Текст книги "Открытие, которого не было"

Автор книги: Александр Скрягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

12. Заговор дилетантов

Аркадий направился вслед за медсестрой к двери.

Он махнул рукой Паше, чтобы тот его не провожал, кивнул на прощание Косте и вышел на лестничную площадку с черно-белым шахматным полом.

Соня открыла дверь дядиной квартиры.

А в кармане подполковника запиликал надоедливый спутник.

– Ты иди, я сейчас поговорю и зайду! – сказал он женщине.

– Только смотри! Не исчезни опять куда-нибудь! – погрозила она ему пальцем и прикрыла за собой дверь.

Подполковник нажал разговорную клавишу.

– Аркадий? – произнесла трубка и сделала паузу.

– Стеклов слушает. – понизив голос до шепота, сказал Аркадий.

– Ты где? – вкрадчиво поинтересовался Кондрашов.

– По вашему приказу провожу оперативные мероприятия в поселке Каланчевка.

– Сейчас? – удивилась трубка.

– Вы же, товарищ полковник, сами мне на все дали сутки. – Вот и верчусь. Не сплю! – обиженным тоном сказал Аркадий.

– А почему шепчешь?

– Занят скрытым наблюдением, товарищ полковник. Боюсь голосом выдать местонахождение.

– Правильно делаешь! – отечески заметил полковник Кондрашов. – Но возникли некоторые новые обстоятельства. Надо срочно прибыть на базу.

– Сейчас? – удивился Аркадий.

– Немедленно. – подтвердила трубка.

– А до утра подождать нельзя?

– Нельзя. – важно заявила трубка.

– Ну, что ж, вздохнул Аркадий. – А можно за мной машину прислать? Допустим, к зданию милиции.

– Ты ж сам дежурную разъездную у меня из-под носа забрал! – возмутилась трубка.

– Так, я как доехал, сразу же ее и отпустил.

– А зачем?

– Ну, я думал она мне больше не понадобится… Я ж из Каланчевки возвращаться не хотел. Собирался здесь всю ночь работать…

– А куда же он делся, сукин сын? – недоуменно спросила трубка. – Я только что звонил, он, стервец, в гараж не заезжал…

– Ну, не знаю. Сами со своими водителями разбирайтесь! Я как добрался до Каланчевки, сразу его и отпустил! – недовольно произнес подполковник Стеклов.

– Теперь добирайся сам, как хочешь. Не надо было отпускать! – нашел обычный для руководителя выход Кондрашов и отключился.

А на плечо Аркадию вдруг неожиданно легла чья-то рука.

Подполковник напрягся.

– Аркаша, тебя что, в центр подбросить надо? – услышал он за своей спиной знакомый баритон.

Стеклов обернулся.

На площадке стоял элегантный, как оперный певец, Костя Шторм.

– Надо. – кивнул Аркадий. – Начальство зовет.

– Так, давай мои ребята тебя на джипе подбросят. Мы с Пашей все равно еще часок посидим…

…Костин джип с бритоголовым водителем уверенно катился по ночным улицам.

Подполковник смотрел в ночь и размышлял.

То, что он услышал от Кальварского не было для него неожиданностью. Все это он подозревал.

Еще тогда в Роттердаме он обратил внимание на загадочные события, которые как будто давно потерялись в толще ушедших лет. Эти события, на первый взгляд не имели никакого отношения к настоящему.

Но ему так не казалось.

Для него было несомненным: в первую половину двадцатого века, чья-то рука безжалостно выметала из жизни любопытных людей, ненароком подошедших к какой-то важной тайне, лежащей в области беспроводной передачи энергии. И в эти же годы, параллельно этому жестокому процессу, происходили и другие странноватые события.

Два известных человека развернули активную пропагандистскую кампанию.

Этими людьми были – писатель-фантаст Герберт Уэллс и математик Бертран Рассел.

Они носились по Европе и Северной Америке, встречались с видными политиками и общественными деятелями, засыпали письмами глав государств. В своих обращениях они призывали сосредоточить научные исследования на создании супербомбы.

Энергия взрыва этой бомбы, по их утверждению, должна была появляться вследствие разрушения атомного ядра.

Чтобы эти странные представления о какой-то гигантской энергии, прячущейся внутри микроскопического атома, были понятнее для общества, накануне первой мировой войны в 1913 году Уэллс сочиняет роман «Освобожденный мир». В нем он со всей силой своего художественного мастерства живописал ужасающую мощь новой бомбы и ввел сам термин ставший впоследствии общепринятым – атомистическая или атомная бомба.

В 1922 году Бертран Рассел, специалист в области математической логики, а совсем не физики атомного ядра, писал в одной из своих статей:

«Природа сохраняет себя, связывая частицы, из которых она построена, могучими силами, как хороший раствор связывает кирпичную кладку. При разрушении этих частиц на свободу вырвется колоссальная, ни с чем, не сравнимая энергия. Тот, кто первым научится использовать эту энергию, получит перед другими государствами мира неоспоримые преимущества…»

Сначала на фантастические идеи этой беспокойной пары не обращали внимания. Но, в конце концов, поддаваясь их напору, политики обратились за справками к специалистам.

Какое-то время профессиональные ученые с иронией относились к самой идее получения энергии из атомного ядра. Смеялся над ней даже такой бесспорный лидер в изучении атома, каким являлся в это время Эрнст Резерфорд – автор планетарной модели атома, создатель теории радиоактивности, человек, впервые на Земле осуществивший искусственную цепную реакцию и получивший за это Нобелевскую премию и титул лорда Нельсона.

В ответ на запрос кабинета министров ее Величества королевы Великобритании великий физик в 1929 году написал: «Идея извлечения энергии из атомного ядра является полным бредом, которая могла придти в голову разве только фантазеру, написавшему книгу о нашествии марсиан или его другу, который является всеми признанным специалистом неизвестно в чем.»

Но странная пара не успокаивалась.

Под их неослабевающим напором профессиональные ученые стали задумываться над практической возможностью извлечения энергии из атомного ядра.

И с начала тридцатых годов ведущие физики мира начали осторожно высказываться в том духе, что при разрушении внутриядерных связей путем искусственно вызванной цепной реакции, действительно, может высвобождаться гигантское количество энергии.

Два наивных дилетанта в области атомной физики, как это ни удивительно, оказались, правы.

Лидеры государств, соблазненные возможностью обретения сверхоружия, начали вкладывать гигантские средства в осуществление этой научной идеи, казавшейся еще совсем недавно совершенно безумной.

В итоге, в сорок пятом году Соединенные Штаты действительно создали реальную бомбу небывалой мощности. Сгоревшие японские города Хиросима и Нагасаки с точностью подтвердили страшные картины, за тридцать с лишним лет до этого описанные загадочным английским писателем-фантастом.

Очень скоро на американский вызов ответила русская наука, которая в сорок девятом году испытала атомную, а в пятьдесят третьем, опережая американцев, еще более мощную водородную бомбу.

Оператор научно-технической разведки в королевстве Нидерландов Аркадий Стеклов постепенно пришел к следующим выводам.

Во-первых, все первые десятилетия двадцатого века кто-то насильственно замуровывал определенное направление развития науки в сфере передачи энергии на расстояние без проводов. И делал это без всякой жалости, физически ликвидируя тех, кто какие-то вещи в этой области обнаруживал.

И, во-вторых. Этот кто-то, используя энергию и авторитет двух ярких представителей европейской мысли, настойчиво толкал научное сознание и государственных деятелей на путь получения энергии через насильственное разрушение атомных ядер.

Путь дорогой и очень опасный. Уже в наше время Чернобыльская авария это в очередной раз подтвердила. Природа будто отвечала радиационным гневом на попытки сделать ей больно.

Наука представляла этот путь получения энергии, как единственно по-настоящему перспективный.

Но так ли это было на самом деле?… Тогда, в Роттердаме, Аркадий Михайлович Стеклов начал сомневаться в этом.

А теперь эти сомнения неожиданно начали подтверждаться. Путь расщепления атомного ядра оказался не единственным перспективным путем получения энергии.

Существовал и другой путь.

… Водитель включил радиоприемник. Передавали новости. На планете бушевали пожары. На американском среднем западе и в забайкальской тайге. В Австралии огонь угрожал населенным пунктам. В мире было беспокойно.

А могло стать еще беспокойнее, думал подполковник Стеклов. И причина этого находилась здесь, в Каланчевке.

13. Гость из далека

Костин джип домчался до центра города за семь с половиной минут.

Фонари светофоров отскакивали от его лакированных бортов, как разноцветные мячики и закатывались за углы домов. Звезды с удивлением опускались ниже, пытаясь понять причины такой дикой спешки. Они бы еще больше удивились, если бы узнали, что этой причиной были отнюдь не надобности государственной службы, а просто любовь. Искренняя любовь Костиного водителя к быстрой езде по ночным улицам.

Здание управления было по-прежнему почти все темным. Но к немногим горящим окнам прибавились еще три. Но это были всем окнам окна. За ними находился кабинет Самого. Начальника управления генерала Тимчука.

«Неужели, это по мою душу Сам в такой поздний час прибыли-с?» – с некоторой тревогой спросил себя подполковник Стеклов. От генералов, прибывающих в свой служебный кабинет за полночь, он ничего хорошего не ждал.

Полковник Кондрашов был не у генерала, как предположил, поднимаясь по лестнице Аркадий, а находился в своем кабинете. И не просто находился. Он ожидал какого-то важного гостя.

На журнальном столике в углу комнаты был накрыт легкий ночной ужин по-мужски. Дышал паром пластмассовый электрический чайник. Поблескивали боками две явно приберегаемые для особых случаев чашечки тонкого фарфора на родных, а случайных блюдцах.

Из сейфа была извлечена стеклянная банка дорогого кристаллического кофе, а на блюде лежали бутерброды. С икрой. Причем, не только красной, но несколько штук даже с черной. Подобного хлебосольства, насколько помнил Аркадий, за Олегом Петровичем ранее не водилось.

– Приятно, когда тебе ждут, когда о тебе заботятся… – с легкой улыбкой заметил подполковник Стеклов.

– Что? – не понял начальник.

– Я как раз думал о том, как хорошо было бы выпить чашечку кофе… Да и бутерброд с икрой был бы весьма кстати… И что я вижу? Чудеса случаются! – радостно произнес Аркадий.

– Это не тебе! Даже не подходи! – сказал Кондрашов и на всякий случай переместился так, чтобы оказаться между своим подчиненным и накрытым столиком.

Стеклов погрустнел.

– Ну, да, я почему-то все-таки подозревал, что это не мне… – разочарованно произнес он.

– Правильно подозревал. – одобрил начальник.

– Но позволь спросить: для кого же тогда вся эта роскошь? К нам в отдел решил заглянуть губернатор нашей области? Или бери выше… Даже страшно произнести вслух… Президент?

Олег Петрович выражением своего лица показал, что он не принимает предложенного тона.

– Хочу тебе сообщить, – сугубо официальным голосом сказал он, – к нам из Москвы прибыл представитель МАКПЭ – Международного агентства по контролю за производством энергии. Он сейчас у генерала. Ты же, надеюсь, понимаешь, насколько это серьезная организация?

– И что? Без меня торжественная встреча не может состояться? Ты для этого меня с оперативных мероприятий сорвал? – сварливым голосом осведомился Аркадий.

– Для этого! – с выражением человека, приготовившего сюрприз произнес начальник.

Аркадий почувствовал легкий укол тревоги.

– У Агентства есть информация, что на подведомственной нам территории неподконтрольным правительству изобретателем создано устройство, способное осуществлять подрыв ядерного заряда путем обычного радиосигнала. Ты понял? – с угрожающим выражением лица медленно произнес Кондрашов.

– Понял. – кивнул Аркадий.

– Этот еще не все! – грозно пообещал начальник отдела. – По имеющимся у МАКПЭ и у нас в Центральном аппарате данным, этот изобретатель, возможно, проживает и работает как раз у тебя в Каланчевке!… Вот так! Ну, что теперь скажешь? – с видом следователя, умелым подбором улик, наконец, загнавшего преступника в ловушку, произнес Кондрашов.

«Быстро! – подумал Аркадий. – Не прошло и ночи, как ситуация вышла на самый высокий уровень. Такой, выше которого уже и быть не может… Похоже, на самом деле случилось как раз то, что я предполагал. И дело совсем не в приборе по подрыву ядерных зарядов.»

– Олег, так именно об этом я тебе и докладывал, перед тем, как уехать в Каланчевку. Ты даже план оперативных мероприятий по этому поводу утвердил… Ты что забыл? – вслух произнес подполковник.

– Да, но у тебя это было все как-то неопределенно… Как-то размыто! А тут!… Международное агентство по контролю за производством энергии!… Центральный аппарат ФСБ! Ты понимаешь важность проблемы?

– Понимаю! – подтвердил Аркадий.

– Пойми, теперь мы должны приложить все силы! Все, какие есть!

– Я и так прилагаю все, какие есть! – заверил начальника подполковник.

– Значит не все! Не все! Если до сих пор у нас в руках нет ни изобретателя этого, ни его прибора! – развел руками Олег Петрович.

– Правильно! Как же я могу их найти, если ты меня через каждый час с места операции срываешь и в управление тянешь неизвестно зачем? – недовольным голосом произнес Аркадий.

– Ты тут капризы-то брось! – начальственно вздернул подбородок Кондрашов. – Вызываю, значит, так надо!

В дверь постучали.

– Да. – медовым голосом, отозвался Кондрашов.

Дверь открылась.

В кабинет вошел высокий блондин с необычными, словно бы бесцветными глазами. Гость был одет в хорошо сшитый белый костюм и бледно-голубую рубашку. Его грудь пересекал черный шелковый галстук. Он вносил разнообразие в облачные тона лица и одежды вошедшего и придавал ему изысканный стиль.

– Позвольте? – спросил он.

– Заходите, заходите! – обрадовано произнес Олег Петрович. – Мы вас ждем. Разрешите познакомить – подполковник Стеклов Аркадий Михайлович! – Кондрашов сделал указующий жест рукой. – Он как раз работает по данному вопросу.

– Очень приятно! Алан Левандовски. – с едва заметным акцентом произнес вошедший и протянул Аркадию руку.

На самом деле, им не надо было знакомиться. Они хорошо знали друг друга. В минувшие времена были в почти дружеских отношениях. И даже догадывались о подлинной сфере деятельности каждого.

На узком белом лице Алана не отразилось никакого удивления, когда он протягивал руку провинциальному сотруднику спецслужбы, которого он некогда знал, как работающего в Нидерландах английского бизнесмена Джеймса Дина. Да и Аркадий, вообщем, не удивился, увидев Алана в кабинете своего непосредственного начальника.

В те годы, когда они частенько встречались в Гааге и Роттердаме, Алан определенно подозревал, что за фигурой владельца инжиниринговой компании скрывается кадровый офицер Главного разведывательного управления министерства обороны России.

А Аркадий после своего запроса в Центр, точно знал, что рядовой сотрудник научно-исследовательского отдела аппарата Международного агентства по контролю за производством энергии на самом деле является одним из руководителей секретной оперативной службы МАКПЭ.

О существовании этой Службы даже среди членов Генерального Совета МАКПЭ официально были осведомлены всего несколько человек. Персонально его сотрудников знал только генеральный директор Агентства. Кое-что о деятельности этой специальной службы было известно в двух строго режимных зданиях, находящихся в Москве.

В принципе для решения возникающих проблем Агентство могло использовать всю мощь государственных структур стран-учредителей и сотни прямо или косвенно подконтрольных ему частных неправительственных организаций, разбросанных по всему миру. Почти всегда именно так и происходило. Специальная служба самого Агентства вступала в дело в исключительных случаях.

Когда речь шла о самом существовании современной цивилизации.

14. Алан Левандовски и Джеймс Дин

Ночь продолжалась.

Алан Левандовски остался беседовать с Кондрашовым. Аркадий отправился в свой кабинет.

Ночь продолжалась, а надежда на то, что все может обойтись малой кровью, исчезла.

Подполковник вошел в свой кабинет и открыл сейф. Он вынул дамасский кинжал и прижал к щеке его холодную плоскость. Посидел так, удивленно приподнял брови и приложил клинок ко лбу. Ему показалось, что накопившаяся за прошедшие часы усталость будто вытягивается наружу, а в голове устанавливается холодный кристаллический порядок.

«Война не проиграна до тех пор, пока она не проиграна в твоей душе.» – всплыли у него в голове слова одного восточного мудреца, жившего много столетий назад.

Аркадий протер замшевой тряпочкой клинок, вложил в ножны и аккуратно положил на нижнюю полку. Затем вытянул под столом ноги и закрыл глаза. Посидев так с минуту, он почувствовал себя совершенно бодрым и открыл глаза.

Поднявшись, подполковник закрыл сейф, выключил свет и вышел.

Покидая кабинет, он понимал, что может в него и не вернуться.

Подполковник отправился в Каланчевку.

Он рассчитывал, что после общих протокольных разговоров Олег Петрович отвезет уставшего Алана в ведомственную гостиницу отдыхать, где тот проспит, по крайней мере, до утра. И, значит, время у него есть. Немного, но есть.

Водитель дежурной разъездной машины в гараже так и не появился. Но теперь, видимо, учитывая важность операции, которой заинтересовались столь высокие сферы, Кондрашов осмелился под собственную ответственность вызвать на маршрут особую дежурную машину, предназначенную только для начальника управления и его заместителей.

Аркадий удобно устроился на заднем сиденье пахнущего новой кожей салона. Он смотрел на уютную зеленую подсветку приборной доски и вспоминал день, когда познакомился с Аланом Левандовски.

Они встретились на международном коллоквиуме по нестандартным источникам энергии, который проводила в Париже Французская Академия естественных наук.

Все нестандартные источники свелись к солнечным батареям, приливным электростанциям и геотермальной воде. Аркадий, носивший в это время имя голландского бизнесмена Джеймса Дина, поймал себя на том, что на второй день работы коллоквиума, уже на утреннем заседании не смог сдержать зевок.

Инстинктивно бросив взгляд по сторонам, не заметил ли кто столь неприличного поведения, он увидел, что сидящий через два пустых кресла от него блондин скандинавского или северо-польского типа тоже украдкой зевает. Мужчина поймал своими бесцветными глазами его взгляд, улыбнулся и слегка пожал плечами. Дескать, что же поделаешь, скука!

Они шепотом, чтобы не мешать очередному занудному докладчику, перекинулись несколькими фразами. Не дожидаясь конца доклада, вышли в холл, представились друг другу и закрепили знакомство пожатием рук.

Нового знакомого звали Алан Левандовски.

Он оказался сотрудником научно-исследовательского отдела Международного агентства по контролю за производством энергии – МАКПЭ. Рука у нового знакомого оказалась неожиданно твердой, словно выпиленной из хорошо отполированной доски.

Алан спросил:

: – А что, если нам прямо сейчас, вместо того, чтобы выслушивать эту тягомотину, взять на прокат машину и съездить пообедать в Гавр, к морю? Там можно попробовать знаменитый буйабесс по-нормандски, совсем не такой, как тот слегка пахнущий рыбой супчик, что подают в ресторане "Шератона"?

Джеймс одобрил эту идею. Они заказали у портье спортивный «Ситроен». Через пять минут машина с полными баками ждала их у входа.

Не поднимаясь в свои номера, они рванули по великолепному скоростному шоссе в столицу Нормандии Руан, от которого до Гавра – рукой подать. За руль сел его новый знакомец, который оказался автогонщиком-любителем и, действительно, через час они были в Руане, а еще через тридцать минут – в Гавре.

По узким мощеным улицам их «Ситроен» спустился в старый припортовый, совсем не туристический район. Они выбрали приличное, но не фешенебельное место, чтобы не нарваться на ту же безвкусную имитацию настоящей еды, что и в Париже. Этот ресторанчик посещали местные жители, что было лучшей гарантией для настоящего нормандского морского супа – буйабесса.

С открытой террасы открывался вид на бледно-сиреневый Ла Манш и ожидающие швартовки длинно-корпусные корабли. В приоткрытое окно врывались зовущие крики чаек, и свежий морской ветер мягко шевелил снежно-белые оконные занавески.

Буйабесс готовится из предварительно слегка обжаренной рыбы. В кастрюлю кладутся помидоры, лук и толченый чеснок. Варится он минут пятнадцать. Потом в него вливают, не жалея, хорошего белого вина, крепко перчат, а в Нормандии еще добавляют земляной орех и кусочки сыра. Потом дают доспеть в течении пяти минут на совсем слабом огне.

На родине буйабесса в Марселе бульон обязательно процеживают сквозь мелкое сито, а рыбу подают отдельно на блюде.

Но жители Нормандии так не делают. Они разливают буйабесс деревянными черпачками на длинных ручках в тарелки прямо из пышущий жаром кастрюли, не портя бульон процеживанием, и не отделяя от него крупные куски рыбы.

Тогда он сохраняет в себе все живительные соки и бесследно прогоняет простуды, что приносят с собой холодные туманы Ла-Манша. После горячей тарелки буйабесса жизненная энергия начинает кружить голову, а все без исключения женщины кажутся достойными внимания. Не случайно, в переводе со старопровансальского диалекта Буйабесс означает – "Свари и кончи!"

И пьют в Нормандии перед буйабессом не сухое вино, как в Марселе, а крепкую яблочную водку – кальвадос. Разгораясь в желудке, он зовет к себе буйабесс без слов, но с таким нетерпением, что противостоять этому не возможно.

После первых нетерпеливых ложек горячего бульона спутники откинулись на спинки тяжелых дубовых стульев и вдохнули морской воздух. Ожившие от академической скуки коллоквиума мозги пришли в движение. Захотелось думать, говорить, дискутировать.

– Последнее время меня не покидает чувство, что наука зашла в тупик, но сама этого не замечает… – начал Алан. – В сущности, скачка в познании мира уже давно нет…

– Ну, как же? А генная инженерия? Она уже привела к созданию урожайных и устойчивых к вредителям растений, это как? – для поддержания духа дискуссии спросил Джеймс Дин.

– Еще скажи, рост скорости вычислений в компьютерах за последние десять лет!.. – усмехнулся маленьким ртом Левандовски. – В сущности, все это – ерунда… Потому что нет прогресса в главном – в получении энергии! Энергия – мать всякого развития… А тут-то прогресса нет никакого! Как и сто лет назад, чтобы крутить станки и моторы автомобилей, сжигаем нефть!… Путь освобождения энергии, скрытой в атомном ядре, на который так надеялись, серьезного скачка не дал. Мы – в тупике!

– В тупике? – переспросил Джеймс Дин.

– Да. А, точнее, в тупике наша наука, которая давно уже не может предложить ничего принципиально нового!

Алан прищурил свои светлые глаза и взглянул на совсем близкий горизонт. Прямо по нему медленно двигался высокий пассажирский лайнер. Он казался не настоящим, а вырезанным из картона.

– Ну, это – натяжка! – возразил Аркадий. – Пусть, действительно, в области производства энергии нет новых перспективных путей, но все-таки есть принципиальные достижения в других областях!

– Натяжка? – поднял брови Алан. – Но посуди сам: бессмертия мы не получили. Это раз. Со своими болезнями справиться не можем. Это два. Выйти за пределы Солнечной системы и достичь других галактик не в состоянии, потому что не знаем, как преодолеть скорость света. А без этого путь до ближайшей планетной системы займет по меньшей мере тысячи лет, то есть будет бессмысленным. Это три! Ни одну, по-настоящему серьезную, проблему наша наука решить не может! Ни одну! И даже не может предположить, как это вообще можно сделать!

Аркадий, что с ним случалось не часто, почувствовал интерес к беседе. И к собеседнику. Ни чересчур бледный цвет лица, ни какие-то очень светлые, почти бесцветные глаза, ни слишком маленький рот – все это в первые минуты даже слегка отталкивающее, теперь не казалось ему неприятным.

Нормандский буйабесс сыграл с ними свою обычную шутку: они просидели в ресторанчике до позднего вечера.

В Париж новые приятели вернулись уже около полуночи. Все это время они поговорили на темы, которые большинству людей показались бы глупыми и никому не нужными.

По своим номерам в «Шератоне» они расходились почти друзьями.

…Переехав коммунальный мост, дежурная машина въехала в Каланчевку.

– Аркадий Михайлович, а теперь куда? – спросил водитель. – К администрации или в милицию?

– Никуда. Останови. Я тут выйду. – ответил подполковник.

– А мне как? Вас ждать? – спросил водитель.

– Меня не ждать! Срочно в распоряжение полковника Кондрашова! О своем прибытии в гараж доложись ему лично! – ответил подполковник, сделавший вывод из бесследного исчезновения водителя предыдущего служебного автомобиля, отпущенного без строгого напутствия.