ничего, забирай своего принца, если он сам идти сможет… – отвечал Паша.

– Паша, вот ты како-о-ой, оказывается!… – протянула Соня.

– Какой? – поинтересовался Павел Сергеевич.

– Грубый! Сразу видно, что всю жизнь зеков охранял!… Даже шутки у тебя какие-то уголовные!

Соня вошла на кухню.

– И Костя здесь! – всплеснула она руками. – Я так и знала! Я так и знала! – ее синие глаза засветились женским жаром разоблачения мужских провинностей. – Он Аркадия вытащил, только для того, чтобы вместе пить! Мы там Аркадия ждем, а они здесь его виски поят!… Ужас! Аркадий! – сверкнула она на подполковника глазами. – А там тебя, между прочим, Иван Алексеевич ждет! А ты тут пьянствуешь!… Это как называется, а?

– Да, знаешь, мы тут тоже не только выпиваем, мы тут кое-что важное обсуждаем… – возразил Паша, а Костя ласково произнес:

– Сонь, что ты расшумелась, как электричка? Все, закончили мы уже… Забирай своего Аркадия, раз он тебе так нужен!

– Он не мой! – вздернула Соня игривые бровки. – И не мне нужен! А Ивану Алексеевичу! Понятно?

– Ну, что ж поделаешь, раз так! – развел руками Костя. – А то может, посидишь с нами, а? Пока они там с Иваном Алексеевичем беседовать будут?

– Не хочу! – отрезала Соня. – Аркадий, пошли! – приказала она.

Аркадий слегка пожал плечами и вслед за племянницей Кальварского направился к двери.

– Так, ты помни про наш уговор, Аркаша! – веско произнес Константин Пантелеевич.

– Не беспокойся! Когда я тебя обманывал! – ответил Аркадий своему однокашнику.

Это было правдой. Раньше никогда не обманывал. Но то было раньше. До того, как на улице Хлебной был найден труп голландца из Роттердама.

А теперь жизнь пошла по совсем другим правилам.